Текст книги "Госпожа преподаватель и Белый Феникс (СИ)"
Автор книги: Марика Полански
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Глава 16. На пороге новой жизни
Иногда, чтобы начать новую жизнь,
нужно умереть в старой.
Впрочем, почему иногда?
Улыбка сползла с лица ван Вилсона.
– Феникс, значит? – прошипел он. – Забавно. Всегда подозревал, что ты один из них.
Его рука сделала быстрое движение. Чёрная тень эгрегора, размытыми очертаниями ворона ударила в замершего возле окна господина Шершена. Заместитель ректора согнулся пополам, издал булькающий звук и рухнул на пол. Его толстое тело затряслось, как в эпилептическом припадке, и затихло.
Словно повинуясь немому приказу, эгрегоры взымывали к потолку и пикировали на людей, жавшихся к стенам и прячущихся в тени колонн в бессмысленной попытке спрятаться.
Чьи-то ледяные пальцы ввинтились в мои плечи и с силой дернули назад. И очень вовремя – чёрный клинок эгрегора прошел сквозь мраморные плиты, где только что лежала я, и, вынырнув из пола, издал истошный визг ярости.
– Вы что же? Решили стать обедом для эгрегора? – невесть откуда взявшийся Сержан тряхнул меня так, что хрустнули позвонки в шее. Призрак выбросил руку вбок и, ловким движением ухватив эгрегора, отправил его в клубок теней, копошащихся в разломе. – Чего разлеглись, как на пляже?
Ответить я не успела. Чёрные отростки, похожие на пальцы, вцепились в ногу призрака. Тот, грязно выругавшись, оттолкнул меня в тень колонны.
– Быстрее, мой неюный персик! В Книгу!
Что быстрее? Куда? Я окончательно перестала соображать. За спиной послышалось знакомое испуганное ворчание. Я оглянулась и увидела Книгу, которая отчаянно отплевывалась от висевшего над ней эгрегора. Над ней парило спасительное облако золотистых лучей.
Не помня себя, я рванулась к ней и прыжком запрыгнула в мерцающую полусферу. Приземление было не самым приятным. Проехав на пятой точке по крутым ступеням, я шлёпнулась на пол и скривилась от острой боли. Не дай бог, отбила себе копчик, потом неделю придётся хромать!
В прямоугольнике просвета виднелся потрескавшийся потолок и ревущий эгрегор, нёсшийся со всей дури в мою сторону. Но в последний момент, обложка захлопнулась, эгрегор, ударившись об неё, злобно зарычал.
Я облегчённо выдохнула, чувствуя, как тело пробирает дрожь. Книга издала утробный звук, завибрировала, и меня тотчас подкинуло на месте. Потом ещё раз, и ещё. Потом она остановилась и затихла.
Я прислушивалась к тому, что происходило за пределами библиодари. Звуки были такие, будто мы оказались посреди боевых действий. Впрочем, почему нет? Как ещё можно назвать зал, по которому метались эгрегоры, поражая обезумевших от страха людей. Сквозь злобный свист, грохот залпов магических ружей и визг людей пробивался птичий клёкот, похожий на крик ястреба и треск молний.
– Мы здесь, как в стеклянной банке. – Сержан просочился сквозь обложку. Вид у призрака был настолько потрёпанный, будто его привязали к хвосту лошади и протащили несколько кварталов по мостовой.
– Спасибо за наблюдение, – прошипела я, яростно расчёсывая щеку, будто намеревалась содрать с неё кожу.
– Я серьёзно. Энергия Разлома создала барьер, сквозь который никому не пробиться ни снаружи, ни изнутри, пока эгрегоры не подселятся во всех, кто здесь присутствует.
– И, тем не менее, они почему-то не могут пробиться сквозь библиодари, – не согласилась я. – Хромает ваша версия насчет…
– В библиодари нельзя попасть просто так, – перебил меня Сержан. Он стряхнул со штанины темнеющие остатки эгрегора, которые тотчас с шипением растворились в воздухе. —Только по желанию самой библиодари.
– И что нам теперь делать? Ждать, пока эгрегоры всех сожрут? Или надеяться, что Феникс сам укокошит их всех?
