Текст книги "Только об этом не пишите! (СИ)"

Автор книги: Sally KS

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

Разрешения на осмотр квартиры Лавы Кирьяновой так и не поступило – начальство сообщило, что специалист по темным вибрациям пока занят, а без него к жилищу ведьмы без ее разрешения лучше не подходить.

Стас знал, что темные артефакты могут быть замаскированы под самые невинные бытовые вещи: книга, глиняная кружка, аквариум, картина на стене… Словом, все, что имеет отношение к какой-то из четырех стихий – огню, воде, воздуху и земле. Не раз и не два эксперт кричал «не трогай!», когда кто-то в квартире подозреваемой ведьмы пытался передвинуть на окне горшок с фиалкой или алоэ. Причем угрозу представлял не сам цветок, а земля под ним. Достаточно нескольких капель ведьминской крови, разбавленных водой для полива, чтобы земля стала источником недоброй магии. А если ведьма похоронила в глубине горшка какой-то предмет своего недруга, можно быть уверенным, что тот бедолага и сам не остался поверх земли, и лезть в это символическое захоронение не стоит. Сам, может, и не покинешь этот мир, но заболеешь всерьез и надолго, и никакой врач не поможет, пока колдовское наваждение не развеется так же внезапно, как и принялось мучить.

Не стоит трогать также никакие емкости, потому что не знаешь, что в них бывало налито. Ведьме не нужны только серебряные, деревянные или глиняные чаши, чтобы колдовать. Она способна сделать своим подручным средством что угодно, пусть даже на это уйдет больше времени и сил. Допустим, какая-нибудь ваза в виде головы Мефистофеля может оказаться простым сувениром-обманкой, а вот кружка, купленная в супермаркете, обернется тем самым зачарованным предметом…

В силу своей особенной тяги к красивым и стильным вещам ведьма может отвергать и дешевую посуду, и неказистую утварь, но если ей очень хочется скрыть свою натуру от случайных свидетелей, то она не будет смотреть на внешний вид кружек и тарелок. Одна из задержанных как-то жаловалась Стасу, что современная фабричная посуда плохо поддается воздействию магии, серебро и глина ручной работы куда приятнее, удобнее и восприимчивее к передаче энергий, но товары массового потребления все же приходится укрощать для лучшей маскировки.

В редкой ведьминской квартире или доме над входом не нарисован анкх – крест с петлей, защищающий хозяйку. Он расположен не на видном месте или совсем скрыт. Такие символы ведьмы часто носят как украшение на шее или делают с ними себе татуировки. Нашелся он и в вещах Лавы, изъятых при помещении ее в больницу, – в виде маленькой гравировки на внутренней стороне серебряного кольца с растительным орнаментом. К кольцу никто не прикасался, как и к другим вещам задержанной. Ждали специалиста в сопровождении сотрудничающей ведьмы, которая поможет сделать тёмные предметы безопасными.

Только одну вещь Стас у Лавы все же потребовал: ключи от квартиры брата. «Выложите их, пожалуйста, из вашей сумки», – велел он. Она постояла немного, а потом достала из потайного кармана связку на брелоке подвеской в виде ягоды шиповника и бросила перед ним на стол. Ключи Стас взял носовым платком, за что удостоился от подозреваемой презрительной усмешки.

С санитаром кое-что начало проясняться: довольно долго он был в кабинете заведующего отделением и сразу после этого пошел в палату к подозреваемой номер один. А заведующий в списке своих компетенций имеет интереснейшую специальность – «гипнолог». Вот чьи связи прояснить бы… Ведь откуда-то он знает Лаву, и что-то заставило его действовать даже без какой-либо беседы с ней! Если заведующий запудрил мозги санитару, значит, он с самого начала был в курсе, что ее везут, и это недобровольная госпитализация. Сам доктор Лаву не видел, ее оформляли в приемном покое совершенно другого отделения в противоположном крыле больницы! Кто сообщил ему о ней? Проверка его телефона многое могла бы прояснить…

