Текст книги "Да родится искра (СИ)"

Автор книги: narsyy

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Солнце уже нырнуло за горизонт, и силуэты наполовину скрывал опускавшийся на землю мрак, оттого темны и страшны были их лица. Почти не издавая шума, они спускались в низину, откуда в небо выстреливала округлая каменная башня. Вблизи нее теснились приземистые, частью разрушенные строения, напоминавшие не то узилища, не то склепы, какие отстраивали себе богачи на окраине Искорки. Там тоже виднелись люди, присматривавшие за лошадьми.

Аммия далеко не сразу поняла, что перед ней Хаонитовы могилы. Лишь когда конные перешли с шага на рысь, она осознала, куда ее занесло.

Послышались крики и резкий свист. Это в низине подняли тревогу. Хотели укрыться в башне, но было поздно.

Она увидела все: как хлынула крутая волна, сметая зазевавшихся врагов, будто прилив, как взвивались и разили мечи, как падали, утыканные стрелами, те, кто совал нос из-за порога башни в надежде пробиться. Звон стали все чаще сменялся воплями и стонами раненых – застигнутые врасплох люди Харси не могли дать отпор.

С великой скорбью Аммия застыла на пригорке и, придерживая терзаемые ветром волосы, глядела на разыгрывающуюся в пепельной мгле бойню. Ноги ее подкашивались, в глазах поселился ужас, а сердце едва не выскакивало из груди. За шумом битвы Аммия долго не замечала на холме еще одного всадника, который, как и она, смотрел на происходящее издалека. Княжна вздрогнула, когда бой утих и он стал спускаться к своим.

Никто меня не видит, напомнила себе Аммия, и скинув оцепенение, бросилась за всадником, надеясь узреть последние мгновения жизни Харси, если он еще жив, и разузнать наверняка, кто стоит за убийцами.

Когда она подоспела, отряд загнал горстку искровцев в башню и со звериной жестокостью добивал раненых снаружи. Она бы отвернулась, но не могла – обязана была, стиснув зубы, запечатлеть и унести с собой последние моменты их героической гибели.

Защитники были обречены. Она ничем им не поможет.

Казалось диким вот так стоять среди ватаги наемников, зная, что тебе не грозит опасность. Она вздрагивала каждый раз, когда в ее сторону поворачивалась голова. Не задеть бы кого-нибудь ненароком. Одно дело – гулять во сне по мирному городу, а совсем другое – ступать в шаге от убийц, с оружия которых еще не смыта кровь.

Аммия пыталась углядеть знакомые черты в этих по-волчьи оскаленных лицах, разгоряченных пылом битвы. Некоторых она узнавала, других нет, но командира спутать с кем-то было нельзя из-за выдающихся габаритов. То был Хедвиг, а значит, прочь сомнения – за этим черным делом стоял Раткар, его хозяин.

Убийца отдавал короткие приказы и с важным видом осматривал залитую темной кровью поляну перед башней, что громадной скалой нависала над ними. Вдруг он насупил брови, подозвал одного из свартов.

– Что это ты прячешь?

– Не прятал я, голова… вот вещицу нашел. Красивая. Тебе как раз нес показать.

Воин неохотно протянул добычу, и Аммия тут же признала драгоценный пояс Думни, который даже в ночи переливался и сверкал, будто горный хрусталь.

– Я вот где стою, а ты в другую сторону шел, умник, – надвинувшись на него, процедил Хедвиг, – к седлу моему прицепи и сгинь.

– Слушаюсь, – выпалил провинившийся и поспешил убраться с его глаз.

– Все полегли! – послышалось из башни.

– Все! Все! – подхватили и заулюлюкали другие.

Один подскочил к Хедвигу и принялся тараторить, но говорил он на языке Белых островов, и Аммия ничего не поняла.

Она побежала к воротам, откуда выходили люди с факелами. Кто-то вытирал о ветошь обагренные кровью мечи, другие тащили на плечах стонущих раненых или волокли носилками тех, кому больше не доведется узреть белого света. Иные выносили трофейное оружие и доспехи. Защитники все же смогли постоять за себя и отправили к Мане не меньше двух дюжин.

Внутри башня была наполовину обрушена. Лестница наверх обвалилась, но нашлась еще одна, которая вела под землю. Здесь стоял запах крови и смерти, всюду вповалку лежали тела поверженных свартов Харси. Ни ступени без боя они не сдавали врагу.

