Текст книги "Дурные привычки и прочие неприятности (СИ)"

Автор книги: MaggyLu

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Гермиона скривила ехидную рожицу:

– И ты сможешь его повторить?

Рон неуверенно кивнул и замялся:

– Для заклинания требуется… Ну там.. кусочек кожи, волосы или кровь, слюна… другие жидкости организма. Сейчас в Лиге очень строго со стимулирующими веществами. Даже привлекают маггловских врачей для анализов перед важными играми. Короче, у нас была моча объекта.

– Я могу притащить расческу Снейпа, – обрадовался я. – И даже зубную щетку. Возможно, бритву или грязные носки.

Гермиона поморщилась.

– Вряд ли у меня получится со Снейпом, – честно признался Рон. – Он очень сильный маг. И я уверен, что он защитил себя от поисковых заклинаний. Они не так сложны, как кажутся на первый взгляд. Вот если бы хоть один волосок этой девчонки…

– Было! – воскликнула Гермиона, кинувшись пересматривать запись. – Вот здесь, смотри.

Мы посмотрели и ничего не увидели.

– Ну вот же, вот!

Я и Рон дружно помотали головой. Она остановила кадр на том моменте, когда девушка захлопывала крышку багажника вслед за залетевшими туда пакетами. Незнакомка сделала странное, едва уловимое движение пальцами.

– Она сломала ноготь, – торжествующе произнесла Гермиона. – И оторвала надломленный край.

– Ты предлагаешь нам искать кусочек ногтя на дороге спустя почти двенадцать часов после происшествия? – хмыкнул я.

– У тебя есть другие варианты? – поинтересовалась она. – Это не сложнее, чем поиски хоркрукса.

– Ноготь подойдет, – радостно отозвался Рон.

– Если он, конечно, не искусственный, – ядовито сказала Гермиона, и друг округлил глаза в удивлении.

– Кто пойдет? – поинтересовался я.

– Ну, давайте, я, – нехотя согласился друг. – Я же вижу, что вам аж зудит поговорить без меня. Уж как-нибудь вспомню простое Акцио.

Он аппарировал прямо из комнаты.

***

– Я сварила Амортенцию, – вздохнув, сказала Гермиона. – Просто чтобы понюхать.

– С чего ты взяла, что он любит меня? – спросил я.

– Раскаленный металл, пергамент, какой-то экзотический цитрус.

– Он хочет, а это не одно и то же.

– Как такое могло случиться со мной?

– Ну почему у меня всегда все происходит через задницу единорога?

У стола появился Рон, крепко сжимая кулак.

– Вот и поговорили, – усмехнулся я. – Быстро же ты.

– Могу еще погулять, – обиженно пропыхтел он. – Но я думал, что мы торопимся.

– Хрен тебе. Опять тебя искать? Мне хватило. Гермиона, тащи карту.

Она пошарила по необъятным книжным полкам и принесла карту автодорог. Довольно большую карту. Пришлось даже сдвинуть кресло, чтобы развернуть ее на полу. Рон вздохнул и бережно разделил кусочек ногтя на три микроскопических части, затем зажмурился и наморщил лоб. Гермиона, забравшись с ногами на диван, с любопытством взирала, как он коснулся палочкой розового кусочка, лежащего на ладони, и что-то тихо проговорил.

– Будем надеяться, что это именно ее ноготь, – шепнула Гермиона мне на ухо.

Я скрестил на удачу пальцы. Над ладонью Рона засветился радужными искорками шарик. Подпрыгнул, оттолкнулся от пальцев и медленно поплыл над картой, слегка покачиваясь. Мы затаили дыхание. Шарик полз как улитка, как будто ощупывал каждый квадрат карты, начиная с левого нижнего. Я подхватил со стола карандаш и вгрызся в него зубами, чтобы не заорать от нетерпения. Кажется, шарик стал двигаться чуточку быстрее. Где-то над Оксфордширом, он замер, вспыхнул пурпурным светом и шлепнулся на бумагу, оставляя вместо себя жирный красный крест.

– Кроудсфилд, – прочел Рон. – Она там. Нужна подробная карта местности, чтобы повторить.

– Глазам не верю, – пробормотала Гермиона. – У него получилось. А я даже никогда не пробовала.

– Определи координаты для аппарации, Герм, – попросил я, и подруга склонилась над картой.

