Текст книги "Нотнерт (СИ)"
Автор книги: Malvada Reina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)
Я разочарованно вздохнула и попыталась переубедить Айви, но девушка была непреклонна. Она не собиралась переходить дорогу Анониму, кем бы он ни был. Мне пришлось сдаться.
Где-то с час мы еще поболтали о том, о сём, и я засобиралась домой. Солнце уже садилось за горизонт, а путь был не близкий. Мы попрощались, и я пообещала иногда заглядывать к Айви, Август против не был, но попросил быть осторожнее. Причин их паранойи мне так никто и не объяснил, но я была уверена, что в скором времени узнаю об этом сама.
Уже на самом пороге Август вдруг окликнул меня и вручил долгожданный белый конверт.
– Мне его отдали, когда я ходил в город за продуктами.
– Спасибо.
Я прижала материалы к груди и довольно вздохнула. Больше никаких неприкаянных шатаний по городу, больше никаких попыток себя развлечь.
Мне предстояла работа и, боже, как же я была ей рада!
========== 11 ==========
– Давайте попробуем еще раз мисс Уэст, – Робин отложил в сторону бумаги и взял пациентку за руки, – начнем с того места, на котором остановились в прошлый раз.
Пациентка кивнула, облизывая губы и старательно концентрируясь на голубых глазах врача.
– Закройте глаза и сделайте три глубоких вдоха и выдоха.
Женщина выполнила требование Робина, но после первого же вдоха отняла у него свои руки и откинулась подальше на стул:
– Не могу. Все, о чем думаю, когда закрываю глаза – как снять с Вас трусы, доктор Локсли.
Робин даже бровью не повел, все так же пронзительно глядя на нее.
– Мне нужно, чтобы вы выполнили мою просьбу, мисс Уэст.
– Давайте тогда поговорим о мотивации. – Женщина закинула ногу на ногу, расстегнув верхнюю пуговицу своей больничной пижамы. – Лично я считаю, что Вы недостаточно хорошо меня мотивируете.
– И что же вы хотите взамен?
– Вас.
– Вы же знаете, что на самом деле, вы хотите совершенно другого.
– Плевать. Я – одинокая женщина, вы – одинокий мужчина, давайте будем полезными друг для друга.
– Я и пытаюсь быть полезным, только вот Вы меня не слушаете. Мисс Уэст, мы с Вами уже очень многого добились. Помните, как начиналась Ваша терапия?
– Да, – пациентка собрала длинные рыжие волосы в косу, – сейчас я чувствую себя намного лучше.
– Мы полностью поменяли Вам курс, и это дало результат. Вы сейчас вот настолько близки к выписке, – Робин соединил большой палец и указательный на максимально близкое расстояние. – Все, что мне от Вас нужно – сконцентрироваться на своих чувствах и эмоциях.
– Ладно. – Мисс Уэст возвела глаза к потолку и, сложив руки на груди, раздраженно цокнула языком, затем закрыла глаза и театрально сделала веленых три глубоких вдоха и выдоха.
– Отлично.
– Что вы сейчас чувствуете, мисс Уэст?
– Раздражение.
– На кого направлена эта эмоция?
– На Вас! – фыркнула пациентка.
Робин приподнял бровь и снисходительно кивнул:
– Хорошо. Давайте повторим три вдоха и выдоха. Расскажите мне, когда еще Вы испытывали подобную эмоцию.
– Постоянно. Меня все раздражают: тупые медсестры, невнимательный главврач, мой недоступный психиатр…
– Ваше раздражение вызвано тем, что вышеописанные люди отличаются поведением, не свойственным Вашей картине мира?
– Не поняла ни слова в Вашем вопросе и это тоже раздражает!
– Хорошо, мисс Уэст. Давайте попробуем вспомнить случаи, когда Вы испытывали эту эмоцию во внешнем мире, до больницы.
На некоторое время пациентка замолчала, между ее бровей пролегла небольшая морщинка.
– Меня раздражали благотворительные мероприятия, на которых я была вынуждена находиться.
– Что за мероприятия?
– Не знаю, не могу вспомнить.
– Сделайте еще один глубокий вдох и выдох. И еще один. Какие эмоции вы испытываете сейчас?
– Мне спокойно. – Пациентка опустила их на колени, ее лицо расслабилось, голос стал тихим и спокойным.
