Текст книги "Пять ночей. Вампирские рассказки (СИ)"

Автор книги: Николаос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Нет, просто это я лучше, чем сама о себе думала. Просто мне его жалко, и я способна на бескорыстные поступки. Это все я, а не какая-то потусторонняя ерунда.

Это все я.

– А что, такое уже бывало?

– Было… – Зак выпустил сладковатый завиток дыма. – Было одно приключение, лет семь назад или восемь…. Когда я переживал биологическую смерть.

– И что случилось?

– Что случилось?.. – Голос его все еще был слегка заторможенным, но желтый глаз переливался жидким янтарем. – Ну представь, Кэт, что в тебя влюбился мальчик, славный, порядочный – просто сокровище… Что бы ты делала?

– Не знаю. Прыгала бы до потолка от счастья.

– А теперь представь, что ты – это я.

Я запнулась, раздумывая. Потом сказала:

– И что ты сделал?

– Сделал то, что считал правильным. Избавился от него.

– В смысле?…

– Нет, – он едва улыбнулся, – не СОВСЕМ избавился. Просто с ним порвал. Знаешь, не к лицу ему быть монстром… и быть с монстром тоже. Останься он со мной – пожалел бы рано или поздно. Я ведь сама видишь, какой – краев не вижу, постоянно влипаю в переделки… я не хотел, чтобы он пострадал. Он этого не заслужил – а я не заслужил его.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что это правда.

– А как он это пережил?

Зак судорожно вздохнул и положил руку на мою. Горячие пальцы чуть подрагивали.

– Он?… да как, пережил и все. Может, поначалу только… Думаю, он быстро меня забыл как страшный сон. Даже если любил какое-то время … или ненавидел. Люди быстро забывают…

– Ты так думаешь? Люди, бывает, помнят до конца жизни.

– Да ладно, – он даже привстал, тускло и непонимающе глядя мне в лицо. – Так не бывает. Кэт… не расстраивай меня и скажи, что ты все придумала. До конца жизни? До самой смерти?!

О да, подумала я, маленькое чудовище, ты совсем не знаешь людей… Бывает, что и до смерти. Бывает, чувство так мучительно, что хочется умереть, и время не лечит. Бывает – от этого гибнут, просто не выдерживают. А бывает – живут своей жизнью, свыкнувшись с постоянной болью – и порой это прекрасная жизнь… если не учитывать, что с болью свыкнуться невозможно. Однако это совсем не то, что тебе надо услышать.

– Придумала, придумала, – я силой заставила его улечься назад. – Так бывает только в кино и дамских романах. А на самом деле он тебя забыл, женился на хорошей девушке и завел троих детей.

– Уверен, так и есть. Да и в любом случае – помнить меня всю жизнь?.. хоть даже и ненавидеть? МЕНЯ?.. это тупо. Так… на раз поиграться. Так что все я сделал правильно, как тебе кажется?

Я сознавала, что Зак в полубреду, все равно мне было приятно. Сейчас он разговаривал со мной как с равной, даже если к утру все забудет. Оно и хорошо, что забудет – потому что молюсь я за него или нет, а рассказы о его комплексах все еще могут стоить мне головы.

Хотя моя голова сейчас тоже была полна золотистого дыма, а тело куталось в истому.

– Даже не сомневайся… Я человек – и то не уверена, что смогла бы оторвать от себя то, что дорого. Только почему у меня чувство, что ты жалеешь?

– Я жалею… лишь о том, что не избавился от него сразу же. Как только он сказал, что любит меня… Может, было бы не так больно. А я… не смог себе отказать… хоть пару дней…. Он был такой ласковый…такой… Никто ко мне так не относился… никогда.

– Даже Демон?

Зак резко дернул плечами и поморщился, как от боли.

– А что Демон – для него я был мальчик на одну ночь. Ну ладно – не на одну. На три недели, но это мало что меняет. Просто скрасить время в скучном городке. Да, мне казалось… мне много что казалось, хотя мы изначально этот пункт обговорили… что расстанемся. Знаешь, когда он уехал из Барлоу и оставил меня, впереди раскинулась потрясающая жизнь, бесконечная, необыкновенная… и вдруг оказалось, что я хочу только его, и ничего мне не нужно. Ни вечности, ни удовольствий, ни открытий… Я как тень бродил, от тоски загибался. Запивал виски кровью, убивал без разбору, но легче не становилось. Уже подумал, что это не кончится, когда все вдруг начало притупляться, медленно, постепенно… пока не выцвело… почти… Но это были самые долгие полгода в моей жизни.

