Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Челнок взлетел выше, влетая в открывшийся ангар и аккуратно останавливаясь среди прочих летательных приспособлений.

Весь ангар был оцеплен хищниками разных окрасов. Их вид так сильно различался, что было ясно – каждый тут сам по себе, не принадлежит к особому клану. Только некоторые из хищников носили маски и броню. Остальные носили разные одежды… или одни набедренные повязки. Их тела были покрыты ранами, шрамами и татуировками.

Киан’дэ выскользнул из челнока, уверенно направившись к выходу из ангара. Его без слов пропустили, как и некоторых других, и он прошёл за прозрачную перегородку и встал в длинную очередь желающих побороться на арене.

Вообще, цели у всех были тоже разными. Прославиться среди прочих хищников, стать чемпионом на арене и обеспечить себе безбедную и спокойную жизнь, получить ценный трофей опасной дичи или… в случае с Киан’дэ… забрать отсюда кое-что свое.

Он наконец получил порядковый номер, высветившийся двумя маленькими цифрами на наручном компьютере. 87.

Теперь же Киан’дэ стремительно направился уровнем выше, чтобы успеть сделать ставку и наконец снова увидеть свою уманку.

Мы с Джоэль хмуро сидели в одной – к счастью, одной на двоих! – камере, прижавшись друг к другу спинами. Обе погрузились в молчание и были задумчивы.

То, что это так называемая Дурная, или Грязная Кровь – я не сомневалась, Киан’дэ рассказывал о них. Бандиты без чести и достоинства, убивают, грабят, насилуют, берут, что хотят.

Когда-то Киан’дэ сам был одним из них. Слабо в это верилось. Те, кого я видела, были жуткими уродами и мордоворотами. Не все, конечно, но бандитский образ жизни сказывался на них.

Нас нормально кормили – чтобы мы не сидели голодными, и оказали нам нужную медицинскую помощь.

То, что я потеряла ребёнка, я не сомневалась. Я понимала это с первой же минуты, как пришла в себя, и, хоть я не знала сама, как к этому относиться, я будто бы потеряла часть себя.

Было уже странно не чувствовать его, понимать, что живая нить, связывавшая меня с Киан’дэ, вдруг порвалась и погибла абсолютно беспомощно и бесполезно.

Иногда я давала волю слезам, но было это так, чтобы Джоэль не видела. Она была не менее подавлена, чем я.

Похоже, хрустальный образ воинов из космоса рушился на глазах. И на что она рассчитывала, когда влюблялась в созданный ей самой образ могучих благородных хищников? Тех самых, что неизбежно похищали ее соседей и уводили их навсегда?

Жизнь жестоко обошлась с нами обеими, но ещё жёстче – с другими. Эрика мы не видели среди пойманных. Тут, в таких же клетках, как и наша, были разные люди, и даже те, кого мы знали.

Но здесь были только женщины, преимущественно – молодые, лет до тридцати пяти. Многие плакали, разлученные с семьями, с детьми. Их выводили из камер, и они шли за пленителями, как призраки, повесив головы и осунувшись. Жить им было больше незачем. Я боялась предположить, что их семьи не оставили в живых.

На их место приходили новые люди, ничем не лучше прежних. Такие же убитые горем молодые женщины, которые порой подвергались приставаниям со стороны конвоя. Опустив лица, они мечтали только об одном, но понимали, что смерть или возвращение к близким их не ждёт.

За последнюю неделю и нас выводили дважды в общем конвое, чтобы продать на невольничьем рынке. Но ни меня, ни Джоэль так и не выбрали. Хищники делали различные жесты, переговариваясь, но нас и ещё некоторых девушек все равно уводили обратно.

Сегодня к нам снова вошёл конвоир. Высокий яут с багровой кожей и тёмными дредами быстро закрепил на наших запястьях наручники и указал на выход. Я окинула глазами цепочку из людей: нас всего восемь, и все, как одна, напуганы.

По широким темным коридорам нас повели уже знакомой дорогой в круглый зал, покрытый мерцающим и слепящим белым светом.

В центре было возвышение, на которое нас поставили, будто товар на продажу, и я окинула взглядом головы яутжа, в масках и без них. Многие были закрыты одеждой, спрятаны под накидками. И все они, как один, взирали на нас.

