Текст книги "Яблоня (ЛП)"

Автор книги: Philo

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 55 страниц)

Снейп сочувствовал и этим детям: многие из них потеряли родителей, кое-кто – братьев, сестер и прочих родственников; устои их мира навеки пошатнулись. Надежды их угасли, а Гарри Поттера, который даже не был чистокровкой, называли волхвом на страницах всех газет. Северус знал, что ни один из этих учеников больше не придет к нему за советом, и понимал, что не поддержать слизеринцев сейчас означало серьезно рискнуть их будущим. Зельевар даже обрадовался, что профессор Синистра осталась его заместителем. Она тоже была слизеринкой, но не принимала участия в политических распрях; ее подход не отличался теплотой, но этого слизеринцам и не требовалось.

Северус с удовлетворением наблюдал, сколь многие из его учеников тихо беседуют с Синистрой, как помогают ее холодноватые, но справедливые слова. Хотелось, чтобы он сам вот так же мог поговорить с детьми, но последствия многолетнего шпионажа были тому преградой.

Снова начались занятия, и жизнь зельевара с удивительной легкостью вернулась в прежнюю колею.

Впрочем, теперь его вечера и свободные часы между уроками посвящались изнурительным попыткам выпутать проклятия из магии Гарри. Работа оказалась трудоемкой, шла медленно и отнимала много сил. Для нее требовались слаженные усилия и вся мощь Альбуса, Невилла и самого Снейпа: один удерживал магию, пока двое других извлекали из нее отвратительные заклинания. За вечер удавалось вытащить максимум три, и тревога одолевала Северуса все больше.

Он навещал Гарри; раны юноши, пусть даже избежавшие инфекции благодаря мази и маггловским антибиотикам, все-таки выглядели кошмарно. Зельевар думал о том, как это несправедливо, что такой молодой человек должен страдать от уродства собственного тела. В магическом мире такое редко встречалось. Люди вроде Аластора Муди с гордостью носили шрамы, хотя вполне могли избавиться от большей их части. Процесс очищения магии замедлялся также из-за состояния Альбуса. Проводя с ним много времени, Северус впервые начал замечать, как постарел директор. Обыкновенно тот казался настолько крепким и бодрым, что никто не видел за этим немощной хрупкости, правда, обычно встречи с Дамблдором были краткими.

Однажды вечером Северус размышлял, как совместить все свои обязанности, когда поймал взгляд Невилла и понял, что молодой человек беспокоится о том же.

В тот день они извлекли всего два проклятия, а Дамблдор усиленно скрывал, как шатается от усталости.

– Простите, Альбус, Северус, – тихо промолвил Невилл; он уже привык называть преподавателей по именам, но уважение по-прежнему сквозило в голосе юноши, – боюсь, сегодня я не смогу остаться дольше. Мы с Гермионой работаем над общим проектом, но она делает всю работу. Последние несколько вечеров просиживает в гостиной, ожидая, что я ей помогу, а сейчас уже так поздно… Завтра я приду пораньше, – пообещал он.

– Конечно, милый мальчик! – весело, чтобы скрыть облегчение, воскликнул Дамблдор и, торопливо обойдя свой стол, опустился в кресло.

Северус посмотрел на часы. Было двадцать минут одиннадцатого. Он и сам устал, но мог еще навестить Гарри или же принять горячий душ, выпить бокал виски и рано лечь спать. Зельевар решил отправиться к Гарри.

К сожалению, Снейпа остановил Флавиан Смайт, один из четверокурсников Слизерина, потерявший в битве отца. Мальчик жался к двери кабинета декана, взволнованно сверкая глазами, и, кажется, стоял там не первый час.

К тому времени, когда Северус поговорил с ребенком за чашкой горячего шоколада (свою порцию зельевар разбавил виски), наведываться к Гарри было слишком поздно. Снейп торопливо принял душ и улегся в кровать. Без оплетавшего его всеми конечностями любовника, чьи черные волосы так приятно щекотали грудь алхимика, было холодно и одиноко. Странно, но Снейп быстро привык делить с Гарри постель. Северус протянул руку к паху. Он не занимался – да что там, и не думал о сексе с вечера перед последним боем.

