Текст книги "Нотнерт (СИ)"
Автор книги: Malvada Reina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
– Доброе утро, миссис Голд. Я смотрю, ваше произведение пользуется спросом, – Она кивнула на рекламный щит и одним четко выверенным движением грациозно стянула с рук перчатки и убрала их в карман.
Я не нашлась с ответом, Она бросила на меня взгляд и приподняла бровь:
– Вы разве не этого добивались?
– Если честно, результат превзошел все мои ожидания.
Брюнетка хмыкнула, заправив за ухо выбившуюся из идеальной укладки прядь. Я не знала, как вести себя рядом с Ней. Если Реджина меня восхищала, то описать какие чувства у меня вызывала Она я просто не могла – мне банально не хватало слов.
– Мы так и будем стоять тут истуканами или, может быть, пройдем вовнутрь? – женщина ещё раз бросила взгляд на билборд и повернулась ко мне, даже не пытаясь скрыть раздражение.
– Да, конечно. Пройдёмте.
Я повела её к съёмочной площадке через огромные длинные коридоры павильона. Честно говоря, я сама совсем недавно начала гулять по ним без сопровождения – заблудиться здесь было плёвым делом даже для тех, кто прекрасно ориентируется в пространстве.
Сзади раздавался стук её шпилек по бетонному полу, а единственной мыслью, назойливой мухой, бьющейся у меня в голове, было: «пожалуйста, пусть Ей понравится», хотя я понимала, что угодить Ей в чем-то в принципе невозможно.
Повернув ещё раз, мы вышли на воссозданный декорациями дворик у здания, выполненного в колониальном стиле. Экранные Реджина и Робин сидели на лавочке в зоне рекреации и репетировали сцену перед съёмкой.
– Я, по-вашему, выгляжу вот так? – Она оценивающе посмотрела на девушку и явно осталась недовольна увиденным.
– Нет, – честно призналась я, – но она лучше всех справилась с ролью. Добиться полного сходства у нас не вышло, к сожалению.
Она окинула меня взглядом снизу-вверх, и я заметила, как где-то в уголках её губ промелькнула тщательно скрытая улыбка.
– Робин был выше. – Женщина прислушалась к сцене, которую репетировали актеры. Недовольная гримаса снова появилась на ее лице, Она отвернулась от них и покачала головой. – И он был британцем! Чем вы вообще тут занимаетесь? У вас полный мискастинг!
Я старательно подавила улыбку, поглядывая на актёра. Вся съемочная команда чуть с ума не сошла, пока мы проводили кастинг на главные роли и, как по мне, он вышел очень удачным. Актёр был практически вылитым Робином Локсли.
– Хотите поприсутствовать на съёмке?
– Нет, я приехала поговорить с Вами. Честно говоря, перспектива переживать всё это ещё раз меня абсолютно не прельщает.
Я кивнула и пригласила её пройти вперёд.
– Здесь на верхнем этаже есть неплохое и очень тихое место. Очень скромное, но довольно уютное.
Она задумчиво оглядывалась по сторонам.
– Ведите, вряд ли Вы сможете разочаровать меня ещё больше.
Мы поднялись на самый последний этаж. Здесь хранили реквизит с уже отснятых сцен, иногда сюда приходили члены съёмочной площадки, чтобы отдохнуть от смены, дождаться своей сцены или просто поспать во время долгого съёмочного дня. Мне нравилось это место. Оно хранило в себе волшебство съёмочного процесса, доступное лишь избранным.
Брюнетка со скучающим видом провела пальцем по выставленным у стен декорациям, но от очередной колкости, к моему удивлению, сдержалась.
– Я приехала… поблагодарить – последнее слово явно далось ей с трудом, – работа вышла сносной. Если опустить некоторые детали.
Я улыбнулась:
– Спасибо. Ваши слова для меня много значат. Честно говоря, я очень удивилась, получив от Вас письмо с просьбой о встрече и была уверена, что Вы приедете с супругой.
– Этого ещё не хватало. – Резко бросила она и, скрестив руки на груди сделала пару шагов в сторону, а затем вернулась обратно. Если бы я не знала кто передо мной стоит, я бы подумала, что она нервничает. Женщина бросила взгляд на дверь, ведущую на крышу, – мы можем выйти туда?