Под этими взглядами хотелось провалиться под землю. Мы с Джоэль еще крепились, потому что были друг с другом, а не в одиночку. Сцепились руками и смотрели на хищников, по звуку гонга начавших торги. Я никогда не отворачивалась от зала, потому что надеялась, что увижу его маску.

Но сколько времени прошло, а его не было. Мной завладевало отчаяние и страх.

На дисплеях за спинами хищников мы видели собственные фотографии и ряд иероглифов. Изображения все время менялись. Одна из девушек с ужасом смотрела на то, как ее фотография осветилась зелёным, после чего конвой подошел к ней и увёл прочь, а следом отсек покинул и высокий яут с диковинной голубой окраской в сопровождении ещё двух собратьев.

На экране загорелось лицо Джоэль. Яуты начали торговаться, слышны были их короткие то порыкивания, то щелканья. Они приподнимали когтистые руки, давая знаки, и назначали цену.

– Рената…

Я ещё крепче сжала руку Джоэль. Все это время беда обходила нас стороной. Может быть, обойдёт и теперь?

Один из высоких краснокожих яутжа назначил, наверное, самую большую стоимость. Он торжествующе рыкнул, когда вдруг изображение Джоэль осветилось желтым, и два крупных иероглифа перечеркнули экраны.

В тот же миг ещё два изображение – мое и светловолосой худенькой девушки – озарились таким же жёлтым светом.

Что происходит?

Тем временем, яутжа тоже были удивлены. Они переговаривались, показывая на нас, кто-то из них посмеивался. Я отметила, что многие начали смотреть на дисплеи своих наручных компьютеров. Что их так заняло?

Только некоторые хищники не были так заинтригованы. Один высокий охотник с чёрной кожей в маске, с дредами, высоко убранными золотым обручем. Он холодно и отстаренно смотрел на прочих яутжа и был их компанией недоволен.

Кроме него, неподвижны и спокойны были ещё два яутжа в накидках. Я бегло осмотрела зал. Нет, его не было.

Казалось, они не были ничуть расстроены тем фактом, что мы трое не будем участвовать в продаже. Конвой повёл нас в арку, и за широкими спинами яутжа, когда я оглянулась, увидела на дисплеях три иероглифа.

Что они означают?

 – Эй, ты, бесхребетный выродок! – рявкнул один из яутжа и с разворота ударил молодого хищника в челюсть. Тот упал на колени, но его тут же схватили за валары и за них подняли на ноги. – Встал!

Киан’дэ взревел от боли, но сил уже ни на что не оставалось. Он был жестоко избит, изранен, окружён врагами и захвачен в плен. Он понимал, что, если его не убьют сейчас, его жизнь будет сущим адом. Недолгим, но полным страданий. Киан’дэ открыл заплывшие твеем глаза, сузив их, с яростью посмотрел на Охотника.

Ему ещё не так сильно досталось, как другим. Предел его страданий ещё только начался.

– На ритуальные бои подойдёт, – глухо сказал один яутжа другому.

– Ну, только что как мелкая жертва Никте, – небрежно хмыкнул тот. – Как зовут, шваль?

Киан’дэ впился глазами в Охотника, и, пока тот разгребал его оружие, с пренебрежением разглядывая жалкий скарб Дурной крови, решил, что ни слова не скажет этому ублюдку.

– Ладно. Очевидно, шлюха-мать не дала тебе имени, – произнёс охотник. – Грузи его к остальным.

… Всех так потряхивало в отсеке для перевозки грузов, что Киан’дэ думал – не долетят. Многие раненые погибли от кровотечения прямо там, другие начали драться. Конвоя к ним не приставили, но Киан’дэ знал, как знали и прочие, что лазер просто разрежет тех, кто попытает счастья сбежать за пределы отсека.

Он сел в темном углу, мрачно наблюдая за тем хаосом, что происходил вокруг, и понимая, что бешенство и ненависть к Дурной крови и к Охотникам одинакова.

Он ненавидел их всех, не желая подать руки даже своим, и проклинал тот день, когда остался в притоне Дурной крови надолго – слишком, так, что очередная облава коснулась и его.

