Текст книги "Пять ночей. Вампирские рассказки (СИ)"

Автор книги: Николаос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

…Я закрыла глаза и без усилий вспомнила, как они взметнулись, как она оскалилась мне в лицо и заорала, когда схватилась за дуло и вбила мне в грудь приклад моего же ружья. Ружья, которое стреляло в нее серебром и не промахивалось. Она врезалась в мои сны, как серебряные пули в ее плоть, вломилась, как приклад в мои ребра. Это была она.

– …Лета, – словно издалека услышала я голос Майка Нормана.

– А?..

– Они сами выбрали себе эти имена – Стикс и Лета. Однажды подарили зрителям и руководству «Колизея» незабываемый бой, за что и увековечены. Хотя, строго говоря, они были увековечены немного раньше… Счастлив представить вам детей Демона.

Я захлопнула рот, что немного отвлекло меня от прошлых ночных кошмаров, но грозило обернуться новыми, и похлеще. Это? Дети Демона?! О Господи.

Что мы сделали?.. Что Джейсон сделал?..

Что я сделала?..

Я что, значит? Я стреляла в детей Демона? Я нарушила комендантский час и…

– Они… все еще живы? – спросила я почти шепотом, – …оба?

– Вашими молитвами, – ответил Майк, и у меня отлегло от сердца. Надо же. Раньше я просто грезила пролить кровь кого-то из них, а теперь воздаю хвалы, что никто из детей Демона не пострадал от моей руки, да и от руки любого из Семи. Думаю, Демон вряд ли стал бы разбираться. И тут до меня дошло, что, шантажируя меня, Зак имел в виду именно это. Не то, что сдаст меня властям за инцидент годовалой давности, а то, что расскажет кому-то куда страшнее всего убойного отдела нашего города. И он был прав. Суд и тюрьма тут даже не попадают.

– Думаю, вам не довелось увидеть тот бой?

Майк посмотрел на меня, и на мгновение я снова увидела в его глазах то самое – «как отпраздновать – то ли напиться, то ли утопиться?»

– Вы правы, но не скажу, что я огорчен этим. Мне не очень по душе кровопролития.

Хм, а Монтерросу он сказал другое… «Тогда что ты забыл в такой компании?» – хотела спросить я, а заодно поинтересоваться, что за зверь сателлит, раз мы уже так законтачили… но тут произошел облом. Или наоборот – смотря как воспринимать.

У лестничных перил стоял Зак – как же быстро летит время.

– Нам пора, сестренка Кэт. Теперь по-настоящему пора.

Он все еще был бледноватым до черноты под глазами, и по его лицу все еще нельзя было прочитать ничегошеньки. Зато по лицу Майка Нормана – пожалуйста. Он почти сравнялся с Заком по бледности, и я поняла, что нисколько мы не законтачили, и контакт наш прервался в тот самый момент, когда завершилась его миссия гида в зале славы и приказ Демона по этому поводу. Он уже не обязан быть милым и знал это.

– Вы закончили? – произнес он так, что можно было заморозить небольшое озеро одним дыханием.

– Ой… Да на тебе лица нет, – сказал Зак язвительно. – Демон что, забывает вытаскивать иголки у тебя из-под ногтей?

– Ты ни черта не знаешь, – голос Майка продолжал быть чеканным и звенящим от презрения и, пожалуй, усталости.

– На самом деле я узнал все, что хотел.

Зак аккуратно подобрал мою коляску и покатил мимо Майка к лестнице, но потом вдруг остановился. Повернулся. И сказал:

– Он тебя ждет.

– Что?.. – переспросил Майк, будто и вправду не расслышал. Тогда Зак вдруг оставил меня и подошел к нему – недостаточно быстро, чтобы напугать, но и не так медленно, чтобы позволить осмыслить ситуацию. Я оглянулась, не веря своим глазам. А Зак положил руки ему на плечи и заглянул в глаза – не резко, так мирно, почти ласково, совсем не него не похоже.

– Не изводись так, миленький. – Он коснулся его щеки костяшками пальцев, и Майк дернулся, как от пощечины. – Демон никому не принадлежит. Он не принадлежит даже самому себе. Но знаешь что? Я думаю, у тебя есть шанс. Хочешь знать, почему я так думаю?

