Текст книги "КИМ 1 (СИ)"

Автор книги: Prophet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 39 страниц)

Весной тридцать пятого Киров объявил комсомольский и рабочий призывы в ряды НКВД, и в это же время все три школы особого назначения начали набирать своих первых курсантов. Было решено, что в каждую из школ наберут по девяносто человек, что составит ровно половину курса, вторую же половину должны были составить сотрудники НКВД, направленные в школы для повышения квалификации.

Обучение в каждой из школ длилось десять месяцев и было крайне насыщенным. Такое интенсивное обучение выдерживали отнюдь не все, тех же, кто выдержал и доучился до конца, ждал выпуск, после которого направленных на повышение квалификации сотрудников ждали повышения в званиях и новые должности, а новобранцев – сержантские петлицы и неплохие карьерные перспективы.

За три дня до выпуска в третью школу и направился Сергей Миронович Киров, сопровождаемый старшим лейтенантом государственной безопасности Виноградовым.

– Товарищ Виноградов, вы больше всех работали с товарищем Беловым, скажите, какие девушки интересуют его больше всего? – спросил Киров.

– Сложно сказать, товарищ нарком, – ответил Виноградов, весьма неуютно себя чувствовавший в салоне роскошного наркомовского «Паккарда». – Мне, кажется, что его интересуют вообще все женщины. Не так уж часто он их видит, да и возраст у него соответствующий… хотя, погодите, вроде бы высоких девушек товарищ Белов провожал взглядом с особым вниманием.

– Высоких, говорите… – задумчиво проговорил Киров. – Ну, хоть что-то!

Сергей Миронович уже пожалел, что не озаботился этим вопросом раньше. Ну чего стоило помимо Виноградова приставить к Белову молодую сотрудницу, например, в качестве секретаря или машинистки? И Максим бы не был так изолирован от женского общества, и дополнительный пригляд бы за ним был. А если бы у них дошло до близости – так и вовсе бы было замечательно. Максим, несмотря на все, что он делал для СССР, все еще ощущал себя чужим в этом времени, а отношения с девушкой, или даже брак, помогли бы ему эту отчужденность преодолеть.

«Ну, ладно, хватит рассуждать о том, что надо было сделать, – оборвал свои размышления Киров. – Что вышло – то вышло. Будем теперь работать с тем, что есть!»

Полчаса спустя «Паккард» Кирова въехал на территорию третьей Школы Особого Назначения, а еще пару минут спустя Сергей Миронович уже здоровался с ее начальником, полковником государственной безопасности Александром Павловичем Радзивиловским.

– Товарищ Радзивиловский, не буду тратить свое и ваше время и перейду сразу к делу, – выслушав традиционный в таких случаях краткий доклад о состоянии дел в школе, произнес Киров. – Мне нужны две ваши выпускницы для выполнения особо важного задания. Девушки нужны молодые, восемнадцати – двадцати лет и, желательно, высокого роста.

– Высокого роста, говорите... – задумался Радзивиловский. – Если нужны по-настоящему высокие, то таких у нас всего две. Только я должен вас предупредить, что это весьма необычные девушки.

– И в чем же их необычность? – поинтересовался Киров.

– Ну, хотя бы в том, что одна из них немка, а вторая – китаянка, – начал Радзивиловский. – У Линь, к тому же, мелкоуголовное прошлое и приметная татуировка на спине.

– Вы так всех своих слушателей помните? – удивился Киров.

– Не всех, но девушек у нас, вообще, мало, а эти две, как я уже сказал, весьма необычные девушки, – пояснил Радзивиловский.

– Ну, хорошо, – подумав, произнес Киров. – Давайте, я для начала ознакомлюсь с их личными делами, а там решу, подойдут они мне или нет.

Кивнув, Радзивиловский снял трубку со стоявшего на столе телефона.

– Управление кадров? Радзивиловский у аппарата! – произнес в трубку начальник школы. – Личные карточки слушательниц Шнайдер и Линь ко мне в кабинет!

