Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Оседая на песке, я захлебнулась слезами и воплями, будто сама была младенцем, и крепко прижала девочку к себе, раскачиваясь на коленях. Он задумал убить их. Он не вернётся назад.

И понять это было страшнее, чем просто отпустить его.

– Просыпайся.

Он пришёл к ней домой ещё вчера – и остался на ночь, потому что снаружи мела метель, и снегу навалило столько, что он бы замёрз насмерть в своём лагере без нужного оборудования. А подключать оборудование – это риск. Никто не должен знать, что он здесь.

Рената легла ему на грудь, снова пытаясь поддеть маску пальчиком. Хмыкнув, Киан’дэ легко, будто девушка ничего не весила, поднялся вместе с ней на локтях и присел, прислонившись спиной к кровати. Спал он на полу: кроватей таких размеров у людей не было.

– Чем сегодня займёмся? – бодро спросила Рената, улыбаясь.

Хищник немного растерялся. Это был риторический вопрос? Или она хотела его о чем-то попросить?

«Я уйду в лагерь, пока все ещё спят» – пробормотал он, но девушка так крепко вцепилась в его плечи, что он улыбнулся под маской.

– Нет. – Мягко сказала она, массируя широкую шею. – Никуда ты не уйдёшь. Сегодня мы будем вместе целый день. Весь вечер. И всю ночь до утра.

«Зачем?»

Рената замешкалась, остановившись, а после надувая щеки и дурашливо пожимая плечами.

– Даже не знаю, что ответить. У нас так принято – если любим друг друга, проводим много времени вместе.

Киан’дэ понятливо качнул головой, ухмыльнувшись.

– Ладно. Можешь ничего не планировать и просто лежать здесь, только разденься. Будешь радовать глаз.

Они тихо рассмеялись – оба. Киан’дэ приложил ладонь к выросшему холмику на месте плоского живота. Теперь он все чаще носил перчатки, боясь ненароком поранить нежную кожу девушки.

Это вошло в привычку.

Рыкнув, Киан’дэ с разворота ударил тренажёр в очередной раз с такой силой, что сталь треснула до основания, а сам Киан’дэ ушиб лодыжку, вставая на обе ноги и пробуя наступить на ногу, в которой все отозвалось болью.

Он начал вспоминать, рухнув на пол и устало глядя в потолок.

Тот день.

Когда она сказала ему, что беременна.

Она обработала его раны, неуверенно сообщив эту новость и пугливо глядя на него.

В груди поднимался недоверчивый вопрос.

Как это?

Он, у которого не было ничего? Он, готовый к одинокой жизни и быстрой смерти, будучи ещё молодым? Он, презираемый и никому не нужный – вдруг…

… обзаведётся семьей?

Он оторопел, застыл, борясь со страхом и нежностью – всего пополам. А потом сознание накрыло счастье.

Такое чистое и искреннее, какого Киан’дэ не испытывал никогда в жизни.

Обычный яутжа не реагирует так на новость о продолжении рода. О потомстве. Обычный яутжа доверяет детей самке – его уделом остаётся охота, защита территорий, добыча технологий. Но Киан’дэ вдруг ощутил самое ужасное, что может случиться: связь.

Больше он не был одиночкой, который мог бросить все за спиной и сжечь. Теперь в невысокой уманке теплилась жизнь – его жизнь.

Сжавшись, хищник мотнул головой, стараясь сделать так, чтобы прекратить эти воспоминания. Они мешали.

У него есть на сегодня дело. Всю ночь он будет устанавливать бомбы. Их так много, что за одну ночь он не управится. Сколько ещё времени ему нужно?

Он медленно встал, прислонив ладонь к огромному окну и глядя в сторону земли.

Там, на суше, она в безопасности. Щёлкнув, он сжал вторую руку в кулак. Если удастся, он вернётся к ней.

Если нет – он войдёт в чертог Никты достойно, и заберёт с собой столько ублюдков, что его имя долго будут произносить исключительно шёпотом.

====== 40 ======

Алиса прошла по коридору мимо патруля, и те спокойно пустили ее в жилую зону, как медика. Стараясь не подавать виду, она нервничала, но все же шла туда, хотя, вспоминая сегодняшний день, думала, что это безрассудно. И чертовски опасно.

