Текст книги "Убийца яутжа (СИ)"

Автор книги: Sascha_Forever_21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Киан’дэ стремительно поднялся, хватая за запястья врага и заходя назад. Берсеркер, сжимавший в руках сложенный пополам кнут, понял, что хочет сделать хищник, и стремился выпустить оружие из рук.

Киан’дэ упёрся коленом в мощную мускулистую спину и весом всего тела заставил берсеркера вывернуть руки и вытянуть их вверх.

Он душил берсеркера его же собственным кнутом, убивал врага его руками. Ярость приняла форму, легла Киан’дэ на грудь.

Берсеркер колоссальным усилием поднялся на дрожащем колене, но Киан’дэ вновь налёг на него и натянул кнут как можно сильнее.

Судя по крику противника, крючья уже вошли в его плоть, разорвали глотку. Киан’дэ понял, что он умирает и оседает, поскольку уже сам стоял над берсеркером на коленях, продолжая его душить.

И наконец, он прекратил чувствовать сопротивление.

Быть может, это тактическая хитрость? В гаснущем мозге раненого хищника эта мысль пролетела, как выстрел, но он уже разжал руки и тяжело рухнул на песок, на спину, рядом с берсеркером. Задохнувшись, Киан’дэ ощутил, как вместе с твеем его тело покидает жизнь, и медленно прикрыл глаза.

====== 32 ======

Короткие вспышки света под прикрытыми веками… Над ним кто-то стоит.

Киан’дэ тихо зарычал, когда боль в рёбрах стала ещё более невыносимой. Захлебываясь твеем, он пытался поддеть и снять маску, но сделать это было так тяжело… Он не мог даже поднять руки.

Хрипло дыша, он понял, что скорее всего первый же удар берсеркера сломал ему рёбра, проткнувшие лёгкое, отчего дышать было практически невозможно.

Тем не менее, он услышал громкое оглашение итогов боя:

Победитель – номер восемьдесят семь! Участие в боях не подтверждено. Требуется срочная медпомощь.

Эти слова, как импульс, заставили Киан’дэ с рыком подняться. Его снова мягко осаживают на песке, но он ничего не видит – твей затёк в глаза, так что он вслепую мощно бьет, нокаутируя яутжа, подошедшего для оказания помощи, и второго укладывая ударом ноги точно в голову.

Наверное, зрителям это очень понравилось. Киан’дэ не видел, но они ликовали и ревели, а сам же хищник думал только об одном.

Если его признают смертельно раненым и усомнятся в участии в боях, он потеряет Ренату.

Он не может этого допустить.

Встав покрепче на ноги, он мотнул головой, смаргивая с глаз твей и размыто видя арену.

Зарычав, Киан’дэ яростно вскинул вверх руку, показывая, что он абсолютно дееспособен. И тогда он с облегчением услышал:

Победитель – номер восемьдесят семь!

Идти было невозможно. Грудь разъедало от боли, дышать было так трудно, что Киан’дэ попросту задыхался.

Он проволокся до края арены, вышел за ее пределы, точно погружаясь в вакуум. Крики ликующей толпы размылись, а голова наполнилась тяжелым звоном.

Те хищники, что стояли в темном алькове, просто смотрели на него. На лицах их мелькало разное выражение, но Киан’дэ не думал о них, а лишь равнодушно скользнул по ним глазами и тяжело упал сначала на колени, а уже затем – навзничь.

… Очнулся он в госпитале. Понял это сразу, поскольку бывал здесь после каждого боя и с местным медиком-уманкой был знаком.

Она и сейчас ставила ему капельницу, резким движением руки укладывая обратно, и Киан’дэ быстро покорился, спокойно вытягиваясь на подобии кушетки.

– Это физраствор, очень хороший. Не беспокойся. – Тихо сказала уманка. – Его обычно дают только чемпионам, на которых ставят крупные суммы. Так что ты быстро поправишься.

Киан’дэ даже успокоился, заметно выдохнув и кивнув. Вдруг он вздрогнул, скользнул глазами по отсеку и увидел свою маску, лежащую на полке.

Девушка заметила его взгляд.

– Хочешь надеть маску? – уточнила она.

Киан’дэ быстро кивнул. Надбровные дуги (правая пересечена до века двумя серпообразными шрамами от шакрама) нахмурились, сдвинувшись над алыми глазами.