Внизу уже никого в живых не осталось. Все покрывал кромешный мрак, но в одном углу теплилось еще робкое пламя треснувшей лампы, в которой догорало масло.

Кровью обливалось сердце, когда она переворачивала очередной труп и узнавала погибших искровцев.

Вот отважный Думни, исполосованный, покрытый множеством темных отметин, вот Старкальд, которого, должно быть, пытали, ибо он был связан, а лицо его все залито бурой кровью, вот командир княжьей охраны Хевш со страшной раной на горле, вот еще и еще дружинники – всех она не раз видала на советах.

А рядом… Аммия не удержала рыданий. Всхлипывая и заливаясь горючими слезами, она прильнула к груди бездыханного Харси, с которого убийцы стянули панцирь. Он уже не дышал, хоть тепло еще не покинуло тело. Аммия зачем-то принялась оттирать кровь с лица его, будто мертвецу не все равно.

Вдруг совсем близко она услышала шорох. В момент глаза Аммии широко раскрылись, она вскочила, будто ужаленная, и вперилась в густой мрак в дальнем конце крипты.

Там кто-то сидел.

Силуэт его был едва уловим, но глаза-угольки выдавали человека. Он мог не замечать ее саму, но всяко слышал плач и видел, как лампа без чьей-либо руки парит посреди залитой кровью усыпальницы.

Кто же он?

Какое-то время они неотрывно буравили друг друга взглядами: насмерть перепуганная Аммия и словно из-под земли возникший призрак. Судорожно нащупывая рядом с собой какое-нибудь оружие, она гадала, что он станет делать, но незнакомец не шевелился.

Княжий человек? Нет, его бы в живых не оставили. Значит, это раткаров сварт. Или… вдруг это Тряпичник? Его она боялась пуще прочих. Он единственный мог видеть ее, словно сам был духом или колдуном.

Глаза человека вдруг сузились, он закивал и как будто улыбнулся, после чего угольки погасли.

Снаружи донесся резкий свист, с каким всадники погоняют коней. Он и привел Аммию в чувства. Она бросилась наверх к едва пробивавшемуся свету, спотыкаясь о тела и навалы камней, с трудом одолевая слишком высокие ступени, словно вырезанные для гигантов.

У входа возились четверо воинов, посеревшие от пепла, который, подобно снегу, безостановочно валил из пустоты ночного неба. Пыхтя и отдуваясь, они напирали на толстенные створки врат. Едва Аммия юркнула наружу, как их захлопнули и стали подпирать каменными обломками.

Неподалеку Хедвиг беседовал с кем-то из своих. Девушка подскочила к ним и навострила уши.

– Крысу оставили в живых? – спросил Хедвиг.

– Как было велено. Никуда не денется теперь, – усмехнулся сварт, а потом добавил: – голова, а отчего бы его сразу не прирезать?

– Изменнику дарить славную смерть? Нет уж, пусть его братья загрызут. Очнется он во тьме и волком завоет, когда услышит, как они вставать начнут.

– Хе. И то верно. А мы ему еще знак на лбу вырезали, какой у Гантара был.

– У Гантара? А-а. Правильно. Пусть искровцы знают, чей род благодарить.

Сварты несколько раз объехали луг и тщательно проверили, чтоб никакая мелочь не выдала того, по чьей воле был разгромлен отряд регента. После Хедвиг звонко свистнул, замахал двумя пальцами над головой, и ватага наемников понеслась к холмам.

Пепел все падал с темной вышины, а налетавший ветер швырял его в лицо. Казалось, будто где-то там, за грозными тучами, жгли неимоверных размеров костер.

Здесь ей делать было больше нечего.

Аммия побрела куда глаза глядят. Мир вокруг серел и терял очертания.

***

Было раннее утро.

Аммия не желала спускаться и даже выходить из покоев. Лежа на промокшей от пота кровати, она разглядывала потолок и пыталась еще раз прогнать в уме все детали вчерашнего сна.

Именно Раткар устроил засаду, и у него был лазутчик, который точно выведал, когда регент отправится на юг. Убийцы хорошо подготовились: знали, где и в какой день ожидать Харси, понимали, сколько воинов он с собой ведет.