Одним яростным и глубоко неудовлетворительным оргазмом позже зельевар перекатился на бок и уснул.

Рону Уизли было ужасно не по себе. Все вокруг раздражало, все казалось не на своем месте.

В ночь после битвы он с ужасом думал о Невилле, Гермионе и Драко… ну, приходилось признать, что не совсем с ужасом. Думать о них было неловко. А еще он немного… ревновал?

Нет, заниматься сексом с Малфоем не хотелось совершенно, да и с Невиллом, конечно, тоже.

Просто… Невилл был не из тех, кому судьба могла уготовить потрясающие эротические приключения. Это же Невилл, ради всего святого!

Покинув троицу тем вечером, Рон вернулся на вечеринку и изрядно напился. В течение наступившей ночи он успел трахнуть трех девушек, таким образом немного отомстив Невиллу и Гермионе за учиненное ими безобразие.

Вот только все это отдавало глупостью, да большей части случившегося Рон не помнил, а кончив с третьей девицей, был вынужден сразу вскочить: его вырвало, потому что физические упражнения и алкоголь в таких количествах оказались несовместимы. Разумеется, Анну это ничуть не развеселило.

Но унижение на этом не закончилось. Морщась, Рон вспомнил, как хвастался своими победами за поздним завтраком следующего дня, а Билл тихонько объявил брату, что тот перебарщивает. И вообще, надевал ли он презервативы или хотя бы убедился, что девушки приняли контрацептивное зелье?

Следующие несколько часов стали худшими в жизни юного Уизли. О презервативах он не вспомнил, и Билл велел Рону отыскать всех трех девиц; поиски закончились постыдными беседами в гостиных Хаффлпаффа и Равенкло. Две из трех девушек никак не предохранялись во время секса, и Билл на всякий случай велел брату сводить всех трех (к счастью, не одновременно) к Поппи, чья сдержанность укоряла сильнее любой ругани. Женщина выглядела совершенно измученной; Рон и сам видел, сколько пациентов она приняла днем раньше. А ведь до того, как напиться и потерять контроль над собой, он тоже помнил о контрацептивном зелье!

Хуже всего было чувствовать себя мерзостью в глазах Билла. Тот не пожал плечами и не улыбнулся, как надеялся Рон, но рассказал, что все Уизли необычайно плодовиты, и брать на себя ответственность за поступки нужно не только перед девушками, с которыми спит брат, но и перед своей семьей. Детей стоит заводить, только если очень хочешь, и нельзя ожидать, что мама займется воспитанием всех незаконнорожденных отпрысков младшего сына, хотя она наверняка попытается, ведь Биллу ясно, что сам Рон слишком безответственен для роли отца.

Потом старший брат ушел с Чарли, и у молодого человека появилось чувство, что он отнюдь не достоин называться настоящим мужчиной, как отец и братья.

Вдобавок ко всему после битвы ему снились кошмары.

Рон никого не убил, но слова "Avada Kedavra" произнес не раз.

Проклятие не удалось, и теперь он одновременно радовался этому и боялся, что окажется никчемным магом безо всяких способностей. Но в тот момент – он произнес это проклятие едва ли не первым – юноша был в ужасе и чувствовал себя таким беззащитным. Он знал, что принял несколько стратегически верных решений, перестав паниковать, но в то же время бросил пару заклинаний, думать о которых не хотелось. Эти заклинания преследовали его по ночам. Во сне Рон слышал крики людей, видел их лица, хотя и не понимал, как у него хватило времени разглядеть, что происходит, в суматохе боя.

После визитов к мадам Помфри Рон навестил Гарри, увидел кошмарное состояние, в котором тот находится, и подумал, что сам тоже причинял такую боль – ну, может, не совсем такую, но значительную, – и другие люди страдали так же, как его друг. А может, и нет, если им оказали медицинскую помощь, но, говоря откровенно, после битвы Пожирателям не очень-то спешили помогать, и победившие явно считали, что так будет правильно.