В течении последующих сорока минут Сергей Миронович самым внимательным образом читал и перечитывал личные карточки девушек, пытаясь решить, подходят они ему или нет.

Шнайдер у Кирова вопросов не вызывала. Родилась она в Ганновере, в семье врача, имевшего маленькую частную больницу. Детство ее было вполне обычным для девочки из обеспеченной семьи: она ходила в хорошую школу для девочек и занималась бальными танцами. Во время погромов, начавшихся после печально известного поджога Рейхстага в тридцать третьем году, фашисты убили доктора Шнайдера, оказывавшего посильную помощь коммунистам, и разгромили его клинику.

Узнав о случившемся, знакомые Шнайдера перехватили девочку по дороге из школы и на всякий случай переправили в СССР. Оказавшись в московской школе-коммуне, Гертруда Шнайдер выучила русский язык, вступила в комсомол и, похоже, начала считать Советский Союз своей новой родиной. Последнее подтверждалось ходатайством Шнайдер о принятии советского гражданства, каковое вскоре и было удовлетворено.

Вторая же из предложенных Радзивиловским кандидаток вызывала у Кирова гораздо больше сомнений. И дело тут было не в том, что в детстве Линь промышляла мелкими кражами в компании таких же малолетних беспризорников, это-то как раз было делом житейским. Да и рекомендации товарищей Ван Мина и Бо Гу, которые сочли возможным направить Линь учиться в СССР, что-то да значили!

Больше всего Сергея Мироновича смущало то, что всю спину девушки занимала татуировка китайской сказочной птицы-фэнхуана. Как ни крути, а наличие подобной особой приметы было весьма серьезным недостатком. Киров взял приложенную к личной карточке фотографию спины Линь. Вживую яркая цветная татуировка должна была выглядеть очень красиво, особенно если бы ее не портил грубый шрам, тянущийся от правой лопатки до левой стороны поясницы.

Отложив фотографию, Киров задумался. Если не считать особых примет Линь, обе девушки ему прекрасно подходили. Обеим было по восемнадцать лет, обе были более ста восьмидесяти сантиметров ростом, во время учебы демонстрировали весьма высокие результаты и, что особенно важно, представляли из себя прекрасно сработавшуюся пару.

«Да и черт с ними, с особыми приметами! – решил, наконец, Киров. – Главное, что эти девочки хорошо подготовлены и вполне подходят для выполнения задания, которое я хочу им поручить. А спину Линь пусть Белов рассматривает, хоть с восхищением, хоть с осуждением, это его дело!»

– Товарищ Радзивиловский, пригласите, пожалуйста, товарищей Шнайдер и Линь сюда, – обратился Киров к начальнику школы. – Я хочу лично с ними пообщаться!

– Одну минуту, товарищ нарком! – Радзивиловский оторвался от документа, который он внимательно читал, снял трубку и отдал необходимые распоряжения.

Через несколько минут перед Кировым навытяжку стояли две высокие девушки, одетые в красноармейское обмундирование без знаков различия. О причинах вызова им, очевидно, никто ничего не сообщил, поэтому на присутствие в кабинете наркома они отреагировали удивленно расширившимися глазами.

Насчет внешности Линь Сергею Мироновичу, слабо разбиравшемуся в красоте азиатских женщин, трудно было сказать что-то определенное, а вот красота Шнайдер сразу же бросилась ему в глаза. Своей внешностью эта белокурая немка с яркими голубыми глазами могла легко затмить и Любовь Орлову и Марлен Дитрих, особенно если переодеть ее в модное вечернее платье и сделать соответствующие макияж и прическу.

«Кстати, этот вопрос нужно будет проконтролировать!» – подумал Киров и сделал соответствующую пометку в блокноте.

– Присаживайтесь, товарищи слушательницы, – предложил Киров, указав ладонью на стулья напротив себя.

Девушки, в присутствии самого наркома явно чувствовавшие себя неуютно, заняли указанные им места.

