Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Он вздрогнул, будто пощечину получил, и сделал шаг назад.

– Я влюбилась в тебя! Я доверилась тебе! Ты говорил, доверяй мне, а потом пропал! Для чего было рисковать жизнью? Чтобы бросить меня тут?! В плену?!

Некоторое время он молчал, даже не двигаясь. Замолкла и я. Нервно глядя в пол и сжимая руки в кулаки, я ожидала, что сделает Киан’дэ. Наверное, уйдёт.

Но то, что он сделал дальше, испугало меня.

Он тихо прислонил ладонь к моей щеке, а в голове у меня прозвучало:

«У меня не было других вариантов. Мне не за что извиняться. Я делал все, чтобы ты была жива».

Что? Жива? Да что он говорит?

– О чем ты? – недоверчиво спросила я.

Хищник устало прислонился к стене рядом со мной, разминая шею рукой.

«Уманка, которая лечит меня. Она предупредила. Все прояснила».

– Да о чем ты?

Говорил он невнятно и путано, мысли сбивались и заменялись одни другими.

Наконец, он крепко прикрыл глаза, а затем сумел спокойно сказать:

«Здесь все не так просто. Чемпионов быстро убивают, чтобы набрать новых. Это тотализатор. Им нужна зрелищность. Манипулируют всем. У меня нет статуса, имущества, трофеев. Только ты. И они будут манипулировать тобой».

Эта новость испугала меня.

– И ты исчез, чтобы…

«Не могу потерять тебя. Не появлялся, чтобы не обращать лишнего внимания на тебя».

Он помрачнел, отвернувшись.

«Но уже поздно. Я убил снова – на этот раз ещё одного чемпиона. Когда убью двух других, придёт и моя очередь, если не умру раньше. Они ставят на наши смерти».

Я быстро повернулась к Киан’дэ, хватая его за руку.

– Тогда давай сбежим!

Он покачал головой.

«Бесполезно. Нас найдут и убьют. Их слишком много. Со столькими я не справлюсь».

Мы провели какое-то время в молчании, обдумывая следующий шаг. Что делать? В голове не было решения, ответа. Я пугливо прижалась к хищнику, хотя он даже не сделал попытки обнять меня.

Это пугало ещё больше.

«Я хочу продать тебя» – вдруг сказал он.

Это добило меня, сразило наповал. Я чуть не потеряла сознание, в глазах потемнело. И мне стало физически трудно дышать.

– Что?

Я ослышалась. Я сплю, и это страшный сон.

«Я тебя продам» – сказал мрачный Киан’дэ.

– Нет. Нет!

Я бросилась к нему, встряхивая за плечи и поднимая подбородок, покрытый маской. Глаза казались удивительно равнодушными и холодными.

– Нет, ты не можешь! Как же это? Пожалуйста. Не надо. Выход всегда найдётся.

Он покачал головой.

«Я договорился. У тебя будет новый хозяин… – он с ненавистью сузил глаза. – Уже завтра».

Я испуганно осела на пол, чувствуя в груди такую боль, словно он выстрелил в меня в упор. Лучше бы он меня убил.

Я и сама не заметила, как начала молча плакать. Слёзы просто покатились из глаз, без остановки. Всхлипнув, я только сказала:

– Как же так?

«Я не могу тебя защитить. И вырваться отсюда тоже не могу. Пришло время расстаться» – сказал он.

====== 38 ======

Читаем под Five Fingers Feath Punch – Far From Home

Друзья, обложка – в описании. Там же ищите арты по фанфику

Все, что я знала, пока лежала в его объятиях – то, что это было в последний раз.

Все началось внезапно, и инициатором была я.

«Зачем?» – тихо спросил хищник.

Что мне было ответить? Я не знала, поэтому сказала правду:

– Потому что больше я тебя не увижу.

Положив ладони ему на плечи, я устало устроилась у него на руках, прижавшись к груди и закрывая глаза. Было больно? Да, очень.

Впервые тишина и молчание между нами были тягостными, а не счастливыми или спокойными. Я вдруг ясно ощутила дрожь во всем теле, будто заболела, и вжалась в его тело, чтобы согреться. Но даже его тепло меня не согревало.

Я молча разделась, когда он произнёс эти страшные слова. Я понимала, что уговаривать и умолять бесполезно: выхода у нас не было.

