Текст книги "И каждому воздастся...(СИ)"

Автор книги: QueenFM

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

И лишь закашлявшись от густого черного дыма, начинавшего заполнять комнату, Эдвард, наконец, поверил, что все это происходит наяву и происходит именно с ним. Поверил и тут же горько пожалел, что не обрел вечный покой в водах Пьюджет-Саунд еще шесть дней назад.

Сколько раз смерть протягивала к нему свои костлявые руки, но каждый раз в последний момент отпускала, и для чего?! Для того чтобы забрать его ВОТ ТАК?! Нет, нет и нет! Это было слишком жестоким возмездием даже за все те тяжкие грехи, что лежали на совести Каллена! В глубине души он давно готов был понести за них наказание, но только не сгорев заживо!

Паника, безраздельно завладевшая Эдвардом за считанные секунды, требовала немедленно бежать, спасаться, пока не поздно, пока еще есть путь к отступлению. Но, прикованный к полу наручниками, бежать он не мог. Единственным реальным шансом на спасение был Блэк, по-прежнему спавший на диване, и то при условии, что ключ от наручников сейчас у него, в чем Каллен совсем не был уверен.

– Джейк! – на предельной громкости закричал парень. – Проснись! Ну же, Джейк, давай! Мы горим, слышишь?! Пожар! Ну же, Блэк, твою мать! Дже… – удушающий кашель оборвал его крик на полуслове.

Эдвард отчаянно пытался отдышаться, но черный дым, становившийся все гуще, настойчиво лез в нос и рот, словно наждачной бумагой терзая горло, впиваясь в легкие колючей проволокой. Кое-как уняв кашель, он с надеждой взглянул на Джейкоба, но тот все так же неподвижно лежал, и сон его был столь же крепко, как и выпитый им виски. Последняя надежда рухнула, кажется, окончательно сломив волю Каллена.

Здесь и сейчас, в эту самую минуту, он готов был сдаться, расписаться в собственном бессилии перед разбушевавшейся стихией. Единственное, что ему осталось – плотнее вжаться в стену, покрепче зажмурить глаза и просто ждать, когда огонь доберется до него. И ждать-то, к счастью, придется недолго: всего каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут, не больше. Возможно даже, ему повезет, и он задохнется прежде, чем пламя примет его бренное тело в свои жаркие смертельные объятия.

На мгновение Эдвард представил себя забившимся в угол, трясущимся от страха и безропотно ожидающим смерти – отвращение и ярость ударной волной захлестнули его. Если ему и суждено было умереть в этом пожаре, то не так он собирался провести последние минуты своей жизни!

Хотя бы пытаться освободиться – то единственное, что было ему под силу, пока он еще мог дышать.

Уже в который раз за последние дни Каллен снова ухватился за металлическое кольцо, к которому пристегивались его наручники, и принялся дергать его из стороны в сторону, изо всех сил стараясь не обращать внимания на едкий дым, перехватывающий дыхание.

Но вот совсем рядом полыхнуло жаром, и мощный столб огня с оглушительным воем взлетел под потолок – это загорелся лодочный мотор, лежавший на столе, совсем недалеко от Эдварда. Парень почувствовал, как несколько огненных искорок больно ужалили его в лицо.

Что-то странное случилось с ним в этот момент, словно некое существо, доселе спавшее внутри него, вдруг громко и яростно заявило о себе, полностью завладев телом и разумом Каллена. Однако это существо не чувствовало той боли, что день за днем изнуряла Эдварда, не испытывало ни страха, ни смятения, полностью обратившись в силу и сосредоточившись на злосчастном куске железа, так прочно сидевшим в доске и являющимся единственной преградой на пути к спасению.

Что-то подобное уже происходило с Калленом несколько лет назад, когда он, истекающий кровью, сумел на своих руках вынести Розали из квартиры Джеймса и донести до машины. Что это было? Адреналин? Если так, то сейчас его выброс был куда мощнее, чем тогда.

Существо обхватило пальцами Эдварда металлическое кольцо, торчащее из пола, и со всей силой дернуло, а затем снова, снова и снова, до тех пор, пока доска, наконец, ни сдалась, высвобождая металлический штырь.

