Текст книги "Нотнерт (СИ)"
Автор книги: Malvada Reina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
− Реджина? Пожалуйста, мне очень нужно, чтобы Вы со мной поделились.
И она, наконец, сдалась.
Она совсем недавно перебралась в Моррисвилль со своей новой семьей. Не сказать бы, что у нее был выбор, все важные решения принимал исключительно ее супруг, доверяя ей лишь вопросы благоустройства дома.
«Ты еще слишком молода, чтобы что-то мне советовать, Реджина».
«С чего ты взяла, что ты можешь с этим справиться?».
«Да у тебя опыта кот наплакал».
«Не лезь, это не твое дело».
Возможно, любая другая отдала бы полмира за такую жизнь как у нее − дорогая одежда, драгоценные украшения, исполнение каждой прихоти, но ей было некомфортно в этом маленьком мирке и, увы, переезд ничего хорошего в ее жизнь не привнес.
Падчерица поступила в университет и уехала покорять Вашингтон, а Реджине в этой роскоши было отказано. Она осталась хранить семейный очаг. Ведь именно это должна делать жена − следить за домом и ублажать мужа. По крайней мере, в этом твердо был убежден Леопольд. Зачем ей образование, если у нее уже все есть?
Приближалась дата второй годовщины со дня свадьбы и Реджина стала замечать, что муж к ней охладел. Его подолгу не бывало дома, он все чаще оставался ночью на работе, ссылаясь на какие-то архиважные дела. Поначалу, ее это очень расстраивало, она даже научилась готовить и отказалась от гувернантки, в надежде, что муж увидит в ней человека, а не просто бесплатное знатное приложение к нему, ведь несмотря на то, что замуж она вышла исключительно по расчету, девушка старалась быть хорошей женой и наивно верила, что чувства со временем придут. Но время убило даже те маленькие искры, которые зародились в самом начале и как бы Реджина не старалась, отвлечь мужа от алкоголя, любовниц и азартных игр, ей это не удавалось.
В тот роковой день Леопольд позвонил ей с работы предупредить о том, что этим вечером в их доме пройдет званый ужин. Он выдвигается на должность председателя Сената штата Нью-Джерси и это событие стоило отметить. Целый день Реджина потратила на приготовление ужина и, судя по отзывам коллег супруга, ей это мастерски удалось. Она поддерживала светские беседы, руководила сервировкой, смеялась над несмешными шутками, словом, делала все, чему ее учила мать и впервые чувствовала себя в своей тарелке. Ближе к полуночи гости знатно захмелели, а хозяйка дома изрядно вымоталась.
Выпившие мужчины стали проявлять нескрываемый интерес к молодой обслуге и Реджина, переживая за гувернанток, отпустила их домой. Ей пришлось взяться за обслуживание самой.
Мужчины решили сыграть в покер. Сначала на интерес. Затем на деньги. Уже давно перевалило за три часа ночи, а они даже не думали расходиться.
Леопольд начал проигрывать и с каждым разом все больше раздражался и пил, а когда Реджина тихо шепнула, что ему достаточно, со всей дури ударил ее по лицу на глазах у всех. И никто за нее не заступился. Только смеялись.
Обида стала комом в горле, боль сковала нижнюю часть лица и Реджина, воспользовавшись случаем, сбежала в уборную. Ощущения ее не обманули − муж рассек ей губу. Плакать было нельзя − потекла бы тушь, хозяйке не пристало появляться перед гостями в таком виде, поэтому сжав зубы, она осторожно промокнула кровь салфеткой и вернулась в столовую.
− Еще партию, Леопольд?
− Ты решил вытянуть из меня все до копейки?
− Играть на деньги уже не интересно. Это простые фантики, их у каждого из нас навалом.
Раздался одобрительный ропот. Леопольд раздраженно постучал пальцами по столу − привычка, которую Реджина выучила, как дважды два − муж едва ли мог держать себя в руках.
− И что ты предлагаешь?
− Вопрос не в том, что предлагаю я. Вопрос в том, что можешь предложить ты? Муж задумчиво обвел комнату взглядом и, остановившись на Реджине, кивнул в ее сторону:
− Её.
− Ты хочешь поставить на кон жену?
− Почему бы и нет?