– Когда Вы испытывали это ощущение в последний раз?
– На прошлом сеансе с Вами.
– А еще?
– Не знаю, не могу вспомнить.
Робин постарался ничем не выдать свое разочарование. Вот уже полгода он работает над мисс Уэст, лечение истерического расстройства дало потрясающие результаты: женщина стала спокойнее, перестала наносить себе увечья и предлагать себя каждому, вошедшему в палату, но одна проблема все еще оставалась нерешенной – пациентка напрочь не помнила ничего о своем прошлом: ни собственного имени, ни возраста, ни имен близких, ни обстоятельств, при которых загремела в дурдом.
– Постарайтесь вспомнить, мисс Уэст. Визуализируйте это чувство. Что для Вас спокойствие?
– Лужайка с короткой мягкой травой, которая щекочет ступни, когда ты бежишь по ней и… небольшое голубое озерцо, в котором плавают ярко-оранжевые рыбки.
– Вы бывали там прежде?
– Да, довольно часто, когда была подростком.
Робин вытянулся в кресле и замер, как туго натянутая струна.
– Где находится это место?
– Не знаю… – женщина нахмурилась, – здесь смешно говорят. Как Вы.
– Как именно?
– Окончание глотают. Говорят “wata” и “betta”, вместо “water” и “better”.
– Отлично, продолжайте в том же духе, мисс Уэст. Что Вы еще видите?
– Недалеко есть какое-то здание, очень красивое, все из стекла. Похоже на оранжерею.
– Вы можете в него войти?
– Нет, – пациентка нахмурилась.
– Что Вы испытываете сейчас?
– Раздражение.
– На кого направлена эта эмоция?
– На себя. Я не хочу заниматься тем, чем должна. Постоянно не оправдываю ожиданий.
– Чем именно Вы не хотите заниматься, мисс Уэст? Кто возлагает на Вас эти ожидания?
– Не знаю, не могу вспомнить.
Робин устало провел ладонью по лицу: «Не густо, но хоть что-то».
– Мисс Уэст, сделайте еще три вдоха и выдоха. И на счет три открывайте глаза. Один, два, три.
Женщина открыла глаза и сразу же кинулась массировать виски – она делала это каждый раз после сеанса.
– Я сказала что-то новое?
– Как Вас зовут, мисс Уэст?
– Зелина.
– Сколько Вам лет?
– Сорок.
– Откуда Вы родом?
Пациентка нахмурилась.
– Мисс Уэст? Откуда Вы родом?
– Тех…нет… Я британка. Доктор Локсли, я родом из Великобритании! – женщина просияла и захлопала в ладошки.
– Да, мисс Уэст. У Вас такой же акцент, как у меня. Вы тоже глотаете окончания. Вы вспомнили одно место, сказали, что часто бывали там в подростковом возрасте…
– Что за место?
– Там была лужайка и озеро. И красивое стеклянное здание. Помните что-то такое?
Пациентка поникла и угрюмо покачала головой.
– Нет, к сожалению, нет.
– Что Вы испытываете сейчас?
– Разочарование.
– На кого направлена эта эмоция?
– На Вас! Я думала, Вы мне поможете!
– Еще полгода назад Вы называли Техас своим домом. Сегодня мы выяснили, что Вы британка.
– Да, но больше ничего!
– Всему своё время, мисс Уэст, но даже такие крошечные победы, как сегодняшняя, стоят того, чтобы им радоваться. Давайте не будем обесценивать ту большую работу, которую Вы сегодня проделали.
Мисс Уэст улыбнулась. Робин протянул ей зеленый блокнот.
– Помните, мы обсуждали с Вами, что Вы будете записывать все, что приходит в голову? Это может помочь.
– Да, спасибо, доктор Локсли.
– Спасибо Вам, мисс Уэст. – Робин направился к двери, когда пациентка окликнула его.
– Доктор Локсли!
– Да?
– Сейчас мне намного меньше хочется снять с Вас трусы. Это тоже записывать?
Робин улыбнулся, покачивая головой.
– Что Вы при этом испытываете?
– Счастье.
– Это прекрасно, мисс Уэст.
Женщина склонилась над блокнотом, что-то фиксируя, когда Робин вышел за дверь.
Оглянувшись по сторонам, он достал мобильник, нашел контакт в телефонной книге и отправил в сообщении одну единственную точку, как и было оговорено. Ответ пришел незамедлительно:
«Еще нет?»
