Текст книги "Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ)"
Автор книги: Марика Полански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Вместо ответа Сержан отшатнулся от меня. Его взгляд мне нравился всё меньше и меньше.
– Ваша светлость, да не смотрите вы на меня так, будто увидели во мне вестника Бездны! Объясните, в чём дело?
– А дело всё в том, госпожа де Вальдан, – призрак отошёл к окну. Он смотрел уже не изумлённо, а скорее испуганно. – А дело всё в том, что ваша магия стала меняться.
***
В нашем мире магия – это сила, данная от рождения. Она сопровождает человека от появления на свет до гробовой доски. С начала существования человеческой цивилизации учёные, философы и религиозные деятели всех мастей пытались выяснить, что такое магия. Откуда она берётся, почему она проявляется в одном человеке, а в другом – наоборот, её нет. С ней боролись, её пытались уничтожить, потом приручить. Она неизменно пугала простых обывателей и в то же время заставляла тянуться к ведьмам и колдунам, когда все способы были перепробованы.
Учёные писали трактаты, создавали таблицы и классификации, искали родственную взаимосвязь и даже пытались определить ведьморожденных на глаз. Уж сколько погибло на кострах и в застенках инквизиции людей не перечесть. И всё только потому, что они внешне отличались от остальных. Рыжеволосые, зеленоглазые, худенькие или, наоборот, чрезмерно полные. Боящиеся солнечного света или страдающие от падучей. А если вдруг ребёнок рождался с зубами или был седьмым сыном седьмого сына, то от него избавлялись по-тихому, чтобы не привлечь внимания соседей и храмовых служителей.
Ведьморожденных отлавливали, над ними ставили опыты, протаскивая через все круги инквизиторской Бездны. И только спустя сотни, если не тысячи лет человечество пришло к осознанию: чем больше оно пытается подавить данную природой и богами силу, тем сильнее она разрастается. Вместо одной ведьмы рождалось три. На место одного колдуна приходилось пятеро детей с даром. И только когда человечество в бесконечной охоте на ведьм едва не уничтожило само себя, люди всё же додумались сделать шаг к примирению. Казнить за магические способности перестали, хотя для ведьморожденных действовал свой свод законов и наказаний.
Теперь же магию изучали и искали ей применение в обычной жизни. Вот только учёные так и не смогли разгадать её тайны. Впрочем, они пришли к единому выводу: существует несколько видов магии, которые неизменны в течение всей жизни.
Поэтому услышав подобные слова от Сержана, я ему не поверила.
– Что значит «стала меняться»? – на слове «меняться» я кашлянула, будто подавилась им. – Уж простите, ваша светлость, за нескромный вопрос, но что за ахинею вы несёте?
– То и значит, – отозвался призрак и обиженно замолчал.
Повисла неловкая пауза. Я в задумчивости почесала щеку и устало села на краешек стула. С одной стороны, сделалось неприятно за грубость, а с другой – мне совершенно не верилось в услышанное.
Как-то не верилось призраку со странностями. А странностей в нём было хоть отбавляй. Но я их или игнорировала, или некогда было задаваться подобными вопросами. Однако сейчас вдруг поняла: отмахнуться не удастся. В конце концов, что я знаю о самом Сержане, кроме того, что он рассказывал сам? Ничего.
– Давайте начистоту, ваша светлость, – я выдохнула и положила на колени сцепленные в замок пальцы. – Кто вы и почему мне помогаете?
Этого вопроса призрак явно не ожидал. Он хмуро сдвинул брови и покосился на меня так, будто я слегка тронулась умом. Но так как не увидел признаков буйного помешательства, демонстративно тряхнул головой и серьёзно ответил:
– Скажем так, я ваш друг. И я хочу вас спасти.
– Зачем?
– В самом деле? – растерянность внезапно исчезла, дав место язвительности. – Вы сейчас хотите выяснить, кто я и почему вам помогаю?
– Да, – я откинулась на спинку стула и чуть наклонила голову влево. – Я не понимаю, почему я должна вас слушать, когда вы действуете странно и говорите подчас нелепые вещи?