У Реджины подкосились колени. Она схватилась рукой за стол, чтобы устоять на ногах и шокировано уставилась на мужа.
− Я весь вечер наблюдал за тем, как вы на нее реагируете. Кому-то пришлась по вкусу ее грудь, кому-то задница, кому-то ноги. Кто-то глаз отвести не может от ее смазливого личика… Жена у меня что надо, это правда. Так что, принимаете ставку?
Мужчины с сомнением смотрели на Леопольда, будто взвешивая в уме все за и против.
− Давайте я облегчу вам выбор и сотру все сомнения, − одним резким движением муж схватил ее за руку и притянул к себе, − посмотрите внимательно, − он крепко вцепился в ее подбородок, поворачивая ее лицо в свете огромной люстры, − хороша, да?
− Отпусти меня! Ты чертовски пьян! − тихо прошипела Реджина, пытаясь вырваться из крепкой хватки.
− Еще рано дорогая, люди еще не видели весь товар. − Одним молниеносным движением он порвал лиф легкого атласного платья и грудь девушки предстала во всей своей первозданной красоте перед десятком готовых в стельку мужчин. Страх ударил ей в голову, пробуждая адреналин в крови. Реджина прикрыла грудь руками и со всей дури съездила мужу по физиономии.
В столовой повисла мертвая тишина. Все ждали реакции Леопольда, а тот лишь потер ушибленную скулу и усмехнулся:
− Строптивая. Возьметесь усмирять?
И один за другим мужчины стали отзываться: «согласен», «я в игре», «поехали». Их ставки были настолько смехотворны − машины, недвижимость, акции, активы − Реджина просто поверить не могла, что это происходит с ней.
Наплевав на все, она сбежала к себе в комнату и заперла дверь на ключ. Быстро переодевшись в удобную одежду и собрав все только самое необходимое, девушка выкинула чемодан из окна и перелезла через балконные перила.
− Далеко собралась?
Один из мужчин, лицо которого невозможно было разглядеть из-за ниспадающей от шляпы тени, стоял под балконом, не спеша покуривая сигарету. Все внутри задрожало от страха, но Реджина виду не подала:
− Иду гулять.
− Что делать?
− Гулять. Отталкиваться ногами от земли и личиком рассекать воздух.
Мужчина сделал последнюю затяжку и выкинул окурок в одну из клумб. Реджина буквально кожей чувствовала как он задумчиво поглядывает на нее, хотя рассмотреть его ей всё еще не удавалось.
− Считаешь себя умной?
Реджина тут же прикусила язык. Этот человек − единственная преграда на пути ее спасения, зачем злить судьбу? Здоровяк раскатисто рассмеялся и скрестил руки на груди.
− Больше, чем покер мне по душе лишь охота. Я дам тебе 10 минут форы. Спасешься − повезло, нет − все будет гораздо хуже, чем ты можешь себе представить.
Брюнетка замерла, услышав ничем не скрытую угрозу в голосе незнакомца. Его «гораздо хуже» звучало в сотню раз опаснее предложения Леопольда сыграть на жену в покер.
− Время пошло.
Дважды повторять было не нужно, Реджина спрыгнула с балкона и изо всех сил побежала к главным воротам, оставив чемодан где-то далеко позади. У нее с собой не было ничего, даже наличных денег, рассчитывать она могла только на свои ноги. За спиной послышалось веселое улюлюканье, сердце упало в пятки. Вот, значит, как чувствует себя загнанный зверек. Нужно было выключить страх и включить способность ясно мыслить. Главный выход − первое место, куда он пойдет искать. Лучше спрятаться где-то недалеко от дома, в укромном месте, защищенном со всех сторон, о котором мало кто может подумать.
Реджина в панике посмотрела по сторонам, но ничего подходящего так и не нашла.
− Раз, два, три − чую нюхом страх внутри. − низкий баритон звучал будто бы отовсюду.
Реджина свернула налево и выбежала на парковку. Если ей удастся завести машину, она выберется отсюда невредимой. Но удача явно была не на ее стороне. Девушка передергала все ручки дверей, но ни одна не поддалась. Реджина упала на четвереньки и заползла под машину, закрыв рот рукой и пытаясь дышать максимально тихо.
