Текст книги "КИМ 1 (СИ)"

Автор книги: Prophet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 39 страниц)

Говорили на разных языках. Грета разговаривала с Хемингуэем на французском, который она учила в школе, а писатель, долгое время живший в Париже, знал в совершенстве. Когда же познаний Шнайдер не хватало, на помощь приходил Максим, свободно владевший английским. Он же переводил с русского на английский реплики Киу.

Хемингуэй был впечатлен. Особенно его поразила история Греты, бежавшей в Советский Союз от немецкого фашизма и отправившейся воевать с фашизмом испанским. Максиму даже стало интересно, не превратится ли рассказ Шнайдер в очередную повесть или пьесу?

Так прошел праздник в честь взятия Университетского городка. А на следующий день наступили серые будни. Добровольческая бригада имени Коминтерна и части Первой Мадридской дивизии спешно перебрасывались на север, откуда ожидалось наступление националистов, поддержанное итальянским экспедиционным корпусом. Вместе с войсками на фронт отправлялась и группа «Авангард».

Примечания:

[1] – В РИ А. Г. Ханджян погиб в кабинете Л. П. Берия 9 июля 1936 года. По некоторым данным, Берия лично застрелил Ханджяна. В любом случае, в АИ ничего подобного не произошло.

[2] – Не понимаю… Это что, я сделала?

[3] – Что? Да, сейчас!

Часть вторая, глава двенадцатая. КАЧЕЛИ ВОЙНЫ.

«Нормальные герои всегда идут в обход!»

Бармалей, разбойник.

12 марта 1937 года. 19:54.

Севернее Альгоры.

Еще до потери университетского городка, а вместе с ним – и плацдарма для наступления на Мадрид с запада, Франсиско Франко приступил к разработке новой наступательной операции. И пусть западное направление вскоре окажется для националистов утраченным, все еще остается возможность взятия столицы с севера.

Направлением главного удара был выбран город Гвадалахара. Этот населенный пункт был удобен тем, что через него пролегали удобные для дальнейшего продвижения в направлении Мадрида шоссейные дороги, а сам город после его захвата мог стать отличным плацдармом для наступления. Немаловажно было еще и то, что северное направление до сегодняшнего дня считалось довольно спокойным и линия обороны там была несколько слабее, нежели, скажем, на юге.

Итак, цель операции была определена, осталось перебросить под Гвадалахару необходимое количество войск и захватить город. Вот только с войсками имелась большая проблема. После февральской победы под Малагой Франко удалось значительно сократить линию фронта и высвободить около пятнадцати тысяч человек, но их было недостаточно для взятия Гвадалахары и развития наступления на Мадрид.

Помочь могли итальянские экспедиционные силы, однако Бенито Муссолини отказывался передавать их в полное распоряжение Франко без одобрения плана операции. Вот и пришлось испанскому генералиссимусу отправлять план на утверждение итальянскому капралу. Хорошо еще, что Муссолини одобрил решение наступать на Гвадалахару и выделил для этого сорокатысячный корпус под командованием генерала Марио Роатты.

Всего же для захвата Гвадалахары и последующего наступления на Мадрид националисты собрали шестидесятитысячную группировку войск при двухстах семидесяти орудиях, ста восьми танкетках, тридцати двух броневиках и шестидесяти самолетах. И все это против двенадцатой отдельной республиканской дивизии полковника Виктора Лакалье Семинарио, под командованием которого было не более десяти тысяч солдат и десятка танков Т-26.

Вечером четырнадцатого числа в городе Альгора произошло совещание, на котором были окончательно утверждены направления ударов. Начались последние приготовления к атаке.

15 марта 1937 года. 10:00.

Участок фронта между Мандайоной и Навальпотро.

