Текст книги "Как песок сквозь пальцы (СИ)"

Автор книги: полевка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 76 страниц)

Вначале были церемонные расшаркивания и разговоры ни о чем. С важным видом супруги эмиров говорили о погоде, здоровье и вчерашнем празднике. И только после этого омеги приступили к самому главному. Ясмин только кивал головой и соглашался с тем, что он вполне может отпустить милых омежек «в гости» в другой эмират. А то, что омеги уедут с биби и приданым, так это так и должно быть! Ведь нельзя надолго разлучать биби и папочек? Никто не знает, как надолго папочки задержатся в «гостях»? После десерта и угощений довольные омеги-супруги удалились. Они сделали, что хотели.

После того, как гости ушли, омежки бросились в объятия своих друзей по гарему. Они плакали, расставаясь. За те годы, что провели в аду, они успели сдружиться. Раньше они могли рассчитывать только друг на друга. А теперь они разъезжаются в разные эмираты. После этого и Ясмину досталась порция слез и благодарностей. Омеги уверяли, что никогда не забудут заботу и внимание, которыми были окружены в этом доме, и всегда будут молиться за Салаха, чья твердая рука и доброе сердце прервали их мучения.

Ясмин, как все беременные, расчувствовался и расплакался, поддавшись всеобщему слезливому настроению. За что ему и досталось от Рафика! Верный бета отругал всех, кто слезами портит радость! А после этого усадил всех кушать полезную кашу с фруктами, медом и орешками! Ясмин опомнился, когда смел половину положенной порции! Он с негодованием отодвинул от себя тарелку и потребовал мяса! Рафик только фыркнул в ответ. Ясмин решительно отодвинул от себя тарелку и заявил, что он ложится спать голодным, и что это будет целиком и полностью на совести Рафика!

На самом деле Ясмин ушел в спальню написать записку Гасану, что ему завтра понадобятся еще три новых шейлы и абая. И вообще, после пылкой встречи с мужем хотелось поваляться в кроватке. В дверь поскреблись. Рафик, просунув в щелочку двери голову, выдавил, что ужин господина Ясмина дожидается в гостиной. Ясмин довольно потянулся. Все-таки жизнь прекрасна!

Алан сидел в гостиной в окружении мешков и мешочков. Сердитый и недовольный.

– Что надулся, хомячок? – довольный Ясмин выплыл из спальни. – Риса, что ли, объелся? Смотри, как бы не разорвало.

– Мои сундуки в твоей спальне, а меня туда Рафик не пускает! – озвучил претензии друг.

– Правильно делает. Как он бы смог объяснить альфе, что в спальне его супруга делает посторонний мужчина? – Ясмин уселся возле стола, глотая голодные слюни. – Давай лучше поедим.

– У меня сегодня торговый день! Работы выше крыши! – сердился Алан.

– Что, все так плохо? – удивился Ясмин. – У тебя никогда от работы аппетит не пропадал.

– Ну, вообще-то, наоборот, – Алан улыбнулся и стащил с тарелки омеги самый красивый кусочек мяса. – Сегодня торговцы смогли раскрутить туристов на небывалую сумму. Те, похоже, насмотрелись на эмиров и грозных альф, бряцающих оружием, и в итоге, скупили различной сувенирной дребедени, как никогда! Мне даже не хватило золота, чтобы рассчитаться за кредиты. Сундуки же вне зоны доступа! – пожаловался Алан, макая мясо в сладкий соус.

– Айюб, наверное, доволен суммой налогов, которые пополнили казну? – Ясмин выхватил из-под носа Алана последний кусочек мяса и отдал его Хатиму, который тихо сидел рядом.

– О каком пополнении ты говоришь? – удивился Алан. – Бедному эмиру впору за штаны держаться, чтобы не свалились. Ты не представляешь, в какую кругленькую сумму каждый день обходится гостеприимство! Эти гости прожорливей саранчи! Они каждый день съедают маленькое стадо на ужин! А еще фрукты омегам! А сколько хлеба и каши! Кормят не только эмиров, но и их охрану и слуг!

