Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Сколько унижения. Сколько ненависти. Киан’дэ едва стерпел это, готовый вскочить и снести с плеч стучащую мандибулами голову.

Сегодня и всегда такие, как он, будут побеждать, но он... он всегда останется изгоем, что бы ни сделал, сколь бы искусен ни был. На него смотрят, как на пустое место.

Вдруг его отпускают, и он поднимается на ноги рывком, глядя в глаза тому, кто унизил его.

Ненавижу. Всех ненавижу.

Киан’дэ молча отворачивается от воина, понимая, что он не имеет права даже касаться его. И вдруг получает удар под ребра.

Задохнувшись, он все ещё стоит, сжимая кулаки и впиваясь когтями в свои ладони. Ещё немного, и он потеряет терпение и убьёт это ничтожество, посмевшее тронуть его.

Но удар – ещё более сильный, на сей раз – ногой и в спину – заставляет Киан’дэ рыкнуть и резко развернуться.

Стражники хватают его за руки, выкручивают их и силком опускают на колени. Киан’дэ держится, знает, что это провокация. Если он будет драться, его просто застрелят.

Но терпеть нет сил. Кровь кипит, в висках пульсирует гнев. Ему хочется убивать.

Он борется с искушением освободиться и свернуть охотнику шею.

Нет, нельзя.

Да, можно!

Киан’дэ ловит мощный удар по лицу и чувствует, как ломается один из клыков. Боль пронзила всю левую часть лица. Следующий удар – уже в грудь, такой, что убийца задохнулся.

Его били жестоко и долго, так, чтобы точно не осталось живого места. Но больше боли в нем было ярости. Он напряг тело так, что удары сыпались градом и слабые – отскакивали, средние – не причиняли вреда, а сильные выбивали дух, но не убивали.

Чем дольше его били, тем больше он зверел.

Охотник чести с разворота ударил его ногой в лицо, и убийца повис на руках стражников, на мгновение выпав из реальности. Белые вспышки полыхнули в глазах. Хищник поднял глаза на того, кто бил его, и с ненавистью посмотрел в его лицо.

И охотник понял, что Киан’дэ запомнил его. Это заставило его бить куда ожесточеннее.

Наконец, наступив ступней на голову Киан’дэ, он издал победный рёв и не заметил, как хищник в мгновение ока освобождается от хватки стражников, делает одному подсечку, второго – молниеносно – вырубает ударом в лицо и бросается на своего обидчика, молча нанося ему один удар за другим.

И вот, пока он лупил почем зря охотника чести (а очухавшиеся стражники до полусмерти лупили уже его), он думал, что все это зря. Лучше бы он терпел и дальше.

Но терпеть было невозможно.

В тот вечер инициации смерть Киан’дэ предотвратил его патрон. Он грянул “Хватит!” и объявил, что Киан’дэ, как живой представитель грязной крови в клане, в следующий раз за непокорство будет уничтожен на месте.

И это отрезвило Киан’дэ.

Истекая собственной кровью, булькавшей в горле, он смотрел на лежавшего рядом и задыхавшегося от боли охотника чести, но удовлетворения не чувствовал.

Он думал, что наделал и как будет жить с этим дальше.

====== 12 ======

Сколько лет прошло с тех пор? Я не знала, да и подсказок не было, но судя по боевым иероглифам на маске и меткам на теле, это было не недавно.

Я с сочувствием посмотрела на Киан’дэ, но по его спокойному жёсткому взгляду поняла, что в сочувствии этом он не нуждается.

Он распрямил плечи, посмотрел мне в глаза и тихо сказал:

Чтобы знала, кто я такой. Не охотник чести. Каста низшая. Не воин. Недостойный.

Я была поражена тем, как он о себе думает, и это, наверное, было видно у меня по лицу.

– Я не считаю тебя недостойным, Киан’дэ, – поражено сказала я. – Никогда бы не посчитала.

Он покачал головой, и я поняла, что он и жалости моей не просит. Он просто предупреждает, с кем я связалась.

Защищу от всего, что угрожает здесь. Тут только колония, свободная территория. Могу убить охотника, если кто придёт за тобой. Но там... бессилен.

