Текст книги "Долина теней (СИ)"

Автор книги: Morgan

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

– Ходят, – уверенно кивнула женщина. Причем кивнула настолько уверенно, что если бы она сказала, что великанов не существует – дети бы ей все равно поверили. – Так куда уехать-то, малыш?

Джейк был благодарен ей за то, что она пока что не спросила «где ваши родители».

– Куда-нибудь подальше… – промямлил мальчик. Лиз же молча смотрела на желтую женщину.

– На край света, что ли? – хмыкнула женщина.

– А… А так можно? – удивился Джейк.

– Конечно! – хмыкнула женщина. – Почему нет? Поезд – по четным, в полдень. Каждый третий четверг каждого второго месяца, правда.

– Оу… – опечалился Джейк. – И когда… когда следующий?

– Предыдущий ушел полчаса назад. В ближайшее время – только местное сообщение.

– Местное? – не понял мальчик.

– Не дальше сотни километров.

– О. Простите, нам надо подумать… – пробормотал мальчик. Женщина в кассе невозмутимо пожала плечами, достала откуда-то книгу и принялась читать, высунув язык и помахивая им из стороны в сторону. Выглядело это омерзительно. Лиз поморщилась, еще раз глянула на язык желтой тети, снова поморщилась и спустилась со ступенек.

– Что скажешь? – спросил Джейк.

– Конец света – звучит красиво, – сказала Лиз. – А что там, где конец света?

– Я, честно говоря, не знаю, – сказал Джейк.

– Может, там стоит стена, на которой написано: «Конец света. Дальше пути нет. Спасибо.»?

– «Спасибо»? – улыбнулся Джейк. – Почему там будет слово «Спасибо»?

– Ну, спасибо тем, кто дошел до конца света, чтобы посмотреть, что там, – пожала плечами девочка. – Не зря ведь они туда топали.

– Ха, ну да, логично, – покивал Джейк. Его воображение живо нарисовало картинку: высокий кирпичный забор с колючей проволокой и слово «спасибо» через каждые три метра. – Так что – на край света рванем?

– Я хочу на край света, – просто сказала Лиз. – А ты?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Джейк. – На край света – так на край света. Только вот нам придется тут прожить целых два месяца.

– Ну и что.

– Это-то да… – протянул Джейк. Он мысленно пересчитал их «капиталы». На два месяца питания и оплаты жилья не хватит. А ведь еще и за поезд платить придется. Кстати об этом…

Джейк вернулся к кассе и откашлялся. Желтая женщина засунула язык в рот, отложила книгу и снова внимательно посмотрела на мальчика.

– Сколько стоит проезд до конца света, на двоих? – спросил Джейк. Ему ответили. Тот задумчиво почесал голову. – Спасибо.

– Не за что.

– А где тут можно найти какую-то подработку? Просто нам надо…

– Надо дожить до следующего поезда, – с пониманием кивнула женщина. Ее взгляд внезапно потеплел. Джейк удивился. – Помню, я тоже была в подобной ситуации. Совсем одна, бегущая от миллиона проблем… – Она мечтательно закатила глаза и на миг показалась детям совсем юной девушкой, еще не пережившей все то, что с ней случилось, еще верящей в чудеса, и что все будет хорошо. Казалось, если прислушаться, то в этот момент даже можно было услышать ее мурлыканье. Она вновь открыла глаза, улыбнулась и сказала: – Если бы не добрые люди, я бы умерла от голода. Так что теперь и я вам помогу, верну этот «кармический долг», но только если вы пообещаете в подобной же ситуации помочь нуждающимся, – она строго посмотрела на детей, – ведь обещаете?!

– Обещаем, – пискнули дети хором.

– То-то же! – кивнула женщина. – Идите вон в ту дверь, – она махнула рукой в сторону двери с надписью «Служебное помещение», – Спросите Семёныча. Скажите, что на счет мелкой работы. Он вам что-то, может, подскажет. Бегите, щеглы!

– Спасибо! – Джейк улыбнулся желтой женщине. Та улыбнулась в ответ. Одной рукой она надела на нос очки, другой взяла книгу, другой – почесала нос, и еще одной – подперла щеку.