– Я сняла ее, чтобы поставить раствор, – резковато сказала уманка. – Нечего хмурить рожу. Никакого удовольствия на неё пялиться у меня нет.

Киан’дэ молча принял маску и быстро покрыл ею лицо. Уманка непонимающе смотрела на то, как багроволикий хищник с двумя золотыми кольцами на верхней жвале прячется под маской, хотя ничего такого в нем совсем, на ее взгляд, не было. Ни уродства (исключая сломанную пополам нижнюю правую жвалу), ни странности, если брать эту расу.

Обычный такой яутжа, страшный, мерзкий, только весь разрисованный чёрными и серебристыми узорами на чешуйчатой коже.

Но без маски ему явно было не по себе. Более того, он явно разозлился.

Ладно.

– Ты уж извини, но особого выхода у меня не было, – сказала уманка. – Так, оставлю тебя пока что на капельнице. Постарайся активно не двигаться и вообще поспать, лекарство прокапает за сорок минут.

Киан’дэ кивнул, расслабляясь и прикрывая глаза. Тем временем, уманка потихоньку вышла из комнаты, сжимая в кулаке то, что нашла у хищника.

Клочок ткани, в который бережно был завернут чей-то темный локон. Очевидно – человеческий.

Она прислонилась к стене, внимательно изучая свою находку и задумываясь. Когда от убойной дозы лекарства восемьдесят седьмой заснёт, она вернёт ему то, что взяла. А пока есть время подумать.

К счастью своему или к беде, но последний бой я не видела. Но слышала – преимущественно восторженные отклики, особенно как хищник уложил вдобавок к противнику ещё и медсанчасть, прибывшую для госпитализации.

Да, на Киан’дэ это похоже: отметелить всех, даже тех, кто идёт к нему на помощь. Я металась по своей комнате, как по клетке, периодически слушая все новые подробности боя, от которых мне становилось не по себе.

Наконец, перестав вообще что-либо слушать, я легла на койку, отвернулась от всего мира, уткнувшись лицом в руки, и попыталась уснуть.

Но вместо сна ко мне пришли воспоминания, которые я бы сейчас очень хотела подавить. До боли в груди, они бередили старые раны, и какой-то противный голосок подначивал: а что, если ты больше никогда его не увидишь?

Я сердито лягнула стену и крепче зажмурилась. Но это не помогло.

Мы шли по лесу, я крепко держалась за краешек рваной накидки Киан’дэ, широко шагавшего вперёд, и старалась не отставать от него. Мы только что ушли прочь от импровизированной стоянки, где оставили Лок’На, и хищник, беспокоясь, как бы нас не преследовали, путал следы и вообще нервничал.

Привал мы сделали только к вечеру, когда я уже падала от усталости. И это ещё Киан’дэ периодически поднимал меня на руки и нёс на себе! Не знаю, сколько мы прошли, но устала я адски. Так, что едва моя голова коснулась его плеча, я провалилась в глубокий сон.

… Мне снилось, что грубые руки, покрытые кожей рептилии, хватают меня и бросают куда-то. Я падаю и проваливаюсь в пустоту, а затем бёдра мне раздвигают, будто я какая-то безвольная кукла, и следом все тело охватывает пылающий огонь. Но самое ужасное – это понимание того, что он больше никогда не вернётся.

Пронзительная боль ударила в лоб, как страшное осознание – я вскричала и подскочила.

– Нет! Нет! Не хочу, нет! – захлёбываясь, начала реветь я, не понимая, что сон, а что – явь, и вдруг понимая, что я больше не сплю, а Киан’дэ рядом.

Я всхлипнула, уткнулась лицом в руки и попыталась успокоиться. Страшный сон быстро отступил, когда я сначала почувствовала его руки, а потом увидела его.

Успокаивающе и непонимающе урча, хищник и так и этак смотрел на меня, расстроено склонив голову чуть набок. Он так делал всегда, когда был удивлён. И всегда на плечо ему падали короткие дреды, так что было ещё больше заметно, как неровно их обрезали.

Всхлипнув ещё раз, я быстро обвила руками его шею, желая физически почувствовать поддержку близкого мне существа. Кошмар отступал…

… Уснула я только под утро, когда прижалась к хищнику и согрелась от тепла его тела. Он бережно поглаживал меня по спине и плечу, терпеливо ожидая, когда я усну покрепче и он сможет наконец заняться своими делами.