От неожиданности Каллен с размаху повалился на спину, но ни в сломанной ключице, ни в ребрах боли так и не почувствовал – лишь обжигающий кожу жар от разогретых до нельзя половых досок.

Свободен! Да, он, наконец, был свободен, но еще не спасен!

Не тратя время на досрочную радость, Эдвард пополз вперед, надрывно кашляя и почти ничего не видя воспаленными из-за дыма глазами. Боль в левой части тела снова вернулась, обрушившись на него с удвоенной силой. Парень вскрикнул и тут же подавился дымом – в глазах резко потемнело, но сознание удивительным образом не покинуло его, давая шанс добраться до заветной двери, ведущей на улицу, туда, где свежий воздух и ночная прохлада.

Внезапно Каллен остановился. Джейк! Как же он мог забыть про Джейка?! Несмотря на то, что весь этот кошмар сейчас происходил исключительно по вине Блэка, Эдвард не мог обречь его на неминуемую гибель… такую страшную гибель…

Явственно чувствуя, что в раскаленном воздухе почти не осталось кислорода, парень все же развернулся и двинулся в сторону дивана. Добравшись до цели, здоровой рукой он ухватился за свитер Блэка и потянул на себя, стаскивая того с дивана. Джейкоб, протяжно застонал и, с глухим стуком упав на пол, зашелся в кашле.

Каллен поудобнее перехватил начинающее оживать тело парня и снова пополз к выходу, до крови закусив нижнюю губу, чтобы снова не закричать от боли, потому что на этот раз закричать – почти наверняка значило задохнуться дымом.

Внезапно Эдвард почувствовал, как напряглись мышцы Джейка, и уже в следующую минуту тот резко дернулся, вырываясь из рук своего спасителя. На какое-то мгновение их взгляды пересеклись – Каллена поразила неистовая ярость, вдруг вспыхнувшая в его безумных глазах.

Случившееся вслед за этим заняло какие-то секунды, но Эдвард видел все так отчетливо, словно кто-то невидимый прокручивал перед ним фрагмент из фильма на замедленном повторе. Продолжая впиваться в Каллена своим жалящим взглядом, Джейкоб, пошатываясь, поднялся на ноги, но тут же согнулся пополам в новом приступе удушающего кашля. Нелепо замахав руками, будто пытаясь отогнать от себя назойливую муху, он быстрыми шагами попятился назад и врезался спиной в охваченный пламенем стол. Жадный огонь тут же стремительно перекинулся на свою новую жертву, не оставляя ей ни единого шанса на спасение.

Содрогнувшись от ужаса, Эдвард поспешно отвернулся от вспыхнувшего, словно факел, Блэка и из последних сил пополз к выходу. Однако нечеловеческий вопль, полный дикой боли и страдания, настиг парня, с размаха врезался в него, пронзив насквозь, чтобы уже навсегда остаться в его памяти выжженным клеймом и самым жутким ночным кошмаром возвращаться к нему снова и снова.

Наконец, добравшись до двери, парень затратил остатки всех свои сил на то, чтобы подняться. Дышать он больше не мог, даже вместо кашля из его груди со свистом вырывались лишь хрипы, а легкие горели адским огнем.

Эдвард упал на дверь – это все, на что он был сейчас способен. К счастью, под тяжестью его тела дверь тут же распахнулась, и Каллен буквально вывалился на улицу, тут же рухнув на землю.

Краем ускользающего сознания он понимал, что этого не достаточно для спасения, что надо отползти как можно дальше от горящего дома, но сил не осталось даже на то, чтобы просто пошевелиться.

На мгновение в голове парня вспыхнула страшная мысль, что, когда огонь доберется до электрогенератора, наверняка, работающего на пропане, все взлетит на воздух, в том числе и он, Эдвард. Однако бездонная тьма, вмиг обрушившаяся на него, разом стерла все мысли и погасила все чувства.

Горло Беллы уже нещадно саднило от плача, когда она, наконец, нашла в себе силы сказать: «Хватит! Больше никаких слез!» Тем не менее, ей понадобилось еще немало времени, чтобы справиться с рыданиями, рвущимися из груди. Одному Богу известно, как долго она просидела на полу, прижавшись спиной к двери склада, но когда попыталась встать, почувствовала болезненное покалывание в одеревеневших ногах.

