Текст книги "Долина теней (СИ)"
Автор книги: Morgan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
Часть первая. Фрагмент 5
Глава следующая.
Наступило утро. В той или иной степени, в которой оно могло вообще пробиться в эти мрачные земли. Джейк оделся и вышел из шатра. Снаружи деловито сновали туда-сюда артисты: они выгуливали животных, разминались, завтракали, шутливо переругивались между собой и выглядели чрезвычайно довольными текущим положением дел. Впереди у них был еще один рабочий день. День, в котором они должны принести сказку в жизни всех, кто придет к ним в шатер.
Завидев Джейка, артисты приветственно кричали и махали ему руками. Он вошел в тот шатер, в котором ужинал вчера. Там сидели только повар и девушка, которая его вчера поцеловала. По ее глазам он понял, что этот поцелуй останется между ними навсегда, но кроме него не будет вообще ничего. Ничто не должно портить свет и святость того момента. Его романтику, надежду и тепло.
Джейк улыбнулся и помахал всем рукой. Повар тут же налила ему что-то странное в тарелку («Мы называем это Oh, baby![О, крошка!]» – сказала она) и дала краюху свежего, еще горячего, хлеба. Джейк с удовольствием съел предложенное блюдо. Пока он ел, вошедшие в шатер артисты разговаривали с ним:
– Ты придумал, куда пойдешь? – спросила девушка.
Джейк пожал плечами и ответил:
– Сначала – домой. Потом – не знаю. Подумаю.
– Мы тут с ребятами посовещались… – начала девушка. Она на миг замолчала, а потом продолжила. – Мы подумали, что… если что, ты можешь поехать с нами. В смысле, как найдешь сестру, или… Или как найдешь, – неловко закончила она. Повар продолжила:
– Нам лишние руки никогда не помешают! Да и мир повидаешь…
Они направлялись в сторону цирка. Неотвратимые и невозмутимые. Что им до суеты кого-то рядом? За шагом шаг, вперёд. Еще одна афиша на стене. Человек в шляпе сорвал ее, скомкал и швырнул в грязь. Труд какого-то рисовальщика пропал даром.
– А что там, в мире? – заинтересованно спросил Джейк. – Что за пределами этого города?
– О, родной мой, – девушка мечтательно закатила глаза. – Там другие города и страны… Много мест таких, где нужно побывать!
– И все города – как этот?
– Нет, не все, – покачала головой девушка. – Есть, конечно, похожие. Долина Теней – не очень-то гостеприимное место. Но тут есть и чудеса: есть города, полные света, где всегда все смеются…
– Должно быть, чудесное место, – сказал Джейк.
– Ну, со временем ты устаешь от веселья. И хочешь хоть чего-то горького, чего-то печального. А там, в том городе, всё равно все веселятся и делают вид, что проблем вовсе никогда не было, нет и не будет.
– Так что же плохого? – не понял мальчик.
– Представь, что ты живешь в окружении людей, которым постоянно весело, – печально сказала девушка. – Ты ударился и тебе больно – а они не понимают. Они говорят: забудь, улыбнись! Начинают петь и танцевать. А боль не уходит. И, глядя на их улыбающиеся и довольные жизнью лица, на их летящую походку, становится только больнее. Не в ушибе больно, в душе.
– Или закончилась у тебя еда, ты голодаешь, – заговорила повар. На лицо ее набежала тень. – Приходишь к кому-то и просишь дать работу, чтобы заработать на пропитание – а никому нет дела. И в ответ – начинают петь, звучит музыка, животные будто тоже вступают в это безумие: даже птицы чирикают в такт.
– Не взошел урожай – не беда, – грустно сказала девушка. – Все будут танцевать и петь о том, что не станут унывать ни за что и никогда.
– А зимой они тихо уходят во сне, – шепотом сказала повар. – Без песен и танцев – просто угасают потому, что у них нет еды.
– Если ад существует – то он расположен не в подземелье, – сказала девушка. – Не в таком унылом месте, как этот город. Он расположен именно там. Там, где нет сострадания. Там, где все поют и радуются жизни, даже если, тем самым, убивают, отнимают чью-то жизнь.