− Четыре, пять − тебе машину не угнать.
Раздались глухие шаги по асфальту. Реджина съёжилась под машиной, наблюдая как мимо проходит тень. Она дождалась, пока шаги утихли и, выбравшись из-под машины рванула в противоположном направлении.
− Шесть, семь − достанешься не мне, а всем.
Вдали виднелся домик, в которым хранились садовые принадлежности. Если она запрет дверь изнутри, до нее не доберутся. Изо всех сил Реджина рванула туда, но дверь не поддалась − мешал подвесной замок.
− Черт!
− Восемь − закопаем среди сосен.
Ей просто некуда было бежать. Вся территория дома подсвечивалась фонарями, ей было не укрыться за деревьями или в их кроне, не спрятаться за мусорными баками. Остаться здесь означало, что преследователь ее настигнет, а вернутся в дом было равнозначно добровольно сдаться мужу с его сворой.
− Девять − не стоило меня так гневить.
Брюнетка обвела глазами территорию. На противоположной стороне участка стоял домик для обслуги. Гувернанток она отпустила, они вернутся лишь под утро, но садовник должен быть там. Реджина затарабанила руками в дверь:
− Кто-нибудь! Помогите! На помощь!
Послышались неспешные шаги, но девушка даже обрадоваться не успела, когда услышала прямо у себя над ухом:
− Десять − о спасении будешь грезить.
Глухой удар по голове − и тьма.
Айви принесла чай и Реджина замолчала в середине рассказа. Медсестра вопросительно посмотрела на врача, но Локсли лишь покачал головой и кивнул ей на дверь, намекая, что ей бы лучше зайти позже. Девушка кивнула и, бросив на Реджину последний обеспокоенный взгляд, вышла из палаты.
− Я не хочу пить. − Реджина бросила на чашку с чаем усталый взгляд, − там успокоительное?
− Нет, самый обыкновенный черный чай, − Робин сделал небольшой глоток из своей чашки, − а нет, Айви заварила чай с бергамотом.
− Что ж вы сразу не сказали! − Миллс грустно усмехнулась и потянулась за чашкой. Доктор осторожно вложил ей в руки чай и, поймав ее взгляд, вопросительно на нее посмотрел: «готова продолжать дальше?». Реджина, будто без слов поняла его:
− На чем я остановилась?
Очнулась она в самом аду. Спину обожгла ледяная полированная поверхность. Кто-то навалился на нее всем телом и, очевидно вжимал в обеденный стол, то опускаясь, то приподнимаясь. В ушах набатом звучал отвратительный шлёпающий звук и влажное чмокание. Реджина постаралась разлепить непослушные веки, но ей удалось это только раза с третьего. К тому моменту она уже поняла, что ее насилуют, но тело отказывалось как-либо реагировать. Язык лежал во рту вялой массой, ни руки, ни ноги не шевелились.
− Очнулась! − раздалось где-то сбоку, − заканчивай, моя очередь.
− Зачем ты ей так много вколол? Она же никакая. Будто труп трахаешь.
− Но пластичная, как пластилин. Смотри. Кто-то поднял ее и перевернул на живот.
− Хочешь вот так, − резкий толчок и сильная боль пронзила низ живота, чья-то рука больно сжала грудь и скрутила сосок − хочешь, можно и вот так, − еще один вошел в нее сзади. Боль была такая невыносимая, что из глаз брызнули слезы. Реджина почувствовала как кто-то грубо сжал её лицо, заставляя открыть рот, и в следующую секунду она чуть не задохнулась от того, что кто-то вонзился ей в рот по самое горло. В нос ударил отвратительный запах – смесь пота мочи и спермы.
− Ой, Леопольд, что ж ты не предупредил, что девочка сзади чиста, как ангел.
Кровь тонкими струйкам стекала по ее бедрам. То ли паралитик так на не действовал, то ли боль была настолько сильной, что Реджина часто теряла сознание. Наверное, это помогло ей пережить остаток ночи.
Леопольд проиграл ее в карты и расплатился с друзьями. Кинул стервятникам, как кусок мяса. Реджина изредка слышала его голос. Некоторое время он просто наблюдал со стороны за тем, как его коллеги по очереди трахают ее на столе, а затем просто развернулся и ушел, когда стая голодных мужчин разом накинулась на нее одну. Пожелал приятного аппетита! Он оставил ее им на растерзание без малейшего зазрения совести.
