Текст книги "Я инвалид попал в мир магии и меча. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Prosto

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Глава 24 Анатомия Хаоса

Я стоял в центре зала, похожего на внутренности гигантского механизма. Архимагистр Ворн положил свою ладонь мне на лоб. Я ожидал чего угодно: боли, вспышки света, магического разряда. Но то, что произошло, было гораздо хуже. То, к чему меня не готовил ни один из моих кошмаров.

Это было вторжение.

Холод. Не физический холод кожи, а ментальный, абсолютный ноль, который хлынул в мое сознание. Не было никакого давления, никакого грубого взлома. Сознание Ворна, острое и тонкое, как игла из обсидиана, просто вошло в меня, разрезая мои примитивные ментальные щиты, как шелк.

Я ощутил себя стеклянным сосудом, который подняли на свет, чтобы изучить каждую трещинку, каждое помутнение. Его разум был как луч света, методично, слой за слоем, просвечивающий мою душу. Он пронесся по лабиринтам моей памяти, не задерживаясь на кровавых картинах резни – они его не интересовали. Его целью было ядро. Источник. Мое озеро маны.

И когда он достиг его, я услышал его мысленный вздох. Это не было слово. Это было ощущение. Ощущение безграничного, почти религиозного изумления ученого, который только что открыл новый, неизвестный науке вид.

– Поразительно… – его голос прозвучал не снаружи, а прямо у меня в голове, спокойный и гулкий, как далекий колокол. Это была не телепатия. Он резонировал с моей собственной маной, используя ее как проводник. – Твой резервуар… он не однороден. Это не озеро. Это вулкан. Живой, дышащий, первозданный.

Я увидел свой дар его глазами. Девяносто процентов моего естества представляли собой кипящий, бурлящий котел темно-красной энергии. Это был чистый Хаос, каким он был в момент сотворения мира. И я почувствовал, как его мысль-скальпель касается самой сути этой энергии.

– Он питается твоими эмоциями, – констатировал Ворн. – Каждая вспышка ярости, каждая крупица ненависти, каждое воспоминание о твоей потере – все это топливо для него. Это опаснейшая, нестабильная симбиотическая связь, Кайл. Ты не просто используешь магию. Ты и есть магия.

Его ментальное «щупальце» двинулось дальше, исследуя мой внутренний мир. И тут оно замерло, наткнувшись на нечто иное. На тот маленький, чистый источник, который я с таким трудом выковал ночами. На островок порядка посреди океана хаоса.

– Но здесь… – в его мысленном голосе прозвучало неверие, сменившееся восторгом. – Анклав. Анклав Порядка. Крошечный остров чистой, стабильной, идеально структурированной эссенции. Оранжевое пламя свечи посреди бушующего инферно. Ты сам, инстинктивно, без учителей и учебников, научился переплавлять руду в сталь. Ты занимаешься «Закалкой Хаоса». Техникой, которая считается утерянной со времен первых магов. Как?

Он не ждал ответа. Он просто впитывал информацию, сканируя структуру моего уникального навыка. Спустя целую вечность, которая в реальности длилась не больше минуты, он отступил.

Я пошатнулся и тяжело опустился на пол, хватая ртом воздух. Тело было целым, но душа чувствовала себя вскрытой и выпотрошенной. Я был полностью опустошен.

Ворн смотрел на меня сверху вниз. И в его глазах больше не было простого интереса. Там был азарт. Азарт ученого, который нашел живой образец невозможного.

– Твои три месяца обучения, – произнес Ворн вслух, и его голос вернул меня в реальность, – будут посвящены не тому, чтобы сделать тебя сильнее. Они будут посвящены тому, чтобы ты не взорвался, забрав с собой половину столицы.

Он начал излагать суть программы. Теперь это была не просто лекция. Это было похоже на оглашение условий контракта, который я уже подписал кровью.

