Текст книги "Яблоня (ЛП)"

Автор книги: Philo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 55 страниц)

За эти два часа Гарри измучился больше, чем когда-либо, и взмок от холодного, липкого пота, поднимаясь по ступенькам после урока.

– Странный он какой-то, – заметила Гермиона. – Ты видел, Гарри, Снейп не сказал тебе ни одной гадости!

О, Гарри прекрасно это видел.

– Наверное, ему все еще стыдно за твой стриптиз, – вмешалась идущая позади Элоиза. – Может, его отругали?

Гермиона обернулась к ней и кивнула:

– Думаю, ты права, но ведь другого выхода не было! Ты, наверное, был в полной отключке, Гарри, раз сам не избавился от одежды.

Юный волхв что-то согласно пробурчал.

Элоиза похлопала его по плечу.

– Ничего страшного, Гарри. Зато это был лучший урок зелий за всю учебу! И у тебя замечательная фигура, нечего стыдиться! Идешь на арифмантику, Гермиона?

Девушки направились к другой лестнице, одарив друга сочувствующими улыбками.

В этом году Рождественского бала не устраивали, но в Большом зале затеяли дискотеку – играла группа студентов и модный музыкальный ансамбль «Палочки», известный своей сексапильностью. Гитаристкой у них была молодая женщина, популярная скорее благодаря чрезмерно узкой одежде, нежели таланту. Ученики стояли на ушах.

Наутро им уезжать домой, а пока можно и расслабиться.

Драко сидел за столом у стены и смотрел, как жизнь обходит его стороной. Он знал, что выглядит сногсшибательно. Узкие кремовые брюки облегали ноги, а синяя рубашка с короткими рукавами прекрасно оттеняла волосы. Юноша смотрел на танцующих учениц. Крэбб и Гойл сидели рядом и почему-то не танцевали. Магическое общество относилось к гомосексуализму терпимо, пока его не выставляли напоказ. Драко знал несколько магов-геев, но никогда не видел, чтобы те публично оказывали друг другу знаки внимания.

Юноша перегнулся через стол и спросил:

– Вы почему не танцуете?

Крэбб и Гойл переглянулись с таким выражением, будто на плечах у Драко росли две головы вместо одной.

– Никто не нравится, – глядя на колыхающуюся толпу, ответил Грег.

– Да не с этими, – нетерпеливо пояснил блондин. – Друг с другом.

Ребята снова уставились на него.

– С тобой все в порядке, Драко? – поинтересовался Винс.

– Разумеется. Почему бы вам не потанцевать?!

Винс без слов взглянул на сидящего рядом Грега.

– Не любим мы это, – просто сказал Крэбб.

Драко аккуратно приложился лбом о стол, но тут же вскинул голову и удивленно посмотрел на танцпол.

Рон Уизли топтался там с какой-то девицей в узкой юбке и почти невидимой кофточке. Ничего из ряда вон выходящего, если бы его ладонь не лежала у девицы на заднице.

Драко исподтишка оглядел зал. Грейнджер не было видно. Юноша все еще чувствовал себя неловко оттого, что разозлил ее. Ведь как отбрила-то! Судя по тому, насколько ловко у Гермионы подвешен язык, Уизли ожидают крупные неприятности.

Слизеринец смотрел, как рыжий лапает девицу за спину и зад… что за непристойное зрелище! Ведь скоро и до груди дойдет! Драко всегда знал, что Уизли до ужаса дурно воспитан, но такое…

Девица оттолкнула руку рыжего гриффиндорца. Давно пора.

Впрочем, в следующий момент она уже тащила Рона с танцплощадки.

К собственному удивлению, Драко ощутил закипающую внутри ярость.

– Ты видел? – обратился он к Грегу. – Уизли строит из себя черт знает что!

– Ну да, он кует железо, пока горячо, – отозвался Гойл.

– Что? А как же Грейнджер?

– Разбежались на прошлой неделе, – доложил Винс. – Она его застукала с какой-то дурой из Рейвенкло.

– Что?! Не может быть!

– Это правда, – подтвердил Грег. – Джонсон сказал. Его сестра – в Рейвенкло, они с Терпин лучшие подруги.

– С Лизой Терпин?

– Ага, с ней-то Уизли и трахался. Утверждает, будто думала, что к тому времени он с Грейнджер уже порвал. Как будто в это можно поверить! Эта Терпин не умнее Панси!

– А мне почему никто не рассказал? – рассердился Драко.