Реджина перестала понимать кто над ней стоит, лица смазались в одну общую серую массу. Один спереди, два сзади. Поменялись местами. Двое сразу. Трое. Остальные сами ублажают себя, поглядывая на раскрывшуюся перед ними картину. Все это происходило уже утром. И на ее крик не пришла ни одна живая душа: ни садовник, на пьянство которого она закрывала глаза, ни горничные, которых она спасла от той же участи прошлой ночью. На ее теле не осталось живого места, когда гости, наконец, разошлись по домам и бросили ее истекать кровью на обеденном столе. Она там пролежала целый день, как никому ненужная поломанная кукла и лишь к вечеру Леопольд решил проверить жива ли она. А когда обнаружил, что она еще дышит, гордо объявил о разводе, ведь «иметь такую жену ниже его достоинства».
Реджина опять затряслась, проливая чай на покрывало. Робин накрыл ее руки своими, унимая дрожь.
− Я не знаю откуда у меня взялись силы. Буквально пару минут назад, я готова была лечь в могилу, а через секунду, я ломаю мужу шею, да так легко, как зубочистку двумя пальцами. Хрусть − и нет человека. Большего удовольствия я никогда в жизни не испытывала. А дальше крики, кровь − мертвый садовник, удар − мертвая горничная. И огонь, такой горячий и беспощадный, но такой необходимый. И ярость, пожирающая все вокруг.
Реджина залпом прикончила чай, но не выпустила чашку из рук. Ей сложно дался этот рассказ и теперь она боялась смотреть на Локсли, ей не хотелось видеть осуждения в его спокойных голубых глазах. Или ещё хуже – отвращения.
Робин аккуратно забрал у нее чашку, поставил её на пол и мягко приподнял её подбородок, заставив посмотреть на него. Карие глаза вглядывались в него с ничем неприкрытым беспокойством. Доктор мягко заправил тёмную прядь ей за ухо и, подавшись вперёд, крепко-крепко ее обнял. Реджина уткнулась носом ему в грудь, сжав в кулак ткань врачебного костюма на его груди. Слёз больше не было, но вопить хотелось неимоверно. Доктор мягко поглаживал ее по спине, шепча что все закончилось, что она в безопасности, что ей нечего здесь бояться.
− Сон был таким реальным… Мне кажется, я до сих пор ощущаю эту ярость и неимоверную злобу внутри. Мне говорили, что я была едва жива, когда пожарные приехали тушить особняк. Наверное, мой мозг пытается заполнить пробелы и выдумывает…всякое.
Знала бы Реджина каких усилий Робину стоило сохранить спокойное выражение лица во время ее рассказа… Мужчина немного отстранился от брюнетки и вновь заглянул ей в глаза. Он собирался было сказать, что кошмары − сродни кишечным газам мозга, благодаря которым наружу выходит всё лишнее, что не стоит их бояться, куда ночь, туда и сон, и прочие общие фразы, которые успокаивающе действовали на людей, страдающих от плохих сновидений. Но он закрыл рот, едва открыв его. Его взгляд зацепился за тонкий белый шрам над ее верхней губой.
«Муж рассек мне губу». «Никто за меня не заступился». «Сон был таким реальным». «Я не помню пожар, в котором погиб мой муж».
− Доктор Локсли?
− Мисс Миллс, вы в безопасности, здесь вас никто не тронет. Вам нужно успокоиться и постараться хотя бы немного поспать. Сейчас очень поздно. Давайте поговорим об этом утром?
Реджина кивнула, размыкая неловкие объятия.
− Извините за мой срыв, доктор Локсли.
− Никогда не просите прощения за такие моменты, мисс Миллс. Помогать Вам проходить через все это − часть моей работы. Пожалуйста, постарайтесь уснуть. Утро вечера мудренее. − Робин мягко улыбнулся ей, ободряюще сжимая в руке её пальчики.
На обратном пути в ординаторскую обрывки ее сна не давали мужчине покоя.
«…пластичная, как пластилин…», «…проиграл в карты…», «…иметь такую жену ниже его достоинства…».