С этим чертовски подозрительным персонажем побеседовать пока не удалось: он, сказали в ординаторской, уехал до понедельника за город. Вдруг рванул вслед за Лавой и знает, где она скрывается? Будь он сообщником – поступил бы именно так. Она сейчас без связи, без денег, а значит, есть какое-то условленное место встречи… Но коллеги уже проверили и доложили: доктор на рыбалке с мужиками, пьет водку и телефон отключил, чтобы не вызвали на работу. Досада…

Стас задумчиво потер бровь. С телефонами вообще обидно получается: на проверку доктора «добро» пока не дали, велено ждать понедельника и сначала с ним встретиться, мобильник Лавы на разблокировке, но никакой информации по нему так и не поступило. Может, технический отдел загружен? Еще два дня назад все необходимые данные Стас получал молниеносно, но с тех пор, как Лава сбежала из больницы, не покидало ощущение, будто не она, а он находится в изоляции.

Зато в квартире Германа можно было хозяйничать как угодно. Продуманный дизайнерский интерьер, ванна с гидромассажем, шкаф с чистым постельным бельем и полотенцами, полностью оборудованная кухня, но в комнатах шкафы пусты, никаких личных вещей хозяев даже случайно не завалялось. Не за что зацепиться. И ядовито-розовая ромашка на стене стала раздражать. Все-таки умело ее намалевал штатный гипнотизер – и оскал звериный, и эти рваные лепестки… Стас не считал себя впечатлительным человеком, но вынужден был признать, что рисунок отлично действует на нервы. Вроде бы видел его не раз, привык к нему, но взглянешь случайно – и вздрогнешь. Как в тот раз, когда он нашел сушеную ромашку у себя на клавиатуре.

Сколько ни пытался отвлечься от мыслей об этом чертовом, ничего не значащем, по большому счету, цветке, но возвращался к нему то и дело. Могла ли ведьма с ее чутьем на преследование вычислить его так быстро, что он едва пришел – и уже разоблачен? Говорят, что могла. Лаве много времени не потребовалось. Но Стас бы поручился, что Лава цветок не подкидывала. И вторая версия была неприятной: если его не вычислили – значит, кто-то его сдал. Ведьма не могла заморочить голову незнакомому санитару на расстоянии! Для такого воздействия обязателен зрительный контакт, как с Медузой Горгоной. Пока он не поймет, есть ли среди его коллег предатель, он не может перестать думать про цветок…

Сегодня он специально пришел в редакцию пораньше, еще до Андрея Андреевича, чтобы без лишних глаз осмотреть стол Лавы. Россыпь визиток, канцтовары, ежедневники, исписанные до изумления непонятным почерком, старые выпуски «Реального Кроткова», множество других бумаг, явно имеющих отношение к работе, но не к ее личной жизни… Не заинтересовавшись трудовой биографией криминальной журналистки, Стас взял ежедневник с самыми свежими датами и сунул себе в стол, чтобы для очистки совести на досуге внимательно изучить. Потом быстро обшарил тумбочку, на которой стоял чайный набор из темно-синей керамики. В одном из ящиков хранилось несколько жестянок с сушеными травами и ягодами, а на самом его дне лежал гербарий: колокольчик, мать-и-мачеха, василек… и несколько ромашек. А еще один ящик был заперт. Вот бы где пошарить, но это потом, сейчас в любую минуту могут зайти коллеги.

У Евы на столе в маленькой вазочке стояла сухая композиция, которая, видимо, регулярно пополнялась новыми экземплярами, но там цветы сильно отличались от тех, которые Стас сейчас увидел. В тумбочке они были плоскими, засушенными простым сжатием между двумя поверхностями. Именно такой подкинули стажеру. А вот Евины имели совсем другой вид: их явно сушили очень бережно, каждый листочек и бутон фиксировали отдельно, чтобы сохранить трехмерность…