Майк молчал, и я не понимала, почему он молчит и позволяет Заку стоять, как он стоит, и говорить, что он говорит. Хотя нет, я понимала. Я сама хотела бы его выслушать.

А еще я поняла, что слышу каждое слово, хотя не должна. Зак отвез меня достаточно далеко, чтобы я не слышала. Он не хотел, чтобы я слышала, и знал, что я не смогу. Но яслышала.

– Дело не в том, что ты красавец, – все дети Демона красавцы и умницы, и это не делает тебя особенным. Вернее, не ЭТО делает тебя особенным. Но у тебя есть шанс, который никому из нас недоступен, никому из его детей, теперешних и будущих, сколько бы их ни было. Сказать, что делает тебя особенным?

Майк молчал, тогда Зак наклонился к его уху и что-то шепнул – пару коротких слов не больше. Их расслышать мне не удалось. Потом он просто вернулся. Не оборачиваясь и не позволяя обернуться мне.

– Что ты ему сказал? – спросила я, но он не собирался со мной разговаривать. Он не собирался разговаривать вообще до самого дома. И в доме тоже. И в «Кровосток» он не пошел, из чего я сделала вывод, что Демон угощал его чем-то питательнее пива. А может, у него не было сил. Он просто сидел на кухне несколько часов, почти до рассвета, и я туда не заходила, пока он сам меня не позвал.

Когда я вошла, то едва не вскрикнула от неожиданности – вся кухня была в окурках и в крови, ее цепочка тянулась по линолеуму в ванную.

– Ты в порядке?

– Да, – глухо раздалось оттуда. – Просто кровь из носа. Дай мне чего-нибудь надеть, а?

Я покопалась в шкафу и нашла черную майку, не сильно унисекс. Однако Заку она шла гораздо больше, чем мне. Он вышел, вытирая лицо полотенцем, будто побывавшим в операционной, и бросил его, чтобы протереть и пол. Ногой. Я ничего не сказала, мне уже было все равно.

– Это было так тупо, – сказал Зак, закончив «уборку» и протягивая мне бутылку с джином. – Поверить, что у Демона по-настоящему может быть сателлит. Сейчас это кажется даже еще тупее.

Я взяла бутылку и сделала вид, что пью. Но ему, похоже, было все равно, пью я или притворяюсь. Никогда не слышала, чтобы у нежити были носовые кровотечения.

– Ты так и не объяснил мне, что это такое.

– Сестренка Кэт, ты ж мародерша. Разве вам, ребята, не положено знать о нас все?

Я пожала плечами и села рядом на табуретку.

– Джейсон так не считал. В его глазах мы были слэйерами.

– Тогда понятно. – Зак закурил и хлебнул из бутылки. У него был чертовски измотанный, но умеренно счастливый вид. – Видишь ли, сателлиты, в отличие от детей, остаются людьми. Формально, конечно, потому что даже при очень здоровом образе жизни люди столько не живут. Две сотни лет, три, четыре. Я слышал, это зависит от крови хозяина – чем сильнее кровь, тем дольше живет его сателлит…

– Значит, они тоже пьют?.. Но как им удается не превратиться?

Зак зажал горлышко бутылки, и на его ладонь скатилась прозрачная капля. Он снял ее пальцем и поднес к моему лицу, будто слезинку.

– Капля крови – не часто, раз месяц – дает иммунитет. Не только от болезней, но и от самой крови. Уже через полгода такой терапии человек не сможет стать вампиром, даже если выпьет два литра залпом. Иммунитет ко всем болезням на несколько сотен лет, да еще возможность оставаться человеком – разве это не здорово, Кэт?

– Я не спешу соглашаться. У всего есть побочные эффекты.

Он улыбнулся, будто я сказала что-то приятное.

– Никаких побочных эффектов. Кроме, конечно, привыкания …

Явно посчитав, что разговор окончен, Зак снова ушел в менаж-а-труа с джином и сигаретой. Но он лишь раздразнил мое любопытство. Я подождала пять минут и спросила:

– Как вы с Демоном познакомились? Он не похож на любителя периферии.

Зак хмыкнул. Не в бровь, а в глаз.

