Текст книги "КИМ 1 (СИ)"

Автор книги: Prophet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

Вот примерно так, товарищ Говоров, и обстоят дела с танками в других странах мира, – заключил свой доклад Ворошилов и с наслаждением присосался к стакану с водой.

– Значит, мы в настоящий момент уступаем Германии, но находимся на одном уровне со всеми остальными, – подытожил Говоров. – Что ж, не так уж и плохо!

– Только англичане к нам вряд ли высадятся, не говоря уже про американцев, – усмехнулся Ворошилов. – А вот немцы до нас дойти вполне могут.

– Согласен, товарищ нарком, – кивнул Говоров. – Значит, нам срочно нужен новый танк!

– Не просто новый, товарищ Говоров, – счел нужным заметить Халепский. – А такой, который не только будет лучшим на момент принятия его на вооружение, но и останется таковым в течение долгого времени!

– Вы считаете это возможным? – скептически поинтересовался Говоров.

– Во время работы над докладом мне серьезно помогли товарищи из НКВД, – вмешался в назревающую перепалку Ворошилов. – Помимо предоставления разведданных о танках разных стран, они провели их анализ и сформулировали концепцию нового танка. Товарищ Белов, вам слово!

– Здравствуйте, товарищи! – встав, произнес Максим. – Позвольте представиться тем, с кем еще не знаком, – начал он, окинув взглядом конструкторов. – Меня зовут Максим Иванович Белов, я являюсь лейтенантом государственной безопасности и на данном совещании представляю Особое Информационное бюро при наркоме внутренних дел.

Отвечая же на вопрос товарища Говорова, я могу сказать, что, по мнению нашего бюро, мы можем создать танк, который в течении долгого времени будет оставаться лучшим в мире. Но, чтобы этого добиться, нужно задать для него опережающие технические требования и заранее заложить возможность для модернизации.

– И каким же ваше бюро видит новый танк? – заинтересовался Халепский.

– Боевая масса нового танка должна быть в районе тридцати пяти – тридцати восьми тонн, – ответил Максим, подходя к плакатной стойке и демонстрируя эскиз танка. – Лобовая броня толщиной миллиметров девяносто – сто, бортовая – от шестидесяти до восьмидесяти. Вооружение – длинноствольная пушка калибром в семьдесят шесть миллиметров.

– Ну у вас и запросы! – восхитился Говоров. – Тридцать пять тонн, надо же! Скажите, товарищ Белов, вы сформулировали только общие цифры, или же вы можете рассказать про вашу идею танка более подробно?

– Могу и подробнее, – улыбнулся Максим, подходя к одной из плакатных стоек и демонстрируя собравшимся корпус будущего танка. – Как отметил в своем докладе товарищ Ворошилов, в английских танках применяется такое прогрессивное решение, как размещение бронелистов под рациональными углами наклона. Мы проконсультировались с инженерами, и они подсказали нам, что, если разместить бронеплиту под углом в шестьдесят градусов от вертикали, горизонтально летящему снаряду придется преодолеть броню, вдвое превышающую толщину самой бронеплиты. Также при таких углах бронирования значительно повышается вероятность рикошета.

Исходя из этого мы и рисовали корпус будущего танка. Как вы можете видеть на эскизе, носовая часть корпуса сформирована из трех бронеплит, одной нижней и двух верхних, – продолжил Максим, ткнув указкой в эскиз. – Такая конфигурация брони дает максимальный шанс того, что снаряд, скользнувший по лобовой броне, уйдет в бок, а не под башню[2]. Верхняя часть бортовых бронеплит также расположена под углом в шестьдесят градусов.

Максима слушали молча, не перебивая. Особенно заинтересованными казались конструкторы Морозов и Кошкин, уже догадавшиеся, что именно им предстоит воплощать идеи Максима в металле. С не меньшим интересом слушал и Халепский, да и с лица Говорова как-то быстро исчез весь скепсис.

