Текст книги "Стон (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

– Нет, я не знаком с вашим братом настолько хорошо, как мне бы того хотелось. Исключительной порядочности человек. Я им восхищаюсь. Мы лишь пересекались несколько раз по долгу службы. И нет – это не он меня подослал.

Лестрейд замолчал.

– Присаживайтесь, инспектор, – предложил Шерлок.

– Пожалуй, на это у нас времени нет, мистер Холмс. Я бы попросил вас как можно скорее одеться и поехать со мной.

– Я арестован? – Волна нестерпимого жара окатила Шерлока с головы до ног. Гнить в тюрьме по ложному обвинению? Банально, вполне предсказуемо, но до крайней степени мерзко. Доказывать то, что, возможно, доказать удастся нескоро, учитывая безграничные возможности его одержимого страстью противника… И неизвестно ещё, как это повлияет на Майка, на его карьеру и на всю его жизнь.

– У меня достаточно веские основания арестовать вас прямо сейчас, – ответил Лестрейд, кашлянув в кулак, – но репутация вашего брата, и мое к нему уважение… Одним словом, пока я не стану этого делать. А вот на месте преступления вам побывать придется, тем более что, как я наслышан, вас этим не удивишь.

– Почему я?

– Одевайтесь. – Странным взглядом он окинул волосы Шерлока. – Во всем разберемся на месте.

*

Несомненно, когда-то он был очень красив. Он и теперь ещё был красив, насколько может быть красивым начинающий коченеть покойник. Лицо, потерявшее краски и выражение, поражало изумительной тонкостью черт, закрытые веки обрамляли ресницы такой черноты, что казались приклеенными.

«Какого цвета у него глаза?» – мелькнула мысль.

Дорогой костюм, галстук, мягкие и не менее дорогие туфли – молодой мужчина предстал перед Господом при полном параде. Безупречность облика не нарушила даже гладко обритая голова, лоснящаяся приторно ароматным маслом.

«Странная причуда – остричься наголо. Впрочем, это не испортило его красоты».

Полицейская машина привезла его в тупик Turn-again Lane. Садерс не побоялся вызвать у Шерлока презрительную усмешку, используя в своих действиях столь бесхитростный символизм.

– Кто это?

– Этот малый в свое время доставил мне массу хлопот. Да и теперь…

– Кто же он?

– А вам он действительно не знаком?

– Впервые вижу. Такое редкое в своем роде лицо невозможно забыть. Только вот волосы…

Инспектор издал неопределенный звук.

– Кто он, и почему вы решили, что я должен быть с ним знаком? – повторил Шерлок вопрос.

– Я не думаю, что должны, мистер Холмс, учитывая образ жизни покойного, но уточнить все-таки был обязан. Это известнейший в определенных кругах человек. Давид Капоразо*. Странное совпадение…

Шерлок начинал терять терпение.

– Инспектор, его фамилия мне тоже ни о чем не говорит. Раскройте секрет.

– Давид был очень востребованным, дорогостоящим хастлером.

– Кем, простите?

Лестрейд вздохнул.

– Хастлер, мистер Холмс, это мужчина-шлюха.

– Шлюха?! – изумился Шерлок. – Но почему вы решили, что я…

И замолчал, оглушенный догадкой.

Его потрясенный вид настораживал. – Что с вами? Вам плохо?– Лестрейд внимательно вглядывался в обескровленное лицо, отмечая бисеринки испарины, мгновенно покрывшие лоб.

– Все в порядке, инспектор. Не беспокойтесь. – Он попытался сосредоточиться и не потерять нить разговора, но резкая слабость в ногах отвлекала, как и струящийся вдоль позвоночника пот.

– Что же касается его волос, мистер Холмс, они-то и привели меня к вам, – продолжил инспектор и крикнул кому-то из стоящих поодаль полицейских: – Андерсон, принесите записку.

Аскетичного вида мужчина подал пакет, в котором был отчетливо виден сложенный треугольником лист бледно-серой бумаги.

– Наденьте, – немного гнусаво буркнул он, протягивая Шерлоку резиновые перчатки.

– У Давида… то есть, у трупа… Черт, как же зверски я устал, – не выдержал Лестрейд, прижав к вискам пальцы больших, неухоженных рук, и продолжил:– Записка лежала в верхнем кармане его пиджака. Прочтите.