– Скажите, Эржабета, – впервые за всё время нашего знакомства Сержан обратился ко мне по имени. – Разве я обманул, когда сказал, что Вэлиан не станет вас отпускать?
Я промолчала. Поведение слуг и распоряжения начальника охраны говорили сами за себя.
– Вот видите, – призрак потряс указательным пальцем, не приблизившись ни на шаг ко мне. – Знаете, какой стервой вы ни были бы, но вы явно не заслуживаете того, что может сделать с вами министр. Мало того что вы узнали, кто он, так ещё и ваш врождённый дар начал меняться.
– Магия не меняется… – начала было я, но Сержан перебил меня непререкаемым тоном:
– …кроме тех случаев, когда ведьморожденный попадает в Разлом, – он тяжело вздохнул, растерянно почесал затылок и продолжил тоном, словно преподаватель, читающий лекцию с кафедры: – Никто не знает, что происходит с человеком в Разломе. Чаще всего к нему цепляется какой-нибудь эгрегор, который вытягивает все жизненные силы, оставляя от человека одну лишь оболочку. Иногда люди возвращаются и ничего не помнят. Иногда застревают там навсегда. Но были единичные случаи, когда у ведьморожденных менялась магия: её уровень, сила. В обычной жизни люди смогли более или менее сдерживать разрушительные магические проявления. Те, кто не может, оказываются или в тюрьме, или лечебнице Святого Брунта. Но что делать с теми, у кого поменялась сама магия? Никто не знает. И в этом кроется вся опасность. Вы можете стать как прославленной ведьмой, так и бомбой, которая рванёт в любой момент.
Я молчала, рассеянно скользя взглядом по силуэтам мебели. Если Сержан прав, у меня проблемы похлеще, чем преследующие кредиторы и министр вместе взятые.
– А как вы поняли? – тихо спросила я, не глядя на призрака.
– По отсвету. Раньше он у вас был ровный, приглушённый. А сейчас пульсирующий и очень-очень яркий. У всех свой уникальный магический отсвет, который не меняется. Как отпечаток пальцев. Но у вас он изменился.
– И что теперь делать? Это может быть опасно. Как для меня, так и для других, – последнюю фразу я буквально выдохнула.
Изменяющаяся магия. Если об этом феномене и знали, то официальная наука от него открещивалась, считая бабушкиными сказками. Однако же и эгрегоры тоже считаются мифом среди простых обывателей. Тем не менее если верить Сержану, то они не просто существуют – у одного из них я даже побывала дома.
Разум вопил о том, что я должна найти Вэлиана и всё ему рассказать. Уж кто-кто, а министр магической безопасности должен знать, как с этим справиться. В конце концов, он получил своё место не за красивый глаз!
Но мне было страшно. Очень страшно. Что сделает О’Рэйнер, когда обо всём узнаёт? Воображение услужливо нарисовало холодные стены камеры и крохотный, похожий на блин, шарик света. И лицо Вэлиана, холодное и безэмоциональное.
Совсем как в виде́нии, которое пришло на доли секунды в картинной галерее.
Вдоль позвоночника мазнуло холодом, а в груди туго скрутилась спираль тревоги. Я вцепилась пальцами в волосы и принялась раскачиваться взад-вперёд, как в детстве, когда страх накрывал волной и хотелось спрятаться от всего мира.
Перспектива оказаться в застенках долговой тюрьмы не виделась столь мрачной, как допросная в отделе инквизиции.
Глаза защипало от непрошенных слёз. Я с трудом сглотнула подступающее к горлу отчаянье и спрятала лицо в коленях.
– Э-эй, госпожа де Вальдан, – Сержан всё же осмелился подойти. Он присел на корточки рядом и заглянул в моё лицо. – Нет ничего такого, что нельзя было бы пережить. Уж поверьте мне, старому призраку.
Я тряхнула головой и зажмурилась, растирая ладонью слезы по щекам.
– Вы только что сказали, что я буду как бомба с часовым механизмом. А теперь говорите, что это можно пережить? – Сержан тотчас услужливо протянул салфетку, и я до неприличия громко высморкалась. – Иногда мне кажется, что вы противоречите сами себе, ваша светлость.
– Иногда кажется?