– Для выполнения одного крайне важного задания мне нужны две молодые сотрудницы. Товарищ Радзивиловский порекомендовал мне вас и я, после ознакомления с вашими личными карточками, склонен с ним согласиться. Но, поскольку этому заданию присвоен гриф «Особой важности», решать, соглашаться на него или нет, вам придется вслепую.

– Мы можем отказаться, товарищ нарком? – приподняв бровки, уточнила Линь. – Мне казалось, что в НКВД не принято отказываться от выполнения приказов.

– Не в этом случае, – покачал головой Киров. – Учитывая важность задания, вы должны сами решить, готовы ли вы взять на себя подобную ответственность. Я обещаю, что отказ никоим образом не скажется на вашей дальнейшей карьере.

– Мы согласны, товарищ нарком, – после короткого обмена взглядами сообщила Шнайдер.

Лишь натренированная годами подпольной работы наблюдательность позволила Сергею Мироновичу заметить, как Шнайдер едва заметно вопросительно приподняла бровь, а Линь в ответ также чуть заметно опустила ресницы. Для менее наблюдательного человека молчаливый диалог между девушками остался бы незамеченным. Кирову оставалось лишь подивиться такому уровню взаимопонимания.

– Очень хорошо, – кивнул Киров и повернулся к начальнику школы. – Товарищ Радзивиловский, сразу после выпуска сержанты Шнайдер и Линь поступают в мое распоряжение. Отметьте это в списках на распределение выпускников.

– Есть, товарищ нарком! – кивнул Радзивиловский.

– Мне пора ехать, – произнес Киров, вставая со стула. – До свидания, товарищи!

Киров, сопровождаемый Виноградовым, покинул кабинет. Через минуту Радзивиловский отпустил девушек и облегченно вздохнул.

– Как ты думаешь, во что мы ввязались? – сквозь неплотно закрытую дверь Радзивиловский услышал голос Шнайдер.

– Не знаю, Грета, но думаю, что вместе мы справимся, – оптимистично ответила Линь.

В этот момент доводчик на двери закончил свое дело, и продолжения разговора Радзивиловский уже не услышал.

22 июня 1936 года. 19:00.

НИПСВО. Московская область, поселок Щурово.

Вечером двадцать первого июня Максим Белов узнал дату визита правительственной комиссии на полигон, а утром двадцать второго приступил к подготовке к ее приему. За предоставленные ему двое суток отдыха он прекрасно выспался и чувствовал себя вполне бодрым.

Едва только услышав о том, что через несколько дней ожидается визит первых лиц страны во главе с самим товарищем Сталиным, начальник полигона Бульба поспешил развить крайне бурную, но не всегда плодотворную деятельность, так что Максиму регулярно приходилось притормаживать Ивана Ионовича, направляя его энергию в нужное русло.

Демонстрацию новых видов оружия было решено провести сразу на стрельбище, где в срочном порядке подновлялись огневые рубежи и устанавливались столы для демонстрации новых образцов. Остальные же разработки полигона планировалось продемонстрировать в просторном и хорошо освещенном зале, располагавшемся в одном из корпусов.

Желая усилить впечатление от демонстрации, Максим предложил оформить все в подчеркнуто военном стиле. На все столы вместо скатертей было решено постелить плащ-палатки, добыть которые в потребном количестве взялся Бульба. Николаю же Виноградову было поручено найти ни много, ни мало, а целую дюжину ростовых манекенов.

– Да где ж я тебе их возьму, рожу, что-ли? – возмутился было Виноградов, ходивший в последние дни с каким-то загадочным выражением лица. – Я эти манекены и видел-то только в витринах!

– Где хочешь, там и возьми, хоть роди! – отрезал Максим. – Это не принципиально, главное, чтобы они были. Николай, пойми, нам через пять дней новую форму демонстрировать, и нужно, что называется, показать товар лицом!

– Я понял, – вздохнул Виноградов. – Ладно, съезжу в Дом Мод, поинтересуюсь, откуда они берут манекены, так по цепочке и выйду на место, где их можно получить.