– Я по ночам мотался в город на попутках. В Барлоу. Это глухое село в сравнении с Бостоном, но место, где я родился, было глухим селом в сравнении с Барлоу… Мне это так редко удавалось – дождаться, пока все уснут, незаметно смыться, да еще и поймать машину… Чаще всего приходилось возвращаться ни с чем, но в тот раз мне повезло. Город был от нас далеко, и мне удавалось выкроить на все не больше нескольких часов, чтобы вернуться к рассвету… да и еще найти время на сон днем. Это было так сложно – и потому потрясающе.

– Так ты ездил в город развлекаться?

– Именно так. Настоящие развлечения стоили недешево, но мне это было не нужно. Не представляешь, насколько мало мне было нужно тогда. Денег у меня не было даже на пиво, но бармен разрешал мне сидеть за стойкой. Я приезжал и просто торчал в баре, разглядывая людей. Для меня это было что-то совершенно особенное… И однажды, когда я сел за стойку, бармен дал мне бокал вина. И сказал, что это угощение. И показал, от кого.

Зак отставил бутылку и положил голову на сложенные руки, уставившись куда-то в сторону.

– …Знаешь, бармен мне тогда сказал: держись от него подальше, он таких потерявшихся девочек и мальчиков не пропускает. Но мне уже по фигу было все. Просто я никого похожего раньше не видел.

– В смысле не-мертвых? – переспросила я.

– Нет. Об их существовании я вообще понятия не имел. Нет, когда я его увидел, то подумал, что он…

– Кто?

Челка упала, и на меня взглянул желтый глаз.

– Я подумал, – сказал Зак серьезно, – что он – бог.

* * *

Мамина помада, сапоги старшей сестры -

Мне легко с тобой, а ты гордишься мной.

Ты любишь своих кукол и воздушные шары,

Но ровно в десять мама ждет тебя домой.

– А?..

– Ты не расслышала?

– Нет, я расслышала. Просто удивлена.

– И почему же?

Я пожала плечами. Бог в стиле кэжуэл – а почему бы нет. Все равно невозможно увидеть его глазами Зака полвека назад. Я видела его своими глазами совсем недавно, но не была готова это обсуждать.

– Ну… просто ты ведь вырос в маленькой деревне, так?

– Ну.

– Это значит, что у тебя было какое-никакое религиозное воспитание.

Зак не выдержал и засмеялся – холодно и зло.

– Ну да, какое-никакое. И что?

– Меня удивило, что ты не принял его за дьявола.

Тут Зак снова засмеялся, но уже более расслабленно и открыто, будто ожидал услышать от меня что-то более неприятное.

– Нет, не принял. Он показался мне божеством, у которого не было ничего общего с людьми. Невероятным, ни с кем не сравнимым существом… кем он, в принципе, и был.

– Ясно. Ты влюбился.

– Дура, – дернул он плечами. – При чем тут. Просто я не могу в красках передать тебе то, что увидел. Трудно было понять, как я раньше мог восхищаться окружающими, – они не стоили и одной пуговицы на его плаще. Теперь они казались мне просто ничтожными, а Демон… я боялся, что он мне просто приснился. Но он не приснился. Он был абсолютно осязаем… и даже очень.

Я не хотела признаваться, что поняла. Два слова – Джейсон Девенпорт. Божество…

– И что потом?

– От глотка этого вина я едва стоял на ногах, и он отвез меня домой на своей машине. До сих пор помню этот запах новой кожи салона, такой дорогой и потрясающе тонкий. Помню каждое слово нашего разговора, хотя это был практически монолог – потому что я не мог двух слов связать. Он подъехал к околице, не включая фары, чтобы нас не заметили – и я видел, как блестят его глаза. Но не боялся – хотя и должен был. Он пожелал мне спокойной ночи, и тут я не выдержал, и спросил, увижу ли его еще когда-нибудь. Я на это совсем не надеялся – как ты сказала, такие как он – не любители глубинки и не задерживаются там без необходимости. Спросил, не надеясь. Но… мне казалось, что я умер бы на месте, ответь он «нет».

– И что он сказал?

В желтом глазу Зака родилась и засияла луна, но он тут же закрыл ее волосами. Можно подумать, что так можно спрятать свет луны.

– Он меня поцеловал. И сказал, что заедет за мной завтра.