Глаза девушки давно уже привыкли к темноте, но все, что она могла видеть, – это смутные очертания ящиков и коробок, грудами валявшихся то там, то тут. А еще крохотные глазки-бусины, настороженно вспыхивающие в темноте совсем рядом с ней.

С самого детства Белла до одури боялась грызунов. Вот и сейчас, видя эти мерзкие глазки, слыша скрежет острых когтей по бетонному полу, девушка чувствовала, как буквально захлебывается в волнах ужаса, накатывающих на нее. И любые уговоры или самовнушения тут абсолютно бессильны. С таким же успехом можно приказать себе перестать дышать.

Но даже страх перед крысами был абсолютно ничем по сравнению с паническим страхом за Эдварда. Сейчас Белла чувствовала, что то безысходное отчаяние, мучившее ее, пока она думала, будто Каллен погиб, снова возвращается к ней, душит, сжимая грудь в ледяные тиски.

Сколько раз Белз была на грани того, чтобы навсегда потерять своего любимого, но этот ужас от возможной утраты с каждым разом лишь возрастал, грозя свести с ума.

В памяти девушки услужливо всплыли самые страшные мгновения ее жизни: вот Райли Бирс слегка проводит ножом по горлу Эдварда; вот темная фигура показывается из-за деревьев и, прицелившись, стреляет в Каллена; вот по приказу Джеймса его подвешивают за руки, и, со свистом рассекая воздух, на спину парня снова и снова опускается плеть; а вот Эдвард последний раз целует Беллу, чтобы уже в следующую секунду броситься в погоню за сбежавшей Викторией.

Последнее воспоминание красным маячком вспыхнуло в голове девушки. Ну, конечно же! Виктория! Где-то здесь есть еще один выход, через который и сбежала рыжеволосая гадина! И как только Белз не додумалась до этого раньше?! Девушку ошеломила сама мысль, что все это время у нее был реальный шанс спасти Эдварда, а вместо этого она потратила не один час на бессмысленные рыдания.

– Лишь бы не было поздно, – сдавленно прошептала Белла и, выставив перед собой руки, смело шагнула вглубь темноты.

Пройдя всего несколько метров, она явственно почувствовала, как крыса, недовольно пискнув, пробежала по ее обуви. Пронзительно взвизгнув, Белз бросилась вперед, отметая прочь всякую осторожность, и тут же врезалась в груду деревянных ящиков. Зашипев от боли в содранных ладонях, она снова поднялась на ноги и упрямо двинулась вперед.

В кромешной темноте совершенно невозможно было определить, в какую сторону идти, и уже через каких-нибудь пять минут девушка не смогла бы сказать, в какой стороне находится главный вход склада, служивший отправной точкой ее путешествия.

Белле казалось, что она блуждает тут целую вечность, а руки, выставленные вперед, так и не находят заветную дверь или хотя бы одну из стен огромного помещения. Вполне возможно, что все это время она наматывала круги, даже не подозревая об этом.

И вот когда Белз уже готова была взвыть от отчаяния, ее ладони уперлись в бетонную стену. Теперь необходимо было двигаться вдоль стены, оставалось лишь решить, в какую сторону. После минутного колебания, девушка зашагала вправо, не отрывая ладони от шершавых стен. Несколько раз ее ноги спотыкались о какой-то хлам, валявшийся на полу, и лишь каким-то чудом ей удавалось не упасть.

Наконец, спустя мучительно долгое время, руки Беллы нащупали что-то металлическое – дверь! Не теряя ни минуты, девушка толкнула ее плечом, но та не поддалась. Сердце Белз болезненно сжалось от настигшего ее разочарования с ярким привкусом горя. Ей нестерпимо захотелось кричать, рыдать и биться головой об эту дверь, но в последний момент она сумела справиться с этим порывом.

Белла лихорадочно зашарила руками по двери, вряд ли отдавая себе отчета, для чего это делает. И, о чудо, – ее пальцы нащупали металлическую задвижку, которую она незамедлительно дернула изо всех своих сил. Заветная дверь тут же бесшумно распахнулась, открывая девушке путь к свободе.