«Сложнее, чем казалось»
«Причина?»
«С вероятностью в 90% – внешнее вмешательство».
«Держи в курсе. Работай в том же духе»
Робин спрятал мобильный в карман и двинулся в сторону ординаторской. Дверь открылась и из нее показалась Эмма с пончиком в руке:
– Идём?
– Да, Эмма. Только дай мне дух перевести.
– Как дела у мисс Уэст?
– Делает успехи.
– Поздравляю, – Эмма отступила в сторону, пропуская его в ординаторскую.
Робин сразу подошел к чайному столику и плеснул себе в стакан воды, рассматривая коллегу.
– Я был убежден, что ты откажешься от этой затеи.
– С чего вдруг? Мне интересно посмотреть, как ты работаешь, тем более, я никогда не имела дела с ДРИ, только читала об этом.
Робин кивнул, понимая, что ни один в мире довод не переубедит Эмму Свон присутствовать на диагностике с Реджиной.
– Чего ожидать? – Эмма откусила кусочек пончика и запила его кофе.
– От Реджины? Чего угодно, – Робин улыбнулся, – но сегодня мы просто поговорим.
Эмма кивнула, посматривая на часы.
– Готова?
– Да.
В ординаторской показалась Айви, Робин окликнул ее:
– Айви, мисс Миллс уже в палате?
– Да, только вернулась с прогулки.
– Как настроение?
– Молчалива и несколько нервозна. Мне кажется, её что-то беспокоит. Вам подготовить чай, как обычно?
– Да, только на три чашки. Мисс Свон сегодня будет присутствовать с нами.
– Оу, – Айви кивнула, – хорошо, доктор Локсли, я буду сразу после вас.
Робин поблагодарил медсестру, и они вместе с Эммой двинулись в Южное крыло.
Реджина сидела на кровати и листала книгу, поглядывая на дверь. Когда Робин показался в дверном проеме, девушка широко улыбнулась и отложила в сторону книгу, но её улыбка увяла, как только она заметила за его спиной еще одного врача.
– Добрый день, мисс Миллс.
– Добрый день, доктор Локсли.
– Это доктор Свон, она сегодня будет присутствовать на диагностике. Вы не против?
– Нет, я абсолютно не против. – Реджина вопросительно посмотрела на него, но Робин никак не отреагировал. – Но прежде мне бы очень хотелось поговорить с Вами наедине. До начала диагностики. Это возможно? Много времени не займет…
Робин приподнял бровь и кивнул:
– Конечно, прогуляемся? – врач сделал приглашающий жест к двери и Реджина вышла из палаты первой, услышав, как Робин извинился перед коллегой.
Всю дорогу до зоны рекреации они молчали, Робин иногда заинтересованно посматривал на пациентку, но она шла тихо, глядя исключительно себе под ноги. Они вышли из здания и двинулись вглубь парка, затем опустились на лавочку в тени большой яблони. Реджина тяжело вздохнула, прикрыв глаза, по-видимому, собираясь начать тяжелый разговор.
– Если вы хотите поговорить о том, что произошло прошлой ночью, в этом абсолютно нет необходимости.
– Почему? – Реджина резко выдохнула и вскинула голову.
Робин склонил голову и заглянул ей в глаза:
– Потому, что это будет совершенно бессмысленный разговор.
– Вот как… – Реджина вмиг ощетинилась, скрестив руки на груди и вскинула дугой бровь.
Робин усмехнулся и покачал головой.
– Вы находите ситуацию забавной?
– Абсолютно смешной, Реджина… – Робин вновь взглянул на неё с любопытством, – что тут обсуждать?
Брюнетка возмущенно открыла рот и уставилась на него с плохо скрытым осуждением.
– Ну же, мисс Миллс, вы же очень умная женщина… Посмотрите на меня внимательно и скажите, что вы видите.
Реджина растерянно заморгала, но после минутного замешательства вновь подняла на него глаза и долго и внимательно рассматривала.
– Ну?
– У вас расширены зрачки.
Робин, улыбнувшись, кивнул. В его взгляде промелькнуло нечто, очень похожее на смесь гордости и восхищения, но он тут же перевел глаза на ручку, которую секундой ранее достал из нагрудного кармана.
– Продолжайте.
