Текст книги "Нотнерт (СИ)"
Автор книги: Malvada Reina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
– Умница.
Старушка вновь заняла свое привычное место, сев в позу лотоса, и поставила пальцы в одну из мудр.
И никого для нее больше не существовало.
Палата Реджины встретила Робина закрытой дверью. Видимо, мисс Миллс была не в настроении принимать гостей – обычно именно таким образом она обеспечивала себя личным пространством. Робин толкнул дверь, но она оказалась запертой.
– Не понял…
Робин нахмурил брови и предпринял еще одну попытку войти в палату, но дверь все так же не поддавалась. Мимо проскользнула худенькая девушка в белом халате.
– Айви, можно тебя на секунду?
Девушка вздрогнула и, плотно сжав губы, подошла к британцу.
– Да, доктор Локсли?
– А где мисс Миллс? У нас с ней обычно на это время назначена диагностика, она ещё не вернулась с прогулки?
Айви закусила нижнюю губу и опустила глаза. Робин даже не попытался скрыть появившуюся на лице озадаченность.
– Айви?
– Мисс Миллс находится у себя в палате, доктор Локсли. Диагностику проводит её лечащий врач. Вчера её перевели в Сектор Б.
– Как перевели? Я не отдавал такого распоряжения иначе зачем бы я искал её здесь?
– Верно, его отдал доктор Коттон.
Робин вскинул брови. Буквально весь его вид выражал недоумение.
– Что происходит, Айви?
Девушка тяжело вздохнула, её тоненькие пальчики скользнули к его предплечью и легонько сжали, будто в несмелой попытке поддержать.
– Мне очень жаль, доктор Локсли, но мисс Миллс теперь пациентка доктора Коттона.
– С чего вдруг?
– Боюсь, это её решение. Она вчера сама попросила об этом…
Робина словно ударили чем-то тяжелым по голове. Видимо, на его лице отразилось искреннее непонимание, потому как Айви вдруг потянула его за рукав в ближайший коридор.
– Она проснулась утром, абсолютно дезориентированная. Выглянула из палаты, но от неё снова все шарахались. Я постаралась как можно мягче объяснить, что произошло ночью, сказала ей, что у вас выходной после дежурства, и что вы обязательно все обсудите с ней, когда придете. Реджина поблагодарила меня и, сев за стол, принялась рисовать, вы же знаете, её обычно это успокаивает. Я присматривала за ней всё время, она хмурилась, задумчиво жевала нижнюю губу и что-то старательно выводила на бумаге, закинув волосы на одно плечо. Ничего не предвещало беды, как вдруг на пол посыпались карандаши. Реджина не отрываясь смотрела куда-то на стол, а затем вздрогнула, как от пощечины и, попятилась к стене, испуганно накрывая рот ладошками. Я подумала, что она вспомнила, что произошло, но… Оказалось, она вспомнила кое-что другое. – Айви с намёком заглянула ему в глаза. – На столе лежал рисунок. Должна признаться, очень красивый. Там были изображены мужчина и женщина с густыми длинными чёрными волосами. Её ноги обвивались вокруг его талии, одна рука путала пальцы в его волосах, вторая – оставляла на спине царапины. Лицо девушки было приподнято, брови сведены вместе, а губы приоткрыты в экстазе. Внизу на листе виднелась надпись, выведенная чужой рукой: «Выкуси».
Я оглянулась на неё и обомлела. Из неё будто разом весь воздух спустили и её взгляд… Сначала до смерти напуганный, а затем абсолютно пустой. Глядя на неё, я вспомнила, чему меня учила мать – боль оставляет следы на наших лицах. Ей было больно, Робин. Так больно, что она, не имея возможности вопить в голос, тихонько истекала кровью внутри.
У Робина пересохло во рту, липкий страх стремительно спустился по позвоночнику и сковал внутренности.
– Я спросила у неё, что её так напугало, но она вообще на меня не реагировала. Сползла по стене, обхватила голову руками и тихо беззвучно плакала. Я села рядом с ней и потянулась обнять, чтобы утешить, но она отодвинулась от меня. Не знаю сколько мы так просидели.
