Текст книги "Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ)"
Автор книги: Марика Полански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Глава 13. Эжена и последствия новой магии
Помогая другим, убедитесь, что
сами находитесь в безопасности.
Следующий день начался на удивление тихо, если не считать нечеловеческого нежелания вылезать из-под одеяла и радостно шелестящей Книги, запрыгнувшей на кровать. Она лезла на руки, махала ляссе на манер языка – одним словом ни дать, ни взять кошка, которая несказанно счастлива, что её хозяин проснулся.
– Подожди-подожди, – сонно бормотала я, пытаясь выбраться из одеяла, которое за ночь превратилось в кокон.
Голые стопы защекотал пушистый ковер. Я зарылась пальцами в растрёпанные волосы, почесала затылок и все так же сонно улыбнулась Книге.
– Надо же, как ты соскучилась! – Я хмыкнула, погладив пальцами по потрепанному корешку и подумала, что следует поблагодарить Вэлиана за проявленное терпение. Он мог вообще её сжечь за скверное поведение, но вместо этого вернул её мне. А еще неплохо бы найти хорошую обложку взамен старой.
Нашарив ногами тапочки, я громко зевнула и побрела на кухню.
И вот тут меня ждал сюрприз.
На столе лежали «Эротические приключения Порочной Королевы» в самом что ни на есть истерзанном виде. Обложка была заплевана чернилами, а края, как и страницы, изрядно изгрызены, как будто книга стала жертвой бешеной собаки. Вот только собаки у меня не было.
– КНИГА! – я заорала так, что с подоконника перепугано сорвался воробей. В спальне что-то глухо шлёпнулось на пол и тут же сделалось тихо. – КНИГА-А-А!!!
Я влетела в спальню, держа за уголок пострадавшую «Порочную Королеву». Предчувствуя расправу, Книга попыталась спрятаться под шкафом, но не тут-то было. Золотисто-серебряные нити магии потянулись под него и вытянули верещащую чертовку. Я ухватила Книгу покрепче и подняла на один уровень с пострадавшим томом.
– Что. Это. Такое? – чеканя каждое слово выдавила я, гневно трясся тем, что осталось от моей вчерашней покупки. – Я тебя спрашиваю: кто это сделал? А? Не знаешь?
В ответ Книга недовольно и утробно заворчала, явно не собираясь признавать своей вины.
– А я знаю, – фыркнула я. – Улики слишком очевидны!
– Что у вас за сыр-бор с утра пораньше?
Сержан вылез из стены, прикрывая кулаком широко раскрытый в зевке рот. С головы свисал ночной колпак, из-под которого в разные стороны торчали волосы, а сам призрак был одет в длинную до пят старомодную сорочку.
– Вот посмотрите, ваша светлость! – я помахала испорченной книгой перед его носом. – Не успела эта чертовка вернуться домой, как начала портить имущество.
Призрак потряс головой, будто боялся получить книгой по лицу. Потом перехватил мою руку и выдернул злосчастные «Приключения». Холодный воздух опалил запястье, как будто его сковало ледяным браслетом.
– Оу! – Заглянув под обложку, Сержан посмотрел на меня и многозначительно приподнял брови. – Я думал, что вы уже перешли к практике с министром, мой неюный персик, а не теории изучаете.
Я едва не задохнулась от возмущения. Улучив момент, Книга больно обожгла мои пальцы магией. От неожиданности я расцепила их. Книга глухо шлепнулась на мягкий ковер, в два прыжка оказалась под комодом, показав оттуда ляссе с неприличным звуком.
– В самом деле, Эжена, – мягко проговорил Сержан, скользя взглядом по истрёпанным страницам, – ссора не стоит выеденного яйца. Просто наша маленькая библиодари немного приревновала вас к новому приобретению. Вы же её ещё не читали, ведь так?
– Вы про новую книгу или ту, которая послала меня в эротические приключения из-под комода? – проворчала я, стягивая со спинки кресла пеньюар.