Автозаправка на дороге, ведущей в Кроудсфилд, подходила отлично. По крайней мере, там можно было купить карту городка. Наскоро трансфигурировав куртку в палатку, Рон склонился над картой, повторяя поиск. Шарик оставил метку на четвертом доме по Вишневой улице.

– Есть! – завопил я, бросаясь на шею другу. Он смущенно отступил на шаг назад.

– Пока еще только девушка. Если это она, – охладила мой пыл Гермиона. – Пошли.

Сверяясь с картой, мы добрались до аккуратного коттеджа, выкрашенного в веселый небесно-голубой цвет. Очень уместно в такую погоду. Настоящее небо разглядеть сквозь завесу темных туч было невозможно. У дорожки стояла знакомая машина. Тоже ярко-голубая.

Я рванулся было к крыльцу, но Рон предусмотрительно сжал мое плечо.

– Может, стоит сначала подумать, что делать?

– Да что там думать! – закричал я, и Гермиона шикнула. – Входим и разбираемся по месту.

– Ты должен надеть мантию, чтобы иметь возможность обшарить дом. И если девчонка показалась знакомой, где гарантия, что она не узнает нас, когда мы заявимся?

– Рон прав, – неожиданно сказала Гермиона. – Как думаешь, дом маггловский?

– Похоже на то.

– Значит и методы маггловские, – подруга отвернулась, прикрыв лицо руками, потом провела палочкой вдоль одежды, трансфигурировав куртку и джинсы в подобие полицейской формы. Порывшись в карманах, превратила проездной билет в полицейский жетон, а затем заплела волосы в косу.

– Странно выглядишь, – прокомментировал Рон.

Черты лица Гермионы едва заметно изменились: нос вытянулся и расширился, глаза из карих превратились в серые, скулы стали выше, а губы тоньше. На подбородке появилась крупная родинка.

– Мне тяжело долго поддерживать метаморфные изменения. Нет времени практиковаться, да и незачем. А что вы так смотрите? Мне Тонкс когда-то показала, как можно изменять внешность не будучи метаморфом. Сложно, но возможно. Идемте скорее.

Я накинул мантию.

– А как же я, – растерянно проговорил Рон.

– Сооруди себе капюшон и не снимай его. Твою заросшую рожу и мама родная не признает, – бросила через плечо Гермиона. – Кстати, тебе совершенно не идет.

Быстро поднявшись на крыльцо, она постучала в дверь.

Первые секунды я ошалело хлопал глазами, рассматривая красивую рыжеволосую и зеленоглазую девушку, возникшую на пороге.

– Сержант МакАдамс, транспортная полиция, – представилась Гермиона, махнув подобием жетона. – Это ваша машина, мисс?

Девушка испуганно кивнула.

– Мы пройдем в дом, – решительно сказала “сержант”, оттесняя девушку плечом. – Владелец машины разыскивается за совершение происшествия с возможным летальным исходом. Как ваше имя, мисс?

– Агата Экланд, – открыла рот девушка и мой шок почти прошел. Голос был совершенно не похож. Если бы она молчала, я бы поклялся, что передо мной стоит моя мама. Такая, какой я знал ее по фотографиям и чужим воспоминаниям.

– Фух, – выдохнула Гермиона, опускаясь на диван. – Нет смысла прятаться, Гарри. Агата нам и так все расскажет. Правда же, Агата? – вкрадчиво спросила подруга, принимая свой обычный вид. – Ты же помнишь меня?

– Нет! – воскликнула девушка и неожиданно выбросила вперед руку с палочкой.

Гермиона не успела уклониться от Ступефая. Рон быстро сориентировался, и Инкарцеро связало девушку по рукам и ногам, пока я помогал Гермионе.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделала? – спросил я, снимая мантию.

– Конечно, понимаю! – закричала она.

– Продолжай! – сурово, словно настоящий полицейский, приказала Гермиона.

========== Глава 50 ==========

– Это вы ворвались в мой дом, вам и объясняться, – вздернула подбородок Агата, когда мы с Роном усадили ее на стул.

– А что, семикурсники нынче не учатся? – удивился Рон.