Когда я проснулась, солнце светило очень ярко, стоял день, а Киан’дэ не было рядом.

Я встала и осторожно осмотрелась. Следы нашего ночлега никак не угадывались в пожухлой листве: хищник ловко скрывал все возможные приметы нашего пребывания здесь. Я немного занервничала. Но если он убрал все следы и исчез, не значит ли это, что он по какой-то причине оставил меня?

Я тут же укорила себя. Это же Киан’дэ. Он никогда так не поступит. Скорее небо расколется пополам, чем это случится.

Успокоив себя, я двинулась по залитому солнцем лесу и удивилась, насколько ярким и красочным снова стал мир. Прежде все кругом было не таким красивым.

Остановились мы на берегу небольшой речки. Что это было за место, я не знала, но легко набрела на берег, замирая и неловко переступая с ноги на ногу.

А все из-за дивной картины, что предстала передо мной.

Хищник медленно показался из воды, поднимаясь из глубины и встряхиваясь. Я не сомневалась в том, что вода была уже достаточно прохладной, каждый день клонил к осени, но ему это было нипочём.

Откидывая мокрые дреды назад и зачесывая их рукой, хищник, ни капли меня не смущаясь, прошёл на берег. Его алая кожа красиво поблескивала от капель воды, но они очень быстро испарялись, так что практически сразу Киан’дэ надел кожаные штаны и присел на холодный берег, осторожно поднимая голову навстречу далекому солнцу…

Внезапно, мои воспоминания прервал звук открывающейся двери, и я резко повернулась лицом к нежданному посетителю.

Это была незнакомая мне стройная и невысокая девушка, совсем ещё молодая, со светлыми волосами, убранными назад, и в белой форме.

– Пойдемте со мной. – Сказала она спокойным, приказывающим голосом, и я поднялась с койки и повиновалась, даже не думая противиться. А смысл? Все равно сбежать отсюда не удастся. Да и потом, была бы возможность сбежать, Киан’дэ не стал бы участвовать в этих боях. Раз нет выхода, значит, и злить моих пленителей не нужно.

Слушаем великолепную песню Dusk Till Dawn (feat. Sia)

Я прошла следом за ней: конвой спокойно нас пропустил. Похоже, к ней у охранников никаких вопросов не было. Кто же это такая?

Я шла впереди, девушка была сзади. Она завела меня в лифт, нажала комбинацию кнопок и тихо спросила:

– Сейчас мы едем в лазарет. Там вас кое-кто ожидает.

Я была в недоумении. Кто? О чем она?

– У вас будет только десять минут. Я забрала вас под предлогом неудовлетворительных анализов, так что не теряйте времени даром.

Девушка замолчала, будто бы между нами и не было разговора. Один раз лифт остановился, и в него вошло четверо яутжа. Они разговаривали друг с другом, отчаянно жестикулируя, но на нас не обращали никакого внимания.

Наконец, лифт остановился и мы вышли.

Я оказалась в светлом просторном помещении, разделённом на небольшие отсеки при помощи стеклопластовых панелей. В одной части комнаты располагалось сложное оборудование – технологии хищников. Выглядело все очень впечатляюще: особенно диковинно смотрелась горизонтальная капсула, похожая на саркофаг.

Остальная часть лазарета была усеяна лёгкими койками за перегородками, и я заметила, что помимо нас, здесь был ещё один яутжа.

Я вопросительно посмотрела на девушку. Но она лишь вскинула брови и указала мне на отсек, где за перегородкой угадывался силуэт хищника.

– Десять минут, – напомнила она и отошла к витринам, где начала рыться среди каких-то склянок.

Я неуверенно пошла вперёд, не зная, что там меня ожидает. Напрягшись в тревожном ожидании опасности, я медленно зашла за перегородку – и обмерла.

Это был он.

Он, Киан’дэ!

Лежал на койке, подключённый к самой обычной на вид капельнице. Весь израненный, в своей – и чужой – крови. Грудь его спокойно поднимается и опускается, он тихо дремлет. Мне и жалко его будить, и в то же время хочется, чтобы он увидел меня.