Я опешила. Её просьба меня удивила. Взглянув на связку в моих руках, я увидела ключик, которым не пользовалась до этого момента:
– Думаю, да.
Ключ вошел в дверную скважину, как нож в масло. Послышался щелчок – язычки замка пришли в действие. Я отперла дверь и Она, покачивая бедрами, проскользнула наружу. Осенний ветер ударил в лицо и взъерошил тщательно уложенные волосы, но брюнетка, кажется, не придавала этому особого значения.
– Вы многое сделали для меня, Изабелла, – наконец после довольно долгой паузы начала она издалека, – я рада, что я в Вас не ошиблась.
Мои брови помимо воли скользнули вверх и, видимо, вид у меня был достаточно комичный, поскольку впервые за всю нашу встречу Она искренне широко улыбнулась, но спустя миг её улыбка померкла.
– Вы не представляете, как вовремя Вы объявились в Нотнерте. Горящая мечтой провинциалка, храбрая, упертая, не признающая преград на своем пути… Вы напомнили мне Реджину в Вашем возрасте.
– Сочту за комплимент, благодарю.
– Не стоит, это не комплимент. – Она покачала головой и посмотрела на город.
– Говорят, жизнь сталкивает нас с нужными людьми в нужный момент. – Брюнетка сделала глубокий вдох и повернулась ко мне, – Свон рассказала Вам о нашей сделке, так что, полагаю, Вы в курсе, и мы можем обойтись без абсолютно бессмысленных душещипательных речей.
– В общих чертах я знаю всё, но, честно говоря, от подробностей я бы не отказалась.
«Только говори пожалуйста, говори» – взмолилась я про себя, запоминая каждый её жест, каждое её движение.
Робин был прав, вторая ипостась Реджины была невероятно завораживающей в своей непредсказуемости, хищности и каком-то тёмном обаянии. Красивая и порочная, как смертный грех. Моя мягкая настойчивость явно не пришлась ей по вкусу, но, глубоко вздохнув, она окинула меня взглядом и вновь повернулась к раскрывающемуся перед нами виду.
– Жить так, как жили мы, не посоветуешь даже врагу. Многие не уживаются в одной квартире, их ссорит быт или разводит непримиримость характеров. Знаете, каково это делить с кем-то одно тело? Это безумная какофония чувств, эмоций и мыслей… Она разъедает изнутри похлеще серной кислоты. Но человек по своей природе существо живучее, при наличии сильного характера и необъятной силы воли, он может выжить даже в самых отвратительных условиях и, более того, с легкостью к ним приспособиться. До некоторых пор нам удавалось сосуществовать мирно, я пыталась не мешать Реджине, а она не мешала мне. – На некоторое время Она прервала монолог и перевела взгляд на меня, – Робин многое сделал для того, чтобы это перемирие вообще состоялось. Раньше она казалась мне немощной, я была убеждена в том, что злость и ярость – все, что у меня есть, но Локсли каждый день, каждую минуту боролся за то, чтобы показать мне, что я – это не только ненависть и гнев, что я могу любить и меня могут любить в ответ так же сильно, что я могу испытывать все чувства и эмоции, доступные любому человеку. Когда Робин погиб… – Она на миг запнулась, словно само воспоминание до сих пор отдаётся в ней немыслимой мукой, – боль была нестерпимой… Реджина не смогла справиться. Отчаяние было так велико, что единственным выходом спасти рассудок было вернуть меня.
«Вернись, пожалуйста, я без тебя не смогу» – вспомнила я ту самую мантру, которую Реджина шептала снова и снова сразу после гибели Робина. Так вот кого она так отчаянно просила вернуться!
