Текст книги "Разочарованная, или Проклятье Чёрного герцога (СИ)"

Автор книги: Ника Маслова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

53

Глава 18. Перепутье

Мы стояли у небольшой придорожной гостиницы. К вышедшему наружу герцогу мигом подбежали какие-то люди, началась суета. Кричать о том, какой он гад, не имело смысла.

– Он сильно увлечён вами, леди Лина, как я и говорила, – торжественно заявила Макария, резко открывая глаза и садясь прямо. Погружённую в интимный полумрак карету осветила её широкая улыбка.

Как я и думала, девушка лишь притворялась спящей, а значит, наш с герцогом разговор не прошёл мимо неё. Финальную часть с его скандальными намёками она точно слышала. И теперь улыбалась мне, явно пребывая в отличном настроении – мягко говоря, нетипичное поведение для невесты.

– Тебя это радует?

– Конечно, миледи. Если он будет интересоваться вами, не мной, то я ещё смогу... – она осеклась, когда дверь кареты распахнулась.

Незваной гостьей оказалась служанка. Из-под коротковатой меховой шубы виднелось шерстяное коричневое платье и передник, соперничающий со снегом по белизне. Таких румяных и полных девушек лет сто назад изображали на рождественских открытках. Служанка дружелюбно всем улыбнулась.

– Господин приказал накрыть столы к чаю, – простодушно сообщила она, – уже всё готово, только вас нет. Прошу, леди, а то всё остынет.

– Сейчас, мы скоро придём. Спасибо за приглашение.

Макария попыталась избавиться от незваной гостьи, но женщина в переднике не позволила захлопнуть дверцу кареты перед её носом, легко победила в споре и Макарию, и Инес.

– Господину не понравится ваше самоуправство, – твердила служанка. – Он приказал привести вас в дом и напоить горячим чаем. Идёмте, всё стынет.

Я прекратила разгоревшийся спор, первой спустившись на снег. Люську в карете решила не оставлять, опустила её на расчищенную дорожку и накрутила на левую ладонь поводок.

– Ничего-ничего, – сказала я в ответ на укоризненный взгляд милой лентяйки, – тебе полезно пройтись.

– Какая красавица, – восхитилась служанка. Принялась с кошкой сюсюкать, попросила разрешение погладить, и когда избалованная любовью семьи, не самая доверчивая к чужакам Люська вытянула голову, позволяя себя гладить за ушками, моё отношение к служанке изменилось в лучшую сторону. Ведь любящие животных люди обыкновенно добрей тех, кто даже с кошкой не может найти общий язык.

– Где мы? – спросила я, разглядывая строения впереди. Дорожка между сугробов вела к симпатичному двухэтажному дому из тёмного дерева и камня. Тёплый жёлтый свет лился изо всех окон первого этажа.

– Это моего папеньки придорожный трактир, – живо откликнулась служанка. – Называется «Огненный пони». Мы когда-то держали кошмаров, разводили даже, теперь больше занимаемся выпечкой. Дочерей у папеньки много, а вот сыновей боги не дали. Так что от кошмаров пришлось отказаться. Папа не молодеет с годами, а с этими извергами справиться, сами понимаете, тяжело.

Очевидно, кошмары – это не зловещие пугающие сны, а что-то, верней, кто-то иной. Я не стала спрашивать напрямик, не желая выдавать своё невежество. Но можно ведь задать вопрос и иначе.

– А каких кошмаров вы разводили?

– Да самых обычных. Таких, знаете, вороных с огненной гривой. Они самые лучшие. С ними хоть договориться можно, они дрессировке поддаются, а вот красноглазые – настоящие звери. Как их приручить и заставить ходить под седлом, вообще не представляю. Но умельцы находятся, да, – заметила она другим, как будто более завистливым и чуть раздражённым тоном. Вздохнула и пригласила нас идти за собой.

– Кошмары – это такие лошади с крыльями, – сообщила мне Инес, улучив возможность, когда, зайдя в дом, мы снимали одежду. – Думаю, герцог имел в виду именно их, когда говорил о сюрпризе, и нам придётся не ехать, а лететь к Чёрному замку.

– Сидя в седле? – спросила я тихо. Ни разу за всю жизнь не сидела в седле. А уж на летающей лошади – м-да, только если в кошмарах.

– Нет, миледи. В карете, запряжённой кошмарами. Я только слышала об этом, сама никогда так не путешествовала. Но говорят, ощущения от такого полёта незабываемые.

У Инес ярко блестели глаза. Похоже, в замке Андерсонов она умирала от скуки и однообразных обязанностей и событий.