Я буквально подлетела к нему, не зная, что делать и по инерции затаив дыхание. Невольно к глазам подступили слезы. Посмотрев наверх, я сморгнула их, стараясь крепиться, но вдруг ощутила на своей руке прикосновение…

Я не выдержала: расплакалась. Рука в перчатке прикасается ко мне. На вторую он оперся, приподнялся на локте и, склонив набок маску, смотрит мне в лицо.

Взгляд усталых глаз. Таких знакомых и близких, что я не сдержалась и совсем разрыдалась, буквально падая в крепкие объятия и наконец-то ощущая его тёплое – даже горячее – тело.

Он подскочил, быстро отсоединяя от себя капельницу, роняя на пол трубки от неё и подхватывая меня на руки. Ещё немного – и дышать будет совсем нечем: он очень крепко обнимает, пряча лицо у меня на плече и утыкаясь в него.

Я запустила пальцы в гладкие дреды, стараясь унять слезы. Никак не получалось совладать с собой и успокоиться…

Мне показалось, что время потеряло смысл и значение, но я вдруг вспомнила, что у нас всего лишь десять минут. Сколько из них уже прошло?

Я разорвала объятия, проведя ладонью по гладкой металлической щеке Киан’дэ и цепляясь ему за плечи.

– Ты ранен…

Киан’дэ качнул головой, накрывая мою руку своей, и я безошибочно угадала, что его глаза улыбаются.

«Как ты здесь оказалась? Кто впустил?»

– Девушка-медик. Киан’дэ… у нас мало времени. – Я выдохнула. – Я буду на следующем бое. Меня проведут на большую ложу, как тогда. Я буду смотреть на тебя. Буду молиться.

Голос мой снова дрогнул, я скривила губы и всхлипнула. Проклятые слезы!

«Не нужно. Скоро ты будешь свободна» – пообещал Киан’дэ.

Я уткнулась лбом ему в грудь, с которой сняли броню, понимая, что каждый новый шрам, след и рана на его теле – из-за меня. Нет, нужно попытаться и отговорить его. Проблема в том, что я не хочу. Я хочу, чтобы он победил и вытащил меня отсюда. Хочу быть рядом с ним.

Малодушие и глубокое чувство привязанности боролись во мне. Я боялась остаться здесь навсегда, знала, что он был моим билетом на свободу, моей единственной надеждой и покровителем. Но сейчас, когда он был рядом, он выглядел уязвимым. Усталым. Почти сломленным.

– А вообще…

Я набралась смелости и воздуха. Глубоко вздохнула. И быстро сказала:

– Я хочу, чтобы ты не участвовал в следующем бое.

Киан’дэ внимательно взглянул на меня и тихо мотнул головой. В глазах блеснула сталь, а рука крепче сжалась на моей талии.

– Не сопротивляйся. Я прошу тебя. – Пришлось сказать это твёрдо, но голос дрожал. – Не делай этого.

Я говорила одно, но ждала, что он возразит и откажется, и с облегчением и стыдом услышала, как он рявкнул:

«Никогда!»

Почти физическая боль затопила меня. Мне было очень стыдно – настолько, что я снова уткнулась в чёрную ткань на мускулистой груди, покрытой шрамами и татуировками, и чувствовала, как в груди нестерпимо жгет.

Под пальцами тревожно вздымался в дыхании твёрдый живот.

– Тогда я буду там.

Было так паршиво, будто бы я предатель. Я должна отговаривать его и стоять на своём. Но слабость и малодушие взяли во мне верх. Я стиснула пальцы, впившись в Киан’дэ, когда он вдруг посмотрел поверх моей головы.

– Вам пора, – спокойно произнесла девушка, мельком посмотрев в наш отсек и тут же уходя за перегородку.

Я подняла глаза на Киан’дэ. Не хочу уходить.

Стиснув меня в сильных объятиях, он даже не заметил, как рукой, свободной от перчатки, случайно поцарапал меня.

«Люблю тебя» – глухо прозвучало в моей голове. Будто выстрел в лоб. Я была оглушена этими словами, поражено глядя на Киан’дэ.

Он отпустил меня, нежно подтолкнув за перегородку и прислоняясь к стене спиной. Я видела его силуэт, устало склонивший голову. Видела, как он медленно сползает по стене, пряча лицо в руках и замирая.