– Ну, удачи! – усмехнулся Максим.

Манекены Николай нашел довольно быстро, буквально на следующий день их привезли на полигон с какого-то склада. Выяснилось, правда, что все манекены, выпускаемые советской промышленностью, были довольно узкоплечими и, вообще, какими-то слишком изящными, но Максим махнул на это рукой. Для разовой демонстрации новой формы сойдут и такие.

К двадцать девятому числу все было готово. Тридцатого останется только еще раз проверить готовность полигона к визиту комиссии, после чего можно будет спокойно праздновать день рождения. Завтра, тридцатого июня, Максиму исполнится восемнадцать лет.

Часть вторая, глава вторая. СМЕРТЕЛЬНОЕ ОРУЖИЕ.

«Тяжесть – это хорошо. Тяжесть – это надежно.

Даже если не выстрелит, таким всегда можно дать по голове».

Борис Бритва, торговец оружием.

1 июля 1936 года. 10:00.

НИПСВО. Московская область, поселок Щурово.

Кортеж, въехавший на территорию полигона, впечатлял своей протяженностью. Три огромных «Паккарда», три «Бьюика», своими размерами не сильно уступавших «Паккардам», и целых семь «Газиков» с охраной. И все это великолепие, сверкая хромом и полировкой, выстраивалось сейчас в ряд перед административным корпусом, на крыльце которого высоких гостей уже ждали Белов и Бульба.

Первыми из автомобилей выбрались сотрудники НКВД во главе с Власиком, грамотно взявшие в оцепление как площадь перед административным корпусом, так и подступы к ней. На лице Максима, наблюдавшего с крыльца за действиями коллег, сама собой появилась довольная улыбка.

«Да, неплохо Николай Сидорович своих людей выдрессировал! – удовлетворенно подумал Белов. – Не зря я ему те материалы подогнал, определенно, не зря!»

После разрешающего кивка Власика, из автомобилей стали выбираться и члены комиссии. Первым свой «Паккард» покинул товарищ Сталин, сразу же направившийся к встречавшим его товарищам. Практически сразу же к нему присоединились Киров, Ворошилов и Буденный.

– Здравствуйте, товарищ Сталин! – произнес Иван Ионович. – Добро пожаловать на наш полигон!

– Здравствуйте, товарищ Бульба, – приветливо обратился к Ивану Ионовичу Сталин. – Здравствуйте, товарищ Белов!

Ворошилов и Буденный поздоровались с Максимом, сохраняя при этом сухой официальный тон, что Белов в данной ситуации счел совершенно правильным. Незачем всем присутствующим было знать, что нарком обороны и его заместитель спокойно обращаются к Максиму на «Ты» и по имени, а он к ним по имени-отчеству. А вот Киров ободряюще улыбнулся Максиму и совершенно спокойно пожал ему руку.

Тем временем, за спинами наркомов собрались их подчиненные, также входившие в состав комиссии. Позади Ворошилова стояли товарищи Халепский, Алкснис и новый начальник вооружений РККА Леонид Александрович Говоров. За плечом же товарища Сталина безмолвной тенью возник Власик, внимательно отслеживавший позиции своих подчиненных.

А вот кто особенно удивил Максима, так это две высокие девушки в форме сержантов ГУГБ, неуверенно переминавшиеся позади товарища Кирова. Максим хорошо видел, что девушкам непривычно находиться в компании товарищей такого высокого ранга, и искренне не понимал, для чего они здесь нужны. Хотя смотреть на них было приятно, и даже очень!

Негромкий голос вождя заставил Максима отбросить несвоевременные мысли и вернуться к реальности.

– Я внимательно ознакомился с вашим докладом, товарищ Белов, даже дважды, – с едва заметной улыбкой Сталин посмотрел сперва на Ворошилова, а потом и на Кирова. – И нам не терпится увидеть ваше чудо-оружие своими глазами!

– В таком случае, пройдемте на стрельбище, товарищ Сталин, – ответил Белов. – Там мы вам все расскажем и покажем, а вы сможете испытать новое оружие на практике!