Часть первая. Фрагмент 18

Глава следующая.

«Мы встретимся на улице

Интеллектуальных Карасей

И пойдем гулять

По бульвару Пьяных Черепах…»

Народная песня.

Дизель жил своей жизнью: дымной, чадной и суетной, не останавливающейся ни на секунду: утро, день, вечер, ночь – все едино. Всегда все куда-то спешат, кто-то что-то делает: работает, спит, любит, ест, ненавидит или вдыхает смог. Работал и Джейк: временно принятый разнорабочим в ремонтную бригаду железнодорожного вокзала. Работала и Лиз, состоявшая в той же бригаде младшей уборщицей. Джейк с утра до ночи (а порой и наоборот – с ночи до утра) ходил вместе с бригадой техников по вокзалу и выполнял мелкий ремонт всего: от завинчивания болтов на скамейках для посетителей, до полной реставрации стенных мозаик.

Заменять иногда выбиваемые огромными птицами стекла ребенка не пускали. Впрочем, Джейк и не рвался.

Бригадиром у парня был солидного вида минотавр, к которому все обращались исключительно «Семёныч». Минотавр был не молод, носил только штаны, вид имел тертый жизнью и, вкупе ко всему, обладал еще и солидным пивным животом. С подчиненных своих требовал он многого, ибо отчитывался непосредственно перед директором железнодорожного вокзала, но и хвалить и поощрять тоже не скупился, за что был уважаем. К Джейку он относился сначала с недоверием, но, увидев работоспособность мальчика, малость успокоился.

Лиз же подчинялась главной уборщице: женщине лет пятидесяти, большой и суровой. Впрочем, все коллеги девочки обрадовались пополнению: Лиз без труда могла пробраться в узкие и тесные места и навести там порядок. Поэтому девочка большую часть рабочего времени проводила под сиденьями в вагонах поездов или на багажных полках, куда другие уборщицы не могли попасть физически.

Качество уборки росло, поэтому девочку на станции любили.

Те ценные «вещички», что дети забрали при побеге у работорговцев, Джейк и Лиз в первый же день обменяли на билеты «до края света». Остаток ушел на питание. Детям несказанно повезло, что помимо символической зарплаты им полагалось бесплатное трехразовое питание и даже маленькая комнатка для ночлега. В комнате стояла кровать, на которой дети умещались с трудом, два стула и разбитый жизнью столик. Больше ни для чего места не хватало.

Брат и сестра приспособились. У них попросту не было выбора. Они молча терпели тесноту и скудную еду, тяжелую работу и крики начальства. Они просто ждали. Ждали, когда кончится время в часах.

Надежда все еще жила в их сердцах.

Однажды к Джейку подошел человек. Был он светел лицом и голубоглаз, речь имел плавную и голос приятный. Этот человек, увидев, что у Джейка есть сестра и что он изо дня в день выполняет черную работу на железнодорожной станции, предложил мальчику продать его сестру за весьма неплохую сумму.

Это был владелец не то публичного дома, не то элитного ресторана не для людей.

Человек с голубыми глазами уверил, что предлагаемой суммы мальчику хватит надолго и что он сможет купить билет и уехать в любую страну, какую только захочет! И что даже останется на шоколадки.

Джейк ответил, что забьет человека с голубыми глазами молотком до смерти, если он через три секунды не растворится в пространстве.

Больше он этого индивида никогда не встречал.

– Джейк, что это такое? – шепотом спросила Лиз. Они стояли в очереди в столовой для работников железнодорожного вокзала. Там совсем недавно закончили делать ремонт и помещение вновь открыли для всех, кто испытывал голод и числился в штате вокзала.

Буфет был разделен на несколько секций, потому что некоторые разумные существа не могли видеть, что едят другие. Просто кто-то предпочитал вареные сосиски из говядины, а кто-то – маринованные глаза.