Она скользила глазами по номерам отсеков в поисках нужного. Вот и он: 262-78/14, тут и живет наш чемпион.

Хмыкнув, она поразилась своей смелости и приложила универсальную чип-карту, почти сразу система сработала, впуская ее. Помедлив, Алиса сделала шаг вперёд…

…и вошла в скромно обставленный небольшой отсек.

Она сразу увидела его. На койке, по пояс раздетый, тихо спал на спине хищник, беспокойно разметавшись на спине. Зелёная кровь убитого охотника все ещё была на его руках и одежде, и Алиса невольно вспомнила, как он яростно втаптывал продавленный череп Охотника в песок, рыча и неистовствуя.

Она осторожно закрыла за собой дверь и осмотрелась, натыкаясь взглядом на оружие, аккуратно помещенное на стену.

Его не так много, как у других. Без исключения, яутжа буквально помешаны на вооружении, однако в случае с Киан’дэ девушка интуитивно чувствовала, что он не делает из своего оружия культ.

Скорее, оно было всего лишь продолжением его самого и имело более утилитарное значение.

Она осторожно коснулась тяжёлых даже на вид парных серпов, висящих на стене в специальных креплениях.

Скользнула рукой по кожаным старым ножнам, брошенным на пустую полку для трофеев.

Даже странно. Трофеи особо любимы всеми хищами, без них – какой вообще смысл охотиться? Но затем она перевела взгляд на того, кто здесь живет, и по спине пробежал холодок.

Все трофеи – на теле этого хищника, набиты плотно и повсюду. И это бесчисленные имена и звания.

Киан’дэ крепко спал, одну руку свесив с койки, а вторую, сжатую в кулак, положив себе на живот. Вдруг Алиса подумала, что он не проснётся, даже если она дотронется до него.

Откуда такие мысли?

Она прошла в смежную ванную комнату и вздрогнула, когда под каблуками хрустнули осколки стекла. Им было засыпано буквально все вокруг. Да, вот это он тут разошёлся… Устроил настоящий погром.

Бить зеркала – это совсем не в привычках такого существа, как он.

Она успела изучить повадки замкнутого, закрытого ото всех и спокойного яутжа. То, что он натворил здесь и на арене, говорило лишь о том, что он вот-вот сломается.

Неожиданно, она опять подошла к яутжа и присела рядом. Искушение прикоснуться велико. И она протянула руку.

Мягко дотрагиваясь пальцами обратной стороны его запястья и двигаясь вверх, по мускулистой руке, она чувствует, как в животе скручивается тугой узел.

Чуть склонившись к его маске, согревает металлическую щеку дыханием… и вдруг вздрагивает, потому что хищник резко открыл глаза. Очень нехорошо блеснувшие глаза.

Свирепо рыкнув, Киан’дэ вскочил на ноги, хватая ее за горло и поднимая над полом, и ещё не понимая, кто перед ним. Он вперил разъярённый взгляд алых, воспалённых глаз в Алису.

– Нет! Нет! Стой!..

Она захрипела и забилась в его руке, отчаянно хватаясь за запястье. Ноги так и дергаются в воздухе, стараясь найти точку опоры.

– Эй… отпусти! – гаркнула она, и Киан’дэ моментально разжал пальцы. Хотел бы – просто сжал чуть сильнее, ломая шею. Он презрительно щелкнул, глядя на уманку. Она рухнула ему под ноги, кашляя и держась за горло.

«Зачем ты сюда пришла?» – грубо спросил он.

– Тебя проведать, – не солгав, просипела Алиса. – Как ты после сегодняшнего.

Хищник опустил голову и неожиданно сухо и зло рассмеялся. Уже дважды за несколько минут девушка, все ещё держась за сдавленную шею, ощутила холодные мурашки по коже.

С разъярённым от горя убийцей в одной комнате – да она с ума сошла…

«Плохо, – сказал хищник. – Уже сожалею о содеянном».

– Да… это было очень жестоко. Знаешь, я вообще-то сидела на третьем ряду, и меня ты тоже забрызгал кровью.

«Я не об этом идиоте, который сам вышел со мной драться! – оскалился Киан’дэ. – Я про неё».

Алиса с удивлением посмотрела на резко вставшего хищника, который снова, как и на арене, начал мерить шагами комнату, подобно зверю в клетке.