«Кудри, куда прекраснее тех, что я собственноручно сжег у себя в камине, вы увидите по адресу… Уверен, инспектор, вы найдете Шерлока Холмса совершенно великолепным».

Шерлок не мог отвести взгляда от ровных, идеально начертанных букв. Это был тот самый удар, от которого следует рухнуть и больше не подниматься.

Садерс и не думал бросать ему вызов. Он выиграл, даже не начав поединка.

Единственное, что оставалось Шерлоку теперь, это выбрать способ самоубийства, хотя бы внешне напоминающий внезапную, но вполне объяснимую смерть.

– Что это может значить, Шерлок? – Почему-то Лестрейду очень захотелось назвать его просто по имени. – Вам хоть что-то понятно из этой записки?

Шерлок поднял глаза, и прозрачность его взгляда поразила инспектора.

– Только то, что мои кудри исключительно хороши.

Он отдал записку.

– Я могу ехать домой? Или я все-таки арестован?

– Вы что-то знаете, – уверенно качнул головой инспектор. – Но не собираетесь мне помогать.

– Я знаю гораздо больше, чем вы могли бы предположить, и готов поделиться с вами частью своих знаний или догадок. Но это ни к чему не приведет, уверяю вас. Вы никогда не воспримете сказанное мною всерьез.

Лестрейд проводил его долгим взглядом.

Шерлок ни разу не оглянулся. Шел уверенно, не спеша, гордо расправив плечи и приподняв голову, обрамленную хоть и спутанными порывами ветра, но действительно очень живописными локонами. Ничего в его облике не напоминало напуганного или чем-то обеспокоенного человека, но инспектор Лестрейд мог бы поклясться на Библии, что каждый сделанный шаг давался этому парню с огромным трудом.

*

Вернувшись на Бейкер-стрит, Шерлок вспомнил, что так и не спросил у инспектора, как был убит этот мужчина. Но сейчас ему было всё равно, зарезан он, застрелен или отравлен. В жизни Шерлока это ничего не меняло. В его оставшейся жизни…

Недели, дни или часы подарит ему взбешенный отказом Садерс, тоже значения не имело. Сколько бы ни осталось… Решение принято, и другим оно быть не может.

Шлюхой?

Ну уж нет!

Жаль, очень жаль…

И самое главное, всё было напрасно: и унижение, и боль, и стыд.

Перед глазами стояла похожая на могилу комната и узкая кровать, на которой он корчился в собственной моче. Горячий рот отравленного ревностью Ди. Острый запах возбуждения, исходивший от оседлавшего его Садерса. И то граничащее со смертью наслаждение, которое затуманило мозг, когда семя, подобно адскому пламени, вырвалось наконец наружу, опустошая до отказа переполненную мошонку и заливая такое же пламя, бушующее внутри измученного страстью мужчины.

Значит, и такой бывает любовь.

А может быть, только такой она и бывает?

Шерлоку казалось, что он состарился за одно мгновение – одряхлел, покрылся морщинами столетней усталости. Он подошел к зеркалу и пристально вгляделся в собственное лицо. Красивое лицо, будь оно трижды проклято. И по-прежнему молодое, сияющее туго натянутой кожей. Значит, постарела душа.

Умирать не хотелось.

Каждая клеточка, каждая капелька крови жаждали жизни и света.

Шерлок отвернулся.

Подойдя к платяному шкафу, неловкими, замедленными движениями стянул пальто и аккуратно повесил на плечики, стряхнув приставшую к рукаву сухую травинку.

В спальне разделся до трусов, так же аккуратно сложив рубашку и брюки (отнести в прачечную, если для этого найдется часок-другой), и отправился в ванную, где тщательно вычистил зубы, искупался, насухо вытерся и освежился туалетной водой.

А потом, не надев даже белья, лег и, закутавшись в одеяло, мгновенно уснул.

Он спал до позднего вечера, и мог бы проспать до утра, если бы приход Майкрофта не вернул его в ужасающую реальность.

*

– Шерлок, проснись.

Он испуганно сел на постели, и от резкого движения голова закружилась. Сердце сделало болезненный удар и застучало громко и часто.

– Майк?

Майкрофт оглянулся в поисках стула, но, словно обессилев за долю секунды, тяжело опустился на край кровати.

– Я не мог до тебя дозвониться. Миссис Хадсон сказала, что у тебя тихо…

С трудом преодолевая нервную дрожь, Шерлок сделал глубокий вдох.