– Нууу… – Джейк задумался, как лучше сестре объяснить, что же такое она углядела на стене. Весь буфет был увешан разнообразными плакатами: на них пестрели картинки с едой, кушающими существами и схемами разделки мясных туш. Джейк слабо понимал, зачем потребовалось вешать в буфете последний тип картинок. В данный момент его сестра указывала пальцем на схему разделки драконьей туши. – Это – схема разделки драконьей туши, – в конце концов сказал мальчик. Там действительно был нарисован силуэт дракона в разных ракурсах. Все тело его было поделено на секции, имеющие пояснительные надписи: «грудинка», «лопатка», «огузок», «ростбиф», «бедро», «крылышко» и так далее.

– А зачем она тут нужна? – Лиз выглядела умилительно в голубом фартуке и платке – униформе уборщиц.

– Просто тут кушают… кхмм… – вообще, драконы были любимыми существами девочки. Она никогда не видела их вживую, но любила истории, связанные с ними. Сказать ей, что в буфете можно купить котлеты из драконьего мяса – все равно что в единый миг уничтожить все ее условное детство, и так уже изрядно попорченное окружающими.

Внезапно из-за спины Джейка кто-то сказал:

– Просто тут иногда кушают доктора, которые лечат драконов.

Джейк обернулся и увидел еще одного минотавра. Тот стоял с подносом в руках и невозмутимо улыбался. Увидев благодарный взгляд мальчика, минотавр незаметно подмигнул ему. Джейк кивнул в ответ.

– А, то есть они читают это, когда кушают, да? – с серьезным видом спросила Лиз.

– Все верно, – ответил Джейк. Минотавр с солидным видом кивнул. – Чтобы и во время еды думать о том, как лучше помогать драконам… – мальчик внезапно замолчал: он увидел на дальней стене еще одну картинку со схемой разделки туш. Только вот там был не дракон, а homosapiens. – Как у тебя дела на работе, кстати? – поспешил отвлечь сестру от разглядывания картинок на стенах мальчик. Раньше, когда они питались в другом помещении, временно служившем столовой, Джейк и не предполагал, что на свете бывают такие картинки-схемы.

– Ой, знаешь, я сегодня такой комок жвачки нашла! – глаза Лиз сверкали, когда она описывала брату находку, – прямо размером с голову! Он за сиденьем был, представляешь! Я его колупала-колупала, колупала-колупала, кое-как смогла оторвать! Ужас! А он тяжелый такой! Мне Маша помогла его выкатить в проход… – Маша – еще одна человеческая девочка, тоже работавшая на вокзале. Дизель был городом «современным», «придерживающимся прогрессивных взглядов» и «поддерживающим тенденции свободы духа и выбора». Иными словами, если там кто-то хотел работать – он работал. Взрослый? Хорошо. Универсал. Старик? Будет бумажки перекладывать с места на место. Ребенок? Еще лучше! Его можно засунуть в узкую трубу и там он выковырнет комок сажи размером с себя.

Поэтому на вокзале было довольно много работающих детей. Свободный город Дизель!

Порой на железной дороге были и несчастные случаи, но на места погибших тут же приходили новые работяги. Дизель работал по простому принципу: кто не работает – тот не ест («К богатым – не относится!» ©).

Закончив обедать, дети вышли подышать относительно свежим воздухом на крыльцо. У них было почти три часа свободного времени, и они решили провести его на широких ступенях вокзала.

– «Для народа»! – хмыкнул кто-то за их спиной. Джейк и Лиз обернулись и увидели человека… двух людей. Один держал в руке агитационную листовку, второй – шляпу-котелок. Тот, что держал бумажку с нарисованным кандидатом на должность мэра города, снова фыркнул. Его собеседник молча стоял и слушал. – Тут написано: «Я знаю, что нужно народу!». А что нужно народу? Вот ты знаешь народ?

– Да.

– Нет! – человек смял листовку. – Ты не знаешь народ, ты знаешь свой слой общества. Чуешь разницу?

– Нет.