И все встало на свои места. Сам не волен над собой, все равно что домашний питомец, который притащил с собой своего собственного любимца. Хозяину я могу не понравиться. Или понравиться слишком, что тоже пугает Киан’дэ.

Я молчала какое-то время, думая, что ему сказать. Пыталась так и этак взглянуть на ситуацию, но в итоге ничего путного бы все равно не вышло.

– Потом ты улетишь? – только и спросила я. Ответом мне был кивок.

– И я больше никогда тебя не увижу?

Кажется, это я уже спрашивала у него тогда, при первом расставании. Хищник терпеливо вздохнул, но ничего не сказал. Не подал никакого жеста. Вообще с места не сдвинулся.

А чего я ожидала? И на какой ответ рассчитывала? Ждала, что он возьмёт меня в свою розовую страну и сделает королевой ящериц? Или что его присутствие на Земле сделает мою жизнь счастливой и решит все мои проблемы? Этот парень отвёл меня домой и разок трахнул, не больше того. Даже больше скажу: если бы не вся его чертова цивилизация, меня было бы не от чего спасать.

Но все же было в Киан’дэ что-то такое, что влекло к нему. Я испытывала к нему чувство жалости – но не настолько, чтобы ради этого терпеть рядом его присутствие. В конце концов, это двухметровый мускулистый инопланетянин, способный завалить здесь любого самого крепкого мужика! Я видела, что вытворял этот безжалостный засранец, и это меня даже пугало.

Не сказать также, чтобы секс с ним был вершиной кайфа, а сам он дико возбуждал меня каждую минуту. В конце концов, он покрыт чешуей, хоть и сложен великолепно, а ещё он странно пахнет, быстро движется, он внушает мне страх и чувство опасности. Вне всякого сомнения, это не самая привлекательная форма жизни, и найти нормального земного мужчину было бы гораздо умнее.

Даже если Киан’дэ останется или заберёт меня с собой, какое будущее меня ждёт? Будущее секс-рабыни? Как долго он будет нежничать со мной? Когда ему все надоест и он просто убьёт меня во время очередного соития или просто не рассчитает силы? Когда я надоем ему, он отвезёт меня на Землю или отдаст на растерзание хозяину? А вообще, умеет ли он чувствовать любовь, и чувствую ли я любовь к нему, или это просто привязанность за то, что он просто спасал меня из любой жопы, в которой я оказывалась?

Все эти вопросы требовали ответов, но ответов не было. Я представила бы, что бы сказала моя семья. Наверное, отец сначала подстрелил бы из дробовика Киан’дэ, если бы представил, что он со смаком обхаживает его дочурку.

На нашу пару люди смотрели с отвращением и непониманием. Хотя Киан’дэ был далеко не так огромен и чужд – визуально – нам и скорее был похож по комплекции на достаточно крупного и высокого земного атлета, он был самым настоящим монстром. И в общем-то Джефферсон был не так уж неправ, когда называл меня инопланетной шлюхой. Я себя вообще не понимаю. После того, что Киан’дэ безжалостно убил не только хищников, но и земных невинных девушек и парней, как я могла опуститься до секса с ним? И ладно бы принудительного, тогда он был бы ничем не лучше того вожака, что меня изнасиловал. Но все было хуже: я сама напросилась на это.

И вот сейчас Киан’дэ пытается разгрести последствия всего, что натворил. По глазам видно, как он сожалеет обо всем.

– Вот что, – твёрдо сказала я. – Знаешь что? Уходи.

Он изумлённо расправил плечи и посмотрел на меня. Руки у него дрогнули, потом сжались в кулаки.

Я прямо ощущала немой вопрос и чувствовала, что он сейчас от избытка чувств меня либо прибьёт, либо точно трахнет. Одно из двух.

– Ты вполне умеешь незаметно исчезать, так что, – я чувствовала, что голос предательски задрожал, – давай, уходи отсюда! Уверена, тебя никто не увидит. А если и остановит, ты же большой парень, да? Убьёшь ещё пару невинных людей. В конце концов, это то, чем ты занимаешься всю жизнь, ты же убийца. Так что... спасибо за все, что ты сделал, Киан’дэ. Но хватит. Оставь нас самих разбираться со своими проблемами, тебя ждут в твоей... как там... ну этой...

Он вздохнул и неожиданно обнял меня за плечи, прижав к себе.