Так кто же дурит ему голову? Хоть расстреляйте прямо здесь, не могла Лава положить ему ромашку, у нее просто не было такой возможности! Но для прочих не составило бы труда взять из ее тумбочки эти цветы, пока они обедали в кафе. Или наоборот: тот, кто подкинул ромашку, подложил похожие в тумбочку Лаве. А поскольку она постоянно лазила в ящик со своей чайной травой, то неизвестный «доброжелатель» сделал это уже после того, как она исчезла из редакции, – знал, что она не вернется, а Стас будет искать улики. Какой информированный человек… А еще играть в такие игры не в характере Лавы. Вот заманить противника в темную комнату, чтобы наброситься на него с вопросами и упреками – другое дело. А намекать, следить с усмешкой издали – нет, здесь прослеживается натура более склонная к интригам и закулисным играм…

До сих пор самой вероятной фигурой, придумавшей этот цветочный ребус, оставалась Маргарита Баранова. Вчера она старалась показать искренность и открытость – и оставила твердое убеждение, что всё это актерская игра. Талантливая. Вдохновенная даже. Но – игра. Что движет этой женщиной на самом деле? Чего хочет эта рыжая лиса, любительница пощекотать нервы себе и окружающим?.. Она так легко выдала свой секрет – но зачем? Чтобы отвести от себя подозрения или, напротив, завладеть его вниманием и отвлечь от истинной цели?..

«Давай сделаем вид, будто ничего приятного не произошло…» – зазвучал в ушах мелодичный грудной голос роскошной Марго. Интересно, царапины на его спине быстро заживут?.. А на ее спине был филигранно вытатуирован небольшой узорчатый анкх…

– Здравствуйте, Стас! – в кабинет заглянула Тамара. Он едва успел отскочить от чужого стола. – Лава не объявлялась? Ее брат звонил из Лондона только что – тоже не может связаться… Хоть в розыск объявляй…

– Не было Лавы Аркадьевны, – развел руками стажер, едва успевший отскочить от стола криминальной журналистки. – А в розыск пока рано: три дня еще не прошло. Ну… в кино, по крайней мере, так говорят, когда взрослые пропадают.

Тамара посчитала в уме.

– Три дня, конечно, не прошло, – согласилась с ним, – но вдруг ей плохо, и она лежит в своей квартире без сознания? Моя соседка так неделю умирала… Тьфу-тьфу-тьфу! – она суеверно поплевала за плечо и постучала по дверному косяку.

– А вы, когда к ней ездили, не набирали ее номер, не слышали из-за двери, не звонит ли телефон?

– Не звонил, – покачала головой секретарь. – Но если ей стало плохо утром, она могла не успеть перевести его с беззвучного…

– Мне очень жаль, что так складывается, – посочувствовал Стас. – Если я могу чем-то помочь – скажите, я готов.

– Кто тут готов? – грозно осведомился редактор Данилов, который тоже внезапно появился на пороге кабинета. – Ты, стажер?

– Так точно, – улыбнулся Стас.

– Тогда сам садись и пиши про рейд с приставами, – распорядился начальник. – Не может же газета встать и замереть из-за того, что Лавы нет! Ты там тоже был, все видел. Обсудите с Андреем Андреевичем, у кого комментарии брать, как писать…

– Хорошо, – покладисто кивнул Стас и проводил глазами уходящих Тамару и редактора. Из коридора донеслись их голоса: «Игорь Алексеевич, я так думаю, придется к Лаве все-таки спасателей вызывать… Она вам написала, что заболела, а потом пропала… Вдруг надо дверь ломать?» – «Еще не легче! А ее родители что говорят?.. Может, у них есть ключи?»

У родителей Лава не объявлялась, Стас бы знал. И, судя по тому, что докладывают коллеги, ключей у Кирьяновых-старших нет: вчера вечером мама Лавы приезжала к дому, где живет дочь, звонила в домофон, но ответа не дождалась. Если дочь не объявится в ближайшее время, они начнут обзванивать больницы и морги, но связаться с психиатрической вряд ли догадаются… И все же главврач предупрежден, что такой пациентки там никогда не было.