– Смотри: я работаю на этом чертовом вокзале уже невесть сколько. Я работаю в зоне ожидания. В день я вижу, каждый чертов день, я встречаю, я вижу и обмениваюсь фразой-другой с десятками пассажиров, ждущих свой поезд. Много лет. И то я не могу сказать, что это – народ. Это просто разные индивидуумы. У каждого своя семья, свой путь, своя судьба. Это – не народ. Что есть народ? Я не знаю, друг. Народ, судя по всему, это представление общества политиком. Неважно каким, – человек снова взглянул на смятую в кулаке листовку, – Этим мужиком или там кем еще. Они вечно пекутся о народе, они думают о народе… каком народе? О чем они вообще? Вот я знаю себя. Я знаю тебя. Я знаю тех, с кем работаю. Что нам нужно? Нам нужна зарплата вовремя, и чтобы нас оставили в покое. Все! А те, кто сеет и пашет? Что им надо? Я не знаю. Но они ведь тоже народ в понимании этого чертова политика. Все мы вместе образуем плотную безликую массу, которую и называют «народ», смекаешь?

– Ну.

– Что «ну»? Народ – это аморфное, метафизическое общество. Его нет. Потому что мы все – разные. Нам всем надо разное. Кому-то еды больше, кому-то еды вкуснее, не угадаешь. Нельзя говорить, что ты знаешь, чего хочет «народ». Народа – не существует. Существует поделенное на пласты общество. И все эти пласты – богачи, работяги, обслуживающий персонал, прочие – все нуждаются в чем-то своем, их нельзя мерить общей линейкой. Понимаешь?

– Вроде да, – неуверенно ответил человек со шляпой в руках. Вид он имел крайне растерянный и не знал, как реагировать на эту тираду.

– Общество – да, оно есть. Народ – нет. Ни разу не встречал. Можно сказать, что ты знаешь, что нужно разным прослойкам общества и постараешься угодить хотя бы кому-то. Потому что нельзя угодить всем.

– Почему?

– А как ты угодишь всем, а?

– А чего хотят все больше всего? – видно было, что человек с «котелком» более-менее подкован в этой теме. По крайней мере, он стал выглядеть так, будто выбрался из топи растерянности и вступил на твёрдую почву размышлений. – Материальных благ…

– Не верно! – перебил его человек с листовкой. – Все не так. На самом деле…

– Хочешь сказать, – скептически начал «котелок», – что все вокруг не желают материальных благ?

– А вот представь: тебе назначают такую зарплату, которую ты сейчас получил бы только за десять лет работы без выходных. Представил?

– Ну.

– Гну. И тебе столько платят раз в месяц. Только не за работу, а… просто так. Город тебе раз в двадцать-тридцать-дней выплачивает такую сумму. Просто так.

– И?

– Крути! Что «и»? Ты бы стал тогда ходить на работу?

– Нет, конечно, – усмехнулся «котелок». – Я бы…

– Да-да, – перебил его «листовка». – Я бы тоже не стал. И никто бы не стал.

– И?

– Да я к тому, что кто бы тогда стал работать? Никто. Или единицы-альтруисты. А представь, что ты – заболел. А кто лечить будет? Доктора ведь тоже теперь богачи и не хотят работать. А жратва? Ты захотел есть – а продавцов нет! И поваров. Все буфеты закрыты, никто не печет и не привозит твои любимые булочки с корицей.

– Почему?

– Потому что все богатые. Потому что у всех есть бесконечные материальные блага, которые, в итоге, отправят всех в могилу от голода.

– И чего, по-твоему, хотят все вокруг?

– Покоя.

– Покоя? В смысле? Смерти что ли? – не понял «котелок».

– Да нет же, балбес! Покоя! Чтобы их оставили в покое. Пусть они бы ходили на работу, но чтобы им там не клевали мозг. За опоздания или невыполнение плана. И, чтобы приходя домой, они тоже были в покое. Любящая жена-дети-собака, еда на столе. И все. Отсутствие проблем и стресса.

– Это – не реально обеспечить. Невозможно.

– Поэтому никто из политиков этого не обещает, не так ли? Вместо этого нас кормят сомнительными обещаниями «дать то, что нужно народу». А что за народ? Где они его взяли? Никто не знает.

– Тебя послушать, так во всем этом вообще нет смысла.

– А я его и не вижу, – пожал плечами человек с листовкой. – От нас там ничего не зависит. Мы все знаем, кто победит на выборах, и кто будет новым мэром, не так ли?

