Текст книги "Долина теней (СИ)"
Автор книги: Morgan
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)
– Вот! Теперь ты настоящий истребитель нечисти! – рассмеялся Лондон. Иррах тут же выхватил из-за спины когти и сделал вид, что сражается с воздухом. После этого он преданно посмотрел в лицо мальчику – всё ли правильно он делает? – Ты – отличный воин теней, Иррах! – мальчик улыбнулся. – А теперь нам пора идти.
Город был, в этот раз, большим. Настолько большим, что в нем даже улицы замостили камнями разной величины, а дома почти достигали небес – три, а то и четыре, пять этажей! Небоскрёбы. Лондон таких еще не видел.
Хотя городов он видел уже не мало – целых три. Или четыре, если считать ту большую деревню.
Он ушел из родного города довольно давно, но знал, что однажды вернется. Вернется, чтобы найти и отомстить тем, кто убил его родителей. А пока что…
Пока что все следы вели к Королю Мёртвых.
Как хлебные крошки, указывающие путь: везде он натыкался на слова о Короле Мёртвых: дети на игровой площадке громко кричали считалку о Короле Мёртвых, люди в трактирах поминали его, когда были огорчены или раздражены. Матери пугали детей, отцы грозили непослушным отрокам. Везде был он – Король Мёртвых. Он знал всё и обо всех, он следил за каждым и каждый рано или поздно попадал к нему. Всех мёртвых собирал Король Мёртвых.
Но где его найти, не знал никто. Лондон боялся, что это было только детской сказкой, что короля Мёртвых не существовало. Но еще он слышал, как шепчутся люди во тьме. Люди вообще много о чем начинают шептаться, когда на улице темнеет – тусклое светило больше не разгоняет тени, не развеивает страхи. Каждый угол, каждый шорох начинает казаться ловушкой, западней. Тогда люди, взрослые, начинают шептаться. Они шепчутся о том, чего боятся, во что верят, и во что не хотели бы верить. А Лондон… Он был всего лишь ребенком. Что может знать, что может понимать ребёнок? Ничего. Поэтому, ночуя под окном трактира или с трудом выменяв что-то на скудную трапезу и грязную постель, Лондон часто слышал, как люди говорят всякое. По большей части это была чепуха – люди шептались о чужих секретах, о других людях, о том, кто что сделал, и кто что кому сказал. Иногда шепотки перерастали в крики, в драки. Иногда – они становились на столько тихи, что казалось, будто их и нет вообще.
Но иногда…
Иногда Лондон всё же слышал, о чем они говорят.
И, среди прочего, Лондон узнал о Ведьме. Он понял, что где-то на востоке, недалеко от Большого Города есть ведьма. Что ее все боятся, что она опасна, что дел с ней иметь нельзя, но что люди всё же идут к ней, идут, как заговорённые – идут и просят, просят, просят…
Говорят, что Ведьма убила и съела мэра. Что она околдовала его, увела из семьи, и медленно прикончила, а мясо съела. Говорят, что Ведьма всегда знает будущее, прошлое и настоящее, что ее невозможно застать врасплох. Говорят, что у нее есть волшебная книга с записанными секретами.
А еще говорят…
Но тссс! Это секрет!
Говорят, что она знается с Королём Мёртвых.
На этом голоса обычно обрывались и становились еще тише и Лондон не мог ничего разобрать. Но он понял – ему на восток.
Так мальчик и его игрушка и попали в первый по-настоящему Большой Город. В нем было всего много и сам он был и правда большим: большие дома, больше людей, больше не людей. Каменные дома, каменные дороги, каменные взгляды и лица прохожих. Светящиеся нестерпимым огнем окна, двери и лавки с манящими товарами, вздымающиеся в сами небеса трубы, извергающие клубы дыма и пара…
Всё это дивило и пугало мальчика.
