Текст книги "Пять ночей. Вампирские рассказки (СИ)"

Автор книги: Николаос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– Не думаю, что ты не знаешь ответ.

– Просто интересно, совпадут ли наши версии.

– По моей версии, она очень хотела, чтобы я осознала, какую офигенную услугу она мне оказывает.

– И ты осознала?

– А то. Версии совпали?

– Ну почти. Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?

А мне-то казалось, что говорить без всяких переходов – лично мой талант. Да я еще и распаковаться не успела, так сказать, с корабля на бал. Мои чемоданы так и стояли посреди номера – чего меня Джимми не сумел уговорить, так это поселиться у ближайшей родственницы в этом городе. Про мистера и миссис Форман вообще молчу.

– Нисколько. А сколько времени есть?

– Нисколько.

Он набрал номер, не отвлекаясь от дороги:

– Джоди, лапочка, сгоняй ко мне и привези в аэропорт все необходимое. Полчаса.

Как он? Пусть Энни глаз с него не спускает, иначе… Спасибо, детка. Ты лучшая.

Я откинулась на спинку и выдохнула. Ничего себе ритмы. Только когда мы, захватив мои вещи, приехали на аэродром и погрузились в небольшой уютный самолетик, удел звезд шоу-бизнеса и нуворишей, до меня дошло. Я так и не спросила, куда летим.

В принципе, пока чувство безопасности не покинуло меня, это не имело значения.

Тогда, после нашего так называемого знакомства год назад, я решила навести о

Демоне небольшие справки, и у меня просто волосы дыбом встали. Насколько он был мил в общении, настолько дурная был у него репутация. А это значит очень. В некоторые вещи и поверить было трудно, не то что представить, и это с учетом того, что информации оказалось, мягко говоря, немного. Даже о Данте по Интернету можно было больше узнать, и все благодаря закону о частичной легализации,

приведшем к одному знаменателю разброд и шатание во всех крупных городах страны.

Все пробные правила типа «Бизнес-ланча», когда вампирам давалось право на охоту в течение трех часов после полуночи (Бостон); частичной легализации с донорскими пунктами (Чикаго, Филадельфия); культа охоты и истребления (Нью-Йорк, Л. -А.) были заменены одним-единственным законом. Как в фильме: «Все то, о чем мы так долго мечтали…» Ко всему прочему «Правило Перл» ограничивало их количество под страхом смерти, что радовало. Можно сказать, что Пенни и К победили. После этого информация, конечно, рекой потекла, но во всей этой реке такая большая рыба как

Демон умудрялась прятаться не хуже лохнесского чудовища.

Не скажу, что мне не хватило того малого, что удалось найти. И не скажу, что я была сильно удивлена, но все-таки – я ничего такого в нем не почувствовала…

Просто прежде я была уверена, что разбираюсь в людях, и то, что Демон – не человек, мало меня утешало. Я по-прежнему не верила, что люди и бывшие люди так уж сильно отличаются друг от друга.

В любом случае, это было хоть что-то. Пока я бегала в ванную за зубной щеткой,

всемирная сеть должна была поискать «Эркхам», но поиски закончились ничем. Может,

я неправильно написала? Вряд ли. В общем, не было выбора, кроме как довериться единственному на данный момент источнику, а доверять ему очень трудно.

– Почему ты зовешь ее Антигоной?

– Я ожидал другого вопроса от журналистки.

– Тебе кажется, что имя Пенелопа не очень ей идет?

– Нет, оно ей идет. И Пенелопа, и Антигона – воплощение верности и жертвенности,

а она такая. Просто в Антигоне есть «анти».

– И что это значит? То есть – я знаю, что значит «анти», но как это относится к

Пенни?

– Вот тебе и пища для размышлений.

– Ладно. Ты ведь ждешь от меня другого вопроса, а я ждала времени его задать.

– Считаешь, оно пришло?

Да, говорить с ним оказалось куда сложнее, чем в первый раз. Но на этот счет у меня тоже была теория – теперь меня ему почти навязали, а он, вероятно, не очень-то привык играть по чужим правилам… Уф. Я просто хотела думать, что хотя бы некоторые мои предположения верны, иначе скоро самообман покроет меня с головой.

А это может быть опасно. Очень опасно.