Порядка тридцати особей выпустили для ритуальных боев, которые проходили прямо в тот же день. Поить, кормить и выхаживать хищников никто бы не стал. Киан’дэ смотрел на лица яутжа, пялившиеся на него со всех сторон, и молча двигался к месту, где должен был погибнуть.

В противовес этому мигу, он вспоминал свою прошлую жизнь и понимал, что все до этого момента было пустотой. Он вдруг осознал, что его жизнь началась именно сейчас.

Сразу после посвящения в статус к’хана его, потерявшего сознание и безразличного ко всему, выволокли за пределы круга Старейшин и передали в руки лекаря.

Обрезание валар было болезненной и очень опасной для жизни процедурой. Далеко не каждый хищник смог бы выдержать ее; Киан’дэ казалось, что ему отрезали руку или ногу, и вся голова горела пламенем, а тело напротив охватил холод. Он не прекратил бороться за свою жизнь, но знал, что просто воли здесь недостаточно. Однажды это закончится. Так или иначе, говорил он себе, но прекратится.

Но только его выходили, как на тело его начали наносить опознавательные метки, татуировки, которые всем бы говорили о его статусе. Проклятье! Киан’дэ снова погрузился в страшную боль; выжигая специальным лазером причудливые рисунки на теле, в нем упрямо выжигали его уникальность, подавляя желание сопротивляться.

Киан’дэ быстро оправился от всего, что с ним произошло. Его раны зажили, и он наконец был выпущен из лазарета, чтобы тут же приступить к заданиям Старейшин и Патрона лично.

На самом первом своём официальном убийстве Киан’дэ вдруг осознал, что это то, к чему он стремился всю жизнь, чего неосознанно желал.

Мечты стать причастным к касте охотников у него никогда не было. Он был одиночкой по натуре, рождённым преступниками, но к преступлениям никогда не стремившемся. Он делал все для личного выживания, неожиданно поняв, что единственной его страстью была охота… на яутжа.

Они сломали ему жизнь с самого рождения. По принципу чистоты генов они определили его как отброса, аутсайдера, и всю жизнь его уделом были одиночество и изгнание. И он со вкусом определил своё место в существующей иерархии, решив, что его цель – стать лучшим из убийц.

Его называли не иначе как головорезом и мясником. Он не гнушался никакими способами и не морщился от слова «бесчестье». И вскоре его начали бояться, как огня.

Сколько удовольствия он находил в том, чтобы безмолвно следовать по пятам за своим Патроном, как тень, и видеть меняющиеся лица яутжа, которых все считают смелыми охотниками. Он наслаждался их реакцией, гадая, кого ему потребуется убить в другой раз, и был всегда начеку.

Его нельзя было купить, соблазнить, отвратить от верности хозяину. Киан’дэ страдал от своего статуса… и тихо наслаждался им.

Теперь даже такая его жизнь сломана.

Киан’дэ очнулся от воспоминаний и посмотрел на раскрытую ладонь. На поверхности кожаной перчатки лежала тряпочка, в которую был завернут тёмный локон.

Он сжал в кулаке свёрток, стремясь успокоить сердцебиение и ярость. Сегодня он видел ее. На торгах. Вместе с той девчонкой, Джоэль.

Обе уманки, вцепившись друг в дружку, дрожа смотрели на яутжа, не подозревая, что Киан’дэ тоже смотрит на них.

Он был готов сию секунду схватиться со всеми хищниками в том зале, но понимал, что его сил просто не хватит. Героически помереть? Спасибо, не нужно. Киан’дэ сузил глаза и посмотрел в небо над океаном, прислонившись к своему челноку.

Он не для того так долго шёл сюда, чтобы потерять Ренату в последний момент.

Он уже знал, что и так потерял… Он видел абсолютно плоский живот, без намёка на беременность. Чувствовал, что произошло непоправимое.

При мысли о потере вместо твея будто текла лава. Он сгорал в своей ненависти, поняв, что мстить за смерть их будущего ребёнка уже бесполезно.

Киан’дэ тихо выдохнул, бросив взгляд потемневших глаз на волнующийся океан.