Киан’дэ и сам был подавлен своим решением. Он даже не поднял на меня взгляд, когда я опустилась перед ним на колени и нежно повернула лицо к себе.

– Передумай, – попросила я, заглядывая ему в глаза.

«Не могу».

Я прижалась щекой, мокрой от слез, к его шее, и провела по ней губами, чувствуя, как он вздрагивает и замирает.

– Передумай, – шепчу я, не отрываясь от поцелуя.

«Нет».

Любовь, желание, печаль, боль смешались и отозвались в сердце. Я расстегнула кожаный ремень, для этого завела руки ему за спину и нащупала металлические пряжки. После распахнула чёрную ткань, дрожащими руками расправляя ее. Я прижала ладони к его телу, ниже груди, касаясь пальцами каждого рубца и чувствуя жёсткие чешуи на коже и шрамы.

Страшно, но только сейчас, теряя его, я поняла, как сильно полюбила. Покрывая его поцелуями, я чувствовала, что он так же убит своим решением, как и я. И возможно, ему сейчас тяжелее, чем мне.

Я оторвалась, выпрямляясь и прислоняясь лбом ко лбу его маски.

– Прошу, – тихонько прошептала я, встретившись с его взглядом.

Он глубоко задышал, сжал когтистые руки в кулаки, и напрягшееся в моих руках тело дернулось. Он хотел встать и уйти.

– Нет! Ладно! Хорошо! – я крепко обняла его за шею, зажмуриваясь и повисая, надеясь, что остановлю его. – Пусть так, продавай. Хорошо. Но не уходи сейчас. Я… не переживу ещё и этого…

Тогда хищник замирает, снова оседая на пол.

«Чего ты хочешь?» – устало спросил он, касаясь ладонью моего лица и нежно оглаживая большим пальцем мои губы.

Ответ был очень простой.

– Тебя.

Обычно, занимаясь с ним сексом, я видела его, отстраняясь от него и словно наблюдая за ним немного со стороны. Но не сегодня. Сегодня я прикрыла глаза, крепко обняв его, впившись в спину ногтями и не желая отпускать.

Мне было страшно.

Сегодня все движения были медленными и усталыми. Сегодня он входил очень глубоко, будто пытаясь заполнить меня собой – и больше никогда не покидать. Но он так и не снял маску, хотя я умоляюще попросила его об этом.

Когда я начала плакать, он остановился, мягко стирая ладонью слезы с моих щёк. Отстранившись, виновато смотрел на меня, запустив пальцы мне в волосы и путаясь в них.

Вместо страсти или желания, с каждым толчком в себя я умираю от накатывающей нежности. Снова и снова, я глажу его руки, стараясь запомнить прикосновения к ним, и пропускаю сквозь пальцы дреды, прикасаясь к шее. Мне не хочется отпускать его, и я бы дала многое за то, чтобы мы продолжили – но тело сдаётся, сильно содрогаясь в его руках от неконтролируемого чувства. Будто электрический разряд, пронзивший меня от пальцев до макушки, яркий оргазм погрузил в вакуум, и я опала, устало цепляясь за его плечи и увлекая за собой.

А потом я услышала, как замерло и его дыхание, и ощутила в себе ритмичную пульсацию.

Захотелось заплакать от горя, что все между нами уже закончилось. Но, испугавшись, что он сразу уйдёт, я обняла его за плечи.

– Останься. Останься. – Просила я, пока он даже не вышел из меня, устало прикрыв глаза.

И он действительно остался.

Я прислонилась к его груди, положив руку на живот и отмеряя пальцами расстояние между татуировками. Мы молчали, но теперь тишина не была холодной. Да, печаль была. Но не холодность.

Мне хотелось запомнить в нем все, от прикосновений к гладкой плотной коже до ощущения, когда он движется и под ладонью перекатываются мышцы.

От цвета глаз до узоров на теле.

Мне хотелось действительно запомнить все.

– А когда ты освободишься, – спросила я, прижимаясь к нему щекой, – ты вернёшься за мной?

Хищник вдруг встрепенулся, слегка выпрямляясь и сжимая мое плечо.

«Да».

Я улыбнулась.

– Тогда мне будет проще. Ты всегда возвращаешься. Это не навсегда.

Киан’дэ не ответил. Неожиданно крепко обняв меня, он издал тихое пощёлкивание.