Но он упрямо шёл вперед. Ему нужна была правда, и он шел к Ведьме. Она была уже близко – он всё чаще слышал о ней. Только теперь люди уже не шептались по углам о ней, но говорили громко и четко – она была. И она была близко.
– Хочешь запретных наслаждений, мальчик?.. – промурлыкали откуда-то сбоку.
Лондон остановился и повернул голову вбок. Там, в нише между домов, стояли две девицы: обе одеты в какие-то неполные платья (многие части тела торчали напоказ). Обе были бледны, как свет луны сквозь облака, у обеих глаза, рот и нос были подведены чем-то черным. Одна из них стояла, прислонившись спиной к стене дома и, с видом невероятного блаженства, курила тонкую бумажную палочку. Дым был едким и сладким. Вторая, зазывно двигала пальцами в сторону ребенка.
– Так как на счет запретных наслаждений, малыш? – промурлыкала вторая.
В голове Лондона тут же возникла картинка: их небольшой погребок, и в нем – банки с вареньем. На потом. Сейчас нельзя. Это на праздник. Но у этих женщин вроде не было варенья…
– Ты нечисть? – спросил Лондон. Он, не мигая, посмотрел в глаза второй девице. Первая, убрав изо рта палочку, затуманенными глазами посмотрела на ребенка.
– Нечисть? – удивилась вторая. Потом она собралась и сказала: – Для тебя я буду кем хочешь. Хоть нечистью, хоть твоей мамой.
Лондон молча вынул из кармана ножницы. На них четко выделялись два пятнышка крови. Девица напряглась и подняла руки:
– Не торопись, малыш! Мы тебе ничего не сделали! – скороговоркой проговорила она. Мурлыканье из ее голоса исчезло бесследно. – Если не хочешь – не надо, иди своей дорогой!
– Так ты нечисть? – Спросил Лондон и сделал шаг вперед. Он, не мигая, смотрел в глаза девице. Иррах тоже внимательно изучал обеих.
Вареньем от них и не пахло…
– Тихо, парень! – испуганно сказала девица. Она подняла руки ладонями вперед. На лице ее явственно проступил испуг. – Не нечисть я! Чем хочешь поклянусь! – ее пугали не ножницы. Даже не мелкий деревянный монстрик. Ее пугал холодный взгляд ребенка. Она не боялась клиентов ни с ножами, ни с дубинами – это всего лишь атрибуты. И ее бы защитили, в случае чего. Но когда у клиента такой же немигающий взгляд… Тогда жди беды. Или ничего не жди – и тебя тоже никто ждать не будет.
– Не нечисть? – Лондон изучающе посмотрел на женщину. Вроде была не похожа. Только бледная очень. – Ладно, – он убрал ножницы и отступил на шаг. Девицы заметно расслабились, когда он пошел дальше. Внезапно Лондон остановился и, оглянувшись, спросил: – А где Ведьма?
– Что? – переспросили девицы. Они осторожно приблизились к этому странному ребенку. – Что ты спросил?
– Я говорю: где Ведьма? – мальчик медленно обернулся. Две жрицы ночи поспешно отошли на шаг.
– А, Ведьма, – одна из девиц пожала плечами. – За городом. Иди на восток. Не ошибешься.
– Спасибо, – ответил Лондон и неторопливо побрел по улице дальше. Иррах молча семенил рядом.
– Эй! – крикнула девица. Лондон Остановился и обернулся. – Ты с Ведьмой так не шути!
– Что?
– Не шути так! С Ведьмой… – неуверенно повторила девица. Лондон молча посмотрел на нее, кивнул и продолжил путь.
– Я бы не хотела оказаться на месте Ведьмы, когда этот пацан до нее доберется, – сказала дама с палочкой.
– А я бы не хотела оказаться на месте пацана, когда он попробует такой же фортель выкинуть с ведьмой.
И обе, поежившись, поспешили покинуть ставший вдруг неуютным переулок.
Часть вторая. Фрагмент 4
Глава Следующая.
