Текст книги "Стон (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Кончить было нельзя. Он не мог позволить пролиться даже крошечной капле того, что предназначено одному только Шерлоку – его наполненному жаждой рту, его истосковавшемуся в ожидании телу…

Под утро он всё-таки задремал, сраженный нечеловеческим напряжением и утомленный возбуждающими воспоминаниями, и окунулся в такой эротический хаос, в такие безумные сны, что очнулся утром, до боли сжимая обмякший, мокрый от семени член.

Охая и вздыхая, жадно облизывая пересохшие губы, Садерс ещё несколько бесконечных минут гладил всего себя: шею, грудь, нервно подрагивающий живот и раскинутые в стороны бедра.

«Прости, мой мальчик, не уберег…»

Но, в конце концов, не так уж это и страшно.

Он был уверен, что приехав в Лондон и притормозив у долгожданных дверей, вновь будет так переполнен, что щедро зальет драгоценный горячий рот и утолит наконец его многодневную жажду.

Потянувшись всем телом, предвкушающим скорую встречу, он бодро соскочил с постели и направился в душ, где долго и тщательно мылся, несколько раз покрывая душистой пеной кожу и волосы. Нетерпение нарастало с каждой минутой, наполняя грудную клетку приятным жжением, а низ живота – слабой пока ещё, но очень сладкой истомой.

Сегодня последний день намеченного им срока, и, четко следуя собственным планам и данным самому себе обещаниям, он должен поехать к Шерлоку завтра.

Но, к чертовой матери планы и обещания!

К ебаной чертовой матери!

Он уже подыхает… Подыхает! Подыхает!

У него не осталось больше сил терпеть эту муку, и ждать даже один распроклятый миг.

========== Глава 17 День тридцатый. Отвратительно. ==========

Впервые Садерс видел его таким. Голова пошла кругом, а ноги, словно утратив опору, затряслись от нечеловеческого усилия удержать в вертикальном положение тело, готовое надломиться.

Странный, необъяснимый эффект от картины, не отличающейся особенной красотой. Но все запланированные действия и старательно отрепетированные фразы вмиг оказались фальшивы и неуместны, а самое главное, совершенно невозможны среди той будничной простоты, в которой Садерс сейчас оказался.

Он застал Шерлока в кухне – небольшой и опрятной. Тонкие пальцы обнимали бока ярко-оранжевой кружки, над которой вился белесый парок. На фоне дождливого утра эта кружка пылала маленьким солнцем, бросая теплый блик на бледную кожу Шерлока.

Спешить было некуда, и, вытянув ноги, Шерлок наслаждался неброским уютом утра, принадлежащего только ему. Было заметно, что он недавно проснулся и, не потрудившись принять душ и умыться, решил начать день именно с кофе, который с удовольствием пил, поглядывая в окно.

В квартире тепло – накануне Шерлок старательно растопил камин, изгоняя сырость позднего ноября. Окно, наполовину прикрытое жалюзи, пропускало неяркий осенний свет, в кухне было довольно сумеречно, но, продлевая состояние расслабленной полудремы, Шерлок не зажигал лампы. Заспанные глаза, взлохмаченные кудри и пижама, в которой, как видно, он спал этой холодной ночью, ошеломили Сада настолько, что он тщетно искал, за что ухватиться в попытке удержать равновесие.

Рушился мир.

Они потрясенно смотрели друг на друга, и молчание нарушал только звук их сбивающегося дыхания.

Саду казалось, что он врос в чисто вымытый пол, что до конца своих дней останется в этом дверном проеме, покрываясь паутиной и пылью. Но желание прикоснуться было таким сокрушительным, что, с трудом выбираясь из нежданного ступора, маясь отвратительной дрожью в коленях, он приблизился к Шерлоку и остановился, не в силах сделать ни одного движения, будто на этот мучительный бросок ушло всё, на что было способно его непослушное тело.

Кружка со стуком опустилась на поверхность стола, и, вздрогнув от громкого звука, Сад обхватил плечи Шерлока, сминая пальцами светло-серый хлопок и утопая лицом в гуще мягких волос. От Шерлока исходил дурманящий запах только что покинутой им постели, и Сад покачнулся – он невозможно его любил… Он не мог понять, почему всё ещё жив, как умудрился выдержать эту разлуку, и зачем вообще ему понадобился кошмарный месяц без Шерлока? Потерять столько дней и ночей, минут и секунд… Столько мгновений… Для чего?! Для того, чтобы увидеть на тонком теле поношенную пижаму и задохнуться от счастья?