Разумеется, подготовка националистов к наступлению не осталось незамеченным. Вот только генерал Миаха и полковник Рохо, сосредоточившие свое внимание на взятии Университетского городка, обнаружили это слишком поздно, да и свободных резервов, которые можно было бы быстро перебросить на серверный фронт у республиканцев не было. Так что, генералу Миахе пришлось выделять подкрепления из расквартированных в Мадриде частей, ослабляя при этом оборону столицы.

К переброске на север стали готовиться Первая Мадридская дивизия, состоявшая из переобученных советскими инструкторами ополченцев, и советская добровольческая бригада имени Коминтерна. С Харамского участка фронта спешно сняли одиннадцатую Интербригаду, состоявшую, в основном, из германских, французских и итальянских добровольцев. Общее командование республиканскими силами на Гвадалахарском участке взял на себя полковник Висенте Рохо Льюк, до этого исполнявший обязанности начальника штаба генерала Миахи.

Благодаря развитой сети шоссейных дорог, существовавшей между Мадридом и Гвадалахарой, республиканцам было гораздо легче перебрасывать подкрепления на север, нежели националистам – на юг, где, из-за гористой местности, с дорогами все было значительно хуже. Но даже имея такое преимущество, республиканцы не успевали отправить войска на фронт до начала наступления, так что первый удар дивизии полковника Лакалье предстояло встречать самостоятельно.

Положение Лакалье было откровенно незавидным. Мало того, что его дивизия была рассредоточена по довольно широкому участку фронта, так еще и солдаты в ней обладали не самой лучшей подготовкой. Да и с полевыми укреплениями в районе дислокации дивизии было не ахти. Это в Мадриде генерал Миаха, получивший возможность самостоятельно принимать любые решения по вопросам обороны столицы, прислушался к своим советникам и начал возводить вокруг города эшелонированную линию укреплений. На северном же фронте многие командиры разделяли взгляды военного министра Ларго и рытьем окопов не утруждались.

Утром четырнадцатого марта силы итальянского корпуса пошли в наступление. После непродолжительного артиллерийского обстрела части второй дивизии «Черное пламя», входившей в состав итальянского корпуса, пошли на прорыв. Первыми в направлении республиканцев двинулись итальянские пулеметные танкетки, следом за ними выступила пехота.

На участке прорыва, между Мандайоной и Навальпотро, республиканцы располагали несколькими орудиями и тремя танками Т-26, что позволило на какой-то момент сдержать наступление. Однако, вскоре орудия были выбиты огнем гораздо более многочисленной артиллерией итальянцев, а танки, неуязвимые для пулеметного огня и потому в начале боя эффективно выбивавшие итальянские танкетки, оказались подбиты из имевшихся у «Черного пламени» немецких противотанковых пушек. Не выдержав натиска, республиканцы начали оставлять свои позиции, оголяя линию фронта и открывая националистам дорогу на Гвадалахару.

Впрочем, и итальянцы не сумели достичь поставленных перед ними задач. По плану вторая дивизия «Черное пламя» должна была прорваться вглубь республиканской территории на пятнадцать километров и, наступая вдоль шоссе на Гвадалахару, выйти на рубеж Архесилья – Масегосо-де-Тахунья. Затем вдоль шоссе должна будет действовать уже третья дивизия «Черные перья», а «Черному пламени» следовало изменить направление на Бриуэгу.

Однако, полностью выполнить поставленную задачу помешали погодные условия. Начавшийся дождь со снегом и опустившийся после него туман снизили видимость почти до нуля, из-за чего вторая дивизия вынуждена была остановиться на линии Кастехон-де-Энарес – Альмадронес – Аламинос, не дойдя до намеченного рубежа три – пять километров.

16 марта 1937 года. 10:00.

Окрестности Бриуэги.

Следующим утром погода нормализовалась, и итальянская вторая дивизия «Черное пламя» смогла продолжить наступление на Бриуэгу, пусть и не с тех позиций, что планировалось изначально. После начала наступления позиции на рубеже Кастехон-де-Энарес – Альмадронес – Аламинос были заняты испанской дивизией «Сориа», которая должна была удерживать тыл, а после захвата Гвадалахары – выдвинуться на Мадрид.