– Да, – я шмыгнула и поджала губы. – В остальное время я в этом уверена.
Сержан заулыбался.
– Вот так-то лучше. Узнаю́ госпожу де Вальдан, – сказал он и поднялся. Уперев руки в бока, он деловито окинул спальню взглядом. – Ну-с… Если вещей больше нет, то можно складывать всё в Книгу и убираться из Дома Преподавателей, пока нас не заметили. Так, Книга, иди-ка сюда, моя хорошая… Книга! Ну всё, хорош дуться как мышь на крупу. А, между тем, обида яйца выеденного не стоит.
Книга зашуршала страницами и утробно заклокотала – не то огрызнулась, не то обругала призрака последними словами. Сержан демонстративно возвёл глаза к потолку и манерно всплеснул руками.
Наблюдая за этой странной парочкой, мне вдруг подумалось, что они быстро нашли общий язык. Когда я оставила их одних, то была уверена, что Книга задаст призраку трёпку и тот не покажется в Доме Преподавателей ближайшие лет сто. Однако сейчас они были больше похоже на старых добрых друзей, которые то и дело ссорились, но никогда друг друга не бросали.
Увернувшись от серебристо-прозрачных рук Сержана, Книга соскочила со стола и недовольно запрыгала через всю комнату в сторону чемоданов. Я едва сдержалась, чтобы не захохотать.
– Хватит вести себя как барышня в первую брачную ночь! – взвился призрак. – Давай уже…
– Госпожа де Вальдан! Госпожа де Вальдан! Вы дома? – громкий голос мадам Шельман звучал встревоженно и даже испуганно, заставив нас замереть на местах. – Госпожа де Вальдан?!
Внутри меня словно что-то оборвалось. Страх холодной волной ударил в голову, сердце заколотилось в груди как от сумасшедшего бега. Сама не знаю, как не потеряла сознание. Лишь взглянула на призрака округлившимися глазами.
– Быстро в Книгу! – едва слышно скомандовал Сержан.
Поняв, что время для выяснения отношений закончилось, Книга распахнулась. В золотистый прямоугольник света отправились сначала чемоданы, потом несессер, а вслед за ними и я.
Издав звук, похожий на сытую отрыжку, Книга забилась в дальний угол под тяжёлый платяной шкаф.
Очень вовремя.
Приоткрыв обложку, я слышала, как звенят ключи и скрипит замок.
– …ей-ей, ваша светлость, – донёсся до меня обрывок фразы мадам Шельман. Судя по голосу, комендант Дома Преподавателей была очень напугана. – Как есть говорю.
В коридоре послышались тяжёлые размеренные шаги, а потом в комнате вспыхнул свет.
– Странно, – медленно и спокойно произнёс Вэлиан. Он прошёлся по комнате и остановился недалеко от шкафа. Тугой узел стянул горло, когда я увидела чёрные начищенные туфли в нескольких сантиметрах от нашего укрытия. – Говорите, что госпожа де Вальдан не проходила, а вещей её нет. Как вы это объясните, мадам Шельман?
Я закрыла рот руками и втянула голову в плечи, боясь, что министр услышит моё дыхание. Но больше всего боялась, что он додумается заглянуть под шкаф. Разумеется, ничего, кроме Книги он не обнаружит. Вот только Вэлиан не дурак. Он наверняка знает о свойствах библиодари. Если уж Сержан о них знал, то О’Рэйнер и подавно.
– Видят, боги, я никуда не отлучалась, ваша светлость! – затараторила комендант. – Даже Витт, наш охранник, который делает обход, не видел ничего подозрительного. У меня… я не знаю, как объяснить.
В комнате воцарилась тяжёлая тишина. Было так тихо, что я слышала стук собственного сердца и до дрожи в коленях боялась, что министр его услышит.
– Ну что ж… – наконец проговорил Вэлиан. – В таком случае, когда она появится, незамедлительно сообщите мне. Но сделайте это так, чтобы она не узнала, хорошо?
– Да-да, конечно-конечно, господин министр… Ваша светлость…
Скрипнули начищенные туфли, – развернувшись, Вэлиан вышел из комнаты, а вслед за ним и комендант, не забыв погасить в комнате свет.