Теперь вся правда открылась, как на ладони, но что это ей давало? Даже железные доказательства вряд ли склонят на ее сторону сомневающихся низовцев, расположение которых Раткар надеялся перетянуть прежде, чем открыто скинуть ее. Куда ей, пятнадцатилетней девчонке без власти, тягаться в тонкой игре с таким матерым интриганом?

Острее всего терзала мысль о том, что Хедвиг был там. Был! Но звезды все равно дали ему одолеть Данни в поединке. Где же тогда справедливость? Зачем бесчисленные поколения предков призывали небеса рассудить их в споре? Выходит, прав Феор, отрицающий всякого бога. Нет никакой высшей силы, нет ничего, что подарило бы надежду, никто не поможет людям, кроме них самих. Человек сам породил суеверия и вытесал себе безмолвствующих идолов, в которых нет ни крупицы жизни.

Уж очень неподъемны оказались такие думы для Аммии. Будто свирепый шторм, они крушили прежнее представление о мире и весь тот порядок, который годами выстраивали для ее неискушенного ума отец и учителя.

Это неправильно. Так не должно быть.

Но кем же был тот скрывающийся во мраке? Выходит, это никакой не Тряпичник, а кто-то из дружины князя. И почему он подчинился и самовольно остался в замурованной гробнице?

Аммия перебирала в уме свартов личной охраны Харси, которых привезли в Искорку, но все они умерли от ран. Выходит, предателю удалось сбежать?

Были пропавшие без вести среди обозных, но тела их, должно быть, утащили дикие звери – теперь это не узнаешь, ведь снежный буран укрыл все следы.

Кто же еще там был?

Она вдруг вспомнила Старкальда. Дружинники не нашли его тела в усыпальнице. Куда же он делся? Она ведь сама видела его. Надо бы еще раз выспросить о нем у Феора. Тело Старкальда могли передать каким-нибудь родственникам в Сорн.

За стеной вдруг послышались шаги, и в дверь постучали.

– Можно? – позвал Раткар.

– Я еще больна, – ответила она, стараясь придать голосу слабости.

– Тем больше причин войти. Твое здоровье – первое, о чем я должен волноваться.

Если захочет, все равно зайдет, вздохнула Аммия. Пришлось впустить.

Регент был облачен по-домашнему: в некрашеную рубаху, подпоясанную тонким шелковым кушаком. В таком наряде и без привычных ножен у пояса он вовсе не представлялся опасным, но девушка знала, что это лишь притворство – пыль в глаза.

Он оглядел ее, робко присевшую на краю застланной постели, приблизился, пощупал, не горяч ли лоб. От прикосновения этого она вздрогнула, поднялась и отошла к окну, уставилась на медленно плывущие по розоватому рассветному небу тучи.

– Я же просил не открывать, – с легкой укоризной произнес Раткар.

– Здесь душно.

– Ты давно здорова, племянница. Дух твоей поражен хворью, а не тело. Пора выйти к людям. Народ волнуется.

Княжна хмыкнула.

– А мне-то что? Это теперь твой народ.

Раткар глубоко вздохнул.

– Аммия, я не враг тебе и вовсе не такое чудовище, каким меня представляют.

– Не чудовище? – откликнулась она с ядом в голосе и обернулась: – Харси мертв, защитники его мертвы, Данни мертв. Астли в темнице. Чья же это заслуга?

– Ты и так знаешь. А с тем упрямцем нас рассудили Звезды.

В голосе Раткара прозвучала сталь, а зеленые глаза враз посерели, напомнив пепел, который ночью изобличил его ложь. Через пару мгновений он усмирил гнев и вновь надел заготовленную заранее маску безвинного.

Дядя был уже немолод: легкая сетка морщин протянулась от глаз и уголков рта, а волосы у висков тронула седина, но, личина благодушия не могла скрыть окружавший его ореол будничной жестокости. Аммия поняла, что по-настоящему боится этого человека.

– Звезды, как и люди, ошибаются, – ответила она, продолжая сверлить его взглядом.

Регент первым отвел глаза, прошелся по покоям и встал у колонны сложенных друг на друга трактатов в углу. Поднял бровь, усмехнулся.

– Ты читаешь днем и ночью, это необычно для девочки. Ученая княгиня – большое благо для Дома. Твой отец как-то сказывал, что сама Ауд Справедливая наверняка не жгла столько свечей.