В первые часы войска полковника Лакалье продолжали беспорядочно драпать, но ближе к полудню их подперла с тыла одиннадцатая интербригада, спешно переброшенная из-под Харамы по железной дороге.

Еще утром к одиннадцатой интербригаде присоединился полковник Энрике Листер Форхан, назначенный командиром всех участвующих в операции интербригад и ночью доставленный самолетом в Гвадалахару. Перед самой гражданской войной Листер жил и работал в СССР, где окончил военную академию имени Фрунзе, а потому считался в республиканской армии одним из самых компетентных командиров. К тому же он был членом Коммунистической Партии Испании, что значительно прибавляло ему доверия со стороны советских военных советников.

И, когда силы одиннадцатой интербригады встретили бегущие части двенадцатой отдельной дивизии полковника Лакалье, Листер показал себя во всей красе. Действуя добрым словом и революционным «Маузером», он быстро сумел навести в войсках порядок и остановить паническое бегство.

После того, как порядок был восстановлен, объединенные республиканские силы начали планомерное отступление на линию Бриуэга – Трихуэке, куда уже были переброшены двенадцатая интербригада, состоявшая, в основном, из польских и немецких добровольцев, а также отдельный Мадридский артиллерийский полк.

Вместе с войсками под Бриуэгу и Трихуэке прибыли и строители, частично доставленные из Мадрида, а частично – мобилизованные в Гвадалахаре. Используя имевшиеся у них экскаваторы и другую строительную технику, они за день сумели отрыть десятикилометровую линию окопов, так что встречать итальянцев республиканцам предстояло отнюдь не в чистом поле.

Силы под командованием Листера, тем временем, организованно отступали, при любой возможности нанося итальянцам точечные удары. И все это под проливным дождем, то затихавшим, то вновь начинавшим лить, как из ведра.

К закату Листер со своими людьми достигли линии обороны под Бриуэгой, где под прикрытием артиллерии смогли организованно отступить в тыл к своим. Итальянцы же, не ожидавшие наткнуться на хорошо подготовленный оборонительный рубеж, вынуждены были остановить наступление. Нужно было провести разведку республиканских позиций, да и солдаты после двухдневного наступления нуждались в отдыхе.

18 марта 1937 года. 11:17.

Окрестности Бриуэги.

Семнадцатого марта на линии Бриуэга – Трихуэке было затишье. В передышке нуждались как итальянцы, так и республиканцы. Во время итальянского прорыва и последующего отступления, двенадцатая дивизия Лакалье потеряла больше двух третей своего личного состава, отчасти убитыми и ранеными, но в основном – дезертировавшими. Остальные же, кому не без помощи Листера удалось в относительном порядке добраться до Бриуэги, были измотаны двухдневным отступлением.

А вот самому Энрике Листеру было не до отдыха. Приняв общее командование как над обеими интербригадами, так и над остатками дивизии Лакалье, он спешно формировал из разрозненных частей единый корпус, способный оказать существенное влияние на дальнейший ход сражения.

Первым делом Листер переформировал остатки дивизии Лакалье в отдельную двенадцатую бригаду, посчитав, что называть три тысячи человек личного состава дивизией просто смешно. Командиром этой бригады Листер планировал оставить Лакалье, что привело к конфликту между ними, поскольку Лакалье по неизвестной причине решил, что командовать новым корпусом назначат именно его, а Листер будет при нем кем-то вроде комиссара. Узнав же, что ему предлагается всего лишь должность командира бригады, Лакалье пришел в ярость и немедленно подал в отставку.

В итоге командиром двенадцатой отдельной бригады был назначен итальянский коммунист Нино Нанетти, который сумел не только стать для испанских солдат своим, но и в дальнейшем довольно успешно ими командовать. И это при том, что Нанетти не имел какого-либо специального военного образования!