– Она буквально отторгла меня. То, что она испытывала тогда не поддаётся описанию, с этим нужно было что-то сделать. И я поступила так, как поступала всегда – я переняла всю её боль на себя и заперла её на ключ. Вот почему она так легко пережила трагедию и начала жить дальше – вся её нескончаемая боль, все её необъятное горе смешалось с моим собственным и скопилось во мне в самой дикой концентрации. И с каждым годом они становились всё сильнее и сильнее. Мы вернулись к тому, с чего начинали – всё самое светлое досталось Реджине. Опять. Она испытывала приятное удивление, узнав, что беременна, я же – первородный ужас от того, что отцом ребёнка мог быть не Робин. Она радовалась появлению Роланда на свет, а я вопила от боли, страха и безысходности, ведь тот факт, что на моего сына устроят охоту, как когда-то на меня, был неоспорим. Быть чей-то навязчивой идеей – едва ли то, что может пожелать мать своему ребёнку. Реджина наслаждалась счастьем материнства, в то время как я сходила с ума от беспомощности, ведь из-за проклятой программы защиты свидетелей я не могла сделать ровным счётом ничего, чтобы защитить собственного сына! Меня начало сбоить. Мне…мне хотелось вопить каждый раз, когда Эмма её обнимала; каждый раз, когда Роланд называл матерью не меня. Когда я вспоминаю, что ей с Робином до рая остался всего один чёртов этаж, что-то внутри разбивается вдребезги и душа истекает кровью. Я задаюсь вопросом: могло ли всё сложится иначе, если бы вместо неё в тот момент с ним рядом была я? Я, которая по физической силе дала бы фору всем присутствующим вместе взятым! И всё это повторяется раз за разом. Всё, алес! От моей души остались одни лохмотья. Кровить больше нечему. – Она прикусила нижнюю губу, теплее укутываясь в пальто, – Но каждый раз, когда я думала, что больнее быть не может, жизнь готовила очередной сюрприз. Мы больше не могли делить одно тело, ведь то, что делало абсолютно счастливой её, медленно и по-садистски убивало меня. Я сильная, я намного сильнее Реджины, но даже для меня это чересчур!
Я почувствовала, как к моим глазам подкатили слезы, как ком в горле не давал сделать нормальный вдох.
– Когда Вы приехали в Нотнерт, наш внутренний конфликт достиг точки невозврата. Мы перестали понимать кто, как и когда выходит на свет. В постель с Эммой ложилась она, а потом резко… Резко выкидывало меня – её вдруг передёрнуло, на лице отразилось сильнейшее отвращение, – и чужие руки, чужие губы по моему телу заставляли меня сотню раз переживать всё то, от чего я так отчаянно и очень долго оберегала Реджину в «Нотнерте». Долгие месяцы такой жизни и даже стойкость Свон дала трещину. Мы с ней заключили пари. Я должна была уйти, как только выйдет Ваша книга, а она должна была не мешать мне и всячески скрывать от Реджины тот факт, что мы идём против её твердого решения сидеть тихо, как мышка, и наслаждаться тем, что она, по своей защищенной беспечности считала счастливой жизнью.
Она достала из кармана пачку сигарет и изящно вытащила наманикюренными пальчиками одну длинную никотиновую палочку. Я терпеливо ждала, пока она подкурит и выдохнет облако дыма, отмечая про себя, что у неё отчего-то очень сильно дрожат руки. Стройная фигура замерла в ожидании чего-то, словно натянутая пружина. Шестое чувство подсказывало мне, что что-то явно не так. Мозг принялся анализировать каждое сказанное ею слово, каждый сделанный ею жест. Внезапная мысль больно ударила в висок:
– Книга вышла год назад…
Из комнаты, через которую мы вышли на крышу раздался какой-то шорох. Она вытерла слёзы тыльной стороной руки, расправила плечи и загадочно улыбнулась, поглядывая в ту сторону:
– Я передумала.
Я опешила и с непониманием посмотрела на неё. Словно по щелчку пальцев пропала вся её нервозность, уступив место какой-то королевской надменности. На лице появилась хищная улыбка, в шоколадных глазах блестел безумный огонёк. Моё чувство самосохранения принялось вопить мне, чтобы я немедленно уносила от неё ноги, но я буквально приросла к рубероиду.
– Видите ли, Белль, у каждого в жизни есть своя цель. У Вас – найти себя, стать знаменитой писательницей, на чьи бездарные опусы будут снимать экранизации, у Реджины – найти своё место в этом мире и, наконец, стать счастливой. Глупое стремление, на самом деле, но мне ли судить? Цель есть и у Свон, и у Голда, и у вашей подруги Руби. И у меня она всегда была, только я всегда ставила Реджину превыше себя. И. Это. Мне. Надоело.
