Текст книги "Нотнерт (СИ)"
Автор книги: Malvada Reina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Робин задумчиво провел рукой по подбородку. Коттон несколько мгновений молча наблюдал за ним:
− Что-то не так?
− Я не уверен, что мне передали все материалы.
− Прошу прощения?
− Я детально изучил всю ее историю болезни, все записи Ваших диагностик, все отчеты и рапорты по деструктивному поведению. Я с уверенностью могу сказать, что никакой информации о том, что пациентка подверглась сексуальному насилию, у меня нет.
Коттон пожал плечами, в его глазах горело ничем неприкрытое злорадство:
− Вам отдали всё, что у меня было. Прошу прощения, доктор Локсли, мне необходимо совершить важный звонок.
Робин кивнул и поднялся с кресла.
− Благодарю за содержательную беседу.
Коттон проводил его взглядом до выхода и снова закурил.
Реджина сидела на кровати, с нескрываемым интересом листая одну из книг, которые ей принесли практически сразу после диагностики (как только доктор Локсли отдал нужное распоряжение). Теперь на ее прикроватной тумбочке покоилась высокая стопка талмудов различных жанров и направленностей и маленькая записка, написанная аккуратным мелким почерком, абсолютно не свойственным врачам: «Мисс Миллс, поскольку я пока не имею ни малейшего представления о Ваших вкусах и интересах, я распорядился собрать всего понемногу. Надеюсь, завтра мы сможем обсудить Ваши предпочтения детальней. Доктор Локсли».
Первую книгу, по политологии, Реджина прикончила буквально за пару часов и взялась за более объемный томик по архитектуре. Она с интересом разглядывала нервюры и контрфорсы соборов и замков, изображенных на картинках. Почему-то ее очень привлекала готика, несмотря на то что это довольно мрачный архитектурный стиль. Реджина считала невероятно красивым сочетание камня и ярких витражей, сложных орнаментов и скульптур. А еще ей безумно нравились стрельчатые окна, она бы хотела иметь такие окна в своем доме.
День пролетел незаметно. Вечером медсестра, которую, кажется, зовут Элла, принесла ей таблетки и, дрожа от страха, подтолкнула их за порог, не решаясь войти в палату.
Реджина закатила глаза и, со вздохом поднявшись с постели, медленно направилась ко входу.
− Что это?
− Лекарства. − Элла сделала несколько шагов назад и замерла у противоположной от ее палаты стены.
Реджина нахмурилась:
− Доктор Локсли отменил мне предписания.
− Он отменил часть медикаментов, а не все. Никто не хочет, чтобы ты убила кого-то еще.
Это сильно задело Реджину. Ей казалось, что доктор Локсли, в отличие от многих, не относится к ней с опасением. И вот теперь ей принесли транквилизаторы, необходимости в которых абсолютно не было. Она некоторое время молча смотрела на медсестру, а затем взяла в руки книгу:
− Я не стану их пить.
− Мне позвать санитаров, чтобы они принудительно запихнули их тебе в глотку?
− Достаточно позвать доктора Локсли. Если он подтвердит необходимость этих пилюль, я с радостью их приму. − Брюнетка даже глаз не подняла на медсестру.
− Доктор Локсли уже покинул клинику. Его рабочее время закончено. Пей таблетки, не вынуждай меня принимать меры. − Девушка гордо подняла светлую головку и поставила руки в боки.
Реджина улыбнулась, положила книгу на тумбочку и, медленно подойдя к дверному проему, устало на него облокотилась, скрестив руки на груди.
− Я несколько лет нахожусь в этой больнице и немного знакома с некоторыми отличительными знаками персонала. У Вас халат, а не костюм, из чего могу сделать вывод, что Вы не врач. Вы ведете себя не так, как положено обычной медсестре, дорогая. Настоятельно не рекомендую разговаривать со мной в подобном тоне, это несколько раздражает. Вдруг я разозлюсь и наброшусь на Вас?
Элла судорожно глотнула и, гордо развернувшись, ушла восвояси. Реджина вернулась к чтению и почти дочитывала новую главу, когда из коридора послышались громкие шаги. В ее палату ворвались два санитара, за ними по пятам шла Элла:
− …отказывается принимать препараты, возможен риск психоза.