Но Рон не мог решить, что думает по этому поводу. Если бы он оказался ранен, сражаясь на проигрывающей стороне, справедливо ли было бы бросить его на произвол судьбы? Разумеется, он не хотел такой участи, но то, что победители прежде всего заботились о своих, можно было понять. Он видел, как те пинают пленных ногами, и даже последовал их примеру, толкнув носком ботинка какого-то мужчину, но рядом с ним съежилась связанная женщина, и бурлящая в Роне радость испарилась, как пена с остывшего зелья. Он ушел тогда, но других не остановил, просто покинул поле.

В целом юноша был недоволен собой, да и всем вокруг тоже – особенно в последние несколько дней.

Впрочем, то, что Гарри прихлопнул Волдеморта, несомненно, радовало. Но и это тоже казалось странным событием.

Победа над Волдемортом была целью каждого практически всю жизнь Рона.

Хотя в Гарри он и не сомневался – особенно узнав, что тот является волхвом, – юный Уизли никогда не задумывался над тем, что произойдет после этой победы.

О том, как жить в мире, где нет угрозы.

Что это означало конкретно для Рона?

Хочет ли он теперь стать аврором?

Ведь сейчас придется ловить только обычных преступников, не так ли? Вот отыщут оставшихся Пожирателей смерти, и что? Останутся идиоты вроде Мундунгуса, ворующие котлы, и прочее в том же духе.

Согласен ли Рон посвятить жизнь перевоспитанию такой мрази?

Кроме того, теперь в авроры станут принимать гораздо избирательнее, чем раньше, когда каждый борец с Волдемортом был на счету.

Юноша знал, что дружба с Гарри, роль, которую Рон играл в битве, и его стратегические разработки могут помочь со вступлением в ряды авроров, но все время вспоминал свою реакцию во время сражения. Что чувствовал, причиняя боль. Как терял самообладание, находясь в напряжении.

Снова оказываться в такой ситуации не хотелось.

Рон опять вспомнил тот день, когда впервые навестил Гарри на базе, и свой ужас. Но через пятнадцать минут стало скучно. Гарри не приходил в сознание, а сидеть рядом со Снейпом было неловко, словно Рон снова очутился на уроке зелий, да еще и позабыл сделать домашнее задание. Солдаты, обвешанные оружием, заинтересовали юношу, но он не знал, что у них такие дурацкие униформы.

Прежде, когда Рон дневал у постели Гарри в больничном крыле, скучно не было никогда, и спустя некоторое время молодой человек понял, что изменилось.

Раньше с ним всегда была Гермиона; они разговаривали и смеялись вместе или же просто сидели рядом, читая.

Теперь, когда Гарри уже не был волшебником, у Гермионы появилось новое окружение, Рон ощутил себя никому не нужным.

Странно чувствовать одиночество, если вырос в большой семье и делишь школьную спальню с четырьмя ровесниками. Только в голове стало слишком свободно: не с кем поделиться пришедшей на ум идеей, не от кого услышать ответную. Учитывая, что Хогвартс полон студентов, в числе которых были и родственники Рона, все это выглядело нелепо. Но вышло так, что юноша, сам того не желая, отдалился от самых дорогих в его жизни людей.

Несколько раз он возвращался повидать Гарри и радовался, что приятелю лучше и он может общаться; возродилась былая привязанность. Но даже теперь, когда Снейп вернулся в школу, было ясно, что именно зельевар стал задушевным другом Гарри. Так и Драко с Невиллом являлись главными людьми в жизни Гермионы, хотя она и продолжала дружить с Роном.

Заводить постоянную девушку он не желал, несмотря на позорные события, которые повлек за собой его энтузиазм.

Приходилось учиться существовать самостоятельно.

В последующие несколько недель Рон увидел свои занятия в новом свете. Какая ему польза от этих уроков в будущем? Хочет ли он заниматься чем-нибудь из того, что преподают в школе? Интересует ли его учеба у опытного мага? И чему учиться?

Чего Рону действительно хотелось, так это подзаработать деньжат.

