Текст книги "Тень с запахом гвоздики (СИ)"

Автор книги: Little Enk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

– То есть вы не пьете кровь других… вампиров…? Чтобы обратиться?

– Нет, не пьем, – Ле́рон продолжал посмеиваться. Алиса тоже улыбнулась. Она словила себя на мысли, что ей приятно было снова видеть его таким. – Даже если логически подумать, если мы выпьем кровь, то куда она попадет? В желудок. А там переварится и выйдет с таким же успехом, как и все, что так или иначе попадает в него. По такой логике, выпивая кровь человека можно стать обратно человеком.

– Хорошо, звучит здраво, – посмеялась Алиса, почувствовав, как расслабляется. – А укусы? Тоже вранье? Никакого яда в зубах?

– Тоже вранье. Нет у нас никакого яда. Мы не змеи. Мы вообще в принципе почти не кусаем людей больше. Тем более так, как показывают в фильмах. Это все давно устарело.

– Не кусаете людей? Как же вы тогда… эм… едите? То есть пьете, или как это у вас называется, – спуталась Алиса.

– Бывает, что и кусаем, но крайне редко. Раньше да, были времена, когда использовали зубы, потому что так было удобнее. Сейчас же мы давно эволюционировали и стали намного цивилизованней наших предков. Я бы рассказал тебе подробнее, как это происходит, но думаю, тебе эта информация ни к чему.

– Но как же тот парнишка в заброшке? – вспомнила Алиса. – У него была шея в крови.

– Простое совпадение. Я услышал, что кто-то подошел к арке, но не сразу понял, что это ты. Поэтому ввел парня в состояние полуотключки, чуть оттолкнул к стене, а сам скрылся под крышей. Немного не рассчитал силу, поэтому он наткнулся на торчащий из стены обломок кирпича и поранил шею. Потом зашла ты и увидела его в таком виде. Вот и все. Кстати, к смерти Вадима я тоже не имею никакого отношения, – Алиса покраснела. – Он поскользнулся в ванной или оступился, упал и ударился головой об угол раковины, рассек голову, потерял сознание. Нашли его слишком поздно, он умер от кровопотери. В последнее время он и так был очень ослаблен.

– Боже…, – Алиса спрятала лицо в руки, ей стало стыдно. – Прости…Но что я еще могла подумать? Ты вел себя очень странно с этими ребятами. Но погоди, откуда ты знаешь, что я тебя обвиняла в его смерти? Ты все-таки читаешь мысли?

– Нет, мысли я не читаю, не переживай. Просто я виртуозно считываю эмоции с мимики, телодвижений. Плюс колоссальные знания о психологии, годы практики и умение сопоставлять одно с другим. И как итог, почти никогда не ошибаюсь. Но это почти что чтение мыслей, если подумать.

– То есть, от тебя вообще ничего не скрыть? – вопрос звучал риторически и удрученно.

– Можно и так сказать. У меня тоже к тебе вопрос. Ты говоришь, я вел себя странно. Это как же?

– Ну, ты весь такой на пафосе, ведешь себя так, будто из элиты. Дорогие тачки, дорогие костюмы, дорогое все. Еще этот пунктик на черном цвете, что тоже могут позволить себе только элитарные люди. И вдруг у тебя какие-то «серьезные» дела с мелкой гопотой. Ходил с Вадиком в эту странную заброшку, непонятно, чем вы там занимались. Вадик выглядел каким-то измотанным, а потом эта внезапная трагедия… Соседка сказала, что он был обескровлен. А когда я застала вас в заброшке с другим парнем, у меня будто все сложилось, я решила… Ну, ты знаешь…

– Я понял. Если посмотреть с этой точки зрения, то да, такой вывод имеет место быть. А что не так с моим пунктиком? Почему это удел только элитарных?

– У тебя ВСЕ исключительно черное, вплоть до шнурков и пуговиц. Перекраска гаджетов, шитье одежды и аксессуаров под заказ у именитых брендов. Это дорого. Такие капризы могут позволить себе только люди с неплохим таким достатком.

– Не так уж и дорого это все.