Мы провели вместе все время, до самой ночи. Только под утро, проснувшись, он мягко разомкнул мои объятия, не заметив, что я не сплю, а лишь притворяюсь. Я услышала тихий металлический шелест, будто он вынул нож, и затем ощутила, как он срезает прядку с моих волос и, присев после на колено у кровати, долго смотрит мне в лицо.

Когда я открываю глаза, его уже нет. В темноте я различаю перед собой что-то чёрное. Лоскут его рваной накидки. Всхлипнув, я взяла его, сжимая в руке, и ощутила что-то ещё в ткани. Кольцо из светлого лимонного золота.

Я плакала до рассвета.

Знает ли она, как это больно – прощаться с ней?

Знает ли, сколько выходов он искал прежде, чем с горечью понял, что этот – единственный?

Когда Киан’дэ вышел от неё и скрылся на верхнем уровне, решительно сжимая в кулаке прядку ее волос, он знал, что лгал, когда говорил, что вернётся.

После того, что он сделает, не возвращаются.

Впервые он ощутил себя убитым, и это ему не понравилось. Тело все ещё горело после ее рук и хранило каждое прикосновение губ. Хотелось запечатать все это в себе, рассеять собственную тьму ее светом, сохранить эту любовь и нежность. Но не получалось.

Самые мрачные, страшные мысли приходили к нему в голову. Хотелось напиться и упасть без сознания, но Киан’дэ не принимал ничего, что могло бы одурманить его, уже по привычке – из безопасности.

Куда ему было идти? Он не знал. Человек, который был для него домом, завтра же покинет платформу.

Спите, мстительно думал он, выходя на воздух и чувствуя, как место любви заполняет безграничная ярость. Спите спокойно ещё одну ночь. Уже завтра вы захлебнётесь в своей крови.

Прикрыв глаза, он все ещё чувствовал, как она обнимает его и доверчиво прижимается.

Это несправедливо. Он снова потерял все!

У него вновь все отняли!

И Киан’дэ, поклявшийся хранить молчание, дернулся, изогнувшись, будто от физической боли, но снова смолчал, хотя хотелось заорать так, что пробудишь весь уровень.

НЕНАВИЖУ!

Он заставил себя опуститься и принять медитативную позу, с негодованием плечи его поднимались, а грудь делала глубокие вдохи.

– Что, пугало? – Тихо спросила девушка, обойдя его со спины. Ее он услышал ещё в коридоре, но не хотел видеть. Мрачно зарычав, Киан’дэ резко отвернулся, когда она присела рядом и вдруг попыталась коснуться его маски.

Алиса замерла, когда хищник издал рокочущий рык, и убрала руку.

– Мне жаль, что пришлось ее продать. – Сказала она. – Но у тебя нет выхода. Ты все сделал правильно.

«Да».

Киан’дэ расставил под маской жвалы, вдыхая глубже солёный воздух и стараясь прочистить голову.

Какое-то время они просидели в тишине.

– Ты любил ее? – мягко спросила Алиса. Ее светлые волосы бледно выделялись на фоне ночи.

«Да».

– А ты немногословен, – усмехнулась она и опустила глаза. – Я помню день, когда ее привезли. За много месяцев – единственная женщина, беременная от яутжа. Срок уже не позволял делать аборт, но она была ранена, крови потеряла много. Я помогла ей…

Она опустила глаза и увидела, как сжимаются руки хищника.

Помолчав, она осторожно уточнила:

– Ты уверен в том, что делаешь?

«Иначе никак».

Она коснулась его плеча, и он не отпрянул и не отодвинулся. Тихо сжав на нем пальцы, Алиса поднялась.

– Я пойду. Сегодня непростая ночка… и непростое дело.

Неожиданно Киан’дэ охватило странное чувство, будто он должен был узнать что-то важное. Он поднял на девушку алые глаза.

– Одна женщина из нового набора родила сегодня ночью девочку. Не знаю, что с ней делали, пока везли сюда, но там, – и она неопределённо указала вниз рукой, – она вся разворочена в мясо. Ещё удивительно, что ребёнок вообще родился. А теперь… – она замолчала. – А теперь мне нужно…

Сглотнув, Алиса не смогла договорить, но Киан’дэ все понял.

«Как ты ее убьешь?»

– Инъекцию сделаю. – Глухо выдала Алиса.

Она развернулась и вошла в закрытый коридор, медленно побрела к лифту. Как она устала… это же не единичный случай. Не единственный такой ребёнок.