– Первый месяц, – чеканил он слова, – мы не сотворим ни единого боевого заклинания. Ты забудешь про свои «Цепи» и «Рои». Ты будешь только читать. И медитировать. Ты изучишь фундаментальные законы магии, теорию Порядка и Хаоса, принципы термодинамики и мана-резонанса. И каждый день ты будешь по восемь часов сидеть в этом зале и «закалять» свой Хаос под моим наблюдением. Пока не научишься отделять чистое пламя от грязного дыма по щелчку пальцев. Твоя цель – контроль. Абсолютный, тотальный, безусловный контроль над каждой искрой в твоей душе.

Он сделал паузу, давая мне осознать масштаб задачи.

– Второй месяц мы посвятим эффективности. Я научу тебя придавать твоей очищенной мане идеальную, геометрически выверенную форму. Ты будешь создавать заклинания, которые тратят в десять раз меньше энергии, но бьют в десять раз точнее. Ты научишься не просто швыряться силой, а использовать ее как хирург использует лазерный скальпель. Мы будем резать волос твоим огненным клинком.

– И только на третий месяц, Кайл, – его голос понизился, – когда твой контроль станет продолжением твоей воли, я покажу тебе, что такое настоящая сила. Я дам тебе доступ к закрытой секции библиотеки. К тем фолиантам, что описывают заклинания, способные менять саму реальность. Но не раньше. Сначала – узда для твоего зверя. Можешь идти. Жду тебя завтра утром.

Я молча поднялся и, шатаясь, побрел к выходу. Мой разум был перегружен.

Вернувшись в комнату, я застал Лиама. Он сидел за столом и при помощи тонких серебряных инструментов что-то гравировал на сложном металлическом амулете. Увидев меня, он быстро накрыл свою работу тряпицей. Его веселость исчезла, уступив место проницательному любопытству.

– Судя по твоему виду, урок с Архимагистром прошел… продуктивно, – сказал он. Я молча рухнул на свою кровать.

– Я тут подумал о твоих боях, – продолжил Лиам, не дожидаясь ответа. Его голос был спокойным и аналитичным.

– То, что ты сделал с Йориком, а потом с Боргом… а потом и со мной… это не было просто силой. Это были три совершенно разные тактические доктрины. Против Йорика – психологическое давление и использование чужой слабости. Против Борга – подготовка поля боя и использование окружения. Против меня – смена парадигмы и силовой прорыв в ключевой момент. Против Серафима использовал что-то четвертое, верно? Ты не дерешься, Кайл. Ты решаешь задачу. Это восхищает.

Я был поражен глубиной его анализа. Он видел не просто драку. Он видел то, что было скрыто за ней.

– А потом еще и усиление воина, – он покачал головой. – Я думал, такие гибриды – это просто сказки, которыми пугают адептов-пуристов. Откуда это у тебя? Твой наставник в деревне да?

Его вопросы были острыми, как иглы. Он не лез в душу. Он вскрывал ее логикой. – Он был хорошим учителем, – это все, что я смог ответить. Лиам усмехнулся.

– Понятно. Свои секреты есть у каждого. Просто знай, что твои секреты гораздо интереснее, чем у большинства здесь. Отдыхай, чемпион.

Он снова вернулся к своему таинственному амулету. А я смотрел на него и понимал, что мой сосед – такая же аномалия, как и я сам. «Он видит не просто бои видит „тактические доктрины“. Он говорит об этом так, будто сам их изучал. Кто ты такой, Лиам из дома Вал'Терон, веселый сын лорда, который на досуге гравирует артефакты и анализирует сражения как генерал?»

На следующий день я снова стоял в кабинете-обсерватории Ворна. Страшная ментальная и физическая усталость никуда не делась. Архимагистр не обратил на это никакого внимания. Он подвел меня к парящей в воздухе модели нашей солнечной системы.

– Забудь о стихиях, Кайл, – сказал он. – Огонь, вода, земля, воздух… это лишь «цвета». Грубые, примитивные проявления фундаментальных законов мироздания, доступные для понимания неразвитым умам. Есть только две истинные, изначальные силы. Порядок, который стремится к структуре, стабильности, закону. И Хаос, который стремится к изменению, разрушению, свободе.