– Ты спишь, – тихо проговорил Майкрофт.

– Что случилось, Майк?

– Инспектор Лестрейд мне всё рассказал.

«Черт бы побрал этого Лестрейда! Нашел-таки повод пообщаться с кумиром».

Неожиданно Шерлок сильно разозлился.

– Он тебе позвонил? Какого дьявола он впутывает тебя во всё это дерьмо?!

Майкрофт устало потер виски, и этот жест живо напомнил Шерлоку загорелые руки инспектора.

– Он приехал на место преступления, Шерлок.

– Какого ещё преступления? И при чем здесь ты?

– Моя машина взорвана. Водитель погиб.

Переутомленный мозг отказывался воспринимать информацию, отказывался думать, и только сердце продолжало выстукивать бешеный ритм, напоминая о неотвратимости того, что Шерлок хотел избежать даже ценой собственной жизни.

Садерс начал с Шерлоком очень серьезный разговор.

И это действительно был настоящий тупик.

– Шерлок, я боюсь за тебя. Что происходит? И что будет дальше?

Впервые за годы своей взрослой самостоятельной жизни Шерлоку захотелось прижаться к брату в поисках защиты и помощи. Но вместо этого он выпутался из одеяла и подошел к платяному шкафу, бросив через плечо: – Извини, что я не одет.

Он неспешно натянул домашние брюки, не надев при этом белья, и повернулся к Майкрофту, перехватив переполненный отчаянием и тревогой взгляд.

– Ничего больше не будет. Ничего настолько плохого. Я тебе обещаю.

Ему показалось, что Майкрофт сейчас закричит, возможно, ударит, но тот поднялся с кровати и подойдя очень близко, провел рукой по спутанным волосам.

– Господи, как же сильно я люблю тебя, Шерлок.

*

На следующий день приехал Ди, и к этому Шерлок был уже подготовлен. Ему хватило долгой бессонной ночи, чтобы отказаться и от самого себя, и от собственной жизни. В конце концов, начало полному исчезновению уже было положено в миг, когда Садерс со стонами кончил в его ладонь. Разыгрывать из себя недотрогу смешно.

Они молча рассматривали друг друга, будто впервые увидели.

– Кого же ещё он мог прислать ко мне с радостной вестью, – нарушил молчание Шерлок.

Ди протянул конверт. – Здесь деньги и… – Он запнулся.

– …подробная инструкция? – закончил Шерлок насмешливо. – Правила поведения дорогостоящих шлюх? Или я буду самой дешевой шлюхой?

Ди растерялся. – Не знаю.

– Всё ты знаешь. Доволен? Присаживайся. Кофе или чашечку чая? Надеюсь, ты не настолько ограничен во времени, чтобы сунуть мне в руки конверт и сбежать?

– На твоем месте я бы поужинал пулей – меньше проблем, – не отвечая на вопрос, усмехнулся Ди, но усмешка была лишь маской, готовой слететь с него в любую секунду, и Шерлок сразу же это увидел.

– На твоем месте я бы сел в самолет и начал жить. Тебя он искать не станет.

– Знаю. Потому и не сажусь в самолет.

– В таком случае довольствуйся своим местом и не претендуй на чужое.

Красивое лицо нервно дернулось. – Ты понимаешь, что тебя ждет?

– Понимаю, – спокойно ответил Шерлок. – Из меня получится хорошая шлюха. Два месяца он трахал меня лишь потому, что я позволял ему это делать. Так что я давно уже шлюха. Уходи. Мне пора ознакомиться с привезенными тобою инструкциями.

– Шерлок… Спасайся.

Ди выглядел так, будто слова эти вырвались помимо его собственной воли.

Шерлок зло рассмеялся.

– Уж не жалеешь ли ты меня? – наигранно удивился он. – Нет! Я уже всё решил. И потом, ты же знаешь, мне не оставили выбора. – За одну секунду он оказался рядом и, рванув на себя вскрикнувшего от неожиданности посланника, прошипел ему в приоткрытые губы: – Я надеюсь, что он подохнет от одной только мысли, что в мою задницу кто-то кончает. Кто-то другой. Ты, например. Малыш Ди. Сладкий Ди. Красивый Ди. Покорный Ди… Хочешь стать первым у шлюхи? Моё тело достойно твоих поцелуев? И твоей страсти?