– Какая цель?
Она будто выжидала момент и тянула с ответом на мой вопрос. Докурив сигарету и сбросив её с крыши, она наконец заговорила:
– Меня создали не для того, чтобы я страдала, боялась, бегала и пряталась. Я должна быть главной в этой пищевой цепочке. Этот кретин, Локсли, сбил меня с моего истинного пути. Он на долгие годы заставил меня забыть о том, для чего я была предназначена…
– Помочь мне изменить мир, – из комнаты вышел высокий широкоплечий мужчина с густыми бакенбардами на висках. Он был намного крупнее, чем я себе представляла и, честно говоря, жути наводил тоже гораздо больше. Я в ужасе попятились, наблюдая, как Эдвард Коттон подходит к Ней, как его руки собственнически обвиваются вокруг её талии, а Она широко улыбаясь, откидывается ему на спину и мягко поглаживает его предплечья.
– Реджина… – мой голос превратился в жалобный писк.
– Ваша книга, мисс Френч, как и Вы сами – лишь средство достижения цели. Удивительно насколько слепыми становятся люди, стоит лишь поднять тему потери и душевной боли. Этой белобрысой идиотке с синдромом спасителя даже в голову не пришло, что мне это нужно не для того, чтобы почтить память благородного доктора Локсли, – она буквально выплюнула его имя, – а для того, чтобы Эдвард меня нашёл, несмотря на все усилия Маршалла Свон, систему замалчивания, созданную вашим драгоценным супругом, и эту трижды проклятую программу защиты свидетелей! Обвести всех вокруг пальца оказалось совсем не сложно. Мне всего лишь нужно было найти человека, который по своей нелепой неосведомленности, в погоне за своей абсурдной жаждой славы, действовал бы напролом, поправ все тщательно предпринятые меры безопасности. И вот, появляетесь Вы – невинная овечка с большой светлой мечтой. Дело оставалось за малым – найти Айви, словно на скрипке, сыграть на её нелепом чувстве вины, заставить её перестать скрываться и начать открыто взаимодействовать с Вами. И вот Вы, совершенно ни о чем не догадываясь, становитесь такой жизненно необходимой ниточкой Ариадны…
Коттон откинул в сторону её волосы и прошёлся языком по её шее, как плотоядный ящер. К моему горлу подступила тошнота. А Она, блаженно улыбаясь, повернулась к Хайду и нежно, буквально с трепетом провела пальцами по шраму на его лице, которым сама же его когда-то наградила.
– Меня ослепили неверные… Я слишком долго убегала, пожалуй, хватит.
– Я рад, Лилит. Я безумно рад, что ты поняла. – Мужчина усмехнулся, покрывая поцелуями каждый её палец, и, обойдя её, сделал шаг навстречу мне. – Боюсь, свидетели нам не нужны.
Я попятились назад, но уткнулась спиной в парапет, бегущий по периметру крыши. Реджина стояла за спиной Хайда и холодно улыбалась.
– Представляете каким успехом будет пользоваться фильм, когда откроется, что писательница погибла на съёмочной площадке при невыясненных обстоятельствах? Что, по-вашему, могло стать причиной этому? Затяжная депрессия? Осознание того, что от Вас ожидают куда больше, чем Вы способны дать миру?
– Реджина, не нужно…
– Реджины здесь нет, Белль. Есть только я. Не волнуйтесь, умирать не больно. Если подумать, жить гораздо больнее.
– Вспомните, что говорил Вам Робин, – я понимала, что моя попытка оттянуть время не обернётся для меня чудесным спасением, ведь абсолютно никто не знал где мы находимся и помощи ждать было неоткуда, но почему-то мне отчаянно хотелось достучаться до Неё. – Вы больше, чем зло. Больше, чем ненависть. Подумайте, разве Вы поступили бы так, будь Робин рядом? А он ведь всего лишь пробуждал в Вас то лучшее, что уже было сокрыто где-то глубоко внутри! Вы на собственной шкуре знаете, что такое любовь и счастье, а значит и сострадание Вам не чуждо…
– К чему этот скулёж? – Эдвард возвел к небу скучающий взгляд.