− Тварь. Да чтоб тебя в могиле вертело без остановки, − Робин плеснул себе виски и залпом осушил стакан.
Впервые за пять лет.
========== 10 ==========
«Леопольд Бланшар женился на ровеснице собственной дочери».
«Мистер Бланшар будущий сенатор?»
«Трагедия дома Бланшар. Что же произошло на самом деле?»
«История Белоснежки в реальной жизни: дочь Бланшара унаследовала империю отца».
Четыре статьи с громкими заголовками и объемом во весь разворот лежали перед Робином на столе. Еще пара вырезок и заметок валялись где-то с краю. Локсли внимательно изучал собранный материал и сверял его с данными из карты пациентки. Пришлось смириться с реальностью: если эти материалы подтверждали рассказ Реджины, значит, и все остальное не было просто сном. Робин был в медицине не первый год, он слышал множество страшных историй, повлекших за собой серьезные последствия, которые обернулись не менее серьезными диагнозами, но почему-то именно эта история стояла костью поперек горла.
− Я нашла еще вот это, − Эмма протянула Робину еще одну вырезку, − здесь интервью Мэри-Маргарет о том, что она все отцовские деньги отдала на благотворительность. О трагедии здесь сказано вскользь, девушка убеждена, что это несчастный случай и на мачеху зла не держит.
− О Реджине в прессе ничего нет?
− Кроме упоминания имени в статьях о свадьбе и пожаре нет ничего. Даже фотографий. Складывается такое ощущение, будто свадьба была сыграна наспех и люди просто не хотели лишней огласки.
− Реджина прямо говорит, что замуж ее выдали очень быстро, мол, ничего удивительного, мать всегда старалась спихнуть дочь по выгодной цене.
Эмма пожала плечами и опустилась на диванчик:
− Зачем ты все это перерываешь? Разве это клинически обосновано?
− Да. Мне важно найти отправную точку, когда ее личность разделилась на части. Это поможет в реинтеграции.
− Чем тебе эта история не отправная точка? Вполне себе объясняет раскол.
− Да, но что-то не так.
− В смысле? Вы же проводили с ней диагностику? Что она говорит?
− Она сравнивает переключение личностей с темным экраном в кинотеатре. У нее есть воспоминания, которые до определенного момента либо яркие, либо подцветшие, затем темнота и снова воспоминания.
− И? Темнота была и в воспоминаниях до пожара?
Робин открыл свои записи и пролистал все до первой диагностики и задумчиво посмотрел в окно.
− Нет, она впервые упомянула именно пожар.
− Ну, вот видишь. − Эмма просияла. – Это прорыв.
Робин молча сверлил взглядом оконную раму.
− Ты зациклился на ней, Локсли. Ты хоть о других пациентах помнишь?
− Другие стабильно идут на поправку. Другие диагнозы, другое лечение. А здесь что-то не так.
− Ты попросил материалы у Хайда? Он столько лет ее вел, наверняка, нарыл много нужной информации.
− Да. Он божится, что отдал мне все, а по факту у меня даже нет результатов общего обследования при поступлении в клинику. Хайд темнит и это еще один повод разобраться во всем.
Эмма вздохнула и отложила в сторону все статьи.
− Я хочу поприсутствовать у вас на диагностике.
− Ушам своим не верю. А как же «Миллс не моя сфера интересов, Локсли?»
− Заткнись. − Эмма перекинула через плечо длинные светлые волосы. − Если ты так и будешь топтаться на месте, ты свихнешься. Пусть Реджина не моя сфера интересов, но ты мой друг и я хочу помочь.
− Очень щедро, мисс Свон.
− Так когда мне прийти? Завтра?
− Я спрошу у Реджины не будет ли она против. Дам тебе знать. Эмма закатила глаза и кивнула.
− Теперь помоги мне. У меня тут какая-то чертовщина.
Робин взял в руки протянутую ему желтую папку и сел рядом с Эммой.