– Сумасшедший, – слабо выдохнул Ди.

– Неужели?

– Отпусти меня.

Шерлок мягко отстранился и равнодушно пожал плечами, будто это не он минуту назад дрожал от ярости и шипел, как потревоженная змея.

– Не хочешь кончить в меня? Дело твоё. Во всяком случае, теперь я могу быть уверен, что мысли об этом будут преследовать тебя день и ночь. Я помню, как горели твои глаза, когда ты меня истязал. И не только от ненависти… Проваливай. Свою миссию ты уже выполнил.

Покачнувшись, Ди неуверенным шагом направился к выходу, но на пороге Шерлок остановил его странным вопросом:

– Кто такой Рэм?

Не поворачиваясь, словно боясь ещё раз встретиться с Шерлоком взглядом, Ди тихо ответил:

– Не знаю. Никогда его не встречал.

*Caporaso («побритая голова»)

========== Глава 19 Номер один ==========

Прошу прощения у дорогих читателей за обилие нецензурщины, но такой уж он, этот номер один…)) Да и господин Рэмитус начал вдруг выражаться как-то неинтеллегентно))

***

«Дорогой мой мальчик, я очень сердит! Ты вел себя плохо – обидел папочку…

Я мог бы начать именно так.

Представляю твою бледную физиономию: гримаса отвращения, брезгливо поджатые губы. Бьюсь об заклад, прочитав нечто подобное, ты бы снова облевал свой дешевый ковер. Побереги его для другого случая. Возможно, теперь ты будешь блевать регулярно. Через день. Или через два.

Это уж как я решу.

Я придушил бы тебя, ебаный ублюдок!

Сжать ладонями лебединую шейку и насладиться музыкой хруста и треска. Мечта.

Но… Не могу. Представь себе – не могу!

Тварь.

Тварь!

Ты такой же убогий червяк, как и все они. Ползаешь на брюхе, жрешь и гадишь. Какой от тебя прок? Что ты умеешь? Разгадывать тупые загадки?

Один червяк нагадил на голову другому. Как? Почему? Зачем? Ах, как это интересно!

И пополз на поиски истины задницей вперёд.*

Шерлок, ты меня разочаровал.

Я предложил тебе жизнь, полную чудес. Радости. Яркого света. Любви, наконец.

Блядь! Я без памяти люблю тебя, жалкий червяк!

Хочу обнять. Как я хочу тебя обнять, надменный сучонок! У тебя такой невероятный запах из подмышек… Едва уловимый, нежный…

Тварь.

Ненавижу.

Но, хватит.

Теперь ты обыкновенная шлюха. Без роду и племени. Потому что о своем благородном семействе тебе придется забыть.

Нет, не совсем забыть. Что ты, Шерлок, как можно! Я весьма снисходителен к родственным связям – ходи на их скучные приемы, ешь их постные обеды и ужины.

Но когда ты шлюха, у тебя никого нет.

И ничего.

Только тело.

Красивое. Бесподобное. Страстное.

А ведь ты любишь трахаться, Шерлок. Ты делал это с удовольствием, продолжая корчить из себя неприступность. Ну конечно, тебе было противно. Особенно тогда, когда до синяков стискивал ногами мою поясницу и подмахивал, как похотливая сучка.

Ну конечно, это был не совсем ты.

Это была та самая шлюха, которая жила в тебе всегда, и которую ты старательно загонял в самый поганый угол, затыкая ей рот своей тошнотворной моралью, чтоб не орала в голос во время течки.

Шлюха хотела трахаться, хотела кончать, хотела глотать горячую сперму…

Дадим ей свободу, Шерлок?

Дадим.

Шлюха, теперь ты свободна!

Но, пошутили и хватит.

Перехожу к деловой части.

Небольшое эротическое отступление: у меня сейчас такой охренный стояк, что темнеет в глазах. Поставив последнюю точку, я трахну… Кого бы мне трахнуть? Наверное, порадую Ди. Ди славный мальчуган. Верный. И он так соскучился, так истомился, так хочет меня. Тебе это странно? Ты мною брезгуешь,не хочешь, а он только и ждет моих ласк. Но ты никого не хочешь. И никого не захочешь. Мой мальчик. Да, решено. Прощу его и оттрахаю. И кончу в рот – пусть полакомится.