Макария, услышав о кошмарах, наоборот, стала более напряжённой. Её улыбка исчезла, лицо стало отстранённым.

Пока мы пили горячий чай с пышной выпечкой, я всё поглядывала на задумчивую девушку. Не участвуя в разговоре, Макария планомерно уничтожала булочку. Не съев ни кусочка, превратила её в высокую кучу крошек на блюдце.

– А где уборная? – спросила она у гостеприимной дочки хозяина дома. Узнав необходимое, встала из-за стола и пошла к выходу из зала.

Я смотрела ей вслед – на прямую спину, гордо расправленные плечи, плавное покачивание пышного платья. Тут к гадалке не ходи – ясно, что Макария что-то задумала.

– Сходите со своей госпожой вместе, возможно, ей потребуется ваша помощь, – сказала я Инес.

– Госпожа попросила не ходить за ней. – Инес опустила голову, как и я, прекрасно понимая, что всё это неспроста.

– Вы хотите отвечать за её побег перед герцогом Валентайном?

Инес не ответила, и я встала из-за стола. Поспешила вслед за Макарией, надеясь успеть, хотя девушка уже вышла за дверь.

54

Я нашла Макарию в конце длинного коридора. Стоя у окна, она пыталась снять кольцо с пальца. Тянула его, вся раскраснелась от напряжения, но кольцо не поддавалось.

– Твой единственный шанс – договориться с ним, – сказала я, останавливаясь рядом с ней.

– А вы смогли с ним хоть о чём-то договориться? – ответила она резко. Шумно выдохнула и прикрыла глаза. – Я надеялась, оно снимется, но это кольцо как внутрь проросло. Когда я тяну его, у меня даже кости болят. Руки не слушаются, стянуть его не могу. А с ним нельзя уходить, это родовое кольцо, он найдёт меня по нему. Вы бы знали, как тяжело носить его, какой страх оно вызывает! Словно шепчет всё время: «Ты непременно умрёшь».

Макария запрокинула голову и шумно вздохнула.

– Поговори с герцогом, – вновь посоветовала я.

Но девушка меня будто не слышала.

– Мне придётся отрезать его.

– Что?

– Палец. Иначе кольцо не снять. – Она повернулась ко мне с надеждой. – Вы поможете мне?

– Да, помогу.

Размахнувшись, я ударила её по щеке.

Макария вздрогнула, её глаза расширились.

– Приди в себя, наконец! – потребовала я. – Ты творишь какую-то дичь. Поговори с ним, объясни, что не согласна быть его женой.

Герцог как раз появился в другом конце коридора, и я, взяв Макарию за плечи, подтолкнула её в ту сторону.

– Иди и заставь себя выслушать.

Я осталась на месте, а она пошла к нему – медленно, нехотя, словно ноги у неё подгибались.

Разве я могла взять Макарию за руку и, будто ребёнка, отвести к герцогу? Я не могла за неё сказать ему «нет», хотя уже не раз подводила разговор к этой грани. Макария должна сама справиться с той ситуацией, в которую попала, в том числе по вине собственного молчания.

Я и так влезла в эту историю с головой, и пусть меня извиняло проклятье... Хотя нет, буду честна, ничего меня не извиняло. Я делала, что хотела, и говорила, что хотела. Мои поступки и слова шли из глубины сердца, они настоящие, пусть и то странное проклятье до сих пор оставалось со мной.

Макария шла к герцогу вся такая тонкая, с абсолютно прямой спиной. Даже издали я чувствовала её страх.

– Ну давай же!

Я сжимала за неё кулаки, болела, будто за любимую команду на спортивном соревновании. Вот только Макария в состязании с герцогом – явный аутсайдер. Он не двигался и ничего не говорил, как будто поджидал её на своей части поля. Она же шла всё медленней, её ужас перед разговором с женихом становился всё очевидней.

– Смелей!

Будто услышав меня, едва переставляющая ноги Макария взбодрилась и пошла поживей.

– Ты сможешь! – всё ещё шептала я, когда девушка резко повернула направо и скрылась в проходе, откуда мы обе сюда пришли.

Хлопнув себя по лбу, я закрыла глаза. В голове билось: «Ну что за бестолочь, а? Как можно так поступать со своей жизнью?»

Услышав другие – ровные и уверенные – шаги, я поспешила убрать руку. Герцог уже прошёл мимо поворота, где скрылась его невеста, и явно направлялся ко мне.

Сердце вдруг заколотилось, и пальцы похолодели, хотя в гостинице топили на славу.

Валентайн остановился рядом со мной. Его лицо порозовело с мороза, растаявший снег оставил после себя капли воды на чёрных волосах и одежде. Они, будто рассыпь бриллиантов, блестели в свете горящих свечей.