По дороге на стрельбище люди Власика грамотно рассредоточились вокруг шедших по дорожке членов комиссии, готовые, в случае опасности, заслонить их своими телами. Наконец, Максим вывел гостей к огневым рубежам, рядом с которыми, на застеленных плащ-палатками столах, были разложены демонстрируемые образцы стрелкового оружия.

– Как я уже когда-то говорил, основным оружием пехоты должна остаться магазинная винтовка, – начал Белов, остановившись возле первого стола.

– Вы, кажется, еще говорили, что это должна быть лучшая винтовка, – припомнил Максиму Ворошилов его собственные слова.

– Я помню, товарищ нарком, – кивнул Белов, беря со стола одну из винтовок и ставя ее затыльником приклада на стол. – Вот, познакомьтесь, это новая винтовка для Красной армии!

– И чем же она лучше винтовки Мосина? – скептически поинтересовался Говоров, до сего момента не имевший возможности познакомиться с Максимом и узнать о деятельности Щуровского полигона.

– Новая винтовка по всем параметрам, как минимум, не уступает образцам, состоящим в данный момент на вооружении ведущих стран мира. По кучности же боя и практической скорострельности она даже превосходит вышеупомянутые образцы, что делает новую винтовку лучшей в своем классе! – ответил Максим.

– И как же вам удалось этого добиться? – продолжил расспросы Говоров.

– Товарищ Токарев проделал колоссальную работу по усовершенствованию винтовки Маузера, взятой за основу новой винтовки, – уверенно начал рассказывать Максим, сопровождая свои слова демонстрацией соответствующих узлов винтовки. – Конструкция затвора была заметно упрощена, не потеряв при этом в надежности.

Ствол, после ряда опытов, было решено сделать длиной в шестьсот тридцать пять миллиметров, что на тридцать пять миллиметров длиннее нового карабина Маузера, принятого на вооружение Вермахта в прошлом году. Благодаря увеличению крутизны и глубины нарезов серия из десяти выстрелов на расстояние в четыреста метров укладывается в круг диаметром девятнадцать с половиной сантиметров…

– Постой, товарищ Белов! – возбужденно перебил Максима Ворошилов. -Получается, обычная пехотная винтовка лишь немного не укладывается в стандарт кучности для снайперских винтовок?

– Так точно, товарищ нарком, – кивнул Максим.

– Хорошо, товарищ Белов, продолжай, – попросил Ворошилов, все еще удивленный услышанным.

– Магазин двухрядный, емкостью в десять патронов, заряжается двумя пятипатронными обоймами, – продолжил было Максим, но тут его снова перебили.

– А почему не из одной десятипатронной? – спросил Говоров. – Заряжать одной обоймой должно быть быстрее, чем двумя?

– Не совсем, товарищ Говоров, – с готовностью ответил Максим. – Опытным путем выяснилось, что при использовании десятипатронной обоймы скорость заполнения магазина патронами, действительно повышается, однако, снижается скорость извлечения обойм из подсумков. Впрочем, давайте вернемся к этому вопросу, когда мы будем демонстрировать новое снаряжение для красноармейцев.

– Вы еще и снаряжением занимаетесь? – удивился Говоров.

– Коллектив полигона занимается всем, что связано с Красной армией, товарищ Говоров, – вмешался Сталин. – И, товарищи, давайте не будем больше перебивать товарища Белова. Пусть он закончит, а потом мы все зададим ему интересующие нас вопросы. Продолжайте, товарищ Белов!

– Есть, товарищ Сталин! – кивнул Максим. – Насчет магазина остается добавить лишь то, что он, хоть и подразумевает наполнение из обойм, сделан отъемным. Это полезно при использовании винтовки в комплекте с оптическим прицелом, а также повышает удобство чистки самого магазина.

Штатный прицел винтовки – диоптрический, с диаметром кольца в четыре с половиной миллиметра, расположенный в задней части ствольной коробки. Прицел регулируется на дистанции от ста до тысячи метров с шагом в сто метров. Для большей надежности прицел закрыт с боков защитными щитками.