И, кстати, вот он – не шлюха.

В отличие от тебя.

Итак, Шерлок, у тебя начинается новая жизнь. Настоящая. Немного опасная: мало ли кто попадется на твоем тернистом пути. Но ты же любишь опасность. И, уверяю тебя, каждому, кто обидит моего дорогого мальчика, я лично сломаю хребет. Ну, а мальчику придется зализывать раны.

А уж если провинится сам мальчик-шлюха, он узнает, как сильно может расстроиться его господин. Но эти раны я, так уж и быть, залижу мальчику сам.

Я выкупил славную помойку в Сохо. Знаешь, как она называется? Ты будешь смеяться – Yard. Конечно, где же ещё торговать своим телом гениальному детективу? Ты всегда с таким удовольствием ковырялся в человечьих останках! Это место как раз для тебя.

Там весело, шумно и интересно. Потанцуешь, выпьешь вина… Разве это так трудно?

Придешь в десять часов, уйдешь в одиннадцать. Всего-то часок увлекательнейшего ожидания. Кроме того, твой одинокий вечер не будет больше таким беспросветно пустым.

В течение этого часа к тебе подойдет загадочный незнакомец.

Каким он будет?

Не знаю. Постараюсь, чтобы не очень противным. Но это будет зависеть от моего настроения. И от твоего поведения. Надеюсь, ты понимаешь, что от твоего поведения многое теперь зависит… Майкрофт, наверное, очень расстроен потерей? Ну, пусть благодарит Бога за щедрый подарок и радуется, что сам пока ещё жив.

Далее.

Обрати внимание – никаких презервативов.

Никаких презервативов, слышишь меня, Шерлок? Во всяком случае, пока я не разрешу.

Ты должен прочувствовать вкус дерьма…

Не беспокойся, все будут чисты, как ангелы на небесах: ни глистов, ни спида. Неужели я позволю какой-то ничтожной заразе коснуться столь прекрасного тела?

И столь любимого…

Нет, нет и нет!

Шлюха может наслаждаться безопасной свободой.

Оцени мою заботу, любимый, мое неусыпное внимание: я все устраиваю сам. Тебе останется только раздвинуть ноги. Пошире.

Да, забыл самое главное.

Где начнется твоя увлекательная новая жизнь, ты знаешь.

А вот когда…

Сразу поймешь.

И не зли меня, Шерлок. Я и без того достаточно зол.

Длинное получилось послание…

Но так приятно вернуться в прошлое. Письмо, начертанное на бумаге, напоминает мне давно забытую жизнь, когда всё было понятно и просто. Я ласкал пальцами этот гладкий листок, ты сейчас держишь его в руках. Вот мы и прикоснулись друг к другу.

Я всё ещё бесконечно тебя люблю».

*

Скомканное письмо полетело в камин, но Шерлок запомнил его почти дословно, впервые проклиная свою феноменальную память.

Злость на себя самого была на данный момент единственной эмоцией. Ни отчаяние, ни ужас, ни боль, такие сейчас уместные, не коснулись сердца.

Оправдываться глупыми страхами было поздно. Раздвинул ноги на жертвенном алтаре – продолжай спасать человечество без боли и страха.

А может быть, Садерс не ошибается?

Шерлок хорошо помнил, как затмевала его сознание сладкая мука, как звенело от восторга тело, каким бы болезненным и грязным ни был этот восторг. И все два месяца, проведенные в маленьком доме, Шерлок трахался с Садерсом, малодушно называя это насилием и шантажом. Трахался и получал удовольствие.

Шлюха?

Черт побери, а что если – да?!

Всё его прежнее существование: добровольное одиночество, бросающиеся в глаза превосходство и исключительность, стойкое нежелание обременять себя эмоциональной стороной жизни – весь этот жалкий набор иллюзий… Имело ли всё это смысл? И было ли правдой?

Шерлок усмехнулся.

Как властно жизнь предъявляет свои права!

До двадцати семи лет не знать любви, бежать от неё, презирать, как примитивнейший атавизм, держать в аскетичной пустоте свое здоровое, налитое силой и естественными желаниями тело… И все это лишь для того, чтобы потом до крови впиваться зубами в собственный рот, всеми силами удерживая стон наслаждения, когда чужой, до красной пелены перед глазами ненавистный мужчина беснуется и рычит от страсти, погружаясь в тебя, заполняя тебя собой.