Помимо двенадцатой отдельной бригады в новообразованный корпус вошли одиннадцатая и двенадцатая интербригады. Одиннадцатая включала в себя франко-бельгийский батальон «Парижская Коммуна», австро-германский батальон «Эдгар Андрэ» и итало-балканский батальон «Гарибальди», а двенадцатая – германский батальон «Эрнст Тельман» и польский батальон «Домбровский».

Также у Листера были отдельный Мадридский артиллерийский полк, укомплектованный тридцатью шестью советскими трехдюймовыми орудиями с советскими же наводчиками и командирами батарей, и прибывшие уже вечером две танковые роты, укомплектованные по новым советским штатам и насчитывавшие по тринадцать танков БТ-5 каждая. Всего же в распоряжении Листера оказалось порядка шести тысяч пехоты при тридцати шести пушках и двадцати шести танках.

Проведя разведку и сочтя линию обороны под Бриуэгой достаточно слабой, командир второй дивизии «Черное пламя» Гвидо Америго Коппи решил не дожидаться подхода первой дивизии «Божья воля» и атаковать своими силами.

Утром восемнадцатого числа итальянцы возобновили наступление, начавшееся с обстрела позиций корпуса Листера из приданных дивизии «Черное пламя» стамиллиметровых гаубиц. Противопоставить огню с закрытых позиций Листеру было нечего, поэтому республиканцам только и оставалось, что прятаться в окопах.

Когда обстрел стих, в наступление пошли танкетки, за которыми следовала пехота. Республиканцы же, обливаясь потом, спешно стали выкатывать на позиции пушки, которые, как оказалось, являются практически идеальным оружием против легкой бронетехники. При удачном попадании трехдюймовый осколочно-фугасный снаряд разрывал соединявшие бронелисты заклепки и надежно выводил танкетку из строя.

Из сорока танкеток, задействованных в наступлении, артиллеристам республиканцев удалось уничтожить четырнадцать, экипажи же остальных предпочли отступить. Однако свое дело они сделали, дав возможность своим передовым частям подобраться к линии окопов.

Начались бои на предельной дистанции штурма. На стороне итальянцев были численное превосходство в пехоте и артиллерии, республиканцы же отвечали кинжальным огнем из ручных и станковых пулеметов, стараясь не подпускать итальянцев близко. Артиллерия же республиканцев переключилась на огонь шрапнельными снарядами, нанося наступающим итальянцам чудовищные потери и не позволяя им подтягивать к окопам подкрепления.

Но наступающих националистов встречали не только пушечным и пулеметным огнем. Бойцы добровольческого батальона «Гарибальди» предприняли попытку распропагандировать своих соотечественников из дивизии «Черное пламя».

– За что вы воюете? – кричали из окопов добровольцы. – Мы защищаем испанскую республику, а вы что здесь забыли?

– Мы сражаемся за великую Италию! – кричали в ответ солдаты экспедиционного корпуса. – Позор прошлой войны, когда проклятые лимонники и лягушатники лишили нас законной добычи, больше не повторится! Под руководством нашего дуче мы сами возьмем себе те земли, которые сочтем своими!

– Мясник ваш дуче, обыкновенный мясник! – отвечали бойцы батальона «Гарибальди». – Вы для него всего лишь пушечное мясо, которое он без малейшего сожаления бросает на убой!

– Дуче стремится возродить Римскую империю и вернуть нашей стране величие, которого мы заслуживаем! – возражали в ответ солдаты «Черного пламени». – А вы предатели, мешающие нашему триумфу!

В итоге, соотечественники, находящиеся по разные стороны окопов, так и не сумели ни о чем договориться. А вскоре позади позиций батальона «Гарибальди» появились танки, огнем своих пушек и пулеметов заставившие сторонников Франко и Муссолини отступить.