– Для тебя, разумеется, не дорого. Но у тебя даже туалетная бумага черного цвета! Это ж надо так заморачиваться! – Алиса взмахнула рукой в сторону ванной комнаты.

Ле́рон захохотал, в буквальном смысле. Глядя на него, Алиса и сама не смогла сдержать смех. Это было так абсурдно. Они собрались обсудить серьезные темы, а вместо этого говорят о туалетной бумаге. Алиса впервые видела настолько искренне смеющегося Ле́рона, и ей было приятно от осознания, что все-таки обычные человеческие эмоции ему тоже не чужды. Вспомнив, что она успела себе надумать про него за это время, она почувствовала себя глупо. Хотя, как он сам и сказал, он тоже был виноват в этом.

Наконец Ле́рон отсмеялся, встал с кресла и взял со стола кружку Алисы с недопитым кофе.

– Все равно уже потерял свой вкус. Сделать тебе еще? – он прошел на кухню.

– Да, спасибо, – отозвалась девушка. Она только сейчас обратила внимание на то, во что был одет Ле́рон. Его домашний образ показался ей очень милым. Он в прямом смысле был одет по-домашнему. Во-первых, он был босиком. Во-вторых, он был в обычных свободных домашних трениках и растянутом длинном тонком свитере, надетом поверх майки. Как всегда, все в черном цвете. Но и этот образ, как всегда, выглядел как из рекламы модного дома… Пока Ле́рон варил новую порцию кофе, Алиса еще раз оглядела квартиру, внимательнее присматриваясь к деталям. Квартира выглядела не обжитой, было много свободного пространства и отсутствовали всякие бытовые мелочи. Это было необычно даже с учетом того, что он снимал квартиру на короткое время. И не могла понять, где он хранит свою многочисленную одежду, так как нигде не видела шкафа. Неужели сразу выкидывает?

Когда Ле́рон вернулся, Алиса заметила, что шнурок, всегда висевший на его шее, сейчас не был спрятан под одеждой, а свободно болтался на груди поверх свитера. На шнурке висел небольшой кулончик в форме перевернутого треугольника из непонятного материала, похожим на металл, потому что немного поблескивал, не смотря на свою матовость. Но, возможно, это был и какой-то камень. Алиса взяла протянутую кружку, поблагодарила Ле́рона и подумала о том, что атмосфера неплохо так разрядилась.

– Итак, – произнесла она, – значит ты… кхм… вампииир...? Боже, извини, я даже произнести этого не могу, это так нелепо!

– Ничего страшного, это совершенно нормально, – снова улыбнулся Ле́рон. – Правда, обычная реакция здорового человека.

Алиса посмотрела на него с сомнением. Она точно в этот момент не ощущала себя здоровым человеком.

– Хочешь, я снова обращусь в мышь?

– Нет! – у Алисы испуганно округлились глаза. Но она быстро взяла себя в руки и уже спокойнее добавила: – Спасибо, не надо… Мне бы привыкнуть к этой мысли хотя бы… Что ты, то есть вы существуете…

Ле́рон беззвучно посмеивался.

– Ты издеваешься что ли надо мной? – Алису внезапно осенило. Ле́рон кивнул, еле сдерживая новый порыв смеха.

– Я просто в шоке… Ты умеешь шутить и даже смеешься. Вот какой ты на самом деле. А делал вид, что весь такой мрачный и суровый.

– Да нет, я не притворялся. Я правда такой, по большей части. Угрюмый, равнодушный, циничный. Я редко скрываю свои истинные эмоции от кого бы то ни было. По правде говоря, я сам не помню, когда последний раз вот так смеялся. Будто это было в другой жизни. Хотя, скорее всего, это и правда было в другой жизни. В прошлом я был несколько побогаче на разнообразие своих эмоций. А став вампиром, я постепенно успокоился и стал вот таким. Но с тобой мне хочется смеяться.

– Я так глупо выгляжу?

– Я смеюсь с тобой, а не над тобой. К тому же, я никому еще не рассказывал про наше ВАМПИРСКОЕ существование. Это оказалось довольно весело, – Ле́рон, продолжая посмеиваться, откинулся на спинку кресла.

– Правда, никому? Я первая?

– Незаконно да, ты первая.