− Меняй курс. Вот, например, попробуй вот это…
Реджина отказывалась спать, хотя на диагностике принимала бодрый вид, смеялась и шутила. Внешняя подавленность выдавала общую усталость, но пациентка твердо не подавала вида, что ее мучают кошмары. Она обсуждала с Робином каждый сон, доктор подбирал ей препараты, которые подавляли глубокую фазу сна и позволяли спать без сновидений, но девушка настолько сильно боялась уснуть, что психосоматика подавляла эффект снотворных и Реджина мучилась от бессонниц. Если бы не Айви, которая докладывала обо всем, что творится с пациенткой, Робин бы и не узнал, насколько ей тяжело.
Реджина почему-то отказывалась идти ему навстречу в этом вопросе и прилагала все силы, чтобы казаться сильной и неуязвимой. Сны пугали ее до чертиков, но что-то страшило ее больше снов, и она боялась даже просто говорить об этом.
В одно из ночных дежурств Робин буквально заставил Айви пойти поспать, клятвенно пообещав не отходить от Реджины далеко. Её привязанность к пациентке настораживала, но Робин решил понаблюдать за ними еще немного, прежде чем что-то предпринимать.
После обхода, когда уже стукнуло за полночь, он заглянул в окошко двери тринадцатой палаты, чтобы убедиться, что пациентка спит. Лунный свет проникал в окно палаты и белыми бликами освещал лежащую на кровати девушку. Доктор несколько раз провел взглядом по ее силуэту, по стенам и решетке на окне, прежде чем поймал себя на мысли, что он пытается найти хотя бы малейший повод войти в палату. К счастью, повод не заставил себя долго ждать: Реджина резко села на кровати, обхватив голову руками.
− Мисс Миллс, с вами все хорошо?
Ненадолго воцарилась удручающая тишина. Было тихо настолько, что единственное, что слышал врач − звук биения собственного сердца.
− Реджина?
Лунный свет предательски выдал, как она дрожит, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу эмоции. Робин за пару шагов преодолел расстояние от двери до койки и, опустившись на край, заглянул ей в глаза.
− У вас что-то болит?
− Нет, все в порядке, спасибо. − Она даже головы не подняла, упрямо прячась за руками.
− Что тогда? − он склонил голову на бок, − вас снова беспокоят кошмары? Она долго и упрямо молчала, хотя Робин буквально чувствовал, как она дрожит.
− Реджина… − доктор мягко положил ей руку на плечо, но Реджина вздрогнула от этого едва уловимого прикосновения и сжалась еще больше. Робин одернул руку и вложил в свой голос все спокойствие, которое ему было свойственно − пожалуйста, мисс Миллс, поговорите со мной.
Она резко подняла голову, стирая со щек непрошеные слезы:
− Послушайте, я же сказала, что все хорошо. Что вам от меня нужно?!
− Как насчет правды? − Робин едва заметно улыбнулся, вглядываясь в ее лицо. Ее заплаканные глаза смотрели все так же настороженно, как и несколько месяцев назад. Ему казалось, что ему удалось к ней достучаться, но каждый раз, делая шаг ему навстречу, Реджина отбегала назад на целый километр. Почти всегда, когда доктору удавалось наладить с ней контакт, Реджина беспощадно все рушила – отказывалась разговаривать, не подходила ближе, чем на расстояние вытянутой руки, отделывалась общими фразами. Робин не мог найти причину.
− Реджина. Я хочу вам помочь. Пожалуйста, я же вижу, что вас что-то мучит, не нужно пытаться казаться неуязвимой…
− Я не пытаюсь казаться, − огрызнулась она, отводя глаза в сторону. Бинго. Робин ухватился за тоненькую, словно паутинка ниточку.
− Нет, пытаетесь… Вы упрямо корчите из себя сильную женщину в тех моментах, где слабость – не порок. Дать в чем-то слабину – это не плохо, Реджина, а вы катастрофически боитесь этого. Иначе уже давным-давно поделились бы со мной тем, что вас тревожит. Дело же не только во снах, так ведь? Что-то другое вас беспокоит еще сильнее, чем кошмары. − Робин слегка наклонился вперед, − Не нужно мне врать. Не стоит ничего умалчивать. Начнем прямо сейчас. Что вам приснилось?