Когда слёзы закончились, она медленно поднялась, вытерла рукавом лицо и отобрала у меня рисунок, разрывая его на мелкие кусочки. Я попыталась помешать, но она вдруг абсолютно безжизненным голосом сказала, что передавленная душевым шлангом шея, сломанные руки и откусанное ухо даже приблизительно не сравнятся с тем, что сделали с ней вы.
Слова медсестры ударили Робина, словно пощечина.
«Нет, не может быть» – пронеслось в голове.
– Она попросила меня отвести её в душ и потом так сильно тёрла своё тело мочалкой, что я уже было подумала, что она хочет с себя всю кожу содрать. А потом она пошла к Коттону. Сама. Сказала, что вы вступили с ней в половую связь, когда она была не способна контролировать собственные действия. Доктор Коттон сразу же отдал распоряжение о её переводе в Сектор Б, – секунду Айви рассматривала его, а затем, будто спохватившись добавила, – мне очень жаль.
Робин пару раз моргнул и ошарашенно уставился на медсестру:
– Боже, она же… Айви, мне нужно срочно поговорить с ней. В каком она изоляторе?
Айви покачала головой, глядя на Робина с глубоким сожалением:
– Вы не можете, доктор Локсли. У вас нет допуска.
– Что за чушь?
– Это распоряжение главврача. Реджина обвинила вас в должностном преступлении. Секс с пациенткой – серьезный проступок, вас полагается уволить по статье, но, поскольку, вы не являетесь сотрудником «Нотнерта», ваше отстранение – единственная возможность уберечь её от дальнейших посягательств.
– Посягательств? Айви, это какой-то бред!
Девушка вздохнула и прикусила губу:
– Боюсь, это все, что я знаю. Я могу идти?
– Да, спасибо.
Айви проскользнула мимо, а единственное, о чем мог думать Робин – Армагеддон не перенесли.
Он настал.
Только что.
Комментарий к 14
Да, это кусок из середины и да, последующие главы тоже немного видоизменятся.
Вот такой я человек – терпеть не могу полуфабрикаты)
========== 15 ==========
Сорок дней тянулись, как вечность, и превратились в одно сплошное смазанное пятно. Встать с постели. Умыться. Позавтракать. Пойти на работу, выслушать сотню-другую нравоучений от Свон, поймать тысячу сочувствующих взглядов Айви, услышать очередной отказ Коттона на просьбу о встрече с Реджиной, попробовать достучаться до мисс Уэст. Вернуться домой. Подавить в себе желание напиться. Лечь спать и забыться. И опять по кругу.
Словам Реджины на удивление никто, кроме Коттона и Свон, не поверил. Робин даже не удивился – пациентам психиатрических лечебниц не было веры, даже если всё, что они твердили было чистой правдой.
Робин отказывался мириться с тем, что Реджину он больше не увидит. Отсутствие допуска в Сектор Б не позволяло ему даже взглянуть на неё во время ночного дежурства. Однако он упрямо продолжал досаждать Коттону просьбами о встрече, чем неимоверно бесил Свон.
– Твоему упорству позавидовали бы все ослы мира.
Робин хмуро посмотрел на блондинку и вновь вперил взгляд в записи.
– Даже не ответишь ничего?
– А что мне тебе сказать? Ты в любом случае найдешь к чему прицепиться.
– Я понимаю почему ты это делаешь, я не понимаю зачем. И дураку ясно, что Хайд не даст тебе допуск. Проси у руководства свыше.
– Нет.
– Ты упрям не там, где нужно!
– Нет, Эмма, просто я знаю, что мне там не помогут.
Эмма вздохнула и провела взглядом прошедшую мимо Айви:
– Попроси Айви с ней поговорить.
– И что я ей скажу? Мисс Белфри, объясните, пожалуйста, Реджине, что она сделала слишком поспешные выводы?
– Да хотя бы так!
Робин вздохнул, отодвигая от себя блокнот.
– Свон,…
– Поняла, удаляюсь. Продолжай и дальше биться лбом о непробиваемую стену.
Локсли хмуро посмотрел ей в спину и, поднявшись со стула, следом за ней вышел из ординаторской. Обход он уже закончил, все карты заполнил. До конца смены оставался ещё час с небольшим, и он даже не представлял, чем себя занять. Ноги сами понесли доктора туда, где Реджина чаще всего проводила время вне палаты.
