Текст книги "Дурные привычки и прочие неприятности (СИ)"
Автор книги: MaggyLu
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
—… как бы мне этого ни хотелось, но все же вчера пришлось встретиться с Ниссой.
– С кем, с кем? – очнувшись, переспросил я удивленно.
– С Нарциссой Малфой.
– Давно уже Нарциссой Блэк, – уточнил я, ухмыляясь.
– Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет, – нараспев процитировал Снейп. – Нарцисса с детства знала, что выйдет замуж за Люциуса. Она останется леди Малфой до самой смерти, и даже после будет рядом с ним, я уверен. Эта женщина благородна и умна, и истинная леди до кончиков ресниц, какое бы имя ни носила сейчас.
Кажется, я почувствовал легкий укол ревности.
– Вот и славно, что ты так ее обожаешь,– пробурчал я. – А то у меня, знаешь ли, долг жизни перед ней.
– Будь спокоен. Нисса… леди Малфой не выставит тебе счет. Можешь считать, что я оплатил его авансом.
– В таком случае, я вновь должен тебе.
– Самое скучное занятие на свете – считать долги, Гарри. Конечно, после преподавательской деятельности.
– Но ты так о ней говоришь, – печально вздохнул я. – Так, словно… словно…
– Словно ты о мисс Грейнджер? – ехидно полюбопытствовал он.
– Мне показалось, иначе.
– Тебе показалось, – его голос резанул, словно край бумаги по пальцу. Неглубоко, но болезненно. – В любом случае, я не собираюсь оправдываться. Мы с леди Малфой имеем причины верить друг другу. К твоему сведению, она была единственной, кто пытался отговорить меня принимать метку. И если я о чем и жалею, то только о том, что у семнадцатилетних уши и разум расположены в другом месте.
– А почему ты называешь ее Нисса?
– Потому, что никто больше так ее не называет, – ответил он и, резко поднявшись, направился на кухню, завершая разговор.
И вновь у меня осталось вопросов больше, чем ответов. Как обычно после разговоров со Снейпом. А чему я удивляюсь?
__________________
*Ubi nil vales, ibi nil velis – Там, где ты ничего не можешь, там ты не должен ничего хотеть.
========== Глава 33 ==========
Я поплелся за ним на полусогнутых от слабости ногах, словно щенок на натянувшемся поводке за спешащим хозяином. Пробравшись в кухню, я скорчил самую извиняющуюся мину из всех, которые мог изобразить, и тихонечко, не открывая рта, примостился на дальнем из двух стульев. Снейп вскинул бровь, но тоже промолчал, сосредоточенно нарезая на узкой доске овощи для салата. Широкое лезвие ножа мерно постукивало, и было в этом звуке нечто настолько умиротворяющее, привычное, домашнее, словно я наблюдал эту картину тысячу раз. Как будто Снейп, готовящий мне завтрак, отрезая идеально ровные, одинаковой толщины куски мяса, сыра и свежайшего лукового хлеба – черт знает какая обыденность, ежедневно со мной приключающаяся. Три дня назад я без колебаний сдал бы в Мунго любого, кто рассказал бы мне подобное. Полтора года назад я заавадил бы сам себя от одной лишь мысли об этом. И это я говорил, что моя жизнь никак не меняется? К черту, к черту, к черту…
– Ждешь особого приглашения? – нарушил молчание Снейп, когда на столе возникли приборы и тарелки.
«Интересно, где он его берет?» – подумал я, потянувшись за ломтиком ароматного, с поджаристой корочкой, еще теплого хлеба.
Не пропустив моего безмолвного вопроса, Снейп легким кивком головы указал на отливающий серебром бок агрегата, примостившегося у плиты.
– Мы маги, – заметил он. – Но зачем же отказываться от достижений маггловского мира?
– Скажи еще, что у тебя компьютер и телевизор в спальне, – фыркнул я.
– Чего нет, того нет, – развел он руками. – Но ты же не думаешь, что я стираю одежду в корыте у берега реки?
Снейп с подвернутыми рукавами, остервенело трущий черную мантию о стиральную доску, стоя по колено в воде, и сдувающий с кончика носа мыльную пену, настолько живо предстал в моем воображении, что я не выдержал, прыснул и расхохотался. Он терпеливо выждал, пока я отсмеюсь, порылся в заднем кармане джинсов, выложил что-то на стол, и, накрыв ладонью, пододвинул ко мне.