Она глубоко вздохнула, зажмурилась и на одном дыхании произнесла:
− Этот сон был таким реальным… − В карих глазах застыл неприкрытый ужас, − я не из трусливых, доктор Локсли. Но даже у меня кровь в жилах застыла…
− Позвольте? − Робин протянул к ней руку. Реджина настороженно на нее посмотрела, словно прикидывая в уме разрешить ему такую вольность или нет. Робин терпеливо ждал ее ответа и она, наконец, кивнула, но крепко зажмурилась, когда доктор осторожно отвел от ее лица несколько прядей волос, прилипших к соленым щекам.
− Так-то лучше, − он мягко улыбнулся ей, − пить хотите?
− Да.
− Секунду.
Робин ненадолго вышел из палаты, даже не заперев ее. Реджине в голову на миг пришла мысль, что она может, наконец, сбежать из этого дурдома. Но она не двинулась с места. Доктор вернулся спустя несколько минут с бутылкой воды в руках, Реджина жадно выпила ее почти залпом. Дыхание постепенно выравнивалось.
− Что вам приснилось?
− Не самое приятное ментальное кино.
Робин улыбнулся, внимательно ее разглядывая. Единственное, что он понял за месяцы наблюдения за этой девушкой − если она не захочет сама чем-то поделиться, нет смысла вытягивать это из нее. Ее нужно было отвлечь. Выбить из позиции защиты. Тогда можно было докопаться до истины.
− Реджина, давайте-ка выглянем в окно.
Брюнетка непонимающе нахмурилась, всматриваясь в лицо доктора.
− Ну же, − Робин галантно протянул ей руку, помогая приподняться, − позвольте? − Реджина кивнула, и он мягко повернул ее за плечи, указывая на луну: − опишите мне, что вы видите.
− Прутья клетки, − она быстро вытерла с щек упрямые слезы и хотела было отвернуться от окна, но Робин ей не позволил, придерживая ее за плечи.
− Нет, за прутьями. Что вы видите за прутьями?
− Луну, доктор Локсли. Я вижу луну! − Реджина раздраженно сжала зубы. Его руки на ее плечах обжигали кожу, она только сейчас осознала, насколько сильно замерзла, а его теплые пальцы, едва касаясь ее ключиц, вызывали сотни мурашек по телу. Робин опустил глаза и увидел, как она неловко пытается скрыть гусиную кожу.
− Холодно?
− Немного.
Доктор аккуратно накинул ей на плечи покрывало:
− Позвольте вашу руку?
Миллс с любопытством проследила взглядом за своей правой рукой, скрывшейся в его ладонях, и вздохнула, улыбнувшись, когда Робин, наклонившись к ее руке, мягко потер ее пальцами и немного согрел дыханием.
− Лучше?
− Лучше, − она смущенно улыбнулась, поглядывая на их руки. Робин повторил то же с её левой рукой и аккуратно провел пальцами по ее ладони, расправляя каждый пальчик, и внимательно наблюдая за ее реакцией. По ее коже мягкой волной побежали мурашки, когда он, взяв ее руку в свою, поднял ее кисть к лунному свету, создавая тень на ее лице.
− Там, где я вырос, считалось, что луна отгоняет ночные кошмары. Вспомните, что вам приснилось, и медленно отведите руку в сторону. Будто стирая.
Робин отпустил ее запястье, терпеливо ожидая, пока пациентка выполнит просьбу. Реджина колебалась несколько секунд, потом зажмурилась и очень медленно отвела руку в сторону.
Некоторое время они провели в полном молчании, Реджина тяжело дышала, всматриваясь в лунные пятна, пока, наконец, ее дыхание не стало немного ровнее. К ней вернулась такая привычная ирония, Робин едва подавил улыбку, услышав от нее очередную колкость:
− Вы выросли в краях, где все моются в речке и используют шишки вместо денег? − она с усмешкой взглянула на него из-за плеча и снова повернулась к окну.
− Главное, что совет помог. − Робин едва заметно пожал плечами, но довольная улыбка все равно где-то затаилась в уголках его губ. − Мы победим ваши кошмары. Но вам нужно со мной разговаривать, я не смогу помочь, если вы будете держать все в себе.
