Текст книги "КИМ 1 (СИ)"

Автор книги: Prophet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

– Максим, мы ведь пойдем на этот концерт, правда? – прошептала в ухо Белову Грета, из-за его плеча изучавшая афишу.

– Ты так хочешь сходить? – поинтересовался Максим.

– Хочу, – улыбнулась Шнайдер. – У Утесова хорошие песни, правильные.

– Значит, сходим, – кивнул Максим. – Пойдем, Киу обрадуем!

В принципе, Максим и сам был не против сходить на концерт. Источников развлечений по сравнению с двадцать первым веком, вообще, было мало, так что отказываться от немногих доступных ему он не собирался. Да и Грету порадовать будет нелишним.

Сказано – сделано. Второго августа Максим и его спутницы сели на автобус и отправились в Ялту. Погуляв по городу и пообедав в уютном летнем кафе, они направились в городской сад.

Несмотря на то, что что до концерта оставалось еще около получаса, возле эстрады уже собралось порядочное количество народа. Это никак не регламентировалось, но места на скамейках перед эстрадой занимали исключительно пожилые люди, молодежь же располагалась исключительно стоя. Максим с девочками не стали противоречить большинству и подобрали себе места, где и народу не слишком много и сцену неплохо видно.

Наконец, ровно в восемнадцать часов, занавес поднялся, явив зрителям как самого Утесова, так и его джазовый оркестр. Поклонившись зрителям и переждав бурные аплодисменты, длившиеся, как показалось Максиму, несколько минут, взмахнул руками, давая сигнал музыкантам. Секунду спустя по парку разнесся «Марш веселых ребят» из не так давно вышедшего фильма.

Под эту бодрую жизнеутверждающую песню действительно хотелось шагать по жизни с полной уверенностью, что никогда и нигде не пропадешь. Многие зрители начали подпевать, и все это вызвало у Максима новое, не испытываемое им ранее чувство единения с окружающими.

Ранее ему не доводилось бывать на концертах. Вообще. У детского дома, в котором он воспитывался, на это не было средств, а в центре подготовки проекта «Хронос» – времени. Да и проходившие в двадцать первом веке концерты плохо подходили для погружения курсантов атмосферу тридцатых годов века предыдущего. Поэтому Максим, впервые оказавшись на подобном мероприятии, просто получал удовольствие от новых для себя ощущений.

После «Марша» Утесов исполнил «Все хорошо, прекрасная маркиза», потом было «Раскинулось море широко», а потом оркестр начал играть фокстроты и танго. Молодежь тут же оккупировала ближайшие к сцене аллеи и сейчас с удовольствием танцевала. Максим, которого танцевать никто и никогда не учил, косился на кружившие в свете фонарей парочки с легкой завистью.

– Ты тоже танцевать не умеешь? – правильно истолковав взгляд Максима, прошептала ему на ухо Киу.

– Угу, – мрачно кивнул Максим. – Сперва не было возможности научиться, а потом – времени.

Сознаваться в том, что он не умеет танцевать, Белову было неприятно, но он считал, что этот момент нужно прояснить. Иначе у девушек могло сложиться впечатление, что он просто не хочет с ними танцевать, а это было бы нежелательным.

– Не то, чтобы я подслушивала, но я могу вас научить, – так же тихо заметила Грета, наклоняясь к Максиму и Киу.

– Ты умеешь танцевать? – заинтересовался Максим.

– Да, по настоянию матери я с самого детства ходила в школу бальных танцев, – едва заметно поморщившись, сообщила Грета. – А фокстроты и медленное танго входили в ее программу. Я давно не практиковалась, но основы еще помню. Ну как, будем учиться?

– А давай! – согласился Максим, желание потанцевать с Гретой в котором пересилило чувство гордости.

– Тогда идем! – воскликнула Грета и, быстро передав Киу сумочку, за руку вытащила Белова на ближайшую аллею.

Как раз в этот момент оркестр Утесова очень кстати заиграл очередной фокстрот.

– Смотри, Максим, – начала объяснять Грета, взяв Белова за руки. – Ты делаешь с левой ноги два шага вперед, я, соответственно, с правой назад. Потом ты делаешь шаг влево и закрываешь. Затем ты делаешь два шага назад с левой ноги, шаг влево и закрываешь…

У танцев и рукопашного боя есть одна общая особенность – оба этих занятия прекрасно развивают координацию движений. Так что у Максима, профессионально владевшего навыками рукопашного боя, не возникло никаких проблем с тем, чтобы воспроизвести несложную последовательность из четырех движений ногами.