– В каком смысле? Вы можете посвящать кого-то о себе на законных основаниях? У вас есть законы?

– Да, у нас есть законы. Мы не можем раскрывать себя людям, только если в этом нет необходимости. А исключительные случаи согласовываются Советом либо главами вампирских кланов.

– Но ты сказал, что тебе ничего не будет за это. Но если вам запрещено это делать… Я не понимаю.

– Так скажем, ничего серьезного. Тем более, об этом ведь не узнают.

– Допустим, узнают. Что тогда?

– Скорее, будет обычный выговор, отстранение от какого-нибудь дела или обязанностей на время.

– Такое себе наказание за нарушение закона. Можно и рассказывать тогда всем подряд.

– Можно, но это не имеет смысла. Чем меньше людей о нас знают, тем лучше. Нам нужна безопасность, а люди все-таки превышают нас числом, технологиями и прочим. Увеличивать нашу численность либо создавать специальную вампирскую армию для защиты мы не хотим, это не приведет к развитию. Лишь к сплошным войнам. Поэтому каждый из нас понимает, зачем мы скрываемся и не трещит попусту. А суровость наказания зависит от степени нанесения ущерба нашим кланам. Наши законы на самом деле имеют больше рекомендательный характер, поэтому довольно редко нарушаются.

– Но все-таки нарушаются?

– Бывает.

– Окей… Тогда, что было бы со мной?

– Есть несколько вариантов, вплоть до устранения.

– И ты не смог бы этому помешать?

Ле́рон посерьезнел.

– Скорее, не стал бы. Но я верю в твое благоразумие, поэтому уверен, что этого не случится.

Алиса задумалась: шутил ли он? На вид Ле́рон был абсолютно серьезен. Видимо, действительно не шутил.

– Понятно... А кланов у вас много?

– Нет, всего три. Но больших.

– И все живут вместе?

– Клан – это не совсем про жизнь вместе. Это подчинение единому Совету. Таких Советов три, соответственно, и кланов считается три. Например, наш клан, финский, считается самым большим по численности. У нас есть одна общая локация, в которой живет большинство вампиров, но некоторые предпочитают жить в отдельных домах или квартирах. Кое-кто даже живет в других странах.

– То есть у вас есть своя вампирская общага?

– Можно и так сказать, – снова улыбнулся Ле́рон.

– И она находится прямо в городе или где-то на отшибе?

– На отшибе. У одной из границ Хельсинки у воды есть огромная скала, мы живем внутри нее. Вокруг скалы пустошь и заросший бор, куда редко кто-то суется.

– Почему?

– Просто там нет ничего интересного.

– А если к вам проберется человек?

– Ну проберется, и проберется. Если случайно залезет к нам, подотрут немного память и все. Редко таких незваных гостей устраняют.

– Хммм…

– Да, вампиры не особо берегут человеческую жизнь. Но и цели потрошить всех без разбору у нас нет. По крайней мере, у нашего клана.

– Ну спасибо, успокоил…

– Тебе нечего опасаться.

– Если не буду болтать, ага… Я поняла… А ты, получается, живешь со всеми? В этой вашей скале.

– Да.

– Почему?

– Так удобнее, – пожал плечами Ле́рон. – Все и все под рукой. Я пробовал жить отдельно и в отдельном доме, и в квартирах, и даже отелях. Но для меня нет никакой разницы, где жить. Мне не нужно много пространства и каких-то особых удобств. Но важно, чтобы все рабочие моменты решались быстро. Наш глава тоже живет в скале, и мне крайне важен мгновенный доступ к нему.

– А как это выглядит? Реально как общежитие?

– Скорее, как апартаменты. Жила в подобных?

– Да, бывало, пару раз. Интересно… То есть комнаты как студии прямо в скале?

– Да, примерно так. У кого-то и правда студии, у кого-то побольше комнат или сама площадь большая. У меня скорее студия, но без кухни. Комната, ванная и гардеробная, все.

– Звучит очень аскетично.

– Так и есть.

– А в каких странах еще есть кланы?