Прохладный влажный ветер, дующий с залива, коснулся ее лица и ласково взъерошил волосы, словно пытаясь подбодрить, вселить надежду. Белз прикрыла глаза рукой, чтобы привыкнуть к вечернему сумраку, после кромешной темноты склада показавшемуся ей ясным днем.

Вопрос, что теперь делать, для нее даже не стоял. По-хорошему, ей следовало попытаться добраться до города, однако без машины на это ушла бы вся ночь. Лучше всего было бы поймать попутку и позаимствовать у водителя телефон, чтобы связаться с Чарли, но этот отрезок дороги даже в дневное время не пользовался популярностью, а уж поздним вечером и подавно выглядел заброшенным.

Все, что оставалось Белле – вернуться к домику Блэков, до которого было около десяти километров. Это расстояние не пугало ее, пусть даже ей пришлось бы пройти весь этот путь босиком по битому стеклу или проползти на животе. Единственный страх, который она сейчас испытывала, – страх опоздать.

Девушка старалась не думать о том, что будет делать, когда доберется туда. Значение имело лишь здесь и сейчас, а здесь и сейчас ей нужно было просто бежать, бежать как можно быстрее. И она побежала…

Белла бежала так быстро, как только могла, но все равно ей казалось, что она двигается непозволительно медленно. По ногам волнами растекалась боль, концентрируясь в икрах, а в правый бок словно воткнули острую спицу, но девушка упорно продолжала двигаться вперед на пределе своих возможностей, не имея права сдаваться.

Споткнувшись в сгущающейся темноте о камень, валявшийся на дороге, Белла на секунду потеряла равновесие и со всего размаха рухнула на асфальт, порвав джинсы и разбив колени в кровь. Удивительно, но при этом она не испытала ни малейшего желания заплакать или пожалеть себя. Напротив, досадное падение по-хорошему разозлило ее, прибавляя сил и упорства.

Оказавшись, наконец, на мосту, Белз впервые в жизни почувствовала на себе, как это бывает, когда открывается второе дыхание: вся усталость разом улетучилась, боль в ногах и правом боку исчезла, словно ее и не было никогда, даже легкие перестали гореть огнем и молить о пощаде.

Девушка с легкостью преодолела мост и, пробежав еще пару сотен метров, почувствовала едкий запах дыма. Внутренности Беллы словно скрутило узлом, а сердце, и без того стучащее с бешеной скоростью, готово было выпрыгнуть из груди. Как же ей хотелось думать, что этот дым не имеет никакого отношения к домику Блэков, но она слишком хорошо знала, что гореть здесь больше просто нечему.

Подгоняемая диким ужасом, девушка свернула на грунтовую дорогу, ведущую к дому, и только тогда увидела огонь. Она продолжала по инерции двигаться вперед, не сбавляя темпа, но чувствовала, как в груди начинает образовываться трещина, и с каждым шагом эта трещина становится все глубже и шире, а ее края – все острее.

Белле хотелось крепко зажмуриться, чтобы не видеть, каким неистовым огнем полыхает крыша дома. Будучи маленькой, она часто так делала, когда что-то пугало ее, ибо со всей своей детской наивностью верила – раз больше не видит чего-то, значит, этого и нет. Однако детство осталось далеко позади, а в реальной взрослой жизни подобные маленькие хитрости уже не срабатывали.

Подходя к горящему дому, Белз решила, что попытается войти внутрь, если это еще возможно. Если же нет, то ей не останется ничего другого, как просто упасть на траву и рыдать, рыдать, рыдать до тех пор, пока не сойдет с ума от горя и отчаяния.

К счастью, на этот раз судьба решила сжалиться над бедной девушкой, потому что, обогнув свою машину, сиротливо стоящую в опасной близости от охваченного пожаром дома, она увидела Его.

Эдвард лежал ничком всего в метре от входной двери, объятой пламенем, и только каким-то чудом огонь до сих пор не перекинулся на него.