– Она хотела сказать вам «нет». – Про себя я поклялась, что в последний раз поднимаю эту тему. В последний раз пытаюсь весь этот ужас исправить.

Валентайн снисходительно усмехнулся.

– Если бы хотела сказать, то сказала бы. Лина, не будьте настолько наивной, иначе я начну думать, что Анжела – ваша младшая сестра, а не дочь. И тот жизненный опыт, о котором вы говорили, не более чем ваша фантазия.

Он попытался взять меня за руку, и я завела руки за спину и сцепила пальцы в замок. Подняв голову, уставилась прямо в его глаза – пугающе тёмные этой ночью.

– Я не понимаю, что происходит, – призналась я и «сдала» Макарию с потрохами: – Только что она говорит, что готова навсегда лишиться пальца, лишь бы избавиться от обручального кольца, через минуту полностью теряет самообладание и сбегает вместо того, чтобы с вами серьёзно поговорить.

– Так ведут себя все женщины. В этом нет ничего удивительного.

Его снисходительная улыбка невероятно меня раздражала.

– Я женщина, и я так себя не веду.

– Да, ты особенная, – произнёс он, понижая голос.

И слова, и тембр, и выражение его лица – я не хотела реагировать, но меня уже вечность так не соблазняли. Он положил руку мне на плечо, и я отступила на шаг. Конец коридора, окно – до любой из стен оставалось всего ничего. Так или этак я уже ощущала себя загнанной в угол.

– Я обычная, – возразила я, скрещивая руки на груди. – А вот Макария и правда особенная. Не понимаю, почему она сбежала. Я клянусь, что она хотела серьёзно с вами поговорить и отказаться от брака.

Валентайн покачал головой.

– Если бы она хотела отказаться от брака, то не делала бы всё возможное и невозможное, чтобы занять место старшей сестры.

Честно признаюсь, я тоже об этом думала, но, в отличие от герцога и его выдающегося самомнения, сделала другие выводы:

– Это случайность. Она не хотела становиться вашей женой, а лишь пыталась помочь сестре.

Его глаза опасно блеснули.

55

Пытая меня пристальным взглядом, Валентайн произнёс медленно, чуть ли не по слогам:

– Для девушки нет никакой случайности в том, чтобы вести себя настолько демонстративно, перечить отцу, показывать характер и даже вас, Лина, втягивать в свои игры. Она интриговала и добилась того, чего хотела. И сейчас продолжает играть, раз вы так наивны и добры, так легко поддаётесь на её провокации.

С этим я никак не могла согласиться. У Макарии не тот уровень, не тот ум, наконец, чтобы так просто дёргать меня за ниточки.

– Вы переоцениваете свою проницательность, – с неожиданной мягкостью сказал герцог. – Верней, недооцениваете свою сентиментальность. И проклятье Макарии, оно ведь до сих пор на вас? Она так и не сняла его с вас, хотя об этом много раз говорилось, и даже я приказывал ей это сделать.

– Не было времени. Мы всё время куда-то спешим, всё время что-то происходит.

О, эта его снисходительная улыбка!

– Не нашлось и минуты?

Он шагнул ко мне ближе, и я отступила на полшага. Наклонился к моему лицу, и наши взгляды встретились.

– Вы шутите, Лина, или серьёзно не замечаете воздействия на себя?

Не так важно, какие именно слова он произносил, на какую тему мы говорили – из-за его низкого сексуального голоса и тёмного взгляда мне в лицо бросилась кровь.

– Это не так важно, – сказала я, пытаясь контролировать голос и проигрывая волнению начисто. – Важно, что она скажет вам. Поговорите с нею, попробуйте услышать её.

– Почему вас это так сильно волнует? – спросил он почти с нежностью.

От его голоса у меня мурашки пошли по спине.

– Мне жаль вас.

– Жаль? – он распрямился, и я наконец смогла вдохнуть.

Передышка продлилась недолго.

– Жаль меня? – повторил он, сузив глаза.

Мне удалось безошибочно прочитать его намерения, и я успела выставить вперёд руки. Валентайн, конечно, намного сильнее меня, но мои ладони, упершиеся в его грудь, остановили его.

– Знаете, что я вижу в вас? – произнёс он, пристально разглядывая меня.

Я ничего не сказала, но он не нуждался в ответе.

– Вы тоже играете, Лина. Притворяетесь недотрогой. При этом смотрите прямо в глаза, постоянно провоцируете, заговариваете первой, касаетесь меня при любом удобном случае.

– Касаюсь вас?