– Ну, ну! Все не так уж и плохо! – в комнату влетел жада, взмахом руки отправив наложников по кроватям. Мышонок за руку утащил Вилена. Ясмин погладил Хатима по голове, прежде чем отправить омежку спать. – Гости разъедутся, а память о том, как щедр и гостеприимен мой сын, останется в памяти и сердцах! А денег, слава Аллаху, хватает! Хозяйство крепкое, община дружная! Гости не так уж и часто бывают, чтобы начинать на них экономить! Доброе имя важнее денег!

– Айдан, разрешите вопрос, – Алан смотрел, прищурившись. После того, как жада кивнул головой, продолжил. – А почему Айюб не взял с эмирата ад Шер никакой контрибуции? Он ведь имел на это право?

– Зачем? – Айдан улыбнулся. – Ты же знаешь людей, Алан. Поднимешь с земли медный грош, а люди растрезвонят, что это был бриллиант с кулак величиной! А так все знают, что мой сын вывез из ад Шер только биби и омег, которых раздал другим эмирам! Да и не было там ничего, ради чего стоило бы марать свое имя! Время пройдет, но люди будут помнить, что Айюб ад-Дин наказал эмира ад Шер не ради корысти, а ради справедливости!

– Кстати, об омегах, – Ясмин посмотрел на Алана, – у меня завтра еще трое уходят, пришли им тоже гостинцев в дорогу.

– Все будет, – Алан махнул рукой. – Ну, а теперь, как бы мне до моих сундучков добраться?

Ясмин послал Рафика за крепкими ребятами, которые быстренько выволокли из спальни сундуки Алана. Следом отправили гонца к Гасану. Пока Алан раскладывал свое сокровище и делал записи в бухгалтерской книге, жада рассказывал, что всех не беременных омег удалось пристроить. Поэтому, как только закончится Совет, они проведут последних два дня выбора, и потом смогут вздохнуть свободно.

Алан краем уха прислушивался к разговору. Жада рассказал, что, когда в городе стало известно, как ужасно Халиб обращался с омегами, у него началась в жизни черная полоса. Слуги оставили его первыми, а кроме этого несколько альф ушло к другим эмирам искать лучшей доли. Счет его отца заморозил Совет, а у него на счету вряд ли было много денег. Так что он улетел после заката в эмират, возможно где-то есть припрятанные сокровища, но Малый Совет закрыл на это глаза. Халибу придется оставить планету, хочет он этого или нет, но на Сабахе для него места нет!

– А что будет с самим эмиратом? – поинтересовался Ясмин.

– Гарантий дать не могу, – пожал плечами жада, – но есть эмиры, у которых по два наследника, но они все учатся на Земле. Может кого-нибудь и вернут на Сабах, но скорее всего назначат опытного визиря, который будет разгребать там все, пока наследники не вернутся с учебы. А потом или эмиры мирно договорятся между собой, или проведут несколько ритуальных схваток, чтобы выявить достойного. Пока стоит выяснить, а есть ли в самом эмирате нужный потенциал, чтобы за него сражаться? Может овчинка выделки не стоит?

Жада еще раз обольстительно улыбнулся и напомнил, что завтра тяжелый день. После этого упорхнул из гостиной Ясмина, мурлыча под нос песенку, как самый беззаботный из омежек. Ясмин дождался, когда Алан закончит расчеты и отложит необходимое ему количество золота на завтра. После этого Рафик опять скомандовал крупным бетам, и они, пыхтя, затащили сундуки в спальню Ясмина. Алан выпил с Ясмином чашечку кофе, о чем-то крепко задумавшись, и так же молча раскланялся перед уходом. Ясмин снимал платье в спальне, вспоминая горячие руки Салаха, и со сладким вздохом заснул.

Утром его под дверью уже дожидался Хатим. В гостиной Амина было шумно, а вот в хаммаме никого не было. Гасан появился, когда Ясмин и Хатим вернулись из купальни. Он принес новые платья и новые абая для всех гостей. На этот раз он появился в гостиной вместе со своей молодой женой. Стесняясь и краснея при виде такого количества омег, она помогла Гасану принести большие узлы с одеждой, но, как подозревал омега, Гасану просто хотелось похвастаться женой перед Ясмином и Ясмином перед женой. Поэтому омега с большим удовольствием отпустил несколько комплиментов и самому Гасану, и его работе. Бета раздулся от похвалы, бросая на жену многозначительные взгляды. Ясмин напомнил ему, что у него остается еще семеро омег, которым надо еще хотя бы по два платья. Гасан очень церемонно поклонился и уверил, что сделает все наилучшим образом. Выходил бета из гостиной, задрав нос так, что Ясмин опасался, как бы тот не упал по дороге.

