Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Бронированный за ним не поспел, и Киан’дэ быстро прикончил его, пронзив упавшему яутжа незащищенное плечо и разрывая его до груди. Металл серпа легко резал доспех. Второй хищник не терял времени и атаковал сзади, но Киан’дэ увернулся, задним хватом держа левый серп и не глядя разрывая им живот противника. Покуда тот упал на колени, захлебываясь твеем и придерживая рукой выпадающие внутренности, Киан’дэ побежал дальше.

Вперед, вперед… прорубаясь через толпу… Он отшвырнул от спаскапсулы одного из высоких яутжа со шрамом на глазу: тот, конечно, так просто сдаваться не собирался, но Киан’дэ был очень убедителен и легко полоснул своим клинком ему по лицу. Взвыв и схватившись за рану, яутжа непроизвольно упал в сторону, и Киан’дэ, несмотря на стреляющую боль в боку, ловко запрыгнул в капсулу и закрыл прозрачный купол, стремительно активируя программу управления, чтобы вместе с прочими кораблями покинуть погибающую платформу.

Сохраняя поразительное хладнокровие, он посматривал на таймер: минута двадцать секунд. Киан’дэ развернул кораблик, рассчитанный лишь на одного пилота, и, лавируя между другими судами, такими же крошечными, как и его, и существенно более большими, полетел к широкой летной полосе между опорных колонн, чувствуя, как нарастает гул протонного заряда. Ругнувшись про себя, хищник стремительно вылетел в общем потоке… слыша, как мощный взрыв раскурочивает железо и бетон платформы, сжигает все на своем пути и наконец раскалывает чертово место пополам. Платформа начала стремительно рушиться: несмотря на искусственный антиграв, часть откололась и рухнула в океан с гулким стоном. Ряд взрывов вспышками осветил вторую часть, оставшуюся пока висеть в воздухе.

Киан’дэ посмотрел вбок: словно прицельный снаряд, отлетевший здоровенный кусок арматуры сбил такую же капсулу, как и его, и полыхая, та взорвалась в воздухе и упала в океан. Хищник застрекотал, покачав головой и уворачиваясь от разлетающихся частей платформы. Мелкие порой барабанили по обшивке, падая на нее, как падали и искры, стремительно погасающие в потоке утреннего ветра.

Еще рывок… и еще… Киан’дэ поднырнул под падающий обломок и наконец оставил позади пламенеющую платформу, стремясь дотянуть хотя бы до берега.

А дальше все кончится.

====== 46 ======

Читать под Nightwish – Sliping Sun

Корабль рухнул боком в полосу прибоя, протаранил носом песок и взорвал корпусом океанские затяжные волны, окатившие иллюминаторы и захлестнувшие его до крыши.

После падения корабль накренился, и какое-то время совсем ничего не происходило, но затем шлюз открылся, и хищник, открепивший ремни от кресла пилота, упал в воду и, отфыркиваясь, с трудом поднялся в волнах.

Длинные волны настойчиво били в спину, будто подталкивая. Киан’дэ побрел к берегу, на ходу снимая с лица маску и утирая затекший на глаза твей тыльной стороной ладони.

Отбросив назад короткие валары, хищник устало шел, слушая шум прибоя.

За спиной его полыхали останки платформы, упавшей в океан, да корабли и спаскапсулы, точно растревоженные птицы, разлетались в предрассветном небе, пропадая, погасая на горизонте.

Не оглядываясь, Киан’дэ дошёл до берега, устало присел в полосу прибоя, и только тогда взглянул на пламенеющее зарево, подставляя лицо лучам рассветного и все еще холодного солнца. Оно вспыхнуло цепочкой света в его глазах, зажигая в них темное пламя удовлетворённой, ревущей мести, сжигавшей изнутри. А затем – в самом конце этой яркой эмоции – тихо и незаметно, пришло раскаяние.

Опустив голову на грудь, хищник сгорбился, глядя на поднимающееся из кипящих волн солнце и чувствуя опустошенность.

Пустота… как давно он не ощущал ее? Киан’дэ даже не думал ответил себе на этот вопрос. С тех самых пор, как встретил Ренату. Устало прикрыв глаза, Киан’дэ отвернулся от солнца. Слепит…

Вдруг он услышал сдавленный, отчаянный вскрик, и обернулся на него. Руки похолодели, и кажется, тело перестало его слушаться. Он бессильно наблюдал за тем, как к нему со всех ног бежит девушка, увязая в песке.