И задыхаться от омерзения к самому себе, боясь признаться, что все это тебе нравится. Очень. Сильно. Нравится.

Шерлоку было не жаль своего тела.

Плевать. Это тело ему уже не принадлежит.

Душа?

Боже мой, какие проблемы? Он спрячет её подальше, укутает бережно, и она уснет до поры до времени.

И не факт, что когда-нибудь она ему ещё пригодится.

Только вот одно… Одно. То, что заставляет сердце сжиматься в крошечный жалкий комок.

Шерлоку до горьких слез, заполнивших сейчас его остановившиеся глаза, было жаль брата, который любил его так горячо и так же горячо в него верил.

***

Потекли дни, полные изматывающего напряжения. Каждый звук вызывал в голове небольшой взрыв. Ещё никогда в жизни его голову не охватывала такая беспощадная боль. Виски пронзали жгучие стрелы, и он глухо стонал, запуская в волосы пальцы. Ему уже не терпелось со всем покончить: с ожиданием, с собственным бесполезным телом и с ложью, от которой хотелось кричать.

*

«Как дела?»

«Всё хорошо».

«Пообедаем вместе?»

«Конечно».

«Замечательно! Уверен был, что откажешься… Ты снова полюбил затворничество, Шерлок? Мне не понравился твой болезненный вид».

«Я кое-чем занят. Довольно увлекательно…»

«Кое-чем? Надеюсь, это не то, о чем я подумал?»

«С этим покончено».

«И прекрасно. Не отнимай у полиции её хлеб. Кстати, инспектор Лестрейд передавал тебе привет».

«Похоже, вы с ним подружились».

«Да, похоже».

***

И снова тошнотворная головная боль, сводящая с ума своим постоянством.

Шерлок понимал, что Садерс намеренно терзает его ожиданием, лишний раз демонстрируя свою силу и власть. Но всё чаще его посещала мысль, что самодовольное, обладающее безграничной властью и такими же безграничными возможностями чудовище попросту трусит, оттягивая тот страшный момент, когда любимое тело обхватят чьи-то чужие руки.

В том, что Садерс любит его, Шерлок больше не сомневался. Додуматься до подобной мести можно только потеряв рассудок от любви совершенно больной, истребляющей остатки души и разума.

***

Шерлок резко сел на постели, неожиданно выдернутый из тревожного сна тонким, едва различимым звуком. Сердце трепетало и билось так сильно, что частота его сокращений вызывала колющую боль и затрудняла дыхание.

Сидя в кровати, он затравленно озирался по сторонам, мучительно напрягая слух и не понимая ещё, что это за звук, и чем он его так напугал.

А потом он его узнал – это был плач, тихий и горестный. И доносился он с первого этажа квартиры.

Шерлок ринулся вниз, путаясь в полах наспех наброшенного халата.

Неловко прикорнув за столом, покрытым красивой ажурной скатертью, миссис Хадсон всхлипывала, прижав к лицу трясущиеся ладони.

Её нарядная кухня, погруженная в утренний полумрак, показалась Шерлоку унылой и почему-то пыльной, а сама миссис Хадсон, неизменно молодящаяся и всегда бодрая, – смертельно усталой и старой.

– Что случилось?

Женщина подняла на него мокрое, искаженное болью лицо.

– Что?! – выкрикнул Шерлок, задрожав и сразу же обессилев.

Желание бежать прямо сейчас с Бейкер-стрит, бежать из Лондона, из Англии, исчезнуть, раствориться, перестать существовать было неодолимым.

Только бы не услышать того, что она уже готова произнести, только бы не узнать.

– Шерлок… Наш Дэвид…

– Дэвид?! Кто это? – От нахлынувшей паники Шерлок туго соображал.

– Муж Элен, моей племянницы…

– Что с ним? Он… жив?

– На него напали сегодня ночью… – Женщина снова уткнулась в ладони лицо и всхлипнула.

– Черт бы вас побрал, миссис Хадсон! – Шерлок знал, что кричать нельзя, что он ведет себя отвратительно и жестоко, но крик рвался из горла, и удержать его не было сил. Как и грохочущее сердце, которое заглушало сейчас все звуки, и только слабый шепот миссис Хадсон был слышен очень отчетливо, как будто проникал прямо в переутомленный напряжением мозг. – Простите меня, пожалуйста… Он…

– Он жив… Господи, Шерлок… Я ничего, ничего не понимаю… Но… Боже мой! Кажется, кто-то отрезал ему язык.