Также нужно сказать пару слов об удобстве использования винтовки. Ложа рассчитана так, чтобы создать оптимальное положение рук стрелка, обеспечивая, тем самым, максимальную жесткость удержания оружия при минимальной нагрузке на руки. В сочетании с удобно расположенной рукоятью затвора, это позволяет более-менее обученному стрелку делать не менее тридцати прицельных выстрелов в минуту.

По особенностям конструкции самой винтовки у меня все. Осталось сказать пару слов о дополнительном оборудовании, которое на нее можно установить. Штатно винтовка комплектуется универсальным штык-ножом с длиной клинка в триста шестьдесят миллиметров, – прислонив винтовку к краю столешницы, Максим взял со стола штык-нож и извлек его из ножен.

Не обращая внимания на людей товарища Власика, заметно насторожившихся при виде хищно блеснувшего на солнце клинка, Максим пристегнул штык-нож к винтовке и взял оружие в руки, держа его горизонтально, чтобы комиссии было лучше видно.

– Заточка клинка полуторная, что позволяет с равной эффективностью наносить штыковые удары как сверху, так и снизу, – пояснил Максим. – Да и укол таким клинком будет более опасным.

Дав комиссии время полюбоваться винтовкой со штыком, Максим снял штык-нож и вернул его в ножны.

– Также винтовка оснащена креплением для оптического прицела, – продолжил Максим, разворачивая винтовку левой стороной к членам комиссии и демонстрируя это самое крепление. – По моему заданию ленинградский Государственный оптический институт разработал для этой винтовки оптический прицел с трехкратным увеличением. Учитывая, что кучность боя винтовки все же недотягивает до снайперских стандартов, ставить на нее более мощный прицел мы посчитали нецелесообразным.

Вообще, для установки прицелов на оружие мы разработали универсальную планку, но вот на магазинную винтовку, к сожалению, ее установить не получилось. Диоптрический прицел мешает. Поэтому для установки прицела на винтовку был разработан специальный кронштейн-переходник, снабженный вышеупомянутой планкой, на который, собственно, и ставится прицел. Понимаю, что схема получилась не идеальная, но, выбирая между хорошим механическим прицелом и удобством крепления оптики мы предпочли первый вариант.

Я закончил, товарищи. Если у кого-то есть вопросы, прошу задавать, я постараюсь на них ответить.

– А скажи-ка, товарищ Белов, как у вашей винтовки с надежностью? – поинтересовался Буденный. – Стрелять из нее одно удовольствие, я уже пробовал, только вот не откажет ли она в самый неподходящий момент?

– Не откажет, товарищ Буденный, – улыбнулся Максим. – Что мы с нашей винтовкой только не делали в ходе испытаний! И с трехметровой высоты с размаху об бетонный пол бросали, и в грязи топили, и по песку за ремень волочили! Затвор после таких издевательств поворачивался с отчетливым скрипом, но винтовка нормально перезаряжалась и стреляла. Окончательно «убить» ее мы смогли, только когда гусеничным трактором переехали, отчего у винтовки погнулся ствол.

– Интересные у вас методы испытаний, товарищ Белов, – заметил Сталин. – Как вам такое, вообще, в голову пришло?

– Мы попытались, смоделировать разные неблагоприятные условия, с которыми красноармеец может столкнуться в бою, и несколько их усилили, товарищ Сталин, – пояснил Максим. – На войне ведь возможно всякое, а значит – винтовка это самое всякое должна выдерживать.

– Вы совершенно правы, товарищ Белов, – кивнул Сталин.

– Но трактором-то ее зачем? – не понял Буденный.

– На принцип пошли, – со вздохом признался Максим. – Мы так старательно пытались испортить винтовку, а она все не ломалась и не ломалась! Вот, нашли способ…

– Понятно, – хмыкнул Буденный.