Это была она, конечно. Рената.

И впервые за всю свою жизнь Киан’дэ ощутил настоящий животный страх, понимая, что после всего, что он сделал, после всех страшных убийств и мести, что он осуществил со всей изощренностью и зверством палача, после того, что он натворил, он не может даже прикоснуться к такому человеку, как Рената. Нет у него больше такого права.

Хищник прикрыл глаза, отвернулся, утопил взгляд в солнце, желая, чтобы оно выжгло его всего дотла и превратило в пепел… Возможно, было бы лучше, если бы он сгорел в огне на той платформе. Но Рената звала его, звала по имени, и Киан’дэ медленно поднялся, не чувствуя рук и ног, и по привычке прикрыл лицо маской. Небо вокруг солнца разлилось алым. Сердце болезненно сжалось.

– Киан’дэ!

Он вздохнул. Он смертельно устал. И уж точно не чувствует себя победителем – скорее, побеждённым…

Я увидела его ещё издали, пока шла от лагеря и была у самой кромки леса. Тревожно наблюдая за полыхавшей платформой, я не находила себе места и вымолила Лок’На прийти сюда. А когда по направлению к пляжу полетел небольшой яутский корабль, сердце пропустило удар, и меня охватило лихорадочное волнение.

Теперь я точно знала, что это Киан’дэ. Он сидел ко мне спиной, опустив плечи, и мрачно смотрел на полыхающие и тонущие в океане глыбы бетона, пластика, железа и камня.

Я вырвалась из рук Лок’На, мне не препятствующего, и сдавленно кликнула. Легкие перехватило спазмом, в груди болезненно провернулось, и я сразу побежала вперёд, игнорируя предупредительный стрекот Лок’На за своей спиной…

Увязая в песке и пару раз оступаясь, я наконец совладала с собой и пискнула имя вслух, и увидела, что он встал, но ко мне не повернулся.

В глазах у меня потемнело, сердце заколотилось до боли. Я хватанула ртом воздух, будто кто-то до этого вышиб его из легких, и влетела в холодную воду, сшибаясь с хищником. Секунда, ещё одна – и я обхватила его предплечья руками, впиваясь в них. Тяжёлого Киан’дэ я бы повалить в волны не смогла ни при каких условиях, но он едва заметно подался назад и придержал меня за плечи. Я непонимающе опустила глаза на его подрагивающие руки. Что с ним?

– Киан’дэ, – выдох. Он болезненно хмурится, и я замечаю, что его бок залит фосфоресцирующей кровью. От быстрого бега и волнения я задыхалась, воздуха не хватало. – Ты… ты… теперь все будет хорошо… все будет хорошо… идём…

Я крепко стиснула его ладонь, потянула за собой на песок, и он покорно пошёл за мной. Что с ним? Он ранен? Он оглушен? Контужен? Почему он так поразительно спокоен? Я ожидала чего угодно от нашей встречи… но не думала, что она будет такой. Я думала, он тоже подхватит меня на руки, крепко обнимет, сделает хоть что-то! Но нет, Киан’дэ был даже странно холоден.

Я обвила его талию рукой, стараясь поддержать, что было смешно – хищник по весу был куда больше меня, да и вообще, забавная это затея. Но я хотела просто дотронуться до него и понять, что он жив, он рядом.

Странное это чувство – вроде касаюсь его тела, прижимаюсь: он близко – куда ближе? Но мыслями все равно не со мной.

Какое-то время мы стояли вот так, вместе, и Киан’дэ смотрел мне за спину, на горящую платформу.

«Прости» – вдруг произнёс бесцветный голос в моей голове.

– Что?

Я не понимала, хмурясь. Простить? За что его прощать?

Киан’дэ, покачнувшись, устало прикрыл глаза и осел на колени.

– За что? – старалась как можно более ласково спросить я, обнимая его плечи и силясь поднять. Конечно, моих усилий не хватало. – Вставай, Киан’дэ, ну ты чего…

«Устал» – вдруг прошелестел он, даже не сказав это, а просто громко подумав. И это явно не предназначалось для меня.