– Думали, ты знаешь, – откликнулся Гойл. – Об этом и на моем дне рождения говорили. Или Джонсон объявился, когда ты уже ушел?

Куда он ушел? А, в библиотеку, где Грейнджер… о, черт подери! Драко вспомнил их разговор. Господи, он еще о члене Уизли упомянул – что на него тогда нашло? Неудивительно, что его послали. Наверное, Грейнджер приняла слова Драко за издевку. В прошлом это оказалось бы правдой. Стало быть, она злится за дело.

Кто бы мог поверить? Связь Грейнджер и Уизли должна была закончиться сотней рыжих башковитых детишек. Повезло же этой Грейнджер вовремя от него смыться.

Неожиданно над головой захлопали крылья, и Драко не без волнения узнал сову отца, Архимеда. Юноша расчистил на столе место, и птица, приземлившись, вытянула лапку. Драко взял письмо, а Гойл предложил сове ломтик копченого лосося; Архимед с явным удовольствием принял лакомство и, вытянув шею, попросил добавки. Драко бегло прочитал письмо:

"Драко!

Вечером, разговаривая с Северусом, я обнаружил, что он не остается в Хогвартсе на время каникул.

Кто же тогда, скажи на милость, присматривает за твоими исследованиями, если таковые вообще имеют место? Сова дождется ответа, а я надеюсь увидеть тебя дома завтра же.

Ты меня разочаровываешь.

Отец."

Драко беспокойно поднялся.

– Плохие вести? – спросил Гойл.

– Недоразумение, – подумав, ответил Драко. – Я должен поговорить с Дамблдором.

Юноша пробрался между рядами столов. За крайним, рядом с Джинни Уизли, сидела Гермиона Грейнджер. То, как напряжены ее плечи, было видно издалека. Но на разговоры у юноши сейчас не было времени.

Директор беседовал с группой учителей и каким-то незнакомцем. Драко терпеливо подождал, пока его заметят. Наконец Дамблдор обернулся к нему.

– Мистер Малфой! – дружелюбно улыбнулся старик и осекся, увидев выражение лица юноши.

– Простите, что беспокою, сэр, можно вас на два слова? – Драко помахал письмом.

– Разумеется, мой мальчик. Прошу меня извинить, – обратился к собеседникам Дамблдор.

Директор вывел юношу из зала и пригласил в небольшую комнатку, которой Драко никогда прежде не замечал.

– Я получил письмо от отца, сэр, – начал он, передавая бумагу Дамблдору. – Мне и в голову не пришло, что профессора Снейпа не будет, обычно он всегда остается в Хогвартсе на каникулы, – прибавил Драко.

– Что ж, – ответил Дамблдор, – все замечательно складывается. Пойдем, познакомишься с моим другом Катбертом, – и, взяв Драко за руку, повел его назад в холл.

– Но, сэр…

– Да-да, всему свое время! Катберт! – позвал директор, и старый маг, явно ровесник Дамблдора, обернулся. Он был одет просто, но элегантно: в лиловую атласную мантию с красивой оторочкой. "Очень стильно, – подумал Драко, – в отличие от ядовито-зеленого со сверкающими снежинками наряда, в который сегодня облачился Дамблдор".

– Катберт, позволь представить тебе молодого человека, о котором мы говорили! Драко Малфой – Катберт Энтвисл.

Имя показалось Драко знакомым.

– Целитель Энтвисл? – спросил он, глядя на гостя с растущим уважением.

– Собственной персоной, – улыбнулся старик, пожав руку Малфоя. – Альбус рассказывал мне о ваших недавних приключениях.

– И вы приехали помочь? – заволновался Драко. Если Дамблдор так беспокоится о Снейпе, что пригласил целителя, почему они тратят время на болтовню?

– Не только, мой дорогой, – ответил Дамблдор, опуская руку на плечо юноши. – Катберт уже много лет обещает навестить меня на рождество. Сейчас, наконец, появился прекрасный повод: я попросил его стать твоим инструктором, Драко. Если вы сработаетесь, Катберт предложит тебе ученичество; в противном случае, если подтвердится твое мастерство, но характерами вы не сойдетесь, он порекомендует на роль наставника другого целителя.

Драко изумленно посмотрел на директора.

– Спасибо, сэр, – пробормотал юноша. – Спасибо вам обоим, – повернулся он к Энтвислу.

– Рад помочь, – отозвался целитель. – Я слышал, вы уже дважды пользовались своим искусством?

Драко кивнул с тревогой.