– Говоря про корпус, нельзя не остановиться на подвеске и двигателе, – после короткой паузы продолжил Максим. – Товарищи конструкторы, забудьте про подвеску Кристи, как про страшный сон! Для танков массой более тридцати тонн она совершенно не подходит. Только независимые торсионы! Двигатель предлагается использовать дизельный, расположенный поперек корпуса. Мощность его должна быть не менее шестисот лошадиных сил, а лучше – все семьсот пятьдесят.

– Тимофей Петрович, Харьковский Паровозостроительный завод ведь сможет наладить выпуск двигателей нужной мощности? – поинтересовался Ворошилов, воспользовавшись тем, что Максим сделал паузу, чтобы смочить горло.

– Сможет, – уверенно ответил Чупахин. – Собственно, у нас уже все готово к запуску двигателя в производство, и, если бы не безответственное поведение некоторых товарищей… Нет, конечно понадобится время, чтобы отладить выпуск, но я обещаю, что к тому моменту, когда новый танк поступит в производство, двигатели для него уже будут выпускаться в нужных количествах!

– Очень хорошо, – кивнул Ворошилов. – Продолжайте, товарищ Белов!

– Про корпус у меня все, теперь нужно сказать несколько слов и о башне, перелистнув плакат, произнес Максим. – Ее предлагается сделать литой, близкой к приплюснутой полусферической формы, каплевидной в плане. Толщина стенок башни должна быть от семидесяти пяти до ста пятидесяти миллиметров. Крыша – тридцать миллиметров. Для улучшения обзора, башню необходимо оснастить командирской башенкой с круговым обзором.

«Ну вот, теперь я еще на шаг ближе к правильному попаданцу, – подумал Максим, с трудом сдерживая улыбку. – Товарища Сталина предупредил, командирскую башенку на Т-34 ввел… осталось только пристрелить Хрущева и перепеть Высоцкого!»

– Для нового танка необходимо разработать и новую пушку, калибром в семьдесят шесть миллиметров и длиной ствола в пятьдесят пять калибров, – продолжил Максим. – Такое орудие будет успешно совмещать в себе свойства и противотанковой, и обычной полковой пушки. Также мы предлагаем заранее заложить в конструкцию танка возможность замены пушки на орудие более крупного калибра.

– Это, простите, как? – удивился Говоров.

– Одновременно с семидесятишестимиллиметровым орудием нужно разработать еще одно, калибром в сто семь миллиметров, – пояснил Максим. – И размеры башни рассчитывать именно под стасемимиллиметровое орудие. А затем просто адаптировать установку для крепления орудия в башне под размеры семидесятишестимиллиметровой пушки. Таким образом, для замены орудия на более крупное, нужно будет просто вынуть старую пушку из башни и установить на ее место новую. Сделать это можно будет в любой мастерской, оснащенной кран-балкой.

– А почему бы тогда сразу не сделать танк со стасемимиллиметровым орудием? – спросил Говоров.

– А зачем пугать вероятного противника раньше времени? – вопросом на вопрос ответил Максим. – В ближайшие годы семидесятишестимиллиметровая пушка будет более, чем солидным вооружением. А вот когда противник, столкнувшись с нашей пушкой, начнет устанавливать на уже имеющиеся танки дополнительные броневые экраны и разрабатывать новые машины с более толстой броней, мы сможем быстро модернизировать наши танки и вернуть себе преимущество.

– Хм-м-м… знаете, товарищ Белов, а что-то в этом есть, – одобрительно кивнул Говоров. – А что насчет пулеметного вооружения?

– Пулемета в танк предлагается устанавливать всего два, – ответил Максим. – Один винтовочного калибра, спаренный с орудием, и один крупнокалиберный, на зенитной турели над люком заряжающего.

– А почему вы решили отказаться от курсового пулемета? – поинтересовался Говоров.

– Не спорю, у курсового пулемета есть свои плюсы, но пулеметная установка, во-первых, ослабит лобовую броню, а во-вторых – потребует введения дополнительного члена экипажа, – пояснил Максим. – В общем, мы решили, что польза от этой установки не стоит того, чтобы мириться с ее недостатками.