– Неплохо, – кивнула Грета. – Теперь постарайся попасть в ритм музыки и помни, что первые два шага делаются медленно, а два последних быстро. Начали! Шаг, шаг, влево, закрыл! Медленно, медленно, быстро, быстро!

К тому моменту, когда музыка стихла, Максим двигался уже вполне уверенно. До хорошего танцора ему, конечно, было, как до наступления Коммунизма, но для первого раза, как он считал, получалось у него неплохо. А довольная улыбка Греты служила лучшим подтверждением его мыслей.

– Gut, – кивнула Грета, выскользнув из рук Максима. – Mehr Übung, und du wirst ein guter Tänzer werden![3]

– Also werden wir üben[4], – согласился Максим.

Позже, в тот вечер Максим еще несколько раз танцевал с Гретой и, пожалуй, впервые чувствовал себя по-настоящему счастливым. В тот момент у него не было ни задач, которые срочно нужно решать, ни проблем, с которыми предстоит разбираться, были только он и красивая девушка в его руках.

К сожалению, без приключений вечер все же не обошелся. После окончания концерта Максим и его спутницы решили не спешить к выходу и немного погулять по саду, не желая толпиться у выхода. Когда они оказались в стороне от центральных аллей, Грета отлучилась в уборную, а Максим и Киу остались ждать ее на освещенной фонарями дорожке.

На обратном пути шедший навстречу Грете щуплый паренек стремительно перешел на бег и попытался сдернуть с ее плеча сумочку. Но не на ту нарвался. Дернув плечом вперед, чтобы не дать сумочке соскользнуть, Грета обратным движением зарядила воришке локтем в голову, отчего тот улетел на газон, эффектно сверкнув в воздухе сапогами.

Тут же со стоявшей в паре шагов от Греты скамейки встали двое парней постарше.

– Что же вы, девушка, маленьких обижаете? – со щербатой улыбкой спросил один из парней. – Ответить бы надо!

Чуть наклонив голову набок, Грета с любопытством рассматривала направлявшихся к ней парней. Им бы сообразить, что тут что-то не так, но, в понимании шпаны, девушка не могла представлять для них угрозы.

– Пойдем, поможем, – произнес Максим.

– Не стоит, – придержав Белова за локоть, улыбнулась Киу. – Они сами полезли, вот сами пусть и разбираются!

– Грета справится? – на всякий случай уточнил Белов.

– Справится, – уверенно кивнула Киу.

Судя по происходившему в нескольких шагах от них, это было правдой. Один из парней решительно шагнул к Грете, собираясь не то схватить ее, не то просто напугать. Шнайдер не стала выяснять намерений парня и коротко пнула его острым носком туфли в колено, а когда тот согнулся, держась за ногу – ударом в ухо сбила его с ног.

– Эй, ты чего? – второй парень быстро сообразил, что все пошло не плану, вынул из сапога заточку и повел ей из стороны в сторону. – Не подходи, порежу!

Тут Максим не выдержал и решительно шагнул на помощь подруге, одновременно потянувшись к висевшей под пиджаком кобуре. Однако больше он сделать ничего не успел. Сблизившись с грабителем, Грета перехватила его руку и вывернула ее, заставив того разжать пальцы и выронить заточку, затем, шагнув вперед, поставила ему подножку, а когда тот упал – ударила его открытой ладонью в лоб, отчего грабитель ударился затылком о дорожку, закатил глаза и потерял сознание.

– Грета, ты в порядке? – спросил Максим.

– Все хорошо, – тяжело дыша, ответила Шнайдер. – А вы, я смотрю, не торопились!

– Я в тебя верила! – улыбнулась Киу, приобняв подругу за плечи. – А вот Максим за тебя волновался!

– Еще бы я не волновался! – усмехнулся Максим. – Второй раз мне Сергей Миронович таких красавиц в сопровождение точно не выделит!

Красавицы смущенно потупились.

– Это все очень мило, но что мы с этими «красавцами» делать будем? – поинтересовалась Грета.

– Может, бросим их и просто уйдем? – предложила Киу.

– Нехорошо просто так оставлять преступников... – покачал головой Максим.

В этот момент со стороны центральной части парка раздались свистки. Обернувшись на звук, Максим увидел спешащих к ним двух милиционеров, чьи белые гимнастерки отчетливо выделялись на фоне хоть и освященной фонарями, но все же темноватой аллеи.