– Разумеется, про библиодари, – Сержан с укоризной посмотрел на меня. – Кажется, вы обещали её прочитать, но так ни разу и не открыли. Зато вместо этого прикупили несколько фривольных историй о Порочной Королеве. Кстати, должен заметить, что всё написанное является не более, чем авторской выдумкой на основе народных сплетен. Я знаю Маланию, и, поверьте, если бы все женщины были такими порочными, как королева Сильская, то человечество давно бы вымерло. Она неприступна, как Нордский Бастион. И даже после смерти продолжает блюсти данный ею обет безбрачия.
– А почему тогда её называют Порочной? – удивилась я.
– Некоторые мужчины не способны смириться с тем, что некоторые женщины способны поставить их на колени. Во всех смыслах этого слова. Во времена правления Малании многие пытались захватить Сильское королевство, однако крепко получили по зубам. Будь правителем мужчина, его бы прославили, как героя и истинного сына своего народа. Но когда на престоле женщина… Одним словом, не все способны смириться с тем, что их заткнула пояс та, которая должна только прясть да детей рожать. Ну ещё иногда ублажать мужа.
– Неудивительно, что сейчас женщины считают мужчин отщепенцами, которые только и способны, что мускулами играть, да состояния в карты проигрывать. Помяните моё слово, Сержан, рано или поздно женщины выйдут из тени мужей, и вот тогда последним не поздоровится.
С этими словами я направилась в ванную комнату. Бронзовый кран загудел, и спустя пару секунд хлынула ледяная вода. Я поморщилась. В голове роились мысли о несправедливости к женщинам и испорченной покупке. Холодная вода смыла остатки сна, а из зеркала на меня смотрело изрядно помятое отражение с лихорадочным блеском в синих глазах.
Потом мысли поменяли русло. Вспомнился Белый Феникс, рассекающий гигантскими крыльями молочную мглу безвременья. Должно быть, это и было то самое Межмирье, где обитают эгрегоры. Почему такое удивительное существо, как Феникс, решило выбрать обличие смертного и дать ему бессмертие? Ведь человеческое тело хрупкое. Хрупче любого стекла. Стекло можно переплавить, а тело из мяса и костей – нет.
В этом совершенно не было никакой логики. Но все же Феникс выбрал Вэлиана. Так же, как Вэлиан выбрал меня.
В груди забилось какое-то новое чувство, которое я раньше не испытывала. Словно нечто огненное пробивалось сквозь ледяную корку, стремилось выбраться наружу. Ощущение было настолько яркое, явственное, что я приложила руку к груди.
Сердце под ладонью билось, как сумасшедшее, на висках проступили капельки холодного пота. Я сделала несколько глубоких вздохов, протянула ладони под струю воды и потеряла сознание.
«Дело – дрянь», – подумалось мне. Именно подумалось, поскольку мысли втекали в голову без моей воли и лениво, оставляя после себя нечёткий золотистый след на бархатном полотне черноты, опутавшей меня. Какое дело и почему оно дрянь, объяснения не последовало.
Тьма снова качала меня на своих волнах, но только в этот раз она было немилосердно ледяной, как снежные пустыни Северных островов, где никогда не восходит солнце, и вся власть принадлежит злым духам зимы рхельмам.
Я подняла руку – во всяком случае, мне представилось, что я её подняла, – но не смогла увидеть ладони, которую поднесла к самому носу. Тьма была такой непроницаемой, что невольно чудилось, будто я стала её частью. Словно в мире не осталось ничего: ни привычного мира, ни белой мглы, ни Феникса, который рассекал огромными крыльями молочный туман…
Какое-то время спустя, может, секунды, а, может, и целую вечность, послышались глухие голоса. Они были назойливы, и, хотя произносили чётко каждое слово, невозможно было разобрать то, о чём говорят. Волны озноба сотрясали тело, хотелось сжаться в комок и закрыть уши. Холод колол чёрными иглами, норовя залезть под кожу, а я не шевелилась, боясь, что неосторожное движение или порвёт кожу с мышцами, или переломает кости.
Однако голоса не утихали. Они становились громче, злее. И Тьме это не понравилось. Ей не понравилось то, что кто-то вторгся во владения, где она правила за тысячи, миллионы, а может, и миллиарды лет до появления первых живых существ.