Безумное расточительство.

Непростительная ошибка.

Вот такой, домашний и беззащитный, он мог бы сидеть этим утром там, в маленьком доме. Так же лениво прихлебывать кофе, пытаясь прогнать сонливость и вялость. В кухне был бы такой же усыпляющий полумрак. Ветер, шалым мальчишкой взметая опавшие листья, нахально пробирался бы сквозь плотные рамы. И было бы хорошо. И один немолодой, усталый мужчина сошел бы с ума от счастья, согревая на своих коленях босые ступни любимого.

Любимого, любимого…

– Мальчик мой, – выдохнул он и ласково потерся щекой о растрепанную макушку.

– Вы мне мешаете, господин Ремитус.

Холодный, спокойный голос не в состоянии скрыть волнение, а колотящееся в горле сердце мешает продолжить.

«Господин Ремитус… Вы… Проклятье! Как я мог допустить такой глупейший просчет?!»

– Не надо, Шерлок. Я очень скучал.

Стиснутое объятием тело нетерпеливо пошевелилось в его руках, и Садерс послушно отстранился – растерянный и смятённый.

Шерлок поднял солнечную кружку, как за соломинку ухватившись за её сияющие бока, и сделал большой глоток. – Как вы вошли?

Голос дрожит, руки дрожат, весь подобрался то ли для яростного броска, то ли для позорного бегства.

Чертовски напуган!

Сад усмехнулся, почувствовав себя немного увереннее. – Просочился в замочную скважину вместе с утренней сыростью и туманом… Для меня не существует закрытых дверей, мог бы и сам догадаться. – Он прошелся по кухне и остановился возле окна. – На самом деле всё очень просто, мой мальчик. Милейшая миссис Хадсон впустила меня, почему-то признав в моем лице посланника твоего именитого брата. Неужели я похож на чьего-либо посланника? – притворно удивился он, жадно рассматривая каждую черточку дорогого лица, каждый изгиб напряженно застывшего тела.

Обнять бы ещё разок… Приподнять эту мятую майку и прижать ладони к теплой спине…

Внутренний пожар разгорался, увлажняя подмышки, жарко пробегаясь под кожей, и пальцы нервно взъерошили волосы в попытке вернуть сознанию вновь ускользнувшую ясность.

– Кстати, она ушла, я столкнулся с ней прямо в дверях. Милым немолодым леди почему-то не спится в такую дрянную погоду. Мы одни. Не беспокойся, я не собираюсь набрасываться на тебя, как дикарь. Может быть, предложишь мне кофе?

Шерлок заметно дернулся от возникшего дежавю, и Садерс это увидел.

– Что странного я сейчас произнес, мой мальчик?

– Ничего. – Он нехотя поднялся, направляясь к посудному шкафу. – У вас ко мне дело?

Садерс не отвечал, пожирая глазами мягкие складки растянутой старой пижамы, сходя с ума от мысли, что она прячет обнаженное тело: красивый изгиб спины, восхищавший его всякий раз, когда Шерлок поднимался с постели, округлые ягодицы, покрытые тысячами поцелуев, стройные бедра, крепко стискивающие его во время оргазма… Он быстро наливался желанием, и первая капля уже намочила мягкий трикотаж дорогого белья. Скоро, скоро оно будет пропитано обильными выделениями, и это сделает возбуждение невыносимым, затмит разум и выпустит на волю всех его демонов.

Член тяжело свисал, оттягивая идеально скроенные брюки. Страшно хотелось освободиться от проклятых штанов и, развалившись на стуле, непристойно раздвинуть ноги…

– Если ты не забыл, я пью несладкий.

– Я никогда не поил вас кофе, – не оборачиваясь, бросил Шерлок, всей кожей чувствуя шарящий взгляд. Его снова трахали, и трахали так безумно, что в анусе полыхала фантомная боль.