– Агата, где Снейп? – спросил я, потому что мне всегда быстро надоедали вежливые пляски. В таких делах лучше бить в лоб. Если, конечно, ваш собеседник не слизеринец. Тогда лучше бы добавить еще и Петрификус. Агата училась на Рейвенкло, если я правильно припомнил.

Девушка сжала зубы и замотала головой.

– Агата, ну я же не Волдеморт, – мирно сказал я. – Пытать тебя не стану.

– Конечно, не станешь, – фыркнула она. – Но о твоей вражде со Снейпом по Хогвартсу легенды ходят. И, знаешь что, Гарри Поттер, да и ты, Гермиона. И этот тип, очевидно Рон Уизли, хоть и не похож. Идите-ка вы подальше. Если вы работаете на Аврорат или по собственному почину охотитесь на своих бывших врагов, то знайте, что можете радоваться. Снейп больше не потревожит вас. Он умер вчера ночью в больнице Чёрчилл. Да, я его убила. Переехала этой самой машиной. Все свободны.

Должно быть, я изменился в лице, намериваясь кинуться на равнодушную суку, потому что Рон крепко обхватил меня за плечи. Гермиона дышала, словно выброшенная на берег рыба, широко раскрывая рот и выкатывая глаза. Связанная Агата глядела на нас с победным блеском в глазах.

Никакая боль и тьма не сравнится с той каменной плитой, которая придавила меня. Я сполз к ногам Рона, и весь мир превратился в сплошной туман, сквозь который не пробивались звуки, образы и мысли. Я видел только лицо Северуса и слышал только его слова, обращенные ко мне: «Привычка оплакивать любимых не самая лучшая из возможных».

Слова вперемешку с туманом настойчиво застилали все вокруг, и я только слабо шевельнулся, когда услышал громкий грохот над головой. Застучали, приближаясь, шаги, и Рон закричал прямо мне в ухо:

– Рыжая дрянь соврала! Гарри, Снейп здесь!

С легкой руки Гермионы я получил Ренервейтом по лбу, отряхнулся и вскочил на подгибающиеся ноги. Сучка, как там ее… Агата, закусив губу, все еще сидела на стуле целая и невредимая.

– Что за грохот, Рон? – спросил я, взбираясь по лестнице на второй этаж.

– Я дом решил осмотреть. Одна дверь была заперта магически. Ну и это… слегка перестарался с Бомбардой. А там… сам увидишь, короче. Живой он, живой.

Я влетел за Роном в раскуроченную дверь. Вслед за мной, удерживая в воздухе Агату, появилась Гермиона. У меня задрожали губы, пальцы и заколотилось сердце. Северус, очень бледный, но отчетливо дышащий, лежал под тонким одеялом на простыне отвратительного розового цвета. Сползший край одеяла открывал узкое плечо и впадину ключицы. Волосы были аккуратно расправлены по подушке. Как я сумел не кинуться к нему прямо с порога? Понятия не имею. Наверное, Северусу не понравилось бы столь бурное проявление чувств на публике. Только эта мысль и смогла меня удержать. Я, словно во сне, сделал несколько шагов к кровати.

– Гарри, посмотри-ка сюда, – услышал я голос Гермионы, а потом жалкий всхлип Агаты:

– Вы ведь теперь убьете его, да? Или отправите в Азкабан?

Гермиона сидела у стола, перебирая какие-то бумаги.

– Это твоё? – удивился я, глядя на изрисованные листки.

Среди них встречались наброски кабинетов или гостиных Хогвартса, несколько весьма похожих портретов, среди которых я узнал Луну и профессора Флитвика. Попадались цветы и летящие метлы, незаконченное изображение Хагрида, чешущего за ухом Пушка. С остальных листков, разворотов блокнотов, клочков пергамента, специальных альбомов и даже чистых полей учебников на меня смотрел Северус Снейп.

Снейп в директорской мантии с перекошенным от ярости лицом. Снейп, ежащийся от холода на трибуне стадиона. Снейп за обеденным столом в Большом зале. Глаза Снейпа, нос Снейпа, тонкие, изломанные презрением губы – все примечательные части его лица по отдельности тоже присутствовали. Особенно художнице удавались руки. Точно такие же, как в жизни. Узкие запястья с выпирающими синими жилками, длинные фаланги с квадратными лунками ногтей, след от ожога возле одной из костяшек. Казалось, даже кончики пальцев незримо подрагивали.