После завтрака начались проводы. Омежки с трепетом дожидались, когда за ними придут, Ясмин, глядя на них, только посмеивался. Они ему напоминали детей в детском саду, которые ждут родителей у окна. За Муной пришли едва ли не последним, бедняжка уже был готов расплакаться от страха. Он сидел на подушке, прижимая к себе двух своих детей, с таким отчаяньем на лице, что Ясмин уже не знал, как его ободрить.

Внутренний двор уже настолько залили водой, что местами даже собрались лужи. Там был постоянный водоворот людей. Приходили омеги забрать своих «гостей». Бегали слуги и старые, и новые. Дети от такого скопления народа и сильных эмоций порой начинали плакать. Все вокруг обнимались, обещали писать письма, плакали, прощаясь со старыми друзьями.

Когда за последним омегой закрылась дверь, жада выглядел слегка помятым от многочисленных объятий и совершенно замученным, как будто все гости прошлись строем лично по нему. Он отправился в свою спальню, заявив, что до ужина его беспокоить не рекомендуется!

Комментарий к О разных сундуках

* Туг, или бунчук, – конский хвост, закрепленный на цилиндрическом, полом внутри и поэтому очень лёгком древке из мягкого дерева. На верхнем конце древка чаще всего помещался металлический шар, иногда – полумесяц. Ниже крепился простой или заплетённый в косы конский хвост, который окрашивался в синий, красный и чёрный цвета. На месте крепления хвоста древко обтягивалось тканью из конского и верблюжьего волоса. Волос окрашивался в различные цвета и иногда составлял очень красивый узор, а само древко украшалось восточными орнаментами.

https://vk.com/photo265570678_389930696

https://vk.com/photo265570678_389932122

========== ЭКСТРА Гвоздичка ==========

Несколько дней прошли в блаженной тишине. В ближайшей к гостиной спальне опять был оборудован кабинет. У всех оставшихся омежек теперь были отдельные спальни с широкими кроватями. Каждый день после завтрака Дин приводил к омегам их детей. Младшенького ребенка бета приносил на руках. Дети смотрели мультики, ластились к папочкам, а перед обедом Дин уводил всех обратно. После обеда омеги уходили в гостиную к Амину смотреть сериалы.

По вечерам приходил Алан, приносил одни мешочки и забирал другие. Кроме этого, он сообщал последние новости о заседаниях Совета Преданности. В эмират ад Шер назначили пожилого и очень опытного визиря. Часть эмиров улетели сразу после заседания Совета, мотивируя тем, что им уже достаточно омег, а дома накопилось много своих дел, которые требовали внимания повелителей.

На следующее утро на день выбора вывели предпоследнюю пятерку омег, ту самую, которая должна была участвовать в выборах в тот день, когда Айюб победил на дуэли Хусама. Последняя четверка опять собирала вещички в ожидании перемен в своей судьбе. Хани скучал, ожидая, когда его, наконец, выпустят из заточения, Амин злился потому, что его раздражали все и всё. Ясмин засел за работу, убористым почерком исписывая листы, которые из-под рук выхватывал Вилен и сразу чиркал в них красным и синим карандашом.

Хатим тихой мышкой сидел рядом, пытаясь разобраться, что происходит. Ясмин главный здесь или нет? Если главный, то почему Вилен постоянно критикует его работу? И только Мышонок был безгранично счастлив. Он рисовал, и ему никто не мешал! И не надо было прятаться или переживать, что его рисунки увидят! Наоборот, он сам каждый вечер с удовольствием показывал Ясмину, что нарисовал за день, выслушивая похвалы и мягкие замечания.

И только жада был встревожен не на шутку. В питомнике у биби, который в свое время был предназначен Салаху, со дня на день должна была начаться течка. Его пряный, резковатый запах гвоздики уже время от времени пробивался, будоража всех альф в казармах. Малыша надо было срочно переводить из питомника, но все упиралось в одну проблему…. И жада ломал себе голову как быть…

***

Айюб зашел в казарму. Там значительно прибавилось альф, в основном подростков и детей. На тренировочном поле верный Усама муштровал молодняк. Айюб дружил с ним с раннего детства, они вместе росли и взрослели. Усама был рядом с ним в многочисленных стычках с разбойниками, он возглавил отряд, который первым прорвался во дворец северного соседа. Он же помогал Айюбу хоронить гарем его отца Асада, когда Айюб вернулся с победой и обнаружил, что почти все омеги отца умерли от черной тоски. Усама был с ним и в горе, и в радости. Недаром эмир называл его братом и доверил наставничество над молодыми и воспитание своих наследников Саида и Салаха.