Он воплотил этот план в жизнь в тот день, когда впервые после битвы покинул замок. Шестикурсникам разрешили отправиться в Хогсмид, и Рон встречался с Шеймусом и Дином в "Трех метлах". По пути к нему пристали репортеры; несколько раз они прерывали беседу ребят в пабе, а суммы, предложенные за координаты местонахождения Гарри или эксклюзивное интервью с юным волхвом, росли как на дрожжах. Рон, да и Дин с Шеймусом, были в таком бешенстве, что ушли из бара, даже не выпив. Они вернулись в замок, продираясь сквозь толпу журналистов, слетевшихся на добычу, стоило разнестись слухам, что участвующие в битве люди наконец-то появляются в публичных местах. Слава, о которой Рон всегда мечтал, оказалась не такой уж желанной.

Юноши в ярости помчались к Дамблдору.

Альбус, который начал общаться с репортерами уже через час после окончания боя, тоже вознегодовал. Он ведь договорился с ассоциацией магической прессы, что студентов донимать не будут, и эти нападки, начавшиеся с первой же минуты, когда ребят выпустили за стены замка, переполнили чашу его терпения.

По просьбе Дамблдора Уизенгамот запретил прессе и близко подходить к студентам, ссылаясь на безопасность героя магического мира как прецедент. В толпе писак Шеймуса сбили с ног, и фотографий его разбитого локтя, исцарапанных ладоней и разорванной футболки оказалось достаточно, чтобы просьбу удовлетворили. Впрочем, выдумывать журналисты не прекратили и вовсю докладывали, что Гарри наверняка убит или изуродован и не может показаться людям на глаза.

Необходимость очистить его магию и вернуть юного волхва в Хогвартс стала важна, как никогда прежде, ведь, несмотря на всю осторожность, местопребывание Гарри неизбежно перестанет быть тайной.

Люциус Малфой с огромным интересом читал магические газеты, доставленные в его почтовый ящик в Мюнхене. Он нанял нескольких шпионов и возобновил переписку кое с кем из своих соратников-Пожирателей.

Аристократ наслаждался возросшей колдовской силой. Оставалось лишь верно оценить ситуацию и понять, где и когда лучше нанести удар.

Маггловские врачи Гарри только диву давались, глядя, как быстро выздоравливает их пациент. Они попросили у Северуса и Невилла позволения испробовать мазь на других больных – поскольку та была создана, чтобы лечить без магии, волшебники согласились. Невилл решил посадить необходимые для ее создания травы в своей теплице – на случай, если они снова понадобятся.

Магическую защиту для Гарри составляли восемь членов Ордена, меняющиеся между собой, чтобы снизить вероятность случайного разглашения координат юноши. Невдалеке от базы сняли квартиру для явок, в которую волшебники аппарировали или приходили через камин, а потом пешком добирались до лагеря, не вызывая подозрений среди магглов. Гарри, к которому вернулся интерес к происходящему, забавлялся, разглядывая маггловские наряды, выбранные его посетителями.

Следующий месяц прошел без новых нападений, а солдаты привыкли к своим коллегам-магам, называли их по именам и оставляли дверь открытой, чтобы охранники, стоящие снаружи и следящие за коридором, могли переговариваться с теми, кто сторожил Гарри внутри. На дверь повесили мишень для дротиков, и волшебники, а порой и солдаты, да и сам Гарри, когда смог вставать с постели, – все пристрастились к игре. Когда для проверки явился один из офицеров, юноша заявил, что солдаты подали ему прекрасную идею, как ускорить выздоровление: мол, дротики помогают увереннее стоять, сосредотачиваться, разминать мышцы. Вызвали физиотерапевта, одобрившего упражнения, и Гарри, подбадриваемый охранниками, наловчился весьма искусно бросать дротики.

Опухоль на его лице сдерживалась пластиковой маской, заплывший прежде глаз открылся и оказался неповрежденным. Гарри сделали лазерную операцию по исправлению зрения, чтобы не пришлось ходить полуслепым без очков: дужка немилосердно терлась о раздувшуюся плоть. Теперь юноше очень нравилось, просыпаясь утром, не ощущать необходимости шарить по тумбочке в поисках очков, и это помогало принять тот факт, что тянуться за палочкой тоже не приходилось.