Убить бы всех. Всех. Плевать на людей: они и так обречены. Город сожжен дотла, выживших не осталось, вряд ли их жизни им дороги без жизней близких.

Но если уничтожить всех разом, как? Он задумался. Конечно, на всякий случай при нем всегда есть запас бомб. Если взорвать платформу, спастись будет невозможно.

Но Рената? Он покачал головой. Нет, она выжить будет должна. Но как она доберётся без него до суши? Чтобы платформа рванула, нужно активировать каждый модуль детонатора.

Этот план неосуществим.

Киан’дэ прикрыл глаза. Пока перед ним невыполнимая задача: победить в тринадцати боях и забрать уманок живыми и невредимыми.

====== 27 ======

Едва небо тронул рассвет, арена была уже заполнена и скандировала два слова: «Победа или смерть!».

Извечное напутствие всем воинам не отразилось никак на тех, кто пожелал испытать себя в бою. Девяносто яутжа шли к арене, покрытой слоем пудрового мягкого песка, устилавшего бетон, и из этого числа ровно восемьдесят девять должны были погибнуть.

Разных габаритов, окрасов, статуса и происхождения – все они тем не менее вызывали восторг и восхищение толпы яутжа и людей. Да, здесь, среди скандирующих, были даже люди. Многие сильные мира сего были в партнёрских отношениях с представителями расы хищников. Их крышевали, защищали, с ними торговали вооружением – тоже за определённую плату, разумеется.

Торговля людьми не заставляла властоимцев ненавидеть инопланетян. Их интересовала кровавая резня, развлечение похлеще подпольных боев, и власть.

В ложах и на простых трибунах голов было видимо-невидимо. Когда Киан’дэ вышел из огромной арки вслед за прочими воинами, он с ненавистью окинул глазами всех по кругу, обещая, что каждый здесь поплатится жизнью за это кровавое зрелище.

Он встал в общей цепочке, и диктор начал оглашать номера и имена тех, кому предстояло сразиться.

Пока дошли до Киан’дэ, он уже устал. Представили его так, как он просил: просто по порядковому номеру, без имени.

Киан’дэ уже отмечал недобрые взгляды таких же, как он, воинов на арене, но никак не отвечал и не реагировал на них, сосредоточившись на своей цели.

Каково же было его изумление, когда он под номером 89 услышал имя Лок’На! Резко подняв подбородок, на экранах хищник увидел знакомую сильную фигуру Охотника и непроизвольно оскалился под маской. Что ему здесь нужно? Это осложняет его задачу. Он прибыл здесь по приказу Старейшин? Хочет устранить его?

Но первый сигнал к старту был уже дан, и первая группа из девяти – по девять яутжа в каждой – осталась на арене, а остальных увели.

Согласно жребию, в этой группе как раз был Киан’дэ. Нет, старого знакомого здесь не оказалось, но хищники, с которыми предстояло драться, показались ему неплохими бойцами.

Два Охотника, остальные – неясного статуса, кроме, пожалуй, одного представителя Дурной Крови без маски и опознавательных знаков.

Хищники рассредоточились по арене, ожидая второго гудка.

И он прозвучал…

Blood Red Sandman – Lordi

Киан’дэ моментально увернулся от чьего-то копья, не отметив, кто именно из двух кинул его, и уклонился от следующего удара хищника, спрятанного в красные одежды.

Шакрам полоснул по его маске, оставив на ней длинную царапину, и Киан’дэ отметил первую цель: гибкого молодого хищника в легкой броне. Он раздвинул изящные мандибулы, издав стрекот, и напрягся, когда Киан’дэ, не ожидая следующего удара, бросился вперёд.

Он выхватил из спинных ножен глефу, не раздвигая ее и атакуя противника. Но тот поначалу легко уходил от ударов, тем временем зажав в кулаках шакрамы и идя в ответную атаку. Киан’дэ отметил, что он невероятно быстр, да и молодость его даёт фору. Шакрам едва не полоснул по горлу Киан’дэ, и он едва отклонился назад. В ближнем бою юному хищнику явно равных здесь не было: он наносил ловкие удары, и некоторые Киан’дэ пропускал.

Ладно, хватит. Нужно сосредоточиться.

Победа любой ценой.

Он убрал глефу за спину, подойдя ближе к противнику.