На лавочке под большой раскатистой яблоней сидела девочка со светлыми волосами. Робин даже не узнал её поначалу – длинные волосы, которые обычно проворные пальчики Реджины заплетали в красивые пышные косы, теперь рваными паклями доходили до плеч. Обычно улыбчивое личико выглядело уставшим и осунувшимся.
– Здравствуй, Оливия, вы не против, если я присяду?
Девочка покачала головой и немного отодвинулась, освобождая ему место.
– Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно… – девочка вздохнула и подняла на него потухшие зелёные глаза. Казалось, будто она оставила всю надежду на выздоровление, – а где Реджина? Мы давно не виделись. Я соскучилась.
– Мисс Миллс перевели в изоляторы.
Ливи кивнула, облизывая сухие потрескавшиеся губы:
– Наверное, поэтому меня перевели в Южное крыло. Доктор Коттон запрещает мне с ней видеться. Говорит, что общение с ней мне вредит. Я слышала, что она опять сорвалась. Очень жаль, я думала, у вас получится её вылечить.
Робин развёл руками и пожал плечами.
– Нет, правда, – Ливи повернулась к нему и села удобнее, поджав под себя ногу. Робин обратил внимание, что её белая кожа выглядела тонкой, будто папиросная бумага, – с тех пор, как вы взялись её лечить, она стала мирной. До этого я редко её видела, но она была другой. Дикой.
Локсли нахмурился, прикидывая в голове всё, что знал об Оливии Белл.
– Ливи, а когда вы с ней виделись до моего приезда сюда?
– Она никогда со мной не разговаривала, но я видела её дважды. В первый раз, когда она сломала шею санитару Хеллу и его друзьям. Второй раз, – девочка нахмурилась, – я не помню, когда это было.
Робин озадаченно окинул девочку взглядом, подмечая новые синяки и кровоподтёки. Ей явно не легко дался изолятор. Опустив глаза, он увидел, что Ливи сжимает в пальчиках его зелёный блокнот, который ей подарила Реджина.
– Ливи, а в вашем блокноте есть какие-то воспоминания о мисс Миллс?
– Не совсем. – Девочка нахмурилась и открыла книжицу, пролистывая пару страниц, а затем одним резким движением распотрошила блокнот.
– Вот, – она протянула Робину страницы с рваными краями. – Там может быть не всё понятно, таблетки вредят моему почерку.
– Спасибо, – Робин благодарно улыбнулся, забирая из её пальчиков страницы.
– То, как она сорвалась… Это было так же, как в прошлый раз?
– А как было в прошлый раз?
Ливи вздохнула.
– Было страшно.
Сектор Б был чуть ли не её родным домом. Большую часть времени в «Нотнерте» девочка провела в изоляторе, доктор Коттон говорил, что так будет для неё лучше.
Ливи было одиноко и жутко. Стены постоянно сжимались вокруг неё, а потолок грозил обрушиться и навсегда пригвоздить её к полу. Иногда, чтобы как-то себя отвлечь, девочка ковыряла пальцем прошивку. Видимо, она делала это слишком часто, поскольку вскоре там образовалась дырка, через которую можно было заглянуть в соседнюю палату.
Однажды Ливи проснулась от какого-то шума и криков. Девочка испугалась и сжалась в комочек в углу комнаты. Вскоре крики прекратились, повисла тяжелая напряжённая тишина, которая давила неизвестностью на уши. Любопытство взяло своё. Ливи подкралась к бреши в обивке и заглянула в комнату рядом.
Поначалу ей ничего не было видно, через отверстие просматривалась только такая же белая стена напротив. Но стоило прислониться к прорехе ухом, как девочка услышала звуки какой-то возни и чьё-то тяжелое хриплое дыхание. Она немного сдвинулась и как можно тише ковырнула обивку сильнее. Оттуда выпал кусок поролона и угол обзора немного увеличился.
Реджина лежала на животе и больше походила на труп, чем на живого человека. Широко открытыми глазами она, не моргая смотрела в сторону. Её пижамные штаны были спущены до колен. Сверху, опершись одной рукой о пол палаты, с громким чавкающим звуком двигался доктор Коттон. Его член, поблёскивая в тусклом свете палаты, то появлялся, то исчезал между бёдер Реджины. Недалеко от них валялся использованный пятиграммовый шприц.