Неожиданно, она ощутила прикосновение руки к своему плечу и резко развернулась.

– Боже! – воскликнула она, выдыхая. – Ты просто страшила! Зачем подкрадываешься? Чего тебе надо?!

«Покажи мне ребёнка».

Маленькая голая девочка ещё даже не была обмыта после родов. Она лежала на большом стерильном столе, без всякой подстилки, и уже не вопила от голода и холода. А просто всхлипывала, крепко жмуря глазки.

Киан’дэ равнодушно смотрел сверху вниз на неё.

«Ей так холодно лежать. Ее нужно во что-то одеть» – сказал он.

– Да. Нужно.

Алиса подошла к стеклянному шкафу и достала оттуда коробку. Из неё она взяла маленький пузырёк, проколола его шприцом и ввела прозрачное вещество внутрь.

Киан’дэ перевёл взгляд с девушки на младенца. Алиса поправила перчатку и сняла с полки пластиковый чёрный мешок.

Она подошла к ребёнку, забавно засучившему ручками и ножками, и поднесла к ней иглу.

«Я возьму ее» – глухо произнёс хищник.

Алиса замерла.

– Что, прости? Что ты сказал?

«Я забираю ее».

Резко оттолкнув руку Алисы, он осторожно – неожиданно для существа таких габаритов – подвинул девочку к себе.

«Есть тряпка или одеяло?»

– Ты с ума сошёл! – воскликнула девушка, держа в руке шприц. – Пугало, ты правда чокнутый! Что ты будешь делать с ребёнком?!

Он молчал, не решаясь отойти от малышки, но и взять ее на руки не смел.

– Да ты таких, как она, жрешь на завтрак и глотаешь на обед! Ты что, серьезно?

Вместо ответа, он, не дождавшись помощи, снял с себя чёрную накидку и набросил ее на девочку, ловко оборачивая младенческое тельце в тряпку и укладывая ее на сгиб локтя.

«Она моя» – рыкнул он и молча пошёл на выход.

Алиса положила шприц на стол, нахмурившись и следуя за хищником, быстро шагающим по коридору.

– Если ее у тебя заметят, так и знай – убьют на месте. Тут детям не рады. Да и что ты с ней будешь делать? Чем кормить? Когда следить? Ты чемпион, пугало! Ты убийца! Какой ещё младенец?

Киан’дэ мрачно вздохнул, покачивая на руке девочку, которая инстинктивно прижалась к нему и начала тыкаться в плотную грудь ротиком, в слепых поисках еды.

«Пока накормлю физраствором. Он безопасный. Им кормят и яутских младенцев. А там посмотрим».

Войдя в лифт, он не желал слушать ничего, зная, что сделает дальше, а пока ему предстояла непростая бессонная ночь.

Этот рассвет я встречала так, словно он был последним в моей жизни. Несколько раз перед тем, как выйти из отсека, я думала, хочу ли я жить дальше – но малодушно признавалась, что хочу, и надеялась, что Киан’дэ передумает.

Столько пройти и вынести ради меня… и все напрасно.

Умывшись холодной водой, я не взяла с собой никаких вещей и никому ничего не сказала. Но девушки словно все поняли, сторонясь меня и тихо, вполголоса разговаривая.

Мне словно всю душу выпотрошили. Вынули сердце и вложили вместо него тяжелый камень. Прижав к груди ладонь, я буквально чувствовала физическую боль, и когда за мной пришёл один из охранников, молча пошла за ним в специальный лифт, хотя ноги почти не держали меня.

Пока лифт ехал наверх, я думала.

Быть может, если бы я смогла тогда выносить и родить ему ребёнка, он бы остался со мной? Нет, что за глупости. Он сказал, что здесь стало опасно.

Но расставание – это непереносимо. Может быть, лучше действительно умереть, но хотя бы вместе, чем жить порознь? Однако он сделал свой выбор.

Увижу ли я ещё когда-нибудь его? Не знаю. Но если нет, не представляю, как буду жить дальше. Может, девушки в гареме правы, что у них есть химическое влияние на нас. Привыкание.

Может, это и не любовь, а просто химическое взаимодействие. Но я вспоминала, каково мне было тогда, в плену у яутжа, думая, что Киан’дэ мертв и больше не вернётся. Я была просто живым трупом, и снова так жить не хочу.

Лифт приехал, меня вывели наружу.