Джейк поежился.
Впереди показался купол цирка. Один из них – в очках – ухмыльнулся. Косая усмешка – ее трудно сравнить с чем-то. Даже с трещиной или молнией. Будто кто-то резанул наотмашь скальпелем по животу роженицы.
Эта усмешка никогда никому не предвещала ничего хорошего.
– Но есть и хорошие места, – с усилием сменила тему девушка. – Есть места, где все цветет и пахнет, и есть даже какая-то видимость порядка. В том или ином смысле, понимаешь?
Мальчик кивнул.
– О, а есть места, где я хотела бы остаться навсегда, – девушка мечтательно закатила глаза. – Там, далеко на востоке, есть страна – теплая и будто мягкая. Если страны вообще могут быть мягкими. Те, кто там живет, говорят, что там бывают ангелы. Или какие-то иные небожители. Один человек мне рассказал, что там где-то живут феи. Феи, Джейк, представляешь?
Джейк улыбнулся.
– Тепло, светло, вкусные фрукты… – Девушка заливисто рассмеялась и сказала: – если я доживу до старости, то хочу жить именно там. Растить своих детей в том месте, понимаешь? – мальчик снова кивнул. – Так что, Джейк, мир за стенами – огромен. В нем много опасного, но и немало чудесного и таинственного. Мы пробудем тут еще дней семь-восемь, и, если надумаешь, мы будем рады тебе.
Джейк благодарно улыбнулся. Он подошел к девушке и комично-сильно обнял ее. Та в ответ смешно закряхтела. Потом он обнял повара – та заохала и запричитала, что тот ей ребра переломает. А потом он сказал, что ему нужно идти домой.
– Пойдем, попрощаешься с животными? – предложила девушка.
– А на обратном пути зайди ко мне – я дам тебе чего-нибудь пожевать с собой, – добавила повар. Джейк кивнул и поспешил за девушкой.
– Постой, – сказал тот, что в шляпе. – Я курить хочу.
Второй кивнул и встал немного в стороне. До цирка было уже рукой подать. Только вот что-то подсказывало, что они туда идут явно не смотреть на представление. Впрочем, кушающими сахарную вату их вообразить было так же сложно, как и сидящими в первом ряду перед ареной.
– Чёртов ветер… – пробормотал тот, что носил темные очки.
Выйдя на улицу, они наткнулись на силача. Тот рассмеялся и несколько раз подбросил Джейка. Кажется, это начало входить у него в привычку. При свете дня мальчик разглядел, что у силача странные глаза. Как у дрессированного медведя, которого он видел вчера. Мальчик понял, что силач, на самом деле – вермедведь, медведь-оборотень. Медведи-оборотни – сильны и свирепы в бою, победить их крайне трудно. Но они, как и поклоняющиеся Сварогу оборотни-волки, волколаки, – верные и самоотверженные друзья. Если такой оборотень твой друг – он никогда тебя не предаст и пойдет за тобой до конца. Но если ты его враг – то жив ты еще, скорей всего, просто потому, что этот оборотень только-только подкрадывается к тебе. Или придумывает способ наиболее изощренного убийства специально для тебя.
Джейк рассмеялся и все еще улыбался, когда его поставили на землю.
– Пойдем, – начала девушка, – Попрощаешься с нашими друзьями и… – она резко замолчала, а лицо ее посуровело. Силач поймал ее взгляд и посмотрел туда же, куда и она – в сторону кассы. Джейк нахмурился – он не понимал, почему оба артиста так резко помрачнели. Он тоже посмотрел в сторону кассы и увидел двоих людей.
Оба – высокие и подтянутые. Оба одеты в темные строгие костюмы с галстуками. На одном – черном – плоская шляпа с небольшими полями. На втором – белом – темные очки; ветер трепал его светлые волосы. Белый стоял чуть в стороне от своего спутника, засунув руки в карманы, и задумчиво глядя в никуда. Черный отвернулся от резкого ветра и неторопливо прикуривал спичкой сигарету.