Немного в стороне стоял санитар Хелл и наблюдал за ними с нетерпением в глазах. Это был высокий тощий мужчина, лицом сильно походивший на гиену и характером отпетой скотины. Он часто рукоприкладствовал к пациентам, пока никого из медперсонала рядом не было. И всегда выходил сухим из воды. Ведь сумасшедшим никто не верил. Из всех напастей нет более жестокой, чем безумие.
Коттон перенес вес своего тела и на вторую руку и быстрее задвигал бёдрами, временами переходя на рык. А затем резко вонзился в тело девушки и замер, изливаясь вовнутрь и любовно оглаживая кончиками пальцев её поясницу.
– С каждым разом становится всё сложнее, – выпалил он, прокладывая влажную дорожку из поцелуев от ключицы к худым лопаткам, – не люблю использовать паралитик. Намного лучше, когда она сама сдаётся и подчиняется.
Хелл подошел чуть ближе и взглядом, полным вожделения, уставился на Реджину.
– Долго она еще так пролежит?
– Двигаться сможет минут через десять. Доза была небольшая. – Хайд поднялся, застегнул брюки и посмотрел на санитара. – Вижу картинка понравилась. Спасибо за помощь, но дождись, пока она очнётся. Лилит моя. Со второй делай всё, что хочешь. Только не забудь про презерватив.
Раздался звук открываемого засова и Хелл остался наедине с обездвиженной пациенткой. Некоторое время он просто внимательно оглядывал её и слегка поморщился, обнаружив следы от чужого семени на её бедрах. Затем, старательно избегая испачканных участков, принялся мять в руках тело пациентки, вкладывая в её ладонь свой отросток и отчаянно надрачивая. Реджина пару раз моргнула, но увлёкшийся санитар этого не заметил. Затуманенный похотью разум стремился лишь к одному – ворваться в лежавшую перед ним женщину и драть её до крови.
Дверь скрипнула и в палату вошли ещё двое мужчин. Хелл просовывал член между её губ и, вздрогнув от неожиданности, обернулся на вошедших. Но вместо тёплого рта и тугого горла ощутил острые, как бритва, зубы.
Безумный вопль заполнил палату. Санитар упал на пол, свернувшись калачиком и отчаянно орал. Девушка поднялась на ноги, поправила одежду и, пошатываясь, сделала пару неуверенных шагов – ноги всё ещё плохо её слушались.
Две мужские фигуры, справившись с шоком, метнулись к ней с шприцами на перевес, но едва заметное молниеносное движение – и один из двух нападавших отлетел к стене. Еще один взмах рукой – и второй приземлился недалеко от коллеги. Всего за секунду Реджина оказалась рядом и всадила в тела неудачливых санитаров всю выроненную ими обойму препаратов.
– Самое сложное в охоте – быть охотником, а не добычей, – прорычала брюнетка, присаживаясь перед санитарами. Её шерлитовые глаза горели невероятной злобой. Всего секунда – и маска торжества на её лице сменилась грустью. – Боюсь, развлечения на сегодня отменяются. – Девушка оттопырила нижнюю губу в притворном расстройстве и, вновь растянув губы в не предвещавшей ничего хорошего улыбке, холодно рассмеялась. Выпрямившись, она медленно двинулась в сторону скрутившегося в центре комнаты санитара Хелла.
– Ну-ну, разве тебе настолько больно? Скулишь, как побитая псина. – точёный носик сморщился в отвращении.
Мужчина всхлипнул, пытаясь от неё отползти, Реджина лишь жутко усмехнулась, кружа над ним, словно коршун, и сверкая молниями в чёрных глазах.
– Кажется, тебе велели меня не трогать. Смотри, к чему приходит нетерпение. – Она скользнула ближе и поперечным сводом стопы надавила на поврежденный орган, склонив голову на плечо и с любопытством глядя на его реакцию. Хелл снова завопил. – Что? Я делаю что-то не так? Извини, видимо, ты плохой учитель. – Тремя сильными пинками Реджина отфутболила санитара к стене, за которой через прореху в обвивке за ними наблюдала Лив. Каждый пинок отзывался душераздирающим хрустом. Девочка отскочила от бреши, в страхе, что её могут обнаружить. Сердце бешено колотилось в груди.