Я вздрогнула. Он никогда не говорил так. Он всегда был несгибаемым. Жестким. Невероятно выносливым. И всегда шел до конца. Возможно, это и есть конец?..

Киан’дэ обнял мои ноги рукой и уткнул маску мне в живот, тепло и щекотно выдыхая. Он делал все молча, но его молчание было куда красноречивее слов. Я нежно коснулась его шеи и плеч, пропустила сквозь пальцы короткие валары, погладила острые края маски и ее гладкую поверхность со следами старых и новых царапин и шрамов.

Киан’дэ мягко отнял своё лицо, посмотрев мне в глаза – снизу вверх. По одному взгляду было ясно, что он думает и чувствует, и я внезапно подумала, что слова порой даже излишни.

– Я тебя так ждала, – созналась я, всхлипнув, и Киан’дэ поднялся, крепко обнимая меня и поглаживая рукой мой затылок. Я облегчено выдохнула, понимая, что слезы подступают к глазам и потихоньку перехватывают горло. Хищник издал короткий ласковый рык, пытаясь меня успокоить. Длинные пальцы, покрытые гладкими короткими перчатками, очень напомнили человеческие. Он посмотрел мне в лицо, и в глазах его мелькнула нежность. Внезапно, он бросил мимолётный взгляд мне за плечо… и вдруг он переменился, разом похолодев, став острым, как нож, жестоким и непроницаемым.

Киан’дэ коротко щёлкнул и немедленно задвинул меня за спину, выпрямился, снял со спины оружие и издал низкий рокочущий рык.

Я непонимающе сжала в кулаках его рваную робу, не понимая, что происходит, и выглядывала из-за его плеча, пока не увидела это. Кровь застыла в жилах. Точно из ниоткуда, на пляже появились хищники. Их было много… действительно много: больше десятка. Отключая свой мерцающий камуфляж, они становились видимыми. В полном вооружении, в масках, с пушками на плечах. Это были охотники. Панический страх подступил к горлу, и я задохнулась, крепче вцепилась в Киан’дэ, когда ощутила, как он шагнул навстречу яутжа.

– Нет! – проскулила я, не веря своим глазам. Черт возьми, только не это, только не опять! Нет! Не хочу!!!

На секунду все замерло…

А затем на теле Киан’дэ возникли, один за другим, три алых точки. Сначала это был один след от прицела. Второй. Третий… Они проявлялись, будто след кровавых выстрелов, и удивительным образом миновали меня. В лоб Киан’дэ целились как минимум двое. Он зарычал. На открытой местности не скрыться, далеко не убежать, против стольких стрелков не выстоять.

Киан’дэ рванулся вперёд, и чёрная одежда скользнула в моих пальцах, оставив лишь ощущение шероховатости и тепла, тающее на подушечках, как воспоминание о прикосновении к нему.

Сердце забилось в груди до оглушающей боли. Надежды больше не было. Бессильные, злые слезы заструились по щекам, но даже утереть их я не хотела.

Я не верила. Столько пережить и быть убитым здесь и сейчас… это несправедливо! Нечестно! Так нельзя!

«Когда я скажу, беги» – вдруг произнёс он мысленно, и голос прозвучал в моей голове, как далекое, тусклое эхо. Я по инерции сперва кивнула… и вдруг вскинулась, протестуя, осознавая, что он сказал.

– Нет! – яростно выкрикнула я. – Нет!!! Я отказываюсь!

Даже не подумаю! Киан’дэ клокотнул, пытаясь подавить мои крики, но я не могла успокоиться, подступившись к нему и снова ухватив его одежду.

Внезапно, из числа хищников вышел вперед один, молодой высокий охотник с зелёной крапчатой кожей и гривой длинных черных валар. При виде него, Киан’дэ напрягся, поднимая выше оружие. Создавалось ощущение, что они знают друг друга.

Тот самый юный охотник с последнего боя. Тот самый, с которым он был связан цепью.

– Ты все же ее уничтожил, убийца, – громко произнёс юный охотник, делая знак прочим хищникам. Те как по команде убрали свои прицелы.

Киан’дэ промолчал, снял с плеча второй хатигани и яростно посмотрел на воинов. Охотник усмехнулся.