– Брось, дай послушать, мне интересно что ещё может сказать эта книжная моль.
– А мне больше нечего сказать. – Я гордо подняла подбородок и посмотрела ей в глаза, – Давай. Толкай. Только сделай это сама. Перешагни эту черту еще раз. Убей для него. Снова. Ведь, похоже, за всей этой болью, которую ты переживала эти долгие тринадцать лет, ты напрочь забыла кто твой настоящий враг.
Эдвард улыбнулся и заглянул себе за спину:
– Что скажешь?
Она сверкнула глазами в мою сторону и покачала головой:
– Слишком много чести. Я не стану марать о неё руки.
Обида сжала моё горло. Для неё я была ничем – очередной пешкой в её большой игре. Я вдруг ясно осознала, что напрасно сотрясаю воздух, что мои слова так и останутся неуслышанными, что всё, что я могу – лишь оттягивать неизбежное.
– Время идет, Лилит, нам нужно торопиться, чтоб успеть уйти незамеченными.
– Тогда не тяни. – Она обхватила руками его широкие плечи и провела кончиками пальцев по его груди, – я знаю на что мы можем потратить время с гораздо большей пользой.
У Эдварда по коже побежали мурашки. Я удивилась какую колоссальную власть Она имела над ним. Казалось, он, не раздумывая, выполнит любую её просьбу. И мне вдруг подумалось, кто же из них двоих на самом деле был страшнее? Дьявол, который создал Лилит или Лилит, которая со злобной усмешкой и ледяным взором так искусно манипулировала Дьяволом?
Теперь от парапета меня отделяли несколько шагов. Скинуть меня с крыши все ещё не составило бы для них проблемы, но повозиться бы пришлось дольше.
Вдруг от резкой пощечины моя щека запылала огнём и по инерции моё тело поцеловало рубероид. Не успела я очухаться, как еще один удар отозвался звездочками у меня перед глазами. Хватая ртом воздух, я постаралась защитить лицо от новой оплеухи, только в этот раз, я ощутила железную хватку ледяных пальцев на моей шее. Хайд поднял меня вверх, словно марионетку, у которой обрезали все ниточки, выжимая из моего тела весь воздух. Было невероятно больно, но собрав остаток сил, я прохрипела фразу, которая вбилась мне в подкорку:
– «В глубине души ты просто боишься, что не достойна любви».
С трудом выдавив из себя несколько слов, я увидела, что Она поменялась в лице. Фраза, которую ей когда-то говорил Робин определенно задела её за живое, и я с нескрываем торжеством подумала, что по крайней мере перед своей смертью, я всё же смогла достучаться до человека, под маской Королевы ада.
– Любовь – это слабость, Белль, а слабости убивают, – Реджина улыбнулась, в её глазах на долю секунды мелькнула насмешка, но в тот же миг её сменил шок, стоило чьей-то руке опуститься чуть выше ей локтя и мягко, но настойчиво потянуть на себя.
Реджина замерла, словно громом поражённая. Не буду кривить душой, присутствие четвёртого человека на крыше стало сюрпризом для всех присутствующих, включая меня. Воспользовавшись моментом, и стараясь не привлекать внимания, я немного отползла в сторону, и эта смена положения позволила мне увидеть всю развернувшуюся картину.
Позади мисс Миллс возвышался мужчина в чёрном кашемировом пальто и русой шевелюрой, разделенной боковым пробором и зачёсанной назад в типично-британской манере. Лёгкая небритость предавала его образу какую-то расслабленную небрежность, а взгляд голубых глаз был таким проницательным, что казалось, что он смотрит прямо в душу. Его рука, которой он придерживал женщину за локоть, сплошь покрытая рубцовой тканью, опустилась на талию брюнетки настолько естественно, будто там ей было самое место.