Альфы обнялись, похлопав друг друга по спине, и уселись в тенечке у казармы. Эмир видел, молодые альфы были слабо подготовлены физически и не приучены к хозяйственным работам. Усама рассказал, что он собирается делать. Разговор плавно перетек на гостей и на то, что отряды самообороны в рабочих кварталах надо бы как-то поощрить, а возможно, сделать их регулярными и более серьезно заняться их подготовкой.

Вдруг во время разговора Усама схватился за левое запястье и с тревогой посмотрел в сторону питомника.

– Что случилось? – Айюб с тревогой смотрел на друга.

– Ничего, – Усама не отрывал глаз от дверей питомника. – Показалось…

Из питомника послышались крики и тонкий визг. Побледневший Усам вскочил на ноги.

– Что там происходит? – Айюб встал и, не торопясь, пошел в питомник.

Он был хозяином в своем доме, и мог заходить в любое помещение. Хоть биби разрешалось выходить во внутренний двор, но альфы в сам питомник не заходили. Не то, чтобы им это запрещалось, просто воинам не принято было заходить к малышам и молодым биби, возможным омегам в будущем. Усама остановился на пороге, вытягивая шею и стараясь кого-то найти глазами.

Из-за поворота показался Ясмин в домашнем платье и жада, который тянул за руку упирающегося омежку. Омежка рыдал в голос и пытался вырваться.

– Что случилось? – голос Айюба перекрыл крики и плач.

– Этот негодник завтра будет выставлен на День выбора пятым омегой! – пояснил жада, дернув биби за руку с такой силой, что тот выскочил под ноги Айюбу. – Мы пришли за ним, чтобы помыть и приготовить его на завтра, а он, услышав новость, решил вскрыть себе вены! Слава Аллаху, мы успели вовремя, и он только поцарапался! – жада отвесил омежке затрещину. У биби на руке была свежая повязка.

– Я никуда не пойду! – омежка рыдал в голос, размазывая слезы по мордашке. – У меня уже есть альфа! Я люблю его! Он мое дыхание, а я его! Я чувствую его! Да!

– Кто посмел? – рыкнул Айюб и, схватив биби за грудки, стал его обнюхивать, как ищейка, которая собирается взять след. Спустя минуту он оттолкнул его от себя и выдохнул. – Лжешь! От тебя не пахнет альфой! От тебя все еще пахнет маленьким, глупым биби, который вскоре станет омегой!

– Ну и что? Я все равно никуда не пойду! Я его люблю, а он, хоть и отводит глаза, все равно чувствует меня, я же знаю! А я так его люблю! Как воду, как воздух! И вы не разлучите нас!

– О ком ты говоришь? – Айюб, похоже, начал злиться. – Кто посмел позариться на достояние эмира? Всем известно, что омеги живут в гареме! Ни один альфа не смеет посмотреть на омегу с желанием. Или ты с кем-то из бет снюхался? Ну, тогда это все просто детская блажь! – ухмыльнулся Айюб. – Только альфа может быть дыханием омеги, но кто из альф посмеет морочить голову биби, который уже определен, как омега? За такое альфу выгонят из города в пустыню! А если выяснится, что он недостойно смотрел на него, то его еще и ослепят! Ты все выдумал, глупый ребенок!

– Нет, не выдумал! – упорствовал омежка. – Мой любимый – сильный воин! Я знаю, когда у него ноют старые раны! Когда устанавливали шатер для Совета, он сорвал себе кожу на ладонях. Тогда лопнул трос, и он с братьями удержал купол, чтобы не покалечить работников! – омежка показал ладошки с ярко-розовой полосой на них.

– Ты сам это себе сделал! – рассердился эмир.