– Учащенное дыхание. Могу поклясться, что, если я возьму вас за руку, ваш пульс тоже окажется учащенным.
– И будете правы. Теперь ответьте на главный вопрос: почему это происходит?
Робин не смотрел на нее, все так же прокручивая ручку между длинными пальцами. В какой-то момент Реджине захотелось выхватить ее из его рук и растоптать, но она заставила мозг работать, а глаза анализировать.
«Почему это происходит?» – Реджина еще раз перебрала в голове все, что знала о физиологических реакциях, пока, наконец, не нашла ответ. Робин не смотрел на нее, но буквально почувствовал, как она расслабилась. Доктор убрал ручку обратно в нагрудный карман халата и повернулся к ней лицом:
– Абсолютно бессмысленный разговор, понимаете, мисс Миллс? – Мягкая улыбка скользнула по его губам.
– Я переживала…
– Совершенно напрасно, Реджина. Вы можете ставить под сомнение все, что угодно, но никогда, слышите, никогда не сомневайтесь во мне, моих решениях и моих намерениях.
Реджина улыбнулась и подставила лицо солнечным лучам.
– Обязательно, чтобы доктор Свон присутствовала сегодня?
– Боюсь, да, мисс Миллс. Иначе у нас не выйдет диагностики, – Робин усмехнулся, складывая руки в замок. Какое-то мгновение он не мог глаз от нее оторвать, но спохватившись, опустил взгляд на беснующихся в кустах маленьких птичек. – Извините, что не предупредил раньше. Во время ночного обхода был несколько занят.
Она рассмеялась, откинувшись на спинку лавки:
– У нас будет возможность поговорить после?
– Обязательно, я считаю рефлексию необходимой частью лечения, – Робин мягко улыбнулся ей, во взгляде проскользнуло беспокойство, – возможно, будет сложно.
– Ничего, – девушка решительно кивнула, – я справлюсь.
Они вернулись в палату, Реджина села на свое привычное место и пригласила врачей устроиться напротив.
– Начнем? – Робин взял в руки ручку, Реджина кивнула.
– О чем мы сегодня поговорим, доктор Локсли?
Реджина наблюдала за тем, как Робин и Эмма что-то увлеченно обсуждают. Видимо, Эмме были не понятны какие-то моменты диагностики и Робин ей что-то объяснял, проводя пальцем по строчкам в ее истории болезни. Их сеанс закончился уже пятнадцать минут назад, но врачи не торопились покинуть ее палату.
– Да-да, верно. – Робин поднял глаза и на секунду встретившись взглядом с Реджиной, вновь посмотрел на коллегу, – Эмма, думаю, будет лучше обсудить это немного позже в ординаторской. Нам с Реджиной нужно подготовиться к следующей диагностике.
– Да, хорошо. – Блондинка кивнула и перевела взгляд на Реджину, – была рада с Вами познакомиться, мисс Миллс. – женщина протянула брюнетке руку.
– Взаимно, доктор Свон. – Реджина пожала ей руку и, помешкав мгновение, задумчиво взглянув на Робина и Реджину, Эмма вышла из палаты. Айви юркнула за ней с подносом на руках. Робин вздохнул и подошел к двери, прикрывая ее, когда Реджина очень осторожно обняла его сзади.
– Эй… – он улыбнулся, мягко поглаживая ее по руке, – к нам могут зайти. – Робин повернулся к ней и бережно, едва касаясь кончиками пальцев её кожи, мягко провел линию от её щеки до мочки уха, заправляя выбившуюся из конского хвоста прядь.
– Думаю, минут пять у нас есть, доктор Локсли.
Реджина взяла его за руку, переплетая их пальцы и мгновение спустя шагнула к нему в объятия. Робин улыбнулся, обхватывая её плечи свободной рукой и крепко прижимая к груди.
– Как ты?
– Уже лучше, но чуть с ума не сошла от неизвестности. Целый день думала только о…
– …я тоже, – Робин нежно поцеловал её пальчики, – я тоже…
– Ты не пришел утром… Я подумала, что ты… – Реджина запнулась, пытаясь подобрать слова.
– Что я что? Жалею? Мучусь угрызениями совести за то, что повел себя не профессионально? – Робин хмыкнул, – к черту профессионализм! Моя профессия до вчерашней ночи ничем хорошим меня не радовала. Я пытался, Реджина, ты не представляешь, как сильно я пытался выбросить тебя из головы. Но вот сейчас смотрю на тебя и думаю, каким же кретином я был!