Что-то упало ему на тыльную сторону ладони, это была капля крови – в этот раз настоящая. Она застыла на мелованной коже, выпуклая и будто глянцевая. Зак слизнул ее, но капля была не последней. Когда он поднял голову, я увидела две тонкие алые полоски, тянущиеся из обеих ноздрей до подбородка.

– Зак, ты…

– Вижу, не слепой. Дай полотенце.

Я кинула ему пакет с бумажными полотенцами, и целый комок их пропитался почти мгновенно. Зак улегся на софу и плеснул себе в лицо джином.

– Блин, все вроде?

– Да. У тебя раньше такое бывало?

Он мой вопрос проигнорировал, растянувшись во всю софу и закрыв глаза. В этот момент я просто сделала это – взяла и слизнула пару капель крови, доставших до меня, пока он стряхивал руку. Больше всего я боялась, что подниму глаза – а он на меня смотрит. И спросит, что я делаю, а я не смогу ответить. Но этого не произошло.

Минуты через три, когда мне показалось, что Зак отключился, один из его глаз открылся. Зеленый.

– Ты все еще слушаешь?

– Конечно, – ответила я, и не только потому, что мне правда было интересно. В эту секунду я отчетливо уловила его страх, хоть он никогда не выставлял его напоказ, а я сверхспособностями не владела. Просто так уж вышло, что по роду деятельности мне приходилось часто видеть их страх, и не запомнить его было невозможно. Это не в мимике и не в голосе, это просто есть. Это бывало когда, они просыпались, прямо перед тем как пуля вылетала из ружья им в лицо; тогда, на кухне, когда Зак сидел у холодильника; это было за секунду до того, как он встретился с Демоном глазами в баре – не пятьдесят лет назад, а сегодня вечером. И его страх меня не радовал и не развлекал. Он меня пугал, становясь моим собственным. И то, что я не знала этому причины, меня пугало тоже.

– Он действительно заехал за мной и снова повез в Барлоу. Без денег невозможно было узнать ночную жизнь города в полноте, а у Демона с этим не было никаких проблем. Я не мог пить спиртное, чтобы мать не узнала, и не мог оставить себе одежду, но я мог есть. И слушать.

– И все? – спросила я невинно. Он усмехнулся, глядя на меня со всем возможным снисхождением.

– Не задавай вопросы, на которые знаешь ответ. Я пытаюсь говорить о важных вещах – о том, что мир оказался гораздо больше, чем могло поместиться у меня в голове. Это вызывало восторг – и отчаяние, потому что у меня немного было шансов узнать его хотя бы на ничтожную часть.

– Например?

– Ты помнишь, когда впервые принимала ванну?

К этому вопросу я была не готова. Да ладно – даже если бы и была, не знала бы, как ответить.

– А я помню. Как впервые был в кино. Как впервые ел мексиканскую кухню. И мороженое. Целовался. Пил текилу. Фотографировался. И принимал ванну. Впервые за всю жизнь.

– Я помню, как я впервые целовалась, – пробормотала я.

– Не сомневаюсь, Кэт. Но я помню все так хорошо, потому что произошло это всего за две недели.

– Стоп, погоди. Тебя что, двадцать лет держали в подвале? Потому что даже в монастыре есть библиотека.

Он ожидал этого вопроса, как я ожидала, что ответа не будет. Это оставалось висящей в воздухе тайной деревушки Миррен, в которую я не горела желанием совать нос.

– Считай, что так. Но двадцать лет я едва знал, что терял, а теперь увидел в полной мере. Возвращение назад просто убило бы меня, и потому я предпочел, чтобы меня убил он.

– В смысле?

– Я уговорил Демона подарить мне более широкие перспективы. А он согласился, потому что ему это ничего не стоило.

– Вот так неромантично? – улыбнулась я.

– Вот так неромантично. Он сразу предупредил, что я не смогу с ним остаться, а мне это не было нужно. Мы просто использовали друг друга: он не скучал три недели в этом вшивом городишке, а я получил весь мир и новые коньки.

– Не поняла?

– И еще кто-то говорит мне про библиотеки… – фыркнул он. – Короче, он сделал это и уехал, а я отправился в свое путешествие в одиночку. Демон сказал, что у меня все получится, и возможно, когда-нибудь мы снова встретимся. И он был прав… все у меня получилось.

