Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

«Восемьдесят седьмой номер» – прозвучало в наушниках, и зрители восторженно взревели, ожидая очередной кровавой жертвы.

Киан’дэ показали на большом экране. Он обвёл всех глазами по кругу, напрягаясь, и мрачно отвернулся.

Звучный сигнал прокатился по арене, и тогда пол дрогнул, песок осел и посыпался вниз, а на арену ступил первый чужой…

Друзья, читаем под Hard Rock Hallelujah – Mighty Metal Gods

Киан’дэ не собирался расходовать силы так сразу. Он уже понимал, что бой пройдёт очень тяжело, и спокойно размял левое плечо, ещё не оправившееся от проникающего ранения в прошлом бою.

Ксеноморф яростно хлестал хвостом, изящно переступая с ноги на ногу и примеряясь, с какой бы стороны наскочить на хищника. Киан’дэ медленно завёл руку за спину, положив ладонь на рукоять клинка.

Чужой бросился вперёд, и Киан’дэ уклонился от атаки, уйдя вбок и разминувшись с чужим буквально на пару сантиметров. Чёрное лаковое тело пролетело мимо, и хищник резко развернулся, встречая его лицом к лицу.

Он скользнул вбок, рассекая заднюю лапу крюком и нанося размашистый удар по мощной шее.

Чужой издал рёв и прыгнул, но клинок, провернувшись в ладони хищника, пронзил его череп.

Пока мертвый ксеноморф падал на песок, Киан’дэ отметил, откуда нападут двое остальных. Когда новый, еще свежий чужой прыгнул сверху, Киан’дэ был готов и яростно сшибся с ним, ударив его всем весом тела и тараня плечом. Второй ксеноморф, бросившийся за ним, спутался, столкнувшись со своим собратом и разъярённо визжа.

Теперь следить пришлось за двумя. Киан’дэ был весь внимание: он ушёл вбок от удара хвостом, ловко обошёл второго чужого со спины и сильным ударом, громко рыкнув от прилагаемого усилия, снес ему голову. Толпа взревела, многие ликующе вскочили с мест, но радоваться было рано. На место мертвого чужого встал ещё один ксеноморф. Он припал на песок, на все четыре лапы, и запрокинул голову вверх, издавая громкий вопль.

Киан’дэ тем временем сражался со вторым чужим, раня его в живот и выплескивая на арену шипящую кислотную кровь.

Чужой разъярённо махнул хвостом: острейшая пика скользнула по маске Киан’дэ. Он увернулся, не то хвост снес бы ему голову, но самый кончик оставил глубокую царапину на металлической скуле.

Киан’дэ ударил чужого ещё раз, зайдя со спины и целясь в основание черепа.

Когда голова ксеноморфа, отделенная от туловища, слетела с покатых плеч, второй чужой налетел на Киан’дэ, повалив его на песок.

Хищник едва успел выставить руку с клинком, останавливая яростный напор чужого и ревя от боли. Когти исполосовали его живот и ноги, глубоко вонзаясь в левый бок. Второй клинок вылетел из ладони и теперь лежал в паре метров на песке, а чужой, сдерживаемый лишь клинком и второй рукой Киан’дэ, пытался отхватить ему голову.

Киан’дэ сузил глаза, встречаясь с дикими глазами чужого взглядом. Он зарычал, понимая, что свирепеет. Твей словно зажегся в жилах. Он миллиметр за миллиметром давил, давил, давил вперёд и вверх, и наконец пронзил челюсть ксеноморфа, сталкивая его с себя и тут же видя, как сразу двое чужих мчатся на него.

Они мчатся, а он лежит, придавленный тушей этой твари!

Киан’дэ прыгнул на ноги и стремительно побежал. Нет, смысла играть в воина-Охотника точно он не видит. Чужие такие подвижные и динамичные, они значительно выигрывают, когда Киан’дэ встречается с ними в открытом бою.

Хищник посмотрел на свой клинок, лежащий в песке арены. Нужно взять его! Он чувствовал, что ещё немного – и оба ксеноморфа, что бегут за ним по большому кругу, нагонят его и просто выпотрошат. Но сил у Киан’дэ было пока что хоть отбавляй, так что он лишь коротко выдохнул и, на секунду оглядываясь назад, рванулся к своему оружию.