Ветер трепал их галстуки и одежду, но они его словно не замечали. Джейку эти люди напомнили солдат-наемников за миг до того, как они войдут в чей-то дом и убьют там всех, не испытав ни малейших признаков эмоций.
Прикурив, черный выбросил спичку и, затянувшись, повернулся к своему напарнику. Тот заинтересованно перевел взгляд на своего спутника. Лицо черного человека покрывали морщины, он был уже далеко не молод. Белому было, на вид, лет сорок пять – пятьдесят.
Джейк непонимающе посмотрел на артистов цирка. Девушка, с силой оторвав взгляд от этих людей в жутких костюмах, посмотрела прямо в глаза мальчику.
– Джейк, иди домой, – ровным голосом сказала она. От ее прежнего веселого тона не осталось и следа.
Джейк не стал спорить и быстро молча пошел в сторону выхода. Он миновал кассу и прошел мимо странных визитеров. В какой-то момент ему показалось, что они его схватят, но те даже не взглянули на ребенка. Мальчик, отойдя на пятьдесят метров и дойдя до поворота улицы, обернулся. Два человека в черном неторопливо входили на территорию цирка. Джейку стало нестерпимо жалко этих немного чудаковатых, но таких милых артистов. Их животных. Всех, кого он оставил позади. Всех, кто так тепло отнесся к нему. В его сердце поселилась тревога за артистов: кто эти люди? Что плохого они принесли? Хорошее они принести не могли по определению – слишком уж сильно переменились в лицах артисты.
Лиз пропала, а теперь еще и эти добрейшие люди пострадают… Плохое время. Плохой город.
Джейк шел по ожившим с приходом дня улицам. Ночью тут тоже хватало жизни, но днем было больше людей. Вот и сейчас мальчик проходил мимо странного вида деда, сидевшего на видавшем виды табурете возле одного из домов. Дед был странным: треугольная меховая шапка, старое пальто, очень старые сапоги с потрепанными голенищами, неухоженная борода до груди и немного безумный взгляд. В руках дед держал гармонь и надтреснутым голосом пел частушки:
– Маленький мальчик,
Гулял в темноте.
Маленький мальчик
Попал на ужин ко мне, – самозабвенно пел дед. Джейк на миг остановился возле частушечника и прислушался. На частушки это было мало похоже.
– Больше не бегает он
И не поет,
Издал он свой последний,
Тяжкий, стон…
От этих жутких строк, напеваемых столь жизнерадостно, у Джейка по спине пробежали мурашки. А дед все пел и пел, гармонь раскрывалась и закрывалась, втягивая и выдавливая из себя воздух, что порождал веселую, но какую-то вязкую, будто гипнотизирующую, мелодию.
Перед дедом лежала небольшая тряпица, на которую прохожие швыряли разные предметы: кто-то кидал части еды, кто-то – разноцветные кусочки металлов и блестящих камней. Кто-то бросил даже детский зуб. Джейк еще раз поежился и собрался было уже идти дальше – от песен этого безумца становилось страшно, – как вдруг кто-то произнес у него над плечом очень грустным голосом:
– Знаешь, а я больше не могу ходить по воде.
Джейк недоуменно оглянулся. Рядом с ним стоял длинноволосый худощавый человек в замызганном хитоне. Человек был небрит и вид имел крайне усталый, а в глазах – безмерная печаль.
– Что? – переспросил мальчик.
– По воде, – печально улыбнулся высокий человек. – А раньше – мог.
– Ну, э, я соболезную, – неуверенно сказал мальчик. – А что случилось? – ему было все равно, но Джейк считал, что будет крайне невежливо просто проигнорировать этого человека. Впрочем, тот, кажется, не услышал вопроса.
– И разные люди – они слушали меня, прислушивались к моим словам. А потом один добрый человек привел других и, в общем… Плохо все закончилось. Но он предупреждал меня сразу, что так и будет…
– Он?..
– Мой отец, – человек печально улыбнулся. – Он сразу сказал, что меня ждет впереди, – внезапно лицо говорившего помрачнело. – Но он обманул меня. Я больше не могу ходить по воде! И я попал не туда, куда он обещал! Я попал…
– Сюда? – осторожно спросил мальчик.