Полчак, вроде бы дремавший у двери, удивлённо посмотрел на нас.

Хищник издал тихое, утробное ворчание, и, поглаживая меня по затылку когтистой рукой и перебирая мои волосы, прижал меня к груди, покрытой чёрной броней.

Я не шелохнулась, обескураженно глядя на то, как реагируют на поступок хищника напарники. Полицейские переглянулись, молча пялясь на нас.

Странно, но от хищников вообще не пахло животными. Скорее, это было что-то горькое, как порох или дым. И ладан. И мускус. Все сразу. Не резкий, а притуплённый запах, исходящий от кожи. Не неприятный, но неземной. И странный.

Он прислонился спиной к стене, увлекая меня за собой, и через какое-то время я поняла, что он устало задремал. Возможно, он потерял много крови или просто утомился, а может, набирался сил перед боем. Так или иначе, хищник чутко спал, откинув голову назад и как-то слишком беззащитно обнажая длинную чешуйчатую шею, покрытую татуировками.

Я осторожно высвободилась из его рук и села рядом, спрятав лицо в ладонях. Боже мой, как мне вообще быть?

– Он тебе доверяет, – вдруг сказала Норма, немало удивив меня. Лицо у неё было серьёзным, большие тёмные глаза влажно поблескивали, а взгляд ожесточился. – Никогда не видела такого. Привязался к тебе.

– И что мне делать? – всхлипнула я. – Вот скажи, ты говоришь, подстилка хищников! Что мне делать?!

– Детка, откуда мне знать? – усмехнулась Норма. – Наши мужики так себя не ведут, а чтобы какой-то хахаль с Нибиру ходил за тобой, как ручной – вообще звездануться можно. Честно, сестричка, не знаю, ты просто попала.

– Что, защемило, Норм? – Полчак толкнул ее в бок, и девушка сердито посмотрела на него.

– Просто стремно это, и все! Обычно они не такие.

Киан’дэ приоткрыл глаза и снова устало уснул.

– Обычно им на нас плевать.

Я не успела даже среагировать, как Киан’дэ поднялся на ноги и наклонил голову вправо и влево, разминая шею.

Через секунду дверь открылась, и в комнату вошли вооружённые люди. В руках были уже не пистолеты, а винтовки и автоматы. Шериф, сопровождавший их, закусил уголком рта сигарету и снял с переносицы тёмные очки.

– Так, ну что, парень? Время пришло, пойдём.

Киан’дэ подошёл ко мне и, взяв меня за руку, толкнул впереди себя. Так мы прошли мимо вооружённых мужчин, напрягшихся от такой близости хищника.

Я вышла из участка первой, хищник – за мной. Я остановилась как вкопанная, замерев, потому что снаружи нас поджидало ещё столько же вооружённых людей.

Но что хуже того – обычные горожане. Стояли повсюду, глазея на Киан’дэ. Громко говорили, возмущались, кто-то даже плакал.

Я представила себе Киан’дэ их глазами. Как если бы я стояла среди них, в самой гуще, и видела его впервые.

Чешуя мягко переливается в сумеречном свете. Он весь залит багровым и золотым, но от яркого солнца не щурится: по крайней мере, под маской это не увидеть.

Он спокойно опустил когтистые руки, поза у него статичная, но все равно тело... говорит за себя. Он готов атаковать и защищаться.

Он напряжённо вглядывался в кажущиеся одинаковыми лица, на которых видны были ненависть и страх.

И вдруг кто-то один закричал – мне, хотя я и так умерла со стыда и от чувства вины, переполнявших, как вода сосуд:

– Тварь!... Предательница!...

А потом какая-то женщина крикнула:

– Шлюха!...

Их словно прорвало. Они говорили столько и такое, что я обмерла и не знала, что мне вообще делать. Наверное, выглядела я глупо, но внезапно крики прекратили не бойцы, потеснившие толпу, а резко шагнувший вперёд хищник.

Он развёл руки в стороны, подавшись к толпе, и издал громогласный рык. Разом все бросили кричать, как-то подавшись назад.

И вдруг мы услышали кое-что другое.

Далеко за лесом до нас донёсся мерзкий визг, от которого люди бросились врассыпную, вспомнив, ради чего собрались на самом деле.