***

Ты подохнешь на моих руках. Клянусь.

***

Ровно в десять часов следующего вечера, ровно в десять и не минутой позже, Шерлок открыл двери Ярда.

На него обрушился водопад звуков: бормотание голосов, переливы на удивление приятной и не особенно громкой музыки, шорох одежды, щелканье зажигалок, бульканье наливаемого в высокие бокалы вина и хлопки вскрываемых с шипением пивных бутылок и банок.

Дешевые звуки гей-бара средней руки.

Народу было достаточно, но не настолько, чтобы число посетителей превратилось в толпу.

Шерлока удивило немалое количество женщин, явно пришедших сюда исключительно ради интереса. Некоторые были постоянными посетительницами, это не вызывало сомнений. Они чувствовали себя совершенно свободно и не озирались смущенно по сторонам в отличие от тех, что переступили порог подобного заведения впервые и сгорали от любопытства, при этом усиленно делая вид, что все это им не в новинку, и этого они повидали более чем достаточно.

Мужская публика ничем особенным не выделялась: ни подчеркнуто-вызывающей одежды, ни демонстративного поведения, ни сальных, оценивающих взглядов.

Многие пришли сюда просто провести вечер с любовником, выпить и пообщаться.

Всё было вполне пристойно и даже немного скучно.

Странно и непривычно выглядели только танцующие: страстно прижимающиеся друг к другу пахом и откровенно трущиеся друг о друга мужчины были единственным, что сразу же бросалось в глаза, и безошибочно определяло статус всей этой публики.

Шерлок прошел к барной стойке, сел на высокий стул и заказал вина.

Никогда ещё он не был настолько спокоен и сосредоточен…

*

Этот день выжег его дотла.

Кое-как утешив домовладелицу, заставив её выпить чаю и прилечь, он поднялся к себе.

Голова было звеняще-пустой, дыхание – легким, сердце билось ровно и почти безмятежно, и только скулы ярко цвели, делая враз осунувшееся лицо убийственно красивым.

В четыре часа пополудни он проводил миссис Хадсон на вокзал, посадил в поезд и вернулся домой.

В пустой квартире ему на одно мгновение стало страшно.

Он замер, не в силах сдвинуться с места – такой неподъемной тяжестью налились его ноги, так одеревенел позвоночник. Но страх улетучился, и на место ему пришла холодная ненависть.

Ты получишь свою шлюху. Ты ещё заглянешь в её глаза и ужаснешься. Шерлока больше нет. Да и пошел он к чертовой матери! Не велика потеря для мира. Кому он нужен? Кто заплачет о нем?

Майкрофт… Господи, Майк… Уберечь бы…

Но ты получишь свою шлюху. Каждый раз, кончая в рот своей оттраханной кем-то бляди, ты будешь задыхаться от страшной, нечеловеческой боли. Будешь! Клянусь.

*

…Вино терпко освежало гортань, медленно протекая в желудок, приятно согревая и успокаивая. Легкое волнение, скорее напоминающее азарт, время от времени пробегало по коже едва уловимой дрожью.

Его заметили, Шерлок это сразу же понял. Даже бесстрастный, ко всему привыкший бармен поглядывал на него с нескрываемым интересом.

Плевать.

Возможно, эта трусливая мразь никого сюда не пришлет. Во всяком случае, на этот раз…

– Вино? Хм… Бабское пойло. Эй, парень, плесни-ка мне водки.

Шерлок вздрогнул всем телом и повернулся в сторону тонкого голоска.

На соседнем стуле сидел невысокий худощавый подросток. Изумлённо присвистнув, он окинул Шерлока взглядом.

– Ты охуенно красив. Не может быть, чтобы мне так повезло.

Шерлок был изумлен не меньше. Он растеряно смотрел на щуплого паренька, так и не донеся до рта свой бокал.

– Хлебни, а то в обморок упадешь, – усмехнулся тот и ворчливо добавил: – Ненавижу эту реакцию. Говорю сразу, во избежание дальнейших ахов и охов: мне 26, и в моей цыплячьей груди бьется самое развратное сердце Лондона, а за моими узкими плечиками – десятилетний стаж беспощадного траха. Усек? И не хлопай так глупо глазами – ты же не баба. Баб терпеть не могу! Самая разнесчастная шлюха сразу начинает кудахтать: «Бедненький. Какой же ты худенький, какой же ты маленький…» А потом готова сожрать мой член. Все до одной чертовы извращенки.