Реджина долгое время молчала, словно взвешивала, может ли она поделиться тем, о чем думает на самом деле. Наконец брюнетка вздохнула и на одном дыхании выдала:
− Я боюсь, доктор Локсли. И пугают меня совсем не сны. Я боюсь, что это могут быть и не сны вовсе, а воспоминания. Те отрывки, которые проживала не я. Те поступки, совершенные не мной. Они меня пугают до чертиков, − Реджина съежилась, обхватывая себя руками, − я просыпаюсь с полной уверенностью, что во мне отсутствует что-то человеческое. Может быть, у меня нет сердца? Может быть, я плохой человек? − она резко повернулась, впиваясь обеспокоенным взглядом в его лицо.
Брови доктора медленно скользнули вверх. Он аккуратно стер с ее щеки последнюю соленую капельку:
− Вовсе нет. Вы не плохой человек, Реджина. Вы запутались и пытаетесь понять, где правда, а где игры разума. Это свойственно абсолютно всем людям. И могу заверить, сердце у вас на месте, я видел кардиограмму.
Реджина тихонько хмыкнула, пряча улыбку за упавшими на лицо длинными темными прядями.
− Мы справимся, я вам обещаю. − доктор осторожно заправил ее прядь ей за ухо.
− Почему вы все еще мне помогаете? − Реджина настороженно прищурилась, вглядываясь в его голубые глаза. Робин усмехнулся, покачивая головой:
− Я врач, Реджина. Помогать людям − мой долг. Кроме того, вы интересный человек. Несправедливо лишать людей такого прекрасного общества.
− И что же во мне такого интересного?
Робин мягко подтолкнул ее к кровати, Реджина села у стены, приглашая его присесть рядом. Он слегка улыбнулся, опускаясь рядом с ней.
− Мне кажется, вы единственная во всем мире на одном дыхании и с большой увлеченностью можете рассказать о формах государств, видах политических режимов и пользе налогообложения…
Реджина засмеялась, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
− Из вас бы вышел крутой политик.… Скажем, мэр или сенатор − Робин ненадолго позволил себе полюбоваться тем, как она улыбается и неожиданно для себя продолжил: − Мне кажется, за эти несколько месяцев я увидел достаточно, чтобы понять, как вы чувствуете мир: вы живете в нем каждой клеткой тела, всей душой. Вы каждый день боретесь за возможность быть собой. Вы очень сильная, Реджина. Я очень ясно это вижу, вам не нужно каждый день доказывать это не мне, не кому-либо другому. Вы невероятно сильная, я никогда еще не встречал никого сильнее вас.
Реджина забыла, как дышать. Она жадно хватала каждое его слово, запоминала каждый его взгляд, запечатывала в памяти каждую его улыбку. Робин увлеченно рассказывал ей о ней самой: о том, какой заразительный у нее смех; как она забавно поджимает губы, если чем-то недовольна; о том, какая выразительная у нее мимика, если она возмущена. Она смотрела на него во все глаза, будто увидела впервые в жизни, пухлые губы приоткрылись в удивлении.
−…вы вовсе не плохой человек. Не убеждайте себя в обратном. И не позволяйте дурным мыслям вами овладеть. Просто стирайте их, − Робин вновь поднял ее руку, а потом очень медленно опустил вниз, − гоните прочь, как тень от лунного света.
Она прерывисто выдохнула и благодарно сжала его ладонь. Длинные тонкие пальчики переплелись с пальцами доктора. Реджина пару мгновений смотрела на него, подмечая для себя как тепло он ей улыбается, как аккуратно держит в руке ее руку, а затем быстро, словно боясь передумать, обвила руками его шею и нашла губами его губы.
Робин не ожидал такого порыва, он растерялся всего на долю секунды, но Реджине этого хватило. Не получив ответа, она отстранилась и ошарашенно заглянула ему в глаза с немым вопросом. Локсли буквально физически почувствовал, как она вновь возводит между ними стену, в голове упорно билось «запрещено, врачебная этика».
«Да пошло оно все!».
Робин крепче прижал ее к себе и ворвался в ее рот жадным поцелуем. Реджина выдохнула и крепче вцепилась в него руками, немного приподнимаясь на кровати и оторвавшись от его губ тихо шепнула:
−Ближе…
Робин кивнул и, обхватив ее за талию, усадил себе на колени. Реджина слегка улыбнулась, когда он мягко погладил ее по щеке и снова, на этот раз гораздо осторожнее прикоснулся к ее губам, сначала к нижней, затем к верхней.