Зак замолчал, но последняя фраза звучала будто неоконченная. Или будто он сомневался в том, что сказал. Или будто сам в это не очень-то верил.

– Знаешь, – сказала я наконец, – мне показалось, что ты не больно был рад его видеть.

– Чушь, – ответил он резко.

– Не чушь. Демон-то выглядел, будто готов схватить тебя в охапку и зацеловать до полусмерти. А ты – будто собрался сбежать. Что чуть и не сделал, как только увидел этого Майка Нормана. Извини, но это не сильно похоже на встречу двух добрых друзей.

– Я не собирался сбежать! – ответил он, почти не уменьшив резкости. – Я просто… а, черт, я просто не ожидал, что у него вообще может быть сателлит. Он всегда говорил, что даже детей надолго не выдерживал и уж конечно, о сателлитах не было и речи. Представь, что кто-то толчется рядом дни и ночи напролет три-четыре сотни лет, и тебе некуда деться… От детей можно избавиться, отослать их, да они и сами рано или поздно уходят. Но сателлит – это слишком близко.

– Если я правильно поняла, тебя заело, что тогда он не предложил тебе это место?

– Думай что хочешь, но я и своим местом доволен. Я даже рад, что этого не произошло, потому что… в то время я не смог бы отказать ему и никогда бы не стал тем, кто я есть. Чего бы ты там ни навоображала, ничего особенного между нами не было.

– Так уж и ничего.

– Ну, того, чего надо, не было. – Зак сделал паузу. – А без этого такая связь бессмысленна… Просто, узнав про м-м… Нормана, я подумал, что Демон сильно изменился, а мне нравилось то, что я о нем помнил. Но в результате оказалось, что ничего не изменилось, и это меня нисколько не огорчает.

«И все равно тебя заело», – подумала я, но вслух только спросила:

– Значит, Майк Норман – не сателлит Демона?

– Почему же нет? Именно так.

– Но ты сказал…

– Сестренка Кэт, хозяин и его сателлит – это перфекшн. Идеальная семья, в прямом смысле, до гроба. Сателлит – самое близкое существо, гораздо ближе, чем детеныш, потому что дети уходят, а он уйти не может. – Зак снова улыбнулся той самой улыбкой. – Физически не может. И в идеале – не хочет. Ведь в идеале между ними должно быть полное взаимопонимание…

– А между Демоном и Майком Норманом все не так? Ты это имеешь в виду?

– Я имею в виду, что у Демона относительно этого парня есть план.

– И какой же?

– Он меня в него не посвящал, да я и не интересовался. Я узнал все, что хотел.

– Ага.

Это «ага» было машинальным, потому что у Зака снова началось кровотечение. И гораздо сильнее, чем раньше. Он сполз на пол, на колени, прижимая к лицу комок салфеток, но это помогало мало. Вернее, не помогало совсем.

– Блин, – прошептала я, – выглядит хреново. Что нам делать?

– Нам – ничего, – огрызнулся он на меня из-за окровавленного комка, и я снова увидела страх в его глазах. – Я в порядке, сейчас все прой…

– Ни фига не хорошо – ты теряешь кровь, а вдруг сожрешь меня? Вот что, я съезжу в «Кровосток», возьму тебе немного горючего… мало ли что.

– Уймись, Кэт, светает уже. Какой на фиг «Кровосток»? Все прошло, иди спать и не строй из себя Флоренс Найтингейл.

Я посмотрела – действительно. Вроде бы. Зак поднялся на ноги, прихватив с собой одеяло, подушку и новую пачку бумажных полотенец, и побрел в ванную – даже при задраенных дотемна окнах ему было некомфортно спать в комнате.

– До вечера-то не помрешь?

Он снова огрызнулся через плечо, как в старые добрые времена. Я была этому даже рада, потому что правда испугалась, и это чувство было мне неприятно.

Как стемнело, я едва разлепила глаза, не глядя плеснула на лицо воды и все же решила проехаться в клуб. Зак спал – он был в порядке, по крайней мере, на вид, и только глубже закопался в одеяло от пущенной в приоткрытую дверь полоски света. Это вдруг так резко напомнило мне картину из мародерского прошлого, что руки свело судорогой. Будто я до сих пор сжимаю ружье, прицеливаюсь и бам… Не знаю… не понимаю, что изменилось. Не представляю, как это могло мне нравиться.