Пятый и шестой чужие мчались за Киан’дэ, а он бежал впереди них, не собираясь пока с ними сражаться. С обрывающимся сердцем я видела, как он скользит по песку и в один миг поднимает с песка оброненный крюк, разворачиваясь в прыжке и одним ударом сразу двух клинков дробя ксеноморфу череп.

Но оставался в живых ещё один инопланетный гад.

Я вскрикнула от испуга, когда он пробил плечо Киан’дэ когтями, собираясь отхватить ему голову. Киан’дэ не сдавался: он позволил чужому увлечь себя к краю арены и впечатать в стену, так, что он едва не был раздавлен массой гибкого чёрного тела.

Упершись ногами в бронированное туловище, Киан’дэ извернулся и успел уклониться, потому зубастая челюсть ксеноморфа вместо его головы вонзилась в стену. А сам хищник мягко перекатился по песку.

Тогда Киан’дэ и заметил, что из люков выпустили уже четверку чужих, и я поняла это потому, что даже он попятился. По спине моей пробежал холодок.

– Давай, Киан’дэ! – вдруг, не стесняясь своих эмоций, громко и надрывно закричала Джоэль, вскакивая с места и вскидывая руку вверх. – Давай!!!

На секунду, на какой-то миг, мне показалось, что он услышал ее. Едва Джоэль выкрикнула это, как хищник встал, как вкопанный, пристально следя за чужими. Я похолодела, заметив, как спокойно он теперь двигается, не обращая внимание на залитое кровью плечо.

Киан’дэ опустил руки, держа в каждой по клинку, и чуть выставил вперёд правую ногу, уводя раненое плечо назад и оберегая его. Он терпеливо ждал, когда чужие начнут атаковать. И они начали.

Все пятеро кинулись на него разом, точно последовал неслышный никому, кроме них, сигнал. Один из них оказался быстрее и проворнее прочих. Он молниеносно бросился на Киан’дэ, но тот ушёл в сторону, развернулся и с рыком вонзил в бок чужого клинок, распарывая им бронированную шкуру. Споткнувшись и увлекая за собой клинок Киан’дэ, ксеноморф пролетел несколько метров вперёд и, выпотрошенный, разметал кислотную кровь и врезался в стену.

Киан’дэ перехватил второй клинок удобнее и снес голову второму чужому. Туша подмяла его под себя и увлекла на песок.

– Вставай!!! – орала Джоэль.

Поллок поморщился, а я была вне себя, бледная и дрожащая, и смотрела на то, как гибнет единственное близкое мне существо.

Нет, я больше не могу. Я даже слова выдавить не способна!

И тут я вижу, как Киан’дэ сбивает с себя тело чужого и движется ещё от трёх монстров к стене. Куда он?! Он позволяет им загнать себя в тупик?!

Он несётся так, словно хочет обогнать саму смерть. И мне показалось, что он стал быстрее на какую-то долю секунды…

Вонзая крюк в стену, он зачем-то высоко подпрыгивает, а после бьет открытой ладонью по участку стены, прямо под энергетическим куполом.

БАМ!

Арена дрогнула, и чужие, намеревавшиеся прыгнуть следом за Киан’дэ и несомненно сцапавшие бы его, вдруг просели, а затем их тела пронзил и испепелил изнутри заряд, схожий по яркости своей с молнией.

Дымящиеся туши повалились на песок. Киан’дэ выжидающе зацепился крюком за стену, склонив набок голову и тяжело дыша. Но, когда барьер спал, он понял, как и все мы: этот бой он выиграл.

Глаза у него – яркие, как два рубина. В глубине, у зрачков, они глубокого винного цвета, зато по краям почти оранжевые.

Бесшумный, словно призрак, Киан’дэ прошёл в спальню и склонился надо мной. Я притворилась, что сплю, но до конца не знала, поверил ли он мне. Если нет – в чем я не сомневаюсь – предстоит бессонная ночь.

Но Киан’дэ предпочёл сделать вид, что поверил, и плавно опустился на пол в медитативной позе, прикрыв глаза и расправив плечи.

Не помню, сколько времени прошло, но я завозилась в кровати и посмотрела на хищника. В тот же миг он открыл глаза, и они багрово вспыхнули в темноте.

– Киан’дэ, – прошептала я, подложив ладонь под щеку. – Ты все ещё здесь?