– Нет, господин, – из толпы приседая от страха, вышел пожилой учитель музыки. – Это произошло на моем уроке! Биби вдруг так закричал, что я испугался. Я подумал, что струна лопнула и поранила биби. Но струны были целые, а красные полосы появились вдруг, словно он обжегся обо что-то! Я отправил его к врачу, а тот велел отдыхать больше и сказал, что это все от нервов перед первой течкой!

– Усама, – Айюб повернулся к бледному другу. – Кто был с тобой тогда? Надо найти того негодяя и спросить с него по закону! Как он посмел морочить голову биби?

– Не надо никого искать повелитель! – Усама, склонив голову, опустился на колени перед эмиром. – Это я…

– ТЫ?! – воскликнул ошарашенный эмир. – Усама, брат! Как же ты мог так забыться? Мы столько пережили вместе? Как же ты мог?

– Я не хотел и не стремился к этому, – Усама прижал руки к груди. – Я столько лет служил верой и правдой. Я учил многих биби из казармы и питомника сидеть в седле, был арбитром в их детских играх и разнимал драчунов. И всегда много биби крутится возле меня, и я никого никогда из них не выделял! Они все были равны в моих глазах! Но в последнее время один аромат будоражит мою душу, лишая сна и покоя! Я не хотел, но один биби смог найти лазейку в мое сердце и теперь живет там. Я знаю, что мне не на что надеяться! Я и не надеюсь, но просто… Просто я чувствую каждый его вздох, как свой собственный!

Все во дворе замерли, забыв как дышать. Жада, подняв брови, смотрел на сына, всем своим видом говоря: «Ну вот! А ты не верил!» Ясмин, похоже, выпал из реальности, и, подняв глаза вверх, пытался что-то вспомнить. Все слуги тихонько плакали, боясь подвывать в голос. В дверях питомника со стороны внутреннего двора набилась куча любопытных альфочек и альфят. Все молчали и ждали решения эмира.

– По закону омеги живут в гареме! – Айдан хмурился. – Он завтра выйдет на день выбора! А я сделаю вид, что ничего не слышал!

– Лучше сразу казни меня, – Усама склонил голову, – мне не будет жизни без моего цветочка…

– И меня, – маленький омежка вырвался и, подбежав, схватил большого альфу за сильную шею, – я все равно умру от тоски без моего любимого.

– Я вас обоих выгоню в пустыню без вещей, без денег с одной флягой воды на двоих, – разгневался эмир. – Так забыться и нарушить обычаи предков!

– Оставь его во дворце! Я сам уйду, оставь его, он же маленький совсем, – альфа с болью и нежностью смотрел на рыдающего омежку, пытаясь оторвать его от себя. – Цветочек, ты должен остаться здесь и жить за нас обоих! Ты погибнешь в пустыне!

– Лучше погибнуть с тобой в пустыне, – омежка продолжал растирать по щекам слезы, – чем жить во дворце без тебя! Только попробуй оставить меня здесь одного! Я себе голову разобью о стенку, я… я… за.. затоскую черной хандрой и умру! Вот увидишь, умру! Возьми меня с собой! Я не буду тебе в тягость, я просто буду рядом и все! Сам пойду! Не бросай меня! Я люблю тебя, неужели ты этого не понимаешь?

– Если Аллах дал альфе и омеге одно дыхание на двоих, разве могут людские законы противоречить божественному промыслу? – подал голос Ясмин. – Салах в самом начале говорил мне, что подобное свято и неоспоримо для всякого альфы. Да, эмир первый среди альф, но он не единственный альфа в глазах Аллаха! Если такова его воля, то отрицать это, значит, противиться воле Аллаха! Разве я не прав?

– Ты прав, – согласился Айюб, – но ты немного не понимаешь местных нюансов поведения. – Эмир сверкнул улыбкой, больше похожей на оскал льва при виде антилопы, и начал объяснять. – Омеги живут в гареме под опекой эмира не просто так. Только он может создать им спокойную и обеспеченную жизнь. Только в гареме омеги могут ходить в шелках и не беспокоиться о своем будущем. И только в гареме омега может родить наследника. Любой альфа рожденный вне гарема станет простым воином и на престол претендовать не сможет! И вообще, омега вне гарема приравнивается к младшему супругу с большим кругом обязанностей и без всяких поблажек! Ты думаешь, биби, который вырос в питомнике, пойдет на подобное? Особенно, когда за стеной дворца его дожидаются эмиры, готовые осыпать драгоценностями и шелками? Кто променяет спокойствие гарема на тяжелую жизнь младшего мужа воина?