Это было очень, очень раннее утро. В уже знакомой мне проходной комнате, где нас всех держали, когда привезли с материка, было два яутжа-охранника, мужчина-человек, очевидно, фиксирующий сделку, и сам покупатель.

Увидев его, я оторопела и замерла.

Лок’На! Это был он!

Я открыла рот, пятясь, но вдруг он пророкотал, обращаясь ко мне мысленно:

«Не дури и будь молчалива, уманка. Все это он делает ради твоего же блага. И лучше бы тебе не показывать, что мы знакомы».

Хорошо. Киан’дэ точно знает, что делает.

Доверяй мне.

Пока он и человек общались с помощью электронного переводчика, я думала, придёт ли Киан’дэ или нет. Но вот ещё одна створка отсека отъехала, и показался он.

Сначала я даже не обратила внимание на то, что он нёс в руках. Ноги перестали держать, и я одним усилием воли и уговорами самой себя выстояла, хотя хотелось подбежать к нему и крепко обнять, умоляя передумать.

Киан’дэ подошел к яутжа и человеку, и на лицах обоих отразилось непонимание и удивление.

– Простите… – человек кашлянул. – Что это? Откуда ребёнок?

Киан’дэ холодно посмотрел на него, отвечая телепатически. Человек внимательно слушал, глядя ему в глаза, после чего покачал головой.

– Ну… ладно. Но это только в порядке исключения. Понимаете? Это единичный случай. Не думайте, что можно так сделать ещё раз.

Киан’дэ прошёл мимо Лок’На ко мне, остановившись напротив. И тогда я увидела в его руках маленького ребёнка, ещё совсем младенца, завернутого в ровный, ловко отрезанный кусок серой ткани.

Прижимая ее к груди, он заглянул мне в глаза, и я поняла, что пропадаю в этом полном боли темно-алом море.

«Это… вместо нашего» – тихо сказал он и неожиданно подошел ко мне ближе, коснувшись меня плечом. Я прильнула к нему, но Киан’дэ тут же отдал мне свёрток. Ребёнок спал.

«Береги ее. Ее родителей в живых нет. Здесь бы ее убили» – хищник прикоснулся ладонью к моей щеке.

– Хорошо.

Я сглотнула, стараясь не заплакать, но все же глаза были мутными от слез.

– Можно? Хотя бы в последний раз? – попросила я у него. Киан’дэ тихо приблизился, и я тут же обняла его за талию, уткнувшись в тёплую чёрную ткань на груди лицом и вжимаясь в неё.

– Я не хочу, – прошептала я, задрожав.

«Я тоже».

Он отошёл назад и тут же отвернулся от меня, а после… после он прошёл мимо Лок’На, даже не взглянув на него, и быстро вышел из комнаты.

====== 39 ======

https://pin.it/ijq5nszskg2baa

Друзья, я в шоке: вылитый Киан’дэ, даже оружие похоже. Одежды маловато) Но зато мы представляем, как он выглядит неглиже)

Как вам?

Читаем под Five Fingers Death Punch – Wrong Side Of Heaven. Я прямо плакала 😅

Он смотрел, как отбывает небольшой серебристый двухместный корабль ман’корта-да, взлетая с платформы и устремляясь вдоль океанских волн – к далёкому материку. Его очертания виднелись в утреннем тумане, то исчезая, то снова показываясь.

Она прижала к груди ребенка и, тревожно оглядываясь, выискивала его глазами, будто чувствовала: он смотрит на нее. Лок’На указал на кораблик, и Рената, окинув платформу прощальным взглядом, быстро забралась внутрь.

Киан’дэ замер на краю платформы, чувствуя, как холодный ветер треплет полы его рваной накидки, черной, но уже порядочно выцветшей за все время его скитаний, и набросил на голову капюшон, будто пытаясь спрятаться от боли внутри, скрывшись под простой безобидной тряпкой.

Он сжал в руке тёмный локон, завёрнутый в кусок ткани, и подумал, что будет с его душой, когда он сгорит в огне своей мести.

Не увидеть ее больше – никогда. Каково это? Щёлкнув мандибулами, он медленно отвернулся и пошёл прочь.

Вот сейчас и узнаю, – подумал он.

Уже сегодня его ждёт бой, и он будет особенным. Хищно застрекотав, Киан’дэ шёл по просыпающимся уровням к собственному отсеку, чувствуя, что часть его навсегда покинула это место.

Лучшая часть.