– Ну и что мне с вами делать? – глубокий альт снова раздался где-то в глубине комнаты. – Говорят, в Древней Индии за изнасилование женщины отрезали член и мошонку и выбрасывали за надобностью прочь на растерзание бродячим зверям. По византийским законам, насильнику отсекали нос. Евреи до смерти забивали преступника камнями. Хм…, – она со скучающим видом обвела глазами комнату, – Вам, к сожалению, не повезло – у меня под рукой нет ничего, что помогло бы облегчить вашу участь. Поэтому будет больно. Даже очень.
Палату снова заполнили жуткие крики. Оливия не решалась взглянуть что именно там происходит. Страшным крикам вторил безумный ледяной смех. Когда девочка снова решилась посмотреть в брешь, рядом с Реджиной уже лежали два истерзанных трупа с неестественно согнутыми шеями. Одним из них был санитар Хелл.
Теперь Миллс страшной угрозой надвигалась на единственного выжившего, вытирая рукой окровавленные губы. Мужчина, громко завывая, вжался спиной в обивку, когда пациентка опустилась перед ним на колени. Обхватив руками его лицо, она склонила свою голову на бок и нежно провела ладошками по его щекам, не отрывая от него взгляда, в котором плясали черти.
– Скажи мне, Уинстон, какую травму ты пережил, что теперь вынужден самоутверждаться за счёт тех, кто слабее? Тебя бил отец? Или тебе отказала та, на которую были большие планы? – юркие пальчики оглаживали его подбородок и шею, голос был обманчиво нежен, – Как долго ты здесь работаешь? Пару месяцев? А уже стольких успел замучить… Сколько раз за это время ты посещал «Хантер-клуб», Уинстон? – едва слышный ледяной шепот обжег его ушную раковину, – отвечай.
– Трижды… – выплюнул мужчина ей в лицо.
Реджина вскинула голову, вглядываясь в его глаза.
– И как часто охота была удачной?
– Всегда.
– А что стало с дичью, Уинстон?
– Кормят червей.
Реджина широко ему улыбнулась, дотрагиваясь носом к его щеке и жадно вдыхая запах, будто хищница, готовившаяся к последнему броску. Черные глаза блеснули смертью, когда она резко повернула его голову влево. Раздался громкий хруст и тело санитара упало на пол.
– Ничтожество.
Ливи судорожно выдохнула и отползла в противоположный угол комнаты.
Робин ошарашенно смотрел на девочку, а та пинала камушки, валявшиеся у скамьи.
– В этот раз с ней всё было так же?
– Не совсем.
– Хорошо. – Девочка кивнула, – значит, и она тоже меняется из-за вас.
– Что такое «Хантер-клуб», Оливия?
Ливи побледнела и сжала губы в одну линию.
– Ливи?
– Почему Реджина не расскажет Вам?
– Я думаю, Реджина ничего об этом не знает.
Оливия кивнула:
– Да, думаю, вы правы. Я не уверена, что могу говорить с вами на эту тему, доктор Локсли. Обычно все посвященные не задают вопросов. Вы задаёте. Значит, вам говорить нельзя. Не мучайте меня. – Девочка обреченно вздохнула и посмотрела на листы в его руках, – у вас уже есть ответы на все ваши вопросы.
Робин кивнул, убирая записи в карман.
– Вам что-нибудь нужно, Оливия?
– Да, мне нужна Реджина, вытащите её оттуда, пожалуйста. – Девочка умоляюще посмотрела на доктора.
– Я постараюсь.
– Тогда это всё, – Ливи чуть приподняла уголки губ и встала со скамьи, – хорошего дня, доктор Локсли.
– И вам…
Ливи прижала блокнот к груди и побежала в сторону корпуса. Робин взглянул на часы и засобирался домой.
========== ○ ЗАПОМИНАЮЩАЯСЯ ВНЕШНОСТЬ ==========
Красивый пастельный рассвет плескался за моим окном в тот момент, когда мой телефон издал свою сладкую трель. Едва разлепив веки, я потянулась за орущей трубкой и сонным голосом ответила:
– Алло.