Киан’дэ помрачнел, взяв меня за предплечье и встав рядом. А где я должна быть сейчас? С ним или со своими?

Он сузил глаза, бросив взгляд на Джефферсона.

– К нам идут, милые, – сказал тихо мужчина. – Что смотришь, пугало? Иди давай, смотри на дело рук наших.

Но все их ловушки хищник забраковал. Он качал головой, когда видел импровизированные преграды в виде фургонов у ворот, и остался доволен лишь заминированным полем перед стеной.

Он пристально посмотрел в глаза Джефферсону, и по бледному виду мужчины я поняла, что он телепатически говорит с ним.

Помощник шерифа кивнул, а после посмотрел на меня.

– Эй, пошли.

– Но...

Я смущённо посмотрела на Киан’дэ, и он вздохнул, подойдя ко мне.

Джефферсон цыкнул:

– Времени в обрез. Пугало, ты давай, топай к нашим. Я о ней позабочусь.

Киан’дэ тихо кивнул и чуть склонился ко мне, осторожно проведя тыльной стороной ладони по моей щеке.

Он что, прощается?

Я не отдала себе отчёта в и том, что делаю. Стало вдруг невыносимо страшно. Вокруг него – враги, поддержать его некому, а я слишком бессильна, от меня помощи не стоит ждать.

Может, горожане были не так уж неправы насчёт меня. Я на пару секунд прижалась к хищнику, крепко обняв его, и отошла назад.

– Будь очень осторожен, – сказала я медленно и добавила. – Я жду тебя.

Киан’дэ опять кивнул.

Город обречён, будь готова бежать. Я приду за тобой. Ничего не бойся.

– Топай!

Джефферсон потянул меня за руку следом за собой и снова завёл назад, в участок. Я обернулась и в щель закрываемой двери увидела блестящую маску Киан’дэ и телескопическое копьё с лезвием на конце, которое он держал в руке.

А дальше дверь хлопнула, и я оказалась отрезана от хищника.

====== 13 ======

Киан’дэ не раз и не два дрался с чужими, но с их королевой – никогда. Тем не менее, проводив уманку взглядом, он твёрдо пообещал ей про себя, что вернётся, иначе она будет обречена на смерть.

Провернув в руке ятаган, который он нашёл в лагере яутжа, он раздвинул телескопическое древко. Уманы шарахнулись в стороны, не ожидая от него этого, а убийца с мрачным видом направился в сторону ворот, понимая, что ещё до вечера чужие атакуют.

И горе им будет, если он столкнётся с ними.

Впервые Киан’дэ ощущал такой душевный подъём. Было ощущение, что он собрался на ритуальный бой. Он не смотрел по сторонам и игнорировал взгляды редких уманов на улицах, а также солдат, потому что ему было безразлично, что они думают.

Рана на ноге уже зарубцевалась. На животе ещё болела, порой кровила, если слишком активно двигаться. На плече была совсем свежей. Нехорошо, к чужим нужно идти здоровым и сильным.

Киан’дэ раздвинул жвала и зацокал, обругивая уманов. Они его, ясно, не поняли, но держались от него подальше.

Я нервно ходила от стены к стене, думая о Киан’дэ. Как он там? Не заставят ли они его взять на себя самое опасное – королеву-матку? И главное, он велел ждать его. Значит, он знает, что город обречён?

Я сама виновата! Раз так, мы должны были уйти сразу, зачем я только подвергла его этой опасности?

– Да хватит метаться! – вдруг не выдержала Норма, которую ко мне, видно, так и приставили. – Надоела уже!

– Надоела – не смотри! – огрызнулась я.

– Ишь, какая дерзкая, – буркнула девушка, проверяя в поясной сумке полную обойму для пистолета. – Ты не борзей, а послушай моего доброго совета.

– Вся внимание.

Норма откинула со лба волнистые волосы и вздохнула.

– Может, я сама себе рою яму, может, я неправильно решила… Но если ты действительно дорожишь этим ящером, тебе стоит выбраться отсюда.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурилась я.

Неприятное предчувствие заставило покрыться липким потом. Я напряглась, вглядываясь в хмурое лицо Нормы.