– Слабо верится, что меня будут называть княгиней. Доживу ли я до весны? – нахмурилась Аммия, вновь повернувшись к окну.

Раткар мученически выдохнул, выставил пред собой ладони.

– Полно, племяшка, я на твоей стороне. Ты натерпелась, поэтому я прощаю тебе дерзости. Приведи-ка себя в порядок и через час приходи в зал, обсудим нечто важное.

– Ты пришел только для того, чтоб позвать меня на совет?

– Только. Между нами не должно быть розни и недомолвок.

Если б не сон, это вранье могло подействовать.

– Совет как-то связан со мной лично, не правда ли?

Раткар немало удивился ее проницательности.

– Верно. С тобой, со мной, со всей нашей семьей и Домом, – ответил он, чуть поклонился и вышел.

Аммия схватила подушку и в ярости бросила в сторону двери.

Не желает ли дядя выдать меня замуж за своего мальца, которому едва исполнилось восемь годков? Сомнительно, такую мерзость народ не примет. Значит, задумал, что-то еще – просто так Раткар словами не бросается. Но заглянуть в его помыслы редко удавалось даже отцу, не говоря уж о Харси. Вряд ли такая соплячка как она способна залезть в голову этого умудренного годами лицемера и дельца.

***

Перед советом ей удалось обменяться парой фраз с Феором, когда их ненадолго их оставили одних во дворе.

– Есть вести про Астли? – шепнула княжна.

– Домстолль через два дня. Раткар твердит про заговор, но подробностей не сказывает. Хатт и вовсе делает вид, что ничего не знает.

– С ним самим можно поговорить?

– Нет. К нему никого не пускают.

Аммия с трудом смиряла злость, чтоб ненароком не привлечь внимание свартов, что держались у ворот.

– Но это ведь ложь. Теперь я точно знаю, кто виноват. Я сама все видела.

Феор сдвинул брови и покосился на нее, но не стал расспрашивать. Должно быть, не желал больше слушать о ночных откровениях. Он не верил, и Аммия не судила его за это. В такое действительно трудно поверить.

– Это провокация. Раткар убирает всех, кто представляет хоть какую-то силу, – ответил первый советник.

– Раз будет суд, значит, он позаботился о доказательствах. Откуда они у него?

– Быть может, подмаслит нужных людей. Они расскажут все, что повелит хозяин.

– Нельзя этого допустить. Астли ведь…хотят казнить? – произнесла Аммия, чувствуя, как щеки ее покрываются краской от гнева.

Феор кивнул.

– Раткар засылал подарки Крассуру и сулил большие милости. Он уверен, что тот на его стороне, но это не так. На домстолле наемники действительно будут в толпе среди горожан, но их мечи обратятся против регента. Теперь еще и люди Натана с нами. Кайни тоже обещал, что его охрана присоединится, – советник выдержал паузу и серьезно глянул на нее, – Аммия, я должен просить у вас позволение на то, чтобы начать борьбу открыто. Я жду вашего слова.

– А что произойдет дальше?

– По сигналу мы сцапаем Раткара и вынудим загривчан сложить оружие. Объявим его изменником и будем судить вместо Астли.

– А как же вольные кланы?

– Они будут в стороне и не вступятся ни за кого. Я еще раз ходил к их вождям и призвал на помощь все свое красноречие.

– Боязно, – покачала головой Аммия. – Много крови прольется.

– Еще больше ее прольется, если ничего не предпринимать.

У Аммии холодок пробежал по телу. Неужели она сможет дать добро на такое? А как иначе? На один только миг она вернулась во вчерашнее видение, вновь узрела обагренные кровью лики.

– Хорошо, я согласна.

Советник кивнул.

– Когда все начнется, бегите к Тильну, он будет в первых рядах. Его бойцы вас защитят.

У ворот княжеского двора показались трое всадников, и тайный разговор пришлось прервать. Аммия с удивлением увидала среди прибывших женщину.

– Кто это?

– Должно быть, новые члены совета. Девка – звездочтица из Загривка, приближенная Раткара. Поговаривают, что она из культистов или как-то с ними связана. С ней надо быть настороже.

– Он хочет ввести ее в совет?

– Да, но это мы обратим в свою пользу. Имм и его монахи совсем не обрадуются соседству со своими злейшими врагами, и у нас появится еще один союзник.