– Все так, – печально вздохнул «котелок». – А куда деваться?

– Да никуда…

Двое спорщиков неторопливо направились куда-то в сторону входа в вокзал, а Джейк сидел на широкой ступени и смотрел, как его маленькая сестренка рисует мылом на блестящей каменной поверхности тех же ступеней какие-то узоры. Мыло она взяла на работе. Скоро пройдет дождь (возможно, уже сегодня вечером) и рисунки смоет. Джейк переваривал услышанную случайно информацию.

И правда – что есть «народ»? Кто это? Население какого-то конкретного города? Или его часть? Стоит ли относить к «народу» вообще всех? Бездомных тоже? А если бездомных – нет, то стоит ли тогда включать в семантическое ядро «народа» их антипод – богачей? Ибо они различаются, помимо благосостояния, знаком «+» и «-», выставляемым им обществом. Если эти обе категории относятся к понятию «народ», то как можно утверждать, что ты знаешь, что нужно «всем»?

Странно это.

– Лиз, пойдем, прогуляемся? – предложил мальчик. Он заметил, что если гулять по городу, то время летит быстрее. А раз оно летит быстрее, то и отъезд на край света настанет быстрее.

*

Дизель жил довольно странной жизнью. Он чем-то напоминал город, из которого ушли Джейк и Лиз (казалось, будто это случилось много лет назад). Только этот выглядел более… Большим. И чуть-чуть отмытым. Будто головорез, который посетил стилиста. Головорезом он быть не перестал, но внешность его все же изменилась.

В Дизеле тоже было много разных существ, но, в отличие от многих посещенных Лиз и ее братом на своем пути населенных пунктов, здесь было некое подобие власти. Был, например, мэр города, который руководил всем (его регулярно избирали примерно раз в пять лет; последние сорок лет Дизелем управлял один и тот же человек), были и разные министры, занимавшиеся управлением разными делами города.

Больше всего Джейка и его сестру удивило наличие полиции: тут действительно существовало подразделение, члены которого занимались установлением и поддержанием порядка на улицах. Следили за тем, чтобы тут сохранялось некое подобие законности всего происходящего.

Был и городской суд, были и адвокаты.

Была тюрьма.

И были наказания.

Причем закон не делал скидок никому: не-людей судили наравне с людьми, женщин – с мужчинами, а детей – со взрослыми. Как говорилось раньше, Дизель – город возможностей. У тебя тут есть возможность работать в шесть лет, и есть возможность умереть голодной смертью. А еще у тебя есть возможность быть осужденным за кражу на двадцать лет исправительных работ. Бесплатных работ. Что тоже приводит к голодной смерти, так как на зарабатывание денег для покупки пищи официальным путем времени не остается вообще. Исправительные работы – довольно прожорливое в плане потраченного времени занятие.

Самой большой странностью Дизеля были ежедневные показательные казни.

Каждый день, ровно в полдень, на главной площади казнили минимум одного преступника. Кого-то обезглавливали топором, кого-то – вешали. Но строго в полдень и обязательно каждый день. Власти считали, что это демотивирует население совершать преступления.

На деле же, горожане относились к этому, как к дождю – идет и фиг с ним. Некоторые приходили на площадь и вяло спорили, что произойдет: будет ли заключенный хныкать и умолять его пощадить, или же примет смерть «достойно». Некоторые спорили, нагадит ли казненный в штаны или нет.

Вот и сейчас Джейк и Лиз против своей воли попали на главную площадь. Повсюду стояли скучающие горожане, которых ежедневная казнь тоже застала в обеденный перерыв.

– Сосиски! Сосиски в тесте! – горланил проходящий мимо человек с лотком на груди. – Кому сосиски в тесте?!

– Мне! – еле слышно донес ветер крик осужденного. Кто-то хихикнул.

– Я плачу. Дай ему сосиску, – лениво буркнул какой-то упитанный человек с кожей виноградно-фиолетового цвета. Торговец сосисками невозмутимо пожал плечами, взял плату и подошел к эшафоту. Там он передал сосиску осужденному и тот принялся ее неторопливо есть, равнодушно глядя на судью, заканчивавшего читать обвинительный приговор.