– Да и поздно уже уходить, – закончил Максим. – Нас заметили.

– Лейтенант Сидоренко, сержант Велев, – представился старший по званию милиционер, настороженно державший руку возле расстегнутой кобуры. – Что здесь происходит?

– У меня пытались сумочку украсть, – обиженным тоном сообщила Грета. – Вон тот, который на газоне лежит. А когда я его ударила – эти двое пристали.

– И вы, девушка, спокойно раскидали троих грабителей, – со скепсисом в голосе заключил лейтенант. – Предъявите документы!

– Да, сейчас, – вежливо улыбнулась Грета, доставая из сумочки удостоверение сотрудника НКВД и протягивая его сержанту.

При виде красной книжечки милиционеры заметно расслабились. Сержант Велиев, судя по внешности – из крымских татар, сделал шаг к фонарю.

– Шнайдер Гертруда Рудольфовна, сержант государственной безопасности, – прочитал Велиев, переводя взгляд с лица Греты на ее фотографию в удостоверении. – Все в порядке, товарищ лейтенант!

– А вы? – Сидоренко перевел взгляд на Максима и Киу.

– Лейтенант государственной безопасности Белов, сержант Линь, – представился Максим и достал из кармана пиджака удостоверение, которое он, по «комитетской» моде из будущего, носил пристегнутым к тонкой металлической цепочке.

Киу также достала из сумочки удостоверение и предъявила его милиционерам.

– Понятно, коллеги, значит, – удовлетворенно кивнул милиционер. – А в Ялте вы, если не секрет, по служебным делам, или…

– Отдыхаем мы здесь, – улыбнулся Белов. – В санатории, тут неподалеку. Сегодня, вот, на концерт решили сходить... Так что, товарищ лейтенант, – Максим незаметно подмигнул Сидоренко. – Попытку ограбления сержанта Шнайдер вполне можно трактовать, как покушение на сотрудника НКВД с целью завладения его служебным оружием…

– Совершенное, к тому же, группой лиц по предварительному сговору, – задумчиво покивал лейтенант, быстро сообразивший, к чему ведет Белов, и тут же включившийся в игру. – Расстрельная, однако, выходит статья…

– Э-э-э, начальник, ты чего, вышак нам шьешь?! – возмутился один из неудавшихся грабителей, уже пришедший в себя после побоев. – То, что у фифы нарядной сумочку слямзить хотели – это было, отмазываться не стану, да только кто же знал, что она из красноперых будет?! Знали бы – близко бы к ней не подошли, век воли не видать!

– Вы бы перешли на нормальный русский язык, а то ведь и правда век воли не увидите, – заметил Максим, поморщившийся от блатных жаргонизмов, которыми сыпал лежавший на земле грабитель.

Поскольку в тридцатых-сороковых годах в Советском Союзе уголовный элемент был представлен в изобилии, в Центре подготовки «Хроноса» выделили пару учебных часов на его изучение. Так что, по изобилующей жаргонными выражениями речи лежавшего на земле незадачливого грабителя, Максим быстро понял, что перед ним ни разу не сидевший парень, только пытающийся косить под блатного.

– И вы готовы во всем чистосердечно признаться? – тем временем уточнил у грабителя Сидоренко.

– Готов, – обреченно вздохнул тот.

– Вот и отлично, – удовлетворенно кивнул Сидоренко и повернулся к Максиму. – Товарищ Белов, сейчас сержант Велиев сбегает за транспортом для задержанных. Вас же я прошу проехать с нами в отделение для дачи свидетельских показаний.

– Надо – значит, проедем, – кивнул Максим. – Только как мы обратно в санаторий доберемся? Автобусы ведь к тому времени уже ходить не будут.

– Вы ведь в Чаире отдыхаете? – уточнил Сидоренко. – Мы вас на дежурной машине отвезем. По ночам дороги пустые, так что доставим быстро, не сомневайтесь!

И действительно отвезли. Троица просочилась мимо сонно кивнувшего им сторожа и оказалась на территории санатория. Максим решил перед сном выкурить папиросу, Грета решила составить ему компанию и немного подышать свежим воздухом, Киу же пожелала всем спокойной ночи и убежала в номер.

