Текст книги "Я инвалид попал в мир магии и меча. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Prosto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 11 Пепел и слезы

Огромная благодарность!

Дорогие читатели!

Перед тем, как мы погрузимся в следующую, полную мрака и испытаний главу, я хочу сделать небольшое, но очень-очень важное отступление.

Я хочу выразить отдельную, ОГРОМНУЮ и самую искреннюю благодарность нашему читателю под ником zarok z!

Zarok z, огромное спасибо тебе за твой донат и за твою веру в нашу историю!

Хочу, чтобы ты, и все остальные читатели, знали: это не просто финансовая поддержка. Для автора каждый донат – это мощнейший заряд мотивации. Это знак того, что мрачный и тяжелый путь нашего героя, его боль и жажда мести находят отклик в ваших сердцах. Это подтверждение того, что мы все делаем правильно.

Именно такие моменты вдохновляют сидеть по ночам, прорабатывать каждую деталь, вкладывать в каждую главу максимум души и сил, чтобы история получилась именно такой – бескомпромиссной, жестокой и по-настоящему живой.

Считай, что следующая порция драмы, анализа и отточенной, как клинок, мести будет написана на том самом топливе, которое было куплено благодаря тебе. Твой вклад – это реальная помощь, которую невозможно переоценить.

Спасибо и всем остальным, кто читает, комментирует и поддерживает книгу лайками. Вы – лучшая аудитория, о которой можно мечтать.

Еще раз, zarok z, от всего сердца – спасибо! Ты невероятно крут!

А теперь... вернемся в мир, где пепел еще не остыл.

Сознание покинуло меня. Оно просто выключилось, не в силах больше выносить груз реальности. Боль от сломанных костей, вид мертвых родителей, ледяное клеймо системного провала – все это оказалось слишком тяжело даже для разума, помнившего другую жизнь и другую смерть. Я провалился в темноту, и мир перестал существовать.

Но мир продолжал жить без меня.

Через несколько часов после того, как последний наемник «Багровых Псов» покинул дымящиеся руины Кленового Лога, оставив после себя лишь трупы и тишину, пришла помощь. Помощь, которая уже никому не была нужна.

Из леса вышли три отряда королевских легионеров. Это были не гарнизонные солдаты. Это были ветераны, чьи лица были обветрены, а доспехи из вороненой стали носили следы настоящих битв. Они двигались не как люди, а как единый, слаженный механизм. Их шаги были безмолвны, команды отдавались жестами. Возглавлял их капитан Грейвс – суровый мужчина лет сорока с сединой на висках и взглядом, который, казалось, видел все на свете и ничему уже не удивлялся.

Вместе с ними были двое в серых робах, отмеченных символом Серебряной Длани – ордена государственных магов-целителей. Старшего из них звали брат Терон. Его лицо было покрыто сетью морщин, но глаза были ясными и полными глубокой, вселенской скорби.

Они вошли в деревню, и даже закаленные воины замерли, пораженные увиденным. Это была картина абсолютного, бессмысленного зверства. Обугленные остовы домов, из которых все еще вился горький дым. Трупы селян, лежащие на улицах в неестественных позах. Мужчины, женщины, старики. Капитан Грейвс опустился на колено возле тела молодой женщины, прижимавшей к себе сверток, пропитанный кровью. Он ничего не сказал, лишь сжал кулаки так, что побелели костяшки.

– Валериус был прав, – глухо произнес он, обращаясь к Терону. – Это не просто налет. Это показательная казнь. Они хотели не наживы, а ужаса.

– Это работа не людей, а чудовищ, – тихо ответил целитель, его взгляд скользил по телам, и в нем была не только скорбь, но и профессиональный интерес. – Смотри, капитан. Раны. Не только от мечей. Вот здесь, на теле кузнеца, – ожоги. Глубокие, магического происхождения.

Грейвс нахмурился. – Наемники с магами? Это дорого. И редко. Кто бы это ни был, у них серьезный покровитель.

– Разделиться! – приказал капитан своим людям. – Обыскать каждый дом! Ищите выживших! Брат Терон, ваша работа. Даруйте покой тем, кому уже не помочь.

Солдаты разошлись по мертвой деревне. А Терон вместе со своим молодым помощником пошел от тела к телу, касаясь их лбов и шепча тихие молитвы. Над каждым убитым на мгновение вспыхивал мягкий серебристый свет – последний ритуал, помогающий душе найти покой.