– Кстати, о том, кто не видит дальше своего… кхм… ну ладно… Вовсе не обязательно было испепелять одежду, оставляя на чистом полу груду оплавленных кнопок и змеек. Стиральная машина у противоположной стены. Я решил, что тебе пригодится вот это.
Он поднял ладонь, и я увидел на столе пятидесятипенсовик с кольцом, забытый в кармане куртки.
– Теперь это портключ, – быстро сказал Снейп, когда я схватил монету. – Срабатывает после трех подряд прикосновений к профилю. Одно касание может быть случайностью, три последовательных – нет. При необходимости он перенесет тебя сюда. Во двор дома, – уточнил он. – Надеюсь, не понадобиться, но…
– Спасибо, – смущенно пробормотал я, опуская монету в карман. Это было равноценно получению ключей от дома и личного сейфа разом. – У нас опять намечаются неприятности?
– Одна перманентная. И, как обычно, она носит фамилию Поттер, – дернул уголком губ Снейп. Помолчал и добавил почти интимным шепотком, словно выдавая страшную тайну: – Я ужасно хочу курить. Давай переместимся на террасу.
Я кивнул и привязанный все той же невидимой ниточкой, поплелся за ним, дожевывая на ходу.
***
– Итак, моя рассеянная аудитория, – снова вернулся к шутливо-менторскому тону Снейп, – остались ли у тебя еще какие-то вопросы, кроме личных?
– Может, я просто посижу и послушаю то, что ты сочтешь нужным рассказать мне сам? А то опять сболтну чего лишнего, а ты опять обидишься, убежишь, и так мы точно не доберемся до сути.
Я сидел на деревянном полу, прислонившись спиной к перилам, и смотрел на него снизу вверх, закинув голову. Кресло на террасе Северуса было лишь одно.
Он с видимым наслаждением затянулся, выпустив две струйки дыма через нос, словно простуженная хвосторога, и заговорил:
– Леди Малфой была удивлена моему внезапному появлению.
– Еще бы, – встрял я. – Не она одна.
– Вида, однако, не подала и приняла меня приветливо. Сейчас у нее в жизни мало развлечений, с тех пор как Люциус….
– Нурменгард все же получше Азкабана.
– Нисса уверила, что он имеет там столько комфорта и свободы, сколько только можно купить за деньги.
– Могу себе представить, – фыркнул я.
– Скажи-ка, Гарри, ты бы добровольно отправился в тюрьму, в любую тюрьму, пусть даже самую комфортную, имея все возможности ее избежать?
– Ну ты же отправился, – опрометчивая фраза опять вылетела раньше, чем я успел подумать. – Что это, как не добровольное заточение? – уточнил я, обводя руками защитный купол.
Кажется, он обиделся, потому что очень уязвленно ответил:
– Не тебе судить, Поттер. В любом случае, если ты считаешь, что я настолько похож на Люциуса, то, может быть, нам не о чем больше говорить?
Я стушевался под гневным взглядом черных глаз, в них сейчас не было ни теплоты, ни спокойствия, к которым я почти привык за эти два дня. И извиняющимся тоном залепетал: – Я совсем не то… то есть.. ну не это… я другое хотел сказать.
– Повторю вопрос, – и голос его вновь был холоден и равнодушен. – Лично ты отправился бы в тюрьму, имея все возможности ее избежать?
– Ну, если так надо для дела, – пожал плечами я.
Снейп громко прищелкнул пальцами и направил на меня указующий жест:
– Вот! – воскликнул он и выпрямился в кресле. Глаза его вспыхнули, а недокуренная сигарета исчезла сама собой где-то на подлете к полу.
– Малфою что-то нужно в Нурменгарде, – проговорил я задумчиво.
– Твои мысли неповоротливы, как пара гриндилоу в брачном танце, – вздохнул Снейп. – Видимо, это все же наследственное.
Я пропустил мимо ушей очередную колкость и продолжил размышлять вслух:
– Гриндевальд добровольно провел там пятьдесят с лишком лет. В тюрьме им же самим и построенной, так?