Еще не веря своему счастью, Белла упала перед ним на колени и осторожно, словно боясь, что он окажется миражом, дотронулась ладонью до бинтов на его спине, почерневших от дыма. Быстро переместив руку на шею Каллена, она отчетливо почувствовала пульсацию под его кожей – он был жив! Жив!

Эта спасительная мысль словно подбросила девушку вверх, выводя из минутного оцепенения и побуждая незамедлительно действовать, не оставляя места лишним сомнениям и страхам.

Не рискуя даже прикасаться к левой руке Эдварда, выглядевшей пугающе, Белла схватила его за правую руку и волоком потащила тело парня по земле. Он оказался невероятно тяжелым, намного тяжелее ее самой, но ей нужно было оттащить его как можно дальше от горящего дома – только это имело сейчас значение.

Пятка девушки предательски заскользила по траве, и она упала, больно подвернув ногу. В это мгновение оконное стекло со звоном лопнуло, и длинные языки пламени вырвались на волю, тот час же жадно охватывая огнем стены дома. Белла в ужас вскрикнула и накрыла собой тело Эдварда, в ту же секунду почувствовав, как их обдает адским жаром и мелкими осколками разлетевшегося стекла.

Собрав всю свою волю в кулак, девушка приказала себе немедленно подняться. На этот раз, подгоняемая опаляющим ей кожу жаром, она достаточно быстро оттащила Каллена на безопасное, как ей казалось, расстояние. Однако что делать дальше, Белз даже не представляла.

Беспомощно оглядевшись по сторонам, она задержала взгляд на своей машине. А вдруг?..

Белла подбежала к автомобилю и дернула за дверную ручку – та с легкостью поддалась, и в салоне мгновенно вспыхнул яркий свет. Девушка заглянула внутрь и не смогла сдержать радостного крика, увидев, что ключ болтается в замке зажигания.

Не теряя ни минуты, она села за руль, завела мотор и осторожно подъехала к лежавшему на земле Эдварду. Распахнув задние двери, Белз обхватила парня руками чуть повыше талии и попыталась приподнять его, но это оказалось за пределами ее возможностей. Решив сменить тактику, она забралась на заднее сиденье, свесилась вниз и, подхватив Каллена под мышки, потянула его на себя. Однако и это оказалось куда труднее, чем ей представлялось.

Белла стонала и рычала, до боли закусив губу, плакала и кричала, но не отступала ни на секунду. Наверняка, своими действиями она причиняла Эдварду не только боль, но и вред, усугубляя его и без того тяжелое состояние, но что еще ей оставалось? Она была всего лишь маленькой хрупкой женщиной, отчаянно боровшейся сейчас за них двоих.

В конце концов ценой нечеловеческих усилий Белз удалось затащить Каллена в машину. Ее колени подгибались от усталости, а руки нещадно дрожали, но в груди расцветала надежда, что она успеет вовремя довезти Эдварда до больницы Карлайла, и с ним все будет хорошо.

Захлопнув задние дверцы, Белла села за руль и резко тронулась с места, желая как можно скорее уехать от этого адского пекла, еще совсем недавно бывшего рыбацким домиком Блэков.

Проехав около сотни метров, девушка услышала оглушительный взрыв, окна в ее машине завибрировали, но с честью выдержали натиск ударной волны.

Бросив прощальный взгляд через плечо, Белла увидела, как мощный столб огня взмывает вверх, расцвечивая ночное небо оранжево-красными всполохами.

Я за тебя молюсь. Ты слышишь?

Зажгла за здравие свечу,

Ты ведь моим дыханьем дышишь,

Его отдать тебе хочу.

А лучше вместе – вдох и выдох,

Секунда – жизнь, и ты держись,

Так лучше, легче, вместе – выход,

Ещё вздохнули – это жизнь.

С тобой я рядом, слышу, вижу,

Ресницы вздрогнули слегка,

Твой пульс полнее, чётче, ниже,

Тут, с нами, Ангела рука.

Ты очень сильный, сможешь, сможешь!!!

Вдох-выдох, ну, ещё, любя…

Нет в мире глаз твоих дороже,

Открыл слегка, пришёл в себя…

Алла Войнаровская

– Белла, я думаю, тебе нужно поехать домой и как следует отдохнуть, – положив руку на плечо девушки, настойчиво проговорил Карлайл.