Он скосил взгляд на мои руки, и я тотчас убрала их от его тела. Не самое умное действие, ведь он шагнул ближе. Я вжалась спиной в стену, больше мне некуда было сбегать.

– Всё это совершенно невинно, я никогда не пыталась привлечь вас. Как мужчина вы мне совершенно не интересны.

– Не стесняйтесь, говорите всё, что думаете, Лина. Провоцируйте меня доказать, каким интересным мужчиной я могу оказаться.

Он наклонился ко мне, облизнул губы, и я невольно уставилась на его рот.

– Отпустите меня.

– Вы ведь этого совершенно не хотите и всеми способами показываете, как сильно желаете быть соблазнённой.

Он ещё сильней приблизился, и мне пришлось отвернуть лицо.

– Знаете, что вы делаете, Лина? – произнёс он соблазнительно низким голосом. – Вы пытаетесь остановить заключение брака между мной и этой девчонкой, но не ради неё, а для себя. Вы отчаянно сражаетесь за возможность оказаться в отношениях со мной, но свободным, не связанным узами брака с молодой женой. Вы хотите оказаться на её месте и из себя выпрыгиваете ради этого.

Тут я не выдержала, повернулась к нему:

– Это просто смешно! – Толкнула его. – Отпустите меня немедленно-о-оу...

До Валентайна я вела чрезмерно скучную жизнь. Никогда меня не зажимали в углу, никогда так страстно не целовали, преодолевая сопротивление. Сначала я пыталась вырваться, отбиться, затем колени подкосились, и мне пришлось цепляться за его плечи, чтобы не упасть. Я закрыла глаза, мне едва удавалось дышать, а поцелуй из собственнического, покоряющего становился всё более нежным, соблазняющим и лишающим соображения.

Когда он остановился, я прижала ладонь ко рту и стояла так, пытаясь осознать ту жажду, которая мной недавно владела, ту страсть, которую ему удалось во мне разжечь. Не при помощи магии, нет. Чтобы свести женщину с ума, ему хватало и прочих достоинств. Я и прежде замечала, как он хорош, но не думала, что испытаю такую сильную тягу к нему. Не могла даже представить, что захочу повторения.

– Против вашего брака с Макарией я больше и полслова не скажу, – заявила я, не глядя на него.

– Вот и прекрасно. – Он с нежностью провёл ладонью по моему лицу. – Я рад, что мы поняли друг друга, моя дорогая.

Не знаю, что понял он, а я поняла, что не только Макарии, но и мне следует как можно скорей бежать от Чёрного герцога. Или вскоре некому будет сбегать, и я стану женщиной, преданно заглядывающей ему в глаза, жаждущей его внимания и одобрения. А с учётом происходящего прямо сейчас брачного ритуала – легко выпутаться из этой ситуации не получится.

– Пойдёмте, я провожу вас к карете.

Не дожидаясь согласия, он взял меня за руку и повёл за собой.

56

Глава 19. Кошмары

На улице нас ожидала непривычно большая карета, я бы даже сказала, дилижанс. Не потрёпанный и запылённый, как из историй о ковбоях и индейцах во времена покорения Дикого Запада. Карета выглядела роскошной, дверцы из тёмного дерева украшал герцогский герб. Лошадей ещё не запрягли, но упряжь готовили.

Наши вещи уже успели перегрузить. Я узнала несколько своих чемоданов и приметную коробку для шляп синего цвета. К карете багаж крепился ремнями, а также сетью, похожей на рыболовецкую.

Дожидаясь, пока девушка принесёт мне верхнюю одежду, а также оставленную на попечение Инес Люську, я встала у окна и притворилась, что невероятно увлечена зрелищем подготовки к отъезду. С Валентайном говорить сейчас не хотелось, к счастью, на разговоре он и не настаивал. Отдав приказание поторопить сборы, он молча разглядывал меня.

Его взгляд тревожил, но я старалась не показывать ни смущения, ни страха. К сожалению, и того, и другого хватало в избытке. Мне не следовало сейчас вспоминать о случившемся в коридоре, а не получалось. Фантомные следы поцелуев всё ещё ощущались на губах. Да и в намерениях герцога не стоило сомневаться.

Я не могла больше думать об этом. Следовало переключиться, и повод нашёлся.

– Это кошмары? – спросила я, когда из конюшни вывели первую лошадь. – Что-то они недостаточно страшные. Не соответствуют грозному имени.

Герцог подошёл ближе, взглянул туда же, куда смотрела я. Лошадь как раз провели мимо окна, и я смогла разглядеть её крылья, а также гриву и хвост цвета огня. Жеребец показался мне необыкновенно красивым. Абсолютно чёрный окрас, тонкие ноги породистого скакуна, благородная форма головы. Алые глаза, светящиеся в темноте ночи, не вызвали у меня страха, скорей, привлекли ещё больше внимания к этому великолепному животному.