– Ты решительно настроен и вооружен. Ты готов сразиться с нами?

Разумеется, к’хан промолчал. То ли из гордости, то ли из глупости. Только багровые глаза пристально следили за каждым движением молодого лидера охотников, не выражая ничего, кроме бессильного гнева.

– А что, если я предложу тебе сразиться один на один? – вдруг спросил охотник. – Что ты на это скажешь? Прямо сейчас. Ты и я, согласно Кодексу чести.

Алые глаза Киан’дэ недобро сощурились.

«Я не придерживаюсь Кодекса, » – заметил он тихо, и далекий отголосок этой мысли коснулся разума охотника.

– Зато я придерживаюсь. Если победишь, отпущу.

Киан’дэ недолго обдумывал его предложение, кивнув, не особенно веря словам Охотника, и отстранил в сторону уманку, пристально посмотрев ей в глаза.

Охотник с изумлением проследил за давним врагом.

Киан’дэ что-то сообщил ей, но это что-то уманке совсем не понравилось. Она была в ужасе! Замотав головой, девушка твёрдо встала, как вкопанная, в песке, и громко крикнула «Даже не вздумай!», протестуя, но хищника ее протест явно не впечатлил. Рыкнув, он силой отцепил уманку от своих рук, откинул ее в сторону так, что она упала в песок. Несмотря на то, что она продолжала плакать и хвататься за лохмотья его кама, прикрывавшую бедра, Киан’дэ решительно развернулся к своему противнику, провернув в ладонях оружие. Он кивнул охотнику.

Молодой охотник нахмурился, удивленный увиденным, но все же был готов к сражению. Он снял наплечную пушку, бросил ее в песок, не желая легкой победы над технически менее вооруженным противником, и выдвинул из наручей лезвия, опустив руки вдоль тела.

Выдохнув, Киан’дэ первым ринулся вперёд…

Замах. Удар.

Лезвия скользят о лезвия, и танец двух превращается в смертельный бой.

Только один из них выживет, но не факт, что этим одним будет Киан’дэ. Даже если он убьет охотника, его пристрелят другие хищники, он знает это. Для них он – не охотник чести и не воин. Никто не гарантировал сохранить ему жизнь после победы, так что фактически, он понимал, что дерется в последний раз. Хотя охотник и пообещал сохранить ему жизнь – если он будет убит, то уже не проконтролирует действия своих воинов.

Киан’дэ взмахнул серпами над головой охотника, однако тот ловко поднырнул под оружие, скользнул вбок и сделал короткий укол лезвием, ранив Киан’дэ в бедро. Ранение было легким, но все же очень обидным. К тому же, заныла рана в боку.

Не издав ни слова и концентрируясь на самом бое, а не на гарантированном поражении, независимо от того, победит он или нет, Киан’дэ ушел от ряда ударов, ловко делая боковое сальто и ощериваясь под своей маской.

Хищники дрались не на жизнь, а на смерть, оба – лёгкие, куда легче и быстрее многих своих собратьев, стремительные и смертельно опасные.

Схватка между ними была удивительно похожа на заранее отлаженный танец, пляску смерти, немой диалог, где вместо слов – жестокие удары клинка о клинок. Хотя, сталкивалось их оружие нечасто: все больше хищники сражались врукопашную или уворачивались, приноравливаясь к темпу друг друга. Под их ногами песок взлетал вверх, окутывая обоих бежевым облаком.

Охотник отвёл руку с клинком назад, остановившись на секунду и просчитывая следующий шаг Киан’дэ, а затем пошёл в лобовую атаку. Киан’дэ скользнул по песку, припал на колено и глубоко вонзил один из серпов в голень Охотника, в то время как тот опоздал лишь на секунду, разрезав воздух мечами над головой Киан’дэ.

Убийца отскочил, сжимая в руках свое оружие, одно – в крови своего врага. Охотник оскалился, неожиданно стремительно атакуя. Один удар – сверху, размашистый и быстрый. Второй… Киан’дэ смертельно устал и выдохся, но продолжал защищаться, отражая напор молодого воина, пока тот не выбил один хатигани из его рук.

Кулак Охотника взметнулся к маске Киан’дэ, но тот ловко увернулся, отскакивая в сторону, и лидер яутжа пролетел вперёд, получив ощутимый удар ногой в спину.