Я подумала о том, что сигареты оставила дома, и возгордилась сама собой. Неделя – это много, я бросила сразу, не уменьшая дозу – от пачки в день до нуля. Это была очень длинная неделя.

– Что такое Эркхам?

– Не что, а кто, – ответил он, и в его голосе мне почудилось легкое раздражение.

– Антигона тебе вообще ничего не рассказала?

– Решила, что у тебя лучше получится.

– Не уверен… Я никогда прежде не пытался объяснить человеку, кто есть Эркхам.

Это не так уж просто.

– Чего проще? Начни так: «Эркхам – это…»

– Она не «это».

– А кто? Существо?

Он вроде даже вздрогнул, будто я вогнала в него иголку.

– Послушай, если ты такая проницательная, то можешь разобраться во всем по ходу.

– Я тебя что, обидела?

– Ты себя сильно переоцениваешь.

– Тогда значит, не тебя?

Я наконец догадалась заткнуться, чтобы почудившееся мне раздражение Демона не стало реальностью на высоте пять тысяч метров. Но он смотрел на меня с улыбкой,

в которой не было ничего, кроме благодушия и расслабленности – куда что и делось.

Мне бы так уметь.

– Прежде чем получить представление об Эркхам хотя бы в той степени, что тебе доступна, ты должна понять эмоции, которые она вызывает.

– Значит, все-таки «она».

– Схватываешь на лету. Итак, скажи мне, Дагни Бенедикт, как ты понимаешь, скажем,

«благоговение»?

Я пожала плечами.

– А как еще? Благоговение. Преклонение, восхищение…

– Я знаю, что ты умная девочка, училась в университете и знаешь значение слова.

Я только сомневаюсь, что ты понимаешь смысл.

– Почему это?

– Может, потому, что никогда ничего подобного не испытывала. Но ты на правильном пути. Преклонение, восхищение… обоготворение, вознесение. Священный…

– Страх?

Не знаю, почему это у меня вырвалось. Это было чисто интуитивно и казалось мне очень правильным. Но Демон поморщился, будто я сказала пошлость.

– Трепет, Дагни. Священный трепет.

– А это не одно?

Он склонил голову, рассматривая меня, а я только утверждалась в своей правоте.

Что-то в этом было.

– Хочешь, скажу, о чем ты думаешь?

Я в ужасе помотала головой в смысле «нет».

– Ты думаешь, что однажды на миг испытала нечто похожее ко мне. Я имею в виду страх.

– Непра… то есть… блин. Зачем ты тогда спрашивал, хочу ли я это слышать?

Блин. Ну, может, на миг.

– Страх? Возможно. Восхищение? Твое дело. Но все это лишь подтверждает, что смысл ты понимаешь неверно.

– Так объясни мне. Найди слово, по твоему мнению, наиболее близкое, чтобы я поняла.

– Она… Она – зеркало.

– Чем дальше в лес, тем толще партизаны… Зеркало. Зачем вам такое зеркало, вы ведь и так отражаетесь в любом?

– Это все фигурально. Ты ведь знаешь, что такое фигурально?

– Ха-ха. Я уже не обижаюсь, не пытайся.

– Мы – и есть отражения, мы такие, какими нас видят, представляют, боятся.

Фантазии, кошмары, полумифы. Такой себе собирательный образ. А она – не такая.

Ее все видят одинаково, и она видит нас такими, какие мы есть.

– Значит, она все-таки реальна?

– В смысле – осязаема? Да. Она реальна.

– Уже лучше. Насколько я поняла, Эркхам имеет над вами какую-то власть?

Нет, ему определенно не нравится, когда я произношу ее имя.

– Мы все принадлежим ей, а она – нам.

– Если Эркхам – всенародное достояние, то почему я нигде не встречала ни упоминания о ней?

– Потому что она наше достояние, а не ваше.

– Знаешь, Генри, я немного читала о вас. Хочешь сказать, что кто-то имеет над вами такую безраздельную власть, и в вашем отношении к ней нет страха?

– Благоговение – очень светлое чувство, абсолютно позитивное. Мне жаль, что ты вряд ли сможешь когда-либо ощутить его.

– Похоже на веру?

– Оh. My. God… – Демон с деланным изумлением всплеснул руками. – Ты неверующая.