– Я не был знаком с ним лично. Но имел несчастье знать общавшихся с ним, – заметил Снейп. – И уверен, что столь могущественный и амбициозный волшебник, даже после неудачной стычки с нашим мудрейшим и великодушнейшим далекоглядным добродетелем…
Глядя на губы Снейпа, я вспомнил иллюстрацию из учебника по зельям. «Цикута» – гласила подпись под изображением милых беленьких цветочков и перистых листьев. Лицо Снейпа сейчас с успехом могло заменить предупреждение огромными красными буквами: Смертельно ядовита!!!
– … не в шахматы там все пятьдесят лет играл, коротая время между подачей тюремной баланды и прогулками во дворе, – закончил он.
– Наверняка уж, – поддакнул я. – Вот только, когда я видел его… Ну, в смысле Волдеморт его убил, он был очень стар и болен.
– Возможно, что и так, – хмыкнул Снейп. – А возможно и нет. Но хочется напомнить, кто считался самым сильным волшебником мира до тех пор, пока на сцену не вышел твой персональный кошмар. И Геллерт был уж безусловно поприятней Лорда. Он был красив, умен и обаятелен настолько, чтобы зажечь своими идеями… да что там Альбуса, любого мало-мальски романтичного юношу, – тут Снейп запнулся, словно ткнулся лбом в невидимую преграду.
– Есть у тебя его изображение? Вряд ли ты коллекционируешь карточки, но в книге-то должно быть.
Снейп рассеянно кивнул, думая о чем-то своем, сделал неуловимое движение в сторону приоткрытой двери и подставил руку подплывшей по воздуху книге, словно приманенной птице. Книга удобно улеглась в его ладони, раскрывшись на нужной странице.
– Наверное, так оно и было, – мрачно подвел итог своим мыслям Снейп, разглядывая портрет. – Он действительно был чертовски красив.
– Дай сюда, – выдернул я книгу.
– Глянь-ка, – шепнул я на парселтанге, поднося Селесту прямо к губам. – Этот человек был с Регулусом в библиотеке?
Змейка вскинула голову, испуганно оглядывая Снейпа.
– Я же говорил тебе, что он не злой, – успокоил ее я. – Посмотри внимательней на картину.
Селеста взобралась на мое плечо и, странно изогнувшись, уставилась вместе со мной на портрет светловолосого голубоглазого мага в бирюзовой мантии.
– Он юн здесь, – прошелестела змейка. – Хозяин был со стариком. Портрет очень старый.
– Но это он, да?
– Конечно, – ответила она и быстро скользнула обратно на запястье.
– Вот тебе и ответ, – сказал я Северусу, внимательно прислушивающемуся к нашему диалогу. – Гриндевальд бывал в доме Блэков. Уже после заточения. Должно быть, чай с Вальбургой попивал вечерами. И уж наверняка общался с Регулусом. А мы-то думали, откуда этот парень про крестраж догадаться мог. Мне-то Дамблдор рассказал. Выходит, ему Геллерт. Наверное, тоже учил его магии.
– Как я понимаю, не только этому, – горько улыбнулся Снейп. – Очевидно как раз в лето после его пятого курса.
– Ты был так дружен с ним, а он тебе ничего не рассказал? – удивился я.
– Дружен? Можно назвать это и так.
– Ты был влюблен в него? – ахнул я, удивляясь собственной дерзости. Но разве это не то, о чем я больше всего хотел знать?
– Они все умерли, Гарри. Нет ничего глупее, чем вздыхать по призракам прошлого, упуская из виду настоящее. Жаль, что я слишком поздно это понял. Не повторяй моих ошибок, Поттер. Их цена порой бывает непомерна.
– Кажется, уже повторил. Влюбился в того, кого считал мертвым. А он оказался жив.
– Довольно сложно назвать это удачной идеей. Но хватит романтической чуши. А теперь позволь спросить, откуда ты знаешь о встречах Геллерта и Регулуса?
Я протянул ему прямо под нос запястье со змейкой.
– Она была украшением на двери библиотеки.
Кажется, он опять удивился.
***
– Магические библиотеки устроены несколько иначе, чем систематизированное собрание Хогвартса. Но, чтобы поддерживать даже его, нужен немалый уровень магии. Или ты думал, что мадам Пинс только с метелкой умеет бегать да на студентов шипеть? – спросил он ехидно, после того, как влил в меня очередное зелье, уже знакомо пахнущее болотной тиной.