…Душа черна, как сажа,
Гуляет по ночам,
Она бродит по деревьям и ветрам,
Приди к ней, путник,
Отведай белый огонь из сердца душ…
Он забыл, что такое страх. Лондон помнил, что вроде бы ему когда-то говорили, что порой люди боятся – и это нормально.
Страх…
За время путешествия мальчик повидал многое. Возможно, что-то из этого было и вправду страшным, вселяющим ужас, но… в какой-то момент он понял – это не страшно. Страшно другое – что он не найдет тех, кто сделал это с его родителями.
Вот это страшно.
А остальное – лишь напускные чары разных тварей. Защитный механизм. Ножницы в руке мальчика тоже были защитным механизмом. И теперь, впитав кровь, они стали и сами вызывать страх.
Но увидев дом ведьмы, Лондон впервые почувствовал – не страх, вовсе нет! – он почувствовал холодок на сердце. Волоски на его руках встали дыбом, а уши напряженно приподнялись, будто у собаки, услышавшей далекое ворчание грома.
Двухэтажный домик, бревенчатый. Возле двери – окно, на втором этаже – еще два. Крыша – черепичная, из трубы слабо вьётся тоненькая струйка дыма. Ограды нет, только видимость: несколько столбиков, вкопанных в землю, да пара досок, приколоченных между ними. Не забор, не ограда, но символ, говорящий, что это – не их территория, и чужим тут не рады. Мальчик не мог чётко объяснить, что вызвало холодок на сердце: не то общий вид домика в сумерках, не то деревья, словно бы боязливо отшатнувшиеся от стен дома. Возможно, неестественная тишина или какие-то смутные тени, видневшиеся в кронах полуголых деревьев и между их стволов. Может, это были какие-то видения на краю зоны видимости – будто мошкара, которая пытается влететь прямо в глаз, но в последний момент сворачивает в сторону…
Лондон, подойдя к ветхой калитке, остановился. Ему вдруг почудилось, будто кто-то прошептал [мальчик] какое-то слово. И сразу же вопрос [что он тут делает?], только вот слов было не разобрать. Лондон раздраженно отмахнулся рукой – что ему какие-то голоса, шепчущие где-то в голове? Перед ним был дом ведьмы и у нее могли быть ответы. А голоса – что ж, пусть шепчут. Ему не жалко.
Лондон сделал еще несколько шагов, открыл калитку и вошел на территорию ведьмы. Стук захлопнувшейся дверцы мгновенно утих, не породив даже намека на эхо.
[что ему здесь надо?]
Шаги мальчика по дорожке напоминали шорох песка, пересыпающегося в полупустом мешке. От калитки до дома было метров десять, но Лондону показалось, что он шел по ней целую вечность. Всё шагал, шагал, шагал – как во сне – и не мог дойти. А потом – мгновенно! – дверь очутилась прямо перед носом ребенка.
Странная то была дверь: вся покрытая вырезанными глубоко в древесине символами, увешенная сушеными травами и выкрашенная каплями яркой краски. Дверная ручка – медная, потемневшая от времени и слегка деформированная от тысяч прикосновений к ней.
Лондон постучал. Дверь открылась почти сразу, и он увидел ведьму: древнюю старуху, кутавшуюся в ветхую шаль. Лицо избороздили глубочайшие морщины, глаза помутнели от времени. На шее висит ожерелье из каких-то косточек. Она молча посмотрела на ребенка, незваным пришедшим в ее дом. Он молча смотрел в ответ. Иррах, неотступно следовавший за хозяином, настороженно озирался.
– Проходи, – нежным голосом сказала роскошная женщина в тёмно-зеленом платье. Она повела рукой и мальчик пошел вслед за нею, невольно отметив красоту ее налитых бёдер и стройных ног.
Первые признаки пробуждающегося либидо.
– Что тебе нужно, мальчик? – пропищала девочка-малютка в зеленом костюмчике, когда Лондон вошел в дом. Она еще раз бросила взгляд на Лондона, на его чудного спутника и стала расставлять на столе чайные приборы на две персоны.