А теперь, пока новой информации для аналитической работы не поступает, нужно заняться свидетелями. Необыкновенная удача, что Ева сегодня хочет навестить Гектора Черепанова. Стас как раз очень хотел бы пообщаться с ним. С Гектором Арнольдовичем, как и со всеми вокруг, что-то явно было не так. И к Лаве он приходил именно потому, что она с ним о чем-то договорилась в тот вечер, когда ее задержали.

Можно списать этот визит на производственную необходимость: редактор только что поручил готовить статью! Заодно еще раз проверить Еву. Нет никаких оснований подозревать ее в колдовстве, но в том странном доме – Стас это чувствовал очень остро, хотя офицеру лучше обходиться без эмоций – сама атмосфера срывает с людей покровы.

* * *

К дому Гектора Арнольдовича подъехали в половине седьмого вечера. Ева сказала, что дочку из садика заберет ее мама, поэтому можно не торопиться. Значит, надеется на длинный приятный вечер в его компании. Жаль огорчать такую красивую девушку, но у него совершенно другие планы. Стас хотел сначала поприсутствовать, пока она будет разговаривать со стариком, а потом под предлогом «дальше мы будем много уточнять по работе» вызвать ей такси.

Помня, что седой алиментщик не так прост, как кажется, Стас собрался тщательно: под пиджаком у него был прикреплен микрофон, а через дорогу от загадочного дома пристроился неприметный запыленный отечественный автомобиль с тонированными стеклами и выключенным двигателем. Складывалось ощущение, что кто-то припарковался и надолго ушел. Если возникнет угроза безопасности агента, коллеги придут на помощь. И будь этот Гектор Черепанов хоть трижды почетный леший и дважды колдун, его скрутят и обезвредят. Стас обошелся бы и своими силами, если бы ему разрешили взять на задание табельное оружие, но такой команды не было.

Прежде чем подойти к дверям, Ева с удивленно распахнутыми глазами рассматривала этот необычный деревянный дом, величественный даже в своем разрушении, густо покрытый граффити и утомленно закрывший окна-глаза толстой фанерой.

– Почему ты вчера назвала его «дом с привидениями»? – спросил Стас.

– Про него ходили разные слухи несколько лет назад, – увлеченно заговорила Ева, понизив голос, будто боялась, что дом ее услышит. – Я еще была школьницей и жила с родителями, и тогда в газетах писали, якобы здесь хранится какое-то сокровище. Какие-то хулиганы пытались сюда забраться и обыскать дом. В газетах так рассказывали: два молодых парня залезли через разбитое окно и оказались в пустующей квартире… В то время здесь жило больше людей, не один этот дедушка, но все же многие уже съезжали. И когда один из этих хулиганов шел по темному коридору (там свет часто отрубали за долги), вдруг почувствовал, что кто-то сзади держит его за плечо и не дает двигаться дальше. Он сказал приятелю: «Отстань!», но когда обернулся, то понял, что рядом никого нет. А ощущение, что холодная рука держит, – было. Он очень испугался и кинулся прочь. Вскоре выскочил и его друг, который сказал, что еле выбрался, что заблудился и оказался в странном помещении без окон и дверей… Представь: вошел через дверь, а потом смотрит – нет двери! Он наощупь нашел какую-то щель, в которую пролез, и кто-то ему шептал при этом в самое ухо: «Берегись, пропадешь…»

– А откуда газеты могли знать об этом таинственном происшествии? – с улыбкой спросил Стас. – Хулиганы сами рассказали?

– Я не помню, – беспечно ответила Ева. – Но ты же знаешь, как бывает: один рассказал другому, тот третьему, и так по цепочке история оказалась у журналистов…

– Но это же могла быть простая фантазия! Неужели журналисты пишут без проверки фактов? Могли хотя бы взять у привидения интервью!