Я шла обратно, след в след за девушкой, подарившей мне самые лучшие десять минут за несколько месяцев беспросветного ужаса, но не сказала ей ни слова. Не поблагодарила, ничего! Я просто шла, как оглушенная, слыша в своей голове его голос и чувствуя себя сукой.

Надо было валяться у него в ногах и умолять, чтобы он отказался от этой затеи. Нашёл другой выход. Не рисковал.

Он весь покрыт ранами, сломлен, почти сражён. Не знаю, как он победит: тот, кого я увидела в лазарете, был Киан’дэ лишь на пятьдесят процентов.

В остальном это был полуживой хищник с тусклым взглядом, тень прежнего Киан’дэ.

Он исчерпал себя морально и физически. Это должно было когда-нибудь случиться. И мне нужно было сделать так, чтобы он не вышел снова на арену. А что я?

Я испугалась.

Зайдя в свой отсек и провожая глазами молчаливую девушку, покинувшую меня, я вдруг неожиданно даже для самой себя исторгла из груди яростный вопль. Изо всех сил пнув несколько раз ногой прикрученную к полу койку, я добилась только того, что поставила синяк под коленом. Но ощущать боль было даже приятно – лучше, чем чувствовать ноющую жалость внутри себя.

Теперь Киан’дэ не отступится. Он увидел меня, и в глазах его что-то мелькнуло: что-то зажглось. Именно этого я испугалась. Он думает, что победить ему под силу. А что, если нет?

====== 33 ======

Никто из чемпионов не ожидал, что один из фаворитов и претендентов на победу – номер восемьдесят семь – поправится так быстро.

Раны, одна покрывавшая другую, затянулись на нем очень хорошо, и кто-то поговаривал, что его здорово подлечили сами устроители – благо лекарства и возможности были.

Как бы там ни было, через два дня после встречи с Ренатой Киан’дэ уже вышел на тренировку. Тугая повязка все ещё стягивала его рёбра, но ему осталось в ней недолго ходить.

Препарат подействует быстро, но ранений много и физическое состояние… ты не в лучшей форме сейчас. Так что придётся подождать ещё немного.

Он начал с растяжки, закрывая глаза и вспоминая, как тренировался раньше, когда служил Патрону.

Это нужно вспомнить. Вспомнить, кем он был.

Убийцей яутжа.

Хищник потихоньку растягивался, разогревал мышцы, стараясь прочувствовать каждое движение и сосредоточиться не на ощущениях, а на цели. Спина болела нестерпимо, шея простреливала – но это ничего. Она сказала, что и это пройдёт.

А значит, тренировке это не помешает.

Киан’дэ начал с простых ударов, равнодушно отделывая тренажёр и делая все механически, не рефлексируя. Затем перешёл к ката посложнее, ожесточенно избивая тренажёр и оттачивая удары не потому, что это было нужно его телу.

Скорее, это нужно было его сознанию.

Тренировки у Патрона были такими жестокими, что порой Киан’дэ был готов сломаться и принять судьбу, покорившись смерти.

Это были невыносимые физические страдания, истощение всего организма, бои и тренировки до потери сознания. Он терпел любую боль.

Даже когда кончики сверхчувствительных валар опаляли огнём ради того, чтобы воспитать в нем стойкость.

Даже когда приходилось драться с выбитым плечом, зная, что так он станет упорнее.

Он преодолел свои физические возможности и был обучен стилю боя, которым не пользуются воины.

Все в нем говорило: он не такой, как вы. И повсюду он был чужим.

Но тренировки у Патрона выковали в нем такую силу духа, что многие клялись: сломить хищника невозможно.

Киан’дэ закончил тренировку с глефой и вышел из полупустого зала. Другие яутжа предпочитали тренироваться в спарринге или без оружия, но Киан’дэ знал: там, где у него не хватит силы, он добьёт своими навыками.

Глубоко дыша, он вышел на открытую террасу, чувствуя холодный ветер на влажной коже. Встряхнувшись и развязав свою робу, он сел в медитации на краю платформы, положив рядом глефу.

Вдох. Спокойствие…

Выдох. Медленный, будто прозрачный. Совсем незаметный.

Вдох. Он чувствует ветер в валарах, ветер, бьющий в плечи, но не противится, а подставляет ему лицо.

Выдох…

– Ты не забыл, что должен прийти на перевязку? – уточнил женский голос за его спиной.