– Поэтому ты ничего ему не сказал, когда проклятие проявилось в первый раз?

– И не собирался даже… хотя догадывался, что прайм, в принципе, может помочь. Я его в Нью-Йорке вообще случайно встретил. Но когда увидел… когда он меня обнял… Как представил, что все по новой – не смог ничего сказать. Наверное, проклятие для меня меньшим злом показалось…

– Может, надо было соглашаться? – пробормотала я. – На кровь?

– С ума сошла? Я думал, ты поняла все. Нет уж, никакой больше крови… Лучше быть обязанным тебе, чем ему.

– Ты мне не обязан.

– А как же.

Он слегка подтянулся вверх, и я сомкнула руки на его груди – как до этого держал его Демон.

– Знаешь, Закери, я все-таки в тебя не влюблюсь. Не потому, что ты недостоин любви. И не потому, что ты придурок. А потому, что ты придурок не в моем вкусе.

– Взаимно, сестренка Кэт. Еще не хватало повесить на шею такую дуру и истеричку. Да Первый был просто святым, что выдержал тебя так долго.

Смеяться ни у кого из нас сил не было, хотя и хотелось. И хотя я пригрелась под навалившимся на меня Заком, о сне не могло быть и речи.

– Давай во что-нибудь поиграем, что ли…

– Во что? – спросила я. – В города? Или в «правда или вызов»?

– Я хреново знаю географию… Что до «правды» – шевелиться лень, какой уж тут вызов. Давай сыграем… в «я никогда…».

– Это как?

– Один говорит: «Я никогда не делал того-то и того-то», а другой должен ответить – делал или нет. Если да – то рассказать. Если нет – переход хода.

Мое чувство самосохранения снова робко подняло голову, но тут же уронило под тяжестью золотого дыма.

– Если без провокационных вопросов – тогда начинай.

– Ну например…: «Я никогда…» не играл в американский футбол.

– И радуйся – тебя бы убили, – засмеялась я. – Я нет, конечно, но прыгала в группе поддержки.

Зак окинул меня медленным томным взглядом. Его зрачки были неестественно расширены – почти до человеческого размера.

– Еще б, сестренка – с твоими ногами и не прыгать.

– Иди к черту. А я никогда… не видела Новый Орлеан. Хотя всегда хотела.

– А я видел, хотя и не хотел… недавно, когда ездил к некромагу… она и просветила меня насчет того, что проклятие кровное… и крем для загара посоветовала тоже. Волшебный город, действительно… жил бы там, если бы так не любил Нью-Йорк. Кстати, я знаком с местным Мастером, он классный. Если соберешься – он может устроить тебе экскурсию.

– Ты съезжаешь с темы.

– Ах да. Значит… «я никогда…» не был королем выпускного бала и не приглашал самую красивую девчонку.

– А я была.

– Самой красивой девчонкой?

– Да. И меня пригласил капитан команды.

– И ты трахнулась с ним на заднем сидении его машины.

– Совершенно верно. Это был кошмар.

– Не сочти за комплимент, но ты и сейчас ничего. И я бы снял ради тебя комнату в мотеле.

– А я бы пошла с тобой на бал. В мотель – не обещаю, но на бал бы определенно пошла.

Зак коротко засмеялся – почти с моей интонацией.

– Хорошо, что Демон нас сейчас не видит. Как-то слабо представляю, чтобы он сидел вот так с какой-то девчонкой и играл в «я никогда»…

– Ну и зря. Может, он еще способен тебя удивить. Что ж, «я никогда…», никогда… ты знаешь, но я никогда не ненавидела вампиров.

– Странно слышать от мародера.

– Боюсь, если бы Джейсон грабил банки или был террористом, это ничего бы не изменило… Я бы подкладывала бомбы и брала заложников. Из родных у меня остались только отчим с его новой женой, и им нет до меня дела, но в остальном ты был прав – когда мои друзья узнали, чем я занимаюсь, перестали со мной разговаривать… А мне было безразлично, плевать на них, плевать, что делать, лишь бы быть рядом с ним. Джейсон хотел убивать. А я хотела его. И в результате оказалась при смерти и никому не нужна.