– У всех нас есть приказ – если хищник в бою выживет и вернётся за тобой, стрелять на поражение. Он в любом случае не выживет. Это мы разумно предусмотрели. Сама посуди, ну к чему нам живой инопланетянин? Пока нужен, чтобы разобраться с этими гадами. Потом есть четкий приказ, понимаешь?

Я кивнула.

– Но как мне уйти? – прошептала я тихо. – И главное, где мне его найти?

– Около ворот, конечно. Где ещё?

Когда на планету опускались сумерки, длящиеся долгих семь месяцев, яутжа-охотники возвращались домой с трофеями и пленниками.

Киан’дэ попал в рабство вместе с двумя остальными яутжа из плохой крови, но те были совсем неуправляемыми – дикие, яростные, здоровые, как берсерки, все покрытые собственным твеем из глубоких ран, нанесенных стражниками.

Сам же Киан’дэ, небольшой, жилистый яут с тусклой алой кожей и такими же багряными яркими глазами, смотрел в пол, пока старуха-жрица покрывала его тело ритуальными узорами.

Неоновая краска вспыхивала голубым и зеленым там, где касался ее когтистый старческий палец. Она протянула руку к лицу Киан’дэ, но он зарычал и щелкнул жвалами, тут же получив затрещину от одного из рослых яутжа. Зашипев на обидчика, Киан’дэ получил снова и снова по спине и загривку, и только после этого старая жрица сумела разрисовать и его лицо.

Нынче и его выпускали на арену – правда, против первогодки. Посчитали, что кровавый быстро убьет его, и ритуальный бой в честь Кетану и Никты – богини вечной ночи – не состоится удачливым.

Киан’дэ слушал, как остальные яуты ревут в ожидании боя, и, размяв плечи и шею, уверенно направился к выходу из клетки.

Он шел к просторной арене, засыпанной толстым слоем песка. Чужие звезды озаряли его лицо, и, пока он шел по узкой клетке, по прутьям царапали когтистые руки, на него смотрели блестящие маски охотников, самки рычали и переговаривались, обсуждая, долог ли будет этот бой.

Киан’дэ весь светился голубым и неоновым зеленым, а валары хлестали по спине и плечам. Оружия ему не дали, но он знал, что оно ему полагается: противника своего он видел.

Разрисованный белым светящимся узором, молодой первогодка раскинул руки и взревел, защелкал жвалами и перехватил в ладони телескопическое копье.

Киан’дэ с некоторой завистью рассмотрел его оружие, поднимая с песка свое – небольшое кривое лезвие, грубое и ужасно сбалансированное. Но лучше это, чем ничего.

Хищник молча сузил глаза и провел острием клинка себе по горлу. Пусть первогодка торжествует: посмотрим, что он будет делать, когда лишится головы!

Киан’дэ метнулся вбок и прижался к земле, весьма вовремя – первогодка прыгнул на него, пронзив воздух копьем. Ох и здоров! Для молодого яутжа он так крепко сложен! Но это не пугало Киан’дэ, даже не смутило – хищник уворачивался от ударов, одного за другим, и через полминуты молниеносно атаковал, улучив момент.

Бросок – и первогодка повалился на колени, держась за шею и хватаясь за растекающийся по пальцам зеленый твей. Киан’дэ зарычал и мощным ударом снес его голову с плеч.

Неслыханно!

Измученный в плену, голодный и озверевший, он таки сумел победить. Яуты были недовольны этой жертвой: они рычали, переговаривались и требовали новый бой…

Киан’дэ, покрытый неоновым светом, глубоко дышал, замерев над телом поверженного молодого воина, и, как затравленный, озирался по сторонам. Но в глазах его была ярость.

Его было невозможно остановить.

Мимолетное воспоминание пролетело перед глазами, и хищник тихо выдохнул. Сколько лет с тех пор прошло? Он был не сильно старше того первогодки. Первый убитый им яут – не из клана грязной крови. С тех пор сколько на его счету отнятых жизней?

Киан’дэ прикрыл мерцающие в сумерках глаза и снова вспомнил.

Яутжа скандировали и требовали продолжить бой с этим дерзким пленником. Два хищника унесли обезглавленное тело с арены, положив его у подножия статуи Кетану, как любого убитого воина. Если бы жизни лишился пленник, его жертву приняла бы Никта.