– Вашу мысль я понял, – кивнул Говоров.

– Да, товарищ Белов, про экипаж-то вы ничего и не сказали, – заметил Ворошилов.

– Виноват, – кивнул Максим. – Экипаж нового танка будет состоять из четырех человек. Командир, он же радист, наводчик, заряжающий и механик-водитель.

– Вы считаете разумным совмещать должности командира танка и радиста? – поинтересовался Ворошилов.

– Я считаю, что да, – ответил Максим. – В условиях несовершенства радиостанций и высокого уровня шума внутри танка будет лучше, если командир будет напрямую получать приказы по радио, нежели выслушивать их от радиста. Чем меньше звеньев передачи приказов, тем надежнее.

– Что ж, вашу позицию я понял, – кивнул Ворошилов и повернулся к конструкторам из Харькова. – Что скажете, товарищи? Сможете сделать танк, о котором говорит товарищ Белов.

– Думаю, сможем, – осторожно ответил Кошкин. – Пока что я не вижу каких-либо принципиальных сложностей. Но хотелось бы после совещания получить эскизы товарища Белова для более детального их изучения. Тогда я смогу сказать точнее.

– Вам будет предоставлен полный комплект материалов, которые нам удалось подготовить, – сообщил Максим. – Там, конечно, в основном эскизы, а не чертежи, но все же вам будет легче работать.

– Василий Гаврилович, вы сможете в короткий срок разработать сразу две пушки? – поинтересовался Ворошилов уже у Грабина.

– Ну, раз надо – значит, сделаю, – решительно заявил Грабин. – К какому сроку нужны орудия?

– Хороший вопрос, своевременный, – кивнул Ворошилов. – Товарищи конструкторы, на все про все мы можем дать вам не более двух лет. Летом, самый край – осенью тридцать восьмого года новый танк должен быть представлен на испытания. Товарищ Кошкин, к какому сроку вам понадобятся орудия?

– Ну-у-у… – протянул Кошкин, что-то прикидывая в уме. – На то, чтобы изучить эскизы, которые нам обещал товарищ Белов, и перевести их в чертежи, нам понадобится, как минимум, год. К этому моменту нам нужно будет знать хотя бы габариты предназначенных для танка орудий. Тогда мы сможем приступить к производству опытных образцов и начнем заводские испытания…

– Значит, год, – кивнул Грабин. – Времени, конечно, мало, но, думаю, справлюсь. Не впервой.

– Отлично, – подытожил Ворошилов. – Пулеметами, насколько я понимаю, будет заниматься товарищ Дегтярев?

– Крупнокалиберный точно будет его, – ответил Максим. – Василий Алексеевич сейчас переделывает свой ДК под ленточное питание. А вот насчет спаренного с пушкой я не уверен. Тут лучше подойдет другой проект, но о нем позже.

– Хорошо, – кивнул Ворошилов. – Товарищ Белов, вам есть что добавить по проекту танка?

– Так точно, товарищ нарком, – подтвердил Максим. – Во-первых, я не упомянул, что на танк планируется установка системы постановки дымовых завес, представляющей из себя два блока по три восьмидесятимиллиметровые мортирки, крепящиеся с боков башни. Краснозаводский химический завод наше бюро уже озадачило. А во-вторых, я бы хотел дать товарищам конструкторам пару рекомендаций.

– Дымовая завеса – вещь полезная, – одобрил Ворошилов. – И какие же рекомендации вы хотели бы дать товарищам конструкторам?

– Товарищам Кошкину и Морозову я настоятельно рекомендую не забывать про удобство работы экипажа. В танке должно быть нормальное освещение, хороший обогрев и эффективная система вентиляции. Никуда не годится, если экипажу придется дрожать от холода или задыхаться от порохового дыма внутри башни, – сообщил Максим и повернулся к Грабину. – Василия же Гавриловича я прошу не использовать в семидесятишестимиллиметровой пушке старый боеприпас, доставшийся нам по наследству от Российской Империи. У него довольно слабый пороховой заряд, неспособный придать снаряду достаточную для противотанкового орудия начальную скорость. Мощность порохового заряда стоит увеличить в два, а то и в три раза!