– Это, конечно же, идея. Но плохая, – призрак виновато развел руками. – Надо подумать. И понаблюдать…
– Какой Бездны здесь образовался разлом? – Я поднялась по ступенькам поближе к обложке, где сидел Сержан. – Разве они не появляются в хаотичном порядке, где им вздумается?
– А-а, это ваш бывший полюбовничек постарался. Сдается мне, вот чем он занимался в закрытых лабораториях своей фабрики.
– Настолько закрытых, что даже призрак не смог пробраться? – съязвила я.
Злость вскипела в груди и пинком вышибла страх. Какого чёрта Сержан со своей хвалебной способностью проникать за закрытые двери, не смог разведать, чем на самом деле занимается хозяин артефакторных фабрик?
– Три степени защиты, которые разорвут на части не то, что муху, но и призрака на составляющие, – принялся оправдываться Сержан. – Впрочем, Вэлиан давно подозревал, что ван Вилсон работает над чем-то подобным. Пробный Разлом устроили в Бергедере, но им тогда не хватило мощности, если можно так выразится.
– Не хватило мощности? Интересно, а сегодня Абрахаму, значит, хватило мощности?
– Ну да. Ведь у него есть прекрасный источник – вы, госпожа де Вальдан.
– Бред какой-то! – фыркнула я. Книга утробно хрюкнула, соглашаясь с моими словами. – Ван Вилсон даже не очерчивал вокруг меня никакие круги, не прыгал вокруг с заклинаниями…
– Достаточно было того, что он поговорил с вами, вызвав в вас дикое желание придушить его в темном переулке. Вы сразу же засветились не хуже призывного артефакта, который используют некроманты для поднятия умертвиев.
– Бред, – повторила я, но уже тише.
Сержан посмотрел на меня с укоризной и, вздохнув, покачал головой.
– Вот вы всё учите, учите архонский язык. А в историю мало заглядываете. А если бы заглядывали, то наверняка бы поняли, что ван Вилсон использует первородную магию архонов для открытия Разлома. Он несколько десятков лет изучал древние писания, чтобы научится тому, что мы видим сейчас.
– Почему его раньше не остановили? – удивилась я.
– А кто обвинит добропорядочного аристократа, который читает книги? Особенно если этот аристократ оказывает помощь Его Величеству? Да, ван Вилсон находился под пристальным наблюдением Министерства. Но он работал на оборону, создавая защитные и военные артефакты, так что…
– Так что теперь проблемы у всего королевства, – буркнула я. Внезапные догадки роились в моей голове, как пчёлы в потревоженном улье. – Думаешь, он открыл Разлом для того, чтобы загнать Феникса обратно в Межмирье? Сомневаюсь. Он бы открыл его в любом случае. Иначе для чего организовывать благотворительный бал в Академии, где обязаны быть все преподаватели? Да ещё и приглашать высокородных и высокопоставленных особ, среди которых кузен короля. Уж явно не для того, чтобы содрать деньги на новые учебники. Ему нужны те, кого можно подчинить своей воле. А как это лучше сделать? Правильно – подселить ко всей верхушке власти эгрегоров, которыми он сможет управлять. На королевский вечер меня не пригласишь, лицом не вышла. А вот в Академии… – Я многозначительно подняла палец и потрясла им. – Один человек ему только мог помешать – Вэлиан. И он решил его убрать…
Книга внезапно вздрогнула и подпрыгнула. Я инстинктивно ухватилась руками за ступеньку, надеясь удержаться. Однако в следующую секунду повисла вниз головой с изумлением, глядя на скользнувшего мимо моего лица Сержана. Задрыгав ногами, призрак ловко приземлился на пушистый ковер и поймал меня на вытянутые руки.
– А вы полны сюрпризов, ваша светлость, – потрясённо произнесла я, чувствуя, как тело сводит от холода. – Как вам…
– А как я книгу держу, когда читаю? – не дав договорить, усмехнулся Сержан. Когда Книга затихла, он пополз по ступенькам вверх. – От того, что мы хвастаемся друг перед другом догадками, проблема не решается.
– А у вас есть решение?
Призрак разочарованно помотал головой и в очередной раз пробормотал про преподавателей, которые не читают историю.