– В Мексике и Канаде. Кстати, мексиканский клан свою территорию защищает от случайных чужаков. Вокруг их местности стоит древняя защита, которая навевает на людей всякие мысли или страхи, которым люди не могут сопротивляться. Все, до единого, или отвлекаются на что-то и уходят по своей воле, либо бегут в страхе.

– Это что, какой-то гипноз или магическая защита?

– Магическая защита. Для гипноза нужен зрительный контакт, а у них никто не стоит на стреме постоянно.

– Вы владеете магией?..

– Ты сама видела.

– Просто Хогвартс какой-то…

– Можно и так сказать. Только, если бы Хогвартс состоял из одних лишь слизеринцев.

– О, ты даже разбираешься в этой вселенной…

– Разумеется. Это удивительно?

– Ну, не думала, что тебе такое интересно.

– Я разбираюсь во множестве вещей, которые мне не особо интересны.

– Ах, ну да, ну да, – Алиса поджала губы и отпила кофе. Только расслабишься с ним, как он снова становится самим собой. Она замолчала. У нее возникло еще множество вопросов. Конечно, открытый для нее новый мир был до безумия интересен, но сейчас это все было вторично. Больше всего ей все-таки хотелось узнать, почему же Ле́рон решил ей все рассказать? И почему он был таким в заброшке? Она думала, как сформулировать правильно вопрос и, наконец, произнесла:

– Ле́рон, ты сказал, что расскажешь все с самого начала, как есть. Я бы хотела послушать, потому что мне совершенно непонятно, зачем ты мне все это рассказываешь. И почему ты решил это сделать именно сейчас.

– Да, конечно, – Ле́рон подался чуть вперед на кресле, оперся локтями о колени и сцепил руки в замок. – Я начну с того, зачем я вообще сюда прибыл. Как я уже говорил, я занимаюсь поисками. Я успешно занимался этим еще в прошлой жизни, занимаюсь и теперь. В принципе, благодаря именно этой моей способности я и попал в клан. Только сейчас я ищу в основном вампиров. Изредка наши законы нарушаются, но если и нарушаются, то в самых тяжелых формах. Вот одного такого нарушителя я и ищу. Последние его следы привели меня сюда. Он знает, что его поиском занимаюсь я, и очень хорошо прячется. Поэтому я не могу контактировать с теми, кто знает его лично, дабы не спугнуть его с насиженного места. Поэтому я действую через несколько рукопожатий. И одним из таких рукопожатий является Константин.

– Константин Николаевич? Мой препод? – удивилась Алиса. Ле́рон кивнул. – Но как он связан с вами?

– С нами никак. Один из его знакомых связан с нашим беглецом.

– Ого, – только и смогла вымолвить Алиса. – А зачем ему вообще нужно было сбегать?

– Есть одно предположение, но оно не точное. Скоро я его найду его, и мы узнаем. Я действую неторопливо, поэтому всегда нахожу тех, кто мне нужен. И мои поиски как правило проходят гораздо быстрее остальных. Поэтому я так много времени провожу рядом с Константином, жду момента, когда он неосознанно выдаст мне нужную информацию.

– А если он этого не сделает?

– Сделает. И чувствую, уже скоро. Кое-что я уже узнал через него.

– И ты не социолог…

– Не социолог, – улыбнулся Ле́рон.

– И никакого исследования нет? – он помотал головой вместо ответа. – Получается, и ваша совместная книга просто прикрытие?

– Именно так. Мне нужна была причина, чтобы познакомиться с Константином и постоянно находиться рядом с ним, втереться в доверие, стать ему другом в конце концов. Перед приездом сюда я хорошо подготовился, полностью изучил его биографию, труды, интересы и увлечения. Так и появилась легенда.

– Это звучит просто ужасно, – Алиса представила Константина Николаевича и его лицо, если бы он все это мог слышать. – Если бы он узнал, что ты его используешь, он бы сильно расстроился.

– Хорошо, что он об этом не узнает, да? – усмехнулся Ле́рон. – Но я к нему и правда хорошо отношусь. Он действительно достойный специалист и человек. И книгу мы в любом случае выпустим, это его порадует. В соавторстве я, естественно, не буду указан.

– Лишнее внимание?