– Да, – прошептал человек. Он закрыл лицо руками и несколько раз всхлипнул. Джейк не знал, что нужно было сказать или сделать в такой ситуации, и, пока он размышлял над этим, человек в хитоне куда-то побрел, не отрывая ладоней от своего лица.
Мальчик проводил худого человека рассеянным взглядом. Vallée de l'ombre – тут много разных живет. Кто-то – странный. Кто-то – опасный. Но что-то в словах, в печали глаз его, зацепило Джейка, и он молча стоял и провожал взглядом человека в хитоне.
А безумный дед все продолжал петь жуткие частушки, перемежая их сюжетно-неуместными смешками. Джейк тряхнул головой и побрел дальше. У него хватало и своих проблем, незачем взваливать на себя еще и чужие.
Мальчик снова вышел на площадь с конным памятником. Сейчас она была, можно сказать, полна народом: примерно три десятка разных сущностей ходили по брусчатке и вдвое меньше – торговали прямо с переносных лотков всякой всячиной.
В толпе Джейк увидел совсем уж невероятное зрелище: молодой человек шел под руку с девушкой. Парень был юн – лет двадцать, не больше. На нем была белая, но старая и грязная, рубаха, покрытая пятнами, старые брюки, стоптанные башмаки и круглые очки с тонкими стеклами. Девушка же была одета в недорогое застиранное платье, некогда бывшее бежевым. Они неторопливо шли через площадь, парень что-то рассказывал, а девушка – смеялась.
Невероятное, потому что такую чистую, не опошленную любовь в Долине Теней почти и не встретишь уже. Обычно связь между двумя людьми имела оттенок пошлости и декаданса.
За ними по пятам шел некто в длинном плаще, скрывающий свое лицо за плотным шарфом и широкополой шляпой.
Джейк подумал, что этот некто – убийца. Он обратил внимание, что молодой человек знал о том, что за ними хвост. «Что ж, – думал Джейк, – естественный ход вещей для такого чудесного места, как этот город. Все светлое, чистое и теплое тут всегда топчут, запирают или продают на корм свиньям».
Покинув площадь, Джейк направился в сторону дома. По положению солнца, как всегда едва видимого за пеленой смога, он примерно определил время – почти полдень. Скоро светило покинет зенит и снова начнет темнеть. Порой складывалось впечатление, что ночь не очень-то и хочет покидать этот всеми проклятый город. Или просто солнце боялось сюда заглядывать и, тем более, оставаться тут надолго?
А существует ли место, где световой день длится много-много часов?
Славное, должно быть, место.
Навстречу Джейку шли две маленьких фигурки: одна – почти его роста, вторая – совсем крошечная, примерно по колено взрослому человеку. Мальчик непонимающе нахмурился. Обе фигуры остановились и тот, что был выше, с сомнением посмотрел на Джейка: мальчик, на пару лет моложе. Уставший, печальный, но до крайности серьезный. Спутником его оказалась… ожившая игрушка: деревянный человечек с нарисованным лицом и глазами-пуговицами. Одежда игрушки была прорисована столь тщательно, что издалека казалось, будто человечек и в самом деле одет в маленький костюмчик.
Мальчик посмотрел на Джейка и спросил:
– Ты ведь не нечисть, нет?
– Нет, – Джейк помотал головой. Уточнять, что будь он нечистью, он не сказал бы «да», он не стал.
– Эх, – мальчик вздохнул и переглянулся с игрушечным человечком. – Жаль. Ну да ладно.
И направился дальше.
– А зачем тебе нечисть? – крикнул Джейк в след. Мальчик и ожившая игрушка переглянулись.
– Они убили мою семью, – сказал мальчик. Игрушка осторожно похлопала его по колену. – Вот мы и идем отомстить им.
Джейк с сомнением окинул взглядом ребенка и деревянного человечка. Мальчик правильно понял этот взгляд:
– Мы убили уже шестерых, – при этих словах деревянный человечек провел большим пальцем себе по шее. У Джейка внутри что-то похолодело и упало вниз живота. Мальчик продолжил: – Мы не остановимся, пока не убьем их всех, – игрушка согласно кивнула. – Так что… Пока.