Глядя на него, она понимала, что все острее чувствует неожиданное… возбуждение. Облизнув губы, Алиса чуть склонила голову набок, наблюдая за хищником.

«Не нужно было отпускать ее» – донеслась до неё далекая мысль, возможно, даже не предназначенная ей. Алиса покачала головой.

– Ну, ты же сделал все, чтобы она выжила, верно?

Хмыкнув, он вдруг присел перед ней на корточки, мрачно глядя в лицо и отзеркаливая ее позу, для чего также склонил набок голову. Алиса смущенно опустила глаза.

– Я хотела сказать… что ты все равно не должен чувствовать себя одиноким. – Сказала она неуверенно.

Киан’дэ по-прежнему замер напротив, застыл, как статуя, только живые и цепкие глаза очень внимательно разглядывали белокурую девушку.

Непохожая на Ренату, совсем. Ни внешне, ни внутренне.

Лицо у Ренаты всегда такое… открытое. И в небольших серо-зелёных глазах виден ум и какая-то сердечность. Она очень человечная – и Киан’дэ это нравится. Потому что он не такой.

Он отлично изучил уманов, чтобы вдруг, неожиданно даже для себя, сейчас описать Алису одним словом.

Скользкая.

Будто хвост каиндэ амедха.

Брезгливо поморщившись под маской, он понял, что что-то не даёт ему покоя. Он задумался. Доверять себе он привык…

Эта уманка сделала много хорошего для него. И для Ренаты. Она подлечила ее, когда ту доставили раненой на платформу. Она вылечила и его, нелегально доставая сильные инъекции, которые и поставили Киан’дэ на ноги для финальных боев.

Она предупредила его о планах организаторов этого беспредела – и о том, что Рената в большой опасности. И у Киан’дэ не было повода не верить ей, особенно когда один из действующих чемпионов спустя несколько дней нашёл свою самку из аттури убитой, якобы в потасовке.

Да, все сходилось. Она помогала.

Но сейчас он чувствовал нутром, какая она скользкая. Она вдруг взяла его за руку, а у него внутри все перевернулось от неожиданного раздражения.

– Ты не одинок, – повторила она. Киан’дэ с абсолютным спокойствием опустил взгляд на ее руку поверх своей.

«Мне это безразлично» – сказал он чистую правду, и в глазах блеснула сталь.

Словно почувствовав его настрой, Алиса убрала ладонь.

– Что же ты планируешь делать дальше? – спросила она. – Будешь сражаться на арене?

Хищник неопределённо отвернулся, щёлкнув, и встал. Ей ни к чему знать о его плане разнести все к черту.

Прежде он думал, что ее нужно предупредить о том, что случится, как одну из немногих более достойных существ на этой платформе. Но что-то подсказывало Киан’дэ повременить с этим. Что-то заставило его промолчать.

К тому же, никого достойного здесь он не видел. Хладнокровно предрешив участь всех, кто мог оказаться на платформе, он закрыл для себя эту тему.

Он отстегнул кожаный пояс, снял с бёдер потрёпанный чёрный саронг, который превратился уже в лохмотья, и резко посмотрел на Алису.

«Оставь меня одного».

Это была вовсе не просьба. Ощутив в словах хищника напряжение и угрозу, она медленно поднялась и прошла мимо, невольно скользя по нему глазами.

Очень хорош.

– Как скажешь, – неожиданно покорно согласилась она. – Но помни… Если тебе что-то будет нужно, я всегда рада помочь. Да и просто так… знай, я рядом.

Замешкавшись и словно смутившись, она развернулась и быстро вышла.

Ночь Киан’дэ оставил для незаметной установки бомб. А день – для тренировки.

Он взялся за второй тренажёр, отделывая его с таким усердием, словно перед ним был реальный противник.

Обмотав руки лоскутами, он вовсю дубасил стальные «руки» тренажёра и его «тело», работая в одном и том же темпе и погружаясь в собственные воспоминания.

А что было… до Ренаты?

Неужели у него не было ни одного дорогого ему существа? Поразительно, но Киан’дэ словно не помнил эту часть своей жизни – до того, как он примкнул ненадолго к изгоям и был схвачен кланом охотников.