Казалось, Реджина забыла, как нужно дышать. Во все глаза женщина смотрела вдаль перед собой, руки, опущенные по швам, весьма видимо подрагивали. Медленно, осторожно, словно страшась прогнать волшебную иллюзию, она скользнула ладошкой по собственному бедру вверх к талии и невесомо провела кончиками пальцев по чужой кисти. Едва подушечки пальцев ощутили тепло человеческой кожи, как плотно сомкнутые губы приоткрылись, впуская в лёгкие большее количество воздуха, а с пушистых черных ресниц, сорвались непрошенные слезы. Реджина зажмурилась и, судорожно вздохнув, словно делая прыжок веры, шагнула назад, оказываясь в объятиях крепких мужских рук и любимого запаха леса.
Робин улыбнулся, обхватывая обеими руками её тонкую талию и зарываясь носом в тёмную шевелюру. Подумать только, прошло тринадцать лет, а она всё так же пахла белой фрезией, всё так же льнула к нему и всё так же безоговорочно доверяла. Робин не удержался и, крепче прижав её к себе, коснулся губами аккуратного ушка, шепнув:
– Мне нравится твоя новая причёска, Фрезия.
Реджина сильнее зажмурилась и крепче сжала пальцами его предплечья. Локсли вдохнул её аромат и, оставив несколько мимолётных поцелуев на изгибе шеи, повернул её к себе лицом.
– Редж… – тихий шёпот едва коснулся слуха, большой палец смахнул бегущую по щеке слезу – взгляни на меня, пожалуйста.
Я была уверена, что она не послушает. Откажется. Испугается прогнать иллюзию, но всего доля секунды понадобилась мисс Миллс, чтобы собрать всю волю в кулак, отогнать сомнения и посмотреть Робину в глаза. Локсли грустно улыбнулся, немного склонив голову на бок и нежно провёл кончиками пальцев по скуле Реджины.
– Вас снова двое?
– Она не дала мне уйти, – Реджина прикусила губу и осторожно коснулась пальцами уродливых шрамов на его лице.
– Уже не так привлекателен, как прежде? – Робин усмехнулся, целуя её ладошку.
Реджина сморгнула слёзы и кинулась ему на шею, Локсли широко улыбнулся, подхватывая её и прижимая к себе так крепко, будто хотел, чтобы она прошла через его кожу к самому сердцу.
Я почувствовала себя лишней, наблюдая за сценой воссоединения. Что чувствовал Хайд, глядя, как некогда мёртвый соперник вновь уводит из-под носа долгожданный трофей, когда до цели оставалось совсем ничего, представить еще сложнее.
Не отрываясь от губ Реджины, Робин встал между ней и Хайдом, когда всё резко пришло в движение: Коттон, глядя на Реджину не верящим взглядом сделал шаг вперёд; Робин, оторвался от любимой и одним быстрым, но плавным движением руки спрятал её себе за спину; Реджина, будто страшась одной только возможности потерять его снова, попыталась проскользнуть вперёд и закрыть его своим телом, а я медленно поднялась на ноги, стараясь не привлекать внимания, но, кажется, о моём присутствии здесь все забыли.
– Локсли, смотрю, даже огненная бездна тебя отторгла.
Мужчина усмехнулся, покачивая головой:
– Я оказался ей не по зубам. Что ты здесь делаешь, Эдвард?
– Пытаюсь вернуть то, что моё по праву. Лилит, – Эдвард вновь обратил взгляд на Реджину и вытянул руку вперёд, – прошу, Лилит, пойдём со мной.
Реджина лишь крепче сжала в своей ладошке руку Робина.
– Ты не можешь противиться мне, Лилит. Ты чувствуешь эту связь со мной ещё сильнее, чем прежде, верно? Теперь, когда у нас есть ребёнок она стала невероятно прочной.
Робин дёрнулся, словно от пощечины. Видимо, новость о ребёнке Реджины застала его врасплох. Я перевела взгляд на брюнетку и удивилась резкой перемене – всего в один миг из мягкой и нежной женщины, льнущей к своему мужчине, Реджина вновь превратилась в кусок льда, во взгляде которого полыхала такая жгучая ненависть, что, казалось, она выжжет дотла всё здание и присутствующих в нём.