Встречались и картинки менее приличного содержания. Снейп, прикрывающийся одним слизеринским шарфом, Снейп в постели с миловидной блондинкой. Снейп, Снейп, Снейп, в тысячах разных ситуаций и поз.

– Мерлин, – ахнул я, – ты в него влюблена, что ли?

Агата залилась краской и несмело кивнула.

– Давно? – поинтересовался я с оттенком неуместной ревности в голосе.

– С четвертого курса, – выдохнула Агата. – Так глупо, да?

– Да как вообще кто-то мог ухитриться влюбиться в профессора Снейпа? Он же всегда был сущим кошмаром, – удивился Рон. Видимо, мое признание у него не хватило времени осознать.

– Не хуже некоторых героев, – язвительно парировала связанная Агата. – У него такое лицо… Так и просится на бумагу. Он умный, загадочный, надменный и гордый. Он вечно в себе и не любит людей, так и хочется …

– Приручить и пожалеть? – ехидно перебила Гермиона.

– Он всегда казался очень одиноким, а потом, уже после Того, на седьмом курсе, кто-то пустил слух, что он был влюблен в твою маму, Гарри. Это так трогательно и романтично. И сразу стало понятно, отчего он всегда такой печальный.

– Кто-то со Слизерина, должно быть, – проворчал я.

– Развяжите меня, пожалуйста. Я не буду сопротивляться.

Гермиона махнула рукой, и веревки исчезли. Агата уселась на пол, потирая запястья.

– Все знали, что он пропал после Битвы, уехал или умер. Но почему-то все помнили, что он сделал что-то очень важное для победы. А я…

– А ты решила стать похожей на Лили? Ты же блондинкой была, я поэтому тебя сразу и не узнала.

– Ну так, – кивнула Агата. – Я подумала, а вдруг в меня влюбится кто-то похожий на него, если я так похожа на нее. И тут вчера… я случайно увидела похожего мужчину…. Газ и тормоз от волнения спутала. Ну и… А это оказался он.

Агата уже хлюпала носом. Я осторожно косился в сторону кровати, боясь, что мы побеспокоим Северуса своими разговорами. Но он ровно дышал, и я с усилием отвел взгляд.

– Я нагнулась, а он открыл глаза и назвал меня Лили. И спросил: «Ты не злишься?» Ну что я еще могла сделать? Не в полицию же бежать. Но если хотите его забрать, то учтите – теперь я не отдам его никому! Я буду о нем заботиться. Лучше всех. И кормить, и расчесывать, и вслух читать, если понадобится. Прямо как в мечтах. Вряд ли он узнает бывшую студентку с Рейвенкло. А вот Лили он узнал, и может быть…

– Хотя бы понятно, что он делает здесь, – фыркнул Рон. – Снейп в личное пользование. Неглупо, для тех, кому может показаться заманчивой такая идея. Вот только он проснется и не обрадуется такому положению вещей.

– Он уже приходил в себя и вновь назвал меня Лили.

– Он заавадит тебя при первой же возможности и аппарирует отсюда, – уверенно сказал я. Мне даже жаль было глупенькую Агату. Как я мог ее осуждать, если сам…

– Не заавадит. Я приняла меры. И потом, у него нога сломана.

– Ах, ты ж… – вся жалость мигом улетучилась. Я кинулся к Северусу и откинул одеяло. Нога и вправду была надежно зафиксирована шиной.

– Что значит «приняла меры»? – подозрительно спросила Гермиона. – Ты даже не срастила ему перелом, это дело двух минут! Он очнется и точно пришибет тебя.

– Разве что своим сарказмом, – ответила Агата. – Вам сложно понять, но мне это будет только в кайф.

«Не сложно, Агата», – подумал я, когда она, помедлив, продолжила:

– На нем Цепь Далилы. Как иначе я смогла бы удержать его на месте?

Гермиона ахнула, мы с Роном непонимающе переглянулись.

– Надолго? – в голосе подруги послышались истерические нотки.

Агата неуверенно пожала плечами:

– Недели на две-три. Я никогда раньше его не применяла. Нужно было состричь волосы для усиления, но они такие красивые.

Гермиона спрятала лицо в ладони.

– Да объясни же ты, – закричал я.