– Мне нужна. Ты же моя страховка.

Зак прижался теснее пылающим телом, положил голову мне на плечо, дыхание стало редким и глубоким. Я улыбнулась, морща нос от прикосновения шелковистых прядей, и вдруг почувствовала, что засыпаю.

– Как думаешь – я его забуду? Джейсона? Люди ведь быстро забывают…

– Думаю, да. Ты встретишь славного парня, выйдешь замуж и родишь троих детей…

– Да пошел ты…

– Сама пошла…

* * *

Не знаю, сколько времени прошло, когда моего уха вдруг коснулся горячий шепот:

– Кэт …

– М?

– Кэт… я не злюсь на тебя, знаешь? Я должен был тебя забрать… я хотел, но когда пришло время, то просто… не смог себя уговорить. Просто знал, что если вернусь в Миррен, то сровняю его с землей и убью там всех… всех до единого. Без разбору. Просто… боялся, что могу убить и тебя. Ты меня прощаешь?..

– Прощаю, – прошептала я сквозь сон и дымку. – Конечно, прощаю, спи спокойно.

– Я люблю тебя, Кэт.

– И я тебя.

* * *

Я тебя целовал у ночного огня.

Я тебе подарил половинку себя.

Проснулась я от взгляда. Ощущение было таким знакомым и немного жутким… то же я почувствовала тогда в больнице. По телу прошла зябкая судорога, и я открыла глаза.

Зак сидел на краю ванны, наблюдая. Выглядел он нормально, в глазах появился блеск, лишенный прежней свинцовой тяжести – разве что сам взгляд был тяжелым. Кожа – по крайней мере, там, где я видела – вернула себе идеальную мелованную бледность, безо всяких признаков проклятия.

– Чего ты хочешь взамен? – спросил он холодно.

На одну секунду, долю секунды мне вдруг захотелось рассказать ему. Про то, как подействовала на меня его кровь, и про то, как мне не хочется умирать. Но что это изменит? Больше всего на свете сейчас я хочу пожить своей жизнью, какой бы короткой она ни была, и он хочет. Он прав – ему ни к чему обуза – как и мне.

– Ничего, – ответила я честно.

Он смотрел на меня еще некоторое время, а потом подал мне руку.

– Вылезай. Я приготовил тебе ужин.

Ничего удивительного, что я забыла про День благодарения. Однако на столе стояла индейка, которую я одна не могла съесть ни при каких обстоятельствах. Хотя, конечно, постаралась. Потому что, как ни странно, она получилась довольно вкусной – Зак добросовестно скачал рецепт из Интернета. А во что в процессе готовки превратилась кухня – это отдельный разговор.

С этого момента прошло три дня мира. Я не знала ни одной молитвы, но это оказалось и не нужно. Я не считала себя верующей – и это оказалось не обязательно. Хватало того, что у меня и так было – как ни назови. Это казалось мне правильным – и этого оказалось достаточно.

Зак, разумеется, не превратился в сладкую конфетку, ну, может, перестал называть меня дурой. Собственно, пару ночей я его почти не видела. Он пропадал с закатом и возвращался с рассветом, ничего мне не говоря.

Да я и так знала, что ему пора.

Не желая больше провоцировать болезненные разговоры, я сделала простейшую и очевидную вещь – пошла в городской архив и наконец узнала все про его родную деревушку. А Заку лишь сообщила это как факт.

На удивление он не стал ни орать, не материться, просто спросил:

– И что?

– То, что для меня многое прояснилось. И я лучше понимаю тебя, Закери Миррен.

– Тебе полегчало?

– Значительно.

– Рад за тебя. А теперь пообещай, что я НИКОГДА больше не услышу от тебя ни слова об этой гребаной дыре. Это реально?

– Абсолютно.

У меня не было ни единой причины не сдержать обещание.

Ночной рейс на Нью-Йорк отбывал около полуночи, но мы выехали из дому в десять. Зак не спросил, почему так рано, и это было замечательно – я понятия не имела, как ответить. Говорят, души умерших не могут продолжить свой путь, пока у них остаются незаконченные дела, – может, это и не-мертвых касается? Но в любом случае – знай он, куда я его повезу, реакция могла быть какая угодно.