Он успокаивающе кивнул, не меняя позы и склоняя набок голову. Виски прострелило воспоминание.

Прозрачный сосновый лес, лапы огромного дерева, я – пленённая группой яутжа и спасённая Киан’дэ, следую за ним, и мы останавливаемся на отдых под елью.

– Ты так много делаешь для меня.

Дреды мягко упали с одной стороны шеи на другую. Киан’дэ молчал.

– Почему?

Мне хотелось узнать, потому что я не понимала, что такого этот жёсткий, молчаливый, несгибаемый хищник увидел во мне.

Я не особенная, во мне нет никаких уникальных, ценных для яутжа черт характера. Внешне я тоже ничем не примечательна.

Когда он встретит меня впервые, я была испугана и зла на весь мир и на всех яутжа, и ещё – я была, несомненно, слабой.

Так почему Киан’дэ решился мне помочь?

Он помолчал, потом прикрыл яркие глаза.

Мне показалось, что он так и не ответит на мой вопрос. Думая о нем, я начала медленно погружаться в глубокий сон. И уже на границе между сном и явью я услышала:

«Причины нет. Просто я так захотел».

… Однажды он окажется не самым быстрым, ловким и сильным из противников, и тогда он умрет. Эта мысль появилась в моей голове, когда я смотрела на ликующую толпу, увлечённую зрелищем, и Киан’дэ, бредущего к выходу.

В этот момент он был таким слабым, усталым и обречённым, что я очень ясно увидела его будущее, и похолодела.

Мне не хотелось терять его.

Сейчас я ощутила облегчение, могла на какое-то время расслабиться. Могла увидеть его. Увидеть! Я встрепенулась, торжествующе улыбнувшись. Наконец-то я его увижу, и он будет совсем рядом! Не уверена, что нам позволят остаться наедине или хотя бы коснуться друг друга, но быть рядом – это уже достижение.

И как Киан’дэ сумел разгадать, что от него требуется? Я удивилась его внимательности. Не знаю, что за символ был начертан под куполом… После спрошу у Киан’дэ.

Хотелось просто рухнуть на песок и остаться там, не шевелясь. Движения приносили боль и страдание. Хищник взял себя в руки, глубоко вогнав в грудь воздух, пропущенный сквозь фильтры маски, и медленно пошёл к арке, встречаясь взглядом с другими яутжа. Что только ни выражали их лица и глаза!

Восхищение, ненависть, презрение, спесь, желание попробовать на арене свои силы. Киан’дэ встретился взглядом с темнокожим яутжа, что был в отдалении от всех, и кивнул ему.

Простая благодарность. Внимательность этого хищника спасла ему жизнь. Это он предупредил его о хитрых правилах: всего-то найти активатор ловушки, помеченный номером сражающегося на арене. Найдя заветные цифры «87», Киан’дэ поспешил воспользоваться шансом, подключив токовую ловушку.

Убийца прошёл мимо яутжа, намереваясь потребовать своё. То, что ему обещали, останься он в живых.

Он подошёл к охране, демонстрируя свой номер, выбитый на браслете, и агрессивно рыкнул, когда они потянулись за его крюками в наплечных ножнах.

– Вооруженных не пускаем, – прогудел мощный высокий хищник, очень похожий на берсеркера. Киан’дэ не стал спорить, смерив обоих взглядом. Он достал оба клинка, каждый глубоко вонзая в бетон у ног охраны, и те не преминули сразу пропустить одного из победителей на лифт, ведущий в верхние ложи.

Киан’дэ покосился на ещё двух охранников, что были уже внутри лифта. Да, а здорово они тут все обставили. Со вкусом. Нагнали амбалов, со всеми не справиться даже если таких, как Киан’дэ, будет с десяток.

Он задрал голову, глядя в морду высоченного хищника, и отмечая, что тот сверху вниз смотрит на него в ответ.

– Чего уставился? – зарычал высокий яутжа.

– Э, – второй пресёк наглое поведение сотоварища, – это один из чемпионов. Будь поуважительнее.

Проворчав что-то, высокий отвернулся, а Киан’дэ довольно щелкнул жвалами. Такое отношение было для него в диковинку. Что скрывать – приятно! Он размял шею и повёл плечом, морщась от боли.