– Разумеется, есть, – сказал он, устраиваясь на самой верхней ступеньке и поманил меня рукой.
Кряхтя и ругаясь на двух языках, я последовала его примеру и примостилась рядом с Сержаном.
– Значит так, – проговорил он тоном человека, привыкшего отдавать приказы, с которыми не спорят. – У нас есть только один очень призрачный шанс закончить всё это мракобесие. Нужно только отправить в Разлом самого ван Вилсона. Как только он рухнет в провал Межмирья, то случится коллапс, и Разлом закроется.
– Интересно послушать о призрачных шансах от самого призрака, – не удержалась я от сарказма. – Особенно с такими умными словами, как коллапс. Позвольте узнать, ваша светлость, почему это должно произойти?
– Потому что он тот, кто удерживает Разлом с помощью магии в этом мире. – Сержан сделал вид, что не заметил мою колкость. – Соответственно, если его отправить туда, то удерживать будет некому, и Разлом схлопнется, как мыльный пузырь.
– А я? Ведь без меня он не может удерживать Разлом. Вы же сами сказали, что он – искра, а я как сухая щепа для костра.
Брови призрака сошлись на переносице, словно он уже пожалел о сказанном.
– Хорошее сравнение. Но, видите ли, нет искры, и пожар будет потушен. А потому предлагаю следующее: Книга отвлекает его внимание, а я сталкиваю его в Разлом. А вы, милочка, сидите тихонько, как мышь, учуявшая кота, и даже не пытаетесь вырваться из Книги. Потому что здесь самое безопасное место. И никаких возражений я не принимаю.
Пришлось согласиться с Сержаном, хотя в голове у меня были совершенно другие мысли. Но ругаться и спорить было не самое удачное время. Да и место тоже оказалось не самое подходящее. Одно дело дружеские пикировки в стенах апартаментов, и совершенно другое – выяснять отношения посреди трещавших и гудевших стен зала Академии.
– Книга, приоткрой мне обложку, – попросила я, едва Сержан растворился в воздухе. Книга издала недовольное урчание, и я умоляющее сложила руки. – Ну, ну пожа-а-алуйста!
Раздался скрип, и открылась Книга приподняла обложку. Тотчас дыхнуло жаром, как из кузницы бога-оружейника Вало-Ора. Зал превратился в руины. Часть стен обрушилась, открывая звёздное небо, которое пульсировало и искажалось под воздействием их магии. Искажённые тени танцевали по почерневшей штукатурке. Мраморные плиты плавились и трескались от невероятного напряжения магических энергий под ногами тех, которые ещё совсем недавно были простыми гостями на благотворительном балу Академии. Сейчас же люди больше походили на умертвиев, которым вернули способность двигаться, но они плохо понимали, как это правильно делать. Пёстрая и изрядно потрёпанная толпа людей сжимала Феникса в кольцо в центре зала. Осколки хрустальных люстр, валявшиеся на полу, подпрыгивали, вибрируя под накатами чёрно-красных волн Разлома.
Феникс завис над центром зала, распахнул огненно-белые крылья, и по залу прокатилась волна нестерпимого жара. Разлом, который, казалось, вот-вот и поглотит всё вокруг, дрогнул. У меня заложило уши от истошного визга эгрегоров. Несколько теней вспыхнули и рассыпались чёрным дымом по помещению. Десяток людей рухнули на пол. Однако долго лежать им не пришлось. Тени, рвущиеся сквозь разлом, чёрным туманом заползали под кожу, заставляя подниматься бесчувственные, а может, уже и мертвые тела.
– Не стоит недооценивать противника, – услышала я насмешливый голос ван Вилсона. Бледное лицо артефактора исказила жуткая гримаса безумного веселья, в которой почти не осталось ничего человеческого. Его окружала багровая аура, тёмная и вязкая, как застывшая кровь. Она поглощала свет Феникса и искажала его. – Ты один и рано или поздно ослабнешь.
В ответ Феникс издал рёв, который сотряс воздух. Он поднялся под потолок и с клёкотом ринулся на противника. Однако багровая аура лишь слегка прогнулась под птичьими когтями и отбросила Феникса в стену. Камни с грохотом посыпались на пол и Феникса. Тот затряс головой и, зло зашипев, обошёл Абрахама.