Он указал на модель. – Движение планет по своим выверенным орбитам – это Порядок. Взрыв сверхновой, из пепла которой рождаются новые миры – это Хаос. Они не враги. Они – две стороны одной медали. Одно не может существовать без другого. Их вечный танец и есть то, что мы называем жизнью.

– Большинство магов работают с «оттенками». Они берут энергию Порядка и придают ей форму льда или камня. Или берут энергию Хаоса и придают ей форму огня или молнии. Но твой дар, Кайл… он иной. Твоя душа имеет прямой, незамутненный доступ к самому источнику Хаоса. Поэтому твоя магия так сильна и так опасна. Твоя задача – не выбрать сторону. Твоя задача – стать мостом. Научиться управлять своим внутренним Хаосом при помощи Порядка, который я тебе дам.

Он подошел к одному из стеллажей и снял с него тяжелый, древний том в переплете из черной кожи без названия.

– Твое первое задание. Он протянул книгу мне. Она была тяжелой, как камень. Я открыл первую страницу. Она была пуста. Идеально чистый, пожелтевший от времени пергамент. Я пролистал дальше. Вторая страница была пуста. Третья. Вся книга.

– В этой книге, – сказал Ворн, – заключена суть Порядка. «Трактат о Пустоте и Структуре». Его нельзя прочитать глазами. Его можно лишь понять. Она пуста, потому что пуста твоя внутренняя структура. Твоя задача – не прочитать. Твоя задача – написать в ней первую главу. Своей волей. Своим пониманием Порядка.

Он посмотрел мне прямо в глаза. – Ты будешь приходить сюда каждый день. И медитировать над этой книгой. До тех пор, пока не сможешь силой своей мысли спроецировать на эти страницы хотя бы одну руну. Не огненную. А простую, базовую руну Порядка. Руну «Альфа». Когда ты это сделаешь, твой первый урок будет окончен. Можешь начинать.

Он сел за свой стол, погружаясь в свои бумаги и оставляя меня наедине с невозможной задачей.

Я сел на пол, положив перед собой том. Я понял его замысел. Он хотел, чтобы я не просто прочитал о Порядке. Он хотел, чтобы я нашел его внутри себя. Чтобы я создал свою собственную структуру, свою собственную клетку, способную обуздать мой внутренний Хаос.

Это будет долгий и тяжелый путь. Возможно, самый тяжелый в моей жизни. Но я был готов. Я закрыл глаза и погрузился в медитацию, вслушиваясь в оглушительную тишину пустых страниц.

Глава 25 Первый Принцип Порядка

Моя новая жизнь обрела свой собственный, безжалостный ритм. Он был выстроен не по звону академического колокола, а по внутреннему метроному, отсчитывающему удары на пути к моей цели. Каждый день был копией предыдущего, выматывающим марафоном, который начинался задолго до того, как первый луч солнца касался шпилей Белого Города.

Пробуждение наступало в предрассветной тьме. Тишина в комнате была почти абсолютной, нарушаемая лишь размеренным дыханием спящего Лиама. На цыпочках, чтобы не скрипнула ни одна половица, я одевался в свою простую тренировочную одежду. Мой путь лежал не в Зал Пепла, а в самый дальний, заброшенный внутренний двор Академии, окруженный высокой стеной и заросший сорняками. Это было мое тайное святилище, моя личная арена.

Утренний воздух был ледяным, он обжигал легкие. Здесь, в одиночестве, я посвящал два часа тому, что считал не менее важным, чем магию, – наследию Каэлана. Сначала – разминка. Затем начинался танец. Медленный, выверенный, повторяющий формы владения мечом. Каждый выпад, каждый блок, каждый разворот оттачивались до тех пор, пока тело не начинало двигаться само, инстинктивно. Я сражался с невидимыми противниками, прокручивая в голове бои турнира, исправляя свои ошибки. Это была медитация в движении, способ не дать моим боевым рефлексам заржаветь.

Затем наступала самая мучительная часть. Практика «Усиления». Я становился в низкую стойку и пытался дотянуться до своего «духа», до той искры воли, что отличала воина от простого человека с мечом. Я концентрировался, и на долю секунды по моим мышцам пробегала теплая волна, делая их тверже. А потом – провал. Откат. Ощущение выжатого лимона.