Однако, когда я припарковала машину, он таки спросил:

– Где это мы?

– Просто поверь мне, и все. Пожалуйста, никуда не уходи, пока я не вернусь. Пожалуйста. – Я заглянула ему в лицо. – Обещаешь?

– Ладно.

Дом был просто роскошный, но я не стала ломиться через передний вход и обошла его сзади. Позади было то, что не хотелось показывать Заку раньше времени. А именно оранжерея, соперничающая размерами с собственно домом, сплошное стекло и свет. Она сияла в ночи не хуже дансинга, только музыку изливала другую. Тихую и красивую, вполне подходящую для релакса. Узри Зак это место, он бы сразу понял, чей тут дом.

Я вошла в дверь и попала в джунгли.

Если бы не идеальный порядок, такое количество растений могло напугать. Побольше сумбура – и кажется, что ты никогда отсюда не выйдешь и обречен бродить среди этих хащей, пока какой-нибудь хищник не прыгнет сверху и не перегрызет тебе горло. Я почувствовала почти облегчение, когда наконец увидела хищника.

Он полулежал в кресле, вытянув ноги, надвинув на глаза очки с зелеными стеклами и явно наслаждаясь тем вокруг, что меня пугало. Он так же явно знал о моем приходе задолго до того, как меня увидел. И даже если бы не знал, не изменил бы ни позы, ни выражения лица.

– Какая неожиданность, Кэтрин, – сказал Демон и жестом предложил мне сесть. – Что-то случилось? Сомневаюсь, что вы пришли бы без серьезной причины.

– Извините, что не предупредила, – пробормотала я, садясь на край другого кресла. На самом деле я боялась, что передумаю, если снова услышу его голос по телефону.

– Эй, у нас гости! – Демон посмотрел вверх. Я тоже подняла голову и увидела Майка Нормана высоко на лестнице, опрыскивающего пучок каких-то ядовитого цвета щупалец, обвивающих толстую корягу. Он холодно улыбнулся мне.

– Добрый вечер, миз Кэтрин.

– Привет, – ответила я и вернула голову в прежнее положения, остро ощущая, что пока я ее задирала, Демон смотрел на мою шею. Это было ребячество – то ли с моей стороны, то ли с его.

Он был в видавших виды джинсах и в черной футболке, но поверх этого изображения я все равно видела его при параде, когда он пришел к нам тогда с приема, его запах и сияние. Кажется, понадобится время, чтобы это забыть.

– У вас потряса… потрясающая оранжерея, – сказала я наконец то, что следовало. Демон усмехнулся, будто знал, что я хотела сказать на самом деле, но я изо всех сил не обращала на это внимания.

– Спасибо. Но вы ведь пришли не ею любоваться?

Я была счастлива, что он перешел к делу. Этого могло вообще не произойти, настолько мало я здесь контролировала ситуацию.

– Нет, нам нужно поговорить.

Беззвучно и незаметно с лестницы спустился Майк Норман – он снял перчатки и бросил их в урну, отряхнув перед этим с себя серый налет. Будь он обычным человеком, посоветовала бы ему все-таки воспользоваться респиратором, но ему, кажется, ничего не грозило.

– У меня как раз есть свободные полчаса, – сказал Демон. – Я приглашен на вечеринку, и опаздывать не хотелось бы.

– Ты уходишь? – с тревогой спросил Майк. – На всю ночь?

– Может, и до завтрашнего вечера, ты же знаешь Монти. Сомневаюсь, что удастся вырваться из его когтей так рано.

– А можно с тобой?

Демон едва глянул на него через плечо с удивлением.

– Тебе что, заняться нечем? Если боишься заскучать, то работы полно. Забыл про утреннюю поставку?

– Я все сделаю! За час, я успею! – К тревоге примешалась почти мольба. – Возьмешь меня?

– Странно, я всегда думал, что ты такие вечеринки ненавидишь. У тебя там вечно такой вид, будто тебя пытают.

– Пожалуйста, – Майк сложил руки в молитвенном жесте, хотя Демон и не мог его видеть. – Ну пожалуйста.

– Ладно, как хочешь, – Демон слегка пожал плечами, – но это не избавляет тебя от работы. Когда вернемся.