***

Погруженная в полутьму зала наполнялась привычным уже пряным ароматом настоящего табака. Им однажды разжился Кайни, после чего приучил к диковинке половину знати, всегда норовящей приспособиться к новым веяниям среди богачей. Табак на севере был редкостью и считался вещью статусной. Низовцы довольствовались дурно пахнущим разнотравьем, собранным на окрестных лугах.

Широкоплечие сварты заняли места погибших братьев: один был постарше – с короткой, раздвоенной бородой, густыми бровями и серебряной сережкой в ухе, другой – посвежее и посвирепее, без одного глаза, место которого прикрывала черная повязка. Раткар будто издевался над памятью Данни.

В кресло воеводы уселся Хедвиг, чем снискал презрительные взгляды от Феора и Кайни. Аммия не могла себя заставить даже поднять глаза на него.

Явился Раткар, которого задержал гонец с каким-то посланием. Следом за ним вошла и дева лет двадцати пяти – щуплая, с веснушками у носа и короткими темными волосами. Одежду ее составляла серая туника с непонятным символом в форме трехконечной белой звезды и малыми кругами на остриях.

Искровые советники привыкли, что Аммия здесь единственный представитель женского пола, потому многие выпучили глаза и принялись бессовестно пялиться. Бородатый Крассур и вовсе от смущения побагровел, сравнявшись цветом лица с собственной алой туникой.

А полюбоваться было чем – красотой природа деву не обделила. Бесцветные глаза с чуть изгибающимся разрезом – признаком южной крови – сверкали блеском морской глади. На лбу и щеках горели выбитые иглой причудливые синеватые знаки. Тонкие брови, правильные черты лица и чуть приоткрытый рот наделяли девушку некой воздушностью, свойственной дыханию весны. Все это придавало ей совершенно неземной вид.

– Позвольте представить Палетту, Читающую звезды, мою нареченную сестру, Хранителя Ордена Звездного пути. Она займет место в Совете. Многие ее уже хорошо знают, другим еще представится такая возможность.

Палетта важно поклонилась, позволила невесомой улыбке тронуть лицо и обвела присутствующих мимолетным взором, ненадолго задержавшись на Аммии, отчего по спине ее пробежали мурашки. Нечто темное отразилось в глазах звездочтицы – пустота, покой забвения и потаенная неудержимая сила. Казалось, несмотря на молодость, девушка успела повидать ужасы, какие иным и не снились. Лишь на мгновение Палетта захватила Аммию, но взгляд этот отпечатался глубоко и еще долго не давал ей покоя.

На левой от Раткара лавке потеснились, и Палетта села подле него, недвусмысленно дав понять, какую величину она при нем займет.

Регент приказал подать меда и по очереди познакомил Палетту с каждым из старых советников, немало их тем самым смущая. После он назвал имена сотенных и дал слово Хедвигу, который принял на себя обязанности воеводы. Тот поведал о ночных стычках с порчеными и разграблении большого торгового каравана у западных предместий Искорки.

– Люд волнуется. Говорят, в сосновнике завелась лесная ведьма. Ночью по всей крепи ее дурные песни слышат. Нужно бы послать разъезды, прочесать там схроны и овраги, выжечь всю скверну. Три дюжины хватит.

– Устроим. Отправь местных, они хорошо знают лес, – закивал Раткар.

Аммия переглянулась с Феором. Он тоже легко различил в этих речах заготовленный заранее повод выгнать из города как можно больше сторонников Астли перед домстоллем.

Приближенные Раткара горячо поддержали идею. Вступать в спор с ними не имело смысла – это только укрепило бы регента в подозрениях. Он бы понял, что за жизнь и честь ратного советника действительно готовы бороться.

После Ганс со свойственной ему нервозностью рассказал о запасах на зиму и посетовал на побитые морозом, неубранные поля в южной четверти, где не хватало рук. Народ там все больше снимался с мест и устремлялся в другие края.

– Голодать не дадим, – заявил регент, – посмотри-ка сегодня со своими помощниками в клетях и закромах излишки зерна. Отправим первую партию до тяжкого снега. Да распорядись еще, чтоб гонцы, которые поедут в ту сторону, у каждого дома возвещали, что регент пошлет им помощь и накормит. Вот увидите, не пройдет и года, как люди снова потянутся к родным домам.