– Пока, – эхом откликнулся Джейк.
Он несколько минут провожал удаляющиеся фигуры взглядом: маленький мальчик и его единственный друг – деревянная игрушка, ростом по колено взрослому. Такие маленькие, такие грустные, но такие серьезные… смог бы он так же пойти и убить нечисть? Хотя бы просто пойти куда-то?
Смог бы.
Собственно, он занят этим прямо сейчас: ходит по городу и ищет свою маленькую сестру. При мысли о Лиз, сердце в его груди аритмично стукнуло в ребра.
Маленькая Лиз…
Что, если Джейк выяснит, что ее кто-то похитил? Что он тогда будет делать? У него нет сильных заступников, нет верных товарищей, которые пойдут с ним до конца. Он – один, и никто ему не поможет. Особенно в таком опасном деле.
А сможет ли он убить?
Джейк боялся себе признаться в этом. Он всячески избегал даже думать о том, что произошло тогда, в лавке амулетов. Он старался забыть то ощущение, с которым его рука вбила кусок стекла в бок сатира. Он не хотел помнить выражение глаз сатира, то, как он смотрел на своего убийцу. Джейк боялся этих воспоминаний, но еще больше он боялся того, что может возникнуть ситуация, в которой он вынужден будет это повторить.
Как этот мальчик с игрушкой.
Он не хотел представлять, но воображение уже рисовало ему жуткую картину в голове: ребенок с перекошенным от гнева лицом, держит в руках нож. А деревянная игрушка, по милости неведомых богов обреченная на жизнь, распласталась в прыжке в воздухе – и летит прямо в лицо какой-то неясной темной фигуре, чтобы свершить страшную месть.
Джейк зябко передернул плечами и с усилием отвел взгляд от двух уже едва видных фигур, почти дошедших до площади. «И видит бог, я не хотел бы оказаться на их месте. Но я обращаюсь к ним в своих мыслях с просьбой быть сильнее…» – где он слышал эту фразу? Прочитал ли он ее в одной из книг мисс Свитшот? Или услышал от какого-то завсегдатая трактира, где работал? Он не помнил.
В доме никого не было. Джейк это понял сразу, как только увидел его: пустые окна, ничего не шевелится, дверь заперта точно так же, как ее оставил Джейк, и тишина – основной показатель пустоты. Мальчик даже не стал входить внутрь, чтобы убедиться в этом лишний раз. Будь внутри Лиз, он бы услышал ее шаги или голос – сестра никогда не спала днем. А будь дома отец – то был бы или громогласный храп, или грохот падающих предметов, попадающихся ему на пути. Он просто развернулся и пошел, куда глаза глядят, понадеявшись на свою удачу, или интуицию. Минут через пятнадцать он вспомнил о том, что забыл в цирке свой фонарь, но решил не возвращаться за ним – люди в темных костюмах все еще могли находиться там.
Кто они? Что им надо? И почему их так боятся эти храбрые артисты?
Джейк подошел к перекрестку и рефлекторно осенил себя символом, отгоняющим злых духов – на столбе висел мертвый человек с петлей на шее. Мальчик не знал, чем провинился этот мертвец, но проступок должен был быть достаточно серьезным для того, чтобы бедолагу не просто убили, но оставили висеть на столбе, да еще и на перекрестке. Всем известно, что перекресток – дурное место. А уж найти упокоение на нем – так и вовсе скверно! Значит те, кто заставил бедолагу станцевать TyburnJig[Тайбёрнская джига. То же самое, что и «пеньковое фанданго» или «объятия пеньковой вдовы».], ненавидели его искренне.
Смерть – вообще штука скверная, а уж в таком месте, как этот город – и подавно. Правда, вокруг постоянно кто-то умирал: люди, не люди, фантастические твари, нечисть, нежить, небожители… Так что повешенный – это обычное дело. Некоторые дети даже хвастались своим бесстрашием перед сверстниками: подбегали к трупу на веревке и хватали его за коленки. Но все же умереть на перекрестке – скверно. Вскоре труп срежут, и в его существовании начнется новая глава. Вряд ли его похоронят или даже просто сожгут. Скорей всего или продадут тайком некромантам, или в какой-нибудь сомнительный трактир, где повара не задумываются над тем, что они бросают в котел, а посетители – не спрашивают, что едят.