Каждый день я пытался продлить это состояние хотя бы на десятую долю секунды. Цена была огромной – к концу тренировки тело гудело от боли, а голова раскалывалась. Но я терпел. Это был мой козырь, и он должен был быть безупречен.

После этого начинался день официальный. День ученика Архимагистра. Я шел в его башню, в кабинет-обсерваторию, и садился на пол перед пустой книгой. И начиналась пытка иного рода. Пытка тишиной. Пытка бездействием.

Час. Два. Пять. Я сидел в позе для медитации, глядя на чистые, пожелтевшие страницы. Я пытался следовать приказу Ворна. Пытался «понять» Порядок. Но мой внутренний Хаос ревел и метался, как зверь в клетке. Мои мысли были полны образов огня, крови и мести. Любая попытка сконцентрироваться на абстрактной концепции «структуры» разбивалась о стену моей ненависти. Книга оставалась пустой. Она смеялась надо мной своей безупречной, девственной чистотой.

Вечера я проводил в своей комнате. Лиам, видя мое состояние – смертельную усталость, под глазами залегли темные круги, – больше не пытался втянуть меня в разговор. Он понимал, что я веду какую-то свою, внутреннюю войну. Иногда он просто молча оставлял на моем столе кружку с травяным чаем, который, по его словам, «помогает успокоить разум». Этот простой жест был единственным проявлением тепла в моем новом, ледяном мире.

А ночью, когда весь мир засыпал, начиналась моя настоящая работа. «Закалка Хаоса». Я садился на пол и снова погружался в свой внутренний ад. Я гонял по венам раскаленную лаву своей магии, очищая ее болью. Это было мучительно. Но это приносило плоды. С каждой ночью я чувствовал, как мой контроль над Хаосом растет. Как в моем алом «озере» становится все больше чистых, оранжевых капель Порядка.

Так прошла неделя. Семь дней ада. Семь дней тяжелейшего труда. Семь дней абсолютного, унизительного провала с проклятой книгой.

На восьмой день я был на грани. На грани срыва. Я сидел перед книгой, и во мне закипала глухая, холодная ярость. Ярость на Ворна, на его невыполнимое задание, на самого себя за свою неспособность. Я был готов разорвать этот фолиант на куски.

И в этот момент, в пике своего отчаяния, я сдался. Я перестал пытаться. Перестал визуализировать руны, перестал взывать к Порядку, перестал думать о «структуре». Я просто опустошил свой разум. Я отпустил все.

Я смотрел на чистую страницу, не видя ее. Мой разум был пуст. И в этой пустоте родилась одна-единственная, простейшая мысль. Не символ. Не руна. А концепция. Концепция начала. Точка. Ничто, из которого рождается все.

Я не вкладывал ману. Я вложил лишь эту мысль. Чистую, концентрированную идею.

И в этот момент на пергаменте, в самом центре страницы, проступила она. Крошечная, почти невидимая точка абсолютно черного цвета. Чернильная капля в океане пустоты. Она продержалась лишь мгновение и исчезла. Но я ее видел.

– Хорошо, – раздался спокойный голос Ворна из-за стола. Он даже не смотрел на меня, но я знал, что он все почувствовал. – Ты перестал пытаться кричать на книгу и начал шептать. Теперь ты готов слушать. Подойди.

Я поднялся, чувствуя, как дрожат ноги от пережитого напряжения. Это был самый сложный прорыв в моей жизни.

– Ты думаешь, магия – это огонь и молнии? – спросил он, когда я подошел к его столу. Он взмахнул рукой, и между нами в воздухе возникла сложная, вибрирующая диаграмма, похожая на переплетение галактик. – Это детский лепет. Забудь слово «мана». Это примитивный, вульгарный термин. Мы, ученые, говорим об «эфирном резонансе».