Грянул выстрел, и толпа неуклюжих людей (или подселенцев, – не знаю, как правильно назвать тех, в кого вселились эгрегоры) ринулись к Фениксу. Тот взревел, и крик этот, полный первобытной ярости и боли, заставил нападавших отступить. Но лишь на пару шагов.
Нечто белесое проскочило в тёмном тумане и бросилось на багровый щит ван Вилсона. Однако, как и с Фениксом, щит лишь мягко изогнулся и с силой, словно резиновый мячик, отбросил Сержана вверх.
– Вот уж не думал, что ты натравишь на меня своего прихвостня, – Ван Вильсон усмехнулся. Кажется, происходящее его только забавляло.
– Сержану не подобраться к нему, – прошептала я. В голове мелькнула совершенно безумная идея, и пока смелость меня не покинула, я обратилась к Книге: – Давай к Разлому!
Книга обеспокоенно заворчала. Я втянула воздух носом и что есть силы ткнула её в бок.
– Давай! Живо! Иначе, когда выберусь, спалю тебя к чертовой матери!
Угроза явно ей не понравилась. Обиженно завибрировав, она в два прыжка добралась до колонн, между которыми зияла чёрная пустота. Однако остановилась в нескольких шагах и внезапно захлопнула обложку. Я зажмурилась – преданность библиодари в данный момент казалась крайне неразумной и чертовски раздражающей.
– Ну я тебя предупредила, – зло прошептала я и, произнеся заклинание, щёлкнула пальцами.
Тотчас вспыхнули снопики золотисто-оранжевых искр. Испугавшись за свою целостность, библиодари заверещала, и в ту же секунду я вылетела из нутра Книги, как пробка из бутылки игристого. Я с тихим ойканьем приземлилась на почерневшую мраморную в шаге от Разлома.
Ван Вилсон был слишком занят, чтобы заметить меня. Он стоял ко мне спиной и наблюдал, как тени эгрегоров терзают порядком уставшего Феникса.
Набрав в грудь побольше воздуха, я крикнула, что есть силы:
– Абрахам! А-абраха-ам!
Ван Вилсон вальяжно обернулся и, увидев меня в шаге от Разлома, резко встрепенулся. Гаденько осклабившись, я выбросила вперед руку с тем самым неприличным жестом, с которым обычно студенты отвечают на едкие выпады в свой адрес.
– Гори в Бездне, тварь!
Последнее, что я услышала, были истошные вопли ван Вилсона. Чьи-то липкие, до омерзения холодные руки обхватили меня, и Тьма, рассыпавшись напоследок мириадами холодных звёзд, схлопнулась над моей головой.
***
Падение или это всё же был полет? Я не знаю. Как будто мир превратился в детский калейдоскоп из изломанных цветов и звуков, которых не существовало в реальности. Сознание то гасло, то вновь вспыхивало какими-то бессвязными, размытыми силуэтами.
Время потеряло всякий смысл. Просто потому, что его не существовало. От этого непривычного чувства становилось одновременно и тревожно, и спокойно. И странное осознание того, насколько мы всё же привязаны ко времени. Ведь даже в тот момент, когда кажется, что нечем заняться, мы невольно ощущаем быстрый бег длинной тоненькой стрелочки на часах. А здесь, в месте, которое ученые мужи и простые обыватели назвали Межмирьем, его не было.
Внезапно меня объяла тишина. Цвета растворились в белоснежном мягком, как шёлк, свете. И нет, мягкий, как шёлк – это не метафора. Свет можно было потрогать руками, ощутить кожей. Странный, сладковатый аромат заполнил лёгкие, словно я оказалась в цветущем саду, где воздух был пропитан нектаром деревьев Сада Наслаждений.
Что-то мягкое ткнулось в спину, и потребовалось несколько долгих мгновений, прежде чем я осознала, что лежу на чем-то, у чего нет названия. Я зажмурилась и медленно открыла глаза. Передо мной не было ни стен, ни потолка. Только бесконечный белый свет, пронизанный золотистыми пульсирующими нитями, сплетающимся в подобие дерева с пышной кроной.