– Скажете что-то напоследок? – спросил судья.

– Да, – кивнул осужденный. Он с трудом проглотил последний, не пережеванный кусок сосиски в тесте, и просипел: – Спасибо! Кто бы там меня ни угостил, это была, без сомнения, лучшая сосиска в моей жизни. Все! Теперь можно приступать.

Осужденный сам встал на стул, сунул голову в петлю без помощи рук (они были связаны спереди, что позволило ему все же съесть сосиску) и, подпрыгнув, сам лягнул табурет.

Через пару минут он перестал дергаться. Тюремный доктор со скучающим видом проверил пульс казненного, вздохнул, покачал головой и неторопливо побрел куда-то по своим делам. Толпа стала расходиться.

Переживаний на их лицах было написано не больше чем после просмотра скучнейшего документального фильма о размножении кольчатых червей.

– Я ненавижу это место, – прошептал Джейк.

– Что? – спросила Лиз. Она считала ворон на крыше. Из-за своего роста, она не могла видеть того, что происходило на эшафоте. Джейк в который раз пообещал себе обходить эту площадь по широкой дуге. Впрочем, мальчик еще не понял основного принципа дорог Дизеля: они все вели на центральную площадь.

– Говорю: скорее бы уехать на край света.

– Это да, – с серьезным видом кивнула девочка. Она насчитала тридцать шесть черных птичек. Джейк, в свою очередь, насчитал уже троих мальчишек обшарпанного вида, начавших по очереди раскачиваться на «свежем» мертвеце. Один разбегался, прыгал, хватал мертвеца за ноги, под веселый гогот товарищей, и некоторое время болтался на раскачивающемся покойнике. Рядом стоял полицейский, беззлобно журивший сорванцов. А что? Трупу безразлично, а у детишек и так в жизни радости мало.

Джейк не понимал этой логики.

– А что там, на краю света? – в который раз спросила Лиз. Джейк повел сестренку обратно к зданию вокзала и, в который раз, стал придумывать, что там находится. У самого края этого забытого богами мира, Vallée de l'ombre – Долины Теней.

Глава следующая.

–..Сегодня? – равнодушно спросил мужчина в пальто. Джейк невольно навострил уши.

– Конечно, видела, – не менее равнодушно, как и подобает представителю высшего класса, ответила дама в дорогой шубе. Джейк волей-неволей вычленял их разговор из общего гула-шума, царившего на вокзале. – Ничего особенного.

– Говорят, это был конокрад, – обронил мужчина в пальто.

– Детоубийца, – отмахнулась женщина. Ее тон давал понять, что она твердо уверена в том, что говорит. – Это был детоубийца. Моя сестра замужем за офицером, который курировал сегодняшнюю казнь.

– Давно не видел четвертования лошадями, – сказал мужчина. Он и его собеседница ожидали свой поезд. Джейк, сидевший рядом на корточках, ремонтировал обвалившуюся недавно на стене мозаичную плитку. Какой-то силач от избытка чувств несколько раз ударил по картине на стене чем-то твердым и, должно быть, тяжелым, из-за чего мозаика и осыпалась. – Собственно, это объясняет применение казни. Детоубийца все-таки.

Представители высшего сословия Дизеля помолчали.

– Сколько, говорите, он детей убил? – спросил мужчина. Видно было, что ему попросту скучно и он затевает разговор исключительно из-за желания развеять свою скуку.

– Я и не говорила, – вздернула нос дама в дорогой шубе. Джейк мельком снова глянул на них: мужчина был лыс и надменен. Судя по всему, он всю свою сознательную жизнь занимал какую-то руководящую должность и самым тяжелым испытанием в его жизни был четырехчасовой рабочий день без перерыва на обед. Женщина была не молода – лет пятьдесят пять. Выглядела она дорого: шуба, блестящие камни в кольцах на пальцах, огромные серьги и блестящее колье. Неподалеку от них стояли и задумчиво курили унылые минотавры – охрана. – Двадцать шесть, – наконец сказала дорогая женщина.