– Я вас понял, товарищ Белов, – кивнул Грабин.

– Да, и еще, товарищ Грабин, – продолжил Максим, перелистнув очередной плакат. – На этой схеме изображен так называемый эжектор, устройство продувки пушечного ствола от пороховых газов. При очевидной простоте конструкции это устройство позволит заметно сократить загазованность боевого отделения танка и улучшить условия работы экипажа.

– И в самом деле просто, – задумчиво пробормотал Грабин. – Обязательно нужно будет испытать эту схему на практике...

– Спасибо, товарищ Белов, я думаю, товарищи конструкторы обязательно учтут ваши рекомендации, – кивнул Ворошилов и повернулся к Кирову. – Тогда остается последний вопрос. Товарищ Киров, кто будет курировать разработку нового танка по линии НКВД?

– Учитывая, насколько важен для нас новый танк, курировать его разработку я собираюсь лично, – Сергей Миронович улыбнулся вроде бы добродушно, вот только во взгляде его отчетливо блеснула сталь.

На первый взгляд Сергей Миронович Киров казался мягким и добродушным человеком, особенно по сравнению с его предшественником, резким и хамоватым Генрихом Григорьевичем Ягодой. Собственно, в домашней обстановке Киров таковым и являлся, но, когда дело касалось его профессиональной деятельности, Сергей Миронович неизменно показывал себя жестким и решительным руководителем.

Киров хорошо запомнил слова Белова о том, что репрессии нужно проводить очень аккуратно и точечно. За те полтора года, что он возглавлял НКВД, не было ни громких докладов о раскрытых заговорах, ни публичных процессов, вместо этого тихо проводились расследования, виновные в антигосударственной деятельности арестовывались и, снабженные железобетонными доказательствами своей вины, передавались в суд.

Благодаря подобным методам работы у Кирова сложилась репутация сурового, но справедливого руководителя, который все про всех знает. И сам факт того, что работу над новым танком будет курировать Сергей Миронович лично, дал конструкторам понять, что о любой возможности схалтурить лучше бы забыть сразу.

– Ну, что ж, с танками мы закончили, – подытожил первую часть совещания Ворошилов. – Но, у Осинформбюро, насколько мне известно, есть еще несколько идей?

– Закончили с танками? – не понял Халепский. – А как же легкие танки? Вы что, хотите полностью от них отказаться?

– Да, товарищ Халепский, – вместо Ворошилова Иннокентию Андреевичу ответил Максим. – По нашему мнению, легкие танки являются довольно узкоспециализированными машинами, поэтому мы считаем необходимым от них отказаться. А для развития прорыва и фланговых атак лучше подойдет более универсальная техника.

– И что вы можете предложить нам в качестве замены легких танков? – поинтересовался Халепский.

– Еще в годы Империалистической войны англичане разработали такую небезынтересную машину, как транспортный танк, – начал немного издалека Максим. – Мы же решили развить эту идею и сформулировать концепцию боевой машины пехоты, сочетающей в себе свойства как легкого танка, так и тяжелого гусеничного транспортера пехоты[3]. В процессе эта концепция изменилась в сторону большей универсальности, в результате чего получилась единая бронированная платформа, на основе которой можно будет создать целый комплекс военной техники.

– Универсальная платформа – это и в самом деле интересно, – признал Халепский. – Изложите, пожалуйста, вашу идею более подробно!

– Сама платформа должна быть длиной около семи метров и массой в пятнадцать – шестнадцать тонн, – начал излагать свою задумку Максим. – Толщина брони – от десяти до двадцати пяти миллиметров. Двигатель дизельный, мощностью не менее четырехсот лошадиных сил. Подвеска как у танка, на независимых торсионах.