– Товарищ Белов, насколько я понимаю, возможность установки на пехотную винтовку оптического прицела предназначена для повышения эффективности огня пехотного отделения, которую мы с тобой как-то обсуждали? – уточнил Ворошилов.

– Так точно, – кивнул Максим. – Пока стрелки и пулеметчик подавляют врага за счет плотности огня, самый меткий стрелок в отделении, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, выбивает вражеских командиров и пулеметчиков. Потому и прицел такой. За счет низкой кратности и широкого угла обзора он отлично подойдет для стрелков, не имеющих специальной снайперской подготовки.

– Хорошо, – кивнул Ворошилов и улыбнулся. – Похвально, что ты настолько дотошно подходишь к реализации наших планов, товарищ Белов!

– Стараемся, товарищ нарком! – отразил улыбку маршала Максим.

– Товарищ Белов, а почему диоптрический прицел? – поинтересовался Говоров. – Тем более, что вы сами говорите, что такой выбор создал трудности с установкой оптического прицела?

– Диоптрический прицел проще в использовании и заметно увеличивает скорость прицеливания, делая его практически интуитивным.

– Но ведь тогда придется переучивать бойцов на использование нового прицела! – возразил Говоров.

– А бойцов так и так придется переучивать на новую винтовку, – в свою очередь возразил Белов. – К тому же, это относится только к тем красноармейцам, которые несут службу в настоящий момент. Те же, кто будет призван после принятия новой винтовки на вооружение, будут учиться обращению с винтовкой с нуля.

– Что ж, соглашусь с вами, – кивнул Говоров. – А скажите, пожалуйста, почему вы назвали штык-нож универсальным?

– Потому, что он может устанавливаться также на автоматическую винтовку и на дробовик, – ответил Максим.

– Разумно, – удовлетворенно кивнул Говоров.

Больше, похоже, вопросов не возникло. Некоторое время члены комиссии осматривали разложенные на столе винтовки, щелкали затворами, пробовали целиться. Все это происходило под ненавязчивым присмотром опытных инструкторов-испытателей полигона, сплошь состоявших из сержантов-сверхсрочников.

Сам Максим был доволен. Рассказывать об оружии, созданном при его непосредственном участии, было для него удовольствием. Стоя чуть в стороне и стараясь не слишком отвлекаться на красавиц-сержанток, Максим наблюдал за тем, как члены комиссии изучают новую винтовку. Он ожидал вопросов, но все члены комиссии были людьми, не первый год знакомыми с оружием, и вопросов не задавали. Хотя…

– Товарищ Белов, а это, насколько я понимаю, уже именно снайперская винтовка? – позвал Максима Ворошилов, ушедший к следующему столу.

– Так точно, товарищ нарком, – кивнул Максим, беря со стола привлекшую внимание Ворошилова винтовку и демонстрируя ее членам комиссии, заинтересовавшимся разговором и подтянувшимся к столу. – Это снайперская винтовка, разработанная на основе пехотной. Главное ее отличие – ствол с более толстыми стенками, имеющий длину в семьсот тридцать пять миллиметров. Затворные коробки на снайперские винтовки идут стандартные, только особо тщательно отобранные, без допусков.

Ложа укорочена, в ее передней части крепится съемная телескопическая сошка, длина ног которой регулируется в диапазоне от двадцати пяти до сорока сантиметров, – Максим разложил сошку, продемонстрировал, как регулируется длина ее опор, после чего поставил винтовку на стол. – Крепление штыка не предусмотрено, но на снайперской винтовке он и не нужен. А вот механические прицельные приспособления на всякий случай решено было сохранить.

Оптический прицел на нее установлен уже шестикратный, разработки все того же ГОИ. Устанавливается прицел либо через кронштейн-переходник, для чего на прицел монтируются крепежные кольца, либо при помощи специального кронштейна с уже встроенными кольцами. На демонстрационном образце вы можете видеть именно такой вариант. Мы хотели разработать еще и ночной прицел, но что-то у электронщиков пока не срастается. Так что, пока придется обходиться без него.