А Лондон, тем временем, хмуро смотрел по сторонам: просторная комната, в одном углу большая печь, в другом – деревянная широкая лестница, ведущая на второй этаж. Много полок, на них стоят банки с порошками и маринованными овощами, повсюду – пучки засушенных растений, в уголке под лавкой спит огромный черный кот. Он действительно был большим – Иррах смог бы на нем кататься верхом, как Лондон на пони.
Кроме полок с баночками и коробочками, были и полки с книгами: старыми, новыми, с читаемыми надписями на корешках, с совсем истершимися буквами. В центре комнаты стоял деревянный стол с белоснежной скатертью и тремя стульями. На этот стол девушка в зеленом сарафане и расставляла чайные чашки. На печи стоял старый жестяной чайник.
Мальчик сел за стол. Иррах пошел знакомиться со спящим котом.
– Кот не любит, когда ему мешают спать, – надув губки сказала девочка в зеленом платьице. Она подошла к печи и аккуратно взяла жестяной чайник. – Он может его укусить, – добавила она и принялась наливать в чашки травяной чай.
– Пусть кусает, ему не будет больно, – отмахнулся Лондон. Древняя старуха в шали села с ним за один стол и, подрагивая, взяла обеими руками свою чашку.
– Так что привело тебя сюда, мальчик? – спросила девушка в зелёном сарафане. Она пила свой чай небольшими глотками, смакуя терпкий вкус. Лондону чай не очень понравился.
– Ты – ведьма, – утвердительно сказал мальчик. Женщина в зеленом не стала отвечать. – Мне нужна твоя помощь.
– Ты пришел ко мне, к ведьме, просто так, за помощью? – изумилась женщина в зеленом. Капля чая из ее кружки упала на белоснежную скатерть.
– Да.
– И ты... ты не боишься? – спросила девушка.
– А чего мне бояться? – пожал плечами Лондон. – Главное, что ты – ведьма, остальное безразлично.
– А как же слухи, которые про меня разносит молва? – удивилась старуха. – Не все они просто слухи.
– Это не моё дело, – отрезал Лондон. Ведьма еще раз, но уже более внимательно всмотрелась в сидящего напротив ребёнка. У нее по спине пробежали мурашки.
Ведьма отставила чашку, вытерла губы платком и спросила:
– Так чего ты хочешь от меня? И что дашь взамен?
Лондон тоже отставил в сторону недопитый чай. Он сцепил пальцы и положил руки на стол, внимательно глядя в тусклые старухины глаза.
– Моих родителей убила нечисть. Я хочу выяснить, кто это сделал и почему.
– И что ты сделаешь с ними потом? – насмешливо спросила девушка в сарафане. – С убийцами, если сможешь их найти.
– Я убью их, – спокойно ответил ребенок.
– Убьешь их? – изумилась женщина в зелёном. Лондон молча положил на стол свои ножницы. Ведьма резко осеклась. – Разумеется, – тихо ответила девочка в ветхой шали. – Но что ты сможешь предложить взамен?
– Я не трону тебя, – ответил Лондон. – Неплохая сделка, не так ли?
Ведьма с сомнением посмотрела на ребенка, который сидел перед ней. За время, проведенное в Долине Теней, она научилась недурно разбираться в людях. Она понимала, что будь на месте ребенка какой-нибудь горожанин, или деревенщина, или иной проситель, она бы давно уже прикончила его. Отравила бы, или соблазнила. Может, свела бы с ума одним взглядом, но этот мальчик…
Она видела глупцов – и сводила их с ума.
Она видела мудрецов – и убивала их.
Она видела солдат, крестьян, звездочетов и королей. И никто из них не был для нее реальной проблемой. Они были опасны, каждый по-своему, это да. Но этот мальчик отличался от них. «Он же сумасшедший, – подумала она, – точно псих! И его глаза… он даже не моргнул ни разу, после этой фразы…». Она посмотрела на ножницы и считала их ауру.