Честно говоря, я так и думал, но воздержался от ответа.
– Родовые библиотеки строили вокруг сердца дома, в самом центре его силы. Крайне редко в такой библиотеке можно даже взять в руки книгу, не предназначенную для твоего возраста или магического уровня. Доступ к некоторым полкам и вовсе закрыт до магического совершеннолетия, а некоторым не открывается и после. Лично я не уверен, что видел хотя бы четверть собрания Блэков. К тому же каждая из таких библиотек отличается своими причудами. У библиотек Малфой мэнора весьма забавный пунктик. А библиотека Блэков терпеть не может женщин. Беллатрикс бесилась до пены у губ, когда ей нужно было просить Регулуса принести книгу. Вальбурга за всю жизнь не смогла пересечь порога.
– Хорошее место, чтобы спрятаться от всех, – заметил я.
– Не слишком. Но лучше многих других несомненно.
Мне стало трудно дышать. Внезапно перед глазами всплыл отрывок воспоминаний Снейпа, явно не предназначавшийся мне. На секунду мелькнувшая картинка: два страстно переплетенных тела, одинаково белокожих и черноволосых в полумраке странной комнаты, и Сириус, стоящий на пороге, с лицом, искаженным отвращением и ненавистью. Как я мог позабыть об этом? Не обратить тогда внмания? Ну как?!
– Вы были любовниками! – вскричал я, почувствовав, как острый нож уколол меня где-то чуть ниже переплетенных крыльев. Какое, к боггартам, «уколол»! Все тело свела судорогой от боли и… зависти к погибшему еще до моего рождения младшему из Блэков.
Северус, усмехнувшись, пожал плечами.
– Ты был старше, ты соблазнил его. Поэтому Сириус так тебя ненавидел? Из-за брата?
– Как раз наоборот. Регулус мог быть очень настойчив, как и все Блэки, когда дело доходило до его желаний. Так что это он, используя твои слова, соблазнил. Мне было все равно, кто именно меня полюбит. Или притворится, что полюбил. И у него уже был некоторый опыт. Мерлин, зачем я все это говорю тебе? Он давно мертв.
– Наверное, чтобы показать, что ты не абсолютно бездушный ублюдок, каковым тебя считает большинство из живущих. Но если тебе неприятно, давай вернемся к сегодняшним дням.
– Боюсь, в этой истории слишком много прошлого.
***
– Фактически… – сказал Северус после то ли позднего обеда, то ли раннего ужина, без единого всплеска опуская в бокалы по два идеально ровных кубика льда. – Фактически, – сказал он, глядя в сгущающиеся плотные сумерки за окном, – владельцем палочки является тот, кто поразил тебя проклятьем. Но будь я Малфоем…
– А, как аудитории известно, ты не он, – не упустил возможности съязвить я, разморенный сытным обедом, за который после всех своих стараний получил от вынырнувшего из подвала лаборатории Снейпа одно – всего лишь одно! – замечание: «Я предпочитаю среднюю прожарку». По моей шкале это было намного лучше, чем «выше ожидаемого».
– Как ты верно понял, я не он, – согласился Северус, устраиваясь поудобней в кресле и закидывая ногу на ногу. – Но, не сомневайся, я поступил бы так же. Уверен, твоего обидчика в лучшем случае уже выловили из Темзы. Таким образом, о моя медленно ворочающая мозгами аудитория, хозяином палочки стал тот, кто помог ему туда отправиться.
– Кто-то, носящий фамилию Малфой.
– Вполне вероятно. Но, возможно, мы ошибаемся, – не добавил ясности моим мыслям Снейп, и качнул бокалом, салютуя мне. – Как это мило, должно быть, быть хозяином того, что находится неизвестно где.
– Ты не увидел в моей памяти ничего, связанного со Старшей Палочкой? Я так надеялся…
Снейп выгнул обе брови сразу и подарил мне выражение лица, означающее «как жаль, что я разочаровал вас, мистер Поттер». Потом вздохнул, потянулся, и легким взмахом призвав с полки книгу, углубился в чтение. Я ерзал на диване, не зная, куда себя деть.
– Полки с маггловской литературой слева от стола, – заметил Снейп, не отрываясь от чтения. – Найди что-нибудь по своему вкусу.