Миллс загнула уголок на книге и вернула ее на тумбочку, поглядывая на двух мужчин, застывших в дверном проеме.
− Ты − руки, я − ноги.
Брюнетка поднялась с кровати и напряженно замерла:
− Что происходит?
− Нужно было хорошо себя вести, мисс Миллс.
Санитары набросились на нее, больно хватая за руки. Некоторое время Реджина даже не сопротивлялась, шокировано наблюдая за действиями медицинского персонала. А потом внутри что-то щелкнуло. Будто из неоткуда в ней поднялась такая неудержимая ярость. Первую волну она подавила, но санитар больно ударил ее в живот, заставив скрутиться от боли и гнев захлестнул ее с головой. Больше она ничего не помнила.
Свет невыносимо больно светил в глаза. Реджина подняла руку, чтобы прикрыть лицо, но рука не послушалась ее. Еще не проснувшись окончательно, она повернула голову набок и обнаружила, что она привязана к кровати. Голова гудела, в горле пересохло. Что черт возьми произошло?
Она попыталась вспомнить события прошлого вечера, но в голове ничего не осталось, будто воспоминания стерли.
Послышался звук открываемой двери и какой-то шум из коридора.
− … какого черта, я спрашиваю?! − кто-то быстрым шагом вошел в комнату, загораживая собой окно. Реджина, наконец, смогла разлепить опухшие веки.
Первые пару секунд она не могла понять кто перед ней стоит, затем, медленно, к ней пришло осознание. Доктор Локсли что-то спрашивал у нее, но ей было сложно думать, мысли в голове путались. Она дернула рукой и вскрикнула от резкой боли в предплечье.
Прохладные пальцы Робина опустились ей на шею: доктор считал пульс. Затем приподнял веко и осмотрел глаза, а после, одним резким движением расстегнул ее руки.
− Мисс Миллс, Вы меня слышите?
Реджина кивнула, облизывая пересохшие губы и крепко зажмурилась.
Доктор осторожно придержал ее за плечи и помог приподняться. Потом снова что-то обсуждали на повышенных тонах, казалось, медсестра оправдывается, а доктор ее не хочет слышать. Реджина все еще воспринимала все урывками и всеми силами пыталась прийти в себя.
− Но, доктор Локсли вот отчет…
− Никаких «но», Элла, и никаких отчетов! У меня к вам очень много вопросов, так что будьте добры, зайдите ко мне после утреннего обхода.
− Пить… − Реджина еле разлепила пересохшие губы.
− Чего стоим? Может, займемся своими непосредственными обязанностями?! − рявкнул Робин.
Послышались быстрые удаляющиеся шаги.
− Мисс Миллс, как Ваше самочувствие?
− Я хочу пить.
− Сейчас, воду скоро принесут. Мне нужно, чтобы вы открыли глаза. Медленно. Сделаете это для меня?
Реджина кивнула и медленно разлепила веки. Смотреть было больно, но уже не так, как при пробуждении.
− Умница, − Робин аккуратно взял ее лицо в свои руки и снова осмотрел глаза, − нужно несколько раз поморгать. Сначала будет больно, но станет легче.
Его тонкие прохладные пальцы мягко поглаживали ее скулы, прикосновение было невероятно приятным и практически невесомым.
− Хорошо, − брюнетка вцепилась пальцами в его руку и пару раз моргнула. В голове, словно что-то взорвалось, она зажмурилась и приложила ладошки к глазам.
− Ччч, − Робин аккуратно отстранил ее руки. Пациентка еще пару раз моргнула, и доктор почувствовал, как она расслабилась. Боль утихла.
− Что произошло? − Реджина нахмурилась и посмотрела на врача.
− Вы мне расскажите… − доктор быстро отстегнул ее ноги и помог ей удобнее устроиться на подушке.
− Я ничего не помню.
В этот момент в палату вошла Элла и протянула Робину бутылку.
− Благодарю. А теперь, будьте добры. − Локсли кивнул на дверь и Элла, бросив на Реджину злой взгляд, ретировалась из комнаты.
− Мисс Миллс, постарайтесь вспомнить вчерашние события. Что Вы делали после того, как я ушел?
− Сидела на кровати. − Брюнетка потерла виски, − потом принесли книги.