Поначалу Гарри был слишком болен, чтобы думать об отсутствующей магии – все вокруг казалось неправильным, и неспособность колдовать не являлась исключением. Но когда благодаря физиотерапии нога юноши стала действовать, и он снова смог передвигаться, пустота внутри дала о себе знать. Гарри спросил у Северуса, как продвигаются дела, и увидел, как любовник поджал губы и ответил: «Медленно». Молодой человек поклялся более не задавать вопросов. Снейп выглядел совершенно изнуренным, и Гарри понимал, что тому хватает уроков и возни со слизеринцами, да еще и очистка магии бывшего волхва непосильным грузом давит на плечи. Юноша попросил любовника приходить реже и постарался не обижаться, когда Северус не явился спустя неделю, а потом и десять дней.

В свой последний визит Снейп показался юноше рассеянным и спешащим уйти; когда он покинул базу, лежащий на воздушной подушке Гарри ощутил острое разочарование. Горло свело, а по щекам покатились горячие слезы, пока молодой человек пытался сдержать рвущиеся наружу рыдания. В тот вечер с ним дежурила Тонкс. Обеспокоенно переглянувшись со стоявшим на карауле солдатом, женщина бережно погладила неповрежденную щеку Гарри. Появился спокойный и терпеливый доктор, заверивший юношу, что подобные вспышки эмоций вполне нормальны и даже ожидаемы. Потом в вену на руке больного вонзилась игла, унося его в забытье.

Гарри был не слишком удивлен, когда прошло тринадцать дней, а Северус так и не пришел.

Юноша и не подозревал, что в Хогсмиде на зельевара напали два молодых Пожирателя смерти, Уиллингтон и Терли; Снейп, хоть и обезвредил обоих – не убив, чтобы их могли допросить в министерстве, – был вынужден провести тридцать шесть часов в лазарете с тяжелым переломом ноги. Гарри знал лишь, что навещающие его маги стали неразговорчивыми и несколько дней подряд забывали принести ему "Ежедневный пророк".

Однажды, когда Гарри делал восстанавливающие упражнения, его навестил Кингсли Шаклболт.

– Кингсли! Рад тебя видеть! Чем обязан такой честью? – ухмыльнулся аврору юноша. Впрочем, серьезное выражение лица мужчины не способствовало улыбкам. – Что случилось? – сев, взволнованно спросил Гарри.

– Мы можем поговорить наедине? – отозвался Шаклболт.

Физиотерапевт понимающе улыбнулся пациенту и торопливо покинул палату.

– Пойду, – поднявшись, прогудел Муди, – если ты здесь затем, чтобы сменить меня на посту.

– Останься, Аластор, – попросил Шаклболт, покосившись на солдата-маггла. Тот не шевелился и, кажется, даже не моргал.

– Джо не может уйти, он под присягой, – тихо пояснил Гарри. Его голос еще не обрел былой звонкости, и теперь юноша задумывался над тем, вернется ли она вообще. Сунув руку в ящик тумбочки, молодой человек вытащил небольшую металлическую сферу. – Воспользуйтесь вот этим. Прибор от подслушивания. Извини, Джо, – кивнул он охраннику.

– Нет проблем, Алекс, – с благодарностью кивнул тот.

Гарри опустил сферу на тумбочку и поглядел на Муди.

– Наведите чары, – шепнул юноша.

Аластор кивнул и исполнил просьбу.

– Это что еще за хрень? – воскликнул Шаклболт, глядя на сферу.

– Ровным счетом ничего примечательного, – улыбнулся Гарри, – но им легче поверить, что тишина – результат силового поля, а не заклинания.

– Неужели они настолько глупы? – проворчал Муди.

– Нет, – с укором взглянул на него Гарри, – они очень умны. Просто предпочитают логику. Магглы создают крохотные приборы с огромной мощью, сути которых вам не понять. Это для них объяснимо.

– Как скажешь, парень, – недоверчиво покачал головой Муди.

Пренебрежительное отношение старого аврора к магглам разозлило юношу, особенно учитывая вероятность, что именно среди обычных людей его ожидало будущее.

Каким оно окажется, если вернуть Гарри магию не удастся…

Если этот мир станет его миром…

– Что случилось? – повернулся к Шаклболту молодой человек.