– В том числе, хотя можно было бы использовать псевдоним. Просто мне это не особо интересно.

– Понятно… А каким образом он должен выдать тебе нужную информацию? Он же не знаком напрямую с тем вашим беглецом.

– Люди любят рассказывать друг другу истории, особенно смешные. Константин может случайно обронить что-то ценное для меня и даже не понять этого.

– Но как?

– Не вникай, это нюансы моей стратегии. Она уже отработана.

– Хм… Но ведь ты можешь долго так за ним ходить. Тебе нужно постоянно быть рядом, чтобы ничего не упустить.

– Чем я и занимаюсь.

– Но сейчас, например, нет. И вряд ли ты с ним ночуешь.

– Вряд ли во сне он рассказывает истории, – посмеялся Ле́рон. – Это действительно все довольно сложно, поэтому, правда, не вникай.

– Хорошо, – сказала Алиса, но все равно задумалась. – Слушай, а к чему вообще эти сложности? Если ты все равно воспринимаешь людей только как инструмент, почему бы тебе не поставить на Константина Николаевича прослушку? И не нужно будет с ним постоянно торчать.

– Хороший вопрос. Это оказалось не так эффективно, как мой метод. Я экспериментировал с этим раньше. Все-таки реальное взаимодействие с людьми дает самые лучшие плоды.

– Ясно… Таак… А ты приехал сюда в июле?

– Да. И теперь должен признаться, что тоже помню нашу первую встречу, хоть и утверждал раньше обратное. Я тогда подыскивал себе квартиру, выбирал районы, гуляя по ним. И в итоге поселился здесь. Это было обыкновенное совпадение. Мне понравился район, локация, и сама квартира более-менее соответствовала моему вкусу. Но тебя я тоже запомнил, хоть и не сразу придал значения этому. Что-то было в тебе особенно забавное и светлое, что зацепило мое внимание. Эти смешные лимоны на твоем сарафане, – Алиса удивленно вскинула брови и зарделась. – Из тебя исходило что-то неуловимое, словно навязчивый лучик солнца, протиснувшийся в тонкую щель между плотными шторами. Я от этого отмахнулся тогда. А потом в университете снова встретил тебя. Я наблюдал, как ты общаешься с другими людьми, как ведешь себя, как разговариваешь. Не специально, я за всеми всегда наблюдаю, такая у меня профдеформация, можно сказать. Но после твоего высказывания о книге Константина я сконцентрировал свое внимание на тебе уже осознанно. У тебя было необычное рассуждение. А после нашей приятной беседы на озере, я решил, что не будет ничего страшного, если помимо своей работы я развлеку себя общением с тобой. И это было первой моей ошибкой. Не само решение общаться с тобой, а мысль, что это не приведет ни к каким последствиям. Спойлер: привело, – Ле́рон ухмыльнулся, Алиса тоже криво улыбнулась, понимая его не совсем веселую шутку. – Чем больше я с тобой общался, тем сильнее рос мой интерес. Я не забывал про свою работу, но и тебе стал уделять слишком много времени. И мне искренне нравилось с тобой разговаривать. У тебя очень необычный взгляд на мир, ты оказалась очень светлым и добрым человеком, невероятно позитивным. Ты не притворяешься, как многие. Не заставляешь себя быть хорошей только потому, что это правильно и одобряется обществом. Ты действительно такая. В тебе невероятно много света. У меня всегда было ощущение, будто я общаюсь с гребаным солнцем.

Алиса сидела уже просто пунцовая от смущения, ей хотелось сказать, что он преувеличивает, что это неправда, но она не стала перебивать Ле́рона, а он невозмутимо продолжал:

– Я встречал изредка похожих людей, но чаще всего это были люди, как сейчас говорят, не от мира сего. С поломанным сознанием, как это называю я. Либо попросту глупые наивные люди, которые были просто не пробиваемы к невзгодам, но совершенно не приспособленные к жизни. А ты при всей своей добродушности никогда не теряла связь с реальностью. И меня поражало, как ты умудрялась сохранять этот баланс. А еще ты иногда была не предсказуема для меня, что тоже озадачивало. И, наверное, тот факт, что я таких людей не встречал, но при этом действовал по привычной схеме, меня и подвел. Моя самоуверенность меня подвела. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, что совершенно нелогично было поступать с тобой так же, как со всеми, если я сам же и признавал, что ты отличалась. Я постоянно задавался вопросом, почему мне так хочется проводить время именно с тобой, что в тебе такого особенного? Ведь среди людей много интересных личностей, поистине умных и глубоких для человеческого уровня развития, но почему именно ты? Я полностью игнорировал свое первое воспоминание о тебе и то, что я тогда почувствовал. Но твой танец на вашем празднике словно заставил меня все вспомнить. Я будто получил пощечину, которая меня, наконец, отрезвила. Когда я вышел с балкона, я хотел уйти домой и даже не планировал прощаться. Но увидев тебя, танцующую со своей подругой под эту странную песню, я остановился и стал наблюдать. Этот момент точно останется в моей памяти на всю жизнь: ты буквально растворилась в танце, реальный мир перестал для тебя существовать, и ты словно находилась в совершенно другом, своем, недоступном больше никому. Я не могу даже передать словами, как это выглядело, но никогда не видел тебя более счастливой и настоящей, чем в тот момент. Смешно прозвучит, но могу поклясться –из тебя будто исходил свет. И на какую-то долю секунды мне вдруг захотелось хотя бы заглянуть в этот мир. Увидеть его твоими глазами. И я почувствовал тоже самое, что в первую нашу встречу, только ярче. И это чувство я уже не смог проигнорировать.

Алиса погрузилась в воспоминания вечера на их празднике. Она действительно любила эту песню, она была очень простой, но такой особенной для нее, такой чистой и светлой, под нее всегда хотелось плакать. Но не в тот день. Тогда она действительно была предельно счастлива. Только тогда она не понимала, что счастье было от того, что Ле́рон в тот день был рядом, а ее близкие друзья так хорошо его приняли. Ей казалось, что с этого момента ее ждало что-то поистине чудесное. И когда Лиля запела эту песню, ей захотелось танцевать, это был такой необычный порыв и танцем под эту песню она выразила все то, что чувствовала в тот миг. И правда, она в тот момент не замечала никого и ничего вокруг, даже не видела, как за ней наблюдал Ле́рон. Алиса вспомнила все то, что ощущала тогда и ей стало так грустно. На глазах почти выступили слезы, но она силой воли их подавила и, заметив, что Ле́рон внимательно смотрит на нее, поспешила сказать:

– Все нормально, просто вспомнила тот день. Стало тоскливо от того, что после праздника я и правда не чувствовала больше подобного счастья. Наоборот, все стало превращаться в какой-то кошмар…

Она на всякий случай провела руками по глазам, убирая чуть выступившие капли. Ле́рон смотрел на нее с грустью:

– Да, после этого все и изменилось. И это полностью моя вина. То, что ты стала испытывать и в каких ситуациях оказывалась. И очень сожалею об этом... Как я сказал, только тогда я осознал, что именно меня так притягивало к тебе. Причина была именно в этом тепле и свете, который ты постоянно излучала. Я неосознанно тянулся к нему. Это было так абсурдно: я, еще будучи человеком, от скуки осмысленно выбравший путь тьмы, путь деградации и разложения, внезапно оказался жаждущим именно этого света. Просто смешно. Я словно увидел свою противоположность. Ты тоже пребывала в своем мире, но еще вот-вот и ты готова была поделиться им со мной. В отличие от меня. Вдобавок к этому, больше всего меня тогда поразило другое. Весь вечер за мной пристально наблюдал Артемий. И в момент твоего танца тоже. Он все понимал. И я видел, что он все понимает. Я бы мог, как обычно, сделать все, что угодно, чтобы он даже не догадался ни о чем. Но я не захотел. Мне было абсолютно наплевать на то, что он все видит и все понимает. И это меня напугало больше всего. Я понял, что мне пора уносить ноги. Я ушел тогда в полной растерянности, во мне смешалось множество противоречивых чувств. Я понял, что потерял контроль над своими эмоциями, потерял бдительность и подпустил тебя слишком близко к себе. Я никогда не допускал такого. И, естественно, оказался не готов к этому. В моем мире такого вообще не могло произойти. На этом я и попался. Я испугался и допустил фатальную ошибку. Я решил, что необходимо отдалиться от тебя, пока не стало поздно. Но, как оказалось, уже было поздно давно.