Послонявшись туда-сюда вдоль книжного шкафа, я выбрал наугад восьмую книгу слева на нижней полке и погрузился с головой в бурную деятельность некоего агента британской разведки.
Спустя несколько часов, судя по тому, что я трижды поменял позу, перекладывая подушку, а сумерки за окном превратились в темную ночь, Снейп потянулся, со вздохом отправив книгу на полку. Он ненадолго наведался в лабораторию и не терпящим возражений тоном заявил: – Пора спать!
Агент в книге как раз объяснял своей подруге запутанные правила карточной игры.
– Можно я еще немного почитаю? – взмолился я, не желая отрываться от истории. Снейп критично оглядел обложку, хмыкнул и отправился в ванную.
Спустя десяток страниц, когда агент, носящий мое второе имя, получил короля и пикового туза, Снейп появился, кутаясь в шелковый халат – точную копию того, который я использовал не всегда по назначению. Они у него все одинаковые, что ли? Его волосы, не забранные в привычный хвост, влажно блестели. Зеленый шелк облеплял худощавую фигуру, оставляя открытыми лишь икры да щиколотки с выпирающими венами, поросшие редкими темными волосами. На левой ноге отчетливо проступал неровный шрам, по форме напоминавший Африку. «Привет от трехголового Пушка», – вспомнил я. Ох, как же давно это было! В довершение картины на ногах у Снейпа красовались домашние туфли без задников. Тоже зеленые.
Он направился к лестнице, на ходу бросая: – Спокойной ночи, Гарри.
Противник Джеймса взял в прикупе четверку. Я заложил книгу пальцем, провожая взглядом узкобедрую фигуру с неестественно прямой спиной. «Пять минут. Побудь со мной еще хотя бы пять минут!» – внутренне взмолился я, и, в попытке предпринять хоть что-нибудь, запустил в удаляющуюся спину вопросом, который мы старательно обходили весь длинный сегодняшний день.
– Северус, а что ты думаешь по поводу разницы в воспоминаниях? Ведь это не может быть просто случайностью?
Он замер посреди лестницы, обернулся и, вздернув уголок рта в том, что в его исполнении могло означать улыбку, проговорил:
– Пустяки, Гарри. Не бери в голову. Всего лишь легкая форма Обливиэйта. Стихийный выброс магии у способного, но бестолкового волшебника, который так страстно желал, чтобы никто не страдал по своим мертвым, и чтобы его лично все оставили в покое, что неожиданно преподнес царский дар миру.
– Так это я сам, что ли?! – воскликнул я, вскакивая.
Снейп ухмыльнулся в ответ, усаживаясь на ступеньки. Из-под халата мелькнул острое колено.
– Иначе почему ты провел три месяца в Мунго?
– Это я… это я… – шептал я, не в силах поверить. – Но почему тогда его влияние так выборочно?
– Сам подумай, – зевнул Снейп, прикрывая рот ладонью. – Потому что вскоре мне может надоесть тыкать тебя носом в очевидное, словно слепого книзла в миску молока. Что общего между тобой, мисс Грейнджер, и, скажем, мной?
– Я и Гермиона были без сознания, – проговорил я, вспомнив рассказ подруги. – Ты тоже?
– Большая кровопотеря, как тебе тоже известно, не способствует особо активным действиям, – ответил Снейп, касаясь шрама на шее.
Я кивнул, все еще ошарашенный новостью.
– Успокойся. Мне даже отсюда слышно, как участился твой пульс. Дорого бы я дал за то, чтобы мои взаимоотношения с мертвыми закончились таким прекрасным самообманом. Это подарок, а не потеря, поверь. Если ты посмеешь даже задуматься о том, чтобы что-то изменить, я буду первым, кто наложит Обливиэйт на тебя.
– Ладно, ладно, – примирительно произнес я, удивившись страстности его слов.
– Это случайность, Гарри, – еще раз заверил меня он, вставая и отводя прядь, спадающую на лицо. – А в нашем мире случайности редко случайны.
– Так что же нам делать? – спросил я, впериваясь взглядом в зеленый халат и гадая, есть ли под тонкой тканью белье. Судя по четкому абрису качнувшихся яиц и заметной выпуклости над ними, трусы Снейп оставил в незамеченной мной стиральной машине.