Спасибо Вам большое за то, что откликнулись на просьбу.
− Рад помочь, − Робин едва заметно улыбнулся, − продолжайте.
− Я прочитала одну из книг. Затем принесли еду. Было даже вкусно.
− Что Вы ели?
Воспоминания медленно приходили, но они были похожи на выцветший мультик, Реджине было сложно сложить целую картинку.
− Кажется, пюре и курицу. И яблоки.
− Хорошо, что Вы делали после того, как поели?
− Взялась за другую книгу.
− Какую именно?
− По архитектуре, − Реджина чуть улыбнулась, − красивая книга.
− Да? Вас впечатлила?
− Очень, особенно готика.
− Да, безумно красивый стиль. Люблю сводчатые окна. В них есть какая-то своя магия.
− Да… − девушка с интересом посмотрела на врача, − я тоже об этом подумала, когда читала. Хотела бы себе такие домой.
− Постарайтесь вспомнить, что было потом.
− Пришла медсестра. − Реджина нахмурилась. − Принесла таблетки. Велела принять, а я отказалась потому, что знаю, что Вы отменили препараты.
Робин вздохнул и устало провел рукой по лицу.
− Я что-то сделала не так? − Реджина сконфуженно посмотрела на него.
− Нет, Вы умница, − Робин улыбнулся, − я действительно отменил для Вас транквилизаторы. Видимо, произошла какая-то путаница с назначениями.
− Затем ко мне ворвались санитары.
− Что было дальше?
− Темнота. Ничего не могу вспомнить.
− Часто с Вами такое бывает?
− Нет. − Реджина быстро покачала головой.
− Вы уверены?
− Абсолютно.
− Хорошо, давайте попробуем выяснить еще момент. Это с Вами происходит не часто, но такое уже случалось?
Некоторое время пациентка задумчиво покусывала нижнюю губу.
− Да, я не помню пожар, в котором погиб мой муж. И как попала сюда я тоже не помню. И то, о чем писали в отчетах… – Реджина запнулась, пытаясь подобрать слова, – некоторые примеры, как это по-медицински… деструктивного поведения. Это плохо?
− Реджина, бывали ли у Вас моменты, когда вы теряли счет времени? Когда Вы смотрели на часы и видели, что на них, скажем, девять утра, а в следующий раз, посмотрев на них, Вы видели, что они показывают три часа дня. При этом Вы ничего не знали о том, что же происходило с Вами между девятью часами утра и тремя часами дня. Бывало ли так с Вами когда-нибудь?
− Сложно сказать. Так сразу ничего в голову не приходит.
Робин кивнул, видимо, сделав для себя какие-то выводы. Реджина надеялась, что он скажет что-то, но доктор лишь задумчиво крутил в руках бутылку.
− Доктор Локсли, так что стряслось?
− Провалы в памяти обычно происходят, когда на свет выходит другая личность. Поэтому все, что Вы помните − это темнота. − Робин мягко взял ее за руку и осторожно размял затекшие запястья, − вчера с Вами очень несправедливо обошлись и, не имея рядом никого, кто Вас поддержал бы, Вы справились с ситуацией по-своему.
− Я кому-то навредила?
− Нет-нет, Реджина, боюсь, больше навредили Вам. Мне очень жаль, − Робин посмотрел ей в глаза с искренним сожалением, − я сделаю все, чтобы подобные инциденты больше не повторялись.
Реджина опустила глаза и прикусила губу, сдерживая ярость. Было чудовищно обидно за эту несправедливость.
− Меня снова переведут в изолятор?
− Конечно, нет.
Миллс удивленно приподняла брови.
− Я же вроде как не справилась с самоконтролем.
− Любой человек, столкнувшись с подобной ситуацией, принимает оборонительную позицию. Я не стану Вас за это наказывать. − Робин вздохнул и протянул Реджине бутылку, − постарайтесь выпить до конца. Я распоряжусь о Вашем завтраке, и мы продолжим беседу, хорошо?
Пациентка кивнула, провожая врача взглядом и делая несколько больших глотков.
Не дойдя до двери, Робин вдруг замер и обернулся. В уголках его губ скрылась сожалеющая улыбка:
− Я тут подумал. Может, Вы хотите чего-то определенного?