– Он не может пользоваться магией, – спокойно пояснила Агата. – Она никуда не делась, просто не может выйти наружу. Поэтому пока что он останется у меня. Пока не поправится. И потом тоже… если захочет. Если я сумею его убедить. Мои родители уехали на работу на континент. Дом в моем полном распоряжении.

– Ну нет! – взорвался я. – Сквибом, полумертвым, да каким угодно, я забираю его отсюда!

Я рванулся к Северусу, а Рон предусмотрительно придержал Агату за талию. Не слишком нежно.

– Тупая курица! – заорала, сорвавшись, Гермиона. – Кто дал тебе право распоряжаться судьбами стольких людей?

Девушка обиженно захлопала глазами:

– Ты сама всегда как-то не слишком переживала о последствиях для других. Раньше до него никому не было дела. А как только нашелся хоть один человек, который не хочет его убить или сварить в самом большом школьном котле, так сразу откуда-то налетела толпа небезразличных к его судьбе.

– Мне! Мне есть дело до него! А ему до меня!

Я нагнулся к Северусу и поцеловал его. По-настоящему поцеловал, долго и страстно, разжимая языком сжатые губы. Не то, чтобы я верил, что он очнется и поцелует меня в ответ. Этого и не случилось. За моей спиной закашлялся Рон и тихо ойкнула Агата.

– Они что… вместе?

– Да, – спокойно сказала Гермиона.

– С шестого курса, – подтвердил я, ничуть не опасаясь за репутацию бывшего профессора.

– Но вы же друг друга ненавидели, это всем известно.

– А мы должны были объявление в Большом зале повесить, что ли? – язвительно поинтересовался я и вновь нагнулся к Северусу, жарко дыша ему в ухо и опуская ладонь на лоб.

– Боже, как романтично, – прошептала, всхлипывая, Агата. – Прямо как в кино. Война, опасность, запретные чувства, и двое, вынуждены скрывать свою любовь от всего мира. Как краси… Гарри, ты не мог бы еще пару минут не двигаться? Ваши волосы так чудесно переплетаются на подушке.

За спиной послышалось шуршание и в абсолютной тишине скрип грифеля по бумаге.

– Похоже, – проговорил Рон, пока я вслушивался в мерное дыхание Северуса. – А на художников учат?

– Учат, – ответила Агата. – Только я не люблю магические картины. А мама сильно нервничает, когда я говорю, что брошу Хогвартс, не сдав Ж.А.Б.А.

Дыхание Северуса стало рваным, а глаза забегали под прикрытыми веками.

– Ему больно, – уверенно сказал я. – Гермиона, давай. Ты намного лучше меня в медицинских заклинаниях. Если магия в нем есть, то они сработают.

Гермиона подошла к постели и вытянула руку с палочкой.

– Сильное сотрясение, – сказала она. – Это поправимо. Несколько ушибов. Пройдут сами. Нога… Будет слегка неприятно.

Она сделала несколько пассов. Северус, застонав, открыл глаза и резко сел.

– Персональный ад, – пробормотал он, приглядываясь.

– Здравствуйте, профессор Снейп, – опередила меня Гермиона.

– Ну, нам, пожалуй, пора, – с энтузиазмом сообщил я присутствующим. Северус повернулся на мой голос, изумленно захлопал ресницами и одними губами проговорил:

– Гарри? Как?

– Дома, – ответил я ему таким же манером и уже громко добавил: – Профессор, вы можете встать?

– Чувствую, что недостаточно подобающе одет для времяпрепровождения в подобной компании, мистер Поттер.

Я зыркнул на Агату, и она выскочила из комнаты. Мерзавке досталось намного больше, чем когда-либо было позволено мне. Я все гадал, насколько не одет Северус под тонким одеялом, и не оставить ли все как есть до возвращения домой. Агата, вернувшись, положила вещи на стул и мы, повинуясь только одному красноречивому взгляду, вышли из комнаты, давая ему одеться. Кажется, волосы Агаты изрядно посветлели за эти несколько минут, а глаза из зеленых стали голубыми.

– Что произошло, мисс Грейнджер? – вопросил Снейп, оглядывая нашу компанию так, словно вновь поймал нас, шныряющих в неурочное время по коридорам школы. Он был бледен и судорожно сжимал спинку стула, но голос от этого не стал менее угрожающим.