«Кажется, я уже это где-то видела», – подумала я, бессмысленно таращась перед собой. Разумеется, видела. Вот только пейзаж был абсолютно безрадостный. Зимний, холодный и от него веяло безотчетным страхом, отчаяньем и смертью. Не моей, но всё же…
Я снова закрыла глаза и прислушалась к вяло текущим мыслям. Где-то на краю сознания одиноко бился вопрос: и кто решил, что Абсолютная Пустота – это Тьма? Не потому ли, что, закрыв глаза, мы не видим ничего, кроме разливающейся черноты, в которой исчезают все образы мира? Но что если Пустота – это свет? Просто белый свет, который мы должны сами наполнить образами и смыслами?
«Вокруг никогда не бывает пусто! – вспомнила я слова Феникса из своего сна. – Просто, чтобы увидеть, что происходит вокруг, нужно иметь смелость открыть глаза!»
– Вижу, что ты наконец-то усвоила эту истину, – проклекотал тихий переливчатый голос. Он был похож на голос Феникса из сна, но немного другой. Как хрустальная слеза и искрящийся иней.
Разлепить веки казалось почти невыполнимой затеей. Но, тем не менее, мне удалось открыть глаза.
На золотой ветке, склонив низко голову, меня пристально разглядывал Феникс. Но не тот, который сопровождал меня в прогулках по Межмирью во сне. Феникс Вэлиана был серебристо-белым, его глаза отливали холодным светом звёзд и стали. У склонившегося надо мной существа перья отливали жемчужно-розоватым светом. Его глаза напоминали звёздные скопления, вмещающие в себя вселенную. От эгрегора веяло мудростью, которая старше любой цивилизации, и безграничными тоской и усталостью, сквозь которые скользило любопытство.
Я попыталась подняться, но сил не было.
– Не ожидала встретить тебя здесь, – сказала я. Слова вспыхнули в пространстве золотой нитью и тотчас растворились. – Но ведь ты… ты не Феникс Вэлиана.
Феникс изогнул шею и принялся вычёсывать перья на груди. Я закатила глаза и откинула голову на назад. Ну, конечно же! Зачем задавать вопросы, на которые и так знаешь ответы! Но привычка Фениксов изображать сверхзанятость во время разговора действовала на нервы.
– Итак, я в Межмирье, потому что сама решила отправиться в Разлом, – водя поднятым указательным пальцем, проговорила я. – Внимание, вопрос: что произошло с ван Вилсоном, когда я нырнула в Разлом? Что стало с остальными эгрегорами? И как долго я буду шастать в свете?
– Три.
– Что «три»? – не поняла я и, приподняв голову, воззрилась на Феникса.
– Три вопроса. – Он распахнул крылья и принялся раскачиваться на ветке – один в один, как непоседливый ребенок, который взобрался на пружинистую кровать. – Тот человек, которого ты называешь ван Вилсон, навсегда соединился с Тьмой. Как и хотела его душа.
Я удивлённо вскинула брови.
– Люди недооценивают силу страха, – ответил Феникс на мой немой вопрос. – Боясь за себя и свою жизнь, они готовы пойти на всё, что угодно. В том числе на то, чтобы обратиться к Тьме.
– А мне всё время казалось, что они это делают ради наживы и желания возвеличиться над другими, – хмыкнула я и почесала кончик носа.
– А что же есть на самом деле желание наживы и возвеличивания себя, как не страх? – Феникс пожал плечами, словно разочаровался в моей сообразительности. – Желающий наживаться всегда боится голодной смерти. Возвеличивающие себя – что их убьют. «Смотрите, какой я большой и сильный, и богатый, и умный. Меня нельзя уничтожать – я слишком важен для этого мира!» – Он невесело рассмеялся. – Люди всю свою коротенькую жизнь творят безумные поступки, и всё только с одной целью: забраться подальше от смерти. Но при этом забывают – никому ещё не удалось продлить отведённое ему время. Ни на секунду. Так стоит ли удивляться, что очередной маленький человечек по имени ван Вилсон решил заключить сделку с Тьмой, надеясь обмануть саму Смерть.