– Да. Я… теперь я понимаю, что это было глупо, но…

– Успокойтесь, друг мой. Большинство целителей обнаруживают свой талант в экстренных ситуациях. Кроме того, они редко вредят кому-либо и учатся лишь на опыте тех, кто уже достиг больших успехов.

– Спасибо, – с облегчением прошептал Драко.

– А теперь, мистер Малфой, вы сможете написать отцу о своих планах на рождество? – спросил Дамблдор.

– Мне нужно все ему рассказать?

– Он должен узнать правду. Люциус оценит оказанную нам Катбертом честь, – добавил директор.

Сидя у себя, Драко сочинял письмо отцу, пока сова терпеливо ожидала на жердочке в углу. Наконец написанное устроило юношу:

"Отец!

Я в самом деле занимаюсь исследованиями в паре с Грейнджер. Вся подготовка возложена на нас, а Северус предложил свою помощь, согласившись присматривать за этим проектом с нового семестра. Грейнджер, услышав, что я остаюсь, уже изменила собственные планы на каникулы, чтобы помешать мне опередить ее в работе.

Впрочем, ты был прав, предположив, что дело не только в этом.

Я не знал, как рассказать тебе свои новости, потому что не хотел огорчать, но думаю, сопряженный с ними почет придется тебе по душе.

Не так давно я обнаружил, что являюсь целителем. Профессор Дамблдор пригласил Катберта Энтвисла провести каникулы в Хогвартсе, чтобы тот смог встретиться со мной и решить, подойду ли я ему в ученики. Знаю, несмотря на ваши разногласия, ты оценишь, сколь дорого время и внимание целителя его уровня. Сегодня нас познакомили, и этот человек – эталон утонченности и изящества. Я надеялся, что узнаю его мнение до того, как смогу написать тебе – возможно, высокая честь получить покровительство целителя сгладила бы общее впечатление о моей новости.

Прекрасно понимаю твои опасения насчет категорий людей, которых приходится лечить – поверь, отец, я их разделяю, – но у меня на уме нечто другое. Первые впечатления от погружения в чужой организм дают основания предположить, что я смогу, не привлекая лишнего внимания, составить полноценную картину различий между чистокровными магами и грязнокровками. Мое обучение, одобренное целителем, позволит заручиться убедительными и неоспоримыми доказательствами, которые раз и навсегда разрешат нынешний конфликт в нашу пользу.

Посему смею надеяться, что ты поймешь, отчего завтра я не вернусь домой. Передавай горячий привет маме – я напишу ей отдельно, но ты, разумеется, волен пересказать мои вести.

Драко."

Поздним вечером, сидя у огня в гостиной, Люциус Малфой в который раз перечитывал письмо сына. Нарцисса давно отправилась спать – она ведь не знала, что муж написал Драко и теперь ждет ответа. Истинно слизеринский стиль сыновних оправданий развеселил аристократа. Мальчик не только поведал новости, но и разглядел шанс сгладить неприятные аспекты послания обещанием бороться за их дело. Такой подход произвел на Люциуса большое впечатление. И как вежлив, но и тверд тоже. Явно не собирается упускать подаренную ему судьбой возможность, и это правильно. И ходить вокруг да около явно не желает – изложил только сухие факты и то, что домой не приедет.

Сын становится мужчиной. Таким, которым можно гордиться.

Люциус налил себе еще бренди.

Может, на рождество они с Нарциссой уедут кататься на лыжах. Жена всегда обожала дома отдыха в горах, а он любил лыжный спорт. Люциус потянулся к летному порошку, чтобы связаться с домовыми эльфами своего австрийского шале.

Гермиона провела рождество с родителями, купаясь в их любви и общаясь с тетками и кузенами, которых так редко видела. Рона здесь не было бы в любом случае, поэтому его отсутствие не казалось такой уж непомерной потерей. Родители поддерживали девушку, понимая боль от утраты первой любви. Гермиону тащили то в кино на последний нашумевший фильм, то на вечеринку к соседям, где только и делали, что говорили о том, как она выросла, как учится и какие предметы любит больше всего.

Девушка вернулась в Хогвартс на третий день рождества, осознав, что наконец перестала чувствовать себя Гермионой, девушкой Рона, и стала просто Гермионой. В замке было немного народу. Гарри исчез, как обычно делал во время каникул, и девушка озабоченно подумала, что понятия не имеет, где ее друг проводит праздники.

Одно хорошее качество у Драко Малфоя все-таки нашлось – трудолюбие. До приезда гриффиндорки он успел провернуть массу дел и, хотя большую часть времени проводил с целителем Энтвислом, каждый день допоздна засиживался в библиотеке.