− Безумно хочу сладкого, но я не знаю, насколько это возможно.
Доктор улыбнулся:
− Что ж, побуду феей-крёстной.
Через полчаса в палату принесли поднос, на котором среди прочего лежал небольшой шоколадный батончик. Реджина улыбнулась и подумала, что, что ж, пожалуй, если Робин Локсли − ее фея-крёстная, она начнет верить в магию.
========== 8 ==========
Доктор Локсли был человеком слова. Реджина убедилась в этом на собственном опыте. После того инцидента, имевшего место пару месяцев назад, Робин строго-настрого запретил входить в ее палату всем, кто не был напрямую связан с ее историей болезни. Британец сам отбирал медсестер, которые не шарахались от одной мысли, что придется зайти прямиком в ад, и были очень дружелюбными, он собственноручно подбирал ей рацион и приносил еду, несколько раз в день перепроверял назначения и описывал результаты анализов понятным ей языком, осознавая насколько для нее важно быть вовлеченной в процесс лечения. Хотя Реджине сосем не нужны были бумажки для того, чтобы понять, что ей стало намного лучше: пропала тошнота после каждого приема пищи, проснулся аппетит, куда-то бесследно испарилась апатия, ей хотелось постоянно чем-то заниматься, узнавать что-то новое и… общаться.
Реджина Миллс никогда не была чересчур общительным человеком. В детстве в череде уроков по верховой езде, фортепиано и живописи у нее просто не было времени на общение с ровесниками. Но ей всегда нравилось беседовать с умными людьми, у которых девушка могла почерпнуть для себя что-то новое. И она обожала беседовать с доктором Локсли.
Часы консультаций она воспринимала как уникальную возможность открыть для себя какой-то новый мир, а Робин охотно шел ей навстречу в этом. Казалось, он знал абсолютно все − с невероятной легкостью он поддерживал разговор об архитектуре, без колебаний рассказывал об исторических событиях и по полочкам раскладывал литературные произведения. Только вот право, казалось, дается ему не так легко, о чем Реджина посмеиваясь сообщила на одной из консультаций. Врач добродушно пожал плечами тогда и ответил лишь:
− В чем слаб, в том слаб.
− Так просто? Людям обычно не свойственно так легко говорить о слабостях.
− Людям многое не свойственно, Реджина, − Робин улыбнулся, удобнее устроившись на стуле, − почему-то в наших мозгах, словно на генетическом уровне, закрепилась мысль, что что-то не уметь или быть в чем-то слабым − это непростительная роскошь, автоматически приравниваемая к самым страшным недостаткам. Как по мне, любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтоб его скрыть. Я не люблю лицемерие, мне претит ложь. Зачем же приукрашать действительность, если проще сказать правду?
− Люди не прощают недостатков, доктор Локсли, − Реджина потянулась за стаканом с водой, − с самого детства меня учили быть идеальной и за каждое проявление слабости лупили до кровоподтеков, а потом и за подпорченный фасад доставалось. Мне кажется, Вы живете в каком-то утопичном мире, − девушка слегка намочила губы и задумчиво провела пальцем по краю стакана, − все хотят быть идеальными в глазах окружающих. Так безопаснее. Тебя не осуждают за невпопад сказанное слово, за какие-то мелкие ошибки.
Если ты идеален, у других нет иного выбора, кроме, как принять это и относится к тебе соответствующим образом.
− Ну, по Вашей логике я абсолютно не идеален, ведь я спокойно говорю о том, что мне в чем-то не хватает такта, в чем-то знаний, в чем-то терпения, а в чем-то опыта. Вы меня осуждаете?
− Что? Нет. Что за вздор?!
− Понимаете, к чему я клоню? Все вот здесь, − Робин постучал пальцем себе по лбу.
Реджина некоторое время задумчиво смотрела на него, покачивая в длинных пальцах стакан с водой.
− Мне не хватает общения. − в конце концов честно призналась она, − не поймите меня неправильно, я безумно благодарна за все, что Вы для меня делаете… − на мгновение девушка замолчала, пытаясь подобрать слова.
− Но общения со мной Вам мало?
− Вы же не можете быть со мной все время.
Доктор кивнул и закрыл блокнот, в котором изредка делал какие-то пометки.