Кроме контингента, «Кровосток» ничем не отличался от любого другого клуба. Хотя чего греха таить – не отличался он и контингентом. Охранником был квадратный юноша в жилетке из проклепанной кожи, из тех, кто в старших классах трясет малолеток на карманные деньги. Судя по роже, он изнывал со скуки, тоскливо поглядывая сквозь приоткрытую дверь на танцующую толпу.

– Привет! – сказала я. Он бросил на меня изумленный взгляд, и только сейчас я заметила на блузке пятна засохшей крови. Но оправдываться даже не собиралась – пусть думает, что у меня такой стиль. – Мне нужен босс, проводишь?

– Как представить? – спросил он на удивление тонким голоском для своего телосложения. Интересно, не поет ли он по выходным в церковном хоре?

– Кэтрин Форбс.

Его глаза стали круглыми.

– Третья?.. – прошептал он почти с благоговением. Ну надо же, мать твою, какие-то придурки уже сделали из нас культ.

– Третья, Третья. Веди к начальству, не тормози.

Только сейчас я поняла, почему Зак удивился моему желанию посетить клуб на рассвете. Халли сказала, что Энди Беркли изменился, но забыла упомянуть, насколько. Во всяком случае, я не была готова к тому, что увижу, – вампира, наряженного как Элвис… а я-то думала, что он просто прическу сменил.

Он встретил меня с распростертыми – наверное, до этого он так же встречал и Зака. Это напомнило мне об адвокате Мерфи и слегка подпортило и без того не лучезарное настроение. Мы расцеловались, и он повел меня в свой кабинет, тактично не заметив моего заляпанного кровью прикида – так же, как я тактично не заметила его новый статус. Хотя не факт, что в клубе с таким названием быть окровавленным не обычная вещь. Вроде флаера, например.

– А ты все хорошеешь! – чеширски улыбнулся Энди, показывая клыки, будто хвастаясь новыми силиконовыми сиськами. Я уж было хотела огрызнуться, пока не глянула ненароком в зеркало. Он был прав, черт возьми. Сомневаюсь, что я когда-то выглядела лучше. У нас было мало общего с Энди Беркли, пока он был Четвертым, а я Пятой, а потом и Третьей. Кроме того, что мы оба хотели Джейсона – но я с ним жила, а Энди – лишь отсосал пару раз по пьяной лавочке. Ну, да кто старое помянет…

– Спасибо. Слушай, помнишь, к тебе заходил…

– Твой брат, – кивнул он. – Такое не забывается.

– Можешь повторить его заказ?

– Нет проблем, Китти! – улыбнулся он снова. – За счет заведения. Он у тебя просто лапочка, почему вы не вместе?

Это означало – его я хотел бы видеть гораздо больше. Ну и ладно. Против вкуса не попрешь.

– М-да. Лапочка, – пробурчала я под нос. – К сожалению, лапочка сейчас чувствует себя не лучшим образом…

– Случается, – сочувственно сказал Энди. – Если не секрет – что именно он переживает?

Я прекрасно знала, чем вызвано плохое самочувствие Зака, но все равно переспросила:

– В смысле?

– Ну, вы знаете. По естественным причинам с нами это бывает всего раз в жизни – во время биологической смерти, болезненно, хотя и проходит быстро. Не ваш случай?

Я помотала головой, раздумывая, зачем вообще затеяла этот разговор.

– …Ну, и еще – если расстаешься со праймом сразу же после обращения, хотя это редкость. Надо быть жестоким, чтобы бросить дитя так рано, тем более бриллиант вроде твоего брата.

Вот это уже интересно. Я не понимала ни слова из этой ереси, но на всякий случай кивнула:

– Он такой упрямый – ни слова не вытянешь, предпочитает страдать молча. Если не секрет, что ты об этом знаешь?

Энди пожал плечами.

– Что и все. Сразу после обращения дети должны оставаться при своих праймах как минимум неделю, а то и больше. Зависит от силы перелитой крови. Чем больше сила, тем хуже отторжение.