Послышались шаги множества ног и через перекресток торопливо прошла группа людей. Один из них был облачен в одежду священнослужителя, а в руках он держал молитвенник. Джейк не очень разбирался в религиях, поэтому не смог определить, к какой религии относится этот представитель культа.
Людей было не много – девять или десять. Четверо из них несли на плечах гроб. Священник шел впереди, а дама в пышном черном платье и вуали – последней. Священник негромко пробормотал себе под нос: «Ох уж эти осенние прогулки вечером по району!». Мальчик удивился: сейчас вроде бы была не осень, да и до вечера еще долго. Когда мимо Джейка проносили на плечах гроб, он мог бы поклясться, что услышал, как внутри него стучит о стенки тело покойного: уж больно торопливо шли по улице люди. У всех участвовавших в похоронной процессии был недовольный вид, будто их оторвали от важных дел и заставили заниматься чем-то ненужным и обременительным. Вроде визита к нелюбимой бабушке, которая несколько часов к ряду готова сама с собой спорить, какого же цвета был на ней свитер в тот самый день, много лет назад. И все это можно выслушивать бесконечно долго, не уловив из текста вообще ничего. А в голове будет крутиться не очень-то вежливая и дипломатичная фраза: «Завали…»
– Ты не знаешь, как пройти в Дур-Шаррукин?
– Что? – переспросил Джейк. Он обернулся на голос и увидел ламассу: тело льва, огромные крылья, голова женщины-человека. Существо смотрело на мальчика благосклонно и миролюбиво.
– Я спросила, как пройти в Дур-Шаррукин, дитя, – мягко повторила ламассу.
– Простите, я не знаю, – ответил растерявшийся Джейк. Он слишком глубоко ушел в лабиринт своих мыслей и теперь с трудом пытался сообразить, что же за часть города вокруг него сейчас. Похоронная процессия уже скрылась из виду.
– Очень жаль это слышать, – грустно вздохнула ламассу. – Что ты здесь делаешь, дитя?
– Я ищу свою сестру… или отца, – ответил Джейк. – Хоть кого-то, кто мог бы помочь мне. Моя сестра, она пропала вчера (позавчера? Сколько он уже ее ищет?) вечером. Я вернулся с работы, а ее уже нет.
– А твой отец? – спросила ламассу. Джейк посмотрел в ее глаза: теплые и лучистые.
– Я не знаю, где он. Он работает вором, если это можно назвать работой. И люди, его коллеги, говорят, что он не вернулся с последнего дела. Вот я и не могу его найти.
– Мне становится грустно от того, что я слышу, – ламассу печально покачала головой. – Но, думаю, я смогу тебе помочь. Мы, ламассу и шеду[Ламассу – женщина, шеду – мужчина.], имеем очень развитую интуицию. Я не смогу тебе ничего сказать о твоей сестре, но отец твой вот-вот придет домой или уже там.
– Но я только что был там! – возразил Джейк. Ламассу посмотрела на него с мягким упреком. – Ну ладно, не только что, а почти час назад. Столько всего происходит вокруг, столько людей, все что-то делают…
– Я могу тебя проводить, если хочешь, – мягко сказала ламассу. – Пока мой муж, мой шеду, занят делами, у меня есть свободное время. Хочешь?
Мальчик согласился, и они отправились обратно в дом Джейка. Прохожие, встречавшие на своем пути эту странную парочку, смотрели на них с опаской: ламассу – редкие существа, толком про них никто ничего не знал. Ни где они водились, ни чем питались. Ламассу и шеду не вмешивались в дела других существ, жили будто особняком. Единственный слух, который слышал о них Джейк, это то, что они все искали какой-то город. Дур-Шаррукин. Но где это – никто не знал.