− Честно говоря, я тоже задумывался о том, что Вам нужно немного социализироваться. Поэтому не вижу абсолютно никаких причин запрещать Вам проводить время в пределах зоны рекреации. − Реджина ушам своим не верила. Несколько секунд она просто смотрела на врача в ожидании, что он засмеется и скажет, что это его дурацкий британский юмор и таким, как она, не место среди нормальных пациентов. Но Локсли молчал, внимательно ее рассматривая.
− Я могу выходить из палаты?
− Я и раньше не запрещал Вам этого, Реджина. Изоляцию от социума подразумевает исключительно изолятор, прошу прощения за тавтологию. Вы можете спокойно выходить из палаты и проводить время в общем зале или выходить из здания и сидеть в парке на территории клиники. Можете и всегда могли вот уже несколько месяцев. − В ушах загудело, сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. − Как я говорил, все здесь, − Робин мягко прикоснулся к ее лбу и она, словно пораженная током, отпрянула от него.
− Реджина?
− Я не люблю, когда ко мне прикасаются без разрешения.
− Прошу прощения за нарушение личного пространства, − доктор попытался скрыть обеспокоенность во взгляде, но ему это плохо удалось. Такая ее реакция была для него совершенно неожиданной.
− Расскажите мне, пожалуйста, о Вашем отношении к тактильности.
− Не выношу чужих прикосновений.
− Какие эмоции они у Вас вызывают? Отвращение? Страх? Злость?
− Скорее брезгливость, − брюнетка поморщилась.
Это был явно не тот ответ, который врач ожидал услышать. Удивительно, психиатры считаются людьми, которые читают других, словно открытую книгу. Обладая таким удивительным даром наверняка можно было научиться владеть мимикой и языком тела, но прочитать доктора Локсли было так же легко, как наизусть рассказать таблицу умножения.
− Вы боитесь микробов? − усмехнулся врач, пытаясь разрядить повисшее в воздухе напряжение.
− Нет, я уверена, Вы мыли руки.
− Что же тогда?
− Я не знаю. Не люблю и все. Так же бывает?
«У всего есть причина» − подумал Робин. − «и в Вашей брезгливости тоже, мисс Миллс», но в слух произнес лишь:
− Конечно. Давайте вернемся к книгам. Что Вы думаете о Ницше?
Пару дней Робин высматривал из окна гуляющих по парку пациентов, но так и не увидел среди них мисс Миллс. Медсестра, наблюдающая за ней, сообщила, что брюнетка ни разу не согласилась на прогулку, аргументируя это тем, что, мол, она не уверена, что это безопасно.
− К ней стала заглядывать Ливи. Наша зеленоглазая фея. Они часто о чем-то увлеченно разговаривают, но сама Реджина так и сидит, будто взаперти.
− Похоже на какой-то внутренний блок… − Робин задумчиво провел ладонью по лицу.
− Она всегда жила в изоляторе. Возможно, ей не легко даются перемены?
− Нет. Здесь что-то другое.
Робин заглянул в палату к Реджине и увидел, как брюнетка, склонившись над столом, водит кисточкой по бумаге.
− Она попросила порисовать, Вы говорили, что такие просьбы можно исполнять.
− Можно и даже нужно, Вы большая молодец, Айви. Девушка довольно улыбнулась, поглядывая на пациентку.
− Она не такая страшная, как все говорят. Когда я рассказала, что Вы прикрепили меня к ней, меня будто на смертную казнь отправляли… Страшные вещи рассказывали, о каких-то убийствах, сломанных шеях и кровавых палатах. Робин молчал и Айви приняла это за знак, что она может продолжать делиться наблюдениями:
− Реджина охотно идет на контакт, если ты не проявляешь негативного отношения к ней. Она всегда достаточно мило со мной общается. Я не представляю, что она способна сделать то, о чем все говорят… − Айви передернуло, − как мне кажется, эта женщина − уникальный симбиоз ума и красоты. Возможно, в людях говорит зависть?