Мужчина в пальто покачал головой. Правда, сделал он это максимально равнодушно.

– Кошмар, – судя по тону, ему было абсолютно наплевать на детей. – Двадцать шесть? Вот так прямо и убил?

– Всех. До единого, – сурово кивнула женщина в шубе.

Снова постояли и помолчали. Поезд чуть-чуть опаздывал.

– Прямо насмерть убил? – нарушил тишину мужчина.

– Абсолютно, – снова сурово кивнула женщина. Мужчина вновь равнодушно покачал головой.

– Мрак, – подытожил он.

Наконец, приехал поезд и мужчина в пальто, сопровождаемый дорогой женщиной в дорогой шубе и двумя громилами-минотаврами, вошел в вагон. Больше Джейк никогда их не видел.

Впрочем, мальчик уже настолько привык к происходящему вокруг, что попросту перестал удивляться. Особенно когда разобрался в том, кто его окружает. Человек убил двадцать шесть детей? Чепуха. Скорей всего, этот бедолага просто случайно наступил кому-то на ногу, этот кто-то поднял бучу, несчастного замели полицаи и потом, помариновав в тюрьме, казнили на главной площади на потеху толпе. А преступление и его кровавость – лишь слухи. Джейк припомнил тот случай, когда на вокзале при нем огромная птица выбила стекло в куполе и похитила одного из ремонтников. Через неделю он с удивлением услышал от пассажиров версию происшедшего на столько дикую, что чуть было не бросился к ним с вопросами, кто ж им такое поведал.

По слухам выходило, что стая огромных кровожадных птиц разрушила почти всю крышу вокзала. Помимо этого, птицы утащили в лапах не менее двух дюжин людей и дюжину прочих существ. А также, стая покусала до смерти десяток детей, перевернула один паровоз и раскурочила два вагона.

Вот и верь слухам после такого.

До отбытия на край света оставалось совсем чуть-чуть времени.

–..У Берама украли сердце магии, слышал?

Джейк резко напрягся и думать забыл о реставрации мозаики на стене. Он осторожно оглянулся и увидел двух солидно одетых мужчин с холодными глазами. Один из них был эльфом. У каждого на шее висела цепь с большим кулоном-оберегом. Очевидно, оба являлись волшебниками.

– Балбес, – сказал эльф. Оба собеседника усмехнулись. Джейк почувствовал, что по спине у него потек холодный пот. – Как это произошло?

– Он хранил его в своем тайнике. Не то карманном измерении, не то – в сейфе. По его же словам, сердце магии выглядело так, что никто бы точно на него не покусился.

– Все равно балбес, – вновь усмехнулся эльф. – Он сейчас поди злится.

– Еще как! – усмехнулся чародей-человек. – Говорят, он чуть половину города своего не перевернул, когда обнаружил пропажу, да все без толку. Он нанял всех воров, чтобы они отыскали сердце магии. Да все тщетно.

Джейку стало нехорошо. Перевернул половину города! Нанял воров! Скверно, крайне скверно! Надо бежать отсюда! Срочно!

Но до поезда еще пять дней.

– Как оно выглядело? – спросил эльф.

– Берам говорил, что как старая девичья кукла.

– Разумно, – уважительно кивнул эльф-чародей. – Вряд ли кто-то покусился бы на такую вещь. Кому нужна кукла?

– Понятия не имею, – пожал плечами человек. – Но вор, видать, был осведомлен о том, где и что искать. Иначе он просто не смог бы упереть это.

– А кто это сделал?

– Берам считает, что кто-то из его врагов нанял самого искусного вора Долины Теней. Сам знаешь, если у чародея забрать артефакт, подпитывающий колдовство, он сильно ослабеет. Не все, правда, такое делают, но чародеи с сердцем магии куда как более сильны в ворожбе, чем те, кто его не создавал.

– Да что ты говоришь? – скептически перебил его эльф. – А то я не знаю! Это же основы основ! Мне мастер сразу сказал: подумай хорошенько, какой путь изберешь: создать источник дополнительного могущества, но быть более уязвимым, или же стать менее сильным, но с меньшим количеством «болевых точек».