– …Тебе чётко было сказало: глаз не спускать с Эжены!
Ответом послужило скомканное оправдание, в котором скользили обида и горечь. Но вот слов было не разобрать.
Меня окутало облако из ароматов лимонов и морозной мяты.
– Да тебя бы на недельку в Бездну за такое!
– Вот и отличненько! Хоть отдохну от дел насущных, – огрызнулся второй голос. Он казался смутно знакомым, но я не могла вспомнить, кому он принадлежал. – Руку уберите, ваша светлость…
Ваша светлость… Ваша светлость… К кому из моих знакомых так обращались? Ответ плавал где-то на поверхности, но я почему-то не могла его вспомнить. Хотя прекрасно понимала, что знаю ответ.
Ледяные пальцы коснулись солнечного сплетения и резким нажатием прошли сквозь кожу и кости. От неожиданности и боли я заорала, как не в себя и… открыла глаза.
Всё вертелось, как в цветастом калейдоскопе. Пальцы по-прежнему сводило судорогой от холода, а изо рта вырывались облачка пара. Я прикрыла глаза, пытаясь подавить накатившую волной тошноту.
– Какого черта… – подумалось мне, впрочем, на этом мысль оборвалась, и я, не сумев придумать продолжения, лишь тихо и в то же время гневно ещё раз повторила: – Какого черта…
Грубоватая ткань царапала кожу щеки, словно меня сгребли в охапку и прижали к себе. И снова окутало облако из ароматов морозной мяты и лимона. Вот только теперь сквозь эти запахи пробивались нотки аромата чистой кожи и ещё чего-то терпкого, острого, что никак не вязалось с запахом цитрусов.
– Теперь всё хорошо, Эжена, – услышала я низкий грудной голос, и, как мне показалось, он звучал несколько обрадованно, будто говорящий испытал невероятное облегчение. – Всё просто замечательно.
«Кому как», – подумала я, но вслух сказала:
– Мне холодно. Мне ужасно холодно.
Зашуршала ткань, – и вот меня уже бережно завернули в кокон из одеяла.
– Горячей воды добавь в ванну, – скомандовал кому-то всё тот же голос. Я всё гадала, кому он может принадлежать, но как назло не могла вспомнить. Хотя чётко осознавала, что этого человека я знаю, причём очень хорошо. – И чай подай горячий.
– У нищих… – начал было второй, но первый резко оборвал его:
– Поговори мне ещё!
Где-то вдалеке зашумела вода. Я с безразличием размышляла, засунут ли меня в воду в одежде и одеяле, и вообще, зачем нужно было заворачивать в одеяло, чтобы потом засунуть в ванну. Всё это представлялось несуразным каламбуром, в котором не было ни последовательности, ни логики. Не знаю почему, но мне вдруг от этого сделалось смешно. Я даже подхихикнула, но тело тут же пробила боль, будто тысячи мелких иголок вонзились в кожу, и я тихонько застонала.
Послышалось шуршание в комнате. Кто-то или что-то утробно заверещало, словно листы книги зашуршали. Потом издало непонятный звук, похожий на клацающее пережёвывание.
– Да успокойся, всё с ней будет нормально, – проворчал тот, кого отправили воду включать. Он помолчал и задал вопросов кому-то: – А с ней точно всё будет в порядке? Может нужно её…
– Времени нет, – всё тем же резким тоном оборвал его первый. Он деловито стягивал с меня одеяло и уже принялся за многочисленные пуговицы и крючки на платье, ругая женскую моду на чём свет стоит. – Она уже инеем начала покрываться.
Я? Инеем? Мне снова стало смешно. Разве можно покрыться инеем, когда на улице такая жара, что хотелось скинуть не только одежду, но и кожу, чтобы стало полегче, попрохладнее? Но ведь я же замерзаю, значит, на улице не может быть так жарко! Или может?
Я попыталась приоткрыть глаза, но это оказалось чертовски тяжело. Веки будто бы весили столько же, сколько и здоровенный платяной шкаф.
– Пшёл вон! – раздражённо произнёс тот, кто меня раздевал. Я про себя отметила две вещи: говоривший был очень зол на второго, и мне было совершенно безразлично то, что происходило вокруг. Словно холод проник не только под кожу, но и протянул свои длинные щупальца к моей душе.