– Я! – омежка прижимал одной рукой крепкую шею альфы, а второй оттирал слезы с лица. – Я согласен! Мне не нужны шелка и драгоценности, я научусь варить кашу и мыть полы! Только позвольте мне остаться с любимым! Я не боюсь быть младшим мужем простого воина. Лучше с любимым день, чем с ненавистным – вечность!

– Ты согласен проходить всю жизнь в хлопке и сам вести хозяйство? – спросил эмир.

– ДА! – омежка смотрел на альфу горящими, как костер, глазами.

– Ты будешь послушным и кротким, верным, закрывать лицо, рожать детей и растить их в традициях предков?

– Да! – биби сжал кулаки и, похоже, был готов броситься в бой за своего альфу.

– А ты согласен взять в младшие мужья такого дерзкого биби? – Айюб лукаво улыбнулся, глядя на растерянного Усаму.

– Что?! – растерялся альфа, и омежка от избытка эмоций стукнул его кулачком по плечу, Усама посмотрел на избранника и мягко улыбнулся, прижав к себе тоненькое тело. – ДА!

– Встань с колен брат! – Айюб, похоже, потешался, видя растерянность друга и то, как биби уткнулся носом в его шею. – Объявляю ХИТБУ завершенной!

– Оми, – повернулся Айюб к Айдану, – забирай жениха в гарем! Пока Усама все подготовит к свадьбе, пусть поживет вместе с гостями!

Жада, довольно улыбаясь, выдернул растерянного омежку из медвежьих объятий альфы.

– Как нам его называть, Усама? – жада сверкал глазами, как бриллиантами.

– Джанан! – Усама улыбался, как сумасшедший. – Сердце мое! Душа моя!

Усама смотрел, как жада тянет вглубь питомника растерянного омежку. Ясмин вдруг понял, что стоит в домашнем платье, с непокрытой головой перед альфами, которые хоть и отводили глаза, но наверняка его уже разглядели. Ясмин, подхватив юбку, побежал за жада с омежкой, пока все о нем не вспомнили.

– Жада! – Ясмин догнал парочку уже у дверей гарема. – Жада, ведь вы все знали с самого начала? Правда? – Айдан насмешливо посмотрел в ответ. – А зачем тогда меня брали с собой?

– Ты умный, Ясмин, – жада остановился у внутренних дверей в гарем. – Ты умеешь находить правильные слова! К тебе бы наверняка прислушались! А я, хоть и оми правителя, но от моих слов сын, скорее всего, отмахнулся бы. Как бы он меня ни любил, я для него все равно просто омега. Он скорее бы услышал постороннего человека, чем меня! Я ему уже говорил про Усаму и биби, а он отвечал, что я сериалов пересмотрел!

Во внутреннем дворе перед питомником альфы поздравляли Усаму. Новость, как пожар, распространилась по дворцу. Вскоре вокруг Усамы собрались все свободные от дел альфы. Хотя все, в основном, патрулировали в городе, но несколько приятелей, которые отдыхали в казарме, уже колотили Усаму по спине с пожеланиями многочисленного потомства. Айюб, глядя на все это, смеялся до колик в животе. Смущенный альфа подошел к эмиру, когда тот подал ему знак приблизиться.

– Ох, Усама! Я так рад за тебя, но наказать тебя все равно стоит! Молчать о подобном, скрывая от брата! А младшенький у тебя, похоже, огонь! Видели, как он его стукнул по плечу, когда этот остолоп замешкался с ответом? – Айюб опять засмеялся. – Эх, брат, похоже быть тебе битым от руки младшего супруга! – Эмир вытер счастливые слезы и поднял руку вверх, призывая братьев к тишине. – Но, шутки в сторону. Свадьба, семья это серьезно! Значит так: омежку из дворца я не выпущу, нечего его без охраны в городе оставлять. Так что, дома в городе не жди! Занимай пустой домик, где раньше привратник с семьей жил. Там несколько комнат, так что вам хватит. Посмотри сам, может ремонт надо какой сделать, мебель купить. Найми пару слуг. А то твой милый супруг и вправду решит сам тебе кашу варить, ручками своими беленькими полы мыть! – Айюб опять засмеялся такой шутке. – И самое главное! Цветочек твой из местных. Его родители живут в городе. Так что, собирай калым и иди свататься, как положено! – Альфа опять развеселился. – Нет, вместе пойдем! Хочу видеть, как его мамаша о тебя метелку сломает! Родители-то рассчитывали, что их омеженька будет в шелке ходить и с золота есть. А тут на тебе – простой воин! Хоть и лучший, но не эмир! А хочешь эмиром стать? У нас тут как раз наметился эмират без хозяина! А что? Ты законы знаешь, править сможешь! Хочешь чалму эмирскую?