– Знаешь, Максим, – задумчиво произнесла Шнайдер спустя пару минут молчания. – Сегодня я в первый раз с кем-то дралась. В смысле, не на спарринге, а по-настоящему…

– Понимаю, – кивнул Максим, щелчком отправив окурок в урну. – Скажи, а почему ты, вообще, в драку полезла, вместо того чтобы достать пистолет?

– Я хорошо стреляю, – улыбнулась Грета. – Так что я могла убить этих двоих просто на рефлексах. А мне бы этого очень не хотелось.

– И все же я бы предпочел иметь дело с трупами этих грабителей, чем с заточкой у тебя в боку, – заметил Максим.

– Правда? – как-то странно посмотрела на Максима Грета.

«А к черту все! – подумал Максим, глядя в голубые глаза Шнайдер. – Даже если по морде получу – то ничего страшного! Переживу как-нибудь!»

После чего решительно шагнул вперед и поцеловал Грету. И даже по морде за это не получил. Положив руки Максиму на плечи, девушка неумело, но решительно ответила на поцелуй.

9 августа 1936 года. 14:00.

ХПЗ имени Коминтерна. Харьков, Плехановская улица, дом 126.

Отпуск подходил к концу, и пришла пора ехать в Севастополь за билетами на поезд до Москвы. Но перед тем, как отправиться за билетами, Максим, которого с каждым днем все больше и больше охватывала жажда деятельности, решил по пути домой попробовать разобраться с одним важным делом, совместив, таким образом, приятное с полезным. Но для этого ему сперва нужно было связаться с товарищем Кировым.

Разговаривать с наркомом по обычному телефону Максим не рискнул, и отправился к директору санатория с целью узнать, есть ли в санатории узел высокочастотной связи. Вероятность того, что таковой узел в санатории имеется, была довольно велика, все же санаторий принадлежал ГУГБ и в нем порой отдыхали начальники довольно высоких рангов. В противном случае, Максиму пришлось бы ехать в Симферополь, в республиканское[5] управление НКВД.

К счастью для Максима, узел ВЧ-связи в санатории был, а директор, пробежавшись цепким взглядом по спецметкам в его удостоверении, спокойно предоставил ему доступ. Оказавшись в маленькой комнате, в которой из мебели имелись только стул и стол со стоявшим на нем телефоном, Максим снял трубку и набрал прямой номер наркома.

– Киров на проводе, – раздался из трубки голос Сергея Мироновича.

– Здравствуйте, Сергей Миронович, это Белов, – представился Максим.

– Здравствуйте, Максим! – добродушно поздоровался Киров и тут же посерьезнел. – Рассказывайте, что у вас случилось, вы ведь не просто так мне по ВЧ звоните!

– Сергей Миронович, разрешите по дороге в Москву посетить Харьковский паровозостроительный завод? – изложил свою просьбу Максим. – Я туда еще в январе прошлого года отправил чертежи танкового дизеля, а результатов все нет. Я несколько раз интересовался ходом работ, но никаких вразумительных ответов так и не получил. Хочу поинтересоваться, что именно у них не получается, может смогу найти ответы в своем ноутбуке?

– Хорошо, – подумав, согласился Киров. – Я оформлю вам командировку, но только на один день. Вы нужны мне в Москве.

– Что-то случилось? – насторожился Максим.

– А кто обещал товарищу Халепскому помочь с развитием автобронетанковых сил? Не вы, случайно? – усмехнулся Киров. – Климент Ефремович уже не раз интересовался, когда вы вернетесь.

– Да, я помню, – улыбнулся Максим. – Собственно, поэтому-то я и хочу съездить на завод. Без хорошего дизеля вся работа над новой бронетехникой сильно усложнится.

– Понимаю вас, – согласился Киров. – Но все равно, больше одного дня я вам дать не могу. Слышали, что в Испании происходит? Нам могут понадобиться ваши консультации.

– Понял вас, – подтвердил Максим. – Что ж, один день, так один день. Уложусь как-нибудь.

– Тогда всего доброго! – попрощался Киров и повесил трубку.

Так, собственно, в свой первый после отпуска рабочий день Максим и оказался в Харькове. Нужно было видеть глаза проводника, когда вместо одного молодого человека и двух красивых девушек, хорошо одетых и явно возвращавшихся с отдыха, из купе вышли трое сотрудников НКВД.