Он сделал подсечку, молодой яут отбил удар и тут же так близко подошёл к Киан’дэ, что замешкайся тот – и был бы уже мертв. Шакрам, зажатый в пальцах, был готов уже с силой войти прямо в лоб блестящей маски, но убийца быстро прикрыл голову ладонью, и лезвие пронзило ее.

Он крепко сжал запястье молодого воина в руке, так, что услышал хруст кости и следом – тихий рык врага.

Яут стремился вырваться из хватки противника, нанося ему удары ногами и второй рукой, но Киан’дэ будто их не ощущал. Как ни стремился ловкий воин вырваться, но было поздно: Киан’дэ бы не позволил ему это сделать.

Он перехватил и вторую руку яутжа, после чего локтем мощно ударил его в красивые клыки.

Ему казалось, что у юнца хрустнул череп. Правый клык, украшенный искусными кольцами, сломался под корень, и от дикой боли желтые глаза хищника даже немного закатились. Но, к чести его, он выдержал это.

Киан’дэ не дал ему ни секунды, чтобы оправиться. Он профессионально и методично сломал хищнику вторую руку, после чего, с силой ударив его в ноги, заставил упасть на колени перед собой.

Ещё миг – ни промедления, ни жалости – и он свернул хищнику шею.

Киан’дэ услышал низкий звук, разнесшийся над ареной: первая смерть! Зрители взорвались ревом и криками. Транслировавшееся изображение на больших экранах сосредоточилось на повторе финальной части боя Киан’дэ с молодым воином.

Тем временем, бой на арене не останавливался ни на секунду.

Едва успев завалить одного хищника, Киан’дэ ощутил, как клинок пронзает его правый бок, и все вплоть до предплечья вспыхивает болью и немеет.

От следующего, решающего, удара Киан’дэ увернулся. Он поднырнул под лезвие и, выхватив глефу, глубоко вонзил ее в грудную клетку второго противника, Охотника в блестящей гладкой маске.

Второй готов! Вместе со вторым звуком, прозвучал и третий.

Из девятерых осталось шестеро воинов.

Киан’дэ отметил высокого мощного самца хищника, того самого, что без опознавательных знаков, и решил, что он скорее всего из дурной крови.

Перехватив удобнее глефу и раздвигая ее, он осторожно приближался к своему сопернику, который на самом деле уже сражался.

Пока он дрался лицом к лицу со вторым Охотником, Киан’дэ услышал четвёртый выстрел. Их пятеро.

Он налетел на дурную кровь со спины, рассекая ему шею и диву даваясь, что гигант все ещё жив.

Огромный хищник развернулся к Киан’дэ, но в этот момент его мускулистую обнаженную грудь пронзило телескопическое копьё Охотника.

Тяжело упав на песок и поднимая его в воздух, хищник остался неподвижно лежать на арене.

Под звук пятого выстрела Киан’дэ и Охотник встретились глазами. Зеленоглазый хищник с гладкой маской бросил взгляд на товарища.

Киан’дэ отметил это. Он подернул плечами, будто усмехнувшись, и молча провёл тыльной стороной ладони себе по горлу.

Зарычав, Охотник бросился на Киан’дэ, мастерски орудуя копьем, и тому пришлось приложить усилие, чтобы поспеть за быстрым темпом, который задал зеленоглазый яутжа.

Он ловко подпрыгнул, когда копьё взмахнуло по ногам, и с разворота попытался дважды атаковать Охотника глефой.

Удар, ещё, еще… Киан’дэ порядочно устал. Охотник мощно ударил его в челюсть, и Киан’дэ опрокинулся на спину, но тут же прыжком встал и ушёл на порядочное расстояние от яутжа, разворачиваясь к нему лицом и в ожидании сжимая в руках глефу.

Очевидно, это позабавило и расслабило Охотника.

– Даже Дурная кровь не сбегает во время драки, – тихо сказал он. – Ты не воин. Ты бесчестный рубака. Теперь у меня нет уважения: трус его недостоин.