– Я поговорил с твоими докторами, – начал тот.

– И что?

– Мы хотим, чтобы ты вернулся в Хогвартс. Я нашел дипломированную сиделку-ведьму, которая работает в маггловских госпиталях. Она будет о тебе заботиться. Если понадобится, мы доставим тебя сюда провериться у специалистов.

– Хорошо, – удивленно ответил Гарри. – Все это так неожиданно. К чему такая спешка?

Шаклболт молчал.

– Что? Что случилось? – нетерпеливо вскричал Гарри.

– Случилось нападение Пожирателей. Мы предпочли бы приглядывать за тобой в Хогвартсе – теперь, когда ты в состоянии двигаться.

– Как? Нападение? Но где? Кто-нибудь пострадал?

– Двоих Пожирателей смерти схватили, но после допроса выяснилось, что они действовали самостоятельно, и атака была скорее оппортунистической, чем спланированной. Жертв не было, – ответил Шаклболт.

– Ладно, – медленно произнес Гарри. – Когда отправимся?

– Прямо сейчас, – твердо сказал Кингсли.

Полтора часа спустя Гарри успел попрощаться и поблагодарить своих новых приятелей, и вертолет, несущий его и Шаклболта, кружился, собираясь опуститься неподалеку от Хогвартса.

В больничном крыле замка Северус ждал партнера. В открытое окно доносился шум пропеллера. Сколько еще им потребуется? Десять минут, пока Гарри высадится и пройдет по территории школы до замка… Может, чуть дольше. Скорее всего, намного дольше, если юноша попадется кому-нибудь на глаза. Снейп в очередной раз разгладил мантию и отругал себя за легкомыслие. Он знал, что Дамблдор стоит у входа в замок. Гарри приготовили отдельную палату в лазарете и просторные личные покои. Двое авроров уже ждали в больничном крыле; к счастью, сломанная нога зельевара послужила идеальным поводом находиться там же. Теоретически сейчас он дожидался осмотра, но, разумеется, все прочие дела были отложены ради прибытия Гарри Поттера. Северус не мог думать ни о чем, кроме того, что юноша вскоре поправится и вновь вернется в постель и объятия возлюбленного. Возможно, не сразу. Алхимик знал, как долог процесс выздоровления, но надеялся, что последние несколько недель пошли Гарри на пользу. Он непременно поймет, почему очистка его магии занимает столько времени, когда увидит, как измучен Альбус. Сам Снейп уже работает над изготовлением зелий, которые сгладят шрамы Гарри, как только его магия вернется.

Гарри вышел из темного салона военного вертолета и на миг застыл, ослепленный солнечными бликами, отражающимися на поверхности озера. Обернувшись, юноша посмотрел на Хогвартс. Сердце билось от предвкушения, что вскоре он окажется дома и увидит Северуса.

Вдруг колени Гарри подогнулись; он схватил Шаклболта за руку.

– Алекс? – позвал Кингсли, используя фальшивое имя, так как доктор, сопровождающий волшебников в полете, подошел, чтобы пожать Гарри руку. Юноша оглянулся через плечо, зажмурился, с усилием сглотнул и снова открыл глаза.

– Алекс? Что ты…

– Отвезите меня назад, – приказал Гарри.

– Что?

– Алекс…

– Отвезите меня обратно! – направился к «Чинуку» юноша.

Шаклболт поймал его за локоть, и Гарри поморщился.

– О, Мерлин, прости! – быстро разжал пальцы аврор. – В чем дело? Все будет в порядке…

– Не будет, – выдохнул Гарри, качая головой. – Не будет. Я не могу…

– Ну что ты… – попытался вернуть его Шаклболт.

Доктор нерешительно топтался на месте.

– Неужели вы не понимаете? – прошипел Гарри, глядя на Кингсли. – Я не могу! Я его даже не вижу! Только руины!

Заливаясь слезами, юноша бросился назад в вертолет.

В ужасе посмотрев на Гарри, Шаклболт зашагал следом.

– Отвезите нас назад, – велел он удивленным солдатам, и миг спустя вертолет, поднявшись в воздух, снова понесся над долиной.