Он добывал себе оружие, еду и другие необходимые вещи в одиночку. Работал он тоже один: не любил, когда кто-то тормозит его.

До Ренаты не было ничего. Только он, его цели и Патрон, и так – долгие годы.

Киан’дэ подпрыгнул и с разворота снес тренажёру «голову», с металлическим звоном покатившуюся по полу. Тяжело дыша, он наблюдал за ней, вспоминая.

Не каждый его день был наполнен схватками и кровопролитными убийствами. Иногда выдавались дни, когда он лишь тренировался, медитировал и сопровождал Патрона в качестве телохранителя.

Порой Патрон передавал его другим почетным яутжа, и телохранителем при них быть – дело неблагодарное.

Они и за яутжа его не считали. Так, за предмет мебели пополам с евнухом при гареме наложниц. Часто Киан’дэ сопровождал их не только на деловые встречи и обычные мероприятия, но и в поездки, путешествия к другим кланам, а также в быту.

Раз его передали на стандартных две недели одному аттури, умному, как дьявол, но со скверным характером. Аттури был не таким здоровым, как многие яутжа, но все равно, в схватке Киан’дэ высоко бы его оценил за исключительную сообразительность.

Единственный минус аттури был в том, лично для Киан’дэ, что он своего телохранителя не считал за живое существо.

А потому в брачный период он с завидной регулярностью по несколько раз на день водил в свои апартаменты – или удалялся сам – к самкам, там со вкусом обхаживая каждую.

Киан’дэ был спокоен первые три или четыре дня. Он невозмутимо стоял перед шатром, где обосновывался аттури, заложив руки за спину и не реагируя на характерные для встреч с самками звуки. Воображение могло бы легко дорисовать ему все, что происходило «за закрытыми дверьми», но Киан’дэ вопросы что любви, что секса волновали мало. Он равнодушно оценивал обстановку и, если вокруг ничто не угрожало аттури, погружался в свои мысли.

Всякий раз, выходя от самки, аттури смотрел на Киан’дэ с ухмылкой – этаким победителем. Убийца понимал, почему, и оставался невозмутим.

Своим положением он перестал тяготиться уже давно, а если дискомфорт и был, он научился гасить в себе желания и агрессию в период спаривания. Так что, отвечая ледяным спокойствием на все намёки и злые шутки своего нынешнего хозяина, он последовал за ним дальше.

Но вот как-то раз самка сама пришла к аттури. Они явно договорились о встрече заранее, да и вообще были хорошо знакомы, поскольку сразу приступили к делу.

Киан’дэ развернулся, вышел за тканевую стенку и, вздохнув, скучающе встал, следя за обстановкой.

Прошло не больше тридцати минут, как вдруг он услышал сказанные совершенно не таясь слова самки:

– Так пригласи его обратно.

– Зачем? – удивился аттури. – Он не лучше каменного истукана, и такой же сообразительный.

– Никогда живьём не видела к’хана.

Аттури усмехнулся, и на какое-то время пара смолкла. А затем Киан’дэ поднял глаза, потому что услышал:

– К’хан! Зайди сюда.

По имени к нему аттури не обращался, хотя мог бы. Впрочем, особенной беды Киан’дэ в этом не видел, и даже не знал, что ему неприятнее: слышать своё имя из уст аттури, который его выбешивал, или такое безликое обращение.

Он вошёл в шатёр, отогнув полог и отведя его от своего лица, и картина, показавшаяся ему, могла бы смутить кого угодно.

Но не Киан’дэ.

Полуобнажённая самка, явно не стесняясь своего вида, развалилась на большом ложе, устланном мягкими шкурами, и единственное, что на ней было в изобилии – дорогие украшения, привезённые с различных концов разных галактик. Аттури приподнял верхние жвалы в полуулыбке. Его коричневая кожа, покрытая мелкими пятнами, блестела от масел, которыми самка ее умащивала.

– Что ж, – спокойно сказал аттури и простер руку в сторону телохранителя. Тот уже встал в привычную позу, заложил за спину руки и смотрел как бы сквозь яутжа холодным, безразличным взором.

Глаза был действительно словно неживые. Абсолютно безразличные.

– И что он делает? – вопросила самка, невольно сжимая плечи, хотя голос ее оставался игривым – скорее по инерции.