А худшая, словно одержимая, жаждала смерти и крови. Киан’дэ приложил к сканеру ладонь и вошёл внутрь.

Что я натворил.

Хотелось что-нибудь сломать и разорвать в клочья. Он хотел разрушить и уничтожить. Что угодно. Кого угодно. Кипящий в нем гнев требовал подпитки для своего тёмного огня, но хищник устоял от искушения. Не сейчас и не здесь. Сегодня тому, кто с ним встретится, не повезёт – а пока он экипируется.

Никакой жалости, никакого милосердия. Пару раз он ощущал непривычное для него сожаление. Он крепко размяк, потому что она умудрилась сделать его добрее. Да, уманка что-то изменила в нем – но теперь, когда он потерял ее, цепь лопнула, и Киан’дэ захотел убивать. Голодный монстр взревел внутри и хотел причинять другим боль, чтобы унять собственную.

Совсем как тогда, в самом начале своего пути, когда все вокруг было для него одним общим врагом.

Что я наделал.

Он снял со стены два серповидных хатигани, скалясь под маской и проворачивая их в руках. Ликуйте, те, кто звал его жнецом и мясником: благие цели сдохли в муках, осталась только месть.

С удивительным хладнокровием, он стянул с себя накидку, осторожно опустил ее на койку и глубоко выдохнул, остановившись перед своей черной броней.

Он надел броню на торс, застегнул ремни на спине и боках, оправил плотную кожу на плече и застегнул заплечные ножны, в которые вложил оба крюка. На пояс он повесил изогнутый кинжал, и на другое бедро – кнут. Поправляя маску и фиксируя лучше на лице, он неожиданно в ярости сорвал ее и мощно швырнул в дальний угол, издав рокочущий рык.

Киан’дэ быстро прошел к круглой чаше, служившей раковиной, и подставил руки под поток воды. Опершись на каменные бортики, он налег на них своим немалым весом, тихо и утробно рыча, и поднял на стеклянную поверхность, которой была выложена стена, глаза. В ней слабо отражалось его лицо.

Его настоящее лицо.

Узкие миндалевидные глаза, красные и яркие, такие же цветом, как кожа. Узкая челюсть и высокие скулы. Левая верхняя жвала сохранила теперь только одно кольцо. А нижняя правая сломана и срослась очень криво, так, что неестественно уходила внутрь, будто еще один клык.

Короткие, неровно обрезанные, черные дреды гладко спадают на шею, топорщась на концах.

Высокие надбровные дуги вразлет были покрыты костным наростом, и одну бровь пересекали глубокие шрамы от шакрамов. Скулы также избороздили шрамы и рубцы. Но хуже всего – это выжженное клеймо на лбу. Серп, от которого никуда не спрятаться.

Взревев, Киан’дэ развернулся и с такой силой ударил стену ступней, что стекло осыпалось водопадом прямо на него, оставляя на его обнаженных руках и груди мелкие кусочки.

Он ненавидел весь мир, но больше всех ненавидел себя. И это лицо.

Видеть себя не было сил, и прятался Киан’дэ не от чужих. Но от себя прятаться было еще страшнее и больнее. Метнувшись в комнату, он поднял маску и надел ее, а после покрыл плечи и обнаженные руки накидкой.

Пришло ваше время, ублюдки.

Он покинул отсек, последней сняв со стены глефу и неся ее в руках.

Таким Алиса его еще не видела. Она подозревала, что у каждого есть свой предел – и кажется, этот предел Киан’дэ уже преодолел. Каждое движение – точеное и резкое, в его походке и жестах нет ничего лишнего. Он тихий и молчаливый, но излучает странную, мрачную уверенность, и Алиса, сидя в третьем ряду, видела, как яутжа, независимо от их роста, комплекции, экипировки молча расступаются перед чемпионом.

Он снял накидку, аккуратно повесив ее на сетчатую стенку, сквозь которую прошел, как через ворота, и Алиса увидела мускулистые напряженные руки, покрытые татуировками. Поверх бедер из-под широкого кожаного пояса свисали длинные лоскуты черной ткани, оплетавшие ноги.

Едва ступив на арену, Киан’дэ тихо оскалился под маской, оглядев своего противника. Высокий коренастый яут-охотник (классический, подумал про себя убийца) решил попробовать свои силы против действующего нового чемпиона.