Потом меня резко подняли и куда-то понесли. А спустя мгновение я почувствовала воду, обжигающе горячую, но мне стало значительно легче. Я вздохнула, ощущая, как тепло пробивает ледяной панцирь.
Впрочем, долго наслаждаться теплом не получилось. Всего лишь несколько мгновений, – и холод снова болезненно стянул мышцы.
– Твою мать! – тихо выругался тот, кто отнёс меня в ванную.
– Всеясные боги! – ахнул второй. – Да она же… она…
– Всё верно. Она втягивает в себя тепло, как водоворот – всё, что плавает на поверхности воды.
– Вода! Вода в лёд превращается!
Снова раздался шелест страниц и клокочущее урчание. Только на сей раз оно звучало как-то встревоженно.
Первый снова выругался, но на сей раз цветастее и забористее. Я лениво отметила, что пару фраз можно взять себе на вооружение. Вдруг пригодятся, а что?
Лёд царапал кожу. Мне невольно представилось, как от его острой кромки остаются красные полосы на руках, ногах, животе. Меня снова куда-то несли, но мне было всё равно.
Тьма снова распахнула свои ледяные объятия, и я провалилась в них, более не чувствуя ничего, кроме одного желания – спать и никогда не просыпаться.
***
Храм встретили меня тишиной, мрачной и в то же время торжественной. Стоило переступить его порог, как она обвалилась на плечи тяжёлым покрывалом. Но это странное безмолвие подействовало успокаивающе, словно кто-то вытащил из раны старую занозу, которая болела и гноилась внутри.
Я неслышно проскользнула между рядами расставленных вдоль широкого прохода лавочек для прихожан и села в самом углу почти у алтаря. Сквозь витражные стрельчатые окна пробивалось солнце, оставляя причудливую картину на каменном полу. А над алтарем, стоящим перед статуями семерых Богов-Прародителей, поднимался сизый дымок.
Один из служителей храма – юноша, почти мальчик, в золотых одеждах, – окинул меня подозрительным и чуть смущённым взглядом и скрылся в арочном проходе. Было так тихо, что я слышала, как шелестят его одежды за ширмой, где стояли ритуальные артефакты для больших празднеств.
Я не была человеком религиозным. Наоборот, всегда считала, что религии и верования не что иное, как инструмент власти над неокрепшими умами тех, кто предпочитал сидеть и выжидать чужого дядю, который придёт и избавит их проблемы, вместо того, чтобы самим решать, что делать со своей жизнью. Однако в храмах была какая-то своеобразная атмосфера, которая действовала умиротворяюще, помогала отойти и взглянуть на суету со стороны.
Впрочем даже сейчас я не могла не думать о Вэлиане и том, что произошло несколько дней назад. Стыд и тоска разъедали сердце и выворачивали наизнанку душу, обнажая и без того обострившиеся чувства.
Такого я от себя не ожидала. Вэлиан казался мне не более, чем случайным знакомым, проходящим мимо типом со своими странностями и причудами. Да, он был красив. Да, богат. И да, мы пересекались с ним в курьёзных ситуациях. Но этого невероятно мало для того, чтобы любить. Но почему тогда я не могла его выкинуть из своей головы, я не понимала.
Когда я открыла глаза, сквозь шторы пробивались алые лучи, в углах спальни дрожали сгустки тени, и было непонятно то ли заканчивался старый день, то ли начинался новый. Лишь мерное тиканье часов доносилось из кухни. Именно оно выдернуло меня из сна, который я толком-то и не помнила. Разве что какими-то урывками, оставившими неприятный осадок в душе.
Я потянулась, громко зевнула и только в тот момент поняла, что в постели не одна. Медленно повернула голову, и мои глаза расширились от изумления и растерянности.
О’Рэйнер смотрел на меня открыто, и в его серебристом глазу не было и тени сонной мути. Его рука по-хозяйски лежала на моей талии, а в бедро упиралось то, что писательницы сентиментальных романов назвали бы «копьем Эорта». Я разве что смогла выдавить из себя: «Ой!» и, перекатившись вместе с одеялом, свалилась с кровати.