Задохнувшись, он упал на песок, и Киан’дэ бросился к нему, не желая мешкать. Сейчас или никогда. Он замахнулся, чтобы рубануть по шее Охотника… и не ожидал, что тот упадёт на спину, стремительно перекатившись и выставив свой меч вперёд.

С хрипом, Киан’дэ сам налетел на лезвие, пронзившее его насквозь в области рёбер. Он кашлянул, морщась от того, что твей брызнул в маску, и, сам того не ожидая, повалился на песок после того, как охотник рывком вытащил меч из раны. Рената за его спиной надрывно, болезненно вскрикнула, словно ранили не его, а ее.

Зажав рану рукой, Киан’дэ кое-как присел на колени, упершись второй ладонью в песок. Неожиданно, пришло осознание конца, такое же ясное и спокойное, как и багровое солнце, поднявшееся в небо и застланное серыми клочьями туч. Киан’дэ поднял глаза, сощурившись, уже на своего убийцу, понимая, что однажды это должно было случиться, и все время он лишь оттягивал неминуемое.

Медленно приближаясь к хищнику, молодой охотник снял маску с лица и расслабленно опустил руку с клинком. Киан’дэ невольно вспомнил, сколько раз вот так же он спокойно подходил к своей жертве, следующим быстрым ударом обрывая ее жизнь.

Он распрямил плечи, оттолкнулся рукой от песка и положил обе руки на колени. Хотел ли он смотреть на яутжа? Нет. Он прикрыл глаза, покорно оставшись на месте и ощущая – глубоко в груди – сожаление.

Охотник сделал последний шаг…

====== 47. ======

One way or another – Until the Ribbon Breaks

– Киан’дэ?..

Я тихо шепнула его имя, не оборачиваясь, потому что мне это и не нужно было. Так незаметно подкрасться может только он, к тому же, я узнала прикосновение его руки к своей талии. Вторая легла мне на бедро, и хищник мягко прижал меня к себе.

– Я скучала… – мурлыкнула я, откинув голову ему на грудь и чувствуя, как по моей шее скользят длинные пальцы, покрытые перчаткой. Хочется замереть и не двигаться, но будто нарочно, сердце колотится в груди.

Киан’дэ проводит пальцами до моего подбородка, обхватывая горло, и я чувствую, как замирает, в противовес бухающему сердцу, дыхание. Хочется продлить этот момент, растянуть его… я в томлении изгибаюсь и подаюсь грудью вперед и толкаюсь ею в ладонь Киан’дэ. Он тут же перехватывает меня за талию, кладёт руку поверх живота – и я понимаю, что на нем нет маски, поскольку его язык скользит по изгибу шеи и плечу, а горячее дыхание топит кожу на щеке, к которой он прижимается своим лицом. Я чувствую острые костяные наросты, но бесстрашно приникаю к ним ещё ближе – я истосковалась по его телу, по его прикосновениям и по нему самому.

Киан’дэ не отстраняется, когда я завожу руку назад и вверх, оглаживаю его точеную скулу и клыки. Он разворачивает меня к себе, и я привычно закрываю глаза. Он не хочет, чтобы я видела его лицо – я не настаиваю, не хочу, чтобы он ушёл. Доверчиво уткнувшись губами в мускулистую грудь, я оставляю на коже влажные следы языка и покусываю ее, аккуратно зажимая зубами и оставляя нежные засосы. Пока я ласкаю его, он одним движением – даже не резким – разорвал верх моего домашнего платья. Пуговицы разлетелись в разные стороны, застучали по полу, и я охнула, когда он завёл вторую руку под подол и мягко коснулся влажных от желания трусиков, сбивая их вбок и лаская меня там.

Короткий стрекот коснулся моих ушей: он отстранил меня, подхватил под ягодицы и понёс куда-то. Походка была плавной, бедра, словно поршни мощного механизма, двигались подо мной, а затем Киан’дэ опустил меня на что-то твёрдое. Я ощупала деревянную поверхность пальцами. Это стол.

Киан’дэ налёг на меня, и я ощутила, как он напряжен и взведён, а в бедро мне упирается отвердевший и даже через ткань разгоряченный член.