Вместо ответа та лишь упрямо покачала головой, даже не взглянув в его сторону. Уже который час она безотрывно смотрела на Эдварда, лежавшего на больничной кровати, и боялась пошелохнуться, словно малейшее ее движение могло как-то навредить ему.

Глаза Белз беспрестанно блуждали по бледному, осунувшемуся, но такому родному лицу – родному даже несмотря на темные круги под глазами, искусанные в кровь губы и повязку на обожженной щеке. Взгляд девушки, полный любви и надежды, будто заклинал Эдварда, заговаривал, умолял очнуться. Белла держала его прохладную руку в своей и нежно вычерчивала на ладони любимого одной ей ведомые тайные знаки. Никто и ничто в этом мире не заставили бы ее сейчас оторваться от него даже на минуту.

– Доктор Росс ясно дал понять, что тебе необходимо как можно больше отдыхать и как можно меньше нервничать, – не отступал Карлайл. – Я понимаю, что второй совет выполнить сейчас вряд ли возможно, но что касается первого, то тут все в твоих руках. Неужели ты не понимаешь, Белла, что твое упрямство может дорого тебе обойтись?! Ты ведь не хочешь, чтобы случилось непоправимое?!

– Я все понимаю, честно! – полушепотом воскликнула Белз. – Но я отлично себя чувствую, по крайней мере, когда нахожусь рядом с Эдвардом, пока вижу его. И, напротив, стоит мне хотя бы на пять минут выйти в коридор, как на меня накатывает паника, и я начинаю сходить с ума!

– Хорошо, – устало вздохнул Карлайл, вынужденный признать свое поражение. – Я распоряжусь, чтобы сюда поставили кушетку на случай, если ты все же захочешь отдохнуть. Роуз, как на счет тебя? – обратился он к племяннице, впрочем, заранее зная ее ответ.

– Я никуда не уйду и спать совсем не хочу, – тут же откликнулась Розали, все это время сидевшая по другую сторону от Эдварда и так же, как и Белла, неотрывно глядела на брата. – Лучше скажи, как он? Потому что я смотрю на него, и мне становится страшно, так страшно… – девушка замолчала и сдавленно всхлипнула.

– Сейчас уже нечего бояться, все худшее позади, – стараясь говорить как можно мягче, ответил Карлайл. – Нужно просто набраться терпения и подождать.

– Сколько? Сколько еще ждать?! Прошло уже три дня, а Эдвард так и не пришел в себя! – гневно воскликнула девушка, но, поймав на себе укоризненный взгляд Беллы, тут же осеклась: – Я ни в чем тебя не обвиняю, просто я так люблю Эдварда и не могу его потерять… не могу СНОВА потерять его… прости… – Розали замолчала и поспешно вытерла набежавшие на глаза слезы.

– Я все понимаю, детка, – ободряюще улыбнулся Карлайл, – нам всем сейчас тяжело, но мы должны быть сильными, ведь так? Все будет хорошо, просто знай это.

– Доктор Каллен, – позвала медсестра, заглянув в палату, – доктор Картер просит Вас подойти в третью операционную. У него что-то срочное.

– Да-да, сейчас буду, – кивнул тот в ответ, – спасибо, Кэрол.

– Не за что, – улыбнулась та и снова скрылась за дверью.

– Ничего, если я ненадолго вас оставлю? – обращаясь к Белле и Роуз, спросил Карлайл.

– Конечно, иди, – ответила Розали и многозначительно добавила: – А на обратном пути загляни в свой кабинет, чтобы поспать. Твоя Кэрол шепнула мне сегодня по секрету, что ты уже третьи сутки на ногах.

– Я постараюсь, но не обещаю, – рассеяно улыбнулся Карлайл и вышел в коридор.

В палате снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь писком медицинских приборов.

Белла все так же держала ладонь Эдварда в своей руке, нежно поглаживая ее указательным пальцем, как вдруг на какое-то мгновение девушке показалось, что он ответил ей легким пожатием. Боясь ошибиться, она внимательно посмотрела на лицо любимого, ища в нем хоть малейшие изменения. Сначала Белз ничего не заметила, но затем отчетливо увидела, как ресницы Эдварда затрепетали, и уже в следующее мгновение Каллен приоткрыл глаза.