– Доброе утро, Белль! Ты что еще спишь?
– Дэвид? Вот это сюрприз!
– Я жду.
– Чего? – я поднялась с подушки, моргнув пару раз, пытаясь прогнать остатки сна.
– Поздравлений, Белль! Ты что забыла?
Голова спросонку тяжело работала. Я попыталась вспомнить число и, поморщившись, простонала в трубку:
– С днём рождения, Дэвид!
– Наконец! Я думал, я уже не дождусь. Ты как ушла с работы, вообще пропала. Ни слуха, ни духа, ни звонка, ни сообщения! Ты хоть о вечеринке не забыла?
– Нет, конечно, как я могла? – я тихонько шлёпнула себя ладонью по лбу, мысленно обругав себя на чём свет стоит.
– Мы ждем тебя к шести вечера.
– Обязательно буду. И, кстати, мог бы сам дождаться звонка.
– Да, но это не так интересно. – Дэвид усмехнулся в трубку и сбросил вызов.
Я посмотрела по сторонам, оттягивая момент, когда мне придется расстаться с тёплой постелью в пользу дороги в другой город.
На соседней подушке лежали уже проработанные страницы, и я решилась еще раз их перебрать, чтоб удостовериться, что они не слиплись между собой и история действительно оборвалась на самом интересном месте.
Я отодвинула ящичек прикроватной тумбы и со вздохом убрала листы туда. День предстоял насыщенный, проанализировать эту вселенскую несправедливость я смогу по дороге.
На сборы у меня ушло около часа. Еще примерно столько же я потратила на разговор с Робом. Находиться так далеко от него с каждым днем становилось все тяжелее. К тому же, львиную долю моего времени занимала книга, и дальше утаивать от него над чем я работаю я просто не могла.
Я рассказала ему абсолютно всё – как нашла дневник и как получила письмо, поделилась находками, теориями и подозрениями. Когда я озвучила мысль, что Эмма Свон – шериф Сторибрука и Эмма Свон – врач в «Нотнерте» могут быть одним и тем же человеком, а женщина, которая всегда находится рядом с ней, может быть Реджиной Миллс, Роб поднял меня на смех. Сказал, что все мои доводы просто смехотворны и что таких совпадений просто не бывает. Напомнил о материалах, собранных Сидни, которые явно шли вразрез с моей теорией.
Его аргументы звучали слишком здраво, слишком правдиво. Я вынуждена была пойти на попятную. Если бы он знал, что люди, находящиеся с ним рядом и есть те самые, над историей которых я корплю, он бы непременно мне об этом сказал. Он бы не стал мне лгать.
Я пообещала ему приехать в Сторибрук к концу недели. Мы договорились, что уже написанные главы я отдам по возвращении от Дэвида и нужно будет попросить Айви или Августа позвонить мне, когда придет новый конверт.
По дороге к машине я решилась позвонить Сидни и узнать, как обстоят дела с расследованием, но сыщик не ответил на звонок. Уже довольно долгое время его телефон находится вне зоны действия сети. Если сначала я скидывала это на занятость, то теперь находить объяснение его исчезновению становилось с каждым днём всё сложнее. Не сказать, что я привязалась к нему, но его помощь нередко оказывалась полезной. Отчасти, к Робу я обратилась именно из-за отсутствия Сидни – если темнокожий Эркюль Пуаро просто решил меня кинуть, я не буду сидеть сложа руки и ждать у моря погоды. Правда, шестое чувство подсказывало мне, что дело вовсе не в нежелании со мной работать. С Сидни явно что-то случилось. И у меня были основания предполагать страшное.
Спустя пару дней после нашей последней встречи он позвонил мне во время ужина. Его голос показался мне взволнованным и даже слегка напуганным. Он задавал мне странные вопросы – не подвергалась ли я слежке, не получала ли угроз… На все вопросы я дала отрицательный ответ и он, посоветовав мне быть начеку, отключился. С тех пор от него не было ни ответа, ни привета, а я начала пугаться собственной тени.