Он усмехнулся, проследив направление моего взгляда, и, развернувшись спиной, коротко ответил: – Жить.
И добавил, взлетая по ступенькам: – И думать о том, как спасти самих себя, а не мир. Что бы ни задумал Малфой, результат может оказаться непредсказуемым.
– Вот уж не сомневаюсь, – мои слова заглушил стук двери в спальню. – И вам спокойной ночи, профессор Снейп, – пробормотал я, углубляясь в последствия проигранной карточной игры.
Дойдя до сцены в комнате французского пансиона, я внезапно понял, что мысли мои вновь свернули не туда, и в моем воображении маячат вовсе не прелести некоей вымышленной Веспер, страстно желающей, но отталкивающей одержимого ею непобедимого агента. А вполне реальные острые колени, плоские бедра, падающая на глаза черная влажная прядь и тонкие жаркие губы, двигающиеся в совершенно определенном ритме. Прошло еще немало времени, прежде, чем я осознал, что ритм задаю я сам, своей собственной рукой и бедрами.
========== Глава 34 ==========
И мы просто жили.
По негласной договоренности Северус готовил нам завтрак. Может, потому, что по утрам я всегда чувствовал себя хуже. Или потому, что его кофе был намного лучше моего? Я взял на себя приготовление ужина из его нехитрых запасов. Он дважды в день пичкал меня зельями, внимательно изучая реакцию на них, и я уже стал чувствовать себя его подопытным кроликом. Он подолгу пропадал в лаборатории и несколько раз уходил из дома. Судя по теплой одежде и шарфу – явно не блуждать по округе. Однажды он вернулся со свертком, в котором – клянусь, мне не показалось – что-то шевелилось и противно попискивало, и тут же заперся в подвале, появившись поздно ночью. Он открыл для меня доступ в сад и даже научил простеньким заклинанием создавать маленькие тучки для полива грядок. Их было очень забавно выжимать над землей, выписывая палочкой многократно повторяющуюся S. Шутки ради я стал раскрашивать тучки в разный цвет: оранжевые и желтые для деревьев и кустов, зеленые для пряностей и лекарственных трав, черные с серебром для особо ядовитых, которых нельзя было касаться руками, и красные с золотом для крупных бутонов, распускающихся перед террасой и по вечерам издающих сладкий, напоминающий спелую вишню, аромат.
Однажды мы собирали гигантские ягоды свистящей флании, которые оставляли жгучую терпкость на губах, а отделяясь от ветки, наигрывали каждая свой мотив. По вечерам мы читали, он – устроившись перед камином, я – растянувшись на уже привычно жестком диване.
В один из вечеров перед защитным куполом приземлилась огромная рыжая сова, нагруженная недельной пачкой номеров «Пророка». Я не нашел в них ничего интересного, кроме колдографии Джинни в серебряном вечернем платье и с бокалом в руке, на фоне каких-то древних развалин.
«Загадочная и полная шарма мисс Уизли на приеме Главы комитета по магическому наследию» – гласила подпись под ней. Джинни улыбалась и встряхивала распущенными волосами. Снейп внимательно изучил каждую страницу. От комментариев, однако, воздержался.
Я млел от редких скупых прикосновений осторожных пальцев во время ежедневной процедуры осмотра: лоб, нижние веки, горло, запястье. И с улыбкой встречал недовольное цоканье языком, когда он отмечал учащение моего пульса от этих касаний. Я заикался и отдергивал руку, когда наши пальцы невольно соприкасались за обедом и застывал столбом, если мы сталкивались в узком дверном проеме.
А еще я дрочил, как обпившийся «Подави Стыда» из лавочки Уизли, лаская себя и исследуя свое тело. Я не предполагал, что левый сосок, над которым красовались перекрещенные крылья, гораздо чувствительней, чем правый, а если провести по впадинкам поясницы совершенно особым образом, то по телу побегут сладкие мурашки до самых пальцев ног. Однажды ночью, вспоминая подробности нашей с Джессом встречи – единственный опыт, на который я мог опираться – я, нелепо изогнувшись, сумел втолкнуть палец в сморщенное колечко ануса, куда – я до сих пор не мог понять как! – у Джесса поместился мой член целиком. Касаясь выступающего бугорка внутри, я чуть не подавился подушкой, силясь заглушить стон. За эти ночи я ухитрился трижды послать на хер Тома, нахально влезающего в мои сны то в парадном фраке, то в зеленом снейповском халате, а то и вовсе в дамской шляпке с ярко-оранжевым цветком и огромной лейкой в руке. Кажется, он не очень обиделся, но досаждать своими нравоучениями на время перестал.