С новым стволом и тщательно отобранной затворной коробкой серия из десяти выстрелов на те же четыреста метров укладывается в круг диаметром шестнадцать с половиной сантиметров.

– Серьезное оружие получилось, – удовлетворенно кивнул Ворошилов, беря в руки снайперскую винтовку и с видимым удовольствием ее осматривая.

– Так ведь снайпер – это специально обученный профессионал, а значит, ему нужен соответствующий профессиональный инструмент, – заметил Максим. – По сути, единственное, в чем снайперская винтовка уступает пехотной – так это в скорости наполнения магазина, но, учитывая, что снайперу редко приходится делать больше одного выстрела с одной позиции, я не уверен, что это можно считать недостатком. По всем остальным параметрам она заметно превосходит пехотную винтовку.

– Товарищ Ворошилов, – Сталин с улыбкой посмотрел на наркома обороны. – Мы все знаем, как вы любите хорошее оружие, но у нас есть еще много образцов, которые нужно осмотреть. Семь образцов, я ведь правильно помню, товарищ Белов?

– Так точно, товарищ Сталин, семь, – кивнул Максим. – Прошу следовать за мной!

Ворошилов с явной неохотой положил снайперскую винтовку и проследовал к следующему столу, на котором были разложены пистолеты-пулеметы. Взяв в руки один из пистолетов-пулеметов, Максим продемонстрировал его членам комиссии.

– Вот, товарищи, это пистолет-пулемет Дегтярева, на момент принятия решения о разработке нового пистолета-пулемета находившийся на испытаниях, – дав членам комиссии полюбоваться на оружие, максим положил его на стол, а рядом разместил другой образец. – А это новый пистолет-пулемет, разработанный товарищем Шпагиным с использованием узлов и деталей его предшественника.

Отличия между двумя пистолетами-пулеметами было видно невооруженным глазом. Если образец Дегтярева выглядел, как типичный представитель довоенных пистолетов-пулеметов с цельнодеревянной ложей и изогнутым магазином на двадцать пять патронов, то новый пистолет-пулемет по меркам тридцать шестого года выглядел несколько футуристично. Максиму, хорошо знакомому с развитием стрелкового оружия, виделись в нем и черты ППШ, и конструктивные особенности ППС, а дизайн нового оружия отчасти напоминал ему опытный пистолет-пулемет Калашникова образца сорок второго года.

– Как вы можете видеть, товарищ Шпагин не просто переделал пистолет-пулемет Дегтярева под новый девятимиллиметровый патрон, но и внес в него ряд существенных изменений, – начал рассказывать о новом оружии Максим. – Кожух ствола теперь выступает вперед за дульный срез и закрыт скошенной под большим углом пластиной с отверстием для прохождения пули. Сверху передней части кожуха сделаны два пропила, выступающие в качестве компенсатора отдачи.

Ствольная коробка была удлинена, что позволило увеличить ход затвора, что смягчило отдачу и снизило скорострельность до вполне разумных шестисот выстрелов в минуту. Все-таки тысяча выстрелов в минуту, которая была у пистолета-пулемета Дегтярева – это перебор. Боепитание осуществляется либо из отъемных коробчатых магазинов емкостью в тридцать пять патронов и выходом в два ряда, либо из барабанных, вдвое больше емкости.

Органы управления огнем также претерпели значительные изменения. Вместо цельной ложи было решено сделать пистолетную рукоять. Форма передней рукояти отчасти копирует таковую у американского «Томпсона» и позволяет использовать ее и как рукоять, и как цевье. В разных ситуациях удобнее использовать разные хваты оружия.

Формы приклада и пистолетной рукояти рассчитаны с учетом биомеханики человека, и должны обеспечивать максимальное удобство удержания оружия. Рядом с рукоятью располагается двусторонний переводчик режимов огня, выполняющий также функцию предохранителя.

Прицельные приспособления открытые, с неподвижной мушкой и перекидным диоптрическим целиком для стрельбы на сто и двести метров. Для надежности мушка и целик закрыты с боков защитными щитками.