По спине у нее вновь пробежали мурашки.
– Так… так и что ты хочешь от меня? – спросила девушка в зеленом костюмчике. Глаза ее не отрывались от ножниц. Она еще не решила, что делать с этим ребенком, всё зависело от его просьбы.
– Мне нужен Король Мёртвых, – ответил Лондон. – Мне нужно его увидеть. Я слышал, что ты знаешь, как это сделать.
– Это легко – надо всего лишь умереть, – ответила женщина в ветхой шали. Она внимательно взглянула в глаза Лондону и тот почувствовал, что на миг его сердце ударило вдвое сильнее.
– Нет, – Лондон отвел глаза. – Мне надо его увидеть, а потом вернуться обратно.
– Я не могу устроить тебе встречу именно с ним, – задумчиво ответила та. – Но я могу рассказать, как найти того, кто, возможно, знает ответы на твои вопросы.
Мальчик внимательно посмотрел в глаза девочке в зеленом костюмчике. К нему неторопливо подъехал Иррах, сидевший верхом на огромном коте. Вид у кота был немного безумный.
*****
– Тебе будет нужно зеркало, – ведьма листала книгу.
–…
– Нет, зеркала у меня нет! – рявкнула старуха в шали. – Имей совесть! Я и так согласилась тебе помочь! Так вот: нужно зеркало. Большое! Ростом с тебя, иначе ты не пройдешь. Еще нужны свечи. Хотя бы одна. Во тьме, не просто ночью, но во тьме, надо будет зажечь свечу и подойти к зеркалу. И нужно будет показывать своему отражению горящий огонь ровно до тех пор, пока оно не отдалится, и ты не увидишь пространство вокруг зеркала, но пространство по ту сторону стекла. Ты поймешь, – ведьма перестала листать толстую книгу в малиновой обложке и принялась, нахмурившись, бегать глазами по странице. Закончив, она сказала: – Да, всё верно. Увидишь пространство. Это будет быстрее, если не моргать. И тогда произнесешь заклинание. Стекло исчезнет, и ты сможешь шагнуть, пройти через стекло. Так что тебе же будет лучше, если зеркало будет стоять на полу, у стены. Понимаешь?
– Да, – Лондон кивнул. Он всё еще сидел за столом и внимательно смотрел на девушку с книгой. – Какое заклинание?
– Тебе придется выучить его наизусть, – сказала ведьма. Затем она несколько раз прочла его вслух и велела мальчику повторить. К счастью, заклинание было коротким и Лондон выучил его довольно быстро. – Теперь иди.
– Это всё? – сухо спросил ребенок.
– Всё, все! – отмахнулась женщина. – И скажи своему… Пусть отстанет от кота! Тот и так уже старый.
– Иррах, – негромко позвал Лондон. Помметри сразу же спрыгнул с одуревшего кота, потрепал его за ухом, от чего кот озадачился еще больше, и неторопливо подошел к мальчику. – Мы уходим. Я благодарен тебе за помощь, ведьма.
– У меня имя есть… – растерянно ответил та, но мальчик уже вышел, не оглянувшись. – И что это было? – спросила она у самой себя. Затем взгляд ее вернулся к книге и картинке, нарисованной на следующей, после заклинания странице. Жутковато. – Может быть, стоило сказать ему про то, что зеркало после ритуала будет проклято и что его лучше разбить? Или даже переплавить… коридор нельзя держать открытым…
Но мальчик уже ушел, растаял в кромешной тьме за порогом.
А ведьма все еще задумчиво стояла в комнате и смотрела то на пустую чашку из-под чаю, то на неплотно прикрытую дверь. Прошло несколько минут. Кот вернулся обратно на лежанку и быстро уснул. Дверь внезапно захлопнулась сама, ведьма вздрогнула – ей вдруг почудился приглушенный шёпот.
Часть вторая. Фрагмент 5
Глава следующая.