Киан’дэ затаил дыхание, напрягшись. А Охотник с разбега атаковал, нанося один за другим мощные удары, которые Киан’дэ, разворачиваясь то одной стороной, то другой, отбивал, уходя все дальше по арене. И наконец, улучив момент, он поднырнул совсем близко от копья… и пронзил грудь врага изогнутым лезвием глефы.

Копьё прошло так близко от него, что ещё немного – и он бы оказался нанизанным на острие. Но телескопическое древко выскользнуло из рук Охотника, и он рухнул в песок, подрагивая всем телом.

БАМ!

Ещё один сигнал смерти.

Киан’дэ осмотрелся… Остался только он и еще один яутжа.

Противник осторожно обошел кругом Киан’дэ, выставив против него боевые наручи. Он не был похож на Охотника, так откуда у него такое уникальное оружие?

Киан’дэ решил не задаваться ненужными вопросами, мотнув головой и сосредоточившись на бое. Он посмотрел на небо над головой. Утро предстало кровавым рассветом и пеленой серых облаков. Кажется, они вспухли дождем, отяжелели от напитавшей их воды, повисли угрозой над этой платформой.

Киан’дэ напрягся, удобнее встав в песке и выжидая.

Так или иначе, кому-то из них нужно было атаковать.

Стиль боя этого яутжа сказал сам за себя. Скорее всего, он прежде был Охотником, притом весьма неплохим. Он ловко наскочил на Киан’дэ, и тот едва успел увернуться, отвел глефу назад и уже был готов к следующему удару.

Люди, яутжа – все смешалось цветным калейдоскопом пестрых лиц и громких голосов. Он устал, очень устал. Пора было со всем этим заканчивать.

Киан’дэ остановился, видя, как налетает на него яутжа, сгруппировавшись. Убийца уклонился от рубящего удара, парировал и быстро начал отражать удары.

Усталость, даже не физическая, а моральная. Впервые захотелось отрешиться от всего, просто по щелчку получить желаемое и навсегда уйти. Он смотрел в карие яростные глаза своего врага и понимал, что не чувствует ничего по отношению к нему. Ни ненависти, ни злости, ни боли.

Его враг слишком размыт и обширен. Его в общем-то и вовсе нет – слишком много тех, кто не был похож на него. На кого не был похож он.

Получается, он записал себе во враги весь мир? Но как с этим жить? И как жить с этим Ренате?

Все это поднялось в его душе, перевернуло его и вдруг ударило в него больнее, чем любой клинок.

С коротким рыком, больше похожим на стон, Киан’дэ завершил бой в два удара, тяжело дыша и опустив плечи. Он стоял над телом обезглавленного яутжа, плеснувшего зеленым твеем на песок, и чувствовал, что весь дрожит.

Ему захотелось уйти отсюда. Он с ненавистью посмотрел на поднявшиеся трибуны и скривился, когда увидел себя на гигантских экранах. Он напомнил себе еще раз, ради кого делает все это, и взял себя в руки, но понял, что досыта умылся кровью своих врагов.

… но он не знал, какие планы у Кетану были на него.

Ane Brun – The Light From One

Мы с Джоэль очень удивились, когда спустя три или четыре дня после тех странных торгов нас неожиданно конвоировали в совершенно новую, изолированную от всех комнату, спартански обставленную, но свою!

Это было просто поразительно. Вдобавок, нам выдали чистую и новую одежду вместо той, что была на нас.

– Что происходит? – тихо спросила у меня Джоэль, явно опасаясь, что нас прослушивают.

Мне же было все равно. Сбежать отсюда мы не могли, особого плана не было. Я пожала плечами.

– Откуда я знаю.

– Но ты уже была в плену! Дважды! – напомнила мне подруга.

– Да, но не в таких обстоятельствах. – Я обвела глазами комнату и тихо вздохнула. – Есть у меня предположение, что нас выкупил какой-нибудь богатый или знатный яут и просто «отложил» нас на время, как вещи откладывают в магазине, понимаешь?

– А что, так можно? – округлила глаза Джоэль.

Она сидела на своей койке, прикрепленной к стене, и обнимала руками колени, а я подумала о том, о чем так любила думать в последние несколько дней. Быть может, это Киан’дэ пришел к нам на выручку?

За него я очень беспокоилась. Зная его характер, он никогда не оставит нас в беде, скорее погибнет сам. Если он не прилетел за мной до сих пор, значит, с ним что-то случилось!