Солнце скрылось за тучей – то ли облако, то ли смог вперемешку с паром от огромных общественных бань на окраине города. Подчас отличить тучу от извергаемого из бань в воздух месива было крайне трудно. А еще на окраине были какие-то загадочные плавильни, непонятные фабрики, полуразрушенный замок, какие-то башенки, обломки старой каменной стены, еле живые поля с пшеницей… За полями начинался густой и зловещий лес, ходить в который строго-настрого запрещали всем детям. Впрочем, когда у родителей рождался нежданный ребенок, они могли отнести его в лесную чащу и оставить там.
O tempora, o mores!
Что-то в доме изменилось. Когда Джейк был тут в последний раз, он буквально чувствовал, что внутри никого нет. Сейчас же он был уверен, что там, за старой закрытой дверью, точно кто-то есть.
– С тобой войти? – спросила ламассу.
– Да, – кивнул Джейк. Ему было совестно просить об этом, но страх перед грядущим разговором с отцом все же перевесил.
Тихо скрипнула дверь, впустив внутрь аккуратно ступающего Джейка и мягко переступающую лапами ламассу.
Зачастую о том, что можно увидеть или найти в доме, говорит запах. Вам достаточно сделать всего один вдох, чтобы понять, что ждет вас за порогом. Если запах тлена – внутри мертвец, причем давнишний. Если пахнет кошками – внутри бардак и много-много пушистых зверьков. Если пахнет гнилью – много мусора. А если чем-то странным, неприятным и удушливым – то внутри безумец.
Дом Джейка пах алкоголем. Его пьяный отец лежал на полу, завернувшись в старую шкуру и спал. Старые штаны сплошь в пятнах грязи и разводах мочи, прочая одежда – вся измята и испачкана. Лицо – давно не брито, седые волосы топорщатся в разные стороны, делая его похожим на старую облезлую игрушку.
Отец был пьян, и пьян преизрядно. Собственно, иначе он пить и не мог – или никак, или в ноль.
Ламассу сморщила нос и рефлекторно оскалилась. Джейк лишь печально вздохнул и направился на кухню. Там он молча набрал из ведра ковш воды и, еще раз вздохнув, окатил отца холодной водой. Отец вздрогнул и поморщился. Джейк сильно пнул его в бедро и сказал:
– Отец. Просыпайся.
Ламассу наблюдала за всем молча.
Отец Джейка и Лиз разлепил совершенно стеклянные от алкоголя глаза и почти минуту пытался сфокусироваться на своем сыне. Получилось.
– Джейк? Ты чего? Иди поиграй, – прохрипел Тони.
– Где Лиз, отец? – холодным голосом спросил Джейк. В мальчике, как и всегда при виде пьяного отца, не осталось эмоций. Только лютая ненависть.
Отец поерзал по полу, оперся головой о стенку и поднял глаза на потолок.
– Отец, где Лиз? – тверже повторил Джейк.
Тот в ответ лишь пожал плечами. Джейк посмотрел на ламассу. Та молча кивнула.
– Где Лиз, отец?! – крикнул Джейк.
– У этой, как её… – кое-как ответил отец. По его глазам было видно, что ему абсолютно безразлично, что там ему кто говорит.
– У мисс Свитшот ее не было очень давно, – отрезал Джейк. – Где моя сестра, ты, пьяная скотина?! – Джейк не выдержал и сорвался. Он тяжело задышал и постарался успокоиться.
– Не знаю, не знаю! – ответил отец и попытался встать. Не получилось.
– Лежать, – сказал мальчик. Он наступил на грудь своему предку и приблизил лицо к этой харе. Слишком многое произошло за последние сутки. Джейк несколько раз чуть было не погиб, потом попал в плен, и… убил. Да, он, Джейк, убил сатира. Убил, чтобы спасти сестру. И теперь этот… это пьяное… и он ведь знает, знает! Знает, где она. – Говори мне, где моя сестра, ты, пьяный выродок!
– Я не знаю! – ответил отец.
Тут за спиной мальчика послышалось утробное рычание и огромная львиная лапа со смертоносными когтями мягко опустилась на грудь отца Джейка. По лицу пьяницы стало понятно, что испуган он не на шутку.
– Не знаю, не знаю я, где она! – растерянно закричал отец. – Я не знаю, куда он ее дел!