Точно.

– С чего ты взял?

– А с того. Если бы верила, то сама мысль, что Эркхам – божество, показалась бы тебе святотатством.

– Глупости. Она ведь ваше божество.

– Бог для всех один, ты должна это понимать и, пожалуйста, не своди разговор к этой бесперспективной теме. Просто прими как аксиому.

– Я запуталась. Значит, Эркхам – не божество?

– Нет. Но если тебе так проще понять, то пусть будет. Хоть это и изрядное богохульство.

Самолет тряхнуло, повело на посадку. Я закрыла глаза и почувствовала тошноту -

точно не знаю, от чего.

И с чего это Пенни взяла, что Демон объяснит мне все лучше?

* * *

Не задерживай его, девочка!

Знаешь, сколько стоит его время?

Тысяча фунтов – одна минута!

Маленький аэродром был темным, будто заброшенный – если бы я обратила внимание на отсутствие ориентировочных огней, то с ума сошла бы от страха. Но мы приземлились благополучно, и это указывало лишь на то, что нашему пилоту подсветка ночью не нужна. Да к тому же мне было не до этого, меня так жестоко мутило, что если бы не Демон, я бы свалилась, едва почувствовав под ногами твердь.

– Дыши глубоко, – посоветовал он довольно равнодушно, – вот и наш экипаж. Ехать недолго, через пару минут будем на месте.

Еха-ать… Уф. Я послушно вдохнула, засунула в рот еще две таблетки и поплелась за ним к экипажу. То есть к машине. Машина была классическим катафалком, но я предпочла оставить всяческие аллюзии на завтра и думала лишь о ванне и горизонтальном положении.

Мои незамысловатые мечты скоро сбылись. Луна то появлялась, то гасла, но после того как за окнами промелькнули с полсотни елей, уходящих верхушками в епархию

НЛО, мы наконец въехали во двор какого-то поместья. Некоторые окна горели, и это слегка радовало.

– Это что, замок Дракулы? – спросила я, вылезая из машины и кутаясь – холодно было не на шутку.

– Это отель. – Демон достал из багажника наши вещи, и даже мой замутненный рассудок уловил, что у него их в три раза больше, чем у меня. – Старый добрый

Охотничий.

– Для охотников? – брякнула я и тут же пожалела, потому что Демон весело улыбнулся мне – немного шире, чем я предпочла бы.

– Точно. Для охотников.

А этажей там было всего пять – наверное, он казался огромным из-за высоких потолков. Я сделала шаг и вдруг замерла. Мороз пробежал по всему моему телу, от кончиков пальцев ног по позвоночнику до мозга, укрыв его ледяной коркой. И виной была совсем не погода. Демон просто стоял и молчал, глядя на отель, но мне показалось, что он слушает. Или чувствует, не знаю, как уместнее сказать. Лицо у него застыло и сверкало в темноте, как маска изо льда, не было никакого шевеления воздуха, ресницы и волосы оставались неподвижными. Остановись,

мгновенье. Ты… прекрасно, да, но больше так не делай.

И как только я открыла рот, чтобы попросить его показать хоть какие-то признаки жизни, холод вдруг отпустил, мгновенно, будто окатили теплой водой. Демон посмотрел на меня, впервые с каким-то интересом, и сказал:

– Ну что, пошли, Дагни Бенедикт. Кажется, нам дали зеленый свет. Пока что.

Пока что – это не очень хорошо, но я предпочла закрыть на это глаза. Пока что.

В холле было пусто и тепло. Демон заглянул в регистрационную книгу, потом снял со стены пару ключей.

– Номера напротив, не возражаешь? Я же обещал Антигоне присматривать за тобой,

особенно в таком месте.

Поскольку посторонних примесей в его голосе не было, я взяла ключ без пререканий и позволила отвести себя в номер.

– Что там в книге было?

– Почти все на месте. Финалисты, я имею в виду.

– Финалисты?

– Да, начало отбора мы пропустили, но попали как раз на самое интересное, не соскучишься. Здесь двое, и завтра я постараюсь познакомить тебя с ними.

– Только не говори, что тебе самому не интересно.

– О, ты уже говоришь так, будто понимаешь, что происходит. Это хороший знак.

– Кто еще?