– Что? Почему? – Реджина удивленно вскинула брови.
– Нужно было сдаться намного раньше. Тогда я мог бы гораздо дольше и намного чаще делать вот так, – Робин мягко прикоснулся губами к ее лбу, – или вот так, – нежно взяв ее за подбородок, он склонился над ее лицом и мягко поцеловал в губы. Реджина улыбнулась, охотно отвечая ему на поцелуй и крепко обнимая его за шею.
– Как много времени у нас ещё есть?
– Думаю, совсем немного, Редж…
Реджина расстроенно вздохнула, опустив пушистые ресницы.
– Когда ты сможешь прийти ещё?
– Может быть, зайду пожелать спокойной ночи.
– Останешься со мной?
Робин задумался и кивнул:
– Я постараюсь.
– Я буду ждать.
Она разомкнула объятия и отошла на пару шагов. Робин вздохнул, нехотя отпуская ее и, бросив на нее ещё один, полный нежности взгляд, вышел из палаты.
Робин прикрыл за собой дверь ординаторской и опустился на стул, Эмма сидела за журнальным столиком, закинув на него ноги и перечитывала свои записи. Локсли взял в руки первую попавшуюся папку.
«Реджина Миллс» – большими буквами красовалось на желтой обложке. Робин открыл бумаги и мягко прикоснулся пальцем к фотографии в уголке личного дела. Она ни на йоту не передавала, какой на самом деле была Реджина Миллс. Особенно, когда улыбалась.
– Что думаешь?
– Как долго вы работаете над реинтеграцией личностей? Судя по моим наблюдениям, Реджина показывает неплохие успехи в социализации. Когда я ее видела в последний раз, она была мало похожа на женщину, которую я увидела сегодня.
– Полгода, но результаты не такие радужные, какими кажутся. Хочу внести гипноз в курс лечения – Робин отложил историю болезни и взял в руки другие документы.
«В результате деструктивного поведения пациентки Р.Миллс были убиты три младших медработника» – Робин приподнял бумагу и вновь перечитал врачебный отчет:
– Это какой-то бред, – прошептал Робин откинул в сторону бумажку и устало провел ладонью по лицу.
– Гипноз штука классная, но я не думаю, что она нужна конкретно в этом случае. Ей просто нужно время. – Эмма свесилась с кресла и подняла упавшую с его стола бумажку.
– Я полгода жду, но толку от этого… Гипноз не навредит Реджине, но очень сильно ускорит лечение. Мне нужно, чтобы и вторая субличность вышла со мной на контакт. Иначе мы просто не сможем запустить процесс реинтеграции.
– Возможно, именно поэтому она и не выходит? Она не хочет сливаться с более слабой половиной, считает тебя угрозой и придерживается позиции наблюдательницы?
– Или, наоборот, выполняет роль защитницы и появляться исключительно тогда, когда Реджине грозит опасность.
– Это тоже логично. – Эмма кивнула, загибая пальцы, – Впервые вторая личность проявила себя в травматичной ситуации, сопряженной с сексуальным насилием. Еще раз Она накинулась на Хайда, правда, причину мне сложно представить. Возможно, испугалась уколов?
Робин покачал головой.
– Реджина очень спокойно относится ко всем предписаниям. Не думаю, что проблема была в этом.
– В последний раз, когда все вышло из-под контроля – Эмма подняла вверх врачебный отчет о трех смертях в результате срыва Реджны и нахмурилась, вспоминая все в мельчайших деталях, – никто так и не понял, почему в палате было аж трое санитаров. Обход обычно совершал Хайд в сопровождении одного члена младшего медперсонала. Войти в палату без лечащего врача или без его разрешения не может не один сотрудник.
– Если Она выполняет роль защитницы, возможно, Реджина восприняла трех мужчин в своей палате, как нечто, угрожающее ее безопасности. Учитывая обстоятельства, при которых случился раскол…
– Это ничего не объясняет.
– Вполне объясняет, если угроза опасности была реальной. Она защищалась и могла не рассчитать силу.
– Но Робин, ты хочешь сказать, что под носом у Хайда трое его сотрудников пытались напасть на пациентку? Никто бы не решился на такое…
– Если только они не получили разрешения.