− Людям свойственно делать поспешные умозаключения, основывая на скудных данных и на ограниченности собственного мышления. − Робин все еще задумчиво следил за брюнеткой, когда она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Мужчина кивнул ей и Реджина, улыбнувшись, кивнула ему в ответ, − а еще, Айви, людям свойственно идеализировать других, особенно, если к этим другим появилась симпатия. − Робин улыбнулся, переводя взгляд на медсестру. Айви зарделась, пряча глаза, − Наша профессия обязывает нас быть объективными. Поэтому на вопрос могла ли мисс Миллс быть опасной для себя и других в прошлом, я ответил бы «возможно», ведь об этом есть документальное подтверждение. Способна ли она на это сейчас? Мой ответ «вряд ли». Реджина, не могли бы вы подойти к нам?
Брюнетка положила кисть в стаканчик и, закинув длинные волосы за плечо, не спеша подошла к проему.
− Да, доктор Локсли? Здравствуйте, Айви.
Девушка ослепительно ей улыбнулась и кивнула. А Робин, спрятав руки за спину тихо обронил:
− Ближе.
− Ч…что?
− Подойдите ближе.
Реджина на мгновение замерла у двери, но переступила порог и вышла из палаты.
− Айви говорит, что Вы никогда не исследовали территорию больницы и так и не решаетесь этого сделать.
− Да, я была не самой образцовой пациенткой, не заслужила прогулок.
− Ну что ж, значит, будем нагонять упущенное. − Доктор галантно подставил ей руку.
− Не боитесь, что я сбегу? Или наброшусь на кого-нибудь? − Реджина взяла его под руку, намертво вцепляясь пальцами в халат.
− Это вопрос доверия, Реджина. Я Вам доверяю.
Она покачала головой, опуская глаза. Как он не понимает? Она − последний человек, которому можно доверять.
− Эй… − Робин искоса посмотрел на нее, − я обещаю, что ничего плохого не случится. Я абсолютно в Вас уверен.
Некоторое время брюнетка настороженно смотрела на мужчину, словно взвешивая все «за» и «против».
«А Вы − единственный человек, в котором абсолютно уверена я», − подумала она, но вслух произнесла лишь:
− Хорошо…
В нос ударил запах лета. Легкий ветерок обдувал ее лицо, игрался с ее темными локонами. Она прикрыла глаза, и довольная улыбка тронула ее губы. Как долго она просто стояла, прикрыв глаза и наслаждаясь этим моментом Реджина не знала, а Робин с улыбкой наблюдал за замершей пациенткой.
− Эй, Вы забавляетесь! − Реджина легонько толкнула его в плечо.
− Вовсе нет, − Робин даже не стал прятать самодовольство, − я просто наблюдаю.
Она вновь окинула взглядом место, где она оказалась. Для других пациентов это пространство показалось бы ничего не значащим, но Реджина впервые за несколько лет оказалась вне белых стен своей маленькой комнатушки, и для нее все было в новинку. Маленькими шажочками она преодолела расстояние от двери до высокой решетки, которая располагалась немного поодаль по периметру лечебницы. Она жужжала.
− Реджина… нет… − Робин вмиг перехватил ее руку, мягко обхватив предплечье − не нужно.
Реджина вздрогнула, скорее от неожиданности, нежели от прикосновения врача. Его теплая мягкая ладонь приятно грела кожу и ощущалась так правильно, будто ей там самое место. Теперь он стоял сзади нее, его дыхание щекотало ее шею, по коже побежали мурашки, пульс участился. Реджина замерзла, как каменное изваяния, боясь нарушить ту хрупкую гармонию, которую неожиданно ощутила. Но Робин неверно истолковал ее реакцию:
− Прошу прощения, − Локсли выпустил ее руку из своей и отошел в сторону, − решетка под напряжением, я не успел предупредить.
− Не так уж и велико Ваше доверие, очевидно. − Хриплым голосом отозвалась пациентка. Сердце с громким «ух» разочарованно упало в пятки. Что за чертовщина только что произошла?
− Я не говорил, что одобряю. Но есть вещи, на которые я повлиять не могу.
Огорчение обрушилось на девушку, словно цунами и виновата в этом была вовсе не дурацкая решетка. Она лишь в очередной раз напомнила Реджине кто она такая – монстр, запертый в клетке, чтобы не навредить другим, нормальным людям. Чудовище, которому чуждо всё человеческое.
− Мы не могли бы вернуться обратно? Мне кажется, на сегодня мне хватит впечатлений.