Поскольку платформа задумывается, как универсальная, двигатель и трансмиссию предлагается разместить в передней части корпуса, справа от места механика-водителя. Таким образом, мы получим в центральной и задней частях корпуса большое пространство, пригодное как для перевозки личного состава, так и для размещения вооружения. Для удобства погрузки и выгрузки экипажа и десанта в корме предлагается сделать две двери.

Закончив отвечать Халепскому, Максим перевел дух и потянулся к графину. И пока Максим мелкими глотками пил воду, Халепский с крайне задумчивым видом переваривал услышанное.

– Что ж, товарищ Белов, с платформой все более-менее понятно, – кивнул, наконец, Халепский. – Расскажите теперь о боевой машине пехоты, которой вы предлагаете заменить легкие танки.

– За основу боевой машины пехоты, как я уже сказал, предлагается взять единую боевую платформу, на которую позади двигателя и места механика-водителя установить башню с пушечно-пулеметным вооружением, – ответил Максим. – Башня может быть как сварной, так и литой, с толщиной стенок в двадцать – тридцать миллиметров, расположенных под рациональными углами наклона.

Вооружена боевая машина пехоты должна быть сорокапятимиллиметровой пушкой 20-К и спаренным с ней пулеметом. В будущем же можно будет поэкспериментировать с другими вариантами вооружения, например с автоматическими авиационными пушками или обычной пушкой, но более крупного калибра. Ну, и такая же, как и на танках, система постановки дымовой завесы.

В задней части корпуса будет располагаться десантное отделение на восемь человек, по четыре человека с каждой стороны. Места для десанта будут располагаться вдоль бортов, лицом друг к другу. Вот, примерно так нам представляется новая боевая машина.

– То есть, вы хотите создать машину, которая не уступает танку БТ-7 по защите и вооружению, да еще и перевозит восемь человек десанта? – произнес Говоров. – Получается, такие машины войдут в прорыв, как обычные легкие танки, а затем высадят пехоту, которая тут же займет оборону и не даст противнику контратаковать? Товарищ Ворошилов, вам не кажется, что подобные машины способны заметно повлиять на ход боевых действий в будущем.

– Согласен, – кивнул Ворошилов. – А вы, что скажете, товарищ Халепский?

– Я, пожалуй, соглашусь с товарищем Беловым и его коллегами, – наконец, произнес Иннокентий Александрович. – Предложенная ими боевая машина пехоты, и правда, будет полезнее обычного легкого танка. Скажите, товарищ Белов, а какие еще машины можно создать на основе вашей платформы?

– В целом – любые машины, требующие повышенной проходимости, – ответил Максим. – В зависимости от конфигурации верхних бронелистов, а также наличия и месторасположения погона под башню, на платформу можно устанавливать различные виды вооружения.

Например, можно создать зенитные самоходные установки, не уступающие по проходимости танкам и способные прикрывать танковые колонны на марше. По мнению нашего бюро для этого лучше всего подойдут спаренные тридцатисемимиллиметровые или счетверенные двадцатитрехмиллиметровые установки.

Также платформу можно будет использовать в качестве шасси для самоходных гаубиц калибром до ста пятидесяти двух миллиметров и реактивных систем залпового огня. Московский Реактивный Научно-Исследовательский институт уже получил от нас материалы по перспективному реактивному снаряду калибром в сто двадцать два миллиметра и пусковой установке для него.

Также можно использовать платформу в качестве легкобронированного транспорта и даже тягача, – заключил Максим и налил себе еще воды.

– Что ж, в свете всего сказанного товарищем Беловым, я считаю целесообразным разработать не только боевую машину пехоты, но и другие машины на данной платформе.

– В таком случае, поручаем разработку единой гусеничной платформы товарищу Астрову, – заключил Ворошилов. – Возьметесь, Николай Александрович?

– Возьмусь, товарищ Ворошилов! – с энтузиазмом ответил Астров.

– Очень хорошо, Николай Александрович, – кивнул Климент Ефремович. – Думаю, будет правильным, если одновременно с разработкой боевой платформы вы займетесь и созданием боевой машины пехоты на ее основе.