– Вот ты не веришь, а как тогда объяснить, что этот дом – единственный, который не снесли и не сожгли, когда территорию хотели отдать под большую застройку? – Ева с упреком подняла на него чистые голубые глаза. – В итоге застройка так и не состоялась. И я тебе скажу по своему опыту жизни в Кроткове: остановить такие планы могло только потустороннее вмешательство. Везде в других микрорайонах старые дома сносили буквально за пару дней, людей выживали всеми способами, и суды никак их не защитили. Одна женщина вернулась с новогодних каникул – а вместо дома гладкое место. И хотя там тут же началось новое строительство, в полиции сказали, что не удалось установить, кто же незаконно снес дом! А здесь такое большое место – и вдруг передумали строить? Так не бывает, понимаешь?

– Хорошо, верю, – капитулировал Стас все с той же улыбкой. Какая все-таки милая девушка эта Ева. И пахнет мятой…

– Но это еще не все! – оживленно продолжила она свой рассказ. – Когда во всем доме остался один жилец, говорили, что он колдун! Даже фото было в соцсетях: когда зимой несколько лет назад из-за сильного ветра половина города осталась без электричества, и весь этот район погрузился во мрак, в окне деда горел свет! И это в старом доме!

– Это чудо я могу объяснить, – заверил ее Стас. – У деда генератор, и я сам его видел. Сейчас в этом доме свет уже полностью отключен из-за аварийного режима работы проводки.

Тут Ева спорить не стала, но посмотрела на темные заколоченные окна с пронзительной грустью.

– Заходим? – спросил Стас.

– Подожди, я запомню, как его зовут… Гектор Арнольдович, Гектор Арнольдович… Вроде не собьюсь, пошли.

Но когда они оказались у самых дверей, и Стас приготовился постучать, старое дерево вдруг заскрипело, будто зажило своей жизнью, раздался уже знакомый звук отпирающихся замков, и Гектор Арнольдович возник в проеме.

– А я смотрю: вроде ко мне гости, но что-то мешкают. Или боитесь? – осведомился он со знакомой усмешкой.

– Я боюсь, но я к вам, – объявила Ева дрогнувшим голосом.

– Знакомые лица, твое особенно, – старик глянул на Стаса, как ему показалось, с недобрым вниманием. – Ну, заходите, не съем. А медведь сытый, привязанный, – и засмеялся, довольный своей шуткой.

– Какой медведь? – шепнула Ева, глядя в удаляющуюся во мрак спину Гектора Арнольдовича. Стас включил на телефоне фонарик и напомнил:

– Я тебе говорил. У него чучело медведя стоит в комнате, – он предложил Еве взять его под руку, и она буквально вцепилась в него. Тонкие пальцы заметно дрожали. Интересно, почему она так волнуется?

– Мне дочка тоже говорила, что там медведь, – стуча зубами, сказала она. – Но она так рассказывала, будто он настоящий… Я его даже во сне видела…

По уже знакомому коридору прошли в жилище старика. Ева на своих каблуках несколько раз спотыкалась о неровные доски пола, все больше трепеща от зловещей обстановки и каких-то своих пугающих мыслей, и в конце концов Стас деликатно высвободил свою руку, чтобы придерживать спутницу за тонкую талию. Для устойчивости это был минус, но она доверчиво прижалась к нему и, кажется, начала успокаиваться. Один раз Стас не удержался – бросил взгляд на дверь, за которой Лава пыталась учинить ему допрос. Позавчера было, а кажется, будто неделю назад.

В комнате Гектора Арнольдовича Стас выпустил Еву из объятий, и она долго осматривалась. Тихо вскрикнула, увидев чучело медведя. А Стас застыл в полнейшем недоумении. В прошлый раз медведь стоял на задних лапах, а сейчас он был на четырех. Такое возможно? Он же не из «лего», чтобы принимать разные позы…

Старик опустился в свое потрепанное кресло, где сидел и в прошлый раз, и сделал приглашающий жест. Вернее – приманивающий. Цып-цып-цып… Недоумение Стаса развеселило его так, что он от смеха даже закашлялся.

– Не узнал? – спросил, отдышавшись.

– Это ведь другой медведь?