Желание дуться у Гермионы исчезло, когда Малфой в первую же встречу извинился за свое поведение – он не знал тогда, что они с Роном расстались. Девушка приняла объяснения и больше не заговаривала об этом – она-то ожидала безжалостных шуток и сомневалась, что сможет их вытерпеть. Легкость, с которой Рон улегся в постель с Лизой, а после тискал Миранду на дискотеке, не слишком способствовала укреплению самомнения.

Однажды за ужином целитель Энтвисл предложил добровольцам помочь Драко с исследованиями. Большая часть оставшихся в замке студентов и учителей, к удивлению Гермионы, согласилась. Девушка упомянула об этом при профессоре Макгонагалл, на что та, с любопытством взглянув на ученицу, заметила:

– Дело в том, что это большая честь. Целителей, как вы знаете, немного. Кроме того, они никому не повредят тем, что просто заглянут внутрь, а если в вашей магии есть какие-нибудь отклонения, они расскажут об этом и ничего не сделают без позволения пациента. В магическом мире их бесконечно уважают.

– Но… это же Драко Малфой! – сморщила нос Гермиона.

Минерва присела рядом с ученицей:

– Он не причинит вам никакого неудобства и не станет использовать результаты исследований против вас. Целители дают обет, что будут действовать лишь в интересах пациентов.

Гермиона колебалась, но разговоры добровольцев не стихали, и в последний день каникул ноги сами привели девушку в лазарет. Постучав в дверь, Гермиона тихо, не желая мешать, вошла. Целитель Энтвисл, Драко и мадам Помфри сидели за столом, пили чай и о чем-то дружелюбно спорили.

Мадам Помфри обернулась и подошла к девушке.

– Здравствуй, моя милая. Я могу быть тебе полезна?

Гермиона покачала головой:

– Я не знала, нужны ли Драко еще волонтеры, но если нет, то…

– Пожалуйте, пожалуйте к нам, – пригласил Энтвисл. – Новенькая! Это прекрасно.

Драко неодобрительно покосился на девушку.

– Садитесь, дитя мое, – улыбнулся целитель.

– Чего вдруг решила прийти? – не слишком учтиво осведомился Драко.

– Любопытно стало, – покраснела Гермиона. – О вас все говорят, и я подумала… ну, ты же в курсе, как я люблю все знать.

– Очень уважительная причина, – заявил Энтвисл. – Как вас зовут, дитя мое?

– Гермиона Грейнджер.

– Заведи новую медкарту, Драко. Все детали как обычно.

Гермиона робко присела, и Драко не менее робко принялся задавать ей вопросы.

– Не стоит смущаться, – посоветовал Энтвисл обоим. – Ничего противоестественного в этом нет. Продолжай, Драко.

Малфой поднял глаза на Гермиону и снова склонился к медкарте.

– Пользовалась ли ты за последние три месяца каким-нибудь противозачаточным средством, и если да, то каким? – залившись румянцем, спросил он.

Гермиона, покраснев не хуже Драко, искренне пожалела, что явилась сюда. Неожиданно ей в голову пришла одна мысль:

– Ты ведь не собираешься проводить полный осмотр? – уточнила девушка. – Потому что я не…

– Нет, конечно, – вмешалась мадам Помфри и ободряюще улыбнулась Гермионе. – Для этого нужно иметь диплом. Целительство – дар скорее интуитивный. Драко знает, что и как делать. Единственный физический контакт – прикосновение его ладоней. Обычно руку прикладывают к животу. Без целителя Драко не войдет, да и я буду здесь все время. Ты только расстегни несколько пуговиц на блузке – раздеваться не нужно. Хорошо?

Мысль о том, что руки Малфоя будут хозяйничать у нее на теле, особой радости не доставила. Гермиона пожурила себя за то, что не разузнала о предстоящей процедуре побольше; теперь уже поздно было давать деру. Ясно, почему Драко удивился ее приходу: ведь он считает Гермиону жутким синим чулком!

– Да. Извините, – пробормотала она.

– Пустяки, – отозвался Энтвисл. – Я сам виноват – не сказал вам, чего ожидать. Странно, что прочие не поделились опытом, но ты, Драко, запомни: никогда не строй предположений об осведомленности пациента.

– Да, сэр, – юноша обернулся к Гермионе. – Насчет моего вопроса…

Стараясь сдержать дрожь, девушка ответила:

– Да. Я сама варю контрацептивные зелья.