Эмма округлила глаза и уставилась на напарника, как на помешенного:
– Я правильно понимаю, твоя теория заключается в том, что Хайд, РАЗРЕШИЛ трем санитарам напасть на пациентку?
– На безумную, чьим словам все равно никто бы не поверил…
– Робин, ты бредишь! Наверняка, мы просто упускаем деталь, которая бы всё объяснила.
– Эмма, ты видела её? – Робин поднял карточку и ткнул пальцем в фото, – я не знаю ни одного здорового мужчину, который бы остался к ней равнодушен.
Эмма резко отодвинула от лица историю болезни и, глубоко вздохнув, угрожающе прищурилась:
– Локсли, как давно между вами что-то происходит?
Робин вздохнул, сжимая пальцами переносицу. Эмма опустила ноги со стола и немного подалась вперед:
– Локсли, твою мать, отвечай на мой вопрос!
Папка шлепнулась обратно на стол. В ординаторской повисла длинная пауза.
– Я долго пытался воспринимать её исключительно как пациентку и долгое время у меня получалось. Но она настолько… я не знаю…живая, Эмма. Она так интересно воспринимает мир, она так красиво мыслит! Мне было бы гораздо легче, если бы при ней была только внешность. Контролировать потребности тела намного легче, чем…
– …чем контролировать потребности души. Я понимаю, Робин. Но это охренеть какое серьезное нарушение. Ты уже допустил с ней не врачебный контакт? Давно это всё длится?
Робин не спешил ей отвечать.
– Локсли, я задала вопрос!
– Да, допустил. Нет, недавно.
– Твою мать! – Эмма подскочила с кресла, сделала несколько шагов по направлению к двери, затем вернулась обратно к креслу и легонько пнула ногой мусорное ведро.
– Ради бога, скажи, что инициатором был не ты!
– Не я. – у Эммы груз с плеч спал, но после того, как Робин продолжил предложение, казалось, будто у нее внутри взорвалась маленькая ядерная электростанция, – о чем безумно жалею.
– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – Эмма заправила волосы за уши и кинулась к его столу, перебирая папки, – Мы просто вернем её Хайду и ты продолжишь свое исследование. Никто не узнает, никто не пострадает, никто не потеряет работу.
Робин слегка улыбнулся, поглядывая на подругу. Эмме захотелось дать ему под дых, настолько отвратительно счастливым он выглядел.
– Куда делась её история?
– Эмма, я не стану ничего менять.
– Ты упрямый баран! Ты всё только усложняешь…
– Поможешь мне?
– Сам плавай в своем болоте!
– Эмма.
– Робин, это должностное преступление!
– Я знаю. Эмма, я могу на тебя рассчитывать?
– Да пошёл ты к черту, Локсли!
– А если я скажу, что возьму на себя каждое твоё ночное дежурство?
– Решил взять меня подкупом? – Эмма скрестила руки на груди и медленно к нему повернулась.
– Представь, как рад будет малыш Генри.
– Робин, это низко.
Локсли видел, что выбрал правильную тактику и продолжил:
– Я могу взять ещё и все бумаги.
– Ты просто мерзок! – Эмма всё так же буравила напарника взглядом, но, видимо, предложение было слишком заманчивым, чтобы от него отказаться, – хорошо, только не смей спать с ней в моё дежурство!
– Ты просто чудо.
– Оставь свои комплименты для Реджины, Робин. И ради бога, постарайся своей любовью ей не навредить.
========== 12 ==========
Комментарий к 12
Реджина уже спала, когда Робин пришел к ней в палату. Он тихо присел перед её постелью и осторожно подтянул одеяло повыше, стараясь не разбудить. Девушка перевернулась на бок, лицом к нему и Робину, наконец, удалось хорошо её рассмотреть в темноте палаты.
Он не видел её с момента утренней терапии. Всё это время ему удавалось не думать о ней, но как только он увидел её снова, ураган эмоций обрушился на него снежной лавиной и всем своим весом пригвоздил к полотну неопровержимой истины: пока она рядом, весь его мир клином сходится на ней одной.