– Несчастный случай, профессор. Очевидно, ни с чем не связанный. Вас сбила машина. Агата – ваша студентка, узнала вас и оказала первую помощь. Мы с ней знакомы. Она сообщила мне, а я ребятам. И вот…

– Благодарю вас, мисс…

– Экланд, Рейвенкло, сейчас седьмой, – зардевшись, промямлила Агата.

– Припоминаю, – вежливо кивнул Снейп, и я понял, что он даже смутно не помнит Агату.

– Профессор, я помогу вам добраться до дома, – вежливо проговорил я. – Вряд ли вы в состоянии аппарировать самостоятельно.

Северус по-прежнему смотрел на меня так, словно увидел призрак своей прабабушки. Но сумел отлепить пальцы от спинки стула и, прихрамывая, вышел на середину комнаты.

– Я свяжусь с вами, – кивнул я Рону и Гермионе. – Спасибо за все.

– Пересечемся, Гарри, – воскликнул Рон.

Агата не отрывала восторженного горящих глаз от меня и Северуса. Осторожно притянув его за плечи, я трижды прикоснулся к монетке-порталу в кармане.

– Ты заставил меня понервничать, – сказал я, когда мы тяжело осели прямо на гравий садовой дорожки. Он прижал меня к себе и коснулся губами виска.

– Сколько я провалялся? – спросил он тихо.

– Со вчерашнего вечера.

– Ты пропустил два приема зелья.

– Пожалуй, это не самое неприятное, что произошло.

– Я уже понял, – ответил он, и, с трудом поднявшись, захромал к дому.

========== Глава 51 ==========

Он опустился в любимое кресло и закрыл глаза. На столике разлагался вчерашний ужин. Северус потянул носом и поморщился. Я поспешил уничтожить раздражающий фактор вместе с посудой. Правая рука Северуса дернулась в привычном движении, замерла, и он глухо попросил, не открывая глаз: – Зажги огонь, пожалуйста.

Я догадался, с каким трудом ему далась просьба.

– Он синий, Северус, – извиняясь, произнес я.

– Флавус и вот так, – ответил он и, не разлепляя век, показал движение кистью.

Я повторил. Огонь заиграл привычными бликами.

– Получилось, можешь открыть глаза, – прошептал я.

Он не открыл, только закинул голову и повернул к огню бледное лицо. Вот сейчас мне хотелось зацеловать его до обморока – своего или его, до крови, чтобы боль от щемящей внутри нежности перекрыла все другие боли и страхи. Зацеловать, не смотря на то, что он него пахло розовыми простынями Агаты и какой-то приторной цветочной водой. Но, наверняка, это было не самое удачное решение. Поэтому я всего лишь протянул руку и погладил его по щеке.

– Будет непросто, – проговорил он.

– Да пустяки, Северус. Это всего лишь на несколько недель.

Он распахнул глаза и посмотрел на меня как на пациента Мунго.

– Неужели ты не понимаешь?

– Конечно, понимаю. Мы обязательно что-нибудь придумаем. Может, эту Цепь-как-ее-там, можно снять.

– Уверен, что нет, – сказал Северус, вздохнув. – Но если способ и существует, то он не понравится ни тебе, ни мне.

– Она просто влюбленная в тебя дурочка, Северус.

– Ненависть и месть толкают нас на поступки менее спонтанные и непредсказуемые, чем страсть. И уж тем более любовь. Страсть не позволяет мыслить здраво, тогда как ненависть открывает в разуме самые скрытые резервы. Поэтому я предпочитаю второе первому.

– Не нужно причинять ей зла. Она нафантазировала себе любовь, которая вдруг обрела шанс стать реальностью. Я могу ее понять. Разве я сделал не то же самое?

– Не было даже пера, и вдруг целый феникс, – усмехнулся он. – Выбирай на вкус. Пустоголовая романтичная школьница или ходячее стихийное бедствие в твоем лице.

– А раньше в тебя ученики влюблялись? – спросил я, чтобы как-то отвлечь от мыслей об Агате.

– Сотнями. Ведь я же вылитый Локхарт.

– В тебе есть кое-что поинтересней золотых локонов.

Северус задвигался, устраиваясь удобней, и я моментально трансфигурировал кресло в длинную кушетку с мягкой высокой спинкой. Видел такую в доме на Гримаулд однажды. Я примостился на полу и уложил голову на его бедро.