– Что?

– Я спросила – кто еще финалист? Ты сказал «почти все», а кого еще нет?

Он пожал плечами.

– Ты меня поймала. Понятия не имею.

Отель был настолько же теплым внутри, как холодным снаружи, и сочетал в себе простоту и роскошь. Как в старые добрые времена, когда еще не было кабельного телевидения, а на стенах висели головы охотничьих трофеев и в номерах горели камины. Камин был и здесь, а из чудес цивилизации только ванная комната, и ей я обрадовалась даже больше, чем бару. Бар я тоже проверила, текила там была. Ма-аленькая бутылочка. Но я не собираюсь напиваться, я, может, вообще не прикоснусь к ней.

Просто текила – единственный напиток в мире, способный снять мне стресс, так уж есть. После сигарет, конечно, но с этим покончено. И хотя я очень надеялась, что нечего будет снимать, по-настоящему в это верилось слабо.

Кстати, учитывая специфику гостей отеля, охотников, головы трофеев могли стать для меня настоящим стрессом, если бы имели место…

Холл на втором этаже был огромным, там стояло много кожаных кресел, растения в кадках, на стенах висели интересные картины. Я оставила их на потом, поскольку и так было на что посмотреть.

Освещение сделали приглушенным, и в то же время достаточно ярким, чтобы не скрываться за тенями. Сразу я увидела троих, они расположились в другом конце комнаты напротив нас, и если бы я не наблюдала, то и не заметила бы, как они обменялись с Демоном взглядами и едва заметными кивками. Человека среди них я распознала сразу, несмотря на расстояние. Может, потому, что он выглядел удивленным. Возможно, никто из этой компании не ожидал встретить здесь Демона,

но не скрывал этого только он.

– Это Калеб и Джорджия, – сказал Демон вполголоса, – мои дети.

– Ты их создал? – рассеянно переспросила я, рассматривая одну из самых красивых пар, которую видела за всю жизнь. Они были темноволосы и темноглазы, только иногда волосы отливали вином, а глаза – янтарем. Такие роскошные волосы, как у

Джорджии, могли мне разве что присниться, они время от времени занавешивали безупречное лицо и падали почти до пояса. Платье на ней было глухое, со стойкой,

и длинное до пола – ох, будь у меня такая грудь, я бы ее не прятала… У Калеба волосы были зачесаны назад, но этим открывали черты лица на миллион долларов -

пожалуй, он был покрасивее подруги. Не потому, что я оценивала его как женщина.

Ну, немножко и поэтому. Он был в одежде, средней между парадной и свободной, и трудно было представить, какая из этих крайностей пошла бы ему больше.

– А что, считаешь, я не способен создавать прекрасное? – хмыкнул Демон, но без сарказма – ему самому доставляло удовольствие смотреть на них, хотя он этого и не демонстрировал. – С ними Уильям. Их сателлит.

Я знала, что такое сателлит, но никогда их не видела. Люди, которые живут с нежитью, сорри за оксюморон. Честно говоря, в моем представлении это было больше похоже на… не знаю, на рабство, что ли. Но Уильям… он был, пожалуй, не хуже их и держался на равных. И если бы не его реакция на Демона и не это свечение их лиц и глаз, я не признала бы в нем человека. Во всяком случае, с первого взгляда.

У него была парадоксальная «здоровая бледность», если можно это представить, и тоже темные глаза, неспешно скользящие по холлу, но он не был так закрыт, как они. И со второго взгляда это казалось все очевиднее, видимо, такой опыт приходит с годами… А с третьего взгляда мне показалось, что я его где-то видела. Где-то в привычном для меня месте и не раз. Где же?..

– Они давно вместе? – спросила я шепотом.

– Не шепчи, тебя все равно услышат, если захотят. Не очень давно, несколько лет.

Впрочем, у тебя будет возможность пообщаться с ним, если он пожелает. Уильям не сильно компанейский парень.

– А почему он с ними?

– У него и спросишь.

Я вдруг поняла, что Демон не хочет об этом говорить, а если он не скрывал эмоции,

значит, сильно не хотел говорить. Это меня заинтриговало. Но ненадолго. Потому что в следующую секунду я просто проглотила язык.

– А вот и Сидди, – сказал Демон.