– Сделаю, товарищ нарком, – подтвердил Астров.

– А товарищу Логинову мы поручим разработать спаренные и счетверенные зенитные установки, – продолжил нарезать задачи Ворошилов. – Михаил Николаевич, у вас, кажется, уже есть опыт разработки зенитных орудий?

– Да, товарищ нарком, у меня есть определенные наработки по малокалиберным зенитным системам, – подтвердил Логинов. – Правда, я хотел сделать зенитное орудие калибром в двадцать пять миллиметров, а не в двадцать три, но это не сложно изменить.

– Это хорошо, что у вас уже есть определенные наработки, товарищ Логинов, – одобрительно кивнул Ворошилов. – Когда закончите с зенитками, свяжитесь с товарищем Астровым и совместно с ним займитесь созданием самоходных зенитных установок.

– Понял вас, товарищ Ворошилов, – кивнул Логинов.

– С самоходными пушками и гаубицами пока повременим, – произнес Ворошилов. – Сперва нам нужно разобраться, какие орудия мы оставляем на вооружении, а какие будем менять на новые. А новые предстоит еще разработать и запустить в серию.

– Скажите, товарищ Белов, а что вы думаете о колесной бронетехнике? – поинтересовался Халепский.

– У колесной техники есть свои преимущества, – уверенно ответил Максим. – У нее выше моторесурс, да и, вообще, она дешевле в эксплуатации. Проблема в том, что со времен первых бронеавтомобилей и до настоящего времени их разрабатывают на шасси изначально не предназначенных для этого легковых и грузовых автомобилей. Отсюда и проблемы как с надежностью, так и проходимостью. В настоящее время на заводах ГАЗ и ЗИС идет разработка полноприводных автомобилей для армии, но и их появление не решит этих проблем.

– И что вы предлагаете взамен? – поинтересовался Говоров. – Не просто же вы так критикуете нынешние бронеавтомобили.

– Разрабатывать бронеавтомобили с нуля. Вот, например, нечто вроде этого, – ответил Максим и подошел к следующей стойке, на верхнем из висящих на ней плакатов была изображен эскиз машины, очень похожей на БРДМ-2А, лишенной нижних пар колес и оснащенной боковыми дверьми. – Вот вам идея бронеавтомобиля, предназначенного для ведения разведки, связи и патрулирования. Отлично подойдет для частей фронтовой разведки и пограничных войск.

В основе концепции лежит схема несущего кузова с задним расположением двигателя. Бронирование противопульное, с толщиной брони от десяти до пятнадцати миллиметров. Если наши приблизительные подсчеты верны, масса бронеавтомобиля должна получиться в районе семи тонн.

Двигатель предлагается устанавливать либо дизельный, мощностью не менее ста лошадиных сил, либо бензиновый, но тогда уже в районе ста пятидесяти «лошадей». Привод, разумеется, на все четыре колеса. Поскольку бронеавтомобиль предполагается сделать плавающим, в кормовой части корпуса должен быть установлен водометный движитель.

Вооружать бронеавтомобиль предполагается автоматической пушкой калибра двадцать три миллиметра, специально разработанной для данной машины, и спаренным с ней пулеметом. Вооружение располагается во вращающейся башне конической формы с толщиной стенок в десять миллиметров.

Поручить разработку автоматического орудия для нового бронеавтомобиля я предлагаю ОКБ-16, возглавляемому присутствующим здесь товарищем Таубиным. Причем, пушку стоит сделать сразу и в сухопутном, и в авиационном вариантах. Уверен, нашим авиаконструкторам такое орудие тоже пригодится.

– Простите, товарищ Белов, а нельзя поставить на ваш бронеавтомобиль зенитное орудие, которое предстоит разработать товарищу Логинову? – поинтересовался Леонид Александрович.

– Боюсь, что нет, товарищ Говоров, – покачал головой Максим. – У зенитного орудия получится слишком большая отдача. Я понимаю, что хочется максимально унифицировать технику по орудиям и боеприпасам к ним, но в данном случае это не получится.