Бармен поставил перед ним стопку с прозрачной жидкостью, и паренек осушил её одним глотком. Было видно, что он здесь если не завсегдатай, то явно посетитель нередкий. И сегодня зашел сюда не случайно.

– С мужиками легче, – продолжил он, вытирая губы кипенно-белым платком, который, как фокусник, незаметно и ловко извлек из внутреннего кармана куртки. – Особенно с теми, которые маленьких мальчиков любят. Оближут с головы до ног. Хотя, педофилы тоже уроды, каких поискать. Вот скажи мне, красавчик, о чем может думать здоровенный амбал, который прет меня со всей дури и завывает при этом: «Сынок! Сынок!» Мир окончательно сбрендил… Кстати, я алкоголик, – зачем-то признался он и громко щелкнул пальцами, требуя новую порцию. – Ты проследи, чтобы я не нажрался.

– Зачем мне это надо? – наконец-то к Шерлоку вернулся дар речи.

– Охуеть! Ещё и голос! – восторженно воскликнул паренек. – Одним этим голосом можно выебать… Зачем, говоришь, надо? Поверь, именно тебе это и надо. Ладно, об этом потом. – Он опрокинул очередную стопку.

Приятную музыку сменили визгливые, слишком громкие звуки, и голову Шерлока пронзила острая боль. Он невольно зажмурился, и, стиснув зубы, чтобы не застонать, сделал несколько глубоких вдохов.

– Эй, друг, ты в порядке?

Шерлок открыл глаза и, пригубив немного вина, молча кивнул.

– Ну и отлично. – Паренек был ина самом деле обеспокоен. – Ты так скривился… Слушай, рванем отсюда, пока я не опьянел. Хочу трахаться с тобой на свежую голову.

Шерлока с головы до ног окатило жаркой волной. Ах, Садерс…

– Почему я? – тихо спросил он.

Паренек приблизился вплотную и, с неожиданной силой стиснув ладонью его бедро, так же тихо ответил: – Меня к тебе прислали. Но об этом потом, если будет время на разговоры. А сейчас я так сильно хочу, чтобы ты мне отсосал, что готов достать член прямо здесь, в этой дыре. У меня уже колом стоит, а ты трепаться надумал. Поднимай свою сладкую задницу, парень, мой золотой Феррари ждет у дверей и от нетерпения бьет копытом.

***

– Погладь… Погладь его, парень… О, блядь, я сейчас кончу…

Маленькие ручки лихорадочно шарили по ширинке, борясь с непослушной пуговицей, дергая молнию.

– Ебать, я давно так не тёк… Ох, парень… Ну, ты и…

Не прекращая материться, он елозил по шоколадной коже сиденья, стягивая с себя тесные джинсы, и, наконец освободившись от них, вцепился тонкими пальчиками в довольно внушительный член, сделав несколько рваных скользящих движений. А потом притянул к себе ошеломленного Шерлока и прохрипел: – Отсоси мне, парень, отсоси так, чтобы я отключился.

Хастлер сомкнул губы на мокрой от выделений головке своего Первого…

*

– О, черт… Мать твою!.. Парень, парень, у тебя не рот, а печь… Как горячо!.. Соси, соси сильнее… Головку соси… Сожми зубами… Блядь! Блядь! Как хорошо…

Задрав рубашку и обнажив тщедушное тело, он исступленно царапал себе живот и грудь, словно переполняющее его вожделение никак не могло найти выхода. Маленькое тело взмывало навстречу губам; член, укутанный жестким пушком, нетерпеливо толкался в нёбо, а тоненький голосок продолжал выкрикивать мольбы вперемешку с ругательствами и громкими стонами.

Шерлок едва сдерживал смех, настолько комично и глупо все это выглядело: шикарный салон дорогой машины и дикие вопли полуголого пацана, трахающего рот неловко скорчившегося на нем мужчины своим непропорционально крупным членом.

Когда горькая, жидкая сперма скудно выплеснулась в его горло, Шерлок подумал: «Шрам номер один на твоем волчьем сердце, Сад».

Он действительно отключился.