На других участках фронта складывалась похожая ситуация, в конечном счете заставившая генерала Коппи прекратить наступление и отозвать свои войска на перегруппировку. Позже в этот день он предпринял еще две попытки штурма, также оказавшиеся безуспешными. Республиканцы стойко держали свои позиции, встречая наступающую пехоту пушечным и пулеметным огнем. Попытки же итальянцев нанести удары по флангам оперативно парировались танковыми контратаками.

Вечером похолодало, и на позиции итальянцев опустился густой туман. Не готовый наступать в условиях настолько плохой видимости, Коппи вынужден был доложить в штаб корпуса о провале штурма и дожидаться первой дивизии «Божья воля», которая должна была прибыть под Бриуэгу не раньше завтрашнего дня.

19 марта 1937 года. 11:47.

Окрестности Бриуэги.

Следующим утром генерал Гвидо Коппи отправил бойцов на разведку и с удивлением для себя обнаружил, что позиции республиканцев пусты. Ночью, под прикрытием тумана, корпус Листера снялся с позиций и отступил в Трихуэке, являвшийся более важным оборонительным пунктом, нежели Бриуэга. Через него проходило широкое шоссе на Гвадалахару, поэтому город нужно было удержать любой ценой.

Узнав об отступлении корпуса Листера, командующий итальянским экспедиционным корпусом генерал Роатта принял решение оставить изрядно потрепанную в боях и понесшую большие потери дивизию «Черное пламя» в Бриуэге, а свежую дивизию «Божья воля» отправить в обход с целью выйти на Французское шоссе южнее Трихуэке, одновременно отрезая его защитников от подкреплений и готовя плацдарм для удара по Гвадалахаре.

Одновременно с выступлением первой дивизии «Божья воля» из Бриуэги, третья и четвертая дивизии, носившие не менее поэтичные имена «Черные перья» и «Литторио», должны были выдвинуться из Альмадронес на Трихуэке и, после его захвата, начать наступление на Гвадалахару.

Однако, планам Роатты в очередной раз помешала погода. Мартовские дожди, исправно лившие в последние дни, размыли грунтовые дороги, по которым двигалась дивизия «Божья воля», и снизили скорость ее наступления, отчего она не смогла перекрыть шоссе, остановившись юго-восточнее города Ториха.

Две дивизии, выдвинувшиеся из Альмадронес, также оказались в затруднительном положении. В размокшей от дождей земле вязли даже солдатские сапоги, не говоря уже про гусеницы танкеток и колеса броневиков и пушек. Единственным путем, по которому могли передвигаться итальянцы, было имевшее твердое покрытие шоссе, отчего колонна из двух дивизий сильно растянулась на марше.

Республиканские силы не преминули воспользоваться возникшими у итальянцев проблемами. Первая Мадридская дивизия, наконец-то переброшенная в зону боевых действий, выступила на север по шоссе, после чего разделилась на две бригады, южную и западную. Западная бригада, в которую входили первый и второй пехотные и первый артиллерийский полки, заняла Ториху, а южная, состоявшая из третьего и четвертого пехотных полков и второго артиллерийского, осталась прикрывать направление на Гвадалахару.

Таким образом, единственный путь, по которому «Божья воля» могла выйти на шоссе, пролегал ровно посередине между упомянутыми населенными пунктами и вел прямиком в клещи Мадридцев, которые, имея более чем двукратное превосходство в личном составе и бронетехнике, могли легко разгромить итальянцев.

Утром того же дня советская добровольческая бригада выступила из Гвадалахары на юго-восток. Двигаясь по шоссе, бригада достигла города Армунья-де-Тахунья, где пересекла реку Тахунья и вдоль ее левого берега продолжила движение в направлении Бриуэги.

20 марта 1937 года. 10:15.

Окрестности Трихуэке.