− Слушаю и повинуюсь, − улыбнулся доктор, − после Вас.
Они вернулись в палату, Робин сел на свое привычное место, Реджина устроилась на кровати, и они снова разговаривали о ее прошлом, о ее настоящем, о книгах, о людях и обо всем понемногу. Но долгое время Реджина не могла отделаться от мысли, что ей чего-то не хватает. Она с интересом его слушала, но единственное, о чем она думала − момент, когда он взял ее за руку, пытаясь уберечь от курсирующего по металлу тока. Момент, когда чье-то прикосновение вызвало у нее не отвращение, брезгливость или страх, а приятное волнение где-то глубоко внутри.
− Мисс Миллс? Что-то не так?
− Я устала, доктор Локсли. Слишком много эмоций для одного дня.
− Хорошо, − Робин не стал спорить, от него не скрылось, что Реджина будто бы отгородилась от него, − если Вам нужно время на отдых, я не стану настаивать. Продолжим завтра.
Реджина кивнула и с отрешенным выражением лица наблюдала, как британец выходит из ее палаты, которая в один миг перестала быть для нее клеткой, но всё еще оставалась таковой. Она мягко потерла ладошкой предплечье и попыталась угомонить тот ураган, который творился внутри. С ней происходило что-то странное и это ее пугало. А когда Реджина была испугана, она совершала поступки, которыми вовсе не гордится и которые всех и по сей день пугают до чертиков.
Доктор Локсли ошибся, ей не стоило выходить наружу. Они разбудили ураган.
И он уже близко.
========== 9 ==========
Комментарий к 9
Осторожно сцены насилия
В небе над «Нотнертом» хозяйничала темная ясная ночь, но даже самая мельчайшая звёздочка светила так же ярко, как и Полярная − в больших городах такого никогда не увидишь, городская иллюминация мешает звездам светить во всю силу, и они теряются на блеклом фоне подсвеченного старыми фонарями грязно-серого полотна.
Нотнерт был совсем крошечным городком с уникальными видами и потрясающими парками, на фоне которых больница выглядела настолько же лишней, насколько мог бы быть лишним старый вздутый вонючий утопленник посреди райских белых песков каких-нибудь тропических курортов.
Робин давным-давно закончил с бумажной волокитой и выпил, казалось бы, сотый стаканчик кофе за день, однако то ли организм перестал реагировать на кофеин, то ли накопилась усталость, но противиться сну с каждой минутой становилось все сложнее. Мужчина подошел к умывальнику и, окунув руки в поток ледяной воды, сбрызнул лицо. Вода немного отогнала дремоту, хотя абсолютного исцеления от сонливости не произошло. Робин заглянул в зеркало, вытирая лицо бумажными полотенцами и удивленно приподнял бровь − а седины-то прибавилось.
Ему было 30, но седина стала несменным спутником его образа уже довольно давно. Примерно с тех пор, как он потерял жену. В отражении на него смотрел голубоглазый мужчина с уставшими грустными глазами и без особой цели в жизни. Локсли раздраженно отвернулся от себя самого − сейчас не лучшее время придаваться хандре.
За окном стройным хором пели сверчки, их трели успокаивающе действовали на британца, в отличие от психдиспансера, в который его направили, хотя он зарекался возвращаться к этой работе. Больница бередила старые раны, которые, как оказалось, еще даже не начали затягиваться. Сейчас он прекрасно понимал, что давать свое согласие на это было решением в корне неверным, ведь он уже совсем не тот амбициозный парень, который руководствовался благими намерениями помочь всем и вся. Но отступать уже было некуда.
В дверь кто-то несмело постучался и затем, не дождавшись ответа, кто-то также несмело вошел в ординаторскую.
− Не спится, Айви?
Девушка выглядела растерянной, она будто разрывалась между тем, как должна была поступить и тем, что собиралась сделать.
Кажется, победило второе.
− Доктор Локсли, пройдите, пожалуйста, в тринадцатую палату. Кажется, пациентке плохо.
− Кажется? Был какой-то шум?
Айви поежилась и уперлась спиной в стену:
− Она проснулась с ужасными криками, мокрая настолько, что мне пришлось дать ей сменную одежду. И…она молчит, ни слова не говорит, смотрит в одну точку и обнимает колени. Я пыталась узнать, что произошло, болит ли что-то, но она не реагирует на меня, словно меня и нет вовсе.