Я по-прежнему сидела, зажимая ладонями рот и обливаясь холодным потом. По телу пробегала дрожь, как при осенней лихорадке. Лишь когда стало тихо, я позволила себе выдохнуть.
Сколько прошло времени, не знаю. Секунды растянулись в часы, а минуты казались бесконечностью. Когда сквозь обложку просочилась нога призрака, я от испуга тихо пискнула.
– Это я, – прошептал Сержан, садясь рядом со мной на ступеньку.
– Они ушли? – дрожащим голосом спросила я, едва сдерживаясь, чтобы не клацать зубами.
– Ушли. Чуть не попались, – выдохнул он и провёл ладонью, словно стирая пот. Потом посмотрел на меня и весело подмигнул: – Ну-с, моя дорогая, вы готовы к сумасшедшей езде в самом экстравагантном экипаже?
– Да как курсант, всегда готова!
Книга заворчала. Завибрировали стены нашего убежища, и в следующее мгновение я уже тряслась, ухватившись пальцами за ступеньку.
Прыжок на подоконник, а потом стремительное падение вниз. Я уже внутренне приготовилась отбить себе пятую точку, но приземления не случилось.
Вместо этого Книга пронзительно заверещала, задрожала, разливаясь фиолетово-чёрным светом. Прежде чем я успела что-либо сообразить, затрепыхали страницы, меня вышвырнуло наружу, и я больно ударилась залеченным копчиком о влажную от тумана траву.
Перед глазами возникли мужские ноги в чёрных брюках. Я медленно подняла голову.
– Добрый вечер, госпожа де Вальдан, – Вэлиан чуть наклонился, и я судорожно сглотнула, глядя в спокойное, чуть насмешливое лицо. – Куда-то торопитесь?
Глава 9. Спокойствие или затишье перед бурей?
Заключая сделку, читайте пункты, прописанные мелким шрифтом.
Вэлиан стоял ко мне спиной, молча разглядывая сад, озарённый светом фонарей, и не спешил начинать разговор. От него веяло спокойствием, но было что-то пугающее в его облике. Казалось, что ни срочный Совет министров, который созвал король, ни Разлом нисколько не ухудшили его внешний вид. Я же сидела в кресле, завёрнутая в плед, и отчаянно старалась не клацать зубами о стенку чашки, которую услужливо принесла мадам Шельман.
Когда комендант увидела меня, то ни слова не сказала. От моего вечернего образа остались только растрёпанные волосы, тушь, залёгшая некрасивыми кругами под глазами, и бледное перепуганное лицо. Лишь выходя из гостиной апартаментов, искоса бросила сочувствующий взгляд и покачала головой – мол, держись, девочка.
И я держалась. Сидела молча, пила чай, стараясь не подпрыгивать от шорохов, хотя отчаянно хотелось забиться в угол и не высовываться.
– Я, конечно, всё понимаю, – наконец-то произнёс Вэлиан, и я всё же вздрогнула. – Можно забыть платок, шпильки, панталоны. Девичью честь, в конце концов. Но как можно было оставить платье, я до сих пор не понимаю.
– Мне очень надо было домой, – прошелестела я, прикусила нижнюю губу и хмуро глянула на министра из-под бровей. – Меня не хотели отпускать и…
– …и поэтому вы не придумали ничего лучше, как сбежать по парапету?
Вэлиан резко обернулся. Я тотчас вжала голову в плечи и уставилась на чаинки, плавающие на дне чашки.
Напряжение в комнате нарастало. Казалось, что ещё немного, – и над головой разверзнется потолок, и ударит молния. Может, не в меня, но рядом. Так, чтобы схватил сердечный приступ. А он был где-то на подходе – я уже чувствовала, за грудиной начинало болезненно покалывать.
Я не могла смотреть на О’Рэйнера, не могла выносить его взгляда. Но деваться было некуда. За дверями комнаты стояли двое охранников, которые сопровождали меня и министра, пока мы шли из сада в апартаменты.