Тот с облегчением выдохнул и сделал шаг к нему, но Демон остановил этот порыв, полуобернувшись и не глядя упершись ладонью ему прямо в лоб.

– Только без рук. – Он взъерошил Майку волосы и оттолкнул. – И прими душ, от тебя несет, как от химзавода.

– Все будет сделано, честно, честно…

– Ну еще бы нет.

«Дров на месяц наколи, на год кофе намели…», – промурлыкала я про себя, а вслух сказала:

– А вы лояльный шеф.

– Да ну его, – махнул рукой Демон, – спешка – враг качества. Если ему так хочется пойти, пусть потом хоть сутки не спит. Хотя Майк – подарок моего лучшего друга и дорог мне как память… – Он снова усмехнулся. – А если вещь беречь, то можно надолго продлить срок ее эксплуатации… Так о чем вы хотели поговорить, Кэтрин?

– На самом деле я хотела, чтобы поговорили вы.

– С Закери?

Я кивнула. То, как он произнес «вещь» по отношению к Майку Норману, оказалось забыть еще сложнее, чем мое прежнее навязчивое воспоминание. И за это я была ему почти благодарна.

– Да.

– И о чем же?

Нет, я всерьез не верила, что скажу ему это. И если бы промедлила секунду, то и не сказала бы.

– Он считает, что вы безупречны. Скажите ему, что это не так.

Демон медленно сдвинул очки на лоб и подался вперед, сцепив руки на колене. Его глаза в этом почти дневном свете стали бледными, размытыми – будто художник, разводя зеленую акварель, перелил воды.

– А это не так?

Он улыбался, и улыбка эта была не такой как прежде – в ней появилась заинтересованность, словно он почуял какое-то развлечение. «А это не так?» О боже, какое же было искушение свернуть все в шутку – я подозревала, что больше мне такого случая не представится.

– Вы не хуже меня знаете ответ.

– Кэтрин, мне кажется, или я вам не нравлюсь?

У него был беззаботный голос. На самом деле его вряд ли интересовало мое мнение.

– Не в этом дело, – начала я, тщательно подбирая слова. – Зак считает, что вы – безупречны. Убедите его, что это не так, и многие его проблемы просто перестанут существовать. Он же ваше дитя, помогите ему еще раз.

– Вот как. А позволите спросить – какие аргументы я должен… м-м… подтвердить?

Тут я испугалась. И у меня наконец появился выбор.

Я могла сказать ему то, что хотела.

«Вы чертовски часто ошибаетесь для совершенства. Законы человеческой природы на вас не действуют, но это не значит, что вы всесильны. Вы сильно преувеличиваете свою уникальность. Своего сателлита вы не любите, а он вас до смерти боится. Но разве вы не задумывались, что у вашей природы тоже есть законы, и они непоколебимы? Если вынуть ваше сердце, вы перестанете жить. Если хозяин оставит свое дитя сразу после обращения, то детенышу не поздоровится. Если в основе отношений с сателлитом должна лежать любовь, то она в конце концов пробьет себе дорогу. Это кровь – кап-кап! – с ней не поспоришь. И какие бы у вас ни были планы насчет Майка Нормана, вас обоих ждет большой сюрприз. Потому что вы не совершенны. Вы ошибаетесь. Чертовски часто».

Я могла ему это сказать, но не сказала. Какое-то чувство самосохранения у меня еще осталось. Я подозревала, что это – уж точно не мое дело, и он будет прав, если вышибет из меня дух. Особенно если то, что я пытаюсь сказать, уже приходило ему в голову. И вдвойне вероятнее – если не приходило. Так что, может, в будущем какая-нибудь другая девушка без царя в голове и выплеснет ему все в лицо, но это буду не я.

Поэтому я выбрала ту правду, что поменьше.

– Вы ведь ошибались тогда насчет Зака? – Я облизала пересохшие губы. – Вы считали, что ваша кровь делает его высшим, неуязвимым перед некоторыми особенностями вашей природы. А он оказался таким же, как все дети. Ем очень плохо было, когда вы его оставили раньше времени, не то слово как. И плохо до сих пор, когда вы рядом. Он думает, что дело в нем, и ему никогда до вас не дорасти. Скажите ему, что это не так.

– Вот это да…

Он затянулся и выпустил дым спиралью.

– Закери знает, что вы пришли ко мне?

– Нет, конечно, и надеюсь, не убьет за это.