– Ну не такой уж он и маленький.
Феникс рассмеялся.
– Жизнь человека – ничто пред Вечностью.
– А без Смерти не бывает и Новой Жизни, – заключила я, глядя на витиеватые золотистые слова, растворяющиеся в пространстве.
Он приблизился, и я почувствовала тепло, исходящее волнами от эгрегора.
– Есть особые люди, Эжена, – он внезапно переменил тему. – Редкие, уникальные. Они рождаются, чтобы быть вместилищем того, что нельзя вместить. На протяжении многих веков за этими людьми шла охота. Из-за страха перед их могуществом или желания использовать в своих целях. Такие, как Абрахам ван Вилсон, пытались получить контроль над силой, истинной природы которой они не понимали.
Моё сердце забилось сильнее. Феникс смотрел прямо на меня, и в его взгляде читалось что-то, что заставило меня содрогнуться.
– Я знаю, что ты больше всего на свете хочешь жить. Да и не место тебе здесь. Не сейчас.
Я судорожно сглотнула, чувствуя, как под кожей разливается холод. Пульсирующие жемчужные нити потянулись от Феникса ко мне.
– Я предлагаю тебе жизнь, – вкрадчиво прошелестел эгрегор и наклонил голову, не сводя с меня пристального взгляда. – Ты сможешь вернуться в свой мир. К своим друзьям. К тому, кто тебя ждёт.
– А что взамен? – Язык прилип к нёбу, а в горле запершило от волнения. Всё повторялось, как в воспоминаниях Вэлиана. Почти один в один.
Феникс спикировал с ветки и уселся на мою грудь. Несмотря на внушительные размеры, я практически не ощущала его тяжести. Эгрегор приблизился к моему лицу, и я увидела глубокую тёмную синеву и холодное мерцание звёзд вселенной, разлившиеся в его глазах.
– Эмоции, – мягко проговорил Феникс, но в его голосе звенела необратимость. – Ничего, кроме эмоций.
***
Очнулась я от навязчивого запаха травяного отвара и прохлады, заползающей под тонкую ткань одежды. Голова раскалывалась, будто в ней устроили пляски сотни эгрегоров. Тело болело так, словно я пробежала марафон без подготовки, причём задом наперёд. Я попыталась пошевелиться, но конечности не слушались.
Кто-то склонился надо мной, судорожно и горестно вздыхая. Меня пробрало любопытство – кто это решился похоронить меня раньше времени? – и с усилием разлепила веки.
Глаза Милли, горничной О’Рэйнера, расширились и прежде, чем я успела что-то произнести, она заверещала так, что в висках заломило от острой боли:
– Всеясные боги! Она очнулась! Госпожа де Вальдан очнулась!
Захотелось от души пожелать ей заткнуться. Но даже при вдохе горло саднило так, словно по нему провели наждачной бумагой.
– В… во-ды-ы! – Я с трудом разлепила спёкшиеся губы. – Дай-те воды…
Холодный металл трубочки тотчас ткнулся в губы, и рот наполнился живительной прохладной водой. Я с усилием сделала несколько глотков, чувствуя, как слабость и боль потихоньку отступают. В голове потихоньку стало проясняться, хотя перед глазами всё ещё висел рваный туман.
Комната была знакомой: широченная кровать с шёлковым балдахином, резной комод с безделушками, туалетный столик и пуфик с ножками из красного дерева. На стенах золотисто-горчичного цвета шёлковые обои, на которых плясали солнечный зайчики.
Когда стакан опустел, Милли поставила его на прикроватную тумбочку с глухим стуком.
– Я сейчас же доложу его светлости! – подхватив юбки, горничная рванула к двери с той прытью, которой не ожидаешь от полной женщины в летах.
Я ничего не ответила. Торопливые шаги Милли заглушала ковровая дорожка. Однако вопли «Госпожа де Вальдан очнулась!» не могли заглушить даже самые толстые стены в мире.
Под кожей разлилась огненная волна. «Эмоции, Эжена, – раздался тихий переливчатый голос. – Только эмоции, и ничего больше!» Я прижала руку к солнечному сплетению и почувствовала, как в ладонь мягко ударилась волна тепла. Феникс!