– Между нами нет никакой связи и никогда не было. То, что ты считаешь любовью – ничто иное, как одержимость. Она не способна дарить жизнь, Эдвард. Она способна только гробить и калечить. Безусловно, моё существование – твоя заслуга. Тебе удалось создать чудовище. Но, видимо, Вселенная посчитала, что есть монстры пострашнее меня. И воздала тебе по твоим делам. – Широкая улыбка осветила красивое лицо, – Ты так сильно хотел, Эдвард! – на её лице отразилась напускная гримаса сострадания: нижняя губа оттопырена, брови подняты вверх. – Так сильно хотел меня. – Реджина опустила руку Робина и сделала шаг вперед. – Ты так сильно хотел от меня. – ещё один шаг, Робин продвинулся следом, с опаской поглядывая на Хайда, на лице которого не отражалось ни одной эмоции, – Ты так сильно хотел со мной. – Реджина приблизилась к Хайду вплотную и коброй подалась вперёд, буквально выплёвывая слова ему в лицо, – Чтобы именно я! Чтобы только с тобой! – она вздохнула и покачала головой, окинув его взглядом снизу вверх, словно навозную кучу под ногами. – Ты так сильно хотел… Я исполнила каждое твоё желание. Только с другим. – Реджина подняла вверх голову и, раскинув руки, сделала оборот вокруг себя, жизнерадостно улыбаясь – И вот, погляди! Вот она я! – женщина сделала шаг назад, – Моё тело – его. – Реджина обогнула Робина. – Душа моя с ним. – её рука опустилась Локсли на плечо. – Я отдала всё ему. И от него у меня сын. – бархатистый смех ударил по барабанным перепонкам, вызывая сотню неприятных мурашек по всему телу. Я в ужасе уставилась на неё. Что она творит?! – Скажи, Эдвард, каково понимать, что всё, на что ты потратил долгие тринадцать лет жизни, досталось другому?
Хайд, словно завороженный наблюдал за ней, никак не реагируя на её слова. Плохое предчувствие снова дало о себе знать так резко, что меня бросило в жар. Словно из неоткуда в ладони Хайда появился пистолет. Мир разом потерял все звуки и свёлся к оглушающему стуку крови в ушах.
Пистолет скользит вверх.
Палец ложится на курок.
Улыбка сползает с лица Реджины.
Робин хватает её за талию и отпихивает в сторону.
Мои ноги неожиданно несут меня прочь от выхода, к которому я так старательно прокладывала путь всё это время.
Резкий толчок и болезненное падение на рубероид – содранные в кровь колени и ладони отдались мерзкой пульсацией.
Тело Коттона, перекинувшись через парапет, отправилось в полёт с двадцать восьмого этажа.
Какова ирония! Самаэль вновь пал с небес.
Откуда-то раздался будоражащий душу истерический смех. Мне понадобилось время, чтобы осознать, что смеюсь я. Осознание произошедшего подкатило к моему горлу тошнотой и мой желудок попрощался со своим скудным содержимым. Реджина медленно опустилась передо мной.
– Белль… – Она протянула ко мне руку, а я с громким всхлипом отползла от неё подальше. – Белль…
– Прочь! – я уже не смеялась, а ревела навзрыд, размазывая по лицу косметику.
– Белль, – наплевав на платье, она подползла ко мне ближе. В нос ударил запах белой фрезии.
– Я убила человека…
– Ччч… – Она обняла меня и прижалась щекой к моему лбу. Периферийным зрением я уловила приближающуюся к нам тень и лишь крепче прижалась к Реджине.
– Реджина, нужно вызывать полицию…
Брюнетка кивнула и немного отстранилась от меня, приподняв лицо вверх. Я услышала звук лёгкого поцелуя и мисс Миллс, выпустив меня из объятий и сняв с ног шпильки, бросилась к выходу с крыши.
– Изабелла… – Робин подал мне руку и помог подняться на ноги. Коленки меня не слушались, всё тело пробирал озноб. Робин снял с себя пальто и укутал меня им. – Вы ранены? Я могу Вас осмотреть?
Я покачала головой, глядя на то место, где несколько минут назад стоял Хайд.
Я убила человека.