Слушай! Меланхолию и отчаяние –
их можно ощутить, когда мы приближаемся…
Другой день, другой дом. Лондон не знал, где взять большое зеркало. На улицах их не продавали, в магазинах и лавках он его тоже не встречал. Да и купить ему было не на что, равно как и обменять.
К тому же, ведьма сказала, что нужна тьма. Не просто ночь, но отсутствие света.
Поэтому Лондон решил зеркало украсть. Может быть, даже не в том смысле, что вынести и удалиться с ним от хозяина, но воспользоваться без ведома обладателя. Проникнуть ночью к зеркалу, создать тьму и провести ритуал.
А где у нас есть большие зеркала? В больших домах. Домах, наполненных светом, музыкой, весельем и жизнью! Жизнью, бьющей ключом. Лондон видел такие дома и порой гадал, каково это было бы – жить там? Видеть всех этих красивых людей, кушать эту вкусную еду, слушать музыку? Играть в интересные новые игры с новыми друзьями.
Наверно, это было бы весело.
Он представлял, порой, как входит в огромную залу, залитую светом. А там все танцуют, кружатся парами – как в тот раз, когда он увидел это в одном окне! – кавалеры приглашают дам! Вальсируют, кружатся, трогают за груди! И пьют что-то из высоких стеклянных фужеров. Сначала робко, а потом все больше и больше, активнее! И танцы становятся быстрее, а музыка – визгливее и громче. И все меньше кружений, всё больше рук…
Лондон не понимал этого всего. Но он думал, что это здорово. И он хотел так.
А потом он понимал, что у него могло бы быть это всё. Было бы, если бы его родителей не убили. Жестоко не вырвали бы его из самого тёплого времени детства. Вырвали стальной рукавицей, заляпанной кровью.
У него всё это могло бы быть: и светлые залы, и веселая музыка, и новые игры, и игрушки, и друзья.
Но у него это всё отняли, растоптали, бросили в грязь!
Он осознавал это. Осознавал очень отчетливо.
И тогда его сердце наполнялось черной завистью к свету, к танцующим людям, к музыкантам, сжимающим в руках свои инструменты. Ненависть разжигала его сердце, а потом приходила чёрная смертная тоска, гасившая в себе всё желание жить дальше. И тогда он задавался вопросом: к чему это всё? Зачем он всё это делает? Чего добьется?
Не находя ответа на эти вопросы, Лондон, с присущим ему детским максимализмом и не менее детской упёртостью и яростью берсерка внушал себе: потом. Потом это всё решим. Сейчас у меня есть дело, и я должен его сделать. Что будет дальше – не важно. Ничего не важно. Надо сделать дело. А эти… да и пускай танцуют, кружатся в своих бессмысленных танцах. Пусть дергаются в такт музыке. Пусть пьют хоть из всех фужеров разом! Пусть! Пусть живут в своей счастливой глазуревой скорлупе, красивой, хрупкой, ненадежной и отупляющей. Пусть не ведают, как порой бывает. Пусть! Пусть танцуют и не знают, от чего избавлены, от чего спасены. Чего лишены.
Потому что если бы они знали, как оно порой бывает (вырвали стальной рукавицей, заляпанной кровью), они бы упились своими фужерами насмерть и покончили с собой, продолжая безумно вертеться в своих танцах, задыхаясь под хриплый вой труб и гогот блестящих виолончелей.
И Лондон шёл дальше.
Но сейчас он вспомнил про эти дома, про людей, живущих там, и понял – ему туда, именно туда ему надо. В такой большой и светлый дом, заполненный танцами, музыкой и питьем.
Надо просто войти и сделать то, что нужно. От них не убудет.
Глава следующая.
Без слов.
Мальчик ступает тихо.
Он слышит за закрытыми дверями говорки и шепотки. Что там? Кто здесь?
Никого.