Я был спокоен и счастлив как никогда в жизни.
На девятый день этой идиллии Снейп, стоя на крыльце, запустил мне в спину Экспеллиармусом с такой силой, что я, пролетев головой вперед над еще не политыми грядками, приземлился посреди куста шиполистой буглии. А он, обрабатывая мои царапины и помогая вычесать колючки из волос, безапелляционно заявил:
– С завтрашнего дня начинаем тренировки. За мирное время кое-кто существенно подрастерял форму. Камень не только в твой огород, Гарри, – успокоил он кинувшегося было возражать меня. – Мне тоже будет небесполезно.
***
Уж кто бы говорил о плохой форме! Первые два часа я только и уворачивался от хлестких атак Северуса да утирал пот и кровь, то вместе, то попеременно струящиеся по лицу. Хвала Мерлину, Снейпу хватило милосердия выстелить площадку для тренировок, отведенную на краю сада, чем-то мягким, иначе пары сотрясений еще оставшегося мозга мне было не миновать.
Язык его жалил не хуже, чем заклятия.
– Здесь у нас врожденная грациозность громамонта, – прокричал он издали, когда я, рванувшись за отлетевшей палочкой, запнулся носком о пятку другой ноги.
– Тут, я полагаю, мы имеем счастье наблюдать агрессивный стиль защиты мистера Лонгботтома, – насмешливо заметил он, протягивая очки, пока я судорожно дергал конечностями и пытался выровнять дыхание после удара меткого невидимого хлыста, угодившего прямо под дых.
– Я мог убить тебя четырежды за последние три минуты, – констатировал Снейп, оправляя все еще белую футболку с едва заметными пятнами пота. Ни одно мое заклинание не достигло цели. Северус двигался плавно и чуточку лениво, но настолько уверенно и точно, словно был настоящим боевым магом, а не тощим зельеваром, всю жизнь проторчавшим над вонючими котлами в лаборатории. И это, надо сказать, ничуть не помогало мне сосредоточиться.
Я смотрел во все глаза, стараясь сохранить в памяти легкие движения бедер, вскинутые в защитном движении руки, полуприкрытые глаза и то и дело заправляемую за ухо непослушную черную прядь, выбившуюся из-под затянутой ленты. Ага, именно затем, чтобы восстановить это ночью в своих фантазиях. За последние дни они зашли намного дальше моего реального опыта.
Стоило мне только на секунду выпустить Снейпа из поля зрения, как большая ветка яблони, с треском отделившись от ствола, больно ткнула меня между лопаток.
– Ты безнадежен, Гарри, – со вздохом сказал Снейп, протягивая руку, чтобы помочь мне встать. Вложив пальцы в его узкую ладонь и виновато хлопая глазами, я сосредоточился, нащупал левой рукой откатившуюся палочку и легонько приложил его Ступефаем. Прежде, чем он отлетел на добрый десяток шагов и замер без движения, его лицо расплылось в довольной улыбке. Я подскочил к нему, опускаясь на колени в безрассудно опасной близости и, осторожно отведя непослушную прядь, зашептал в самое ухо.