Лифт тем временем остановился, двери разъехались в стороны, и Киан’дэ в сопровождении охраны вышел в коридор, что вёл в верхние отсеки и ложи.

Снаружи доносился гул голосов, рёв чужих и хищников. Но для Киан’дэ это уже было неинтересным. Он неожиданно заволновался, когда его подвели к одному из отсеков, ведущих в ложу, и остановились.

Пришлось немного подождать, буквально несколько минут, прежде чем створа не отъехала в сторону и его взгляду не предстало двое уманов.

Тот человек. Ни имени, ни лица его толком Киан’дэ не помнил. Все это было ему неинтересно. Он похолодел, встретившись глазами с Джоэль, за чьей спиной недалеко стояло ещё два яутжа – с уже серьезным вооружением и в броне.

Киан’дэ резко перевёл взгляд на умана, с ненавистью разглядывая его. Не будь он сейчас зависим от него, он показал бы, сколь глубоко разверзлось царство смертоносной Никты. Он уничтожил бы его так болезненно, как только мог.

Киан’дэ тихо зарычал, напрягаясь.

– Замечательный был бой, – заметил уман без тени страха. – Великолепный. Мы довольны результатами тотализатора. И личная благодарность от меня, я ставил на вас.

Киан’дэ рыкнул ещё громче, перекрывая последние слова умана. Джоэль сжалась, испуганно глядя на залитого твеем хищника.

– Успокойтесь, – невозмутимо сказал уман, надеющийся на личную охрану. – Мы договорились, что по итогу сегодняшнего боя предоставим вам личную встречу, и мы предоставляем! Просто удостоверяемся, что все пройдёт как надо.

Он дал знак рукой, и охрана открыла двери по сигналу на панели. Киан’дэ замер, болезненно опустив голову.

Да, они действительно ввели в комнату Ренату. На бедре у неё он намётанным глазом сразу отметил детонатор, за спиной у неё был высокий яут-берсеркер.

– Такие меры предосторожности применимы не исключительно к вам. Вы должны нас правильно понять: нельзя просто так показать приз раньше времени, нельзя дать воспользоваться призом, нельзя позволить покинуть это место…

Киан’дэ кивнул.

Бесполезно хорохориться, он все равно связан по рукам и ногам. Тихо приблизившись к уманке, он не знал, что ему делать. Не так он представлял себе эту встречу: под столькими взглядами, в такой обстановке.

Ничего удивительного в том, что Рената расплакалась, Киан’дэ не видел. Он непроизвольно шагнул вперёд, чтобы как-то утешить ее, но натолкнулся взглядом на препятствие в лице охраны, подавшейся навстречу… и замер.

Она всхлипнула, быстро утёрла с лица слезы и шмыгнула мокрым раскрасневшимся носом.

– Все в порядке, я в порядке! – сказала она громко. – Пожалуйста, окажите ему медицинскую помощь. Вы же видите, он ранен.

Киан’дэ даже улыбнулся под маской, а взгляд его заметно потеплел.

Хотелось больше никогда не покидать ее. Не создавать таких ситуаций, чтобы она была такой напуганной и белой от волнения. Не подвергать ее опасности. Ради этого Киан’дэ был буквально готов на все.

– Не поймите неправильно, – произнёс уман. – Пока наша встреча проходит в таком вот неприятном формате, но что поделать? Не все так хорошо понимают правила, как вы. Но вы, я слышал, привыкли в общем-то к подчинению.

Киан’дэ вскинул маску, но смолчал и вообще не пошевелился. Пусть мелет, что хочет. Его этим не спровоцировать.

Он чуть склонил набок голову, пристально разглядывая Ренату.

Его милая, тихая возлюбленная. Сколько всего он уже преодолел, чтобы просто увидеть ее. Сколько ему ещё предстоит сделать.

Она не истощена – это хорошо, значит, содержат ее в нормальных условиях. Одежда на ней чистая и свежая, на лице и теле нет видимых следов побоев. Киан’дэ заметил, что она хорошо выглядит для пленницы. Значит, его статус уже как-то помогает ей.

И, конечно, он также отметил, что она абсолютно… пуста и стерильна. Беременности больше нет.

К этому Киан’дэ был готов, хотя это больно отозвалось где-то в груди. Но он снова взял себя в руки и запрятал свою боль так глубоко, как мог. Сейчас не это на первом месте.