− Активность зрачков?
− Присутствует. Она будто просто не хочет идти на контакт.
Робин пару раз моргнул, пытаясь осмыслить услышанное:
− Предпосылки были?
− Нет, абсолютно. Она дочитала книгу и легла спать, пожелала мне спокойной ночи, собиралась утром выйти в сад… Улыбалась, шутила. Доктор Локсли, пройдемте, пожалуйста, она такая серая и измученная… Прошу Вас, помогите ей.
− Конечно, Айви, считайте, мы уже там.
За этот короткий промежуток времени, который занял путь от ординаторской до палаты Реджины Миллс, Локсли успел отсортировать в голове сотню возможных причин произошедшему и ни одну из них не нашел подходящей. Айви отперла комнату, и первая шагнула в палату, но после опомнилась и отошла к стене, освобождая ему путь.
Все было так, как она описала − Реджина сидела на кровати, в обнимку с коленями и неотрывно смотрела в стену, ее била крупная дрожь, кожа покрылась испариной и приобрела цвет подпортившейся овсянки.
− Мисс Миллс, доброй ночи, − Робин осторожно опустился на край кровати. Реджина отреагировала на его голос и быстро покачала головой, прикрывая рот рукой и жмурясь.
− Реджина, что случилось?
− Я не могу…
− Мисс Миллс?
− Я не могу! Оставьте меня в покое, не приближайтесь! − пациентка так сильно прижалась к стене, будто хотела просочиться сквозь нее. Робин осторожно вытянул руку в успокаивающем жесте и придвинулся чуть ближе.
− Мисс Миллс, позвольте мне помочь.
− Как Вы мне поможете? Вы не понимаете! Вы ни черта не понимаете!
− Для начала Вам нужно успокоиться, сделайте пару вдохов и один выдох − Робин протянул к ней открытую ладонь. Реджина упрямо закрутила головой, забиваясь еще дальше.
− Реджина, − их руки разделяли считанные миллиметры, − я не уйду пока мы не поговорим.
Брюнетка вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее, но руку одергивать не стала.
− Хорошо, мисс Миллс, Вы, вероятно, замерзли, руки у Вас ледяные. Айви, принесите нам, пожалуйста, чай.
Девушка кивнула и пулей вылетела из палаты как раз в момент, когда доктор Локсли набрасывал на плечи Реджины свой халат.
− Что произошло, мисс Миллс?
Пациентка снова покачала головой, пряча от него лицо.
− Пожалуйста, Реджина, расскажите мне что Вас так сильно напугало?
Брюнетка молча кусала губы, сдерживая слезы. Робин вздохнул и, достав носовой платок из нагрудного кармана, осторожно вытер бегущую по ее лицу слезинку. Встревоженные голубые глаза встретились с карими, в глубине которой плескался ничем неприкрытый ужас.
− Вам приснился плохой сон?
Из губ пациентки вырвался всхлип, она снова прижала ладонь к губам, старательно пытаясь сдерживать слезы.
− Возьмите платок, − Робин вложил ей мягкую материю в руку и сжал ее пальцы. Реджина благодарно кивнула и севшим голосом, наконец, ответила, что это был просто кошмар.
− Вам приснилась катастрофа?
− Смотря как… − Реджина сделала судорожный вздох, − на это смотреть.
− Вы были одной из жертв?
− И да, и нет.
− Вы были свидетелем?
− Если бы, − женщина заправила волосы за уши и вытерла остатки слез.
− Вы были и исполнителем, и жертвой?
− Можно и так сказать.
− Что Вам приснилось, Реджина? − Робин тяжело вздохнул, спокойно разглядывая ее, склонив голову немного набок. Реджину все еще колотило, но, когда он находился рядом, она чувствовала себя защищенной, и страх понемногу начал уходить. Безумно хотелось, чтобы он ее обнял и успокоил, но доктор Локсли всегда держал с ней дистанцию, не считая того раза, когда взял за руку. Пара секунд в палате стояла такая тишина, что, казалось, еще немного и воздух завибрирует. Робин, будто почувствовав, что пациентке нужна тактильность, осторожно накрыл ее руку своей и ободряюще сжал.