– Все, что я прикажу, – откликнулся аттури.

Самка приподняла изящные надбровные дуги, удивленно заурчав, и аттури, чтобы продемонстрировать ей возможности покорного слуги, повелел:

– Выйди отсюда.

Киан’дэ не показал своего недовольства и вышел из шатра. Но не прошло и десяти секунд, как аттури скомандовал:

– А теперь зайди снова.

Убийца, играющий роль телохранителя, снова покорно вошёл и уставился в стену. Все лучше, чем на голую самку, например.

Та скривила привлекательное лицо, явно не впечатленная.

– Он может терпеть любой дискомфорт, – словно хвалясь новой породистой собакой или дорогим скоростным спидером, продолжил аттури. – Любую боль. Смотри.

Он сел повыше, прикрыв шкурой бёдра, и снова приказал:

– Подойди.

Киан’дэ покорно выполнил и это. Когда рука аттури махнула и указала на место перед собой, хищник присел на одно колено, и тогда аттури коснулся его валар.

Прикосновение к валарам всегда было делом очень интимным. Валары не походили на человеческие волосы, скорее на ещё одну, очень чувствительную, часть тела яутжа. Валары могли гладить и ласкать любовники, и тогда хищник получал несоизмеримое удовольствие. Валары могли срезать, что порой приводило – если делать это неаккуратно – даже к серьёзной травме или кровотечению.

Но когда кто-то без спросу касался валар, он всегда мог лишиться при этом руки. И ни один яут не возмутится. Это было слишком личное прикосновение.

Киан’дэ вздрогнул, когда когтистые пальцы аттури небрежно провели по коротким валарам, демонстрируя их самке, и вдруг он выбрал одну прядь и сказал:

– Смотри. – А затем обратился к Киан’дэ. – Дай мне нож.

При этих словах, у Киан’дэ внутри все сжалось, но вида он не подал и немедленно снял с пояса изогнутый длинный клинок, вкладывая его в руку хозяина.

Аттури не дал ему собраться с силами и медленно надрезал валар на середине.

Боль была такой, что голову немедленно прострелило. Боль растеклась по затылку, шее и позвоночнику, и часть лица у Киан’дэ тут же онемела.

Во время ритуала его тело тщательно подготовили, а валары обрезали достаточно быстро и умело – так, чтобы он не погиб от кровотечение и болевого шока. Но сейчас, когда нож продолжал медленно срезать тугой валар, Киан’дэ силился сдержаться. Хорошо, что на нем была маска.

Он лишь сжал руки в кулаки, стараясь не шевелиться. Дыхание участилось, сердцебиение взлетело, и он с облегчением понял, что наконец аттури отрезал валар до конца, подкинув его в воздухе.

По плечу Киан’дэ быстро закапала зеленая кровь. Он по-прежнему стоял на колене, хотя всю голову объяло пламенем. В этот момент он захотел убить аттури.

– Забери.

Аттури сунул нож ему назад, и Киан’дэ тотчас взял его, заметив, что он испачкан в собственной крови. Поборов в себе искушение одним ударом прикончить мерзавца, он молча убрал клинок в ножны, не осмеливаясь смотреть ни на хищника, ни на его самку. Он был уверен, что по взгляду они поймут, что он вне себя от ярости.

– Никогда такого не видела, – промолвила впечатленная самка.

Киан’дэ ускорился. Пошёл третий час тренировки. Он оттачивал одни и те же приемы, одни и те же навыки до абсолютно механического выполнения – пока каждое движение не будет точным и совершенным. Мышцы заломило, пульс участился, но Киан’дэ уже привык к такой физической работе, так что он продолжил…

… но надо признать: далеко не все яутжа относились к Киан’дэ плохо. Большинство не относилось к нему никак. Для многих он был невидимкой и изгоем, тенью при своём хозяине. Для кастового общества хищников это было нормой, как и для Киан’дэ. Он предпочитал, когда его не замечают. Так было меньше проблем.

Тем не менее, проблемы были.

Проблемы – от самок. Они нередко засматривались на молодого, энергичного, великолепно владеющего своим телом хищника. Зная, что он не может им ответить, дать отпор или ухаживать за ними, они испытывали его терпение и вели себя даже вызывающе.