– Презервативы все равно никогда не будут лишними, милочка, – рассудительно заметила мадам Помфри.

Гермиона, не желая вдаваться в детали о том, что и она, и Рон были девственниками, когда начали встречаться (ведь Рон вполне мог подцепить что-то от Лизы и заразить свою девушку, не узнай та о его измене), просто кивнула:

– Да, мэм.

Вопросы продолжились, а потом Гермиону уложили на высокую кушетку. Мадам Помфри накрыла бедра девушки одеялом и попросила расстегнуть блузку. Гермиона ощутила волну постыдного облегчения от того, что утром надела один из самых красивых лифчиков, и немедленно поклялась выбросить удобные, но потрепавшиеся от времени предметы нижнего белья, которые носила чаще. Драко и Энтвисл встали по обе стороны от нее, и Гермиона почувствовала себя совершенно незащищенной.

– Не могли бы вы немного сдвинуть юбку вниз, Гермиона? – вежливо попросил Энтвисл. – Вы такая тоненькая, для нас двоих тут маловато места.

Усевшись, девушка изогнулась, чтобы дотянуться к пуговице и молнии юбки на спине.

Драко торопливо отвернулся, когда в поле зрения попал на удивление пышный бюст Грейнджер. Юноша попытался выровнять дыхание.

Гермиона легла обратно и потянула вниз юбку.

Драко взглянул на ее белый живот, на ямку пупка и выступающие над поясом юбки тазовые косточки. Грудь девушки быстро поднималась и опускалась, и это невероятно возбуждало. Вся кровь Драко, казалось, хлынула в пах, даже голова закружилась. От слабости слизеринцу пришлось ухватиться за стол.

Энтвисл сочувственно поглядел на него:

– А теперь, мистер Малфой, сосредоточьтесь – так, как мы тренировались, – мягко посоветовал он. – Сначала поработайте над дыханием, потом закройте глаза и соберитесь, прежде чем коснуться пациента. Кивните, когда будете готовы, и я помогу вам правильно расположить ладони.

Драко кивнул. Такой подход не был обычной практикой, но юноше стало стыдно, что целитель увидел его замешательство. Впрочем, в словах Энтвисла не было ни укоризны, ни намека на необычность ситуации. Молодой человек последовал указаниям, и несколько секунд спустя возбуждение утихло.

Теплые руки Энтвисла накрыли его собственные, и миг спустя Драко коснулся прохладной кожи. Он толкнулся вперед и испытал невероятное ощущение, всегда сопутствующее погружению в чужое тело. Гермиона оказалась здорова, ее магия была достаточно сильной. Драко чувствовал пульсацию волшебства, наполняющего все существо девушки, а вот глубоко сокрытая боль повергла его в изумление. Грейнджер вела себя так, будто давно забыла о происшествии с Уизли, но здесь, внутри, боль пронизывала каждый нерв, каждую клеточку. Слизеринец увидел, что Энтвисл отступает, но не последовал за учителем; тот терпеливо ждал. Драко бережно осматривал чужую магию со всех сторон. Наконец он выбрался наружу и встретил исполненный любопытства взгляд целителя.

Драко еле заметно покачал головой.

Энтвисл помог Гермионе сесть; Малфой отвернулся, пока девушка застегивала пуговицы.

– Ну, мисс Грейнджер, какие у вас впечатления о нашей работе? – помогая ей спуститься на пол, поинтересовался целитель.

– Пожалуй, я ожидала чего-то другого… а впрочем, сама не знаю, чего ожидала, – с улыбкой отозвалась Гермиона. – Как я, здорова?

– Вполне, – подтвердил старик. – Большое спасибо за сотрудничество.

– Ага, спасибо, Гермиона, – поддакнул Драко.

Кивнув ему, гриффиндорка ушла. Извинившись, мадам Помфри оставила целителей и вернулась в свой кабинет.

– Ну? Нашел, что искал? – полюбопытствовал Энтвисл.

Драко не знал, как на это ответить. С учителем полагалось быть предельно честным, а юноша немного стыдился собственного поведения.

– Дай-ка угадаю. Ты удивлен, что магглорожденные волшебники наделены точно такой же магией, как все остальные.

Драко вытаращился на Энтвисла, и тот рассмеялся:

– Драко, это первое, о чем задумывается любой целитель!

– Ох… И все маги… одинаковы? Нет никаких различий?

– Что касается качества магии, я пока никакой разницы не замечал. Разумеется, одинаковых людей нет, но их происхождение тут не играет никакой роли.