Мне всюду мерещилась опасность, пару раз я буквально спинным мозгом чувствовала, что за мной наблюдают. Однако стоило мне выйти в людное место, как это ощущение тотчас пропадало. Приметив эту тенденцию, я старалась постоянно находиться в окружении людей, ведь стоило мне остаться наедине с собой, у меня от страха начинали дрожать конечности. Неудивительно, что недосып стал моим постоянным спутником – я просто физически не могла спать. Измотанная постоянной тревожностью, я вздрагивала от каждого шороха, пугалась каждого резкого звука. Нотнерт и его жители, постоянно бросающие на меня косые взгляды, словно набатом действовали на мои нервы. Я пыталась рационализировать всё, что со мной происходит, но чувство самосохранения буквально вопило мне, что я вляпалась в крупные неприятности. Отчасти именно поэтому я так радостно схватилась за возможность провести день вдали от этого города, с его бесконечными тайнами и нерадушными обитателями.
Плюхнувшись на водительское сидение, я включила магнитолу и нашла себе музыку под настроение. Сегодня это был свеженький альбом «Hell And Silence» от Imagine Dragons. В салоне заиграла живенькая «Selene» и, как добросовестный водитель, пристегнув ремень безопасности, я выехала за пределы Нотнерта с чётким намерением развеяться и вспомнить, что помимо моей книги существует что-то еще.
В гостях у Дэвида я была лишь однажды в те времена, когда он вёл достаточно разгульный образ жизни. Тогда он не задерживался на одном месте больше пары месяцев – переезд для него был чем-то вроде хобби. До сих пор, вспоминая лицо его риелтора при взгляде на арендную историю Нолана, мне хочется смеяться несколько минут к ряду. Пару лет назад Дэвид женился и обзавелся домиком в Фейр-Лоун и с тех пор его как подменили – примерный семьянин со стабильной работой, развлекающийся поиском аномальных явлений в свободное время. С его женой мне, к сожалению, так и не удалось познакомиться – свадьба друга выпала на период сложнейшей моей сессии, когда самым большим развлечением для меня была зубрежка сюжетов произведений классической литературы.
Альбом Драконов закончился совершенно незаметно и мне пришлось изрядно попотеть пока я не нашла что-то себе по вкусу. За стеклом проносились залитые солнцем пейзажи, очертания мелких городков и посёлков. Машина свободной птицей летела вперед и в этом потоке улетучились абсолютно все мои последние заботы. Но тут моё внимание привлекла дрожащая стрелка уровня топлива. Сбросив скорость, я кое-как доковыляла до ближайшей заправки и вышла из машины. Заплатив за бензин и ожидая, пока мою машину заправят, я наблюдала как маленький мальчик играет с папой в слова, ожидая, когда их бак наполнится под завязку. Интересно, Роб будет хорошим папой?
Оборвав себя на полмысли, я забралась обратно в машину и выкрутила громкость магнитолы на всю. Боже, куда меня несет?
Остаток пути я преодолела, не думая ни о чем существенном. Нужный дом нашелся довольно быстро, и улыбающийся Дэвид встретил меня радостным улюлюканьем.
– Привет, пропажа!
– Привет, – я улыбнулась, подсчитывая сколько раз хрустнул мой несчастный позвоночник в его объятиях. – С днем рождения!
– Нет-нет, – Дэвид отпихнул от себя мой подарок и подмигнул, – положи в доме ко всем остальным. Не представляешь, как потом круто открывать их все подряд. Ты добралась раньше всех.
– Готова помочь с приготовлениями.
– О, Мэри-Маргарет будет рада.
– Неужели ты, наконец, познакомишь меня с супругой?
– Давно бы познакомил, если бы ты заезжала в гости почаще.
– О, прекрати Дэвид. Гость дорог к событию.
Дэвид завёл меня в дом и повел прямиком на кухню. Там за плитой в фартуке стояла миниатюрная короткостриженая брюнетка.
– Дорогая, к нам приехала Белль.
Девушка обернулась и очень тепло меня поприветствовав:
– Белль, безумно рада знакомству.
Почему-то её лицо показалось мне знакомым, но как только я попыталась достать из памяти ее образ, меня тут же отвлекло одно очень важное обстоятельство:
– Ого! – не смогла сдержаться я.
– Дааа, – девушка погладила свой внушительный живот и улыбнулась, – остались считанные недели.