От этой мысли хотелось отрешиться, словно ее и не было, но она все точила и точила меня, сверлила в висках и не оставляла, затихая только, когда мы разговаривали с Джоэль.

За столько времени, проведенного в камере, мы успели рассказать друг о друге практически все. Никаких тайн не осталось, и это было хорошо. Мне казалось, что Джоэль непомерно много разговаривала для того, чтобы не думать о судьбе Эрика. Она понимала, что брата может больше не быть в живых, и это ранило ее так же, как мои мысли о Киан’дэ.

… Сколько еще минуло дней, мы не могли сказать точно. Нам выключали свет по времени, но это могло быть время, отсчитываемое самими яутжа искусственно. Я приблизительно насчитала еще около пяти дней, когда за нами пришел не просто конвой.

За нами пришли люди.

Это знаменательное событие просто ошарашило нас с Джоэль. Увидеть среди темных коридоров, похожих на космическую станцию – или где мы находились? – двух мужчин в дорогих костюмах было сродни галлюцинации.

Мы так и подумали с Джоэль, что просто словили фантом, так что вскочили со своих мест и забились в угол, с испугу даже ничего не произнеся.

Они так удивили нас, потому что на пленников похожи не были. Скорее, на важных шишек, которых почему-то охраняют хищники.

Мужчина приятной наружности лет сорока-сорока пяти, в пальто поверх костюма, подошел к прозрачной перегородке, отделявшей нас от него, и тотчас один из яутжа набрал на панели управления на стене длинную команду.

Панель отъехала в сторону, но мы с Джоэль опять не пошевелились.

– Мисс Литски, – мягко сказал мужчина. – Мисс Штальбаум. Прошу вас, пройдемте следом за нами.

Я проснулась в одиночной камере…

… В комнате. В комнате, обставленной по вкусам хищников, но с большой кроватью, зеркалом и единственной на всю стену длинной полкой для вещей. Но вещей у меня не было, так что полка пустовала.

Я сожалела, все это время, что не смогла забрать у Киан’дэ хоть что-нибудь. Что-нибудь, что напоминало бы мне о нем. Что я не сделала ни одной фотографии. Не забрала ни одного лоскутка с его робы.

Мне до боли в груди хотелось просто еще раз прикоснуться к нему и понять, что в жизни все в порядке, все не разрушено до основания. Но если они изъяли его изнутри… если они нашли способ…

Я сглотнула слезу, одиноко прочертившую дорожку по щеке, и продолжила лежать на кровати и смотреть в потолок. Он кружился, как в карусели, и мир казался мне зыбким.

Который раз я теряю почву из-под ног? Пальцев одной руки не хватило бы, чтобы посчитать все мои злоключения.

Теперь у меня не осталось никакой надежды на человечество, никакой веры в будущее. Я узнала, что есть на Земле такие города, где дурная кровь или охотники – неважно, кто из них – договорились с представителями власти о ненападении. Что наше правительство продалось за прежнюю жизнь, за все блага, что есть те, кто живет как раньше – в отличие от всех нас.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти больно впились в ладони.

Я узнала, что они спокойно смотрят на пленных женщин и смерти детей, мужчин и стариков. Что они не будут ничего предпринимать, находясь здесь с, блин, важной посольской миссией. Что выживание человечества зависит от степени их толерантности к происходящим событиям, Что это не истребление, а ассимиляция.

Я хотела подскочить к какому-нибудь яуту, выхватить его клинок и убить хоть одного ублюдка, но у меня бы даже близко не получилось это сделать.

От бессилия хотелось выть.

Сейчас мое положение только ухудшилось. Нас с Джоэль разъединили, и я вновь осталась одна. Невольно, я погладила ладонью плоский живот, снова накатили мысли о ребенке. И воспоминания…

Джоэль буквально дневала и ночевала у меня, желая как можно ближе узнать Киан’дэ. Оказалось, она была просто помешана на хищниках, умело скрывая свои интерес к ним, так, что даже брат ни о чем не знал.

Теперь же Джоэль опустилась на ковер напротив Киан’дэ, который прислонился спиной к стене и латал очередную свою рану.