– Я. Не Хочу. Никого. Убивать. Больше никогда, Северус. Никогда, никогда, никогда. Пусть я тысячу раз болван и неповоротлив как тролль. Пусть лучше убьют меня. Я могу стерпеть любую боль, что угодно могу стерпеть, но никогда больше не стану убийцей. Мне противно, Северус. И если для того, чтобы жить, вновь нужно сражаться и убивать, то к мерлиновой матери такую жизнь. Я не могу, не хочу… У меня не было особого выбора. Но сейчас есть. Альбус всегда говорил, что во мне полно любви. Если это и было так, то сейчас куда-то делось. Мне надоело любить весь мир. От этого всегда слишком больно. И вот еще о любви…
Я посмотрел в его глаза – глубокие и черные, как небо безлунной ночью. В самой их глубине, как и в безлунном небе, сияли мерцающим светом теплые звезды. Их никогда нельзя рассмотреть сразу, а только если долго вглядываться в черноту ночи. Но если рассмотришь свет самых упрямых звезд – будешь смотреть на него неотрывно. По подбородку Северуса стекала струйка крови из прокушенной губы, и я медленно, словно пробуя неизвестное лакомство, подобрал ее языком. Моя собственная кровь всегда отдавала кисловатым привкусом железа. Его же на вкус казалась терпким перебродившим вином. Хмелея от безнаказанности, не думая о том, что будет дальше, я впился поцелуем в тонкие губы и зашарил руками вдоль неподвижного тела. Я даже не ласкал. Я просто желал прикоснуться, ощутить пальцами его кожу, тонкую теплую полоску вдоль ремня над задравшейся футболкой, гулкие толчки пульса во впадинке между ключиц. Я исследовал языком безмолвные губы и даже успел перекинуть одну ногу через плотно обтянутое джинсами бедро, когда резкий толчок заставил меня откинуться на спину. Снейп сбросил заклятие и, стиснув обе моих настырных руки, всем своим телом вжал меня в мягкую поверхность тренировочной площадки. Лента, удерживающая волосы, развязалась и темные, резко пахнущие скошенной травой пряди упали мне на лицо, когда склонившись, он зашептал мне:
– Эгоизм, Поттер, полезен в разумных дозах. Речь не идет о необходимости убивать. Остаться в живых – главная цель защиты. Увы, в этом вы сегодня не преуспели. Если вам так уж наплевать на себя, подумайте о тех, кому не доставит удовольствия вас хоронить. Привычка оплакивать любимых – не самая лучшая из возможных, уж поверьте.
Краем глаза я уловил, как его тонкие ноздри дернулись, и он, все еще с силой удерживая мои руки, скользнул вдоль моего тела, не касаясь, но с жадностью вдыхая, глубоко и часто. Мерлин, от меня несло потом, кровью и грязью, но я был не в силах пошевелиться, пока его губы скользили в каком-то миллиметре от моей испачканной одежды, замирая в самых неожиданных местах: чуть ниже уха, у впадины подмышки, около пупка. Я двинулся, стараясь пристроить уже давно налившийся кровью член поближе к его бедру.
– Не сегодня, мистер Поттер! – отрезал Снейп, моментально отстранившись и вскочив на ноги.
«Не сегодня! – забилось у меня в висках, – не сегодня!» Это было обещанием, почти признанием. «Не сегодня!», а значит всё точно будет. «Не сегодня!» – и это были самые романтичные, самые откровенные слова из тех немногих, что я слышал за свою недолгую жизнь.
– Не сегодня, – повторил я, глядя, как фигура Снейпа быстро удаляется к дому. И, закрыв глаза, перевернулся лицом в мягкий настил, высвобождая рукой горящий член. Вжавших изо всех сил в покрытие, я терся и двигался, пока не застонал с облегчением. Плевать, что Снейп мог все видеть с террасы. Не сегодня, так завтра, я проделаю все это с ним.
***
Когда я вернулся в дом, Снейп невозмутимо сидел за рабочим столом, изучая какой-то манускрипт. Словно ничего и не было. Как будто он ничего не пообещал мне.
– Есть хочу, – пробормотал я и, осушив дежурный флакон с зельем, потопал на кухню.
– Присоединюсь через десять минут, – полетел мне вслед ровный голос Снейпа.
И наша жизнь потекла привычным чередом. С той небольшой разницей, что по утрам мы отводили некоторое время для тренировок. Я вновь стал двигаться уверенней, молниеносно выставляя щит перед собой. И даже однажды очень ловко угодил Снейпу кончиком невидимого хлыста прямо по ленте, стягивающей волосы, а затем под левую коленку. Он рухнул на колени, и длинные пряди, взившись крыльями, скрыли его искаженное болью лицо. Это было очень красиво. Словно на каких-то старинных картинах в маггловском музее. Я глядел во все глаза, запоминая каждый изгиб и, конечно же, пропустил мощный невербальный удар, от которого покатился кубарем в дальний угол площадки. Северус победно ухмыльнулся, поднялся и направился в дом, давая понять, что тренировка окончена. Руки он мне не подавал с того самого дня.