Его голос стал голосом лектора, читающего самую важную лекцию в своей жизни. – Вселенная, Кайл, – это не материя. Это музыка. Бесконечная симфония, вибрирующая на бесчисленном количестве частот. Некоторые частоты создают то, что вы зовете материей. Другие – то, что вы зовете светом. Третьи – то, что вы зовете временем. А маги – это не волшебники. Это существа, чьи души по своей природе способны входить в резонанс с этими частотами. Мы – резонаторы и модуляторы. Мы – дирижеры в оркестре мироздания.

– Заклинание, – продолжал он, и его глаза горели огнем познания, – это не чудо. Это формула. Сложное многоуровневое уравнение. «Вербальный компонент», которому учат на младших курсах, – это не просьба к духам. Это ключ активации, способ настроить вибрации своих голосовых связок на нужную частоту, чтобы войти в резонанс с эфиром. «Жестовый компонент» – это не красивый танец. Это способ направить уже пойманный поток энергии через энергетические меридианы твоего тела, как по проводам. А «рунический каркас», которому учит Мариус, – это ментальная матрица, стабилизирующая это уравнение, чтобы оно не взорвалось у тебя в руках, не вызвав цепную реакцию.

Я слушал, и мой мир переворачивался. Магия переставала быть чудом. Она становилась точной, безжалостной наукой.

– Твой Хаос, – Ворн посмотрел мне прямо в глаза, – это резонанс с самыми базовыми, самыми мощными и нестабильными частотами творения. С чистой, сырой энергией Большого Взрыва. Поэтому он так силен и так опасен. Академическая магия – это Порядок. Мы берем эту чистую энергию, пропускаем ее через десятки фильтров – законов термодинамики, правил резонанса, рунических матриц – и на выходе получаем безопасный, предсказуемый «продукт». Ты же пытаешься пить прямо из раскаленного сердца звезды.

Он погасил диаграмму. – Ты должен понять не то, как создавать заклинания. Ты должен понять, почему они работают. Ты должен стать не просто магом. Ты должен стать физиком этого мира.

Ворн снова подвел меня к пустой книге. – Теперь ты понимаешь. Эта книга пуста не потому, что в ней нет букв. Она пуста, потому что в ней нет грамматики. Твоя задача – не просто нарисовать руну «Альфа». Твоя задача – вывести ее. Как математик выводит сложнейшую теорему из простейших аксиом.

Он коснулся страницы, и на ней вспыхнула и погасла черная точка. Затем – прямая линия. Затем – угол. – Вот твои аксиомы. Точка – начало всего, нулевое измерение. Прямая линия – вектор, движение в одном измерении. Угол – пересечение двух векторов, создание плоскости. Используя только эти три концепции, только эти три «ноты», ты должен построить на этой странице идеальную, гармоничную «мелодию» – руну «Альфа». Ты должен доказать книге, что понимаешь ее язык. Язык Порядка. Язык математики мироздания. Только тогда она с тобой заговорит.

Он отошел к своему столу, снова погружаясь в работу. Урок был окончен.

Я смотрел на чистый лист пергамента совершенно другими глазами. Раньше это была непреодолимая стена. Теперь это была сложнейшая задача. Элегантное уравнение, которое нужно было решить. Я больше не чувствовал отчаяния. Я чувствовал холодный, яростный азарт ученого, столкнувшегося с величайшей загадкой в своей жизни.

Я сел на пол. Я взял в руку перо, но не для того, чтобы писать. Я просто смотрел на его острое, заточенное острие.

На точку.

Начало всего. Первый принцип Порядка.

Мое настоящее обучение только что началось.

Глава 26 Язык Тишины

Пока в разных углах Академии плелись интриги, а мои однокурсники постигали азы сотворения огненных кнутов и ледяных стрел, мой мир превратился в кузницу. Днем – кузница для разума. Ночью и на рассвете – кузница для тела и духа. Каждый день был ударом молота по раскаленной стали моей души, и я не знал, стану ли я в итоге идеальным клинком или просто рассыплюсь на куски.

Мой день начинался в предрассветной тьме, в заброшенном тренировочном дворе. Воздух был холодным и неподвижным, пах мокрым камнем. Я больше не тратил время на простое повторение форм. Моя тренировка Пути Стали стала сложнее, разнообразнее. Я начал с ловкости. Час я посвящал тому, что двигался между расставленными мной камнями, стараясь не издать ни звука, не задеть ни одного препятствия. Это был танец тени, тренировка на полный контроль над телом.