– Кэтрин, вы меня пугаете. Это то, что я думаю?

– Вы можете думать о вещах, от которых мне всю жизнь по кушеткам психоаналитиков валяться. Я понятия не имею, что у вас в голове, и рада этому.

– Справедливо. Просто хочу понять, что вас на это подвигло.

– Не уверена, что вы способны понять.

– Наверное, вы правы… хотя кое-что, поверьте, я понять способен. Хотите, открою один секрет? Вам пригодится, а Зак расскажет вряд ли, раз еще не рассказал. – Демон шагнул ко мне и неуловимым движением коснулся пряди волос на моем лбу – я даже отдернуться не успела. – Дело в том, что кровное проклятье, как, впрочем, и любое, можно снять быстро и очень просто, в секунду уложиться. Не думаю, что он этого не знал.

Он наклонился к моему уху и произнес – почти интимным шепотом:

– Для этого достаточно прервать линию по половому признаку. Проще говоря – уничтожить последнего представителя семьи, в вашем случае – женского пола.

Вот это меня стукнуло – как оплеуху схлопотала.

– То есть… ему достаточно было убить меня?.. С самого начала?..

– Совершенно верно. Знаете, в свое время я был проклят дважды и оба раза избавлялся от проблемы именно так, простейшим способом. Что до вас, сначала я думал, что вы стали его сателлитом – вам ясно, почему мне так показалось?

Я кивнула, в этот раз не отводя глаз. Да пошел ты к черту, еще перед тобой не отчитывалась.

– Но это не так, правильно я понимаю? Однако он все равно вас не убил, хотя, бог свидетель, Зак всегда предпочитал легкие пути. Вот и подумайте, почему этого так пока и не случилось. – Демон взглянул на часы. – Я буду через минут пятнадцать, надеюсь, вам удастся его удержать.

Уже у дверей я все-таки его окликнула:

– А что ж вы ему не рассказали… обо мне?

– Да не мое это дело, – ответил он, не оборачиваясь.

Как только я села в машину, начался дождь – капли забили в стекло, стекая тонкими струйками.

Зак некоторое время сумрачно смотрел на меня в зеркало. Потом повернулся.

– Тебе не кажется, что вести машину с заднего сиденья будет проблематично?

– Послушай… давай подождем минутку, – на этом запас слов у меня практически иссяк, и я подтянула колени к подбородку, словно защищаясь от этого взгляда. – А потом можешь до самого аэропорта обзывать меня какими угодно словами.

– На это мне твое разрешение не нужно, – пожал он плечами, едва улыбнувшись. – Сюрприз-то хоть приятный?

– Надеюсь.

Я сказала, действительно надеясь. Наверное, Зак услышал это в моем голосе, потому что замолчал и сидел молча, пока не открылась дверца с его стороны.

– Пустишь меня? – спросил Демон.

Тот медлил лишь секунду, потом подвинулся на место водителя. Демон закрыл зонт и бросил его назад, едва не угодив мне в голову.

– Прошу прощения.

Это прозвучало огорченно, но абсолютно не искренне. Так что понимай как хочешь – сожалеет он, что мог попасть или что промахнулся. Я потянула ручку дверцы на себя.

– Вы куда, Кэтрин?

– Наружу. Можно одолжить ваш зонт?

Зак все еще молчал, но Демон сказал:

– Оставайтесь.

Тон стал почти приказным, да и дождь превратился в настоящий ливень, а капельки воды – в тугие струи, грозящие раздробить лобовое стекло. Я вздохнула – и осталась. Не скажу, что мне хотелось все это слышать, но… иногда лучше услышать, чем потом изводиться от любопытства.

– Ты хотел уехать, не попрощавшись?

– Я попрощался, – сказал Зак тихо, глядя в центр руля, Демон потянул его за руку и заставил повернуться. Из тактичности мне неплохо было бы уползти в угол – но так мне было видно их обоих. Имею право, в конце концов…

– А я нет. Кто знает, когда мы увидимся снова – разве так прощаются с любимым детенышем?

Он легким движением заправил его челку за ухо, чтобы открыть лицо. Зак вздрогнул – но не отстранился.

– Помнится, ты сказал, что я твоя ошибка.