Проблемы – от самцов. Обычные яуты боялись Киан’дэ и ненавидели его, и слухи о нем ходили самые разные. Охотники не раз клялись отомстить ему за павших от его руки братьев, и только покровительство старейшин не давало им этого сделать.

Проще всего было с Молодой кровью. Киан’дэ не раз брали на полигоны, тренировать молодняк, и тренировали яутов в основном на нем, зная, что он никому не навредит и сам легко уйдёт даже от неосторожных ударов.

Отделывая от души каждого молодого хищника, Киан’дэ думал: что за жизнь его ждёт? Какое будущее есть?

Живет он одним днём. Зависит от одного слова Патрона. Если тому будет угодно, что Киан’дэ не стало – он просто разрешит всем недовольным забить его, как взбесившуюся собаку. Осознавать это было тяжело.

Киан’дэ в самом начале думал: нужно сбежать. Возможность он найдёт. Перебьёт экипаж небольшого звездолета, подастся куда-нибудь на малонаселённую планету, и будет жить там…

Но потом в душу закрадывался ледяной холод. Он будет совсем один.

Его не просто так изуродовали во время ритуала. Все это сделано специально – чтобы он был навсегда заклеймен. Как ни скрывайся, но теперь он навеки – в этом помеченном теле. И от этого становилось только хуже.

Устав и остановившись, он посмотрел на помятый и покорёженный трёхчасовыми ударами тренажёр. Сняв с себя верхнюю накидку, он вытер ею торс от пота и опустился на пол, прислонившись к стене и откинув голову.

Сколько ещё у него есть времени?

Два дня. А потом… потом не будет ничего.

====== 41 ======

– Я слышала, что многие яутжа не ограничиваются одной партнершей. – Сказала я ехидно, идя рука об руку с Киан’дэ в сторону той самой комнаты приватных встреч.

К слову, не всегда мы уходили туда ради близости. Порой мы просто проводили время вместе, с глазу на глаз, потому что выйти на верхние уровни я не могла, а находиться в самом гареме хищникам не полагалось.

«Кто тебе это сказал?»

– Другие девушки, – без запинки ответила я чистую правду. – Да и сама не раз видела. Приходит яут – берет с собой две, а то и три девушки, и ведёт их сюда.

Киан’дэ тяжко вздохнул, открывая дверь, и вошёл первым. Галантным он не был: он беспокоился о безопасности. Осмотревшись, он щёлкнул: это значило, можно заходить.

– Я к чему веду! Вдруг ты без меня тоже… нашёл себе… яуточку какую-нибудь.

Киан’дэ ошарашено развернулся ко мне и посмотрел так, словно я головой ударилась. Судя по языку тела, он был в тихом шоке.

«Нет» – кратко и всеобъемлюще ответил он.

Но меня было не остановить.

– Почему?

Киан’дэ, который уже отвернулся, вынужден был снова остановиться и вполоборота посмотреть на меня.

«Что почему?»

– Почему нет?

«К’жит. Ты меня убиваешь» – объявил он.

Пожав плечами, я открыла было рот, чтобы контраргументировать, но Киан’дэ внезапно тихо промолвил:

«У меня вообще никого быть не должно. Запрещено, ты помнишь? Так что я одиночка.»

– Или однолюб.

Он хмыкнул, искоса поглядывая на меня и снимая накидку.

– Здесь-то твои киллерские правила не работают, ты волен делать все, что захочешь. Почему не живешь так, как мог бы жить?

Киан’дэ сел по-турецки прямо на пол, с интересом глядя на меня. Я опустилась напротив, поджала под себя ноги и терпеливо ждала, что он скажет на сей раз.

Наконец, найдя нужные слова, он сказал:

«Правилам я следую всегда. Это раз. Я уже выбрал партнёра. Это два»

– Но почему? – снова спросила я, и Киан’дэ даже зарычал от раздражения.

«Что – почему?!» – уставился он на меня пылающими от негодования глазами.

– Ну… – я невольно сжала плечи. – Будь ты с самкой своего вида, все было бы проще!..

«Я уже и сам так думаю» – прорычал голос в моей голове, и я весело улыбнулась.