Он провернул в руке телескопическое копье, раскладывая его, и тихим рыком поприветствовал Киан’дэ. Но межгалактический киллер не собирался отвечать на это приветствие. Вместо этого он мрачно провел рукой по горлу, показывая, что собирается сделать с охотником – и только распаляя молодого яутжа.

Пока их громогласно представляли, Киан’дэ ходил взад-вперед, будто крупный хищник, посаженный в клетку. Дольше болтают, чем продлится весь бой, – подумал он.

Едва он услышал звонкий звук гонга, как сорвался с места и побежал на охотника. Взвесив в руке легчайшее копье, яутжа встал в удобную боевую позицию, готовясь схватиться с бегущим противником лицом к лицу. Признаться, такого напора и ярости он не ожидал, но даже обрадовался, что ему попалась сложная мишень.

Будет приятно повесить этот трофей себе на стену.

Киан’дэ высоко подпрыгнул, в прыжке разворачивая глефу и обрушиваясь на охотника. Тот отразил удар, но убийца легко скользнул по копью, зацепив его изогнутым клинком глефы, и принялся фехтовать так быстро, что охотник не сразу поспел за темпом.

Уклоняясь от второго конца глефы, охотник получил несколько мощных ударов ногами – и рыкнул, когда Киан’дэ отшвырнул его на спину.

Быстро поднимаясь, охотник упустил несколько ценных секунд, и Киан’дэ вновь ловко сделал ему подсечку и пронзил его горло глефой. Кровь брызнула фонтаном на доспехи и голые руки Киан’дэ, окропила его маску зелеными каплями, и хищник издал громкий рык, провернув клинок в горле противника, еще живого. Охотник булькнул, взялся рукой за древко глефы и попытался вытянуть ее, но Киан’дэ провернул лезвие ещё раз, наклонившись над молодым яутом. Все, что видел охотник меркнущим взглядом, в агонии, было два алых глаза. Киан’дэ рыкнул, точным ударом ломая руку, которой охотник держался за древко. А после с яростью проламывая его череп ногой. Рыча, он опускао ногу ещё и ещё раз, пока кости не треснули, а Киан’дэ не продавливал мягкий мозг, разлетевшийся по песку вместе с осколками черепа.

Алиса вздрогнула. Этот демон не был похож на Киан’дэ. Это был жестокий, хладнокровный, но неожиданно взбесившийся убийца, наслаждающийся тем, что он делал. Мышцы на руках стали каменными, и каждая капля крови на них рисовала новый узор поверх татуировок, кажущихся письмами мертвых. Он чуть расставил ноги и, вдруг зарычав, пинком перевернул тело противника и сильным ударом вогнал руку глубоко в плоть, после чего вырвал позвоночник яутжа, но не в качестве трофея. Презрительно рыча, он швырнул его в сетчатую стену арены, так, что кровь и остатки плоти разлетелись по первым рядам.

Обойдя кругом изуродованное тело убитого охотника, Киан’дэ прошелся перед толпой, выискивая в ней глазами кого-то. Но на самом деле, он запоминал их лица, ненавидя каждого. Глубоко рыкнув, он покинул арену, одним движением складывая глефу и убирая ее между крюков на спину. Руки его подрагивали, но виду он не подавал. Убивать было приятно.

Но видеть ее лицо было приятнее.

От боли все внутри разрывалось, и Киан’дэ хищно покосился на яутжа вокруг себя. Они точно чувствовали рядом опасное чудовище, скрывавшееся под обликом своего сородича, и были начеку. Кто-то боялся его. Кто-то интуитивно ненавидел. Но Киан’дэ понял, что не хочет принадлежать к этому миру – а потому, мир нужно уничтожить.

Напряжённый и готовый вот-вот взорваться и наброситься на кого угодно, он шёл нарочно так близко к другим яутжа, что те даже посторонились, не желая конфликтовать просто так.

Киан’дэ бы с удовольствием убил кого-нибудь просто так. Вне себя от ярости и боли, он жалел, что не может кричать.

Вы отняли у меня все! Даже свободу! Все! Даже ее!

Он ушел прочь, тяжело дыша и намереваясь загнать себя в зале до такого состояния, что не сможет стоять на ногах.

Пройдет еще немного времени, и все здесь утонет в море огня. А запалит фитиль он.