Киан’дэ опустил плечи, потягиваясь, и прояснившимся взглядом посмотрел на океан. Коротко кивнув, он не отстранился, когда уманка-медик подошла к самому краю, посмотрев в глубокую темную воду внизу, и присела рядом.

Они просидели какое-то время в абсолютной тишине, но тут Киан’дэ услышал ее вопрос:

– Когда?..

Он повернул маску к девушке, вглядываясь в ее тёмные синие глаза своими, алыми. Установив зрительный контакт, он попробовал тихо, чтобы не потревожить ее сознание, сказать:

«Сегодня».

На секунду ее лицо побелело, потеряло все краски. Губы шевельнулись, но она не произнесла ни звука. Взгляд заметался, и ей не сразу удалось овладеть своими чувствами.

– Хорошо, – наконец выдавила она. – Тогда… сделай это, но быстро.

Хищник кивнул.

– Я отложила для тебя лекарство. – Тихо шепнула девушка, поднимаясь и неожиданно касаясь его плеча. – Спасибо.

Киан’дэ равнодушно отвернулся.

«За такое не благодарят».

Она замерла, затем усмехнулась и покинула террасу, оставив хищника одного. Некоторое время поразмыслив о своём, он продолжил медитацию до глубокого вечера.

Она пила виски, захлебываясь в слезах и поднимая из глубины сознания все самое грязное и горькое, что накопилось за столько лет.

Всхлипывая и снова рыдая, она прислонилась губами к стакану, но рука дрожала, так что зубы пару раз стукнули о стекло.

Стояла полночь, и она сидела в своём отсеке, вспоминая прошлое. Поставив пустой стакан на стол, она спрятала лицо в руках и долго сидела так, пока не задремала…

Уже глубокой ночью она проснулась от ощущения, что на тебя пристально смотрят. Вздрогнув и осмотревшись, она наткнулась на тускло светящиеся в темноте глаза.

Киан’дэ вышел из темноты и подсел к столу, отодвигая стул напротив Алисы и мягко опуская на столешницу руку в перчатке.

Девушка была бледная, как смерть, и судя по бутылке, почти ополовинила виски, но при виде хищника глаза ее прояснились, и она тихо спросила:

– Это все?

«Он мертв».

Ладонь Киан’дэ скользнула со стола. На гладком пластике остался причудливый браслет из золота, изрезанный различными иероглифами.

Алиса зажмурилась, и из-под закрытых век по щекам потекли слезы. Она всхлипнула, несмело взяв браслет и прижав его к себе.

Некоторое время она беззвучно плакала, некрасиво скривив лицо и раскачиваясь на стуле. Киан’дэ не раз видел, как горюют уманы, и мог понять ее боль.

– Он не мучился? – выдавила Алиса.

Киан’дэ покачал головой.

«Я свернул ему шею, зайдя со спины. Тело бросил в океан. Он не успел ничего понять».

Алиса посмотрела в потолок, часто моргая и стараясь остановить слезы. Руки ее дрожали, но она не переставала держать браслет у своей груди.

– Завтра я сделаю тебе последнюю инъекцию, как и обещала. А теперь – дай мне побыть одной.

Киан’дэ встал, прошёл к выходу и выскользнул наружу. Идя по коридору, он слышал тихий плач уманки и мрачно посмотрел вперёд, но взгляд точно видел что-то, что нельзя увидеть глазами.

Он вспоминал, как вошёл в зону приватных комнат, где уманские рабыни на потеху и развлечение обитателей платформы обслуживали яутжа и их человеческих гостей.

Вход и выход был свободным и никем не фиксировался, и хищник уверенно прошёл вглубь коридора, давая группе рабынь понять, что его уже ждут.

Руки, приметные из-за татуировок, и маску он покрыл потрепанной, рваной накидкой, но и это никого не удивило: были здесь такие хищники, которые не хотели бы демонстрировать, что посещают наложниц.

Проводив крепкого невысокого хищника взглядами, девушки равнодушно продолжили свои занятия. Несчастными они не выглядели: либо смирились со своей участью, либо были довольны ей.

Киан’дэ подошёл к одной из дверей, примерился и одним точным ударом выбил ее. Запертая дверь в кабинку столкнулась со стеной, и в неоновом свете хищник увидел высокого мускулистого яутжа, которого обслуживали две наложницы.