Я прикрыла глаза и, кажется, снова провалилась в забытье.
– …говорю вам, она очнулась! – сквозь тёмную пелену пробивался взволнованный голос Милли. – Я сразу же побежала к вам!
Матрас рядом со мной прогнулся под телом другого человека. На лоб легла прохладная сухая ладонь, от которой лентой вился аромат терпкого парфюма и лимонного мыла.
Я нехотя приоткрыла один глаз, желая узнать, кто решил меня разбудить.
Вэлиан был, как всегда, одет с иголочки: белая шёлковая сорочка, чёрный жилет, из кармана которого красовалась золотая цепочка часов, и чёрный шейный платок. Белоснежно-серебристые волосы небрежно падали на плечи, левый глаз закрывала чёрная повязка. В красивых чертах лица читались вселенская усталость и облегчение.
– Милли, иди, – Вэлиан взглядом указал служанке на дверь.
– Но, ваша светлость…
– Милли!
Недовольно фыркнув, она покинула комнату. Когда за Милли захлопнулась дверь, бледные губы Вэлиана слегка изогнулись в улыбке.
– С возвращением, госпожа де Вальдан!
– А можно не так официозно? – простонала я, чувствуя подкатывающее раздражение. Больше всего на свете мне хотелось побыть одной. Хотя бы до тех пор, пока проклятая слабость не исчезнет, и я не начну более-менее адекватно реагировать на присутствие других людей.
Я попыталась сесть, но Вэлиан положил руку на плечо, не позволяя подняться.
– Лежи. Тебе ещё рано вставать.
– А если мне надоело лежать? – проворчала я. Отчего-то мягкая кровать стала неудобной, затёкшие мышцы требовали движения, хотя бы небольшого. – Сколько я так пролежала? Час? Два? Ночь?
– Трое суток, – Вэлиан шумно выдохнул.
– Ничего себе! – Я присвистнула от удивления и снова попыталась сесть. Всплыли обрывки воспоминаний: бал, Разлом, тени эгрегоров, нападающие на людей, и яркое свечение Феникса. А дальше… – Что с ван Вилсоном?
– Он там, где ему самое место, – Вэлиан протянул руку и мягко надавил на моё плечо, заставляя лечь обратно. – Навсегда.
Мои глаза распахнулись.
– Он… он мертв?
– Абрахам закончил так, как рано или поздно должен был. Когда ты прыгнула в Разлом, связь между вами разорвалась, и магия, которой он управлял, превратила ван Вилсона в пыль.
– Жуть.
Как бы я ни ненавидела ван Вилсона, но мне искренне стало жаль его. Никто в мире не заслуживал такой участи. Впрочем, заигрывание с силами, превосходящими понимание простого человека, всегда смертельно опасны. И уж кто-кто, а Абрахам должен был осознавать все риски лучше других.
Вэлиан вздохнул и мягко провел рукой по моей щеке.
– И, хотя нам не удалось арестовать ван Вилсона, его подручный Кассиус рассказал нам всё. После смерти своего хозяина он запел соловьём. И о причастности Абрахама к Разлому в Брегедбере, и о планах подмять под себя королевскую власть и использовать Министерство Магической Безопасности, чтобы получить доступ к запретным знаниям и артефактам. Кассиус признался, что ван Вилсон выстроил свою сеть из таких, как Карл, и использовал их втёмную.
– И много было таких как Карл? – Я поёжилась, вспомнив бледное измождённое от горя лицо Марты.
Вэлиан покачал головой, подбирая слова.
– Для его целей достаточно. Но за Карла можешь не переживать. Его отправят в ссылку. А лет через пять-десять вернут обратно. В конце концов, он был убежден, что действует в интересах его величества и государства.
Он замолчал и поджал губы. Я хмыкнула. Вдаваться в подробности Вэлиан не станет. Да и мне это ни к чему: меньше знаешь, дольше живешь.
В солнечном луче, просачивающемся сквозь прозрачную занавеску, танцевали пылинки. За распахнутом настежь окно слышалось переругивание садовника с его помощником и отдаленный цокот копыт о мостовую.
– Почему ты не дал знать, что жив? – наконец прервала я молчание.