– Неееет, брат, спасибо! – Усама прижал руку к груди. – Не хочу такой нервотрепки, как у тебя. Диван, гарем, налоги, община, разбор прошений, интриги дворян. Покоя нет ни днем, ни ночью! Только думай и переживай, а правильно ли поступил? А не обидел ли кого? Одно беспокойство! Нет уж, благодарю брат! Маленький домик и любимый омега, покой и любимая работа! Может ли быть что-нибудь лучше?

– Ну, тогда готовься. Завтра последний день выбора, после этого вечером на прощанье еще попируем, а с утра все, наконец, разлетятся по своим домам! Отдохнем пару дней и поедем к родителям твоего младшенького! Успеешь подготовить калым и домик?

– Да! – Усама блаженно улыбался, разве лишь только слюни не пускал.

– Вот и прекрасно! – Айюб хлопнул его по спине, чтобы тот собрался с мыслями. – Мы такую ночь хны закатим! Я уже знаю, что тебе на груди напишу! И братья тоже захотят отметиться! Праздновать свадебный пир будем здесь. Мой дом – твой дом! Мы с тобой братья!

========== Лисята ==========

Наконец наступил завершающий день выбора. Последние четыре омеги простились с Айданом и Амином. Хани с огромным облегчением посмотрел им вслед. Как только за ними закрылась дверь, на пороге гарема сразу же появился Салах. Он приобнял жада и посмотрел ему в глаза.

– Я могу войти?

– Да, дорогой! – жада мягко улыбнулся внуку. – Свободных омег больше нет, остались только все свои и гости.

Салах был мрачнее тучи, когда появился на пороге гостиной своего супруга. Ясмин с тревогой встал ему навстречу. Омеги с детьми, увидев мрачного альфу замолчали и сжались в кучку в ожидании грозы.

– Что случилось? – Ясмин быстро провел руками по лицу любимого, разглаживая суровые складки на лбу.

– Увидишь Алана, дай ему по шее. Я бы сам ему наподдал, но боюсь, что могу прибить ненароком, – Салах поймал руки омеги и поцеловал прохладные ладони. – Он сказал отцу, что у меня семестр скоро закончится, а я в институте почти не появлялся, и меня могут к зачетам не допустить. Отец сказал, чтобы я завтра же отправлялся в дорогу.

– Так торговый день только что прошел, следующий же нескоро? – удивился Ясмин и откинул голову, позволяя поцеловать шею.

– И здесь тоже Алан отличился! – вздохнул Салах. – Он сообщил отцу, что шаттлы мало чем отличаются от грузовых кораблей. Мол, на шаттле можно выйти на орбиту и дать сигнал грузовой платформе, чтобы она подхватила по пути на Землю, как это делают грузовые корабли. Сабах находится на развилке всех транспортных путей, и грузовые платформы здесь появляются с частотой рейсовых автобусов. Любая платформа, на которой будет свободное место, легко подхватит шаттл и доставит на Землю. Так что, нет нужды дожидаться туристический корабль.

– Не надо сердиться на Алана, – Ясмин мягко улыбнулся и легко поцеловал сжатые в ниточку губы. – Он заботится о тебе. У тебя первая сессия. Преподаватели еще не знают, какой ты прилежный студент и вполне могут не допустить к зачетам. Потом придется доказывать им, что ты не просто так пропускал занятия. Первое впечатление это всегда важно, так что, не надо сердиться.

– Я хотел побыть с тобой подольше, – вздохнул Салах. – Отец отдал мне свой корабль с намеком, что уже пора купить себе собственный. А я так надеялся, что у меня будет время побыть с тобой подольше, – Салах сцепил руки за спиной омеги и, уткнувшись в макушку головы супруга, вдыхал запах волос. – Я еще не улетел, а уже скучаю!