Он был полностью раздет, развалился на огромном ложе, занимавшем всю кабинку, и довольно снисходительно ласкал одну из рабынь длинным языком, пока другая ублажала его.

Рыкнув, яутжа грозно взглянул на Киан’дэ. Убийца в свою очередь отметил несколько знаковых символов на теле своего «клиента»: он явно принадлежал ранее к элитному сословию охотников, к чистокровным хищникам, даже к статусному роду. Но перечёркнутые знаки давали понять, что отныне этот яут был изгоем.

Он тряхнул гривой длинных валар, под кожей тигрового окраса в цветах хаки перекатывались стальные мускулы.

– Ты что здесь забыл, пугало?! – рявкнул он, отталкивая рабынь и быстро накидывая на обнаженные бёдра кожаную повязку. – Пошёл вон!

Киан’дэ склонил голову набок, равнодушно глядя на него.

Вот и опять, как в старые добрые времена.

– Ты глухой?! – рыкнул яутжа, поднимаясь на ноги и сверху вниз глядя на Киан’дэ. – Я размозжу твою глупую башку и выкину тебя отсюда!

Не успел он договорить, как Киан’дэ молниеносно выхватил из заплечных ножен хатигани. Незаметный удар – и высокий яут падает на колени, заливаясь кровью из распоротого горла.

Булькнув, он положил руку на глотку, раздвигая тонкие жвалы. Рабыни в ужасе завопили, вжимаясь в кровать и прибиваясь друг к другу.

Яутжа оставалось жить от силы минуту или две. Второй слабеющей рукой он сорвал с Киан’дэ край накидки, отчего капюшон упал с его головы, обнажив маску.

– Ты… – выдохнул яутжа, и в его глазах отразился страх.

Киан’дэ провернул клинок в руке, занёс его второй раз и ловко отхватил руку яутжа – ударив выше кисти.

Взревев, высокий яут не успел долго помучиться. Киан’дэ начисто снес ему голову, упавшую на пол тяжело, как брюква, и, невзирая на вопли девушек, снял с отрубленной руки золотой браслет и убрал его в карман.

Почему она заботилась о том, чтобы он не мучился перед смертью? Неясно. Киан’дэ шёл в свой отсек, намереваясь как следует выспаться.

Послезавтра – один из финальных боев, и он должен быть в форме.

Я проживала дни, минуты и часы в странном, нетерпеливом ожидании. Внутри боролись страх и надежда, и вот однажды новое утро принесло мне новые вести.

В мою комнату зашло два яутжа и сделали знак, чтобы я следовала за ними.

Спустившись с койки, я подошла к ним и вышла в коридор. Когтистая рука одного из охранников легла на мое предплечье, и он завёл меня в лифт.

Куда они меня везут? Я поморщилась. Неважно. Тут уже пан или пропал. Лифт остановился, яутжа подтолкнул меня вперёд, и я покорно вышла, оказываясь в большом светлом помещении вместе с другими девушками.

Их было достаточно много: человек пятнадцать или двадцать. Они беззастенчиво меня разглядывали, продолжая заниматься своими делами.

К моему изумлению, здесь было достаточно… уютно. По-человеческим меркам. Я была поражена, но здесь даже стояли растения в кадках и горшках.

Яутжа не стали входить в помещение, а просто нажали на кнопку в лифте, хотя я и услышала их хриплые смешки в ответ на игривые крики некоторых девушек:

– Эй, парни! Не хотите остаться тут?! Немного развлечь нас?

– Ну куда же вы!

– Красавчики. Заходите почаще!

Я невольно оторопела от этой картины, замерев у закрывшихся дверей лифта. Повернулась к нему и поняла, что кнопка вызова отсутствует.

– Кхм.

Кто-то деликатно кашлянул за моей спиной, и я быстро развернулась. Передо мной стояла красивая девушка, на вид ей было немногим за тридцать, но ее тело, лицо, волосы были настолько ухоженными, что она казалась моложе своего возраста.

– Уехать, как приехала, отсюда не выйдет, – заметила она, вскинув тонкие брови. – Не стой здесь столбом. Прослывешь чудачкой – мигом заклюют.

Да что это за место такое? И почему я должна прослыть чудачкой? Я ничего не понимала, но пошла за красивой девушкой, догоняя ее.