– Дэвид! – я с укором посмотрела на друга, а тот лишь пожал плечами:
– Ждем мальчика.
– Что ж ты молчал?!
– Я по началу попросила никому не говорить, – миссис Нолан виновато улыбнулась, – а потом Дэвид решил, что лучше сообщить, когда малыш уже появиться и закатить праздник.
– Это так похоже на Дэвида – я бросила испепеляющий взгляд на друга, – на мою свадьбу ты будешь приглашен последним.
– Ты на мою даже не заявилась!
– О, довольно! – брюнетка подтолкнула мужа прочь из кухни, – там еще одна машина подъезжает, иди встречай гостей. Мы тут сами разберемся.
Дэвид бросил мне еще пару колких словечек и скрылся из виду.
– Чем я могу помочь? – я улыбнулась, наблюдая, как Мэри-Маргарет ловко лавирует по кухне.
– Была бы несказанно счастлива, если бы ты помогла расставить это все на стол.
Всего за пару часов дом превратился в улей. Казалось, на праздник к Дэвиду съехалась половина Америки. С некоторыми людьми я была знакома, а о некоторых только наслышана. Алкоголь лился рекой, но, казалось, глубоко беременная женщина в доме для всех служила отличной причиной держать себя в руках – не буянил даже изрядно охмелевший Ворчун.
От игры в Шпиона мы перешли к игре в Мафию. Мне постоянно попадалась карта мирного жителя, и в тот момент, когда я стала мафией, мою причастность к злобным настольным убийцам никто даже не рассматривал. Я привела свою банду к победе и с чувством собственного достоинства ушла помогать Мэри-Маргарет с уборкой опустошенных блюд.
Нужно отдать жене Дэвида должное, она держалась молодцом. В моём понимании беременность на таком сроке и подобные слёты едва ли можно было назвать совместимыми явлениями, но Мэри-Маргарет даже не устала. А может просто не подавала виду. В какой-то момент мне наскучила шумная компания и я предложила ей помочь на кухне. Пока с мытьем посуды справлялась моечная машина, мы весело болтали с ней о студенческой жизни, она попивала чаёк, а я натирала тарелки.
Оказалось, у нас с миссис Нолан было много общего – она выучилась на филолога и так же страстно любила литературу, как и я. От разговоров о классике мы перешли к современной беллетристике, я внесла в заметки целый список книг, которые она мне посоветовала и обещала себе взяться за него сразу же, как появится свободное время.
Гора посуды испарилась, и я смогла нормально рассмотреть их кухоньку.
– Ваш дом очень похож на тот, в котором я выросла. – я тепло улыбнулась воспоминаниям, – здесь очень уютно.
– О, спасибо большое, мне безумно приятно! Я сама выросла в огромном особняке и почему-то для своей семьи мне хотелось свить очень уютное и теплое гнёздышко.
– Вышло потрясающе, – я пару раз кивнула в знак правдивости сказанного и перевела взгляд на неё, – а ты местная? Из Фейр-Лоун? Дэвид говорил, что вы познакомились в Бруклине.
– Да, я приезжала на выставку в галерею своей подруги. Не знаю, что там забыл Дэвид, но наша встреча была незабываемой.
– Он тебя с ног сбил!
– А я ударила его по лицу. – хихикнула Мэри-Маргарет, – говорю же, незабываемой! А сама я не отсюда. Я родилась и выросла в Моррисвилле. Затем уехала учиться в Вашингтон.
«Стоп. ЧТО?!». Я медленно поставила на стол недопитый бокал шампанского, стараясь ничем не выдать тот факт, что эта новость стала для меня ударом в солнечное сплетение. Наконец я поняла почему её лицо показалось мне знакомым.
– Моррисвилль? Это не тот город, в котором случилась «Трагедия дома Бланшар?». Я проводила журналистское расследование на эту тему в рамках практики по журналистскому делу.
Улыбка на лице Мэри-Маргарет погасла и, кивнув, она поставила опустевшую чашку в мойку.
– Моя девичья фамилия Бланшар, так что это и моя трагедия тоже.
– Прошу прощения, очень бестактно с моей стороны… – я опустила глаза всем видом выказывая сочувствие.