– Сказал, но ты вряд ли верно меня понял. Ты не ошибка, ты – мой шедевр… и моя слабость. Просто, возможно, следовало поступить с тобой по-другому… и уж точно нельзя было оставлять тебя так рано. Прости меня, детка, я бы никогда не сделал тебе больно намеренно. Я жалею, что своей безответственностью заставил тебя страдать… и жалею, что поступил так, а не иначе… но о тебе я не жалею ни мгновения.

Слушая это, Зак опускал голову все ниже и наконец коснулся лбом его груди – сам, безо всякого нажима. Тогда Демон осторожно запустил пальцы в волосы на его затылке, поглаживая, будто боясь спугнуть.

– Просто нам, эгоистам, правильные поступки совершать гораздо тяжелее.

– Я знаю…

– Уже знаешь? Значит, растешь быстрее меня, Закери. И даже не представляешь, насколько ты лучше, чем я был в твоем возрасте… и еще долго после этого.

– Правда?

Демон засмеялся.

– Я может, и лжец, но не льстец.

Он коротко поцеловал Зака в лоб, потом в висок и потянулся за зонтиком. И в этот момент руки обвились вокруг его шеи, прижали к спинке сиденья – и наконец Кэтрин вспомнила про такт, чтобы перестать пялиться и уделить внимание изрисованному дождем окну. Через пару долгих минут я услышала голос Демона:

– И кто тебя научил так целоваться?

– Ты.

– Ах, да. Точно.

Зак фыркнул в ответ, я тоже улыбнулась. Гроза постепенно сходила на нет.

Прошла еще одна долгая минута, прежде чем он спросил – тихо, почти призрачно:

– Я… действительно твое любимое дитя?

– Да – раз я так сказал, – шепнул Демон, а потом чуть громче добавил: – И нет – я не говорю это ВСЕМ своим детям.

Это вызвало еще один Заков фырк – и мою улыбку.

– Иди, опоздаешь, – сказал он, отстраняясь. – Вон твой миленький уже заждался.

Я взглянула в окно – возле дома стоял лимузин, а рядом – вылизанный до блеска Майк Норман под огромным черным зонтом, неподвижный и терпеливый, как британский батлер.

Демон коротко засмеялся – будто эти слова его позабавили.

– Ну что ж, еще увидимся, надеюсь, – он кивнул мне в отражении зеркала. – Кэтрин.

– Всего хорошего, – ответила я, подавая ему зонт. Нет уж, мерси.

Я быстро пересела вперед, почти не намокнув. Какое-то время мы наблюдали – как Демон ступил под зонт и что-то сказал, Майк ответил, потом потянулся к нему… но тот уклонился, лишь коснувшись пальцами его щеки, и исчез в лимузине. Помедлив пару секунд, Майк сложил зонт и последовал за ним.

Только сейчас я взглянула на Зака. Его глаза были красноватыми, зрачки чернели, как крохотные проколы, а щеку медленно пересекала тонкая алая полоска. И вместо того чтобы в очередной раз закрыть глаза на его моменты слабости, я взяла и эту полоску слизнула. Все дело в том, что больше я за свою жизнь не боялась – потому что не из-за Демона он приехал в Бостон, а из-за меня. Он хотел меня убить, в ту первую ночь, когда принес розы в мою палату. Но не убил. И если я никогда не узнаю, почему, то честное слово – не расстроюсь ни капли.

– Ну… не знаю, насколько он был искренен, – сказал вдруг Зак абсолютно нормальным своим голосом, не вяжущимся ни с глазами, ни с выражением лица, – но подбирать нужные слова и говорить то, что хотят услышать, умеет блестяще.

Тут я не выдержала – расхохоталась. Он тоже улыбнулся, хотя по-прежнему невидяще смотрел в стекло.

– Ты все еще считаешь его самым потрясающим существом во всем мире?

– А с чего ты взяла, что я его имел в виду? – Зак провел ладонями по лицу, окончательно приходя в норму. – Поехали, Кэт, самолет ждать не будет.

* * *

Мы поменялись местами, и Зак принялся щелкать радиостанции в поисках не поймешь чего. Наконец вдруг остановился, из динамика сочилась – чуть ли не в прямом смысле слова – странная песенка, я уловила лишь последний куплет:

«Лежи, лежи, милый Генри Ли,

Пока плоть с костей не падет,

И девушка та с зеленой земли

Напрасно домой тебя ждет…»

– Я тебе соврал, – сказал он вдруг.