Да, Уильям был очень хорош собой, а дети Демона просто неотразимы. Но Сидди… когда я увидела ее, пересекающую комнату, то почувствовала себя никчемной.

Ничтожной. Нет, вру, это чувство было вторичным. А вначале навалилось восхищение,

почти шок, резкий, как контрастный душ.

Я не подозревала, что такая невозможная красота способна воплотиться в конкретном существе и принять осязаемую форму. Сидди остановилась в полупрофиль,

сосредоточившись на одной из картин, и каждое ее движение хотелось запечатлевать – а каждое новое движение казалось выразительнее прежнего. Голова, идеально посаженная на тонкой и длинной шее, вдруг слегка повернулась, и нам сверкнул глаз насыщенного цвета стали, того же оттенка, что и ее волосы, небрежно заколотые длинной серебряной шпилькой. Она просто ослепляла, я боялась смотреть,

чтоб не лишиться глаз. На ней было серебристое платье по фигуре, но одежда казалась лишь бледной рамкой для ее красоты, и я наконец нашла в себе силы оглядеться по сторонам. И пришла к интересному выводу. Кажется, Сидди произвела такое впечатление только на меня.

Нет, опять вру. Только я не смогла его скрыть. Это вероятнее.

– Демон, – произнесла она, и голос ей очень подходил – так крошится лед специальным ножом. Не сильно приятный звук, но его недостаточно, чтобы испортить впечатление.

– Сидди.

– Пришел поддержать своих детей?

– Они не нуждаются в поддержке. – Демон улыбался ей и казался мне как никогда живым. Он ее не боялся, и это меня успокоило. Может, она и не враг. – Поздравляю тебя с номинацией.

– И тебя. Это большая честь. Ты, вероятно, очень гордишься.

– Очень.

У меня возникло ощущение дежа вю. А также того, что подобный разговор я слышу не в последний раз.

Сидди скользнула по мне взглядом, будто пропустила электроискру, но ничего не сказала. Занятно. Пока она уходила, я таращилась ей вслед, и совершенно неприлично.

– Остерегайся ее, – сказал вдруг Демон, как только Сидди покинула помещение.

– Почему?

– Сидди – Мастер Канады.

Я присвистнула, и Уильям бросил на меня темный внимательный взгляд.

– Да, территория немаленькая, но нашего брата там чуть ли не меньше чем в одном

Новом Орлеане, так что не в этом ее опасность.

– Она очень… Господи, у меня слов нет.

– Я знаю. Приди в себя и выслушай меня. Я не упомянул, по какому принципу отбираются номинанты?

– По внешности?

Он усмехнулся.

– Да если бы так, то на кастинг не хватило бы и года. Каждый из них имеет особенность, и эта самая особенность кажется для Эркхам интересной. Настолько,

чтобы ее обладатель был с ней… как это объяснить?.. заботился об Эркхам неопределенное количество ближайшего времени.

– Чериш, – вдруг вырвалось у меня.

– Что?

– Знаешь такую группу «Адовы отродья»?

– Ты б еще спросила про «Роллинг Стоунз». Кто-то на рубеже этих тысячелетий может не знать Дэвила Сазерленда и его бешеных чертей?

– В общем, однажды мне поручили взять интервью у детей рок-легенд, – пояснила я.

– Лив Тайлер, Келли Осборн, Элизабет Джаггер и прочие. Среди них и Торн

Сазерленд, ей тогда лет двадцать было. Блин, у меня от нее мороз по коже продирал, и дело даже не в том, что она была похожа на припанкованную Уэнсдей

Аддамс – увешанную цепями, помешанную на смерти и абсолютно больную на голову.

– А в чем?

– Это было что-то жуткое, из… из глубины откуда-то, не знаю. Как сама смерть,

или… уф. Ты умеешь рассказывать истории лучше меня, так что не издевайся.

– И не думал. У тебя славно получается.

– Короче говоря, не так давно я встретила в поезде одну парочку, наверное,

молодоженов, потому что они друг от друга почти не отвлекались. Эта женщина… она была в светлом платье и с каштановыми волосами, без косметики и пирсинга,

даже без сережек в ушах… и все равно я готова была поклясться, что это Торн.

Хотя прошло столько лет, и все равно… Но это вряд ли была она.