Именно молодой помощник и нашел меня. Я лежал в руинах своего дома, засыпанный обломками и пеплом, без сознания, почти не дыша. Моя рука была вывернута под неестественным углом, а все тело представляло собой один сплошной синяк.

– Брат Терон! Сюда! Живой! – крикнул он.

Целитель подбежал и опустился на колени рядом со мной. Его опытный взгляд мгновенно оценил ситуацию. – Множественные переломы. Внутреннее кровотечение. Шок. Дитя на волосок от смерти. Отойди, послушник.

Терон положил свои ладони мне на грудь. Я ничего не чувствовал, находясь в глубинах своего личного ада, но если бы я был в сознании, то ощутил бы, как по моему телу разливается тепло. Не огненное, как моя собственная магия, а мягкое, обволакивающее, как материнское объятие.

– Anima, sana te. Corpus, redintegra. – его голос был тихим, но каждое слово вибрировало силой.

Он работал несколько минут, его лоб покрылся испариной. Раны на моем теле начали затягиваться, сломанные кости – срастаться. И в процессе этого глубокого исцеления он почувствовал это. Аномалию. Под его ладонями, в районе моей груди, он нащупал нечто иное. Не просто жизненную силу ребенка, а плотный, тугой узел спящей энергии. Настоящий магический источник. Необученный, дикий, но невероятно концентрированный для такого юного тела.

«Что за... — пронеслось в мыслях у Терона. Он исцелял сотни людей, но с таким сталкивался впервые. – В теле ребенка... такой мощный, хоть и неразвитый, дар. И судя по остаточной ауре вокруг него... это огонь. Чистый, стихийный огонь. Он не просто выживший. Он – маг».

Когда он закончил, мое дыхание выровнялось. Физически я был почти здоров, не считая слабости и синяков. Терон поднялся и подозвал капитана Грейвса.

– Капитан, вам стоит на это взглянуть. – Он будет жить? – спросил Грейвс, глядя на меня. – Будет. Я исцелил его тело. Но что делать с его душой, я не знаю. Он единственный выживший во всей деревне. Но это не все. – Говори, – поторопил его Грейвс. – Он маг, капитан. Стихийник. Огненный. Судя по всему, с врожденным даром огромной силы. Я никогда не видел такого потенциала в ребенке.

Грейвс надолго замолчал. Его взгляд, скользнувший по мне, изменился. В нем пропала жалость, появилось что-то иное – прагматичная оценка. – Маг, – повторил он. – Необученный. В этой глуши. Это меняет дело. Мы не можем его здесь оставить. И не можем отдать его местному барону. Такие, как он – достояние Короны.

– Я согласен, – кивнул Терон. – Его дар без обучения может стать проклятием – и для него, и для окружающих. Ему нужен наставник. Ему нужна Академия.

– Значит, решено, – подвел итог капитан. – Он поедет с нами. В столицу. Подготовьте носилки. Этот мальчик – больше не просто сирота. Он – ценный ресурс королевства.

Они не знали, что, пока они решали мою судьбу, я проживал свою собственную, отдельную вечность.

Пустота

В моем внутреннем мире не было ни света, ни тьмы. Была только пустота. Холодная, вязкая, беззвучная. Я не был телом. Я был точкой сознания, плавающей в этом бесконечном ничто. И единственным, что существовало вместе со мной, был отпечаток последнего системного уведомления, выжженный на изнанке моего разума: [КВЕСТ ПРОВАЛЕН: "Щит Семьи"].

Сначала была апатия. Полное, всеобъемлющее безразличие. Они мертвы. Я провалился. Мир рухнул. И что? Это было похоже на мою первую смерть. Такая же тихая, бессмысленная точка в конце предложения.

А потом пустоту начали пронзать воспоминания. Острые, как осколки стекла.

Вот отец учит меня, как правильно держать топор. Его большая, мозолистая рука накрывает мою, направляя движение. От него пахнет деревом и силой. Он смотрит на меня с гордостью. «Ты – моя опора, сынок».

Вот мать поет мне колыбельную, когда я болею. Ее голос тихий и немного уставший. Она гладит меня по волосам, и ее прикосновение изгоняет любую боль. «Все будет хорошо, мой милый».

Вот Каэлан усмехается, когда я впервые умудряюсь парировать его удар. «Неплохо, щенок. Из тебя может получиться толк».

Эти образы были невыносимо яркими и теплыми. И от этого было еще больнее. Боль вырвалась наружу, и апатия сменилась агонией. Эта боль была иной, чем от сломанных костей. Она была глубже. Она была в самой душе.