– Боюсь, что лишнего не найдем, – покачал головой Ганс.

– Найдем, – уверил его Раткар. – Потрясем толстосумов в крайнем случае.

Множество рутинных дел обсудили прежде, чем он перешел к главному. К тому времени советники стали нетерпеливо ерзать на местах, а Кайни разложил кисет и принялся наново набивать трубку.

– Мда, немало неурядиц оставил мне в наследство брат. Ну да это не беда. О другом нужно поговорить.

Раткар сделал паузу, забарабанил унизанными перстнями пальцами по столу, и все сообразили, что сейчас он выдаст очередную речь.

– Вы знаете, во что превратились Великие Дома. Сельдяной Хвост разорен, про Тысячелетние сосны и Вороний глаз забывают даже седовласые старцы, Ледяные Тучи нищают и доживают последние дни. Ульдас стал затворником и шагу не ступает из своей заснеженной крепости. А что же в Искре? Не буду хулить тех, кто был до меня. Скажу только, что год от года мы теряем земли. Народ ропщет и не находит поддержки у тех, в чьей власти им помочь. Людям нужен настоящий вождь, который защитит их, а не будет скрываться за стенами, пока гибнет урожай и дома их становятся прибежищами порченых тварей. Народу нужен потомок Великого Света.

Аммия на этих словах напряглась. Вот оно. Сейчас решится ее судьба.

Регент глотнул меда, помрачнел и продолжил:

– В древности севером правили перволюди, от которых произошли и мы с маленькой княжной. Отпрыски рода Эффорд и есть последние искры Умирающего Творца. Кажется, низовцы да и вы все позабыли это. Люди воспринимают нас как простых царьков, которые лишь собирают подати и ничего не дают взамен.

– Куда вы клоните, князь? – дождавшись паузы, спросил Феор. Лицо его стало тревожно.

Регент кивнул Палетте.

– Будь любезна, сестра, расскажи им.

Девушка заговорила голосом ровным и проникновенным.

– Не так давно наших храмовников постигло чудное откровение. Мы узрели таинство, какое проводили властители севера глубокой древности – настолько далекой, что сам Гюнир тогда ходил по Нидьёру, и трава расцветала там, где он ступал. Ритуал обожествил их, возвысил среди прочих смертных, а звезды даровали им великую мудрость. Люди эти стали гласом небес, вобрали в себя всю мощь Великого Света. Именно это позволило выстоять, когда на мир напустилась тьма со звезд. Они удержались вместе, провели свой народ путями снегов и льда и расселились по всему северу, основав великие и малые дома. Орден уверен, что в наших силах провести и теперь такое таинство. Это воодушевит народ, сплотит их.

Аммия похолодела.

– Великий Свет? – обеспокоенно переспросил Имм. – Но ведь только ясноглазые могли впитать его.

– Что за таинство? В чем заключается? – перебил монаха Кайни.

– Нельзя просто повторять то, что совершали сотни лет назад. Это может быть опасно, – резко высказался Феор, почувствовав поддержку.

Палетта примирительно подняла ладони вверх.

– Не нужно беспокоиться. Регент и княжна – прямые потомки перволюдей, и Великий Свет не может повредить им, он лишь дарует частичку своей силы. Кроме того, у нас будет достаточно времени, чтоб еще раз все проверить и убедиться в том, что никакой угрозы нет. Хронисты Ордена предоставят к следующему совету полные записи этого Вспоминания.

Кайни и Ганс не нашлись с возражениями, Крассур с непроницаемым лицом сидел, набычившись и скрестив на груди руки. Прочие согласно кивали, особенно первосуд Хатт, который все настойчивее подлизывался к новому владыке.

– Уверен, что это пойдет на пользу Дому, – поддакнул он с елейной улыбкой.

– Народ точно ободрит. Такое дело заставит и южан идти к нам на поклон, – закивал одноглазый сотник.

– Какой это был год? – нашелся с вопросом Имм.

– Семьдесят шестой от Первого Рассвета.

– Так давно…

– Именно.

Аммия фыркнула, и все повернули головы к ней.

– Своей воли я еще не имею, но, быть может, стоило поинтересоваться, что я на этот счет думаю?

– Это верно. Следует подождать, пока княжна достигнет возраста разума и провести ритуал тогда, с ее согласия, – аккуратно предложил Феор.