– Не смей засыпать, Гарри! – вдруг рявкнул он.

– Это был очень длинный день, – проговорил я. Глаза слипались от усталости, слабости и странного чувства покоя.

– Вот и расскажи мне о том, что происходило.

Я и рассказал, избегая некоторых подробностей. Кое о чем ему точно знать не стоило.

– Принеси мне из спальни книгу в синей обложке, – попросил Северус.

Я вскочил, направляясь к лестнице, и с разбегу ткнулся носом прямо в щит у второй ступеньки.

– Довольно странно, – проговорил он.

О, я прекрасно знал этот взгляд. «Любопытный ученый над препарируемым объектом», вот как он называется.

– А ну-ка вернись, – прозвучала команда, и я покорно уселся рядом на пол, вновь склонив голову на его бедро. Кажется, ему это нравилось. А то, как осторожные пальцы перебирали и гладили мои волосы, очень нравилось мне.

– Постарайся подробно вспомнить всё, что происходило в доме до того, как ты оказался на Диагон аллее.

– Зачем? – удивился я.

– Нужно, – уклончиво ответил он. – Не задумывайся, просто расскажи.

Оказалось, это было так давно, словно прошла не ночь, а целая неделя со вчерашнего вечера. Но я постарался.

– Мои защитные чары должны были превратить тебя в пыль, – сказал Северус, когда я закончил рассказ. – Портал настроен только на перенос сюда. Не понимаю.

– Я думал, щит запомнил меня, или ты его перенастроил.

– Защитные заклинания не обладают памятью. Иначе они пропускали бы любого, хоть раз прошедшего сквозь них с позволения хозяина. Возможно, в вязи заклинаний есть изъян, и это весьма меня беспокоит. Позже ты попробуешь аппарировать отсюда еще раз. А сейчас следует побеспокоиться о зелье. Принеси, пожалуйста, острый нож.

Еще пересекая порог комнаты вслед за Северусом, я решил использовать магию как можно меньше. Из солидарности, сказала бы Гермиона. Поэтому вместо Акцио сходил на кухню и выбрал самый острый из ножей – длинный, узкий, с черной блестящей ручкой и тремя серебряными клепками на ней. Северус посмотрел одобрительно и скомандовал:

– Платок из ванной!

Я сбегал и не успел остановить его руку, когда он решительным жестом полоснул себя по запястью.

– Скорее, платок, – поморщился он от боли. Он зажал порез, и тонкая белая ткань пропиталась кровью.

– Я не буду испытывать душевных мук, если ты станешь пользоваться магией на моих глазах, – заверил Северус, и я, напоследок коснувшись губами синей жилки, бьющейся на покрасневшей коже, залечил порез. Не так быстро, как получилось бы у Гермионы, но все равно следа не осталось.

– Те серебряные нити, что ты заметил в щитах – Ключ крови. Что-то вроде маггловского отпечатка пальца на кодовом замке. Постарайся не потерять платок.

– Библиотека Блэков запечатана кровью Регулуса, – догадался я. – Поэтому никто никогда не сможет ее открыть.

– Верно, – кивнул он. – Довольно редкий способ защиты от проникновения, реагирует только на кровь хозяина. Со стороны камеры Гриндевальда – портал, ведущий в библиотеку. С его защитой пока не смог справиться даже Люциус. Но Регулус, к счастью, вырос в большой семье. Используя Универсальную Основу, я могу обмануть чары с помощью крови Нарциссы. Мог бы, – поправился он. – Если бы не…

– О, я кажется, догадываюсь, как твой щит меня пропустил, – я бы сказал что угодно, лишь бы с его лица исчезло это, давно мной не виденное выражение безысходности и печали.

– Любопытно… – тут же заинтересовался он.

Я сбегал на террасу и притащил оставленную там куртку. В два движения превратил ее обратно в полотенце и принялся изучать.

– Вот! – победно указал я на несколько едва заметных буроватых пятен на мягкой ткани. – Я подобрал его в ванной. Ты, наверное, порезался, когда брился или что-то вроде того. Это не моя кровь.

Как же мне нравится, когда Северус смеется. Не ехидно и язвительно, а вот так, по-настоящему, порываясь закрыть лицо ладонью и слегка морща лоб. В уголке его левого глаза собирается пучок лучиков от мелких морщинок. Да, я любовался и совершенно не собирался этого скрывать.