Странно, но я понятия не имела о том, что знают все. Или же у Энди Беркли сейчас совсем другой круг общения.

– Как это – отторжение?

– Отданная кровь хочет назад, к хозяину, – объяснил он. – Сильно хочет и сильно страдает от разлуки. А сильная кровь и страдает сильнее. Это нормально, вроде фантомных болей. Но если эти дни твой прайм рядом, кровь привыкает к новому телу постепенно и болей особых нет.

– То есть, это правило без исключений?

– Абсолютно, – Энди усмехнулся. – Если ты детеныш Демона…

Я вытаращилась на него, но это был просто пример. Он просто назвал того, кто казался ему сверхкрутым.

– …или там Данте, например, то тебе понадобится мно-ого времени, – закончил он. – Ты в курсе, насколько силен прайм твоего мальчика?

– Так это что, типа абстинентного синдрома? – перебила я. На приличия у меня не было ни сил, ни желания. – Когда сразу теряешь прайма? Типа ломки?

– Не то слово! – развел он руками. – Говорят, это хуже. Ты даже хочешь умереть, но не умираешь только потому, что уже умер. Слава богу, со мной такого не происходило… Говорят, хуже только, когда раньше времени теряешь своего сателлита. Ну, или хозяина.

Я нервно опрокинула в себя коктейль. Надо же. Я не знала, кого расспросить обо всем этом дерьме, а Энди, кажется, теперь может написать Большую Вампирскую Энциклопедию. Ладно, проблемы Зака и его прайма – дела прошлые, но кое-какие два слова снова заставили меня снова навострить уши.

– Хозяина?.. – я произнесла это так ненатурально, что только Энди мог не заметить. – С сателлитом все понятно – у него зависимость. А с хозяином-то что может быть?

Энди посмотрел на меня очень внимательно. Нет, не права я была. Я звучала слишком ненатурально даже для него – или же Энди после смерти стал проницательнее.

– Ты что, планируешь это?

– Не поняла? – дернула я плечами. Жест Зака изморозью пробежал по коже. – Планирую что?

– Стать сателлитом своего брата. – Он подмигнул мне, очень похабно. – Не замечал в тебе склонностей к инцесту.

Я решила подыграть ему, хотя внутри уже закипала от злости. Мне хотелось узнать только одну вещь, и это будет предельно просто.

– А я вот замечала в тебе много разных склонностей. Завидуешь?

– Благословляю, Китти, благословляю. Я на такое не способен – слишком уж много рыбы в море… Да и такого брата у меня нет.

«Читай: ты, сучка, всегда получаешь лучших парней», – подумала я и спросила:

– Так что он от меня скрывает? Ты же знаешь этих мужчин – всегда строят из себя мачо и тихарят свои слабые места. Да и вряд ли кто-то знает их лучше тебя.

Энди расслабился, проглотив комплимент на лету, как попкорн.

– Тут большого ума не надо, – сказал он, и я охотно с ним согласилась. – Простая физиология. Сателлит зависим, но и хозяин зависим тоже. Не в той же степени, хотя тоже сильно и пропорционально времени, проведенному вместе. Переживший биологический возраст сателлит умрет, потеряв хозяина, и умрет в муках. Хозяин не умрет, потеряв сателлита, но… боюсь, какое-то время серьезно подумает о смерти. То есть муки тоже будут иметь место – и физические, и душевные. Так что никто никого не бросит, если это тебя беспокоит.

– Значит, их отношения не бывают односторонними?

– То есть?

– Ну… допустим, сателлит влюблен, а хозяин нет?

Энди фыркнул.

– Так может думать только очень самоуверенный тип. Он у тебя такой?

– …И через время связь уже скорее физиологична, чем эмоциональна? Как взаимный наркотик?

– Хочешь спросить, будет ли твой Зак любить тебя через сто лет из-за тебя самой или уже из-за зависимости? – спросил он весело. – Скажу лишь, что природа не дура. Она понимает, что через сотню лет совместной жизни любая страсть может поулечься, и потому принимает меры, чтобы этого не произошло. Но какая на фиг разница, если вы все равно вместе до самой твоей смерти?!

Я еще не вполне понимала, зачем мне все это надо, но постаралась отложить в памяти. Придет время – и я пойму. А нет – так просто забуду.