Затем наступал черед «Усиления». Я понял, что пытаться удерживать его долго – пустая трата сил. Вместо этого я начал практиковать «микродозы». Я стоял неподвижно, а затем, сконцентрировавшись, посылал крошечный импульс «духа» в ноги, чтобы совершить молниеносный рывок на два шага в сторону. Или вливал его в руку на долю секунды, чтобы нанести удар по воздуху с максимальной скоростью. Это было невероятно сложно. Тело протестовало, мышцы горели, но я заставлял его подчиняться. Я учился использовать силу не как дубину, а как точный, хирургический инструмент.

День принадлежал Архимагистру Ворну. Часы, которые я проводил в его кабинете, были самыми тяжелыми. Я сидел на полу перед пустой книгой, и она издевалась надо мной своим молчанием. Я пытался следовать наставлениям Ворна. Пытался «вывести» руну из базовых аксиом. Я чертил в своем сознании точки, соединял их линиями, выстраивал углы. Я подходил к этому как к сложнейшей геометрической задаче. Но страница оставалась пустой. Мой разум, привыкший к анализу и логике, пасовал перед этой задачей, которая требовала чего-то иного. Чего-то, чего у меня не было.

Ворн редко говорил со мной. Он сидел за своим столом, работая с документами или наблюдая за парящими в воздухе моделями. Но я всегда чувствовал его взгляд. Взгляд ученого, наблюдающего за экспериментом. Он не ждал от меня результата. Он ждал, когда я сам найду метод.

Ночи же были временем боли и очищения. Моя «Закалка Хаоса» стала ежедневным ритуалом. Я садился в своей комнате, дожидаясь, когда Лиам заснет, и погружался в свой внутренний вулкан. Боль уже не была такой острой. Я привыкал к ней. Я научился отделять ее от своего сознания, наблюдая за процессом со стороны. Я видел, как моя яростная, темно-красная мана, проходя через огненное чистилище моей воли, медленно, по капле, превращается в чистое, оранжевое пламя Порядка. Мой запас «чистой» маны рос, но так медленно, что это было почти незаметно.

Прошла неделя. Вторая. Я был на грани отчаяния. Книга не поддавалась. Я испробовал все. Я пытался вливать в нее ману – и очищенную, и хаотичную. Она просто поглощала ее без следа. Я пытался медитировать часами, сутками. Я пытался логически вычислить идеальную пропорцию линий и углов для руны «Альфа». Ничего. Стена.

В один из таких дней, после очередного провала, я сидел в кабинете Ворна, опустошенный и злой. Архимагистр, видя мое состояние, впервые за долгое время подошел ко мне.

– Ты пытаешься взломать замок, Кайл, – тихо сказал он, глядя на пустую страницу. – Ты используешь силу, логику, концентрацию. Но ты забыл о главном.

– О чем? – выдохнул я.

– О намерении, – ответил Ворн. – Ключ не в силе. Ключ в том, что именно ты хочешь сказать этой книгой. А ты пока молчишь. Иди. На сегодня достаточно.

Я вернулся в комнату разбитым. Я зашел в тупик. Я сел на свою кровать и тупо уставился в стену. Мой гениальный аналитический разум оказался бесполезен.

Рядом, на своей кровати, сидел Лиам. Он не стал меня донимать расспросами просто взял свою лютню и начал играть. Обычно он играл веселые, трактирные мелодии. Но сегодня это было нечто иное. Тихая, сложная, немного печальная мелодия. Ноты сплетались в гармоничный, завораживающий узор. Он не просто дергал струны, он рассказывал историю.

Он доиграл и вздохнул. – Забавно, – сказал он, глядя на свой инструмент. – Всего семь простых нот. Но из них можно построить и бравурный марш для легионов, и тихую колыбельную для младенца, и реквием по павшему королевству. Все дело не в самих нотах.