Следующим против Киан’дэ вышел здоровенный воин с зеленой кожей, покрытый такими же белыми иероглифами. Он защелкал жвалами, глухо зарычав. Он был на целую голову выше Киан’дэ и, конечно, крупнее него, но пленник не спасовал и не испугался. В жилах твей жгло от ярости, и он только двинулся вбок, медленно обходя соперника и окидывая его внимательным взглядом.

И вот здоровяк ринулся вперёд. Оружия при нем не было, но Киан’дэ тут же получил от него мощный удар прямо в висок. Баммм! Будь у него череп не такой крепкий, Киан’дэ упал бы замертво.

Он был немного оглушён этим ударом и споткнулся, но лезвие не выронил и от следующего сокрушительного замаха уклонился, обойдя противника со спины и полоснув ему клинком вдоль лопаток.

Удар прошёлся по касательной, здоровяк был достаточно проворным, что было даже неожиданно при его размерах.

Он развернулся и с ноги отправил Киан’дэ в нокаут. Хищник с рыком упал в песок под ликующие крики толпы, перекатился и встал на колено.

Что делать? Этот яут забьет его до смерти. Киан’дэ свирепо зарычал, внезапно вскакивая на ноги и бросаясь на врага. Сейчас или никогда! Азарт проснулся в нем, он сделал ложный выпад клинком и, когда могучий воин парировал удар предплечьем, он махнул когтями по глазу.

С когтей Киан’дэ капала зелёная кровь, а воин издал вопль ярости и боли. Из пустой глазницы по лицу тёк твей, он прижал ладонь к ране и кинулся на Киан’дэ. Тот был готов…

… когда туша рухнула на песок – и снова без головы – толпа взревела, и там было много всяких эмоций. И восхищение, и ненависть, и изумление.

Киан’дэ выпрямился и вызывающе зарычал в лица пленителям, вонзая окровавленный клинок в песок.

====== 14 ======

Громкий вопль донёсся до меня, оглашая весь Касл-Рок, и я почувствовала, что холодею и против воли замираю от ужаса.

– Это они? – хмуро спросила Норма, закидывая подушечку жвачки себе в рот и работая челюстями.

Я кивнула и продолжила тоскливо смотреть в окно.

С гаснущими лучами уходящего солнца терялась моя надежда на лучшее. Я не знала, что ждёт нас всех этой ночью, но в том, что мне придётся делать ноги, не сомневалась. Конечно, если я хочу выжить.

Ждать Киан’дэ здесь или как-то миновать охрану и бежать к нему? Как будет лучше?

– Интересно, каково это, когда тебя трахает инопланетный мужик? – спросила больше у своего пистолета, чем у меня, Норма.

– Вообще без понятия, сама не поняла. – Сказала я на автомате.

А потом мы обе услышали выстрелы.

Первые чужие, неосмотрительно подбежав к воротам, взорвались на минах. Но их собратья были уже осторожнее. Они запрыгнули на грузовики, одним махом покрыв метра два в прыжке, и бросились на ворота, получив в морды порцию огня и пуль.

Киан’дэ уже забыл, что такое ярость сражения. Он выполнял свою работу с поразительным для хищника хладнокровием, убивая других яутжа. Словом, яутом он себя никогда не считал. Ведь он не был членом клана.

Единственное чувство, которое его не покидало – это месть. Но сейчас выходило так, что он никому не мстил, более того – он спасал уманов, но в первую очередь, свою подругу.

Киан’дэ заметил, как один из чужих уже запрыгнул на стену и вот-вот сползёт по ней вниз.

Рыкнув, он снял с бедра длинный кнут, усеянный шипами, и, размотав его, хлестнул чужого, мастерски обвивая его мощную шею и сваливая его вниз, на землю.

Со всех сторон застрекотала автоматная очередь, и вот первое бездыханное тело ничком лежало на земле. Киан’дэ с презрением посмотрел на каиндэ амедха, опасаясь, правда, что они могут победить только численностью.

Собственно, Киан’дэ знал, чем все закончится. Кодексу воинов он не следовал и не обязан был защищать слабых, потому расчётливо подумал, что единственный уман, которого ему нужно спасти – это Рената.