– Да какого демона?! – просипела я, глядя на Вэлиана сквозь спутанные волосы, упавшие мне на лицо.
Я судорожно сглотнула, радуясь, что из-за волос не так заметно, как разглядываю его во все глаза. Под белоснежной кожей перекатывались крепкие мышцы, а когда он потянулся – и в этом движении было больше кошачьей грациозности, нежели птичьей угловатости – у меня чуть не остановилось сердце от восторга.
– Обычно в такие моменты говорят: «Доброе утро, милый!», – спокойно отозвался он, приподнявшись на локте. – Ну или будят поцелуем.
– Каким поцелуем? Куда? – залепетала я, натягивая одеяло до самого подбородка.
Вэлиан повел плечами, будто ответ был сам собой разумеющимся.
– Куда захотят.
Он неспешно поднялся с кровати и подошёл к креслу, на котором в беспорядке валялась одежда. Я же лихорадочно вспоминала, что делала накануне и почему в моей постели оказался мужик. И не абы какой, а именно О’Рэйнер. Однако в голове всплыли лишь какие-то невнятные отрывки: вот я ругаю Книгу за то, что она испортила мою покупку, а вот иду в ванную чтобы умыться. А дальше – пустота.
Я молча наблюдала, как Вэлиан одевается, заворожённая быстрыми плавными движениями. И почувствовала укол сожаления, что совершенно не помнила, как он оказался в моей постели.
Вэлиан же, похоже, по-своему понял моё молчание. Застегнув манжеты, он подошёл ко мне и, наклонившись так, что его дыхание защекотало мое ухо, язвительно прошептал:
– А в своих фантазиях ты была куда более смелая.
Я чуть не задохнулась от возмущения, чувствуя, как лицо заливает краска. Довольный эффектом, он улыбнулся и вышел на кухню. Послышался шум наливаемой в чайник воды, потом тихое клацанье донышка о решётку конфорки. Хлопнули створки кухонного шкафчика, из которого достали, судя по звуку, две чашки с блюдцами.
Стараясь не шуметь, я выбралась из одеяла и принялась быстро одеваться. Потом стянула в пучок взлохмаченные волосы, тихонько выскользнула на кухню и в нерешительности замерла в дверях.
– Так что, черт возьми, произошло? – спросила я. Однако вместо сердитого тона получилось как-то растерянно и жалостливо.
О’Рэйнер остановился посреди кухни и воззрился на меня. В руках он крутил конфету «Радость герцогини». Вопросительно приподняв бровь, он отправил конфету в рот и смял фантик.
– А ты сама как думаешь?
Вот только загадок мне не хватало! Я тяжело опустилась на стул и подпёрла рукой подбородок, глядя, как он хозяйничает на моей кухне. В голове промелькнула мысль, что он мог бы быть неплохим мужем – что-то теплое и по-домашнему уютное было в том, как он разливал чай по чашкам и выставлял на стол вазочки с конфетами и сухофруктами. Но эту мысль я быстро отогнала: где он и где я.
– Я не знаю, что и думать, – призналась я и вытерла внезапно вспотевшие ладони о юбку. С языка сорвался вопрос, который я не собиралась задавать: – А у нас… ну это… что-то было?
Вэлиан нахмурился и посмотрел в окно, будто на стекле был написан ответ. Он так долго молчал, что я уже попрощалась со своей относительно приличной репутацией (хотя о какой приличной репутации может идти речь, когда меня в одном неглиже вели по коридору Дома Преподавателей?).
– Нет, – наконец произнёс он. Поставив передо мной чашку с чаем, сел напротив.
– Как «нет»? То есть мы спали голые, а у нас ничего не было?
О’Рэйнер поставил подбородок на переплетённые пальцы и внимательно воззрился на меня. Он смотрел так пристально, что я невольно заёрзала на стуле.
– Тебя это задевает?
Я хотела ответить, что нет, но промолчала. Потому что в глубине души прекрасно понимала: задевает, и ещё как.
Вэлиан усмехнулся и взялся за ручку чашки. Сделав глоток, слегка поморщился.