– Как видите, мы прилично следим за ними. Трёхразовое питание, все необходимые меры гигиены и лечения, если то нужно, комфортные условия проживания. На пленников они, как видите, не похожи.

Это было неправдой. Глаза у неё были загнанными и зареванными, потухшими от горя. Но сейчас, когда Киан’дэ смотрел в них, он мог поклясться, что она вот-вот улыбнётся.

– Ну? – спросил уман, быстро глянув на часы на запястье. – Мы свою часть условий выполнили? Я думаю, сполна. А теперь позвольте, вам необходима медицинская помощь, а меня вызывают на ложу. Так что я попрошу проводить вас в отсек.

Рената скривилась, качая головой, но неожиданно Киан’дэ сам отвернулся первым, молча выходя из комнаты и не оборачиваясь.

Обернулся бы – не смог бы покинуть ее.

====== 31 ======

Оказавшись снова в ложе, я медленно, как неживая, опустилась в кресло и молча глотала слезы, которые просто полились ручьем из глаз. Я не могла это остановить: молча подрагивая, пыталась незаметно их утереть.

Арена расплывалась, как и тот чемпион, что сражался на ней. Дрался он очень неплохо, но перед моими глазами все стоял Киан’дэ.

Таким же убитым я его видела в ту кошмарную ночь, когда взорвался его корабль.

Беспомощно глядя на меня, он словно взглядом извинялся за то, что не может вытащить меня отсюда сию секунду. Извинялся, что не в состоянии противостоять этому в одиночку. Что должен выиграть – по их правилам.

Смотреть на него – дико уставшего, израненного, обозлённого, но покорного и беспомощного, было невыносимо.

Победителем в тот момент он не выглядел. Скорее, хищником, на которого надели намордник.

Он был так близко… и так далеко!

Уткнувшись лбом в собственную руку, я не смотрела на бои. Чего я не видела? Кровопролития? Оно мне надоело. Монстров? Один из них сидел в ложе со мной, вот прямо сейчас. Хищников? Единственный дорогой мне хищник латает себя в медотсеке, чтобы снова убивать на арене ради спасения моей жизни.

Киан’дэ медитировал в полной тишине, скрестив ноги в лодыжках и прикрыв глаза. Успокоить душу. Успокоить тело.

Он погружается в вакуум, тишина и пустота заполнили виски. Киан’дэ погрузился во тьму, а тьма прошла сквозь него.

Ты помнишь время, когда ничто не могло сломить тебя, а твоя верность Патрону была непоколебимой? Хоть ты и был недоволен всем полностью, ты нашёл своё место. Кем ты стал сейчас? Презренный к’житов слабак.

Он повёл головой. Короткие валары скользнули по левому плечу. Киан’дэ снова выпрямился и слегка нахмурился.

В тот день… когда ты выполнил последний заказ для Патрона. Ты отогнул полог шатра и вошёл внутрь, ты увидел ее. Что ты почувствовал?

Насторожённость. Она слабая и трусливая, типичная уманская самка, для Охотника – всего лишь рабыня, уж явно не спутница ни одному из достойных яутжа.

А он – достойный яутжа? И вообще, яутжа ли он?

Почему ты не убил ее?

Не было необходимости. Она ему приглянулась. Раз она осталась в живых… ее случайно не убило взрывом, поскольку она была в шатре лидера… и во время боя ее не ранило… быть может, он сможет этим воспользоваться? В своих целях?

Так ты один из них?

Из тех, кто насилует рабынь? Ну, а для чего они ещё существуют, если не ради услужения хозяевам? Но Рената – не рабыня. Больше нет.

Чем она так отличается от других?

Ничем.

Всем.

Чтобы ультрак’хан, невероятно преданный своему Патрону, как какая-то гончая, все годы службы у него и все свои заслуги послал к к’житу ради возможности трахать самку?!

Не ради этого. Но она того правда достойна.

Киан’дэ яростно открыл глаза: медитация не принесла успокоения. В голове всплывали вопросы, требующие немедленных ответов, и за все это время они не переставали терзать его.

Внезапно, Киан’дэ поднялся со своего места и быстро покинул комнату. Ему нужно на воздух, срочно.

Он скользнул по коридору, незаметный для остальных, бесшумно прошёл через ангар и по сходням большого звездолета забрался наверх, на стеклопластовую крышу.