– Жаль, – вздохнул Говоров. – Ну, на нет, как говорится, и суда нет. Что скажете, товарищ нарком, – посмотрел Говоров на Ворошилова. – Берем в разработку предложенный товарищем Беловым бронеавтомобиль?

– Берем, – решительно ответил Климент Ефремович. – Думаю, такая машина нам не помешает! Значит, разработку пушки калибром в двадцать три миллиметра, как и предложил товарищ Белов, мы поручаем ОКБ-16, а разработкой самого бронеавтомобиля займется товарищ Грачев с Горьковского автозавода.

– Но как же… – обескураженно пробормотал Виталий Андреевич. – Я, конечно, имею опыт в разработке автомобилей, но я никогда не занимался бронетехникой!

– Вы справитесь, товарищ Грачев, – по-доброму улыбнулся Ворошилов. – Мы в вас не сомневаемся, вот и вы в себе не сомневайтесь!

– Что ж, я постараюсь, – обреченно вздохнул Грачев.

– Товарищ Белов, – посмотрел на Максима Ворошилов. – Судя по плакатам, у вас еще есть, что нам предложить?

– Да, товарищ нарком, – подтвердил Максим, перелистывая плакат. – Еще у нас есть проект колесного бронетранспортера. Как вы можете видеть, он по своей конструкции весьма схож с бронеавтомобилем, в частности, у него абсолютно такая же компоновка с задним расположением двигателя и такая же форма корпуса, позволяющая ему передвигаться по воде. Точно таким же осталось и вооружение, размещаемое в точно такой же, как и у бронеавтомобиля, башне.

Однако, имеются и отличия. Длина корпуса была увеличена до семи с половиной метров, что позволит разместить внутри восемь человек десанта. В принципе, если убрать башню, можно будет увеличить численность десанта до двенадцати, но нам показалось неправильным оставлять бронетранспортер совсем беззащитным.

Чтобы сохранить ту же проходимость при заметно увеличившейся длине корпуса, бронетранспортер предлагается сделать восьмиколесным, с приводом на все колеса. Для повышения маневренности поворотными должны быть первые две пары.

Из-за увеличившейся массы для бронетранспортера нужен будет и новый двигатель, примерно вдвое мощнее, чем для бронеавтомобиля. Только хочу сразу предупредить, что ставить на бронетранспортер два двигателя от бронеавтомобиля будет плохой идеей. Двигатель должен быть один! Для передвижения по воде бронетранспортер, разумеется, должен быть оборудован водометным движителем.

На этом у меня все. Если у кого-то возникли вопросы, я готов на них ответить.

Некоторое время в зале стояла тишина. Пока военные обдумывали слова Максима, сам он получил возможность выпить воды и отдышаться. Все-таки говорить такое количество времени было для него непривычным.

– Скажите, товарищ Белов, а для чего нам две машины для перевозки десанта? – наконец, задал вопрос Говоров. – Ведь предложенная вами боевая машина пехоты может выполнять те же задачи, что и бронетранспортер, но при этом она лучше защищена и вооружена!

– Задачи у них все же разные, товарищ Говоров, – возразил Максим. – Боевая машина пехоты предназначена как для доставки десанта в нужную точку, так и для непосредственной поддержки его в бою. Отсюда и более толстая броня, и более мощное вооружение. Бронетранспортеры же предназначены для быстрой и сравнительно безопасной перевозки войск, а вооружение им необходимо, в первую очередь, для самообороны.

– Что ж, товарищ Белов, идея бронетранспортера кажется мне интересной, – не дав Говорову продолжить, произнес Ворошилов. – Учитывая его конструктивное сходство с бронеавтомобилем, разработку его мы также поручим товарищу Грачеву.

– Вас понял, товарищ нарком, – подтвердил Грачев, похоже, уже смирившийся с тем, что ему предстоит стать конструктором бронетехники, и никакое отсутствие опыта его от этой участи не избавит.

– Товарищ Белов, у вас все? – уточнил Ворошилов.