Девочка не была голодной: Лок’На позаботился об этом и давал мне питательный физраствор, по вкусу – пресный и безвкусный, но судя по тому, как малышка его пила сквозь крышку, обёрнутую марлей, было ей вполне сытно и вкусно.

Пока она только ела, спала, плакала и пачкала пеленки. По счастью, в шатре Лок’На было достаточно комфортно, чтобы расположиться вместе с младенцем, и честно сказать, Киан’дэ удалось меня отвлечь. Всю ночь я качала девочку, пристально наблюдала за ней, беспокоилась, все ли с ней в порядке. Цеплялась за неё, как за связующую нас ниточку, и когда хотела отвернуться от неё, слышала его голос в голове.

Это… вместо нашего.

Что-то же он увидел в ней? Что-то, что побудило его забрать ее?

У кого он ее забрал? И почему? Неужели не было другого выхода? Эти вопросы пока остались без ответа, но я и не слишком ими задавалась.

Эти два дня я жила по инерции, ухаживая за ребёнком. И молчала, часто поглядывая на платформу и с замиранием сердца надеясь, что, может быть, он… просто покинет ее и вернётся ко мне.

Даже не так! К нам!

Ребёнок уснул, и я положила маленький свёрток на шкуру, удостоверившись, что с ней ничего не случится. Озираясь, я выбежала из шатра и прошлась по песку, к самому океану, тревожно всматриваясь в горизонт и стягивая на груди куртку.

На пляж опускались сумерки, и я присела на холодный сырой песок, обняв свои колени и глядя на дальние белые огни платформы.

Как он там? Что с ним?

О чем он думает?

И думает ли он обо мне?..

Киан’дэ мрачно смотрел на далёкую полоску берега, размышляя о своём. Темное небо загоралось всеми красками крови, затем в него словно плеснули чернотой, и темные тучи быстро заволокли его, погрузив мир во тьму.

Киан’дэ закончит с бомбами сегодня. Завтра он проведёт, так уж и быть, последний бой. А вот послезавтра… послезавтра всего этого уже не будет.

Он крепко сжал в руке чёрную ткань, в которую был завернут темный локон, и невольно расставил жвалы под маской. Гнев и ненависть клокотали в нем, но ему удалось взять себя в руки.

Алису он услышал ещё издалека. Она открыла дверь отсека, вышла на террасу и прошлась вдоль всей ее длины, прежде чем подошла к яутжа, стоявшему у края. Чёрные рваные одежды трепал ветер, и он наверняка продрог за столько времени – но не показывал виду.

Алиса тихонько зашла со спины, зная, что Киан’дэ ее слышит, и осторожно коснулась рукой прохладного предплечья.

– Эй, пугало, – нежно позвала она, прислонясь щекой к его руке. – Хватит тут стоять. Холодно.

Он не отреагировал, пристально следя за горизонтом. Медленно подымалась и опадала его грудь.

– Пойдём.

Она не ожидала, что он так и поступит, но неожиданно даже для неё, он действительно отвернулся от океана и устало посмотрел на Алису.

«Куда?» – безразлично спросил хищник.

Девушка опустила взгляд, не решаясь сначала это произнести, а затем смело взглянула ему в глаза.

– Пойдём… ко мне.

Она ждала, что он откажет. Что разъярится. Но он лишь тихо опустил глаза и сделал шаг навстречу…

Они шли по коридору – вроде вместе, а вроде и по отдельности. Не касаясь девушки, Киан’дэ брёл чуть позади, хмуро всматриваясь в точеный силуэт, и про себя отметил, что она очень привлекательна. Возможно, физически – по мнению, например, мужчины-уманка – она наверняка будет считаться более красивой женщиной, чем Рената.

Но даже от этого понимания почему-то в груди оставалось пусто.

Киан’дэ зашёл в ее отсек, скользя глазами по стенам и редкой мебели и отмечая детали. Все по своим местам, но кое-где видны признаки спешки. Алиса закрыла за ним дверь, смущенно обернувшись.

Между ними повисло молчание.

– Ты в порядке? – наконец, спросила она, прислонясь к стене и пристально глядя на хищника.

Он гораздо меньше Кана… но не такой аккуратный, как Цо-Ши.

Киан’дэ сощурился.

«Чего ты хотела?» – напрямик спросил он, склонив голову набок.