Природа, казалось, твердо стояла на стороне защитников Гвадалахары, продолжая им помогать. После нескольких дождливых дней, наконец, установилась солнечная погода, чем командование республиканцев немедленно и воспользовалось. С аэродрома в Альбасете, что находился в двухстах километрах юго-восточнее Гвадалахары, были подняты две эскадрильи советских скоростных бомбардировщиков АНТ-40, укомплектованных советскими же экипажами и сопровождаемых сотней истребителей.

Колонна итальянских войск, фактически запертая на шоссе между Альбасете и Трихуэке и растянувшаяся без малого на пятнадцать километров, стала легкой мишенью для республиканской авиации. В течении дня двадцать четыре бомбардировщика сделали в общей сложности сто сорок четыре боевых вылета, нанеся значительные потери итальянской технике.

Ответить же итальянским войскам было практически нечем. Перед началом наступления генерал Роатта распорядился переместить большинство самолетов на прифронтовые аэродромы, имевшие грунтовые взлетно-посадочные полосы, которые были размыты шедшими в последние дни дождями. И оказалось, что единственными самолетами, доступными Роатте оказались тридцать истребителей «Fiat» CR32, находящиеся на аэродроме в Сарагосе.

Впрочем, как-то повлиять на происходящее эти тридцать самолетов не могли. К первому налету республиканской авиации они просто не успели, в дальнейшем же выяснилось, что быстрые и маневренные советские бомбардировщики вполне способны отрываться от итальянских истребителей. Да и истребители сопровождения не дремали. Советские летчики на своих И-15 и И-16 активно атаковали итальянские истребители, не подпуская их к бомбардировщикам, а по возможности – и сбивая.

В течении дня советским летчикам удалось сбить или серьезно повредить двадцать четыре итальянских самолета из тридцати, после чего господство республиканцев в воздухе стало абсолютным. Те немногие летчики-националисты, которым удалось добраться до контролируемых националистами аэродромов, наотрез отказывались снова подниматься в воздух.

Сделав по шесть вылетов каждый и сбросив на головную часть колонны в общей сложности восемьдесят шесть тонн бомб, бомбардировщики надежно затормозили продвижение основных итальянских сил к Трихуэке. По расчетам Висенте Рохо, двигавшейся первой дивизии «Черные перья» потребуется не менее двух дней, чтобы столкнуть разбитую технику на обочины и расчистить себе путь для дальнейшего наступления.

21 марта 1937 года. 17:00.

Левый берег реки Тахунья. Юго-восточнее Бриуэги.

Висенте Рохо Суворова, разумеется, не читал, однако, идеи Александра Васильевича о важности быстроты и натиска он осознавал на интуитивном уровне. Поэтому, едва только продвижение итальянского корпуса на юг было остановлено, Рохо приступил к подготовке контрнаступления.

Осознавая, что у него недостаточно сил, чтобы разгромить все силы националистов сразу, Рохо принял единственно возможное в данной ситуации решение бить врага по частям. И первой его целью должна была стать первая добровольческая дивизия «Божья воля», находившаяся ближе всего к Гвадалахаре.

Разгромить «Божью волю» планировалось в два этапа. Сперва корпус Листера и советская добровольческая бригада, наступая с двух сторон, должны были выбить из Бриуэги вторую дивизию «Черное пламя» и занять город. С учетом потерь, понесенных итальянцами, задача была вполне посильной. Возвращение города под контроль республиканцев отрежет «Божьей воле» пути к отступлению, после чего в дело должна была вступить первая Мадридская дивизия под командованием полковника Энрике Хурадо Баррио, силами которой «Божья воля» должна была быть принуждена к сдаче в плен или уничтожена.

Оставалось только дождаться развертывания сил на исходных позициях. Корпус Листера находился в Трихуэке, в десяти километрах к западу от Бриуэги, и был готов выступить в любой момент, советская же бригада сосредоточилась на левом берегу реки Тахунья, в пяти километрах южнее Бриуэги, и перед нападением ей нужно будет переправиться на другой берег. А для этого нужно было сперва выяснить состояние моста рядом с городом.