– Почему их называют кошмарами, когда они так красивы?

Валентайн усмехнулся.

– Потому что внешняя красота не отражает их дьявольского характера. Будьте осторожны с ними. Они могут напасть. И даже скорей всего нападут, ведь вы перед ними совсем беззащитны.

– Как, когда они в сбруе?

Он мимолётно коснулся моего лба.

– Сильный жеребец может свести человека с ума. Кобыла в поре тоже крайне опасна. У красноглазых кошмаров даже жеребята способны навредить простаку. Если начнёте видеть кошмары наяву, сразу же говорите. – Он взял меня за руку. – Я и без ваших просьб за вами присмотрю, но вы должны знать об опасности.

Я облизнула губы, и он уставился на мой рот. Тяжесть его взгляда ощущалась физически. И я вновь вспомнила, как он меня целовал. Как его ладонь давила на мою спину, а пальцы другой руки удерживали подбородок.

Когда в холле появились Макария и Инес, герцог и не подумал отпустить меня. Он стоял слишком близко, держал за руку, и любой, взглянув на нас, сделал бы однозначные выводы.

– Я жду не дождусь, когда мы доберёмся до дома, – признался он вполголоса.

Его низкий голос завораживал, лишал сопротивления, будто он гипнотизёр, а я его жертва.

– Если ваши ожидания как-то связаны со мной, то вы будете разочарованы. Я не собираюсь сдаваться на вашу милость.

Он улыбнулся. Мол, говори-говори, а я сделаю так, как захочу.

– Вы почти женатый мужчина, – напомнила я.

– И что с того?

– То, что я не встаю между мужем и женой, таковы мои принципы. И ничто этого не изменит.

Он вновь улыбнулся и поднёс мою руку к губам.

– Похвально, но ваши принципы вас не спасут, Лина. Вы знаете это так же хорошо, как знаю я. Совсем скоро я буду целовать не только ваши руки и губы.

– Ваша невеста смотрит на вас.

– Смотрит и молчит, – констатировал он. – Это похвально. Есть такая примета: молчаливая жена к счастливому браку.

– Меня это не устраивает.

– А кто будет вас спрашивать, Лина? Я точно нет. Вы будете делать то, что я захочу.

– Вы вынуждаете меня отказаться от поездки в ваш дом.

Он покачал головой.

– Нет, дорогая. Вы не можете ни от чего отказаться, да и я вас ни к чему не принуждаю. Уж точно не буду принуждать. Я всего лишь предлагаю вам поскорей принять то, что очевидно для всех, кроме вас. Вы уже моя, вы находитесь в моей полной власти. Вся вы, с вашим невоздержанным язычком и роскошным телом, с вашей отравленной кровью и неудовлетворённой пока страстью. Вы уже принадлежите мне, Лина. А что пока не признали этого, пока сопротивляетесь – это ничего, дорогая. Тем приятней будет уложить вас в постель и делом доказать, как сильно вы ошибаетесь.

Я оглянулась вокруг. Инес и Макария стояли с отсутствующим видом, хотя и слышали, и видели всё.

– Вы женитесь, – напомнила я.

– Да, женюсь. – Его глаза опасно сверкнули. – А какое это имеет значение? Или вас смущает присутствие моей невесты?

– Смущает не то слово.

Он усмехнулся и обратился напрямую к Макарии:

– Может быть, вы хотите мне что-то сказать?

Я ждала, что Макария хотя бы что-то ответит, а та лишь опустила голову ниже.

– Почему вы молчите? – не выдержала я. – Может, хватит уже? Герцог Валентайн прямо обратился к вам, Макария, он хочет слышать, устраивает ли вас то, что происходит. Воспользуйтесь этой возможностью, выскажитесь, наконец!

Она молчала так оглушительно, что у меня кровь зашумела в ушах.

– В конце-то концов, вы что, под проклятьем? Где ваше «нет»? Или вы хотите, чтобы я за вас говорила? Не получится так. Герцог уже слышал меня, он хочет, чтобы вы сами ему отказали. Ну же, вперёд!

Она взглянула на меня исподлобья. В глазах – боль, почти ненависть.

– Говорите, – потребовала я вновь, – или я больше никогда не скажу вам ни слова, не буду слушать, что вы говорите. Мне всё это надоело до ужаса. Вы не немая. И гордость у вас есть. А при герцоге вы становитесь дохлой рыбой. Очнитесь уже, наконец!