И вслед за ней пришла память из другого мира. Память о холодной комнате. О тишине. О забытом дне рождения. О глухой стене безразличия. И я понял страшную, космическую иронию своей судьбы.

Там, в прошлой жизни, у меня отняли тело, но оставили семью, которой я был не нужен. Здесь мне дали идеальное тело и семью, которая любила меня больше всего на свете. А потом отняли ее. Отняли так жестоко и окончательно, что прошлая жизнь показалась мне милосердным сном.

– ЗА ЧТО?!

Мой беззвучный крик разорвал тишину моего внутреннего мира. Я не мог больше этого выносить. Взрослый, циничный разум Кирила не выдержал. Он сломался под тяжестью горя восьмилетнего Кайла.

Я сжался в комок в этой пустоте, обхватив колени руками. И я заплакал. Не слезами ребенка. А слезами души, которую предали дважды. Я плакал от ярости, от бессилия, от чудовищной, вселенской несправедливости. Я рыдал по отцу и матери, по нерожденному брату или сестре, по Каэлану, по своей рухнувшей жизни.

– Лучше бы ты оставил меня в том кресле! – кричал я в пустоту, обращаясь к безликой Системе. – Лучше бы я просто умер там! Ты дал мне надежду только для того, чтобы с наслаждением вырвать ее с корнем!

Мой крик превратился в вой, а затем в тихое, удушающее рыдание. Я тонул в своем горе.

И в самый темный момент этого падения я почувствовал это. Что-то чужеродное. Нежное, настойчивое тепло, которое просачивалось в мою ледяную пустоту. Оно не лечило душу. Нет, такие раны не лечатся. Но оно было как рука, протянутая тонущему. Оно давало опору. Не давало провалиться в окончательное безумие.

Это была магия брата Терона.

Я уцепился за это ощущение. Мои рыдания стихли, сменившись глубокими, судорожными вздохами. Боль не ушла. Она просто изменила свою форму. Она перестала быть жидким, обжигающим огнем. Она начала кристаллизоваться. Застывать. Превращаться в холодный, твердый, как алмаз, стержень в самом центре моего существа.

Я медленно открыл глаза.

Надо мной было не небо и не потолок моей комнаты. Надо мной было чужое, усталое лицо в сером капюшоне. Я лежал на чем-то мягком. Меня укрывали колючим шерстяным одеялом. Я был на носилках. Меня куда-то несли.

Я повернул голову. И увидел в последний раз то, что было моим домом. Дымящиеся, черные руины на фоне багрового заката.

Я не сказал ни слова. Я просто смотрел. В моих глазах больше не было слез. В них не было ничего, кроме отражения этого пожара. И глубоко-глубоко внутри, на самом дне моей новой, выжженной души, тлел один-единственный, неугасимый уголек.

Ненависть.

Глава 12 Новая жизнь

Я очнулся от тишины. Не от той мирной, деревенской тишины, к которой привык, а от другой – стерильной, гулкой, безжизненной. Первое, что я увидел, потолок. Идеально ровный, белый, без единой трещинки или потемневшего от дыма пятна. Он был чужим.

Я медленно сел. Тело двигалось непривычно легко. Боль, которая разрывала меня на части, когда я полз по обломкам своего дома, исчезла. Я посмотрел на свою руку – ту, что хрустнула под сапогом Мясника. На ней не было ни синяка, ни опухоли. Я пошевелил пальцами. Они слушались.

«Исцеление... – констатировал мой разум с холодной отстраненностью. – Магическое.

Я огляделся. Я был в небольшой комнате с такими же белыми, оштукатуренными стенами. Вместо моей кровати, набитой сеном, подо мной была узкая койка с жестким матрасом и колючим шерстяным одеялом. В углу стоял таз для умывания. Единственное окно было закрыто решеткой. Не тюремной, а скорее защитной, но ощущение клетки от этого не пропадало. Пахло незнакомо: чем-то лекарственным, как в хижине Элиана, но без примеси трав – чистый, резкий запах антисептика.

Физическая боль ушла, но пустота в груди, оставленная проваленным квестом, никуда не делась. Она была там, холодная и тяжелая, как кусок льда. Я вызвал интерфейс Системы. Уведомление о статусе «Одинокий Волк» все так же висело перед глазами, насмехаясь над моей потерей. Уровень 3. Свободные очки характеристик, полученные за убийство того наемника, так и остались нераспределенными. У меня не было ни сил, ни желания их тратить. Какой в этом смысл теперь?