Уманка медленно подошла к нему, заглядывая в маску и легонько касаясь груди, покрытой чёрной тканью. Киан’дэ не отстранился и не дернулся. Он не попытался скинуть ее руку, не издал ни одного звука. Алые глаза внимательно наблюдали за Алисой.

– Мне казалось, ты умный парень, пугало, – мягко улыбнулась она, присоединяя вторую руку к первой. – И ты должен понять, для чего уманка зовёт тебя на ночь глядя в свой отсек, м?

Поскольку хищник не двигался, хоть и был напряжен, она подняла руку и нежно провела кончиками пальцев по его шее. Она потянулась к маске, но тут уже хищник легко перехватил ее и сжал тонкое запястье.

«Нет» – просто и кратко сказал он.

– Что конкретно? – уточнила Алиса. – Нет – не трогай мою маску? Нет – я ее не сниму? Нет – не хочу тебя? Что именно?

Киан’дэ опустил глаза.

– Ты понравился мне, ты же это знаешь? С первой же минуты, как приволокся на своих двоих в госпиталь, я поняла, что ты не такой, как они, – шепнула она, привстав на цыпочки и налегая ему на грудь. – Ты очень необычный хищник. Ты непохож на остальных.

Он не отвечал ей, но и не отталкивал ее. Алиса мягко опустила ладонь на мускулистое предплечье, ощутив, как невольно его тело под ее прикосновениями становится более жёстким и напряженным.

«И когда ты планировала завести меня сюда?» – вдруг спросил хищник, усмехнувшись. Алиса замерла.

– Я не планировала, – возразила она, – я же знала, что ты носишься кругом со своей уманкой. Что ты и прилетел сюда ради неё. Признаться, это меня ещё больше восхитило в тебе…

Она замолкла, опустив голову и потихоньку отстраняясь от Киан’дэ. Внезапно, его ладонь сомкнулась на ее предплечье, и голос в голове тихо сказал:

«Продолжай».

Алиса усмехнулась, подняв блестящие глаза на Киан’дэ. Она провела ладонью по его руке, запястью, задержалась в широкой ладони – и отошла, заметив, что хищник непроизвольно начал обходить ее вокруг, искоса поглядывая на нее.

– Я вообще не подозревала, что ты отпустишь ее… – Быстро сказала она. – Не подумай, что я умаляю твоё отношение к ней. Вас с ней многое связывает. Поэтому я не хочу занять ее место. Просто… немного счастья не помешает сейчас… нам обоим.

Она отметила, что хищник чуть приблизился к ней, а дыхание его стало более глубоким. Она, как медик, легко считывала язык его тела, и сейчас она понимала: он тоже постепенно проникается желанием.

– Я даже не могла ни на что надеяться. Ты это знаешь… Ведь это я привела ее тогда, на ту встречу перед финальным боем. Понимаешь? – она вдруг взволнованно подняла белокурую голову. – Ты же не думаешь, что я просто воспользовалась моментом, и…

Хищник подошел к ней совсем близко, так что она могла коснуться его, даже не вытягивая руки. Алиса ощутила, как по спине бежит холодок, будто ее заперли в клетке с голодным зверем. Облизнув губы, она без разрешения, на свой страх и риск, взялась за его плечи и, слегка подтянувшись, прижалась губами к шее, целуя плотную чешуйчатую кожу.

Мягкие губы и влажный, тёплый язык скользнули по рисунку татуировки, выводя его и согревая Киан’дэ дыханием. Алиса повела ниже, целуя ключицу, и поразилась, что он не препятствует ей.

Напротив, его рука легко сжала ее плечо, двигаясь с него на спину. Каждое прикосновение обжигало, и Алиса уже прильнула к нему всем телом…

«Не сейчас» – вдруг прозвенело в ее голове, и она нехотя оторвалась от хищника.

– Что-то не так? – неуверенно спросила она, положив ладонь на его глубоко вздымающийся, твёрдый живот. – Ты…

«Все так. Но завтра у меня бой. Я приду после» – Киан’дэ в подтверждение своих слов провёл рукой, покрытой перчаткой, по ее скуле, и вгляделся в глаза. Алиса призналась себе, что у хищников во взгляде было что-то гипнотическое – что-то нечеловеческое, а потому она только кивнула.