– Тот же самый! – торжествующе объявил старик. – Тебя бы так поставить на задние лапы на долгие годы, тоже утомился бы! – но, увидев настороженный недоверчивый взгляд гостя, уже другим тоном – ворчливым и снисходительным, пояснил: – Конечно, другой! Это же не кукла тряпичная, настоящая лесная шкура. Того приставы описали и вчера забрали, а я, знаешь ли, не могу без животного рядом. Кто будет дом охранять? Вот, обзавелся… Друг у меня охотник и сам таксидермист, давно обещал подарить мне этого, а я отказывался: куда мне два? Приставы того днем забрали, а этот вечером поселился.

Стас посмотрел на стену, где висели лосиные рога: пусто. Значит, и правда, приставы. Но как быстро, однако, произошла рокировка…

Ева подошла поближе и тихонько села на краешек стула. Стас взял другой, убедившись, что он хоть и шатается, но выдержит, поставил поближе к ней и тоже сел.

– Я к вам… Гектор Арнольдович… как раз по поводу медведя, – робко сказала она.

– Как тебя-то звать, милая?

– Ева.

– Хорошее имя! Ты тоже журналистка?

– Да… я… я пришла не по работе.

– Ну, рассказывай, раз пришла, – старик устроился в кресле поудобнее, будто ожидал длинную интересную историю.

– Вчера у вас была женщина с маленькой девочкой… – начала Ева.

Гектор Арнольдович аж подпрыгнул и всякое благостное выражение сошло с его лица.

– Ты почем знаешь⁈

– Это была моя мама с моей дочкой, – поспешно объяснила Ева.

Но вместо того, чтобы успокоиться, старик взъерошил седые волосы, вскочил с места и подошел к девушке так близко, что Стас тоже поднялся – на случай, если придется оттаскивать хозяина от гостьи. Дед наклонился и долго смотрел Еве в лицо, а она не отводила взгляд, словно надеялась услышать какой-то важный для себя ответ.

– Теона – твоя мать? Родила тебя, значит?

– Да, – Ева проговорила это будто с надеждой.

– Ла-адно, – протянул старик, выпрямился и вернулся в свое кресло. Сел и снова улыбнулся. – Рассказывай дальше, милая.

– Я только хотела спросить, зачем она к вам приходила, – выговорила Ева с трудом. Стасу показалось, она разочарована реакцией хозяина дома и сдерживает слезы. – Понимаете, – поспешно продолжила она, словно боялась категорического отказа, – моя дочка потом мне говорила странные вещи, и меня это беспокоит. А с мамой у меня плохие отношения, я не могу у нее ничего спросить.

– Девчонке твоей новый медведь очень понравился, – пробурчал Гектор Арнольдович. Тянет время, догадался Стас. – Уж так она с ним играла. И залезет сверху, и погладит, и говорить с ним начнет.

– Она сказала, что и с привидением играла, – добавила Ева, явно надеясь на одобрение хозяина. Но он помрачнел, набычился и нехотя бросил:

– Откуда здесь привидения? Нет ничего такого.

«Он же сам боится! – осенило Стаса. – Мышцы окаменели, зрачки расширены, подбородок напрягся, губы сжаты…»

Боясь рассердить хозяина дома, Ева бросилась оправдываться:

– Я понимаю, дети есть дети, играют и придумывают всякое! Просто я хотела узнать: а зачем моя мама у вас была? Дочка сказала, что она здесь подожгла стол…

– Как – подожгла? – вмешался изумленный Стас. Он посмотрел на стол – и правда, угол обожжен, а часть покрытия потемнела. – Спичками подожгла? Специально?

– Спичками! – Гектор Арнольдович снова расхохотался. – Ты бы присмотрелся к своей будущей теще! Там такая баба – никаких спичек не надо! А то ходишь с девушкой, обнимаешь в темноте и не знаешь, какое у нее приданое…

– Вы все неправильно поняли, – покраснела Ева. – Гектор Арнольдович, прошу вас… Мне очень страшно, и я просто хочу знать, что происходит… Скажите: зачем моя мать вас навещала?