Я сидел на кровати, обхватив колени, и смотрел в стену. Я не плакал. Статус «Одинокий Волк» был точен в своем описании: способность к сопереживанию и страху была... приглушена. Я помнил горе. Я помнил ужас. Но я не мог их почувствовать в полной мере. Они были как воспоминание о боли, а не сама боль. Осталась лишь выжженная земля, на которой росло одно-единственное, ядовитое семя. Ненависть. Холодная, спокойная, всепоглощающая.

Дверь скрипнула, и в комнату вошел он. Капитан Грейвс. В своей чистой форме, с начищенными до блеска сапогами, он казался существом из другого мира по сравнению с тем хаосом, в котором я видел его в последний раз. Он двигался уверенно, беззвучно, неся с собой ауру власти и порядка.

Он остановился в паре шагов от моей койки и некоторое время просто молча меня рассматривал. Его взгляд не был ни сочувствующим, ни жестоким. Это был взгляд оценщика. Он изучал меня, как изучают новый, непонятный инструмент, пытаясь определить его свойства и способ применения.

«Слишком спокоен, — думал капитан, глядя в мои глаза. – Ребенок, потерявший все, должен выть, кричать, биться в истерике. А этот сидит, как каменное изваяние. Шок? Или... что-то иное? Он смотрит не как жертва. Он смотрит, как свидетель, который запомнил лицо своего палача».

– Как твое имя, сын? – его голос был ровным, лишенным эмоций. – Кайл, – ответил я. Мой собственный голос показался мне чужим. – Я капитан Грейвс, из королевского легиона. Мы нашли тебя в руинах. Ты помнишь, что случилось?

Я на мгновение прикрыл глаза, делая вид, что пытаюсь вспомнить. На самом деле я прокручивал в голове каждую деталь, каждое лицо, каждое движение. Имя «Хакон Мясник» было выжжено в моей памяти. Но делиться этим я не собирался. Моя месть – это мое личное дело. Она не должна утонуть в бюрократии королевского правосудия.

– Огонь, – прошептал я, играя свою роль. – Много огня... и криков. Люди... в масках... Я намеренно сделал свой рассказ обрывочным, путаным. Рассказом напуганного до смерти ребенка.

– Твои родители... – начал было Грейвс. – Они мертвы, – сказал я ровно, глядя ему прямо в глаза. Мое спокойствие, я знал, было самой страшной маской. Грейвс нахмурился, явно сбитый с толку моей реакцией. – Мне жаль, Кайл. Они сражались храбро. Как и стражники вашей деревни.

Он сел на стул у кровати, и я почувствовал, что допрос переходит в основную фазу. – Целитель, брат Терон, который спас твою жизнь, сказал мне кое-что интересное, – начал он издалека. – Он сказал, что, исцеляя твое тело, он почувствовал в тебе... дар. Магический дар. Ты когда-нибудь знал об этом, Кайл? Чувствовал в себе что-то... необычное?

Вот он. Ключевой вопрос. От ответа на него зависело все мое будущее. Я не мог признаться, что тренировал магию годами. Это вызвало бы слишком много вопросов.

Я посмотрел на свои руки, изображая замешательство. – Я... я не знаю, – пробормотал я. – Иногда... когда я злился или боялся... вещи... становились теплыми. Я думал, у меня просто жар.

Это была идеальная полуправда. Я не врал. Я лишь преподносил факт в нужной мне интерпретации. Неконтролируемые всплески эмоций, а не отточенный навык «Горячая Рука».

«Так я и думал, — заключил про себя Грейвс. – Латентный, непробужденный дар, реагирующий на стресс. Классический случай. Он даже не понимает, чем обладает. Это упрощает дело».

– То, что ты чувствовал, Кайл, – это не жар, – уже более мягко сказал он. – Это мана. Внутренняя сила. Такая есть у немногих. И это делает тебя особенным. Очень особенным. В тебе есть потенциал стать магом. Боевым магом, судя по той силе, что почувствовал Терон.

Он подался вперед, его взгляд стал настойчивым. – То, что случилось с твоей деревней, – это ужасная трагедия. Но для тебя это может стать началом нового пути. Корона Арнора не оставляет таких, как ты, без присмотра. Мы забираем одаренных детей под свою защиту. Мы даем им образование и возможность развить свой дар во благо королевства.

Он начал рисовать передо мной картину моего будущего. Картину, рассчитанную на то, чтобы соблазнить осиротевшего, потерянного мальчика.