Отметившись в местном управлении НКВД, Максим получил доставленный из Москвы курьером пакет, содержавший командировочное удостоверение и выписку из его личного дела, подтверждавшую его допуск к секретной информации. Затем Белов и его спутницы оставили свои вещи в общежитии для сотрудников и отправились на завод. Туда, должно быть, уже позвонили из НКВД, так как на проходной Максима встретил сотрудник и проводил к начальнику режимно-секретного отдела. Тот, в свою очередь внимательно ознакомился с выпиской, проверил спецметки в удостоверении Максима и сопроводил его до корпуса дизельного отдела завода.

Встретив такое содействие со стороны местных органов НКВД, Максим ожидал, что и общение с главным конструктором дизеля Константином Федоровичем Челпаном пройдет так же гладко. Однако, надеждам его не суждено было сбыться. Челпан, конечно, вел себя крайне вежливо, поил Максима чаем с печеньем, но говорить о проблемах в разработке дизельного двигателя наотрез отказывался, утверждая, что командировочное удостоверение, выписанное наркомом внутренних дел Кировым, должно быть обязательно завизировано еще и наркомом тяжелой промышленности товарищем Орджоникидзе.

Это был, разумеется, бред. Максим, имевший и статус личного порученца Кирова, и допуск к секретной информации, имел полное право требовать отчета о работе над двигателем, но Челпан упорно стоял на своем. И, что было еще хуже, начальник режимного отдела, хоть и не принимал участия в разговоре, явно находился на стороне Челпана. Словом, на заводе творилось что-то не то, но проводить расследование, находясь на чужой территории и имея в качестве силовой поддержки всего двух сотрудниц с пистолетами, Максим не рискнул. Да и не его это было дело. Подготовки следователя Белов не имел.

– Что ж, понимаю, – покивал Максим, всем своим видом пытаясь изобразить искренность. – Я доложу товарищу Кирову о возникшем недопонимании. Думаю, его не затруднит согласовать этот вопрос с товарищем Орджоникидзе.

– Вот и хорошо, – слегка занервничав, произнес Челпан. – А когда согласуете все допуски – приезжайте к нам снова!

– Боюсь, у меня не будет времени на повторный визит, – покачал головой Максим. – Да и законы вежливости требуют оказать вам ответное гостеприимство и пригласить вас к себе, – указав взглядом на чашки, улыбнулся Белов.

– К себе – это куда? – настороженно поинтересовался Константин Федорович.

– В Москву, на площадь Дзержинского, – все также улыбаясь, ответил Белов и повернулся к начальнику режимного отдела. – Вы не проводите меня до проходной?

10 августа 1936 года. 16:05.

Скорый поезд «Таврия». Где-то между Харьковом и Брянском.

Однако, на непонятном поведении сотрудников завода харьковские приключения Максима и его подруг не закончились. На следующий день, когда вся троица погрузилась в поезд, Грета поместила свой чемодан на столик и принялась внимательно изучать лежавшие в нем вещи.

– Думаешь, в нашем багаже кто-то рылся? – немного насмешливо спросил Максим. – Я, конечно, понимаю, что здоровая бдительность и тяжелая паранойя суть синонимы, но, по-моему, это перебор!

– И, тем не менее, в наших вещах кто-то рылся, – твердо произнесла Шнайдер.

– Уверена? – подался вперед Максим, с которого разом слетел весь шутливый настрой.

– Абсолютно. Я всегда складываю нижние сорочки особым образом, как мать в детстве приучила, – слегка скривившись при упоминании матери, ответила Шнайдер. – Бретельки при этом оказываются внутри. А сейчас у той сорочки, что находится на самом дне чемодана, они снаружи. Видимо кто-то хотел заглянуть под газету, которую я постелила на дно, задел сорочку, а правильно сложить ее обратно не смог. Сам посмотри!

Максим встал с полки и заглянул в чемодан. Все было так, как описала Грета: все ее сорочки были сложены аккуратными квадратиками и только у нижней бретельки торчали наружу и были обернуты вокруг сложенной сорочки.

– Беру свои слова назад, ты умница! – приобняв девушку за плечи, Максим быстро чмокнул ее в щеку.

– Я знаю, – чуть порозовев, улыбнулась Грета. – Скажи лучше, что делать будем?

– Доложим Сергею Мироновичу, – пожал плечами Максим. – Ему так и так разбираться с происходящим на заводе, вот заодно и поинтересуется, кто это в местном управлении НКВД настолько обнаглел.

12 августа 1936 года. 19:30.

Зал заседаний Политбюро. Москва, Сенатский дворец Кремля.