– И что ты выбрал? – спросил человек.

– Тебе-то какое дело? – надменно спросил эльф. – Я не собираюсь никому это говорить.

Тем не менее, Джейк заметил, как рука чародея-эльфа едва заметно задела передний карман брюк.

– Берам назначил невероятное вознаграждение за возвращение сердца магии.

– Пусть мечтает, – усмехнулся эльф. – Если это сделали его враги, то они не отдадут сердце ни за что. А если он просто его потерял – то тоже не увидит больше свою «куколку».

Оба чародея рассмеялись и вошли в остановившийся у платформы поезд.

В эту ночь Джейк спал беспокойно. За полтора месяца он привык к работе на станции, к такому напряженному ритму жизни, и даже уставал меньше, чем в начале. Лиз тоже освоилась. Она воспринимала эту работу как своеобразную игру: трудную, но с наградой. Вознаграждением ей служили зарплата и еда.

Сердце магии Берама. Где-то он это уже слышал…

Да и черт с ним.

Другое дело, что этот злобный волшебник разыскивает какую-то свою пропавшую вещь и в любой момент может вспомнить о том, что в его «измерении» побывали не так давно два ребенка. Он может пожелать их найти и допросить. Кто знает, на что способна его магия? Вдруг он может как-то узнать, где сейчас Джейк и Лиз?

Впрочем, нет. Вряд ли. Если бы это было так, он бы давно уже прислал к детям своих людей. Солдат или еще кого-то-там.

Но эта мысль упорно не давала мальчику уснуть. «Эта мысль бьет, как железный кулак, по голове, но ведь ты – не дурак!» – вспомнилась ему старая песенка. При чем тут это? Он не знал.

Еще четыре дня. Четыре дня, и они уедут…

-..А больше этого меня бесит только то, что любой мудак, – человек положил пистолет на стол, – может взять в руки пушку и поубивать всех неугодных ему людей, руководствуясь лишь своей философией, составленной самостоятельно системой ценностей или взглядов. Понимаешь?

Джейк затянулся сигаретой, закашлялся, но кивнул. В баре, где сидели он и его друг, было темно, откуда-то лилась хриплая мелодия музыкального автомата. Не то «Катящиеся камни», не то «Крутящиеся кирпичи». Кроме Джейка и его собеседника в помещении присутствовали только бармен, лениво протирающий столешницу, да какой-то забулдыга с отрешенным видом потягивающий вино из выщербленного фужера.

– Бам, – собеседник Джейка наставил на него палец, – и ты труп! Просто потому что не вписался в рамки человека со стволом, понимаешь? В обществе должны быть четко установленные законы, запрещающие всем подряд носить оружие, тогда и только тогда люди начнут уважать власть.

Джейк закурил новую сигарету. Жестом дал бармену понять, что хочет добавки. Тот молча принес ему еще стакан виски. Собеседник Джейка вновь взял в руки пистолет, повертел его и небрежно швырнул обратно. Он был весь какой-то дерганый, будто на иголках.

– Я тебе вот о чем толкую: должен быть контроль. Иначе любой может – бац! Бац! Бац! – и все трупы.

В бар зашел слон и заказал себе кофе. Бармен молча пошел к кофемашине.

Глаза Джейка слипались, но он слушал, потому что находил это важным.

– Вот у меня есть ствол, я могу сейчас убить тебя. И все. Твоя песенка спета. Хочешь? – Джейк помотал головой. – То-то и оно. Вот скажи: какие люди должны быть убиты?

Джейк пожал плечами. Слон попросил добавки. Бармен открыл рот, издал несколько обезьяньих криков и налил слону еще кофе. Тот хоботом достал бумажник и отсчитал деньги.

– Э! Ты меня слы

Джейк вздрогнул и проснулся: Лиз дернулась во сне. Всё – аромат табачного дыма, дребезжащая музыка и какой-то странный человек с пистолетом – все осталось где-то в глубине сна. Ушло и развеялось, оставив после себя горькое послевкусие. К чему был этот сон? Что хотел сказать ему мозг?

За стенами вокзала занимался бледный холодный рассвет.