Он посмотрел на меня. – Все дело в паузах между ними. В структуре. В том, как они связаны друг с другом. В намерении, которое вкладывает в них музыкант.

И в этот момент в моей голове что-то щелкнуло.

«Паузы... структура... не просто точки и линии, а отношения между ними! Намерение! Я пытался построить букву, как чертеж. А нужно было написать слово ! Руна „Альфа“ – это не просто фигура. Это утверждение! Это первая фраза в диалоге с мирозданием. Фраза, которая гласит: „Я есть. Начало“.»

Осознание было похоже на удар молнии. Я вскочил с кровати, забыв про усталость. – Лиам, – сказал я, и мой голос дрожал от волнения. – Спасибо. Мой сосед удивленно посмотрел на меня, но лишь улыбнулся своей загадочной улыбкой.

– Всегда пожалуйста, сосед.

На следующий день я шел в башню Ворна с чувством, будто у меня в руках ключ от всех дверей. Я был спокоен. Сосредоточен.

Я сел перед книгой. Но на этот раз я не стал ничего чертить в уме. Я закрыл глаза и сосредоточился на намерении. На самой концепции.

«Точка, – подумал я. – Но не как геометрический объект. А как точка отсчета. Начало всего. Момент перед Большим Взрывом. Сингулярность».

Я вложил в эту мысль всю свою волю. И на странице появилась она. Идеальная, угольно-черная точка, которая, казалось, втягивала в себя свет.

Затем – линия.«Линия. Не как отрезок. А как вектор. Движение. Направление, исходящее из точки отсчета. Воля, устремленная в будущее».

От точки протянулась тонкая, как волос, идеально прямая линия.

И, наконец, – угол.«Угол. Не как пересечение. А как отношение. Как выбор. Как первый закон, определяющий структуру. Соотношение двух векторов, создающее первую плоскость бытия».

От той же точки протянулась вторая линия под углом к первой.

Я не рисовал. Я строил. Я произносил первое слово на языке Порядка.

И на странице, прямо передо мной, родилась она. Руна «Альфа». Она не просто появилась. Она расцвела, как морозный узор на стекле. Она была соткана из чистого, серебристого света, который парил над пергаментом, а затем медленно впитался в него, оставив после себя идеальный, четкий черный знак.

Я открыл глаза, чувствуя себя так, словно пробежал марафон.

Архимагистр Ворн стоял рядом. Он смотрел на страницу, и на его лице впервые за все время я увидел тень улыбки. Настоящей, не саркастической. Улыбки гордого учителя.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Очень хорошо, Кайл. Ты выучил первую букву.

Он подошел к своему столу и взял оттуда другой фолиант. Более древний, в переплете из потрескавшейся кожи. – Теперь, – сказал он, протягивая его мне, – пора учиться читать.

Я принял книгу из рук Архимагистра. Она была тяжелой, гораздо тяжелее, чем можно было ожидать от ее размера. Переплет из гладкой, холодной, как змеиная кожа, черной кожи без единого тиснения. В центре – застежка из тусклого, не отражающего свет металла. От фолианта исходила едва уловимая аура дремлющей, древней силы.

– Что это? – спросил я, мой голос прозвучал в тишине кабинета непривычно громко.

– Это «Кодекс Разлома», – ответил Ворн, возвращаясь за свой стол. – Один из основополагающих трудов по теории боевой магии, написанный первым главой нашего факультета, боевым магом Этраксом. Большинство адептов получают к нему доступ лишь на третьем году обучения. И то – только к копиям. Ты держишь в руках оригинал.

Я с благоговением провел рукой по переплету. Оригинал. Артефакт. Я открыл первую страницу.

И отшатнулся. Если прошлая книга была пугающей в своей пустоте, то эта – в своей сложности. Пергамент был испещрен не словами, а невероятно сложными, многоуровневыми диаграммами. Руны переплетались друг с другом, линии создавали трехмерные конструкции, символы мерцали и, казалось, медленно двигались, живя своей собственной жизнью. Это был не текст. Это был чертеж двигателя мироздания.