– Так нужно было, – сухо отозвался Вэлиан, отчего мне захотелось придушить его. Видимо, это желание отразилось на моем лице, и О’Рэйнер нехотя продолжил: – За три дня до покушения ко мне явилась Марта и рассказала о своих пространных видениях. Я сначала решил, что она таким образом хочет добиться помилования для своего мужа. Но решил перестраховаться на всякий случай. Как оказалось, не зря. Я хотел рассказать тебе, но нельзя было рисковать. Если бы ван Вилсон хоть что-то заподозрил, то весь план его ареста полетел бы ко всем чертям. А его нужно было взять с поличным.
Значит, Вэлиан не только спас Карла, но и использовал Марту в своих целях. Жестоко. Расчётливо. И так похоже на него. Я почувствовала, как внутри меня вновь вспыхивают противоречивые чувства: облегчение за Марту и Карла, гнев на ван Вилсона, и обида на Вэлиана. Он был такой же кукловод, как и Абрахам, только на «правильной» стороне.
– То есть ты прекрасно понимал, что ван Вилсон рискнет открыть Разлом, чтобы выпустить эгрегоров? – спросила я и закашлялась, чувствуя, как горло снова начинает саднить.
– Разумеется. – Вэлиан протянул мне стакан, который стоял на прикроватной тумбочке. Я осторожно повела ноздрями и поморщилась. Густой травяной запах не внушал доверия. – Бал был прекрасной возможностью, чтобы подсадить такое количество эгрегоров правящей верхушке.
– И все потому, что это единственное место, где могли пересечься я и вся эта правящая верхушка, верно?
Он кивнул. Я глубоко вздохнула, набралась смелости и одним махом осушила стакан. Травяная горечь обожгла горло, и я лихорадочно закашлялась. Из глаз брызнули слезы.
– Боги, ну и гадость! – просипела я, стараясь втянуть носом воздух. – Абрахам прекрасно понимал, что Фицпатрик ищет способы поднять престиж Академии после того, как предыдущий ректор её практически разворовал. Он же подал идею благотворительного бала, и Фиц вцепился в неё всеми конечностями. Но в итоге теперь репутация разрушена до основания. Впрочем, как и сама Академия.
– Тут уж ничего не поделаешь. Впрочем, у Мак-Вигеля хватит мозгов, чтобы восстановить и Академию, и её репутацию. К тому же, нынешний министр магической безопасности приложит все усилия, чтобы скрыть факт Разлома. Ограничатся лишь какой-нибудь размытой формулировкой, и всё.
– Но ведь там погибли люди! – Я возмущённо вцепилась в одеяло и фыркнула. – Среди них были и простые преподаватели, и знать. Как можно ограничиваться размытыми формулировками?
– Люди умирают каждый день, Эжена, – устало вздохнул Вэлиан. – И простые преподаватели, и знать. Иногда это случается по таким причинам, что простым обывателям лучше не знать, чтобы не поднимать паники. Ибо паника куда более губительна, чем самое смертоносное оружие. Особенно если она на государственном уровне.
Я обескураженно засопела. Но с другой стороны, узнают люди, что случилось на самом деле и что с того? Либо все дружно проигнорируют в лучшем случае, либо поднимется волна возмущения, которая может привести к настоящему хаосу. При последнем варианте жертв будет куда больше.
– Пожертвовать малым, чтобы спасти большинство? – наконец выдала я.
Вэлиан прикрыл глаза и медленно кивнул.
– А что теперь будет с нами? – я посмотрела поверх его плеча на залетевшую в комнату бабочку. Она порывисто порхала в под потолком, словно пыталась понять, куда угодила. – Ведь мы… мы же теперь оба..
Сказать, что теперь мы оба Фениксы, а, значит, оба опасны для общества, язык у меня не повернулся. Новая жизнь началась с того, что теперь придется до самого её конца прятаться от инквизиторов Министерства.
– Ну… Официально я мертв и похоронен. – Вэлиан прижал мою ладонь к своим губам. Его дыхание опалило кожу. – Эржабета де Вальдан погибла во время взрыва, устроенного последователями «Светоча». Так что… Как насчёт маленького домика на берегу Алмазного моря?