Раткар перебил его:

– Мы так бы и поступили, но таинство совершается в редкий день. Этому должны благоприятствовать звезды. День этот наступает через три недели, а следующий такой ждать несколько лет.

– Всего три недели? Что за это время можно узнать? – брови первого советника поползли вверх.

– Не беспокойся, Феор, храмовники разберутся в этом деле. В любом случае пока я только предлагаю, и решение еще не принято. Я желаю лишь выслушать вас. Что скажут остальные члены совета? Ганс?

– Я не сведущ в вопросах божественных, – отмахнулся он.

– И все же я позвал вас сюда не для того, чтоб просиживать штаны. Вы – большие люди, к вашему голосу прислушиваются. Будь добр, окажи нам честь, – настоял Раткар.

– Я… признаю, что это может быть полезно для всех нас, – ответил прижатый к стенке торговый советник, хоть на его лице и было написано, что он попросту боится вставить даже слово против.

– Кайни?

– Что тут скажешь, дело ясное, случка у собак. Коли княжне и вам, регент, ничего не грозит, а сулит только пользу, то можно и попробовать, воззвать к Подыха… то бишь, к Умирающему Богу, – вывернулся владелец солеварни, не привыкший облекать мысли в речь без помощи ядреных словцов, за что его постоянно ругал Хаверон. – Однако, я бы подождал записей этих монахов.

– Непременно, – кивнул Раткар. – Имм?

Обыкновенно сдержанный и меланхоличный жрец выглядел озабоченно. Он теребил складки своего простого одеяния, тер лоб и мялся с ответом.

– Как я уже говорил, о Великом Свете мы знаем совсем мало, но кое-что все-таки знаем. В те древние времена наследники его были сплошь ясноглазыми. Быть может, именно это позволяло им принять дар небес без всякого ущерба для бренного тела. Теперь же ясноглазых не сыщешь, и…

– Не цвет зрачков делает князя князем, а его кровь, – прервала монаха Палетта, – и Звезды благоприятствуют новым свершениям.

– Безусловно, я не хотел оскорбить род Эффорд, – оправдывался Имм. – однако, Великий Шульдов Свет – это не баловство. Тревожить его без причины не следует. Кто знает, чем все обернется?

Последний вопрос повис в воздухе, и Раткар, дабы не усиливать его важность возникшей паузой, положил обе ладони на стол.

– Спасибо вам за мудрость, – сказал он, не удостоив сомнения храмовника каким-либо ответом, – Палетта скоро представит хроники, и я приму окончательное решение. Имм, Ганс, Палетта, Кайни, можете идти, мы прервемся и дальше мы станем обсуждать ратные дела.

Храмовница улыбнулась уголками губ, поднялась и вышла из Зала, следом за ней потянулись остальные.

Аммия чувствовала, что ее потряхивает.

Хитрецы задумали очередную мерзость. Что они собираются сделать с ней? Какой-то древний ритуал, Великий Свет. Она никогда не слышала ни о чем подобном. Раткар и его кровная сестрица явно темнят. Аммия могла сопротивляться, отнекиваться и упираться сколько угодно, но без влиятельных покровителей слов ее никто не воспримет. Пока ей нет шестнадцати, ее голоса просто не существует.

Вплоть до самого конца совета она сидела, опустив голову, будто оглушенная, и не замечала, как входят дружинники и по очереди докладывают регенту вести с боевых постов и разъездов. Единственная мысль снова и снова приходила ей на ум – ничего хорошего все это не предвещает, Раткара нужно остановить.

Домстолль обещал расставить все на места.

Ночью Аммия попыталась сосредоточиться на Старкальде. Видела его она нечасто, и память отказывалась рисовать четкий портрет. Воображение рождало перед глазами крупного короткостриженного мужа с угрюмым взглядом. Она помнила широкое лицо, какие глаза чуть навыкате и бородку с проседью, что добавляла ему лет. Он был невысок, но широк в плечах и крепок.

Много ли она знала о нем? Лишь то, что несколько лет назад он приехал откуда-то из Сорна, нанялся к отцу, а через год получил ленту дюжинного.

Ей вроде бы удалось нащупать что-то, настроиться на него, но первые попытки не дали результата – перед взором клубилась сплошная тьма.