Робин с удивлением обнаружил насколько на самом деле велико его чувство к ней. Очевидно, месяцы отчаянных попыток задушить влюбленность в зародыше сыграли с ним злую шутку и маленькая искорка, будучи запретным плодом, разгорелась до ужасного всепоглощающего пожарища. Никогда в своей жизни он не испытывал к женщине подобных эмоций. Реджина была его наваждением, единственной причиной ждать следующего дня и верить в то, что он будет лучше предыдущего. Но самое парадоксальное – в этом чувстве не превалировала сексуальность. Нет, ему, конечно же, хотелось целовать её до потери памяти, чтобы она была как можно ближе и как можно дольше, но гораздо больше его волновали вовсе не собственные желания и эмоции. Робин испытывал какую-то маниакальную потребность в том, чтобы она была невыносимо счастливой. Можно сказать, что во всей этой истории его смущало именно отсутствие эгоистичности в отношении неё. Ему хотелось, чтобы люди увидели её настоящую и перестали вздрагивать от одного звука её имени. Чтобы её купали в океане обожания, чтобы её ждали с нетерпением, чтобы ловили каждое слово и верили в него, как в единственно верное.
Реджина открыла глаза и сонно потянулась.
– Я уснула? Прости, я ждала тебя.
– Привет, – Робин с улыбкой взглянул на неё, – не извиняйся, уже очень поздно, ночь взяла своё.
Брюнетка, не отрывая от него глаз, немного сдвинулась к стене и приглашающе похлопала по освободившемуся месту. Робин кивнул и прилег к ней, обвивая руками её плечи. Реджина удобно устроилась у него на груди, жадно вдыхая его аромат.
– Я наблюдал за тобой, пока ты спала. Кошмары больше не мучают?
– Айви все еще дает мне блокаторы, – девушка немного приподнялась и заглянула ему в глаза, – мне абсолютно не снятся сны.
Робин мягко провел пальцем по спинке её носа и, наклонившись, коснулся губами её губ. Реджина нежно улыбнулась и, оторвавшись, погладила его по щеке, задумчиво всматриваясь в его глаза:
– Ты когда-нибудь испытывал страх, что всё хорошее в твоей жизни – слишком временное явление?
Локсли обхватил пальцами её тонкое запястье и, оставив лёгкий поцелуй на её ладошке, переплел их пальцы:
– Все бояться потерять то, что ценят больше всего. На твою долю пришлось гораздо больше плохого, чем хорошего. Такой страх естественен. Но абсолютно напрасен.
– Почему?
Мужчина немного приподнялся на постели и крепче обхватил её за талию.
– Потому что всё в конечном итоге сводится к тому, что ты боишься быть счастливой, Редж, хотя заслуживаешь этого, как никто другой.
Некоторое время она молчала, думая о чем-то своем. Робин не тревожил её, мягко поглаживая по спине и с интересом разглядывая. Реджина ощущала на себе его взгляд и сотни мурашек вдруг побежали по коже. Ей нравилось то, как он на нее смотрел – будто кроме неё в целом мире нет никого важнее. И ей хотелось быть для него этим миром.
Сверкнула молния, небеса разразились дождем на сухую землю. Робин задумчиво перебирал в руках прядь её длинных темных волос.
– Ты любишь длинноволосых дам? – Реджина улыбалась, внимательно наблюдая, как он пропускает ее локон между пальцами.
– Никогда об этом не задумывался, – Робин поднял на неё глаза и с улыбкой проронил: – я люблю тебя.
Реджина на миг замерла в его руках, будто зверёк, впавший в танатоз. Такое с ней происходило не впервые. Иногда она могла застыть посреди разговора, а затем продолжить с того места, на котором остановилась, как ни в чём не бывало. Случалось, она отвечала на его поцелуи слишком страстно, запуская руки под халат и сминая кожу так сильно, будто хотела сквозь неё просочиться, а затем извинялась за несдержанность и отказывалась как-либо говорить на эту тему.
У неё начало часто меняться настроение. Весёлая и лёгкая Реджина могла в один миг впасть в апатию, абсолютно беспричинно, будто по щелчку пальцев. Робина настораживали такие моменты, но он не мог найти им объяснения. Такие изменения поведения можно было бы принять за тот самый момент перехода, но Реджина всегда оставалась собой – у неё не менялся голос, в последствии она не вела себя, как другой человек, мимика и жесты – всё это принадлежало ей. Вторая личность наотрез отказывалась контактировать.
Они сталкивались с этим раз за разом, когда проводили психосинтез. Уставшая от бесконечной гонки за здравый смысл Реджина однажды даже согласилась на гипноз, но удержать Вторую долго у Робина не получилось – она появилась лишь на пару секунд, твердо заявила, что ничего общего иметь с ним не желает и вывела Реджину из гипноза.