– О чем?

– О детях Демона. За детей мстить не принято, так что ничего бы вам не было. Вот если бы ты убила его сателлита… от тебя остались бы мелкие кусочки. Хотя, возможно, не в их случае.

Я промолчала, оставшись при своем мнении. Вернемся к этому разговору лет через десять-пятнадцать – тогда и посмотрим… в их случае или не в их.

– Скажи, – спросила я вдруг, – а что ты тогда сказал Майку Норману? В «Колизее»?

– Когда?

– Ну, ты сказал, что-то делает его особенным, в отличие от детей.

Это бы замечательный момент. Зак мог бы сейчас спросить: «Как тебе удалось услышать?» – и я бы ему все рассказала. Но он не спросил.

– А… я о том, что он жив. Это делает его особенным, действительно… в сравнении с нами. Возможно, Демону будет интересно с ним играть немного дольше, что бы он там ни задумал. И вообще, что-то есть в этом парне такое… не знаю. – Он пожал плечами, будто эта мысль внезапно пришла ему в голову. – Что-то глубокое. Он до хрена непростой, так что… может, и поломает все его планы. Вот будет весело, а?

– Смотря кому, – ответила я, внутренне констатируя, что моя вылазка в логово маньяка-растениефила не была напрасной. Результат вполне удовлетворял – Демон уже не казался ему совершенством без страха и упрека, и это был приличный шаг вперед.

Когда мы подъехали к зданию аэропорта Логан, Зак открыл дверь со своей стороны.

– Сиди, – приказал он мне. Через секунду хлопнула крышка багажника, и он вернулся с какой-то сумкой.

Я посмотрела. На первый взгляд – обычный продукт донорского пункта, три большие пластиковые упаковки. В неярком свете кровь казалась почти черной.

– Это тебе.

Говоря это, он не смотрел мне в глаза, и к лучшему – я бы тоже не смогла.

– Короче… я узнавал… тебе этого на много лет хватит. Она будет храниться, пока я жив, даже без холодильника. Первые полгода раз в неделю, а потом – раз в месяц, дозу ты знаешь.

– Зачем? – мой голос упал до шепота. – Я не могу, Зак… я не хочу быть твоим…

– И не будешь. Думаешь, мне оно надо? – Он хмыкнул и наконец встретился со мной взглядом. – Никакой связи не возникнет, если мы… никогда больше не увидимся.

Некоторое время я сидела, переваривая.

– То есть как?

– Голову включи, сестренка, – его голос стал слегка раздраженным. – Ты будешь жить как все люди, не дольше. Но пока принимаешь ее – твои приступы не повторятся.

– Это… очень хорошая идея, – выдала я наконец. – Спасибо.

– Не смей благодарить, – дернул он плечами. – Просто не хочу, чтоб ты коньки отбросила – это ж не в моих интересах. И вообще…

– Заткнись, Закери. Закрой свой рот.

Я обняла его и поцеловала. На секунду он застыл, напрягшись всем телом, а потом вдруг расслабился – и ответил. Никогда прежде не целовалась с вампирами – для этого практика нужна. Зубы как бритва. Но в тот момент мне было глубочайше наплевать и на боль, и на вкус собственной крови во рту – это было просто хорошо. Не восхитительно, невероятно и потрясающе. Просто хорошо, безо всяких идиотских эпитетов из романов какой-нибудь Сары Соплинг.

– Ты же не будешь скучать? – спросила я тихо.

– Ни в коем случае. А ты?

– Вот еще. Было бы по ком.

– И я ж об этом.

На секунду он замолчал, а потом сказал:

– Звони, если буду нужен. Но только по очень серьезной причине, а то мало ли что.

– Да на кой ты мне сдался? Я бы забыла тебя как страшный сон, но не смогу – как минимум раз в день придется тебя вспоминать. В молитве.

– Не переживай, скоро ты доведешь это до автоматизма – как все добрые христиане. К тому же и мне тебя не забыть.

Неожиданно он схватил мою руку и прижал к своему бедру. Пояс джинсов оказался повыше, чем обычно, и от татуировки были видны только уши, хвост и выгнутая кошачья спинка. Я погладила ее пальцем, и он положил свою руку сверху.