Он слышал рёв и визг чужих за стеной и чувствовал, как они налетают на неё и подтягивают свои чёрные тела, чтобы преодолеть ее. У него оставалось какие-то секунды, и он позволил себе вспомнить ту ночь.

Слыша звук разбивающейся об пол воды, он не прекращал думать об уманке, зная, что она вот-вот окажется без одежды.

Но пользоваться этим ему казалось недостойным. Вскинувшись, Киан’дэ прошёлся по шатру и решил отнести ей чистые вещи, которые нашёл в вещмешках.

Киан’дэ был бесшумным, он незаметно зашёл со спины, замечая, что девушка спокойно моется и не подозревает, что хищник наблюдает за ней.

Он невольно посмотрел на неё и ощутил, как мышцы наливаются тяжестью, а желание подойти к ней и овладеть становится все сильнее.

Хищник тихо вздохнул, сжимая руки в кулаки и удаляясь. Нет, этого не будет. Он переменил своё отношение к уманке за время путешествия. Она достойна другого отношения, использовать ее как самку для спаривания низко.

Он вышел за плотную штору, отделяющую отсеки шатра, и прикрыл глаза, стараясь сохранить спокойствие.

Откровенно говоря, впервые самоконтроль Киан’дэ дал сбой. За время жизни с яутжа он ни разу не поддался на чары самок, хотя они рассеивали феромоны, действующие на мужчин, как дурман.

Он с усмешкой смотрел на самцов, готовых убить ради права обладания самкой, и посмеивался, когда они калечили друг друга на специальных аренах или в коротких жёстких схватках.

Уманка отличалась от яутских женщин – у неё было достаточно хрупкое (с точки зрения хищника) телосложение, волосы на голове непохожи на валары яуток: они короткие и волнистые, и при прикосновении приятно щекочут кожу.

Киан’дэ не понимал себя. Когда он оставил ее в живых в лагере воинов, он хотел всего лишь быстрой разрядки и плоти этой уманки, чтобы хотя бы раз в жизни ощутить что-то сродни удовольствию. Столько времени он был один, столько времени он вынужден был сдерживать свои чувства и требования.

Но – вот незадача! – когда уманка была в его полной власти, он вдруг сковал себя в ещё более строгие рамки и бдительно следил за ее безопасностью, не желая даже пальцем к ней прикоснуться.

Киан’дэ ненавидел себя. Он чувствовал себя слабым, а слабость – это не то, что он привык ощущать.

Даже сейчас он развернулся и вышел, чтобы не мешать уманке и не унижать ее своим присутствием. Он не хотел взять ее силой или причинить ей боль. Хотя прежде такие вопросы вообще не волновали его.

Причинять боль – это то, что он умел.

Уманка наконец вышла, и Киан’дэ вместо неё прошёл в душ, чтобы освежиться перед тем, как покинуть планету. Под шум льющейся воды можно было подумать, уйти в осознанную медитацию, замедлить взлетевшее сердцебиение. Но он сразу почувствовал, что больше не один. Девушка тихо прошла следом за ним, исподтишка глядя на него.

О чем она думает? Что она хочет? Он развернулся к ней, вглядываясь в смущенное лицо. Лица уманов и их эмоции и мимику он хорошо изучил, чтобы понять, какое чувство отражается на лице девушки.

Рената не выглядела колеблющейся, когда вложила свою руку в его и шагнула к нему.

Для Киан’дэ все это казалось нереальным прекрасным сном. Чтобы компенсировать физические силы, которые он сдерживал, чтобы не поранить Ренату, он немного ослабил ментальное воздействие. Он понял, что девушка смогла проникнуть в его сознание – ненадолго, и увидеть, кто он такой.

Может, это к лучшему? Пусть не обманывает себя, он недостойный, он убийца, ублюдок, которого все ненавидят. Даже своей рабыней он не может ее сделать. Он просто преподнесёт ее на блюдечке своему хозяину или любому члену клана яутжа. Это делало осознание невыносимым, и Киан’дэ впервые ощутил тянущую тоску.

В их отношениях нужно ставить точку, нужно разрубить их, прекратить причинять боль девушке, иначе она может привязаться к нему. Он видел ее взгляд, он понял, что отчасти она тоже очень одинока и в нем нашла надежную опору.