Хищник оперся одной рукой возле моего плеча, а второй – у лица, и поняв это, я ласково потерлась о его руку виском, изворачиваясь и целуя ее. Он склонился надо мной так близко, что на своих губах я ощутила его дыхание. Обхватив его лицо руками, я заскользила по клыкам, один из которых был украшен тугим колечком серьги, и вслепую принялась целовать его.

Хищник издал короткий смешок и отстранился, проведя кончиками пальцев, увенчанных острыми когтями, от легких до низа живота, после чего рывком разорвал платье сверху – до конца. Ткань лопнула, повисая на плечах, и Киан’дэ достал из-под него сначала левую грудь, оглаживая ее ладонью, а затем – и правую, внезапно оставляя на левой болезненный укус. Мое тело словно пронзило током, и я дернулась, отчего почувствовала, как груди всколыхнулись и свободно затрепетали. Я изогнулась навстречу Киан’дэ, все ещё не видя его, и запрокинула голову, застонав.

Он так же легко, будто бумажную салфетку, порвал мои трусики и, раздвинув ноги, которые я согнула в коленях, внезапно вошёл резким толчком на всю длину – и сразу же начал быстро вколачиваться в меня, двигаясь внутри. Я была уже дико влажной, потому он легко скользил во мне, оглаживая языком затвердевшие соски и сжимая их клыками. Я дернулась, охнула – и вдруг почувствовала короткий болезненный укол в левую грудь и поняла, что по ее округлости что-то стекает.

Киан’дэ нежно урчит, утирая мою кровь из глубокой царапины, которую он случайно нанёс во время ласки, и отстраняется, но я с глухим стоном цепляюсь за его бедра и умоляю не останавливаться.

Он провёл руками по внутренней стороне моих бедер, разводя мои ноги ещё шире. Мне казалось, что я буквально вывернута наизнанку, что я беззащитна – всюду, и он теперь может делать со мной все, что хочет. Хотя иллюзия моей безопасности всегда была именно лишь иллюзией… именно сейчас поясницу пронзило возбуждение от понимания его полноценной власти надо мной.

Он придержал меня за талию, приподняв, и, рыкнув, начал неистово вдалбливаться в меня на всю длину, неожиданно признавшись:

«Ты узкая и тугая».

Я вздрогнула от его голоса в своей голове и пронзившего меня члена – раз, другой, третий, четвёртый… сбившись со счета, я простонала:

– Это плохо?..

Киан’дэ вновь коротко засмеялся.

«Это быстро».

Ему было мало и он сдерживался, я чувствовала это – но щадил меня и не хотел просто порвать, как это делали другие хищники… с другими женщинами.

Но сегодня я хочу, чтобы он не жалел. Не удерживал себя. Отпустил поводья.

– Ты можешь взять меня, как хочешь, – шепнула я. Хищник тихо клокотнул, и я восприняла это как «нет».

– Со мной ничего не будет, мы же вместе не впервые, – успокаиваю я его.

Хищник тихо рыкнул, будто приказав мне замолчать.

– Но я хочу.

Он внезапно остановился, с влажным звуком выскользнул из меня, и отстранился, бесшумно отойдя в сторону. Я вздрогнула, поднявшись, и свела ноги.

«Я в маске» – проурчал он, после чего подошел ко мне и присел напротив на одно колено.

Киан’дэ был раздет до пояса, лишь расстегнув пояс штанов, и наклонил набок голову. Я запустила пальцы в короткие гладкие дреды, наклоняясь и целуя их, а затем в голове вспыхивает невольная догадка. Хищники обычно не позволяют касаться своих дред, которых они зовут валарами – разве что самым близким. Это одна из самых чувствительных частей их тела. Я соскальзываю в его объятия и, все ещё держа тугие и будто кожаные дреды в ладони, беру пару губами, обвожу языком и посасываю, стараясь случайно не укусить.

Киан’дэ глухо рыкнул и внезапно вздрогнул всем телом, будто от импульса. Я зарываюсь лицом в валары, лаская их и стараясь не обрезаться о края острой маски, когда перехожу на его шею и скольжу по его телу.

– Прошу, – шепнула я ему в плечо, оглаживая рукой мускулистый живот и опуская ладонь на темно-бордовую головку члена, расцвеченную слабо фосфоресцирующими каплями спермы.