Там, под звёздами и ночным небом, он наконец беспомощно сел, согнув ноги в коленях и поместив на них кисти рук. Он не хотел себе признаваться, но сил у него уже не осталось.

– Не думал, что что-то может тебя сломить, – внезапно услышал он над своим ухом.

Киан’дэ даже не пошевелился. Хоть присутствие постороннего и было неожиданностью, он был к этому готов. Вполоборота посмотрев за плечо, он безразлично отвернулся и опустил вниз маску.

Лок’На.

– Никогда не видел хищника более упёртого, чем ты, – заметил Лок’На, садясь рядом с Киан’дэ. Тот покосился на Охотника, но ничего не предпринял и даже не двинулся с места.

Да пофиг.

Какое-то время охотник и убийца сидели молча, глядя на рокочущий океан.

– Ты здесь ради неё? – тихо спросил охотник.

Он внимательно присмотрелся к безмолвному убийце. Тот постоянно носил маску, так что лица его не было видно. Мускулистое, крепкое тело было покрыто одеждами, деревянными от пролитой крови.

Он повернул маску к Охотнику, вглядываясь в него бордовыми глазами. Разглядывая и оценивая.

Кивнув, он снова отвернулся.

– Тогда… ты почти у цели. Осталось всего несколько боев.

Хотелось спросить, зачем он здесь. Что забыл на арене столь почетный охотник. Но Киан’дэ опять промолчал, безразлично разматывая чёрные бинты на запястье и снова перетягивая их.

И зачем он его нашёл? Что он хочет сказать?

– У меня есть одно дело к тебе. – Заметил Лок’На. – Тебя это заинтересует.

У Киан’дэ даже здесь – особая репутация. Про такого, как он, говорят: ненормальный. Чужак.

Он нарочно не прячет татуировки на теле, чтобы каждый видел, с кем предстоит драться. Желающих задирать его вне боев становится все меньше, особенно когда Киан’дэ легко разделывается с одним из клана Дурной крови, подстрекавшего его на драку.

Вдоволь натренировавшись за все эти годы на охотниках чести, кровавых и ксеноморфах, он даже замечает, как в коридорах ему уступают место, в огромной столовой, где кормят чемпионов и обслуживающих платформу, он вполне может пройти без очереди, и никто ему ничего не скажет. А те, с кем ему предстоит драться, пристально наблюдают за ним. Изучают его привычки.

Хотя что изучать? Киан’дэ живет очень просто. В отличие от многих других яутжа, он даже не посещает гарем из уманок, собранный здесь специально для потехи и расслабления местных хищников. Все развлечения и сам принцип клановости ему чужды, и он держится особняком, как и некоторые другие особи.

Таких мало, но они есть.

Киан’дэ не раз и не два слышит насмешки в свой адрес. Для многих яутжа непривычно видеть так много закрытого тела: обычно даже первоклассные доспехи прикрывают только жизненно важные органы. Покрывать все тело для зашиты от ранений или от погодных условий у яутжа не в чести, но Киан’дэ это по вкусу. Он чувствует себя неприятно, когда на тренировке в пустом зале, где он снял верх своей робы, оставшись лишь в свободных штанах, перчатках и маске, вдруг появилось два других хищника, самец и самка.

Заметив на себе их пристальные взгляды, он тут же оделся, оставляя тренировочный боевой шест на специальном держателе и уходя.

За своей спиной он услышал вопросы.

О, как он это ненавидел.

Своё тело он благодарил за возможности выжить. И проклинал за каждую метку, нанесённую на него. От них не избавиться, не свести, не уничтожить. Это вся история его жизни, отраженная на теле, это подсчёт врагов его хозяина и побед Киан’дэ. Только в отличие от трофеев Охотников, этими трофеями хвастаться нельзя.

По нему прекрасно видно, кто он такой. Отрезанные валары, символы на теле, специальная маска и первоклассное оружие из редких материалов, которое не расплавишь даже кислотной кровью ксеноморфа. Так снаряжают только убийц, самых презираемых из всех хищников.

Киан’дэ спокойно ест, приподняв край маски и накинув на голову капюшон, когда к нему подходит один из уманов с переводчиком-наушником.

Киан’дэ молча опускает маску и смотрит на человека, отодвигая от себя плоскую тарелку.