– Так точно, товарищ нарком, все, – ответил Максим. – Обычные автомобили для армии уже разрабатываются, а больше пока нам предложить нечего. Возможно, по мере накопления опыта применения новой техники у нас появятся еще идеи, но на сегодняшний день это все.

– Что ж, в таком случае, сегодняшнее совещание объявляю законченным! – заключил Климент Ефремович.

28 августа 1936 года. 17:00.

Народный комиссариат обороны. Гоголевский бульвар, дом 18.

После окончания совещания Максим раздал конструкторам обещанные им эскизы техники, а затем в сопровождении товарищей Кирова и Ворошилова отправился в столовую. Как говорится, война войной, а обед по расписанию, тем более что Максим не ел с самого утра и уже успел изрядно проголодаться.

Отобедав, Максим вместе с Сергеем Мироновичем проследовали в кабинет наркома обороны, где совещание продолжилось уже в неофициальном формате.

– Да-а-а, Максим, – протянул Ворошилов, закрыв за собой дверь кабинета. – После твоих успехов на ниве создания стрелкового оружия я, конечно, ожидал, что у тебя будут интересные идеи, но я даже не предполагал, что их будет столько! Я даже не знаю, как бы на тебя смотрели конструкторы, если бы ты все озвучивал от своего имени!

– Для того мы и придумывали Особое Информационное бюро, чтобы конструкторы поменьше смотрели на Максима, – заметил Киров. – И, похоже, идея сработала, пару допущенных Максимом оговорок, кажется, никто и не заметил. А если и заметил – курировать разработки бронетехники буду я лично, так что прослежу, чтобы товарищи конструкторы лишнего не болтали.

– Эти могут! – согласился Ворошилов и махнул рукой. – Ладно, Сергей Миронович, секретность – это по твоей части, вот ты с этим и разбирайся! Максим, ты, кажется, еще что-то хотел предложить?

– Да, Климент Ефремович, – кивнул Максим. – Во-первых, я хочу сказать пару слов о пулемете винтовочного калибра для танков и другой бронетехники. Пулемет Дегтярева не очень подходит для установки в башню из-за расположенной в прикладе пружины, поэтому за танковым пулеметом я предлагаю обратиться к Петру Горюнову, который сейчас работает в опытной мастерской Ковровского завода.

Насколько мне известно, уже сейчас у него есть практически готовый проект пулемета, который он решится продемонстрировать только во время конкурса на новый станковый пулемет, объявленный в сорок втором году. Этот пулемет, получивший обозначение СГ-43, верой и правдой служил нашей армии до конца шестидесятых годов, пока его не сменил пулемет Калашникова.

– Хороший, говоришь, пулемет? – усмехнулся Ворошилов. – Ну что ж, значит, обратимся к этому твоему Горюнову. А что у тебя во-вторых?

– А во-вторых, я предлагаю посвятить товарища Говорова если не в тайну моего происхождения, то хотя бы в сам факт существования информации из будущего и того, что нас в этом будущем ждет, – ответил Максим. – А то слишком уж он скептически относится к моим предложениям. Боюсь, что, не понимая смысла нашей работы, он может начать чинить нам препятствия, причем, из самых лучших побуждений.

– Я подумаю над вашим предложением, – помолчав, произнес Ворошилов. – Но, сам понимаешь, допуск к этой информации может дать только товарищ Сталин.

– Понимаю, – кивнул Максим. – Товарищ Говоров – талантливый артиллерист и хороший военачальник, так что не хотелось бы, чтобы у нас с ним возникли проблемы.

– Я поговорю с товарищем Сталиным, – пообещал Ворошилов.

Больше у Максима предложений не было, поэтому они с Сергеем Мироновичем покинули кабинет наркома обороны и направились во двор, к автомобильной стоянке.

Оказалось, что Сергей Миронович, не зная заранее, сколько продлится совещание, выделил под него весь свой рабочий день и теперь был совершенно свободен. Поэтому, он собрался провести остаток дня с дочерью и предложил Максиму подвести его до Кремля.