– Мы отвезем тебя в столицу. Там находится Королевская Академия Магии и Меча. Лучшее учебное заведение во всем Арноре. Тебя научат всему. Ты будешь изучать теорию магии, историю, тактику. Тебя научат контролировать твою силу, чтобы она больше никогда не была просто «жаром», а стала послушным тебе оружием.

Он описывал жизнь в Академии. – У тебя будет своя комната в общежитии. Три раза в день – горячая еда. Новая форма. Лучшие учителя. Тебе не нужно будет больше думать о дровах или о том, будет ли урожайным год. Корона позаботится обо всем. Тебе нужно будет лишь одно – учиться. Становиться сильнее.

И тут он нанес решающий удар. Тот, который, по его мнению, должен был окончательно убедить меня. – Однажды, когда ты закончишь Академию, ты сможешь стать офицером королевской армии. Боевым магом. Защитником королевства. И ты сможешь лично выследить и покарать тех, кто сделал это с твоей семьей. Мы дадим тебе силу для отмщения, Кайл.

Я слушал его, и мой холодный разум анализировал каждое слово, отсеивая пропаганду и пафос. Академия. Место, где собраны знания о магии. Место, где тренируют лучших воинов. Ресурсы, учителя, спарринг-партнеры. Доступ к информации, которую я никогда не получил бы в своей деревне. Это был не просто шанс. Это был джекпот. Он предлагал мне не службу короне. Он предлагал мне идеальный инкубатор для выращивания моей ненависти и силы. Мой собственный, персональный тренировочный полигон, оплаченный государством.

Месть? О да. Но я не собирался разделять ее с королевством.

– Ты поедешь с нами, Кайл? – спросил Грейвс, завершая свою речь.

Я поднял на него глаза. Мое лицо все еще было маской потерянного ребенка. Но внутри себя я уже принял решение.

– Да, – тихо ответил я.

Капитан удовлетворенно кивнул. Он встал, чтобы уйти, его миссия была выполнена. – Отдыхай. Завтра мы выдвигаемся. Я зайду позже, покажу тебе наш лагерь.

Дверь за ним закрылась. Я остался один в белой, стерильной тишине. Я подошел к окну. За решеткой я видел двор временного военного лагеря, солдат, снующих туда-сюда. Это был мой новый мир.

Академия не станет моим домом. Она станет моей кузницей. Местом, где я выкую из своей боли и ненависти меч, достаточно острый, чтобы однажды добраться до Хакона Мясника.

На следующее утро меня разбудили не лучи солнца, а тихий голос брата Терона. Я покинул импровизированный лазарет – комнату в единственном уцелевшем доме на краю деревни – и вышел на улицу. Воздух все еще был пропитан горьким запахом гари, который, казалось, въелся в саму землю. Деревня молчала. Это была не умиротворяющая тишина, а оглушающая тишина смерти. Солдаты Грейвса уже сделали свою работу: тела были собраны и уложены в ряд под серыми шерстяными одеялами. Это было уже не мое село. Это было кладбище.

– Нам пора, Кайл, – голос капитана Грейвса за моей спиной был ровным, лишенным сочувствия, но и не жестоким. Это был голос человека, выполняющего приказ.

Я кивнул. Прежде чем сесть в повозку, я попросил разрешения подойти к свежему холмику земли на краю старого кладбища. Грейвс, помедлив секунду, разрешил. Я стоял перед безымянной могилой, где лежали мои родители и нерожденный брат или сестра. Статус «Одинокий Волк» глушил эмоции, не давая пролиться слезам. Но в моей душе не было пустоты. Там была твердость гранита. Я не прощался. Я давал клятву.

«Я вернусь, — беззвучно произнес я. – Но не для того, чтобы плакать. А для того, чтобы принести сюда головы тех, кто это сделал. Каждого».

Меня усадили в крытую повозку с припасами. Она стала моим домом на следующие две недели. Отряд капитана Грейвса представлял собой внушительную силу: два десятка пехотинцев, пятеро конных разведчиков и повозка, в которой ехали я и целители. Они двигались с отточенной, безмолвной эффективностью. Каждый знал свое место, свою задачу. Ночью лагерь разбивался за считанные минуты, выставлялись дозоры. Днем они шли ровным, быстрым шагом, покрывая лигу за лигой.