– Но… почему тогда… – юноша не смог продолжить.

– Почему столь многие верят Волдеморту?

– Почему целители их не переубедят?

– Удел целителя – не политика, а пациент, Драко. Ты еще убедишься: люди верят тому, чему хотят верить, несмотря на любые доказательства. Волдеморт и сам – сын маггла, и все-таки попался на чепуху о превосходстве чистокровных. Не ищи логики в людских побуждениях.

Энтвисл принялся убирать бумаги.

– Заполни медкарту, Драко. И не стесняйся реакций собственного тела. Мисс Грейнджер – очень привлекательная девушка.

– Да она мне вовсе не нравится! – пискнул слизеринец.

– А мне очень!

Глаза юноши едва не выскочили из орбит.

– Драко! – нетерпеливо воскликнул Энтвисл. – Я немолод, но зрением не слаб. Я целитель, но и мужчина тоже. Тем не менее, какие бы чувства не вызывал в нас пациент, долг целителя – признать их и проигнорировать свою реакцию.

Драко кивнул, все еще находясь в шоке от того, что старик признал свое влечение к Гермионе. Да ведь он ее на полтора века старше!

– В любом случае, – продолжил Энтвисл, – даже если ты предпочитаешь мужчин, эрекция – обычное дело в таких ситуациях. Это всего лишь побочный эффект обостренной сенсорной чуткости. Не стоит беспокоиться, мой мальчик!

После этих слов целитель ушел, оставив Драко в полном изумлении.

Нынешнее рождество было худшим в жизни Гарри, а это немало значило. Юноша заперся в своем коттедже и даже на приглашение к праздничному ужину в школе не ответил: обычно на таких торжествах присутствовал Снейп, а Гарри совсем не хотел портить зельевару праздник на его же территории. Юноша не знал, что на время каникул Северус уехал из замка.

Медленно – очень медленно – Гарри стал понимать, как сильно, должно быть, обидел Северуса. Юный волхв не отдавал отчета тому, насколько развито у зельевара чувство нравственности. Поговорив с Дамблдором, Гарри услышал, как огорчен происходящим директор: он-то подозревал, в какой ужас придет Снейп, узнав, что переспал с учеником, а тем более – с Гарри Поттером. Дамблдор также поведал юноше об обещании зельевара уволиться сразу после окончания войны.

Гарри понял, что, обманом заставив мужчину вступить в интимную связь с ненавистным человеком, не только скомпрометировал Северуса, но также оскорбил его и, хуже того, серьезно разладил отношения алхимика с его наставником.

Юноша знал, что должен был подумать об этом заранее. И ведь думал! Но быть с Северусом ему хотелось больше, и Гарри просто наслаждался обществом зельевара и пытался не вспоминать о том, чем чревата ложь такого масштаба. Тогда парню казалось, что Снейп проникнется ответным чувством и простит все недомолвки. Теперь же стало ясно: боль и отчаяние, сдавившие грудь, – не только отголоски его потери, но и стыд от того, что Гарри обидел Северуса.

Молодой волхв наконец-то сообразил, что зельевар считает подобное поведение непростительным.

Вместе с этим осознанием пришла и мысль, что все эмоции, которые Гарри испытывал при виде Снейпа, надежда, с которой ожидал новых встреч, постоянные гадания, как зельевар отреагирует на те или иные слова, – все это зовется любовью.

Юноша часто писал Гермионе и всего однажды, на рождество, Рону. Письма подруги стали необычайно искренними теперь, когда бывший парень не стоял за ее спиной. Гарри от души сочувствовал Гермионе, но навестить ее не мог: девушка наверняка поймет, что у него горе, а обсуждать происходящее пока не хотелось. Это было бы нечестно по отношению к Северусу.

На каникулах Снейп отправился в Италию – там проходила научная конференция. Зельевар не открыл для себя почти ничего нового, зато переспал с четырьмя невысокими черноволосыми итальянцами (двумя из них – одновременно) и совершенно, ни капельки не скучал по Гарри Поттеру.

Рональд Уизли провел рождество в Норе. Он успел трахнуть четырех девиц (двух за время вечеринки у Фреда и Джорджа; одна из них позднее залепила парню пощечину) и несказанно гордился набранным опытом. Юноша признавал (не вслух) тоску по Гермионе, но утешался тем, что отношения с подругой наверняка вернутся в прежнюю колею – нужно только как следует постараться и восстановить их дружбу. Жизнь налаживалась.