– Губы, – проговорил Северус сквозь смех. – Я случайно повредил поджившую кожу. Вчера утром. Вот здесь, – и коснулся пальцем мягкой припухлости в центре верхней губы.

У меня случилось временное помутнение рассудка.

– Делай что хочешь, Северус, но я сейчас тебя… – я решительно склонился над ним.

– Редкий случай совпадения приоритетов, – прошептал он и, потянувшись, первым коснулся моих губ.

Как первым коснулся, так первым и отстранился, больно вжав пальцы в бедра, и остановив мои непроизвольные ерзания по его паху.

– Ну что опять не так? – обиженно застонал я. – Это просто изощренная пытка. Ты всегда останавливаешься в самый ненужный момент.

– В самый что ни на есть нужный, – ответил он, а я не поверил.

Когда вот так дрожит голос, и руки продолжают поглаживать и ласкать, а тела не в силах отлепиться друг от друга, момент для остановки не может быть нужным.

Он провел кончиками пальцев по моему лицу и обжег ухо горячим шепотом:

– Если мы продолжим сейчас, ты просто отключишься. Тебе необходимо принять зелье, оно в лаборатории.

И быстрым жестом столкнул меня с себя, словно расшалившегося котенка.

– Но мы продолжим? – уточнил я, не зная, куда глядеть: то ли на полурасстегнутую змейку его джинсов, то ли на влажные губы.

– Непременно, – заверил меня он, отворачиваясь к огню.

***

Лаборатория была как лаборатория. Нет, как лаборатория Снейпа. Покажи мне кто-нибудь десяток картинок разных кабинетов, и я безошибочно указал бы на хозяина этого. Лаборатория была… как сам Северус. Мне даже стало немного неловко, словно я увидел то, что он скрывал от всех самым тщательным образом. Не могу сказать, в чем дело. На полках и столах не было ровным счетом ничего такого, что могло послужить причиной этого ощущения, но Северус здесь чувствовался во всем. Даже в повернутых в одну сторону ручках ножей, закрепленных на стене, в рядах неразборчиво помеченных флаконов, и в заранее предугаданном мной полумраке, и кисловато-пряной смеси запахов. Спальня, оказывается, не самое личное место в доме. Но вряд ли Северус позволит поцеловать себя вот здесь, прямо у грубоватого, в подпалинах и странных пятнах, рабочего стола.

С дверью, правда, пришлось повозиться. С меня сошло семь потов прежде, чем деревянная панель шевельнулась и отползла в сторону. Северус глухо рычал и раздувал ноздри, раз за разом демонстрируя на первый взгляд простое движение кистью и пальцами. Зато защитные чары пропустили меня без малейших сомнений. Я ощутил только легкое покалывание ладони, в которой сжимал окровавленный платок.

Два флакона, приготовленные для меня, быстро отыскались. А что было искать, если они стояли прямо в центре стола. Зато в дальнем углу, рядом со свешивающимся с цепи чем-то, о чем даже думать не хотелось, настолько отвратным оно было на вид, обнаружился серебряный котел под защитным куполом.

– Универсальная основа, – сказал Северус, проследив мой взгляд. – Не смей даже подходить. Я собирался ею заняться сразу после полнолуния.

И, тяжело ступая, направился вверх по узким ступенькам. Я поспешил за ним. Панель решил не задвигать, одним взглядом спросив позволения, и получив в ответ молчаливый кивок.

Как обычно, от поддерживающих зелий по венам теплой волной разлилась легкость, прогоняя привычную усталость.

– Есть хочешь? – спросил Северус.

Я прислушался к своему желудку и решил, что да.

– Пойду поищу что-нибудь съедобное, – ответил он. – Надеюсь, моих умений еще хватит на то, чтобы приготовить еду.

– Я с тобой, – радостно заявил я.

Наверное, он хотел побыть в одиночестве. Мне показалось, что он скривился, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отказать. Но промолчал. А раз так, то я сделал вид, что не заметил, и направился вслед за ним на кухню.

– Не сиди без дела, – скомандовал Северус, аккуратно разделывая на части тушку птицы.

Черт знает, где он ее отыскал. Возможно даже, что это была небольшая дириколь. Но то, что не курица и не индейка – бесспорно.