– Постой! Ты… прости, что спрашиваю, но… я ничего не понимаю! Что происходит?

– А они тебе не пояснили? – удивилась девушка, имея в виду, наверное, яутжа.

Я покачала головой, и девушка цокнула, скрестив руки на груди.

– Думают, что мы вечно будем носиться с каждой новенькой? – недовольно спросила она у стоявшей рядом высокой блондинки, понимающе усмехнувшейся. Она протирала листья у какого-то растения, сначала обрызгивая их водой из пульверизатора, а затем вытирая тряпочкой.

– Наверное, невелика штучка, раз ей никто ничего не сказал.

– Или просто они вконец обленились. Ну ладно… – Девушка вздохнула. – Как бы покороче. Ты же рабыня одного из яутжа?

Называть ли наши отношения с Киан’дэ рабством? Ну, это вряд ли. Но другим людям это знать ни к чему, потому я кивнула.

– Ну, тогда ты наверняка жила в лагере вместе с остальными рабынями. Считай, что это тоже такой лагерь. Только покомфортнее. Кстати, меня зовут Карли, я тут как бы местный переводчик – лучше всех среди девушек знаю язык яутжа, так что, если будет нужно, обращайся.

Боже мой! Страшная догадка посетила меня, и я наверное побледнела, потому что Карли и блондинка переглянулись между собой.

– Это что? Яутский гарем? – тихо спросила я. Нет. Нет! Раз я сюда попала – все? Надежды свидеться с Киан’дэ больше нет? И что это значит? Что с ним?!

Я метнулась назад, к лифту.

– Ты куда? – удивилась блондинка.

– Мне нужно увидеть… ммм… этого… – я сморщилась. – Блин, забыла… точно! Поллока! Мне нужно увидеть мистера Поллока, сейчас же!

– Погоди, дорогая, – хмыкнула Карли. – Никого отсюда не выпускают вот так по щелчку, – и она показательно щёлкнула пальцами. – Ну, да, это гарем, а хоть бы и так?! Ты что, предпочитаешь быть проданной на аукционе какому-нибудь извращенцу?

Мне обязательно нужно узнать, что с Киан’дэ и почему меня сюда определили. Это ошибка! Он должен вызволить меня отсюда! Я в отчаянии встала почти в центре комнаты, не зная, что мне делать дальше.

– Не мельтеши и не суетись! – спокойно сказала Карли, подойдя ко мне и вдруг взяв за руку. Я тревожно взглянула на неё. – У тебя определённо уже есть хозяин, мы тут все не просто так ради траха с обычными хищами. Для этого есть другие девушки. Тут свой маленький рай для избранных, понимаешь? Так что у тебя есть здесь свой покровитель.

У меня в глазах читалось, верно, непонимание, потому что девушка удивилась:

– Ты что, не знаешь, кто он?

– У меня есть догадка… но она слишком фантастическая, чтобы быть правдой. – Сказала я себе под нос.

Киан’дэ не владеет статусом, достаточным для владения своим рабом, тогда кто же, черт подери, меня здесь содержит?!

Пока я ломала голову и мучилась неизвестностью, ко мне подошла рыжеволосая девушка в светлом комбинезоне. Она спросила, как меня зовут, и занесла имя себе в блокнот, после чего уточнила, все ли со мной нормально. Покосившись на Карли, она сказала мне следовать за собой.

– Вот, – сказала она, подведя меня к одной из многочисленных дверей в небольшие отсеки. – Выбирай любой из этих, тут пока никто не живет.

Выйдя на Арену, Киан’дэ ожидающе скользнул взглядом по большим ложам, вспоминая слова Ренаты: я буду там.

Но ее там не было.

Волнуясь, хищник словно в вакууме слышал одобрительный рев зрителей, размышляя, все ли хорошо с Ренатой.

Навстречу ему вышла охотница, и толпа взорвалась ликованием. Киан’дэ не следил за боями своих соперников, потому не знал, чего ему стоит ожидать от хищницы.

Равнодушно скользнув по ней глазами, он снял с пояса кнут и распустил его, и тот свился клубком у ног.

Охотнице он казался неподвижным и деревянным, но она уже видела этого хищника в деле и представляла, каким трудным будет бой. Оскалившись, молодая воительница раскинула руки в стороны и зарычала. Восемьдесят седьмой промолчал, даже не двигаясь.