– Зачем скучать, когда я так рядом? – Ясмин со смешинкой в глазах смотрел на опечаленного тигренка.

– Я хочу засыпать рядом с тобой и просыпаться. И смотреть, как ты спросонья жмуришься и потягиваешься. Каждое утро открывать глаза и видеть, как ты пускаешь слюни на подушку!

– Я?! Слюни? – Ясмин удивился, а потом сделал вид, что ужасно рассержен. – Так! Похоже, ты проболтался, дорогой! Я слюни не пускаю! ИТАК, КТО ТАМ ТЕБЕ СЛЮНИ ПУСКАЛ И КУДА?

– Упс! – Салах прикрыл рот ладошкой и сделал невинные глаза. Точь-в-точь, как это делал Амин, когда говорил какую-нибудь гадость! А потом альфа метнулся в свою спальню, на ходу отстегивая ятаган и отбрасывая его в сторону.

Ясмин, подхватив юбки, бросился следом. За дверью его уже поджидали. Стоило их губам встретиться, как все сразу стало незначительным, и осталось лишь мучительное, испепеляющее желание. Салах вжал Ясмина в дверь, целовал и не мог оторваться. Только когда перед глазами полетели черные мушки, а во рту стало сладко, Салах оторвался и жадно посмотрел на зацелованного супруга. Ясмин перевел дыхание и вцепился в волосы мужу, увлекая его в еще один поцелуй. Он прижимался к нему так сильно, что они едва устояли на ногах, их члены терлись сквозь одежду, они стонали в рот друг другу, кусали губы, шепча со стоном «я дышать без тебя не мог, как я скучал, а я, я умирал без тебя, мой, мой…»

Ясмин отдавался ему так, как можно отдаваться только любимым – со всем желанием, открыто, с наслаждением. Салах запутался в подоле платья, а омега вдруг захихикал.

– Ты чего? – Салах удивленно замер. – Щекотно?

– Нет, – Ясмин оттолкнул его руки и сам взялся за юбку. – Просто вспомнил, как мне жада в первый день объяснял, почему омеги ходят по гарему в широких платьях, – и, увидев вопрос в глазах Салаха, провокационно скользнул в сторону и задрал подол, демонстрируя голые ноги. – Вот для этого!

Он взвизгнул и рванул с голыми ногами, уворачиваясь от рук мужа, к кровати. Салах, немного замешкавшись, все же догнал Ясмина и, прижав к себе, упал с ним на кровать. Платье вскоре полетело в сторону, следом за ним в полет отправилась рубашка.

– А как же гости, отец, ну, там не знаю, вечерняя гулянка в честь окончания этих бесконечных заседаний и выборов? Тебя искать не будут? – Ясмин попытался притормозить мужа.

Но тот уже добрался до вожделенных ног супруга и теперь ему было все равно. Он, наклонившись, коротко поцеловал омегу. Салах вошел в него осторожно, туго, он почти не дышал, прижавшись губами к метке и ощущая, как бьётся пульс на шее и замер, войдя до конца. Ладонь альфы легла на член омеги, он провел рукой вверх и вниз, Ясмин громко вскрикнул, и, стиснув руку мужа, подтолкнул Салаха в себя.

– Не знаю! Какая разница, пусть ищут, если хотят. О-о, радость моя, мой Ясмин, ты… такой, такой…

Альфа, окончательно срываясь с тормозов, проникая языком в отзывчивый рот и так же резко и ритмично начинает трахать его, резко и сильно. Ясмин, прижимаясь все теснее, обхватил бёдра альфы, приподнимаясь и насаживаясь все глубже и глубже. Салах дышал со всхлипами. Ясмин зажмурил глаза и, самозабвенно отдаваясь, двигался ему навстречу. Они оба уже взмокли. И только когда омега, распахнув глаза, начал биться, истекая спермой, Салах, довольно улыбаясь, вышел из него почти до конца, прижимая к себе влажное тело, а потом снова протиснулся в тугую, сжавшуюся дырочку. Взрывной оргазм заставил его закричать, содрогаясь внутри. Он рычал, как тигр над добычей, потому что не осталось больше ни слов, ни мыслей. Довольные друг другом, они лежали, едва дыша, мокрые от пота, и разнеженные как котята.