Пока я угрюмо плелась по коридору вслед за Вэлианом, ощущение было такое, точно меня ведут по аллее позора, через которую прогоняли всех государственных преступников. Из дверей высовывались любопытствующие физиономии преподавателей. Впрочем, стоило им увидеть, кто идёт, как они предпочитали тотчас захлопывать двери.
Это было ужасно. Ужасно и позорно. Мне хотелось провалиться под землю от стыда или вспыхнуть, как спичка, чтобы от меня даже золы не осталось. Я была настолько погружена в собственные ощущения, что не сразу задалась вопросом: а почему мы идём ко мне, а не едем в отдел дознания?
– Да, я сбежала по парапету, – я собралась с остатками сил и с вызовом вскинула подбородок. – Но что мне оставалось делать? Мне нужно было попасть домой. Я, конечно, понимаю: Разлом и всё такое. Но у меня занятия и…
– А если бы вы сорвались бы с парапета? – перебил Вэлиан, и я растерянно замолчала. – Вот чтобы вы сделали, если бы сорвались? И что приказали бы делать мне в той ситуации? Закопать ваш труп в своём саду?
Его вопросы сбили с толку и озадачили. Уж чего-чего, но меньше всего я ожидала, что он будет интересоваться этим. Это больше было похоже на нотации, которые читает перепуганный родитель ребёнку, когда тот влезает в опасное приключение, но никак не на допрос и угрозы.
– Я испугалась, – пробормотала я и сделала маленький глоток, не сводя взгляда с О’Рэйнера. Красив, всё же, чертяга! Злой и красивый, глаз не оторвать…
Я мысленно отвесила себе оплеуху. Как вообще можно было думать о чём-либо, кроме угрозы, которая нависла над моей бедовой головой?! Однако мысли приняли иной оборот, совершенно далёкий от приличий. Это было непроизвольно, и я, несмотря на все усилия, никак не могла изменить этого.
Тряхнула головой. Соберись, Эжена! В конце концов, обстановка не располагает к флирту. Я осторожно поставила чашку на столик и, прикрыв глаза, потёрла виски пальцами.
Всё стало нелогичным, как в дурном сне. Вэлиан в любой момент мог отдать приказ отправить меня в дознавательскую, чтобы я не выдала его тайны. Однако вместо страха я испытывала странное влечение, невероятно острое и оттого ещё более притягательное. Стало неудобно и жарко в собственной одежде. Сердце забилось быстрее, кожа так и горела, требуя, чтобы её коснулись. И чтобы это сделал только один человек…
Воображение уже вовсю рисовало такие картины, что автор «Девичьих забав» удавился бы от зависти. Я поёрзала в кресле и снова потянулась за чаем. Пара глотков чуть прояснили сознания, но это не слишком и помогло.
Под кожей разбегались тоненькие жаркие волны магии. Мне стало трудно дышать. Яркие откровенные сцены, порождённые сознанием, утягивали меня, точно вязкая болотная топь…
– О чём вы думаете, Эжена?
Я едва не поперхнулась чаем и захлопала ресницами. Вэлиан смотрел на меня так, будто догадался, какие именно мысли меня одолевают. А я же смотрела на его губы и внезапно осознала, что хочу узнать, как он целуется.
– Так… ни о чём, – смущённо кашлянула, нахмурилась и ляпнула первое, что пришло в голову: – Мне стыдно, что я сломала вашу орхидею.
Вэлиан закатил глаза и медленно выдохнул. Казалось, он сдерживается, чтобы не схватить меня за плечи и не тряхнуть как следует.
– Вас мало пороли в детстве, – заключил он, сжав пальцами переносицу. – Но с вашим характером вам бы понравилось.
Сев в кресло напротив меня, О’Рэйнер сложил руки на груди. Холодный сквозняк едва коснулся моих висков и пробежался по затылку, как будто чужие пальцы коснулись моей головы.
Я слышала, что инквизиторы частенько используют подобные приёмчики, чтобы достать нужную информацию из головы подозреваемых. Но подобное являлось противозаконным, так как могло повредить разум человека.
– Интересно, – пробормотал Вэлиан. Он смотрел прямо, не моргая, как будто впал в транс. – Очень интересно…
– Послушайте, – я тряхнула головой, пытаясь прогнать неприятное чувство. – Хватит уже копаться в моей голове! Не думаю, что вам будут интересны конспекты уроков… Да в конце концов! Я вам разрешения не давала.