Я опускаюсь между его ног, покуда он стоит на коленях, и умасливаю и умоляю его несколько минут, провожу рукой по его стволу, пока не понимаю, что он вот-вот кончит – и останавливаюсь, массируя широкие плечи.

В какой-то момент желание все же становится сильнее.

«Будет больно» – предупреждает он, подхватывая меня на руки, и несёт в постель.

– Переживу, – смеюсь я, когда он опускает меня на простыни и плавно раздвигает мои ноги коленом, изучающе глядя багровыми глазами в прорези хищной маски.

Он нежно проводит рукой по моей верхней губе, оглаживает ее.

«Если будет невыносимо, сразу скажи» – велит он, и я киваю.

Откидывая платье в сторону, он приподнимает меня за бедра и резко входит, сначала с оттягом двигаясь внутри мелкими и медленными толчками, а после наращивая темп.

Это всегда было больше, чем просто секс, больше, чем близость двух тел. И сейчас, понимая, что он отпустил себя, я содрогалась под сильными и собранными движениями, вдалбливающими меня в кровать, и проникала в его разум, чувствуя и видя неясные обрывки его прошлого.

Издав глухой то ли рык, то ли стон, разогнавшийся хищник внезапно резко кончил, пульсируя внутри. Затопленная потоком чужого сознания, я получила удовольствие практически одновременно с ним – с последним толчком в себя, ощущая невероятную заполненность.

Выдохнув и прислонившись лбом к его плечу, я наслаждалась приятно нависшей тяжестью его тела. Он выскользнул из меня, оставив внутри горячее, вязкое чувство. Киан’дэ, который никогда поверх меня полностью не ложился, перевернулся на спину и нежно уложил меня себе на грудь.

– Если однажды ты улетишь с Земли, – ласково говорю я, вроде бы в шутку, но сердце болезненно сжимается, – знай: такого классного любовника у меня больше не будет.

Насмешливо щёлкнув, Киан’дэ позволял мне перебирать свои валары, играясь с ними и проводя пальчиком по рисункам на его теле. Затем я опустила руки вниз и шутливо, но не без труда, застегнула пояс его кожаных штанов:

– Чтобы не было больше соблазна, – мы с хищником рассмеялись после этих слов: он – хрипло, я – робко.

Киан’дэ поднял мою руку, положил ее себе на ладонь и сощурился, сравнив размеры моей и своей ладоней. Сжав мои пальцы и лаская второй рукой мне шею, он тихо сказал:

«Я никогда не улечу. Только не от тебя».

The In-Between – In This Moment

Знаете это чувство – когда в самые тревожные минуты твоей жизни время растягивается, как вязкая лакрица?.. Оно все длится, дробит секунды на мгновения – и ты замечаешь мельчайшую деталь, малейшее движение.

Киан’дэ ниже склонил голову, когда меч, блеснувший в тусклом солнце, замахнулся – и обрушился на него…

– НЕТ!

Мой крик ничего не смог бы изменить, но я закричала, рванувшись вперед и в два прыжка накрывая собой хищника. Дрожа от ужаса, я была не уверена в том, что делаю все так, как нужно, и ожидала, когда клинок разрежет плоть. Ожидала боли. Но не было ничего.

Крепко обняв Киан’дэ за плечи, я поняла – что-то произошло, и отвернулась от него. Молодой хищник остановил свой замерший меч в каком-то сантиметре от меня – но тем не менее, остановил! Однако, сдается мне, не я тому причина…

Внезапно, Киан’дэ решительно отстранил меня рукой в сторону, напрягаясь, и заглянув ему за плечо, я осознала, почему.

Высокая тень упала на нас обоих, и я увидела перед собой высокого, могучего, уже явно немолодого хищника, зеленокожего и покрытого крапчатыми пятнами. На плечах у него были доспехи, украшенные черепами ксеноморфов. Длинная грива валар была вся покрыта золотыми кольцами, а руки – завершены острейшими когтями.

Он выглядел величественно и надменно, даже без маски, и его удивительно гармоничное для инопланетянина лицо и яркие зеленые глаза вызывало странное чувство. Было мгновенно ясно, что он – не простой охотник, и не только по богатым доспехам и длинному алому плащу за плечами, но и по его стати и выправке.