Если итальянцы, ожидая нападения, разрушат мост, на планах быстрого удара по Бриуэге можно будет ставить крест. На первый взгляд Тахунья казалась маленькой «речкой-переплюйкой», и в летнее время она таковой и являлась, а вот в периоды весенних и осенних дождей у нее появлялись и глубоководья, и разливы, да и течение у нее становилось весьма быстрым. Для прояснения ситуации с мостом начальник штаба бригады полковник Родион Яковлевич Малиновский собрал командный состав взвода пешей разведки.

– Товарищи разведчики! – обратился к бойцам Малиновский. – Слушай боевую задачу! Вашему разведвзводу предстоит после выдвинуться к мосту через реку Тахунья, выяснить его состояние и доложить. Если мост в порядке, вы должны будете продолжать наблюдение и, при необходимости, пресекать попытки противника его разрушить. Для связи вам будут выделены два радиотелеграфиста с рацией. На все про все вам дается одна ночь. За час до рассвета мы должны либо подтвердить готовность к наступлению, либо отменить его! Задачи ясны?

– Разрешите вопрос, товарищ полковник? – поднял руку командир взвода лейтенант Воронин.

– Слушаю, товарищ лейтенант, – кивнул Малиновский.

– Товарищ полковник, не лучше ли будет поручить эту задачу взводу конной разведки? С учетом их мобильности они смогут выполнить ее быстрее нас!

– Мобильность взвода конной разведки понадобится нам в другом месте, – пояснил Малиновский. – Им предстоит прочесать левобережье на предмет наличия у противника резервов, способных ударить нам в спину. Я ответил на ваш вопрос?

– Так точно, товарищ полковник, ответили! – кивнул Воронов. – Разрешите идти?

– Идите, товарищи разведчики! – отпустил бойцов начальник штаба.

Среди командиров взвода пешей разведки затесалась и группа «Авангард», все также числящаяся прикомандированной к добровольческой бригаде имени Коминтерна. Поначалу комдив Штерн довольно скептически отнесся к просьбе товарища Артузова принять на стажировку его бойцов и согласился на это только из-за хорошего отношения к Артуру Христиановичу.

Однако, ознакомившись с рапортами командиров штурмовых рот и узнав, что группа «Авангард» хорошо показала себе во время боев в Университетском городке, он изменил свое мнение и уже не возражал против присутствия в его бригаде бойцов НКВД. А поскольку участие штурмовых рот, не успевших восполнить убыль личного состава, во время отражения итальянского наступления не предполагалось, Штерн прикомандировал группу к взводу пешей разведки.

Надо сказать, что в отношениях между Максимом Беловым и Олегом Ворониным повторилась та же ситуация, что и пару недель назад – с лейтенантом Сидоренко. Будучи лейтенантом госбезопасности, Максим оказывался старше по званию командира подразделения, к которому его приписывали, и ему приходилось объяснять, что на командование этим самым подразделением он не претендует. Воронин, впрочем, отнесся к столь вопиющему нарушению субординации более спокойно и вскоре они с Максимом обращались друг к другу по именам. При общении с подчиненными Белова Воронин, правда, слегка робел и обращался к девушкам исключительно по фамилиям.

Покинув штабную палатку, командиры и сержанты двух разведвзводов, а также примкнувшая к ним группа «Авангард» направилась в расположение личного состава. Вскоре к разведчикам присоединились и обещанные Малиновским радиотелеграфисты, один из которых тащил на себе здоровый ящик радиостанции 6-ПК, а второй – не менее здоровый блок батарей к ней. Когда все были в сборе, Воронин вкратце изложил подчиненным боевую задачу.

До заката еще было еще около трех часов, так что у разведчиков было достаточно времени, чтобы перед выходом тщательно проверить все снаряжение. В ходе подготовки с рациональным предложение выступил Максим, посоветовавший разведчикам попрыгать на месте после того, как они наденут на себя экипировку.