Мой взгляд непроизвольно упал на мои руки, воображение услужливо подкинуло образ крови, стекающей от локтей к запястьям. Кажется, Робин звал меня, но в ушах стоял звон. Я казалась себе грязной, запятнанной. Поэтому, когда Локсли мягко коснулся моего предплечья, привлекая внимание, я отшатнулась.
– Что бы Вы не думали, это не Ваша вина. – Локсли заглянул мне в глаза, и я вдруг осознала, что значит выражение «смотреть в душу». – Если бы не Ваша реакция, нас бы здесь не было. Вы понимаете, что это значит?
Мысли путались, и я честно покачала головой из стороны в сторону.
– Вы спасли жизнь нам троим.
– Я убила человека…
Брови Робина скользнули вверх.
– Разве? Он упал сам.
– Прошу прощения?
– Отдача… Он выстрелил, смотрите, – Робин указал на дырку на рубероиде, – не рассчитал отдачу. Не ожидал от Вас такой прыти и промазал. Отшатнулся из-за отдачи и полетел вниз. – от его взгляда вдруг стало так спокойно и легко. Я нахмурилась, пытаясь сопоставить его версию с собственными воспоминаниями, но мозг реагировал на все мои попытки белым шумом.
– Белль, это несчастный случай. Вы ни в чем не виноваты.
– Но… Я же столкнулась с его телом.
– Да, – Робин кивнул, не отводя от меня взгляда, – но к тому моменту его уже перекинуло через парапет.
– Получается, я не убийца?
– Получается, нет, – Робин кивнул, всё также пронизывая меня взглядом. – Мне нужно осмотреть Вас. Возможно, Вам нужна первая помощь до прибытия скорой.
Я кивнула и его теплые пальцы обхватили мой подбородок, приподнимая лицо к свету. Мужчина внимательно осмотрел моё лицо, голову, ощупал рёбра.
– Голова болит?
– Нет, немного кружится.
– В ушах звенит?
– Уже нет.
Рубероид завибрировал от приближающихся шагов. Робин отпустил меня, отдавая во власть медиков.
– У девушки ушиб головы, вероятное сотрясение.
Реджина посматривала на меня из-за спин врачей, Робин подошел к ней, крепко её обнимая и целуя в висок. Когда я вновь подняла на них глаза, Реджина поймала мой взгляд и одними губами шепнула что-то сильно смахивающее на «спасибо». Вскоре подоспели полицейские и нас разделили. Скорее на автомате я отвечала на все вопросы врачей и представителей закона, глядя, как в паре шагов от меня, Робин сжимает в объятиях Реджину, как женщина внимательно смотрит на его обезображенные огнём руки и лицо, что-то шепчет и целует, целует так, будто в последний раз.
Робин выжил в пожаре чудом – очередной взрыв повалил одну из стен, и его выкинуло волной наружу. Его нашли под завалами и доставили в реанимацию. 90% ожогов по всему телу были практически приговором, но отлаженные действия врачей и, видимо, покровительство высших сил спасли ему жизнь. Долгие годы он учился заново жить – ходить, держать в руках ручку, разговаривать. Он прошел через сотни операций, через долгую реабилитацию, но встал на ноги. А затем последовали долгие годы поисков, подкрепляемые только бронебойной надеждой, что рано или поздно они увенчаются успехом.
Робин приехал в Ванкувер к другу, который вроде бы нашёл какую-то информацию, которая могла помочь найти Реджину. Мужчина совершенно случайно переходил дорогу в тот момент, когда к студии подъехала машина с мисс Миллс.
И это тоже было чудо, не иначе.
Реджина засмеялась и я вновь перевела на них взгляд. Робин крепко обнимал её, уткнувшись носом в её макушку, а брюнетка показывала ему фотографии сына и рассказывала всё, что он упустил за эти годы.
Глядя на них и оборачиваясь назад на весь пройденный путь, я осознала какой непомерной силой обладает любовь. Она многолика. Будучи пагубной, она не несёт ничего, кроме боли и разрушений и губит всё живое на своём пути. Будучи чистой, она – самая сильная магия, что дарует людям счастье.
Любовь – это таинство, загадка за множеством печатей.
Если ты её находишь – то она стоит каждой минуты борьбы за неё.
Определённо стоит.