Зала темна и пустынна. Лишь лежат, тут и там, там и здесь, разбросанные фужеры и объедки фруктов. Липкая тишина обманчива – на самом деле, ее прерывают говорки и шепотки. Люди разошлись кто куда – в другие комнаты, в другие дома.
Лондон твердо и уверенно шагает по опустевшему бальному залу, еще буквально час назад заполненному огнями и людьми. О, как же пышно тут все происходило! Люди кружились в танцах, музыканты с упоением (а позже, и с остервенением) выпиливали мелодии вальсов и каких-то разбитных ритмовок. Люди дергались и плясали, кружили по залу в одиночестве или по двое, по трое, по четверо!
Они пили светлое игристое вино из высоких тонких хрустальных фужеров. Они смеялись и шутили. Дамы, ряженые в роскошные объемные платья, прикрывали свои блестящие зубы яркими веерами, да такими огромными, будто за ними мог спрятаться целый дом. Их галантные кавалеры, все, как один, носившие блестящие маски на верхней половине лица, щеголяли в чем-то хвостатом: фраки? Камзолы? Высокие ботинки с яркими пряжками… они окружали дам, нежно смотрели им в глаза, шептали что-то в уши и не забывали подливать им ещё и ещё. А дамы пили и смеялись, и всем было хорошо и весело! И пробила полночь, и маски были сняты, но всем было уже безразлично – музыканты пилили и высекали, изгаляясь смычками и трубами и так, и этак. И всё чаще губы кавалеров прикасались не к холёным ручкам и тоненьким пальчикам, а к щекам, нежным плечикам, лебединым шейкам… губам…
И люди покидали зал. Они выходили, и кто-то шел в другие комнаты, а кто-то отправлялся домой. Кто-то, запершись в комнате, начинал стонать. А кто-то – визжать от наслаждения и требовать еще. И, порой, в приоткрытую дверь, было видно скопище тел: мужских, женских, разных, потных и блестящих.
А порою видны были и другие – неподвижные, будто мёртвые, лежащие на полу. Их лица покрывала помада – толстым слоем, будто они ели варенье прямо из банки. Кто-то из них был почти раздет, кто-то – избит. Но они лежали и не двигались. С их неподвижных губ тихонько капала на паркет слюна.
А в зале не осталось никого. Музыканты собрали вещи и ушли, забрав положенную плату еще до начала мероприятия. Слуги тишком проникли в комнаты господ, уборщики допили всё, что не допили гости, и… Зал опустел.
В нем медленно догорала последняя свеча. И становилось темно.
Но, постойте! Если бы кто-то в этом декадентном безумии вдруг принес свет, то он бы увидел, как через центр бального зала, минуя перевернутые стулья и бесцеремонно наступая на осколки хрустальных фужеров, идет мальчик. Худощавый, высокий, давно не мытые волосы длинною в ладонь, на правой кисти и щеке старые, давно зажившие шрамы. А следом за ним семенит еще один – маленький деревянный человечек. Примерно по колено мальчику, подвижный и гибкий, как кошка.
Мальчик твёрдым шагом пересек весь зал и остановился у огромного зеркала, занимавшего всю стену. Последние отблески свечи плавно таяли во тьме задернутых штор. Мальчик – Лондон! Ну конечно же, это был он! – остановился и посмотрел в зеркало. Он долго ждал на улице, пока эти люди натанцуются и уйдут куда-то по своим делам. Потом было небрежно приоткрытое окно, какая-то возня на полу – какие-то мужчины и женщина между ними – всё это он миновал буквально за один миг и вот, теперь он стоит там, где все еще слышно эхо последнего танца.
Зал – огромный. Одна стена занята окнами с резными рамами. Высокие, больше двух метров в высоту. Все они закрыты тёмно-бордовыми, с тяжелыми золотыми шнурами, портьерами. Противоположная стена – две двери по краям и редкие зеркала между ними. Третья стена – сцена. Четвертая – огромное зеркало, составленное из нескольких монументальных частей.