– Видишь ли, я предпочитаю тёплых женщин в сознании, а не бездыханных и покрытых инеем.
– Вэлиан, ты змей!
Он засмеялся, так заразительно, что я и сама заулыбалась. Ситуация складывалась крайне нелепая. Но смех помог ослабить зажатость, которая, казалось, сковывает по рукам и ногам.
– Так что же все же случилось? – Я протянула руку и взяла из плетёной корзинки курагу.
– С кем ты позавчера виделась? – вопросом на вопрос ответил Вэлиан.
Я нахмурилась. Во-первых, не любила, когда вместо ответов задают вопросы. А, во-вторых, потому что вспомнила просьбу Марты поговорить с ним. В данной ситуации, это могло навлечь неприятности на подругу. А у неё и без того проблем, как блох на псине.
– Ну сначала я была в Академии, отвела положенную пару. Потом нас обрадовали майским балом. Затем я встретилась с подругой. А на обратном пути столкнулась с одним очень неприятным человеком.
– А что за подруга? Кто она?
Я поджала губы, стараясь подобрать правильные слова. Возникло ощущение, что я не у себя на кухне пью чай, а нахожусь в допросной. И от этого захотелось съёжиться и ничего не говорить. Но и молчать не имело смысла.
– Марта Фиссо. Жена генерала Фиссо, которого сейчас подозревают в организации помощи подпольщикам, из-за которых произошел Разлом в Бергедере.
Вэлиан аж присвистнул. Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.
– И что же Марта хотела от тебя?
Я пожала плечами и перевела взгляд с него на кухонный шкафчик. Судя по солнечному зайчику, расплывающемуся по стеклу, все же наступало утро.
– Она хотела, чтобы я поговорила с тобой о её супруге. Она утверждает, что Карл не виновен и что его подставили. Она хочет встретиться с тобой лично.
– А как хорошо ты знаешь свою подругу? – В голосе Вэлиана прозвучали металлические нотки. Мне стало неприятно, будто он не Марту подозревает в злодеяниях, а меня.
– Достаточно хорошо, – в тон ему отозвалась я и взялась за чашку. Однако пить не стала, поскольку чай был по-прежнему горячим. – У тебя есть подозрения относительно неё?
Вэлиан не ответил.
– Мы с Мартой учились вместе и были близкими подругами, – продолжила я, стараясь не обращать внимание на его помрачневший вид. – Она же помогла мне устроиться в Академию, когда все остальные отказались помочь. Я перед ней в долгу.
– Помощь – это не долг, чтобы его возвращать.
– Только не надо быть свиньей, – завелась я. Мне совершенно не понравился тон, с которым говорил Вэлиан. Звучал он уж очень оскорбительно. – Мы все оказываемся в трудных ситуациях, и нужно быть благодарными за тем, кто помогает. Если бы не она, то неизвестно, где я была бы сейчас.
– А ты не думала, что она могла тебя специально устроить в Академию?
Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.
– Если она такой хороший стратег, что просчитала даже нашу случайную встречу в галерее и то, что мы вообще будем общаться, то тогда это ей нужно предъявлять обвинения, а не Карлу.
На это Вэлиан лишь пожал плечами. Но его взгляд мне не понравился ещё больше, чем тон, с которым он говорил.
– И в конце концов, – продолжила я, – если кого-то подозревать, так это Абрахама ван Вилсона. Это его я встретила на улице, когда шла обратно домой. Уж не знаю, зачем такому человеку, как он, потребовалась Академия, но он слишком уж часто там стал появляться. Да еще и майский бал в его честь организовали. Мерзость!
– Не очень-то тёплые чувства ты питаешь к нему, – сказал Вэлиан и потянулся за ещё одной конфетой.
– Не тебе ли знать, что именно меня связывало с ван Вилсоном и почему я его терпеть не могу. К тому же, ты так и не рассказал, что произошло со мной.
О’Рэйнер медлил с ответом, будто не желал отвечать вовсе. Я же сгорала от любопытства, но давить не решилась. Мало ли, вдруг ещё упрется и не станет отвечать совсем.