– Может, я смогу чем-нибудь помочь? – осторожно спросила Джоэль, но Киан’дэ лишь сузил глаза, молниеносно подняв на нее маску и покачав головой.

– Ладно, ладно. Как скажешь.

Он снял рваную накидку, оставшись в черной робе без рукавов, подпоясанной кожаным поясом, и начал перебинтовывать израненные запястья, погрузившись в это увлекательное занятие и не обратив внимание на Джоэль, которая пожирала его татуировки глазами.

Наконец, Киан’дэ увидел ее взгляд и резко посмотрел на меня.

«Она меня бесит».

– Потерпи, милый, – вздохнула я. – Она на самом деле отличная девчонка. Просто не в пример мне тащится по хищникам.

Киан’дэ выпрямился, удивившись, и после хмыкнул.

«Да уж. Странная у тебя подруга».

– Да и возлюбленный тоже не фунт изюму, – буркнула я.

Закончив бинтовать, Киан’дэ старательно спрятал кончики бинтов, протянув ко мне руку и приглашая сесть рядом с ним. Мне подобные знаки внимания при Джоэль были чужды и непонятны, но, очевидно, хищникам было плевать на посторонних, поскольку при ней он вел себя так же, как и без нее.

Джоэль писала слова к новой песне и постоянно поглядывала на инопланетного гостя, задумчиво покусывая карандаш. Я вооружилась художественной книгой, которую читать не собиралась и просто прятала за ней пунцовое лицо. Я села в кресло, стряхнула с лодыжки когтистую руку Киан’дэ и вся такая недоступная начала читать.

«Что за дела?» – недовольно спросил голос Киан’дэ в моей голове. Я сморщилась: виски прострелило болью. Сморщилась, но не ответила.

«Давай я выкину ее отсюда или прибью. И никаких проблем» – предложил Киан’дэ, и я непроизвольно вскрикнула:

– Не вздумай!

Воцарилась тишина, во время которой хищник тихо рассмеялся. Я буквально услышала этот смех, впервые услышала – и похолодела, до чего жутко он звучал.

Киан’дэ пересел в мои ноги, прислонился к креслу спиной и откинул голову мне на колени.

«Я посплю» – уведомил он меня и действительно очень быстро отключился.

Устал. Я понимала это по его доверчивой и расслабленной позе, хотя знала, что это только кажимость. Киан’дэ вообще никому не доверяет, возможно, и я тоже никогда не заслужу его полного доверия. Но пока мои пальцы нежно перебирали тугие, больше похожие на покрытые тонкой кожей дреды, как я их называла, и оглаживали края маски и сильную шею. Он спал очень тихо и чутко, так что мне не хотелось его беспокоить, и я лишь аккуратно опустила ноги с кресла и продолжила свое увлекательное занятие.

– Это все равно что завести ручного медведя, – пробормотала задумчиво Джоэль.

– Ну… вообще не то сравнение, – улыбнулась я.

– Чем дольше я на него смотрю, тем еще менее настоящим и человечным он мне кажется.

– А он и не должен быть человечным. – Возразила я. – Он вообще с другой планеты. Так что он на нас непохож. Вообще, он и на своих похож мало.

Мы ненадолго замолчали. Джоэль дописала один из куплетов и даже напела его мне, после чего задумчиво продолжила:

– Любить его трудно?

Тогда мне пришлось сказать это. Вслух и больше себе, чем ей. В тот момент я даже не подумала бы, что Киан’дэ может меня услышать. Я чувствовала его глубокое спокойное дыхание и знала, что он спит.

– Я не могу ответить так прямо. Понимаешь… я ненавижу, когда так говорят – все сложно. Но…

Мы с Джоэль рассмеялись, и это стерло трещину между нами, сгладило неровности, как улыбка стирает складку между бровями.

– Все сложно, – сказала она с ухмылкой.

Я закусила губу.

– Он пахнет, движется, общается и ведет себя не так, как вел бы обычный мужчина. Он больше и сильнее любого человека, и Джоэль, – я понизила голос до шепота. – Я видела, что он умеет. Иногда мне кажется, что я боюсь его. Но иногда… я думаю… что у меня просто не было другого выхода.