– Что? – тихо переспросил Джейк.
– Отдал я ее, отдал, понимаешь? – сказал отец Джейка. Язык его заплетался, но слова выговаривал он все же внятно.
– Отдал? Кому? – спросил мальчик. Внутри у него все похолодело.
– Волшебнику, ну! Отдал и отдал.
– ЧТО?! – закричал Джейк. Столько времени... а он… и вот так просто… отдал?! – Что?! Какому?!.. Что?!
– Ну отдал и отдал, госспади! – ответил отец. Ламассу зарычала громче и с силой ударила пьяницу когтями в грудь. – А! – вскрикнул отец.
– Кому ты ее отдал, ты пьяная бездушная скотина?! – взревел Джейк. Он не помнил себя от гнева. Его отец, родной отец отдал Лиз, эту маленькую добрую девочку… отдал?! Отдал!!!
– Волшебнику, ну! Волшебнику отдал!
– Какому волшебнику?!
– Бераму, Бераму я отдал!
– За что?! Почему?!
– Я был ему должен. Должен был не мало. А на последнем деле облом получился, а он грозился убить меня. Вот я и отдал ему… Какая теперь-то разница? Он еще и приплатил даже.
– ЧТО?! – взревел Джейк. Мысль о том, что отец рассчитался за долги с каким-то там волшебником живым человеком, его сестрой – неслыханно! Возмутительно! В Джейке клокотал гнев. Он метался по комнате и швырял в стены те немногочисленные вещи, которые мог оторвать от пола. Ламассу спокойно сидела у входной двери. Отец равнодушно смотрел на своего сына.
– Где, где он живет, ты, мразь?! – крикнул Джейк.
– Че мразь-то сразу? – начал было возмущаться отец, но Джейк лишь бешено закричал и с силой пнул пьяницу в живот. Тот охнул и назвал адрес.
– Нет у меня больше отца, – вместо прощания сказал Джейк. Он вышел из помещения, которое теперь не мог называть «дом», захлопнул дверь и громко-громко закричал. Он кричал и кричал, бил кулаками по стенам и пинал какой-то мусор. Когда силы оставили его и он устало рухнул на землю, к нему подошла ламассу.
– Прости, дитя, что я не могу тебе помочь.
– Да нет, вы мне очень помогли, – всхлипнул Джейк. Из его глаз градом потекли тихие и горькие, как взрослая жизнь, слезы. – Спасибо вам за то, что были рядом и помогли. Я бы без вас не справился.
– Это – лишь малость, но я рада, что смогла помочь тебе хоть так, – к ламассу незаметно подошло еще одно такое же существо, но с головой человека-мужчины. Спутница мальчика оглянулась на него и нежно потерлась головой о его гриву. – Прости, дитя, но мой шеду пришел, и мы вынуждены оставить тебя.
– Спасибо вам еще раз, – Джейк поднялся на ноги, вытер рукавом слезы, и неуклюже обнял по очереди ламассу и мужа ее, шеду.
– Что ты теперь будешь делать, дитя? – спросила ламассу.
– Пойду спасать сестру, – мальчик пожал плечами и снова вытер слезы подолом рубахи. – Что мне еще остается делать?
– Мы бы пошли за тобой, но… – начала ламассу.
– Но это не ваше дело, – закончил за нее Джейк. – Я все понимаю и очень ценю то, что вы все-таки вмешались и помогли мне. Спасибо.
– Прощай, дитя, – сказала ламассу. – Может быть, мы с тобой еще встретимся. Но не здесь, не сейчас, и даже не в этой жизни. Потом. Когда закончится цепь наших перевоплощений и реинкарнаций, когда океан покроет эту землю и станет все синим-синим, мы встретимся с тобой и будем стоять рядом. А сейчас – иди. Иди, и да прибудет с тобою удача и благословление всех шеду и ламассу.
– Да прибудет удача и с вами, идущие в Дур-Шаррукин, – поклонился в ответ мальчик.
Шеду и ламассу ушли. Джейк вытер слезы, вздохнул, пнул какую-то бутылку и зашагал к окраине города. К дому, где жил волшебник Берам.