Медленно и плавно поднявшись на локти, Миллс склонилась над Робином. Темные волосы упали на его лицо и доктор, поддев одну прядь пальцем, заправил её девушке за ухо, лаская её скулу.
– Вот так просто говоришь об этом?
– А почему нет? – его губы согнулись в лёгкую улыбку, – что толку молчать? Ведь на самом деле всё действительно просто: я тебя люблю, Реджина. Ты даже не представляешь, насколько много ты для меня значишь.
– Робин… – она тяжело вздохнула и хотела было отстраниться, как вдруг мужская ладонь легла ей на спину, заставляя склониться ещё ниже.
– Я знаю, – Локсли потянулся к её лицу и мягкий поцелуй обжог нижнюю губу, – ты не обязана мне отвечать.
Реджина долго всматривалась в его глаза, задумчиво проводя тонкими пальчиками по русой шевелюре. Что-то очень сильно похожее на досаду мелькнуло в карих глазах, но она быстро подавила эмоции и, кивнув, вновь удобно устроилась у него на груди. Робин задумчиво слушал, как капли дождя бьются об оконное стекло.
– Знаешь, а ведь жизнь можно сравнить с ливнями. Весь смысл не в том, чтобы ждать, когда завершится гроза, а в том, чтобы радоваться дождю. Понимаешь?
Она улыбнулась и уткнулась носом в его шею, щекоча кожу своим дыханием.
– Да…
Робин с улыбкой поцеловал ее в лоб и крепче прижал к себе:
– В мире нет ничего непосильного, особенно, если в тебя кто-то безумно верит.
Реджина вновь на секунду замерла, а затем, приподняв голову растерянно спросила:
– Прости, о чем мы говорили?
Доктор Локсли выключил настольную лампу и устало провел ладонью по лицу. Перед ним на столе лежала вся литература, посвященная диссоциативному расстройству идентичности, которую он только смог найти. Его и без того немалые запасы книг на эту тему, сегодня расширились новоприобретенными томами работ зарубежных коллег и книгами из главной библиотеки штата, запрос на которые он отправил, едва покинув палату Реджины, но ни один из опусов не дал ему точные ответы на его вопросы.
Работа Мортона Принса «Диссоциация личности», которая произвела фурор в 1905 году и которую в своё время юный Робин, только начавший изучать психопатологию, зачитал практически до дыр, лежала перед ним, вся испещренная заметками и закладками. Чуть поверх неё расположился экземпляр статьи Корби Х. Тигпена и Херви Клекли «Случай расщепления личности», которая описывала случай девушки под псевдонимом Ева. Чуть в стороне покоилась архивная запись Л. Митчелла из вестника Пенсильванского университета – это самое первое научное упоминание заболевания, получившего на тот момент название «множественное расстройство идентичности», диагностированное у некоей Мейми.
Французские издания, английские, американские, даже пара немецких – все они рассказывали об одном и том же заболевании, но все случаи варьировались в значительной степени.
«Мисс Смит и миссис Смид – вторичная личность хотя и проявляет черты полноценного человеческого существа имеет малую степень независимости в социальной сфере общения» – Робин откинул этот вариант, к Реджине он не имел ни малейшего отношения, ведь судя по врачебным отчетам Коттона Вторая отличалась той ещё независимостью.
Поразмыслив некоторое время, доктор Локсли стал отыскивать во всех рассмотренных случаях описания первых проявлений диссоциации личности. Насколько он мог судить, впервые диссоциация произошла у Реджины Миллс в возрасте двадцати лет в результате психотравмы, нанесенной событиями, имевшими место в особняке Бланшар. Но все описанные в книгах случаи являлись травмами детства, давшими поросль в виде сложного нарушения целостности, что в корень отличалось от ситуации с его возлюбленной. Единственный вывод, к которому он смог прийти за несколько часов – в случае мисс Миллс психоанализ должен проходить неортодоксально, а значит, они двигались в верном направлении, но такой подход всё ещё не принес никаких результатов. Более того, изучив ещё несколько случаев, Робин начал сомневаться не только в записях Коттона, но и в собственных наблюдениях. Болезнь Реджины при детальном рассмотрении с каждым днём всё меньше походила на ДРИ.