– А оно мне не нужно, – его взгляд приобрёл осмысленность, и министр хищно осклабился.
Я никогда не считала себя жертвой. Да, были трудные ситуации. Да, хотелось всё бросить и опустить руки. И да, были моменты, когда казалось, что нет никаких сил и что обстоятельства вот-вот и сломают пополам. Приходилось отступать, замирать на месте и падать. Но все люди проходят через трудности. В конце концов, вся жизнь – это сплошная полоса препятствий, которые необходимо преодолеть, чтобы стать лучше.
Однако, пока я сидела напротив министра, меня охватило чувство, близкое к отчаянию. Руки немели, на кончике языка появился противный металлический привкус. И, честно говоря, я даже не знаю, что больше меня ужасало в тот момент: то, что О’Рэйнер пытался залезть ко мне в голову, или то, что я почувствовала себя слабой и беззащитной.
Совсем как в тот момент, когда ван Вилсон неприкрыто издевался надо мной, зная, что ему за это ничего не будет.
– Ну, знаете ли, ваша светлость, – возмутилась я. – Это настоящее свинство – копаться в мозгах без моего разрешения и ещё бравировать этим. Я не какая-нибудь преступница и закон не нарушала.
– Правда? – Вэлиан заломил бровь и чуть наклонил голову набок.
Я сконфуженно промолчала. Мы оба прекрасно понимали, что мне есть, что скрывать от остальных: будь то возмутительное для преподавателя поведение, преследующие кредиторы или тёмное прошлое отношений, о которых бы хотелось забыть навсегда.
Правый уголок губы министра приподнялся – ни дать ни взять, шантажист, который прекрасно осознаёт, что его жертве некуда деваться. Самое паршивое в этой ситуации было то, что некому было меня защитить. Если бы Вэлиан решил спустить с меня шкуру прямо здесь, в Доме Преподавателей, то никто бы даже не бросил на него косого взгляда. Люди боялись его почти безграничной власти.
Боялась и я. Вот только мне некуда было деваться. Я нервно теребила юбку и лихорадочно соображала, что ему нужно, пока прохладные невидимые пальцы пытались проникнуть в моё сознание.
В висках заломило от пульсирующей боли: Вэлиан пытался пробраться сквозь прозрачную завесу, которую я накинула на воспоминания в Разломе.
Боль усиливалась, и в какой-то момент я вдруг осознала: если что-то срочно не придумаю, то стану одной из тех бедолаг, которые двинулись умом.
Когда я училась в Университете, профессор Шнауц обмолвился, что наш мозг не различает фантазии и реальность. «Фраза «Желания имеют свойство исполняться» основана на том, что для нашего мозга всё равно воображаете вы или это происходит на самом деле, – говорил он менторским тоном, расхаживая перед доской. – А потому будьте всегда бдительны к тому, о чём думаете».
Тогда это казалось сущей глупостью, но сейчас я ухватилась за это воспоминание, как утопающий хватается за прутик в надежде на спасение. Что ж… Раз Вэлиану так хочется копаться в моих мыслях и узнать, о чём думаю, то я покажу.
Шумно выдохнув, прикрыла глаза и пустила мысли на самотёк.
Одна за другой вспыхивали картинки из далёкого детства: сад, раскинувшийся за домом моих родителей, школьные парты в пустом кабинете, где проводили уроки истории и философии. Не самые лучшие годы, должна сказать. Но сейчас я была рада и им.
А потом вспомнился вечер, когда мы с подругами гадали на суженого на пшенице. Я тогда так расстроилась, что проплакала всю ночь. Ведь подруги вытянули кто золотое кольцо (значит, муж будет из богатых), кто отрывок из газеты (намёк, что супруг будет известным). И только мне достался пустой лист – верный знак одиночества до старости. Тогда я ещё не знала, что первая любовь окажется садистом и что после тех отношений больше никогда не захочу допускать к своему сердцу других людей.