Малышка на моих руках была азиаточкой. Узкие, раскосые глазки, желтый цвет личика и маленький ротик, приоткрытый во сне. Я сжимала ее теплое тело в руках, а сама вспоминала Киан’дэ, словно чувствуя под пальцами твердый, быстро вздымающийся живот и опаляющее дыхание.

В иллюминатор я видела, как под нами пролетают сине-серые свинцовые волны. Холодный ветер гулял по обшивке корабля, Лок’На был пилотом, я сидела рядом.

Яутжа ничего мне не сказал, и летели мы в полном молчании. Я покидала место, которое ненавидела, но хотела всем сердцем вернуться туда и бросить все и всех – лишь бы оказаться рядом с ним.

Прислонившись щекой к холодному пластику, я видела, как медленно стекает прозрачная капля, застывая, как отпотина. Я знаю, что это моя слеза, но сил плакать уже просто не осталось. Он уже вынул у меня из груди сердце, чего еще нужно?

Девочка на удивление крепко спала, и Лок’На даже бросил на нее пару раз взгляд, искоса поглядывая и на меня. Спустя некоторое время – порядка двадцати или чуть более минут – мы добрались до суши, и Лок’На, пролетев еще чуть-чуть, приземлился прямо на песке.

Между нами повисло тягостное молчание. Я прервала его первой.

– Подстилка убийцы снова вернулась к тебе в руки, – глухо пробормотала я, глядя на приборную панель и незнакомые мне рычаги, кнопки и дисплеи. – Великий воин Лок’На.

Хищник был без маски, и мне показалось, что он болезненно поморщился и рыкнул, покачав головой.

«Он сделал это ради твоего блага» – сказал он и нажал на какую-то кнопку, выпуская меня наружу. А было снаружи весьма прохладно.

Лок’На вышел первым, обошел корабль и подал мне руку, помогая выйти вместе с ребенком. Я не понимала, зачем Киан’дэ отдал мне девочку. Зачем именно мне. Но затем вспомнила.

Вместо нашего.

Положив ладонь на пустой и абсолютно стерильный живот, я вдруг страстно захотела, чтобы за все те разы, пока я занималась с ним сексом, случилось чудо и я забеременела. Взмолившись, я пообещала Создателю воспитать малышку как родную, если взамен получу ребенка от него. И пусть только хоть кто-то попытается отнять его у меня: на этот раз я буду начеку.

Лок’На шел по песку, оборачиваясь и проверяя, не пытаюсь ли я убежать, но куда бы я убежала? Я спокойно шла за ним, увязая в песке и морщась от пронизывающего ветра. Широкие океанские волны накатывали на берег, и девочка всхлипнула и поерзала, но я начала ее покачивать, и она быстро успокоилась и снова крепко уснула.

Мы вошли в лесополосу, начинающуюся на берегу. Высокие хвойные деревья возвышались над нами, и Лок’На издали до боли напоминал мне Киан’дэ – на какое-то мгновение. В горле встал комок, но я попыталась его проглотить. Нет, не выходит.

«Чего ты встала?» – недовольно спросил воин.

Я отвернулась, бросая последний, прощальный взгляд на платформу. Он так близко. Он так далеко.

Да я убегу и попытаюсь вплавь добраться до этой чертовой платформы.

Судя по всему, вид у меня был настолько решительный, что Лок’На подошел ко мне и положил когтистую руку на плечо, разворачивая к себе и глядя серьезными зелеными глазами прямо в мои глаза.

«А теперь слушай. Оставь все свои надежды вернуться туда. Там тебя ждет только смерть».

– Так я и готова.

«К чему?».

– К смерти.

Рыкнув и дернув плечами от смеха, Лок’На продолжил:

«Я дал клятву Киан’дэ, что сберегу тебя, и я сберегу, поверь».

– Зачем? Чтобы снова трахать, как свою рабыню? Чтобы ты пытался заменить мне его? Так ты не заменишь. Чтобы я жила? С какой целью?

Лок’На сощурился, и мне показалось, что он явно воспринял меня как сильно недалекую уманку.

«Ты не понимаешь. Он задумал кое-что… Он убьет их всех».

Я похолодела, оступившись и едва не падая. Лок’На придержал меня.

Поймав на секунду мой взгляд, он все понял, но я была даже быстрее. Я бросилась назад, чувствуя, что он настигает меня. Сильные руки схватили меня, и я заорала так громко, что с ближайших веток даже слетела пара птиц, а младенец зарыдал, испуганно дёрнувшись в пеленках.