Григорий Константинович Орджоникидзе, вышедший из зала заседаний Политбюро, был доволен, ведь сегодня ему удалось не только успешно отчитаться о переоснащении Тульского оружейного завода новыми немецкими станками, но и согласовать вопросы модернизации Ижевского и Ковровского заводов. Средства на это, к удивлению Орджоникидзе, выделили сразу же, а не после длительных споров из-за каждой копейки, как это часто бывало.

Григорий Константинович уже предвкушал, как вернется в свою кремлевскую квартиру, где его уже ждет накрытый к ужину стол, знаменующий достойное окончание столь удачного для него дня, как сзади его окликнули.

– Серго, подожди! – произнес Сергей Миронович Киров, в два быстрых шага поравнявшийся с Орджоникидзе. – Есть приватный разговор. Пойдем, прогуляемся!

Старые товарищи вышли из Сенатского дворца и, пройдя мимо Царь-пушки, оказались в небольшом сквере.

– Вот скажи мне, Серго, что у тебя происходит на Харьковском паровозостроительном заводе? – поинтересовался Киров, по старой привычке называя Орджоникидзе его партийным прозвищем.

– А что не так с заводом имени Коминтерна? – не понял Григорий Константинович. – Завод работает, регулярно перевыполняет план, что с ним может быть не так?

– А то с ним не так, что полтора года назад мой наркомат передал на этот завод полный пакет документов на перспективный танковый дизель. Чертежи, технологические карты – словом, все. Заводу, по сути, оставалось только запустить двигатель в производство и отладить техпроцессы. И вот уже полгода мы интересуемся, почему дизель еще не выпускается, а в ответ слышим только, что «работа идет»! – рассказал Киров. – Более того, пару дней назад я отправил туда одного своего сотрудника, как раз возвращавшегося из нашего санатория в Крыму, и знаешь, что он мне сегодня доложил?

– И что же? – спросил Орджоникидзе, не вполне пока понимая сути претензий старого друга.

– Что на командировочном удостоверении, которое я выслал своему сотруднику, нет твоей визы, а без нее главный конструктор дизельного отдела отказался с ним разговаривать о ходе работ над двигателем. И это при том, что выписку из приказа, подтверждающую допуск к секретной информации, я выслал своему сотруднику вместе с командировочным удостоверением, – поведал Сергей Миронович. – Расскажи мне, пожалуйста, с каких пор для контроля над разработками, которые мы сами передаем на заводы, нам нужно твое разрешение?

– Я таких распоряжений не давал, это какая-то местная самодеятельность! – с жаром произнес Орджоникидзе. – Я обязательно разберусь!

– Завтра вечером в Харьков отправляется следственная группа НКВД, усиленная сотрудниками военной прокуратуры, – сообщил Киров. – У тебя еще есть время, чтобы добавить в нее своих людей. Ревизоров, например.

– Сергей, я думал, мы с тобой друзья! – обиделся Орджоникидзе. – Не надо следственной группы, мы с тобой сами разберемся в этом недоразумении!

– Вот именно потому, что мы с тобой друзья, я и не стал поднимать этот вопрос на сегодняшнем заседании Политбюро, – твердо глядя Григорию Константиновичу в глаза, возразил Киров. – Мы с товарищем Ворошиловым готовим большое совещание по перевооружению автобронетанковых войск, и новый дизель нужен нам, как воздух! А Харьковский паровозостроительный завод вместо того, чтобы назвать реальные сроки запуска дизеля в производство, или хотя бы сообщить о возникших проблемах, занимается черт-те чем и подрывает обороноспособность страны! Не знаю, как ты, а я с таким положением дел мириться не намерен!

– Я тебя понял, Сергей, – опустил голову Орджоникидзе, после слов Кирова о подрыве обороноспособности заимевший слегка испуганный вид. – Завтра к обеду я подберу подходящих для инспекции Харьковского завода людей.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Киров. – Я рад, что мы поняли друг друга.

Примечания:

[1] – Долорес Ибаррури, известная также, как Пассионария – деятельница испанского и международного коммунистического движения, с 1942 по 1960 год – генеральный секретарь Коммунистической партии Испании.

[2] – Фэнхуан – китайский феникс.

[3] – Хорошо. Побольше практики, и из тебя выйдет хороший танцор! (Нем.)

[4] – Значит, будем практиковаться.

[5] – До 1945 года Крым имел статус автономной советской социалистической республики.