Глупая, эта ошибка может стоить ей жизни.

Но и отпустить ее на растерзание чужим Киан’дэ не мог.

Появилась короткая мысль: спрятать Ренату, поселить ее в небольшом уманском поселении, навещать ее. Это согревало сердце, но тут же хищник обрывал свои мысли. Нельзя!

Его кредо не велит так жить, его хозяин рассвирепеет, если узнает о привязанности убийцы. Он убьёт его, но что хуже – он убьёт девушку. Она не виновата в том, что Киан’дэ одинок. Она ещё может начать жить. Снова.

Глядя на то, как жуки переползают стену, убийца подумал: я обязательно вытащу ее, даже если все пойдёт прахом и сгорит! А потом покину ее, как и должно. И на том конец.

Я видела, как люди бегут от ворот в другую сторону, к западу, чтобы укрыться там, в лесах. Помоги им, Господи! Не думаю, что им удастся выжить.

Улучив момент, я взглянула на Норму. А та буркнула:

– Хочешь уйти – иди. Я тебя не видела. В суете ты сбежала. Половина наших бойцов уже свалила.

Я остановилась напротив темнокожей девушки, серьёзно глядя на неё.

– Ты просто великолепна, – честно сказала я.

– Ага. И третьей между вами буду. Да иди уже!

Я выскользнула из здания, по стеночке прокравшись мимо бойцов, отстреливавшихся от двух инопланетных тварей.

К счастью, те были слишком заняты полицейскими, чтобы заняться мной.

Я бежала что есть сил к воротам по полупустому городу. Дыхание сбилось, я оступилась и подвернула ногу, но все же вскочила с колен и продолжила бежать.

Нужно найти Киан’дэ, пока не поздно!

И я наконец увидела его. Неожиданно, но он сражался бок о бок с людьми, которые сторонились его только потому, что боялись, как бы он не задел их.

В его руке был кнут, которым он методично душил одного чужого, навалившись на чёрный панцирь и всем своим весом прижимая монстра к земле. Чужой визжал и хрипел, брызгая кислотной кровью, но Киан’дэ не сдавался. Его руки уже покрывала собственная зелёная кровь, однако он ломал хребет твари, пока та не прекратила шевелиться.

Зарычав, Киан’дэ уклонился от удара другого чужого, когда тот взмахнул суставчатым острым хвостом, и ушёл от града пуль, которые мужчины выпустили в тварь.

Он был великолепен. От осознания того, что он должен вернуться за мной, у меня неожиданно перехватило дыхание.

Каждое движение – танец, исполненный грации и мощи. Это элегантный, смертельный бой, в котором Киан’дэ неожиданно не похож на остальных хищников, каких я видела. Он казался мне быстрее и подвижнее их, и я поняла, что его стиль делает его очень сложным противником.

Но, чтобы завалить чужого, нужно быть не просто мастером-убийцей. Ему не хватало грубой силы, с которой остальные хищники, возможно, валят этих мерзких инопланетных монстров, и он старался возместить ее недостаток ловкостью.

Поднырнув под хвост чужого, он выхватил из-за спины оружие наподобие копья, но с острыми лезвиями по краям, и закрутил им, так, что очертил перед собой круг. Разрезая плоть чужого, он отхватил целый хвост, пронзая затем инопланетянина насквозь и наконец срезая с плеч голову.

Кажется, все.

Вокруг него лежало пять тел, люди справились ещё с четырьмя чужими.

В числе выживших мужчин был помощник шерифа. Он подошёл к хищнику, неожиданно протягивая ему руку.

– Спасибо.

Хищник отвернулся, не отвечая на этот жест, но кивнул. И Джефферсон хмыкнул:

– Даже если ты чертов инопланетный ниндзя, ты все равно крутой, братец.

Вдруг за спиной мужчин что-то натужно икнуло. Один из полицейских упал на колени, раз за разом икая и рыгая и обливаясь рвотой.

Джефферсон подскочил было к нему, но Киан’дэ положил руку ему на грудь и выставил свой ятаган навстречу человеку, побелевшему и начавшему хрипеть.

Переглянувшись с хищником, Джефферсон все понял. Он покачал головой. А затем сам быстро выстрелил мужчине в лоб, отчего тот упал навзничь и больше не шевелился.