– У нее и спроси, – грубо ответил старик. – А коли страшно – не приходи сюда. Здесь всегда страшно. У меня с дочерью Теоны дел быть не может.

– Но вы же… – Ева отчаянно пыталась узнать хоть что-то. – Вы же не всегда с ней враждовали, да?

– С чего ты взяла?

– А вот у вас за ширмой покрывало на кровати! Лоскутное. У моей дочери есть похожее, только поменьше. Кусочки ткани такие же.

– И что? – старик выпятил подбородок. Нет, он ничего не хочет говорить, это видно.

– Значит, она вам его подарила совсем недавно!

– Не подарила, а продала, – отрезал он. – За сто тыщ. Хорошим знакомым такие цены не ломят.

Стас присвистнул:

– Оно из кожи девственниц, что ли? – а мысленно добавил: «И откуда у вас сто тысяч, если с вас последние рога – и те сняли?..»

– Не знаю, из чего, – недовольно ответил старик. – Ты, Ева, с матерью сама разберись.

– Но если вы ее ненавидите, – в голосе Евы уже отчетливо зазвучали слезы, – зачем тогда покупаете у нее что-то? Вы и дочь мою ненавидите, потому что она на бабушку похожа?

– Я про твою дочь худого слова не сказал, – старик будто бы немного заволновался, что Ева сейчас заплачет.

Ева покачала головой, встала (Стас немедленно поднялся тоже) и уверенно повторила:

– Ненавидите. Вы ее назвали «девчонкой», пренебрежительно. Те, кому она нравится, говорят о ней по-другому, – она посмотрела на Стаса блестящими от слез глазами и с достоинством сказала: – У меня очень харизматичный ребенок. Она хорошенькая и такая милая, что ее все обожают. Я первый раз слышу, что она кому-то могла не понравиться по надуманной! – она прокричала это звонко, – надуманной причине!

Гектор Арнольдович подошел к разгневанной гостье и примирительно сказал:

– Ну, по надуманной, так что теперь? Она не золотой червонец, чтобы все ее прямо обожали. У меня поиграла, ей все понравилось, бабка ее по этому вопросу претензий ко мне не имеет. Ты бы ехала домой, девочка. Успокойся. Не обижайся на старика.

Стас взял руку Евы в свои ладони, пытаясь согреть, и со всей нежностью, какую был способен изобразить, произнес:

– Пойдем, пожалуйста, Ева. Может быть, позже мы сюда вернемся и сможем побеседовать еще раз. Первый блин комом, да?

Ева благодарно улыбнулась.

– Да, пошли, – а старику вежливо сказала: – До свидания. Возможно, когда-нибудь вы передумаете и поговорите со мной.

Стас бережно вывел ее из дома и сказал тоном, не терпящим возражений (расстроенные женщины слушаются именно такого):

– Ева, я тебе сейчас вызову такси, но мне нужно вернуться и довести начатое до конца. Редактор велел делать статью про рейд вместо Лавы, а я без этого старика ну никак не смогу! Мне не хочется тебя оставлять, но куда деваться?

Ева не возражала. Не противилась она и когда Стас осторожно прижал ее к себе и стал гладить по волосам. Он знал, что старик наблюдает за ними из какого-нибудь не заколоченного окна или щели. Галантно посадил девушку в подъехавшее такси и даже поцеловал ей руку. Пусть хозяин дома думает, что он и правда Евин жених.

Когда машина скрылась из виду, Стас бодро подошел к крыльцу и решительно постучал. А открывшему хозяину сказал так:

– Гектор Арнольдович, мне неловко вас беспокоить, но мне тоже очень нужно с вами поговорить наедине.

– Это еще о чем?

– Видите ли… Ева – моя невеста. И я бы очень хотел жениться на ней и жить долго и счастливо, но чувствую, что есть какая-то тайна, которая может этому помешать. Я ведь только сегодня узнал, что у нее, оказывается, есть биологическая мать, которая ее бросила! Меня это шокировало. А тут еще вы сказали, что будущая теща какая-то странная женщина. Прошу вас как мужчина мужчину: расскажите…