Девушки, как по команде, вскочили на ноги и посмотрели друг на друга, будто бы вопрошая: «Ты тоже это видишь?!»

– Белла! – сквозь слезы воскликнула Розали, протягивая к ней руки, то ли ища у нее поддержки, то ли желая разделить с ней свою радость.

– Роуз! – в тон ей ответила та и с готовностью сжала протянутые ей руки в своих.

Так они и стояли, плача и крепко держа друг друга за руки до тех пор, пока стон Эдварда ни вывел их из состояния, близкого к эйфории.

– Наверное, нужно позвать Карлайла или еще кого-нибудь, – первой пришла в себя Белла.

– Да-да, конечно, – улыбнувшись сквозь слезы, закивала Розали, – я схожу! Я быстро!

Девушка опрометью выскочила в коридор, громко хлопнув дверью.

Белла снова сжала в руке ладонь Эдварда и склонилась над ним. Тот несколько раз моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд и, когда ему это, наконец, удалось, тихо прошептал:

– Белла…

– Я здесь, с тобой, – слизав с губ слезинку, прошептала девушка и нежно погладила его по голове, попутно убирая пряди волос, упавшие ему на лоб.

– Со мной… – слабо улыбнувшись, эхом отозвался Каллен.

– Да, а ты со мной, – продолжая гладить любимого по голове, сквозь слезы улыбнулась Белла, – мы вместе…

– Вместе… – вторил ей Эдвард.

Отыщи в моем взгляде свое отражение,

В твоих теплых ладонях – мое настоящее...

И почувствуй призыв в моем каждом движении...

В каждом вздохе моем – твое имя звенящее...

Распознай в моих песнях мечты и признания,

Все они – о тебе, хоть и в разной тональности,

Ты – мое искушение вечным желанием....

Лишь в тебе – оправдание моей ненормальности...

Ты наполнила мир волшебством и удачей...

Я ж тебя научу улыбаться блаженно...

Я в тебе вижу смысл своей жизни, а значит,

Если ты со мной рядом, – то жизнь совершенна ...

Белла сидела на больничной кровати рядом с Эдвардом и кормила его с ложки. Конечно, сначала он пытался сопротивляться, но больше, что называется, для порядка. В действительности же Каллен наслаждался почти материнской заботой Белз, грелся в лучах любви и нежности, которыми светились ее глаза, устремленные на него.

За прошедшую неделю они практически не расставались, будучи не в силах оторваться друг от друга, то говорили обо всем на свете, то просто, молча, смотрели друг на друга и не могли насмотреться, как усталый путник, долгое время бродивший по пустыне, не может напиться чистой родниковой воды.

Они были единым целым, нитями одного узора, тесно переплетенными так, что ни разорвать, ни понять, где заканчивается один и начинается другой, невозможно. Дарующие и получающие, любящие и любимые, счастливые уже только тем, что есть друг у друга.

Глядя на Беллу, Эдвард неустанно благодарил Бога за то, что она появилась в его жизни, раскрасила его безликий мир яркими красками нежности, наполнила мелодичными звуками счастья и волшебством любви.

– Это удивительно вкусно! – блаженно прикрыв глаза, простонал Каллен. – Ты сама готовила?

– Не хочу тебя разочаровывать, но нет. Это готовил Чарли.

– Серьезно?! – рассмеялся Эдвард, представив, как отец Беллы, облаченный в фартук и поварской колпак, крутится у плиты. – Сам шеф полиции сварил для меня куриный суп! Думаю, мало, кто может этим похвастаться.

– Все дело в том, что ты ему нравишься, – улыбнулась девушка. – Он даже сказал, что приготовит праздничный ужин, когда тебя выпишут.

– Чарли просто еще много обо мне не знает, – вмиг стерев с лица улыбку, прошептал Каллен.

– Нет, папа все знает! – на секунду задержав дыхание, выпалила Белла. – Я уже давно ему рассказала.