Очередная картинка сменилась уютным магазинчиком, где на полках стояли разнообразные бытовые артефакты. Одни были похожи на серебристые тарелки, расписанные рунами, другие – на крутящиеся шарики на подставке. В углу стояли самоубирающие мётлы и корзины, сжигающие бумагу. Воспоминания отозвались тёплой волной ностальгии. Такое странное чувство, когда я ощущала себя по-настоящему счастливой и теперь понимала, – этого не вернуть. Может быть, когда-нибудь и смогу снова открыть свой магазинчик, но пока это казалось недостижимой мечтой.
Боль в висках утихла. Однако я ощущала, как за моим плечом стоял Вэлиан и со скучающим видом наблюдал за сменяющимися воспоминаниями. Он явно не этого ожидал, но радовать его интимными подробностями я не собиралась.
Хмыкнув, зажмурилась покрепче и представила... министра голым в собственной кровати. Картинка получилась очень яркой. И чтобы смутить Вэлиана ещё больше, подкинула несколько красочных деталей. Да таких, что девицы блудилен удавились бы от зависти.
Сработало.
В тот же миг мне стало значительно легче. О’Рэйнер буквально выдернул невидимые пальцы, заставив немного поморщиться от болезненного укола в районе затылка.
– Нашли что хотели, ваша светлость? – невинно спросила я, глядя на него из-под полуопущенных век.
Хотелось злорадно захихикать, глядя на его окаменевшее лицо – а нечего совать свои ручонки в голову женщины. Мало ли что она может себе там понапридумывать!
Министр потёр глаза и уставился на меня. Он показался усталым и сбитым с толку. Впрочем, это было мимолётное впечатление. Мгновение, – и как будто не было ни усталости, ни удивления. Он смотрел на меня спокойно, словно прикидывал, что можно со мной сделать.
– Не совсем, – помолчав, произнёс он и провёл пальцами по подбородку. Его взгляд изменился, и вот тут я почувствовала себя крайне неловко. – Но скажем прямо, вы меня заинтриговали. Очень заинтриговали, госпожа де Вальдан.
***
Дверь с грохотом отворилась, заставив вздрогнуть от неожиданности и поморщиться от болезненного толчка в затылке.
– Госпожа де Вальдан, можно посидеть в кабинете? – громко спросил очередная будущая гроза бесчинствующих ведьморожденных. Судя по голосу, это был Андрес.
Боги! Надо было сослаться на последствия Разлома и взять отгул. Хотя бы на день. Впрочем, представив, как студенты обрадуются отмене занятий, я кое-как выбралась из-под уютного одеяла и отправилась на работу. Позволить кому-то радоваться моему плохому самочувствию претило вредности, внезапно пробудившейся во мне.
Я с трудом приоткрыла правый глаз и отрицательно покачала головой.
– Э-э, нет, мой золотой. До звонка гуляете в коридоре. Иначе я не ручаюсь за ваше здравие. Так, остальным и передайте.
Андреас всё же зашёл в аудиторию. Он, как и другие студенты, привык к моим саркастическим выпадам и язвительному тону. Поскольку прекрасно знал: ни колкое слово, ни едкое замечание не перейдёт границы дозволенного и не превратится в оскорбление.
Студент смущённо топтался возле двери, стиснув в руках сумку, и хмурился. Меня невольно царапнуло чувство, что Андреас считал моё паршивое состояние.
– Вы себя плохо чувствуете, госпожа де Вальдан? – неуверенно произнёс он. По бледному лицу расплылись пунцовые пятна, а торчащие, как два блюдца, уши приобрели оттенок мака.
А мне вдруг стало интересно. Помнится, Андреас был из тех, кого принято считать хулиганьём. На студенческих собраниях его имя звучало громче всех, а среди преподавателей он слыл наглецом и хамом. Что уж говорить, если мне приходилось ставить на место зарвавшегося студента, когда они с дружками полезли в мой стол за ответами на контрольные работы, а получили отпор от Книги.
А тут участливость. И как будто бы ему, Андреасу, даже стыдно показывать свою человеческую сторону. Не очередное хулиганство, а именно что-то похожее на заботу.
– Спасибо, мой заботливый, – мягко отозвалась я. – Но при моей работе головные боли неизбежны.