– Киан’дэ, – пророкотал он, и я неожиданно осознала, что слышу, что он говорит, точно его могучая воля пронизывает пространство и звенит в головах. То же самое, я была уверена, ощущали и прочие яутжа. Киан’дэ при звуках этого голоса согнул спину, надрывно застонал, что было странно слышать от хищника. Рваные валары упали на маску, фосфоресцирующая кровь капала с груди на песок. Я отстраненно смотрела на него, понимая, что ничего не могу сделать – могу лишь быть рядом с ним, но и подойти боялась. Он уже отшвырнул меня дважды, дал знак, что мне здесь не место. Я и сама понимала это – окруженная грозными яутжа, что я могла вообще сделать против них?

– Гаргарот, убери меч, – продолжил могучий яут, и за его спиной возникло, словно по команде, порядка десяти охотников в блестящих вороненых доспехах и сетках на теле. – Ты уже победил.

– Был уговор – драться насмерть! – прорычал молодой охотник, но все же сложил клинок, хлестнувший обратно в наручные ножны. Однако более глубокий, мощный рык, вырвавшийся из груди взрослого хищника, Лидера, как я его окрестила про себя, заставил зеленокожего охотника послушаться и покориться, но не отступить.

Он продолжал смело смотреть в лицо Лидеру, после чего объявил:

– В любом случае, теперь он – мой трофей…

– Сын мой, терпение. Жизнь Киан’дэ принадлежит мне. И он это прекрасно знает. Никто из вас не в силах распорядиться ею.

Оказавшееся в руках богато изукрашенное золотое копье с хлестким звуком развернулось, и Лидер, медленно кружа, не мигая смотрел на Киан’дэ.

– Ты хотел сбежать от меня, к’хан? Ты же знал, что это бесполезно.

Киан’дэ молча покачал головой, не решаясь взглянуть на яута, однако тот резким, отточенным движением выбросил вперед руку с копьем и приподнял острием подбородок маски убийцы.

– Ради чего ты остался на Земле? – медленно протянул он, глядя в багровые глаза Киан’дэ.

Гаргарот осмелился ответить, что-то тихо цокнув и кивнув на меня.

 – Ради уманки?..

Огромный хищник впервые обратил на меня взгляд и оценивающим, пристальным взглядом пылающих зеленых глаз осмотрел, так, словно уже получил себе в коллекцию мой череп и позвоночник, в любом случае, сделать это ему бы ничто не помешало, если бы он захотел…

Я непроизвольно сжалась, когда Лидер шагнул ко мне, и вдруг Киан’дэ тихо, предупреждающе зарычал. Яут остановился, в то время как его охрана наставила прицелы на Киан’дэ, однако тот даже не пошевелился.

– Ты. Смел. Зарычать. На меня?

В его интонации проскользнуло удивление и насмешка, однако я по виду Киан’дэ поняла, что он неожиданно завелся. Спина напряглась, и он, набрав в грудь воздуха, привстал на одно колено, силясь подняться на ноги, и низко, раскатисто, предупредительно зарычал – снова.

 – Бросаешь мне вызов?

Яут сделал охране знак рукой, и те отступили назад, убирая прицелы. Еще один шаг по песку, еще ближе ко мне.

Киан’дэ с усилием встал, прижав ладонь к глубокой сквозной ране, и, пятная песок кровью, подобрался и медленно закружил вокруг яутжа. И тогда до меня дошло.

Это был он! Он! Патрон Киан’дэ!

Киан’дэ был куда меньше его и в росте, и в строении тела, и выглядел более жалко, покрытый кровью и песком в своих чёрных лохмотьях, однако что-то в нем вдруг вырвалось, неукротимое, как дикая, яркая злость, и сделало его смертельно опасным противником, готовым на все. Он продолжил обходить Патрона, кружа и смыкая кольцами рисунок этого кружения, и наконец оказываясь между мной и охотником.

Твердо встав, Киан’дэ вдруг громко зарычал:

«Первый, кто к ней прикоснется, умрет».

Не сводя глаз с Патрона, он медленно снял с пояса единственное оставшееся при нем оружие: длинный кнут, покрытый крючкообразными шипами, и расслабил запястье, заставив кнут оплести одну его ногу.