Я большую часть времени молчал и смотрел. Смотрел из-под брезента повозки на мир, который впервые открывался мне. Моя деревня была всем, что я знал. Теперь я видел, насколько она была крошечной. Мы проезжали через густые леса, где вековые деревья создавали зеленый сумрак. Пересекали широкие, залитые солнцем поля, на которых крестьяне уже собирали урожай. Я видел другие деревни. Некоторые были такими же маленькими, как моя. Другие – крупнее, с каменными стенами и собственными небольшими рынками. И везде я видел страх. Новости о «резне в Кленовом Логе» летели быстрее нашего отряда. Люди смотрели на солдат с надеждой и ужасом.

Мой разум жадно впитывал информацию. Я наблюдал за солдатами. За тем, как они чистят оружие. За их короткими, обрывистыми разговорами у костра. За их дисциплиной. Это была наука, которую не преподавали ни Каэлан, ни Элиан. Это была наука выживания в составе стаи. Стальной стаи.

Капитан Грейвс несколько раз заглядывал ко мне. Он приносил мне еду, иногда просто молча сидел рядом пару минут. Он не пытался меня утешить. Он меня изучал.

«Странный мальчишка, — я почти физически ощущал его оценивающий взгляд. – Он не плачет. Не задает глупых вопросов. Просто смотрит и запоминает. Впитывает все, как сухая земля впитывает воду. Либо он гений, либо он сломлен до основания. И я не знаю, что из этого опаснее для тех, кто встанет на его пути».

Однажды вечером, когда мы остановились на ночлег у реки, ко мне подсел брат Терон. В отличие от Грейвса, его не интересовали мои способности. Его интересовала моя душа.

– Твоя ноша тяжела, дитя, – тихо сказал он, глядя на огонь. – Не позволяй ненависти сжечь тебя дотла. Даже самая темная ночь заканчивается рассветом.

Я молчал. Что я мог ему ответить? Что рассвет для меня уже никогда не наступит? Что тьма – это все, что у меня осталось?

– Я чувствую твой дар, – продолжил он, не дождавшись ответа. – Силу огня. Это великая и опасная сила. Огонь может не только сжигать. Он может согревать. Может очищать. Может давать свет во тьме. Важно лишь то, чья рука им управляет и какова ее цель.

Его слова были для меня откровением. Я всегда рассматривал свою магию как оружие. «Горячая Рука», «Пепельная Завеса», «Огненная стрела» – все это были инструменты для боя и выживания. Но я никогда не думал о них как о чем-то ином. «Очищать... Давать свет...». Это была новая концепция. Она не отменяла моей жажды мести, но она добавляла в уравнение новые переменные. Мастерство – это не только умение разрушать. Это еще и умение созидать.

В тот вечер я впервые за долгое время потратил свои свободные очки характеристик. Все, что у меня было, я вложил в Интеллект. Не ради силы заклинаний. Ради контроля.

Путь был долгим. Но всему приходит конец. На исходе второй недели пути отряд поднялся на высокий холм. И я увидел его.

Город.

Это слово было слишком мелким и незначительным для того, что раскинулось передо мной. Это был океан камня и человеческой жизни. Белый Город, столица Арнора. Огромные, ослепительно-белые стены уходили в небо. За ними виднелись тысячи крыш, а в самом центре, пронзая облака, возвышался тонкий, изящный шпиль Королевского Дворца, увенчанный золотым солнцем, которое горело на закате. Дым из сотен тысяч труб сливался в легкую дымку, окутывающую город. Масштаб был немыслимым. После моей деревни, которую можно было обойти за десять минут, это зрелище подавляло, оглушало, лишало дара речи.

Рядом со мной на холме остановился капитан Грейвс. Он тоже смотрел на город, но его взгляд был привычным, усталым.

– Вот мы и на месте, Кайл, – сказал он. – Это твой новый мир. Там, за этими стенами, находится Королевская Академия. Твой новый дом.

Он помолчал, а затем добавил, глядя мне прямо в глаза: – Я выполнил свой долг. Я доставил тебя. Дальше все зависит от тебя. Не разочаруй меня. И не разочаруй Корону, которая дает тебе этот шанс.

Я смотрел на этот гигантский муравейник. Дом? Нет. Это не был мой дом. Мой дом сгорел. Это была арена. Огромная арена, полная сильных воинов, мудрых магов, хитрых интриганов и безграничных возможностей. Это была идеальная кузница. Место, где я смогу отточить свою ненависть, закалить свою волю и выковать из себя оружие, способное однажды принести правосудие тем, кто отнял у меня все.

Я сделал первый шаг вниз по склону, навстречу своей новой жизни. Или, вернее, навстречу своему новому этапу войны.