– Для вас просили передать, – вежливо произнёс уман. – Вы сражаетесь завтра вместо одного из чемпионов. Он добровольно отказался от боев.

Киан’дэ кивнул, прищурившись и мысленно раздумывая об оружии, которое он возьмёт с собой. Правила гласят, что он не должен повторяться подряд… то есть, свои лезвия он взять уже не сможет. Значит, нужна глефа – пусть будет она, ее он использовал уже давно.

Ни слова больше не сказав, человек ушёл, а Киан’дэ услышал с соседнего стола:

– Вот потеха будет завтра, когда выпустим кишки этому самовлюблённому болвану. К’житов упырь, он меня долго раздражал, – тихо сказал один из высоких яутжа-изгоев.

Киан’дэ не таясь ухмыльнулся, пристально глядя на самоуверенного хищника и чуть склонив маску.

Сказанное им только подзадорило убийцу. Только что этот молодчик подписал себе смертный приговор. Киан’дэ пообещал ему в мыслях, что бой будет коротким… но жестоким. И быстрой смерти пусть не ждёт.

Киан’дэ поднялся со своего места, нарочно пройдя мимо хищника так, чтобы задеть его.

Прикрыв глаза, он слушал напряжённую тишину и знал, что сегодня отдохнёт от тренировок. Завтра – один из решающих боев. И он к нему готов.

Друзья! Слушаем под музыку – Five Fingers Death Punch / M.I.N.E.

Провернув в руке острую глефу, Киан’дэ опустил ее в специальные заплечные ножны. Он натянул на руки короткие кожаные перчатки, затем поудобнее перестегнул маску и повёл шеей, проверяя, не перетягивают ли ее ремни на спине.

Порванная в лоскуты чёрная роба, опускавшаяся ниже бёдер, оплела ноги, когда он двинулся вперёд, слыша громоподобный сигнал. Это значит лишь одно: ему пора.

Киан’дэ поправил ремешок на плече, глядя вперёд и не видя никого и ничего, кроме песка и многоголосой, сторукой толпы, скандировавшей его номер и ещё – имя его противника.

Кто из них сегодня выйдет победителем и выживет, ещё предстоит узнать. Но сейчас Киан’дэ, едва выйдя на арену, принялся внимательно рассматривать повисшие в воздухе ложи, где, может быть, он сможет увидеть Ренату. Неизвестно, последний ли это раз…

Но толпа взорвалась новым ликованием, и он нехотя отвлёкся, глядя на своего противника и понимая, что простым бой не будет.

Сегодня купол открыли, и ветер с океана трепал одежду Киан’дэ, наполнял его легкие пьянящим солоноватым воздухом. Он слишком устал, даже для него такой ритм непереносим. Все сейчас казалось зыбким и ненастоящим.

Киан’дэ мотнул головой. Нет, это плохой настрой. Нужно собраться.

Помни о своей цели. Помни о цели. Больше ни о чем.

Да ты размяк. Стал слабым. Ты никогда не был охотником, только уродом из дурной крови, который долго купался в крови врагов своего хозяина. По большому счету, это были даже не твои враги. Так что пришло время сдавать оружие: ты этого не выдержал, и сегодня пришло твоё время.

Это был берсеркер, могучий, покрытый лёгкой броней яут с темной коричневой кожей, россыпью золотистых пятен на бёдрах и груди, и гривой чёрных валар. Росту в нем было метра под три, каждая рука – что пара рук Киан’дэ. Маску он не носил, а потому Киан’дэ видел его широко раздвинутые жвалы и крупные клыки.

Он издал громкий, свирепый рёв, ударив себя кулаками в грудь и надвигаясь на Киан’дэ. Но пока бой не начался, он мог лишь пугать врага.

Внутри у Киан’дэ, из живота по груди и выше, поднялась ярость, обжегшая его и заставившая непроизвольно принять боевую стойку и ответить злым рыком.

Они стояли друг напротив друга, слыша шум толпы и пристально разглядывая один – другого.

– Это последние минуты твоей жизни, изгой, – прорычал берсеркер.

Киан’дэ оскалился под маской, напрягшись и считая секунды. Скоро дадут сигнал.

«Уничтожу. Даже если это будет последним, что я сделаю» – зарычал он, не ответив своему противнику и распаляя себя яростью.