Пришла официантка – тоже в проклепанной жилетке на голое тело – и принесла мне пакет. Я заглянула – внутри были три полиэтиленовые упаковки с красным крестом. Стильно…

– Так что, не передумала? – снова подмигнул мне Энди. – Я всегда знал, что ты на что-то такое способна. Твоя преданность Джейсону и вообще…

Отвечать мне не хотелось, а хотелось ему врезать под дых. Но вместо этого я загадочно подмигнула ему в ответ, хотя с моей стороны это скорее был нервный тик.

Вылетев из «Кровостока» пулей, я почувствовала острое желание вымыть руки, а еще лучше – принять душ с формалином. Понимание налетело на меня позже, и это было похоже на поезд, на полной скорости сбивающий тебя в темноте, – Энди теперь вампир, а вдруг он почувствовал, что я пару раз пробовала кровь Зака?… да нет, не пару раз, к чему врать самой себе. Раза четыре уже точно. Да, с тех пор у меня ни разу не болело сердце, да и вообще ничего, и голова не кружилась. Но вдруг, раз Энди почувствовал, это уже зависимость?

Да, я хочу, чтобы Зак наконец убрался из моей жизни, но что тогда будет со мной? Ломка?

А вдруг теперь я не захочу, чтобы он уехал?..

* * *

When I wanna to hold you and ask you for help -

I stopped myself…

Я позвонила в дверь в твердом желании выяснить все раз и навсегда, хотя и без понятия как.

Тишина.

Проклиная всех ленивых вампиров, которые не могут оторвать от дивана задницу, и одновременно радуясь, что мои чувства к Заку все еще не позитивны, я начала шарить в сумке в поисках ключей… как вдруг дверь открылась.

Зак стоял в проеме, пошатываясь и дыша часто, будто при гипервентиляции. Каждый выдох выталкивал из его носа тонкий фонтанчик крови. Его футболка стала не только черной, но и насквозь мокрой. Это был момент, потому что в следующую секунду он просто свалился как подкошенный.

Удержать его у меня не было ни шанса, и потому мы оба грохнулись внутрь квартиры. Уже падая, мне чудом удалось захлопнуть дверь во избежание соседского любопытства, но повторного чуда не случилось – ляпнулась прямо в лужу крови, липкую и вязкую, посреди прихожей. Зак лежал рядом, я лишь слегка смягчила его падение. Когда вышло его перевернуть, я наконец увидела лицо – островки, не запачканные кровью, казались иссиня-белыми – цвет льда. Цвет смерти. Мое сердце подпрыгнуло и сорвалось вниз, будто внутри заработали русские горки.

– Эй! – позвала я осипшим голосом. И он приоткрыл глаза навстречу моему голосу – ясные, но глубокие, как вода в колодце.

– Кэт.

– А?

– Я помню вкус пирога с малиной, – сказал он.

И отключился.

Никогда Кэтрин Форбс не умела быстро соображать. Если бы умела – не ввязалась бы тогда, год назад, в перестрелку с детьми Демона и не оказалась бы на пороге смерти. Но сейчас, сидя на полу в луже крови и держа на руках еще одно его умирающее дитя, я точно знала, что сделаю в следующий момент. Правда, этот способ подходил лишь для полного отчаяния.

Я пошарила у Зака в кармане и нашла мобильник. Телефонная книжка была длинной, а имена в ней – разнообразными. Но даже после того, как два-три очевидных варианта имени оказались неверными, я не сомневалась, что нужный номер там есть. Это и было отчаяние – с другой стороны, я надеялась его не найти.

Однако же нашла. Он был во входящих – просто цифры, без имени. Зак его даже в телефонную книжку не внес.

Все происходило так быстро, потому что я знала – стоит затормозить, и просто передумаю. Прозвучи в трубке хотя бы три сигнала – и я бы отключилась. Но он ответил после второго.

– Я слушаю, – раздался у моего уха голос Демона.

И тут накатил ступор. Я едва находила силы дышать, не то что говорить. А уж о том, чтобы говорить по делу, и речи не было. Просто сжимала трубку и прислушивалась к биению своего сердца и ощущению в груди – до боли, пардон за каламбур, знакомая боль.