Андреас покраснел ещё больше. Густые тёмные брови сошлись на переносице, отчего они превратились в кривую линию.
– Может, мне позвать лекаря? – обеспокоенно поинтересовался он, окинув меня взглядом.
Приподняв бровь, я с натяжкой улыбнулась. В висках пульсировало, но я отмахнулась, стараясь сохранять благожелательное выражение лица.
– Ерунда. Само пройдёт. Просто дайте мне побыть в тишине.
Студент неуверенно кивнул и вышел в коридор. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, я тихонько заскулила от боли и, положив руки на стол, уткнулась лбом в них.
Солнечный свет просачивался сквозь кроны платанов и заливал аудиторию. В любой другой день я бы радовалась погожему утру, но не сегодня. Мне хотелось забиться куда-нибудь в тёмное место, где не было слышно ни криков студентов в коридоре, ни щебета птиц, доносившегося из открытых окон. Куда-нибудь, где не пахло бы мелом и книжной пылью. А главное, куда не проникало бы солнце.
В голове то и дело проплывали обрывки разговора с Вэлианом.
Дурацкая попытка не пустить министра к себе в воспоминания обернулась очередной проблемой для меня. В тот момент мне казалось, что фривольные фантазии смутят его, и он оставит меня в покое. Но нет! О’Рэйнер воспринял это по-своему. И совершенно не так, как мне бы того хотелось.
– Мы заключим с вами договор, – сказал он таким тоном, будто это был вопрос уже решённый и моё согласие – не более, чем формальность.
– Не люблю договоры, – я сделала пару глотков уже остывшего чая и окинула взглядом свою комнату. Сбежать в очередной раз мне бы не дали. – Всё самое неприятное написано мелкими буковками и непонятным почерком. А я, знаете ли, женщина в возрасте. Зрение не то, чтобы читать.
Вэлиан усмехнулся. Он сидел напротив меня в кресле и смотрел так, что хотелось подойти и стереть эту ухмылку с самодовольной физиономии.
– Боюсь, моя дорогая, не в вашем положении решать, что нравится, а что не нравится.
– Звучит так себе, ваша светлость, – я скривила кислую мину. – Как показала практика, разведка из меня никакая. А подковёрные интриги терпеть не могу с детства.
– Для разведки и интриг есть специально обученные люди.
– Это те, что таращатся на женский зад в панталонах, вместо того, чтобы заниматься делом? – я невесело усмехнулась, вспомнив взгляды охранников в доме министра. – Судя по тому, что полуголой девице удалось сбежать по парапету, я бы всерьёз задумалась о профессионализме данных людей.
Вэлиан не ответил. Однако ухмылка превратилась в маску, а взгляд потяжелел.
Меня передёрнуло. Он загонял меня в угол. Спокойно и без лишних сантиментов, как это делал много раз с теми, от кого ему нужно было что-то.
– Ах вот оно что! Вы решили опуститься до мелкого шантажиста? Что же, весьма благородно, – презрительно фыркнула я и, покачав головой, уставилась на него. – Ваша светлость, чтобы затащить женщину в постель, есть много других способов. Более действенных и менее грязных. У вас же есть на меня досье, ведь так? Вы бы ни за что не пригласили бы в оперу женщину, прошлое и репутация которой вам неизвестна. Думаю, там есть всё начиная с моего рождения. Я знаю свою жизнь, как знаю и то, что найденной вами информации достаточно, чтобы поломать её. Вот только одно мне непонятно: зачем вам нужна именно я? В вашем обществе не достаёт благородных женщин, которые с радостью согласились бы на ваше предложение? Или вам необходимо, чтобы женщина, которая рискнёт связаться с вами, не имела защитников, способных дать вам отпор?
Вместо ответа О’Рэйнер поднялся с кресла и направился к двери. На мгновение остановился и повернулся ко мне. На его лице промелькнула какая-то странная эмоция, которую я не смогла понять. Но так быстро, что мне подумалось: привиделось.
– Завтра к восьми часам за вами заедут, госпожа де Вальдан. Так что потрудитесь быть готовы к этому времени. И не заставляйте меня снова искать вас. Я очень не люблю тратить понапрасну силы.