– Зачем это? – удивился кто-то из бойцов. – Товарищ лейтенант, мы же не клоуны, в самом-то деле!

– Да вроде нет, – хмыкнул Максим, подав пример и пару раз подпрыгнув. – Ну, слышал что-нибудь необычное?

– Да вроде нет… – озадаченно ответил боец.

– Вот в том-то и дело, что нет, – кивнул Максим. – А это значит, что снаряжение подогнано правильно, ничего не гремит и не брякает! Понятно?

– Теперь понятно, товарищ лейтенант! – кивнул боец и тоже несколько раз подпрыгнул.

Остальные разведчики последовали его примеру. В ходе такой нехитрой проверки у пары бойцов обнаружились некоторые недочеты в снаряжении, которые были быстро исправлены. Наконец, командир взвода пешей разведки старший лейтенант Воронин признал бойцов готовыми к выходу.

Надо отметить, что вооружены разведчики были заметно лучше обычной пехоты. У всех, кроме пулеметчиков были либо автоматические винтовки, либо-пистолеты-пулеметы. Двое были вооружены снайперскими винтовками с сошкой и высокократной оптикой. Магазинные винтовки встречались только у особо метких стрелков, снабженные оптическими прицелами. У многих также имелись малогабаритные пистолеты Токарева с глушителями.

В половине девятого разведвзвод покинул расположение бригады и выдвинулся в сторону моста. Погода стояла самая что ни на есть подходящая – пасмурная, отчего на небе не было видно ни луны, ни единой звездочки. Ни малейшего намека на дождь тоже не было, что не могло не радовать разведчиков.

До моста добрались часа за полтора, изредка подсвечивая себе дорогу фонариками. Быстрее никак не получалось, все-таки идти по размокшей земле – то еще удовольствие, да и связисты были людьми непривычными к подобным прогулкам, а потому несколько тормозили отряд.

– Ну что ж, по крайней мере, мост пока еще на месте, – удовлетворенно произнес Воронин, внимательно разглядывая в бинокль добротное сооружение из стали и бетона.

– Пока да, – согласился Белов. – А вот будет ли он стоять, когда наши пойдут в наступление – это уже другой вопрос...

– Думаешь, мост заминирован? – моментально сообразил Воронин.

– Не исключаю, – кивнул Максим. – Стоило бы сходить и посмотреть.

– Вот так просто сходить и посмотреть? – хмыкнул Воронин, протягивая Максиму бинокль. Своего бинокля Белов не носил, поскольку ему было элементарно некуда его повесить. – Ты посмотри, какая там у них оборона.

– Вижу, – протянул Максим, рассматривая позиции за мостом. – Слева от дороги укрепление из мешков с землей с, как минимум, одним пулеметом. Думаю, что не ошибусь, если предположу, что справа имеется еще одно такое же. А вот дальше по дороге стоит что-то непонятное, но уж больно похожее на немецкую противотанковую пушку. Видел я такие, когда мы брали дворец Монклоа... Эта дрянь БТ в лоб пробивает, а если очень повезет – то и Т-28. Нет, Олег, переходить на ту сторону и зачищать защитников моста нужно обязательно!

– И как ты себе это представляешь? – поинтересовался Воронин, внутренне уже почти согласившийся с товарищем.

– Сейчас мы отступим, ну, скажем, вон в ту рощицу, – сообщил Максим, махнув рукой в сторону деревьев, видневшихся где-то в километре от их позиции. – Доложим в штаб о состоянии моста, а потом подремлем, часика по три на брата. А где-нибудь часа в три ночи аккуратненько сходим на ту сторону моста и посмотрим, что там, да как. Если обнаружим следы минирования – попробуем обезвредить, провода там порежем, или еще что-нибудь придумаем...

– Часа в три, говоришь? – задумчиво протянул Воронин. – Ну да, самое поганое время, спать хочется просто зверски! Что ж, неплохой вариант, так и поступим.