Ле́рон задумался, погрузившись в воспоминания. Алиса ничего не говорила. Ей казалось абсолютно невероятным то, что сейчас происходило. То, что он мог чувствовать к ней все тоже самое, что и она к нему. После паузы Ле́рон продолжил, словно и не обращая внимания на шокированную его словами Алису:

– Я принял решение постепенно отдалиться от тебя, минимизировать наше общение. Хотел сделать это не слишком резко, чтобы это не было сильно заметно. А у тебя не возникло ощущения, будто что-то произошло. Но получилось резко. Я не мог себя заставить встречаться с тобой как ни в чем не бывало и увеличивать разрывы между ними постепенно, потому что больше не доверял себе. Я был уверен, что вскоре твой интерес к моей персоне угаснет и проблема исчезнет сама собой. Этого не произошло. Наоборот, эмоции с твоей стороны лишь усилились. Ты терзалась бесконечными вопросами, хотела понять, что за перемена произошла со мной. Ты не верила в мою занятость. Я понял, что безболезненно тебя уже не удастся оттолкнуть и решил действовать жестко. И тут так удачно возник случай с Екатериной. В клубе я снова сделал оплошность. Я старался изображать равнодушие по отношению к тебе, но в клубе повел себя ровным счетом наоборот, плюс разозлился на Екатерину. У тебя возник еще больший диссонанс. Когда ты встала на ее защиту, я впервые увидел страх в твоих глазах по отношению ко мне. Ты стала сомневаться во мне, в моей личности. Я решил воспользоваться этим. Я навязал тебе мысль проникнуть в мою квартиру, создал специальный антураж и устроил целое представление, чтобы ты испугалась меня просто до чертиков. А чтобы ты не болтала лишнего никому, даже сестре, выставил все так, будто это был сон. Но ощущения реальности происшедшего у тебя оставались. Ты чувствовала, будто это было на самом деле всем своим телом, но мозг говорил «нет, такого не могло быть». Тем более ты проснулась у себя дома. Я тебя перенес домой, пока не было Лизы, – добавил он, ответив на немой вопрос Лисы. – Естественно, проникнуть в любое жилье для меня не проблема, но для собственной выгоды я этим не пользуюсь. Я надеялся, что весь этот спектакль сработает. И он сработал, хотя снова не совсем так, как должен был. Ты испугалась, решила держаться от меня подальше насколько это возможно, но…

– О, Боже…, – только и смогла вымолвить Алиса, понимая теперь все, что с ней происходило и почему. – Ты просто…

– Монстр? – невозмутимо закончил за нее Ле́рон.

– Я не совсем это хотела сказать… Но то, что ты делал, да еще и специально, действительно…ужасно…

– Да, ужасно. В этом и была цель: поступить с тобой настолько ужасно, чтобы ты считала меня монстром. Но я и не мог подумать, что это все обернется для тебя настолько травмирующе. Я не особо эмпатичен к людям, но и не наслаждаюсь их страданиями. А причинением боли тебе тем более. Но, когда я увидел конечный результат моих решений, я был в ужасе от самого себя. К сожалению, я оказался еще недостаточно опытен, чтобы не быть склонным поступать, как люди. Которые часто делают больно самым близким.

Алису задела его последняя фраза. Она сразу подумала о Теме, которому сделала больно не по своей воле и совершенно не желая этого. Но ведь Ле́рон все сделал специально. Пусть и по ошибке, как он это называет. Он все осознавал.

– Но ты мог не делать всего этого, – произнесла она, растерянно смотря куда-то перед собой и прокручивая в голове все прошедшие события. – Ты мог просто сказать мне, что не хочешь больше со мной общаться. И я бы не стала.

– Я не мог этого произнести. Проще было убеждать тебя своей занятостью, потому что это хоть сколько-то было правдой. У меня действительно была забита голова. Просто я не уточнял, что она была забита мыслями о тебе. Я надеялся, что, просто перестав с тобой общаться без объяснения причин, ты сама потеряешь интерес ко мне. И верил в это, пока не увидел тебя в клубе.