– Почему?

– Муж называл ее как-то по-другому, не Торн. А вот она – она называла его «мой

Cherish».

Демон не сводил с меня глаз, и я не могла понять, притворяется он или ему вправду интересно.

– Ну… когда ты сказал, что один из номинантов будет заботиться об Эркхам, мне пришло в голову это слово.

– Чериш. Мне нравится, – сказала вдруг Джорджия издалека, и я впервые встретилась с ее чудесными бархатными глазами. В отличие от глаз Сидди, они не били, как электрошокер, и это было приятно. – В точку, правда, Кейли?

– Да, Джиа, – подал голос Калеб. Не знаю, показалось мне или нет, но я почувствовала в нем некоторое напряжение – такое бывает в приемном покое больниц.

Они с Уильямом не отходили от Джорджии в той самой постоянной потребности касаться, но в этом варианте, видно, был иной подтекст. Кроме любви. Я как-то сразу поняла, что эта Джиа и есть второй номинант.

Ясно было, что они нас слышат, хоть расстояние и велико, и все равно -

странновато.

– Ну вот, а говоришь, не умеешь рассказывать. – Демон встал и подал мне руку. -

Если уж отвлекла их от проблем, это делает тебе честь. Чериш. Это и правда хорошо.

– Куда мы идем?

– В номера. В смысле – по номерам. Ты ведь устала.

Что да то да.

– Но ты не закончил, насчет Сидди.

– А… В общем, Чериш, как ты говоришь, всегда обладатель какого-то качества,

выделяющего его среди других. Прежний был человеком, колдуном вуду – это большая редкость.

– Колдун?

– Человек. Обычно Чериш – редко смертный, они слишком быстро… изнашиваются. Но он был особенный, раз его выбрали. Умел говорить с духами и останавливать сердце…

Я пожала плечами – не знаю, какой в этом прок. Ну, может, Эркхам виднее.

– А Сидди?

– Сидди – телепат.

– Я думала, вы все…

– В какой-то мере мы все сенситивы, но такие как Сидди – редкость, их всегда видно, будто звезда во лбу горит. Лично я кроме нее знаю только одного такого,

но он еще очень молод и относительно безобиден.

– И чем сенситив отличается от телепата?

– Сенситив читает чувства, а телепат видит картины.

– Не слова?

– Нет, слава Богу. Телепат лишь интерпретирует картины, но сенситивные способности, которые есть у любого вампира, дополняют все это эмоциями, и создается вполне правдивый образ. Хуже всего, что по натуре они настоящие хакеры.

Себя-то я в обиду не дам, но ты будь осторожна.

Я почувствовала приступ страха. Хотя с чего бы – у меня ведь всего одна мрачная тайна. И вряд ли она шокирует Мастера Канады.

– Как?

– Постарайся не общаться с ней в мое отсутствие. А сопротивляться бесполезно -

Сидди и не такие коды ломала, так что расслабься и получай удовольствие. Думай о светлячках и бабочках. Иначе можешь запросто очутиться за высокими стенами с колючей проволокой и еженедельной терапией. Спокойной ночи.

Вот и усни после этого.

Камин хорошо прогрел номер в мое отсутствие, и это был просто невероятный кайф.

Здесь даже оказалась маленькая кухонька с кофеваркой – это для тех, у кого боязнь доставки в номер, что ли? Вылежавшись в ванне, я была стопроцентно уверена, что захочу спать, но как только выбралась, сон как рукой сняло. Может,

из-за того, что я с энтузиазмом искала в сумке свой халат. А еще больше потому,

что не нашла.

Махровый халат из ванной был мокрый насквозь, поскольку вытираться я терпеть не могу. Я поискала взглядом кнопку для вызова обслуги или телефон, но не нашла… да если бы нашла, не факт, что воспользовалась бы. Бросив тоскливый взгляд в сторону камина, я робко выглянула и постучалась в дверь напротив.

Она приоткрылась, потому что не была заперта.

– Генри! – позвала я.

– М?

Кратко и ясно, блин.

– Тут обслуга есть?

– Естественно. Это же пять звезд. Тебе что-то нужно?

– Ничего особенного. Халат дома забыла, – стала я объясняться, понятия не имея,

зачем. – Ну ладно, тут так жарко, сейчас и этот высохнет. Прости за беспокойство.