Прожевав конфету, он быстрыми глотками допил чай и поднялся из-за стола.
– Тут два варианта: или последствия меняющейся магии после Разлома, или проклятие кого-то из тех, с кем ты встречалась незадолго до того, как вернуться домой. Артариум Вертолис.
– Проклятие Льда, – выдала я на автомате и подняла на него взгляд. – Человек обречён замерзать до тех пор, пока Тьма Бездны не поглотит его душу. Но насколько мне помнится, его не применяли в течение последнего тысячелетия. Более того, оно считается забытым в использовании, если можно так выразиться.
– Так-то оно так… – Вэлиан поджал губы и подошел к мойке. Вымыл чашку вместе с блюдцем, вытер полотенцем руки и облокотился на кухонную тумбу, стоящую рядом с мойкой. – Но Артариум Вертолис может быть и последствием изменяющейся магии, когда её много, а носитель недостаточно силён, чтобы противостоять или приспособиться к ней. – Он немигающе уставился на напольные часы, задумчиво почесал подбородок пальцами. – Надо будет проверить одну теорию.
– Ты о чём? – не поняла я.
– Да так… – Он моргнул и как-то растерянно улыбнулся. – Передай подруге, что она сможет найти меня в Департаменте Магической Безопасности. Господин Ланс её проведет.
И с этими словами он покинул мои апартаменты.
***
– Весьма странный выбор места встречи. – Марта подошла ко мне неслышно и подсела рядом. Помолчав, она воззрилась на статуи богов и тяжело вздохнула. – Хотя помнится, раньше ты искренне верила, что судьба находится во власти богов. И, если с ними договориться, они устроят всё в лучшем виде.
– Как видишь, договориться с ними мне не удалось. – Я фыркнула, окидывая подругу взглядом. На ней было платье из тяжёлого чёрного бархата и малюсенькая шляпка с перьями и вуалью. – А я предпочитаю не тратить время на тех, кто меня не слышит. Как ты? Встретилась с Вэлианом?
Марта неопределённо пожала плечами.
– И да, и нет. Я была у Вэлиана, но сомневаюсь, что мне удалось убедить его пересмотреть дело Карла. Он удобный подозреваемый. Я бы сказала, даже слишком удобный. Вэлиан говорит, что у них есть переписка с неким Максом Аксельфордом, одним из лидеров революционного движения «Истинные сыны Вартрана». И что этот самый Аксельфорд указал на Карла, как на главного поставщика взрывных артефактов.
Она громко шмыгнула носом, пытаясь сдержать подкатывающие слезы. Я взяла её за руку и осторожно сжала. Марта мягко высвободилась и, достав из ридикюля платочек, прижала его к уголку глаза.
– Но я… – Она снова шмыгнула и почесала нос. – Я не верю, что Карл на такое способен. Кто угодно, но только не он. Карл очень предан своему делу, своей стране. Я больше, чем уверена, что его хотят подставить. Все эти письма, встречи якобы с ним… Я не верю!
Она разрыдалась. Сначала тихо, потом плач становился всё громче, надрывнее. Меня охватили смешанные чувства беспомощности и отчаянья. Я обняла подругу, и она уткнулась в моё плечо. Марту трясло, а я чувствовала глубокую вину и стыд за то, что не могу ей помочь. Даже подходящих слов не находилось. А те, что приходили в голову, я не осмелилась сказать вслух, боясь, что сделаю только хуже.
Промокшая насквозь от слез ткань неприятно липла к коже, а секунды превратились в вечность. Меня накрыло чувство отупения. Как будто это не я обнимаю подругу, а наблюдаю за всей этой картиной со стороны: вот некая рыжеволосая женщина гладит по плечам другую, словно это могло помочь отогнать нависшее над ней горе. Однако прекрасно понимала: если не случится чудо, то Карла Фиссо казнят, а его супруга обречена на пожизненный позор. Её не возьмут даже в гувернантки. А это означало только одно: или она умрет от голода, или будет вынуждена работать в какой-нибудь блудильне в надежде свести концы с концами.