– Твоя предыдущая задача была научиться писать первую букву, – сказал Ворн, не поднимая головы от своих бумаг. – Теперь ты будешь учиться читать. Ты не будешь заучивать эти заклинания. Ты будешь их деконструировать. Твоя задача на ближайшее время разложить одно, любое, самое простое заклинание из этой книги на его базовые «аксиомы». На те самые точки, линии и углы, которые ты с таким трудом постиг. Ты должен понять не что делает заклинание, а почему оно работает именно так. Начинай.

Он снова оставил меня один на один с невыполнимой, на первый взгляд, задачей.

Я сел на пол и начал свою работу. Я выбрал самую простую на вид диаграмму в начале книги – судя по символизму, это была усовершенствованная версия «Огненной Стрелы». Я активировал свой навык «Понимания Структуры» и попытался заглянуть в ее суть.

Мир вокруг исчез. Я увидел не просто рисунок. Я увидел сияющий, пульсирующий конструкт из чистой энергии. Тысячи тончайших нитей маны, сплетенных в сложнейший узор. Десятки рун, поддерживающих его стабильность. Это была не просто стрела. Это была сияющая кафедральная собора света, и сложность ее архитектуры была мне недоступна. Мой разум не выдержал.

Острая боль пронзила виски. Я понял. Я снова уперся в стену. И чтобы пробить ее, мне снова придется ковать себя, доводя до предела тело, дух и разум.

Моя рутина изменилась. Она стала еще более жестокой.

Рассветы в заброшенном дворе теперь были посвящены не только формам. Я понял, что простое повторение – путь в никуда. Мне нужна была адаптивность. Я начал с рефлексов. Я подбрасывал в воздух несколько маленьких камешков и пытался, двигаясь по двору, отбивать их клинком, не давая упасть. Это была невероятно сложная тренировка на координацию, скорость реакции и чувство пространства.

Затем я перешел к новой фазе «Усиления». Вместо того чтобы пытаться удержать его, я отрабатывал точечные, мгновенные «инъекции». Я представлял атаку и вливал «дух» в одну конкретную часть тела: в ноги для уклонения, в левую руку для блока, в правую – для удара. Это требовало невероятной концентрации, но я чувствовал, как мое тело начинает понимать этот язык коротких, резких команд.

А главным упражнением стала работа с кинжалом. Я закрепил на старом дереве мишень – простой лист. И часами отрабатывал одно-единственное движение: из состояния полного покоя, одним плавным, молниеносным движением выхватить клинок из скрытых ножен и метнуть его точно в центр листа. Это была тренировка не воина. Это была тренировка убийцы.

Дни я по-прежнему проводил в башне Ворна, безуспешно пытаясь пробиться сквозь сложность «Кодекса Разлома». Боль от ментального перенапряжения стала моим привычным состоянием. Но я не сдавался. Я знал, что это лишь вопрос времени.

Ночи же были временем для Хаоса. Моя «Закалка» продолжалась. Но теперь, благодаря новому навыку, я делал это иначе. Я не просто гонял ману по кругу. Я начал смотреть на нее. Я использовал «Понимание Структуры» на своей собственной, дикой энергии.

И я увидел. Мой Хаос не был однородным. Он состоял из миллиардов крошечных, яростных нитей. Некоторые были нитями чистой ненависти. Другие – боли. Третьи – отчаяния. Все они были переплетены в один тугой, кровоточащий узел. И моя «Закалка» – это был процесс, в котором я своей волей распутывал эти нити, отделяя чистую энергию от эмоциональной грязи. Это открытие изменило все. Мои медитации стали вдвое эффективнее.

Прошел месяц. Месяц боли, пота и маленьких, почти незаметных побед. И вот однажды, сидя перед гримуаром, я почувствовал, что готов.

Я не стал пытаться проанализировать все заклинание целиком. Я вспомнил урок Ворна. Аксиомы. Я сфокусировал все свое внимание на одной-единственной, самой простой линии в рунической диаграмме «Огненной Стрелы».

И мой мир снова взорвался.

Но на этот раз я был готов. Я проигнорировал сложность всей конструкции, я видел лишь эту линию. И я понял ее намерение.