– Мгм.

Я закрыла дверь и села на кровать, не в силах отделаться от странных мыслей.

Перепады настроения Демона меня уже потихоньку начинали пугать, а еще больше то,

что я так и не понимала причину. Но… волею судьбы он был единственным, на кого я могла полагаться в этом рассаднике монстров, а на нет и суда нет. Я вздохнула.

Только и остается, что подружиться с кем-нибудь еще. Хотя – идея дрянь.

В дверь постучали, но вместо обслуги появился Демон. Я просто обалдела от того,

что было на нем надето. Даже если отвлечься, что это вроде был халат, он поедал глаза своими красками – вроде бы что-то восточное, и в то же время я не узнавала ни одного узора. То, что казалось канареечным птичьим пером, от движения переливалось во вьющийся локон бирюзового цвета, который так же легко трансформировался в огненно-красный змеиный язык и волну самого синего цвета.

Когда Демон остановился передо мной и ткань перестала колебаться, я осознала,

что неплохо было бы закрыть рот и посмотреть куда-нибудь выше, например, в глаза.

– Держи, – сказал он и бросил мне на колени нечто примерно в тех же красках – на ощупь оно было еще лучше, чем на вид. Казалось, что вся вещь может пройти через перстень, как в сказках. – Надеюсь, ты в ней не утонешь. А обслуга здесь бывает только днем.

Я так сильно хотела отказаться, но мои руки вдруг зажили своей отдельной жизнью и сграбастали это произведение искусства, а ноги потопали в ванную. Надевая это на себя, я с трудом вспомнила, что даже спасибо не сказала. Ну, никогда не бывает слишком поздно, так ведь?

– Не за что, – отозвался он. Ткань укутала меня, как мамины руки, я посмотрелась в зеркало. Это был не халат, а рубашка, и хотя вырез почти сползал с моих плеч,

а длина, учитывая рост Демона, была мне по колено, впервые за последние несколько недель я нашла себя потрясающей.

– Тебе идет. Это не комплимент, а факт.

Демон сидел перед камином по-турецки и смотрел на огонь – тем же взглядом он прошелся по мне, не изменив его ни капельки. Под его халатом оказались такие же штаны, а верх от этой пижамы, видимо, был на мне. Он курил одну из своих золотых сигарет, которые я уже видела в нашу первую встречу и у Пенни, от них плыл сладкий и легкий дым. Рядом лежала начатая пачка без всякого логотипа.

– Спасибо за честность. Что ты куришь?

Он взглянул на тлеющую сигарету.

– Золото инков.

– Я думала, что золото инков – это средство от импотенции.

– Да что ты? – Он снова посмотрел на сигарету. – Не исключено.

– Можно?

Демон кивнул, и я достала одну из пачки. Не курить – посмотреть, хотя от соблазна сводило скулы. Он вдохнул, и его глаза затянула позолота, ненадолго,

пока он не выпустил дым. Мне показалось, что и в нем сверкали золотые блестки.

– Можно, если хочешь, чтобы у тебя сгорели легкие.

Я положила сигарету назад и открыла ноутбук. Она позолотила мне пальцы, хотя стряхивалось легко. Демон слегка приподнялся, но я так и не узнала, собирался ли он уходить или нет, потому что сказала:

– Хочешь, посиди со мной, пока я обработаю информацию. Если, конечно, у тебя нет других дел.

– ОК, – легко согласился он. – Понадоедаю тебе немного. Тем более что для экзотической вечеринки у нас полный бар и даже такие стильные шмотки. – Он снова посмотрел на меня, но в этот раз взгляд был теплее, будто тоже согревался от камина. – Только знаешь, чего не хватает?

– Чего?

– У тебя косметичка есть?

– Конечно, есть, – почти обиделась я. – Вон, на столике. И вообще, в такой суматохе я прям только и думала, чтобы…

Демон вытряхнул содержимое косметички на ковер и нашел среди вороха всякой ерунды подводку для глаз.

– Вот самое то. Ну что, усовершенствуем макияж?

Я от него чуть не шарахнулась.

– Я сама.

– Сама? Готов биться об заклад, ты этой штукой никогда не пользовалась.