– Не переживай, – сказала я, и сама удивилась твёрдости в своём голосе. – Не переживай, моя хорошая. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
– Мы ничего не сможем сделать! – Марта перестала плакать. Вместо этого она громко шмыгала носом, украдкой растирая остатки слёз смятым платком. – Я видела Вэлиана. Он вряд ли будет что-то делать. Он, как и другие, уверен в виновности Карла. Боюсь, всё против нас, и с этим надо смириться.
Я воззрилась на статуи богов. Эти статуи мне всегда казались какими-то лицемерными, как и истории о них, которые было не принято подвергать сомнениям. Мне же всегда виделось в них не сострадание к своим созданиям, а некая надменная насмешка. Мол, мы превратим вашу жизнь в Бездну, а вы только попробуйте нас не любить. За это окажетесь в ещё большей Бездне.
– Ну вот и посмотрим, насколько боги великодушны к тем, кто действительно нуждается в их помощи, – пробормотала я.
Марта подняла голову и посмотрела на меня так, как будто я собиралась взобраться на крышу храма и сброситься с неё.
– Что ты собираешься делать? – несколько испуганно спросила она. Снова шмыгнула носом и моргнула.
– Хочу понять, всё ли так безнадёжно, как кажется, – отозвалась я и поднялась с места. – Я сама поговорю с Вэлианом. Пусть он мне в лицо откажет.
Оставив подругу в растерянности, я вышла из храма и махнула вознице. Не знаю, откуда у меня взялась уверенность, что Вэлиан меня послушает. Конечно, это была очевидная глупость. Однако я не принимала – просто физически не могла принять – того, что Вэлиан вот так просто возьмёт и отмахнётся от просьбы о помощи. Мне нужно было самой услышать, что дело безнадёжное, и что Карл является преступником.
Пожалуй, впервые в жизни я чётко представляла себе, что делать дальше.
Через четверть часа я стояла перед зданием Департамента Магической Безопасности. Серое и громоздкое, оно уже одним своим видом внушало какой-то подспудный страх. Словно шептало: «Не нарушай закон, и тебе не придётся здесь оказываться». Наверное, именно таким и должно быть место, где решаются судьбы тех, кто переступил черту закона. Не будь я так решительно настроена, бросилась бы прочь.
На входе меня встретил охранник в серой форме.
– Вы к кому? – он выплюнул слова и чуть заметно сморщил нос, точно под губой ему дерьмом намазали.
– Эржабета де Вальдан, – представилась я, не обращая внимание на его выражение лица. Инквизитор, он и на Южных Островах инквизитор. Ведьму учует, и рожа сразу становится похожей на сморщенную редьку. – Я к господину Вэлиану О’Рэйнеру.
Охранник неприятно ухмыльнулся и перевёл взгляд поверх моей головы. С запозданием я поняла, что не обдумала всё как следует. Может, Вэлиана уже и не было в Департаменте, а я, как дурочка, стою и прошу меня к нему пропустить
– Распоряжения не было. – Охранник даже не пытался скрыть своего неприязненного отношения.
– А вы уточните. Вполне может статься, что его светлость меня ожидает. И будет весьма неприятно узнать, что вы меня не пропустили. – Я наклонилась вперёд и гаденько улыбнулась. – Очень неприятно вам.
– О, разумеется, – в тон мне ответил он, и в тёмных глазах промелькнуло злое выражение. – Если не уйдете, арестую.
– Интересно узнать, за что же?
– За попытку проникнуть в Департамент с целью нанести ущерб. Нынче развелось ведьм да колдунов, враждебно настроенных против власти. Ведьма же? Ведьма. Значит, можете устроить подрыв или покушение на сотрудников Департамента. Пшла вон отсюда!
Я ошеломлённо раскрыла рот и захлопала глазами. Я? И террористка? Жажда крови обдала меня жаром, требуя немедленной расправы над обидчиком.
– Ведьма, значит, да? – Медленно покачала головой и поджала губы. – Террористка, да? – Я набрала воздух в грудь и медленно выдохнула. – Ну хорошо же.
Я круто развернулась на каблуках. «Чёрт бы тебя подрал, Вэлиан. Ты упустил свой шанс, когда я могла стать твоей», – со злостью подумала я.