А над всем этим – тяжелая, подавляющая, яркая люстра на сотни свечей.
Лондон встал напротив своего отражения и стал ждать. Последняя свеча почти погасла и комната быстро стала погружаться во мрак. Тогда мальчик подошел вплотную к зеркалу и поднял едва заметную во мраке сломанную свечу, она лежала как раз у плинтуса. Он неторопливо приблизился к тускло светящемуся канделябру и зажег ее. Огонь мгновенно перепрыгнул на новый фитилёк, тут же забыв о старом – Лондон успел в самый последний момент.
Мальчик обернулся и медленно подошел к зеркалу. Иррах встал рядом с ним и взялся одной рукой за штанину своего хозяина. Ореол света вокруг свечи почти не давал ничего разглядеть. В какой-то момент Лондону начало казаться, что от огня стало, наоборот, темнее. Однако он все равно встал в шаге от огромного, во всю стену, зеркала и посмотрел на свое отражение. Грязное и пыльное отражение.
Лондон медленно протянул свечу вперед, не моргая глядя в глаза мальчику по ту сторону стекла. Он всегда верил в то, что там, по ту сторону не просто отражение. Там будто кто-то еще. Он будто порой даже замечал, что отражение не успевает за ним повторять.
Еще бы! Ведь дети видят больше, чем взрослые. И кто сказал, что то, что видят они – не является правдой?
Прошла минута, а за ней – еще одна. И еще.
Лондон всё еще протягивал свечу тому, за стеклом. Тот, за стеклом, все еще стоял и не шевелился. Но… Мальчик вдруг стал понимать, что он стоит к стеклу ближе, чем его отражение. И… он увидел, что и стены бального зала на той стороне будто немного отодвинулись. Как будто угол его обзора стал шире. И это ощущение крепло с каждым мигом – Лондон определенно начинал видеть все больше и больше, все шире становился тот зал.
Лондон понял, что время пришло. Медленно и четко, высекая каждое слово, он произнес выученное у ведьмы заклинание перехода:
– Я иду вперед
Вдвое больше,
Чем назад.
Время застыло,
Остались лишь мертвые стрелки часов!
Вернусь,
Чтобы начать всё с начала.
Вдвое больше,
Чем назад!!!
Выкрикнув последнее слово, Лондон на миг увидел, как в ужасе распахнулись глаза его отражения, и шагнул в стекло.
Стекла не было, не было и отражения. Но было странное ощущение, будто он вдохнул, сделал шаг, но воздух остался на той стороне, и лёгкие его опустели. Снова вдохнул и увидел отшатнувшуюся в ужасе тень – всё, что осталось от его собственного отражения. До уха мальчика донесся слабый крик: «Ты об этом пожалеешь!» и всё затихло, тень исчезла, Иррах и Лондон остались одни.
Но это был уже не бальный зал, это было какое-то другое место. Будто… составленное из частей. Был кусок бального зала – большой, но почему-то покрытый паутиной. А вокруг него – темнота. Но темнота не абсолютная, а будто в комнате с выключенным светом, там даже ощущались какие-то стены, пол, может даже и потолок. И везде, то тут, то там, пробивались неяркие лучики и пятнышки света. Лондон понял, что это – дырки. Дырки во тьме. И каждой дырке во тьме соответствовало какое-то зеркало или стеклышко в его мире. Подойдя к одной из этих дырок, Лондон наклонился и посмотрел в нее. Так и есть: он увидел свой мир, комнату, и людей, лежащих на полу, как бродячие собаки.
– Где же мы, Иррах? –медленно проговорил мальчик. – Как нас сюда занесло?
Ответа, как всегда, не последовало. Лондон вздохнул и медленно пошел куда-то во тьму. Ему нужно было найти короля зазеркалья, ведь он мог помочь ему. Он умел, как говорила ведьма, отматывать время назад. Он мог показать Лондону тех, кто убил его семью.
Убил его детство, его надежды, мечты. Тех, кто разрушил его мир.