– И что он сказал? Что мне самое место за решеткой, а не возле его дочери? – Эдвард замер и выжидающе посмотрел на Беллу.

– Вовсе нет! Если бы Чарли так думал, разве стал бы откармливать тебя домашним супом?! – возмущенно воскликнула Белла. – Знаешь, что он сказал? Он сказаk, что с людьми часто случается дерьмо, но кто-то смиренно тонет в нем с головой и постепенно сам становится дерьмом, а кто-то всеми силами пытается выбраться. И если первые заслуживают лишь жалость и презрение, то вторые достойны уважения.

На щеках девушки выступил легкий румянец, а в глазах вспыхнуло негодование. Эдвард невольно залюбовался ею – как же она была сейчас хороша! Совсем как тогда, во время их первой репетиции. Только в прошлый раз Белла нападала на него, а сейчас пыталась защитить от самого себя, не в силах смириться с тем, что он так и не научился думать о себе в лучшем свете.

– У тебя замечательный отец, – совершенно искренне произнес Каллен.

– Самый лучший во всем мире! – подняв вверх указательный палец, уточнила девушка, но тут же опустила руку и уже тише добавила: – Жаль только, что я совсем недавно узнала об этом. Мама столько лет старательно избегала любых разговоров о Чарли, что у меня поневоле сложилось о нем неверное мнение, – девушка замолчала, но тут же поспешно воскликнула нарочито бодрым голосом: – Но не будем сейчас о грустном! Давай, доешь лучше последнюю ложечку и вырастишь тогда большим и сильным мальчиком!

Эдвард рассмеялся и послушно открыл рот, позволяя Белле отправить туда очередную порцию супа.

Белз поставила на тумбочку опустевшую тарелку и, взяв в руки салфетку, нежно, едва касаясь, промокнула ею губу Каллена.

Подчиняясь внезапному порыву, он схватил указательный пальчик девушки зубами и слегка прикусил его. Белла приглушенно охнула, чувствуя, как сладкая истома волной проходит по телу. Она осторожно высвободила палец из сладкого плена, но только за тем, чтобы тут же ласково очертить им контур любимых губ.

Придвинувшись к Эдварду вплотную, Белз прикоснулась лбом к его лбу и запустила свои пальцы ему в волосы.

– Ты спасла меня, – прошептал он, закрывая глаза, – и я сейчас говорю не о пожаре. Ты спасала меня все те дни, что я провел вдали от тебя. Спасала меня час за часом, минута за минутой, снова и снова. Я чувствовал твое присутствие, слышал твой голос, и мне становилось легче. Это что-то вроде связи на расстоянии, понимаешь?

– Понимаю, – прошелестела Белла, положив свою ладонь ему на щеку.

– А еще я знал, что нужен тебе, что ты меня ждешь, – торопливо продолжил Каллен, словно боясь, не успеть сказать ей все то, что чувствовал и о чем думал в последнее время. – И это придавало мне сил, заставляло бороться. Я должен был вернуться хотя бы ради того, чтобы еще раз сказать, как сильно я тебя люблю. Люблю, люблю, люблю! Я буду повторять тебе это каждый день, год за годом, до самого последнего своего вдоха. – Эдвард на минуту замолчал, а затем, улыбнувшись, добавил: – У меня есть для тебя кое-что. Там, в тумбочке.

Белла отстранилась от Каллена и с любопытством взглянула на него, пытаясь угадать по выражению его лица, что ее ждет, но оно оставалось невозмутимым, и лишь в зеленых глазах читалось волнение.

– Ну же! – нетерпеливо воскликнул Эдвард, улыбнувшись еще шире.

Белз встала с больничной кровати и, присев около тумбочки, рывком распахнула ее, тут же наткнувшись взглядом на довольно большую красную коробку. Сгорая от любопытства и предвкушая нечто особенное, девушка взяла ее в руки и подняла крышку, на какое-то время позабыв о необходимости дышать. В коробке, на нежно-кремовых орхидеях сидело несколько разноцветных тропических бабочек, но уже через минуту они, одна за другой, взмыли вверх и закружили вокруг Беллы, срывая с ее губ вздох восхищения.