– Но ты ведь так виртуозно читаешь эмоции людей, с чего ты решил, что я потеряю к тебе интерес, когда уже всем было очевидно, что… что это…, – Алиса запнулась и поджала губы.

– Мое эго было слишком раздуто. Я переоценил себя и недооценил тебя. Я посмел думать, что при всей твоей уникальности, ты все равно всего лишь человек. А человеческие эмоции так переменчивы. Я совершенно не допускал мысли, что твое увлечение мной может затянуться. Тем более у тебя оставался Артемий, а у вас с ним были серьезные планы на будущее. Я был уверен, что ты быстро переключишься обратно на него.

– Хорошо, допустим, – Алиса бросила быстрый взгляд на Ле́рона и посмотрела на свои колени. – Но после клуба ты мог просто сказать мне, чтобы я отвалила. Когда я накинулась на тебя с претензиями. После этого уже можно было признаться, ведь так? Тем более, ты прямо сказал, что я нарушаю все границы…

– И ты бы отвалила?

– Конечно. У меня же есть хотя бы гордость.

– Но гордость не помешала тебе оказаться в заброшенном дворе даже после всего, что я сделал.

Алиса поняла, что он был прав. Она ощутила себя абсолютно ущербной и не владеющей своими эмоциями, не владеющей собой. Раньше она никак не могла понять Лизу, почему та постоянно страдала, но продолжала встречаться с теми, кто делал ей больно. Не понимала, как можно постоянно находить оправдания их дебильным поступкам. Не понимала, почему Лиза не могла просто взять и расстаться с человеком после первого же его плохого поступка, ведь ей казалось, что это так легко. И сама же не сделала этого, хотя Ле́рон подталкивал ее к этому не раз. И теперь они сидят здесь и пытаются разобраться, как они оба до этого докатились.

– Ле́рон, я все равно не понимаю, почему тебя заботило то, что я чувствую? – Алиса снова подняла взгляд на него. – В смысле, я понимаю, что я стала для тебя кем-то важным, по твоим словам, но ты сам говоришь, что у тебя большое эго, ты безразличен к людям. Ты же эмоциональная скала. У тебя нет чувства вины, сожаления. Ты вполне мог забить на все эти ошибки и жить спокойно с этим дальше.

– Мог, но не захотел, – он выпрямился и откинулся на спинку кресла. – Я не стремлюсь стать самым плохим вампиром на свете. Просто живу из эгоистичных соображений: так, как мне хочется. И если мне хочется сделать что-то хорошее, я это делаю. А в твоем случае я хотел избежать негативных последствий по возможности. Или минимизировать их. Я не хотел быть причиной смерти этого светлого лучика, что сидел в тебе.

– Смерти? – растерянно произнесла Алиса.

– Эмоциональной. Мой спектакль в квартире сработал, но переживания тебя не отпускали, и ты стала попросту сходить с ума от того, что происходит. Я ведь просто хотел напугать тебя. И ни в коем случае не хотел причинять такую боль. Я был убежден, что у тебя нет никаких серьезных чувств ко мне. А ты стала просто потухать на глазах. Я стал замечать это, но все равно пытался игнорировать. Надеялся, что это скоро пройдет. Ведь людей и правда лечит время. По крайней мере, ты перестала искать возможности встречи со мной. Я решил, что все получилось. Поэтому, увидев тебя в том дворе, я так разозлился. Я не мог понять, почему при всей твоей осознанности ты ведешь себя так по-идиотски, как все остальные. Ты ведь не была такой. Ты никогда не велась на эмоции в противовес разуму, в ущерб себе. Что произошло? Я бы не удивился, если бы так поступила Екатерина или кто-либо еще, но не ты. Твое поведение действительно стало проблемой. И эту проблему создал я. У меня было отчаянье, в тот момент я реально решал, что же мне с тобой делать. Я думал, неужели мне придется принять кардинальные меры. И все эти эмоции я выплеснул на тебя в тот момент. Не смог этого сдержать, хотя не имел на это никакого права.