– Ничего подобного! Зачем бы она здесь валялась?

– Да тут полно вещей, которыми ты не пользуешься. А этим – сто процентов.

– Ничего подобного. Дай, я сама!

Демон улыбнулся мне так снисходительно, что захотелось выцарапать ему глаз.

– Не доверяешь?

А хоть бы и так.

Он будто мысли прочитал. Протянул мне подводку и приблизился настолько, что близость огня уже не казалась мне такой опасной.

– Тогда давай первая. Видишь, я тебе доверяю. Давай.

Ох, мне бы уползти куда-нибудь или внятно отказаться со всеми аргументами, но подводку я взяла. Рука слегка задрожала.

– Не боишься? – спросила я, чувствуя, как в глубине шевельнулся азарт. – А вдруг я промахнусь? Будешь, как Улисс, ходить в очках до конца времен.

– Я и так в них хожу, – усмехнулся он и придвинулся еще ближе. – Что касается

Улисса, то даже отсутствие обоих глаз не испортило бы его божественной красоты.

– Не могу не согласиться…

Его лицо враз стало мечтой визажиста – абсолютно неподвижным, но в зрачках играло пламя, на который трудно было не обращать внимания. Я изо всех сил сосредоточилась и недрогнувшей рукой провела полоску, немного растушевала и вывела к виску. Второй раз дался уже совершенно без опаски, и я отстранилась,

чтобы полюбоваться результатом.

– Я же говорил, у тебя получится.

Глаза у Демона в черной кайме стали совсем кошачьи, узкие и хищные, а в естественном бледно-зеленом засверкала холодная лимонная желтизна. Когда он рисовал мне стрелки, я, наверное, находилась еще под впечатлением, потому что не помню ни страха, ни напряжения. Помню только результат. Я и не подозревала, что могу выглядеть так… экзотично. Не Шехерезада, конечно, но тоже ничего.

Мы треснули по бокалу белого вина, и Демон разлегся рядом, пока я полчаса стучала клавишами, стараясь ввести в память компьютера свои сумбурные мысли. Их было немного, но сейчас я уже считала это удачей. Все еще впереди. Чем бы ни было это «все».

– Какие планы на завтра? – лениво спросил он, наконец отвлекаясь от огня и туша в пепельнице десятую сигарету. К счастью, весь дым утянуло в камин, а то можно было бы топор вешать. Хорошо, что я такая стойкая.

Я поставила последнюю точку, сохранилась и закрыла крышку.

– Пока вы все спите, хочу пообщаться с Уильямом.

– Почему ты думаешь, что днем он покинет свою семью?

– Мысль есть. Что вы здесь едите?

– То же, что и всегда, – сказал Демон нейтрально, но в сочетании с этими глазами прозвучало как-то… бр-р-р.

– Да я понимаю. В смысле – где и как?

– Лучше тебе не знать.

Он потянулся, как кот, сжал и разжал пальцами длинный ворс ковра в такт словам,

и я быстренько поверила.

– Но Уильям человек, значит, ест то же, что и я. А обслуга появляется днем.

Значит, мы можем встретиться в ресторане гостиницы – здесь же он есть?

– Ну естественно…

Взгляд Демона все меньше мне нравился, тепло уходило, будто от сквозняка.

Внезапно я поняла, что совсем не контролирую ситуацию, я не могу ничегошеньки,

ни разрядить обстановку, ни сообразить, по какой системе она то накаляется, то нет.

– Знаешь, Дагни…

– Только ради Бога, молчи, если хочешь сказать, что я молодец, – сказала я поспешно. – Или что удивлен наличием у меня мозговой деятельности.

Он вдруг поднялся на ноги, и я подскочила следом, потому что стать настолько ниже его даже в росте было довольно жутко.

– Я хотел сказать, чтобы ты оставила себе рубашку. А твоя идея – с чего ты взяла,

что я вообще захочу ее комментировать? Она примитивна. Ведь еду можно заказывать в номер. Удачи.

– Спокойного дня, – пробормотала я в унисон с захлопнувшейся дверью. Уф. Надеюсь,

что утро хоть немного мудрее вечера. Хоть чуть-чуть.

А курить все же охота…

* * *

Все, что тебя касается,

Все, что меня касается,