Выстрел.

Яркий, словно вспышка света, сигнал о начале схватки оглушил Киан’дэ, атаковавшего берсеркера.

На ходу он выхватил глефу, сначала не раздвигая ее, а оставив короткой, словно меч.

Берсеркер был готов. Он снял с бедра кнут, развернувшийся у его ног, и довольно легко отбил удар Киан’дэ.

Выдохнув, Киан’дэ развернулся, оставляя глубокий след в песке, и попытался ударить со спины. Но к’жит, силён же этот берсеркер!

Он легко ответил ударом на удар, увернувшись и стегнув кнутом. Киан’дэ едва успел уйти от него, останавливаясь поодаль и перехватывая глефу в руке.

Берсеркер двинулся вперёд, сложив кнут вдвое и словно лентой выстреливая им в сторону Киан’дэ. Хищник принял удар в ребра, такой обжигающий, что даже задохнулся.

От второго он ушёл, но с трудом, а третий стремительно отбил глефой.

Рано или поздно это должно было случиться. Он встретил того, кто оказался сильнее.

Киан’дэ, не отрывая глаз от берсеркера, усмехнувшегося в лицо врагу, приложил ладонь к рёбрам, все ещё горевшим от боли, и снял перчаткой зеленую кровь со своей одежды. Кнут, покрытый крючкообразными шипами, в два счета убьёт его, если он будет пропускать удары. Оскалившись, Киан’дэ плавно выставил руку с глефой вперёд и перенёс вес тела на правую сторону.

Берсеркер ожидал, что он сделает. Несмотря на его могучую фигуру, сокрушительную силу и скорость, он был крайне сообразительным тактиком, и Киан’дэ понял, что недооценил его.

Он стремительно атаковал, уворачиваясь от нового удара кнута и приближаясь к берсеркеру на расстояние вытянутой руки.

Он раздвинул телескопический шест глефы, отражая удары и сам нанося их. Оба хищника искусно владели своим оружием, и их бой, больше похожий на танец, все же был неравным. В мастерстве Киан’дэ не уступал врагу, но физически был заметно слабее.

Кнут обернулся дважды вокруг древка глефы, и Киан’дэ резко дёрнул его на себя, желая выбить оружие из рук берсеркера. Но тот оказался заведомо сильнее и просто отшвырнул Киан’дэ в сторону.

Хищник перекатился на песке, быстро поднимаясь и прыгая вбок. Ещё секунда – и грозный кнут ударил бы по нему.

Киан’дэ, не теряя времени и шанса на победу, набросился на берсеркера, пока тот разворачивался. Он разорвал мускулистое предплечье острым лезвием глефы, но тут же получил жестокий удар в висок и был подмят раненым берсеркером.

Сильные пальцы сомкнулись на его черепе, силясь его раздавить, вторая рука, сжатая в кулак, нанесла удар в грудь. Киан’дэ задохнулся и захлебнулся собственным твеем, который буквально фонтаном брызнул из глотки. Что-то внутри сломалось и причиняло острую, непоправимую боль. Киан’дэ упёрся коленом в грудь берсеркера, сужая глаза и впадая в ярость.

Если ему суждено здесь умереть, он унесёт с собой и этого выродка! Хищно зарычав в лицо своему противнику, он возненавидел его. Именно его! Все ушло на второй план и потерялось.

Киан’дэ сжал его запястье, медленно убирая со своей головы руку, которая вот-вот своей неимоверной силой проломила бы ему череп. Мышцы уже жгло, боль ломила все тело, и Киан’дэ заметно дрожал, превозмогая себя. Он был куда слабее берсеркера…

… но он все равно миллиметр за миллиметром сталкивал его с себя, получая один удар кнута за другим – везде, куда мог достать берсеркер.

Бедра, плечи, шею, голову – все покрыл твей. Киан’дэ извернулся.

Получив новый жестокий удар кнутом, из любого более слабого хищника выбивший бы дух, Киан’дэ уловил миг и извернулся.

Миг – и он схватил и сжал в руке глефу, пронзая ею плечо берсеркера.

Тот лишь на секунду подался назад и ослабил хватку. Киан’дэ жестоко ударил его коленом в живот, а рукой – в лицо, ломая один из клыков.

Берсеркер не упал, лишь присел на одно колено.