Смятение не отпускало, мешая сосредоточиться хотя бы на одной здравой мысли, найти правильную линию поведения и верный тон. Несмотря на то, что всё последнее время Шерлок подсознательно ждал визита, представляя возможные варианты появления Садерса, он оказался совершенно не готов к реальному факту, и от неожиданности оторопел. Он даже не успел испугаться, настолько внезапно возник Садерс в дверном проеме. Беззвучно, как вышедший на охоту хищник, под которым не сломается, не треснет даже самая тонкая веточка…

Резко обернувшись, он перехватил потемневший от возбуждения взгляд и понял, что ничего не закончилось, что это лишь временная передышка, данная ему для чего-то судьбой, и основной удар ещё впереди.

Садерс здесь, и цель его визита не вызывает сомнений.

На Шерлока навалилась вселенская усталость. Он понимал, насколько бессилен перед этим страшным человеком и его не менее страшным влечением.

– Снимем маски, Шерлок, – усмехнулся тот, безошибочно угадав его чувства. – Ты смертельно напуган. Я смертельно тебя хочу. Вот всё и встало на свои места. И можешь не трудиться – меня сегодня уже напоили кофе.

Наклонившись, он плавно провел ладонью по сидению стула, с которого только что Шерлок поднялся. Со стороны могло показаться, что Садерс смахивает крошки или пылинки, но Шерлок прекрасно знал источник и суть этого чувственного поглаживания. Горло дернулось от подступающей тошноты, и он едва удержал позыв освободиться от недавнего кофе. Налив полный стакан холодной воды, Шерлок осушил его несколькими глотками, и, почувствовав облегчение, повторил свой вопрос: – У вас ко мне дело?

– У меня – к тебе?

Стул под Садерсом тихо скрипнул, когда он, слегка поерзав на гладкой поверхности, закинул ногу на ногу, стиснув бедрами набухающий член. Даже это, далекое от ласки движение вызвало вспышку внизу живота. Он чувствовал необходимость оргазма каждой взбесившейся клеткой. Сжатый крепкими мышцами член дернулся, и Сад сдавил его ещё крепче, намеренно причиняя боль. Ощущения были на удивление яркими: боль и истома переплелись сладостно и мучительно. Ритмично напрягая бедра, Сад впился пальцами в край стола. Импровизированная мастурбация оказалась безумно приятной и вызывала в паху горячую дрожь. Дыхание участилось, и скрывать происходящее стало практически невозможно. Да и зачем? Ему ли стесняться Шерлока? Сколько раз он трахал себя рукой, извиваясь, как подыхающая змея. Почему бы не трахнуть бедрами? Так восхитительна эта бесстыдная новизна… С каждым новым захватом Садерс терял контроль, и в какое-то мгновение всё вдруг исчезло – даже Шерлок. Осталось лишь безумное наслаждение, от которого он стонал и извивался на стуле, яростно имея себя самого.

Шерлок не мог оторваться от перекошенного, неузнаваемого лица, с ужасом осознавая, что Садерс близок к оргазму, и не понимая, что происходит, что вытворяет этот помешавшийся идиот. Он видел только побелевшие от напряжения пальцы, дергающееся на стуле тело и жадно хватающий воздух рот.

Сухой хрип, больше напоминающий звук рвущейся бумаги, чем голос живого существа, донесся из напряженного горла, и закончился еле слышным протяжным воем. Садерс кончал, тяжело дыша и вздрагивая всем телом, а потом обессилено откинулся, облизывая тонкие губы.

Это было настолько немыслимо, что казалось тщательно отрепетированным представлением.

Если бы речь шла не о Садерсе…

Не открывая глаза, тот негромко спросил: – Много ли ты узнал обо мне за долгое время разлуки, мой любознательный мальчик? – И, не дожидаясь ответа, выпрямился, уставившись с глумливой ухмылкой: – Надеюсь, ты догадался, что я только что испытал оргазм? Шерлок, оказывается, это потрясающе – вот так трахать себя самого. Ничего подобного я не делал. Ты действительно способен свести с ума.

В одно мгновение он оказался рядом и навалился на Шерлока, горячо и страстно выдохнув прямо в лицо: – Шерлок, бога ради, поедем домой. Без тебя так пусто и холодно. Будем сидеть у камина и разговаривать. Я расскажу тебе всё, что ты так и не смог узнать, и ты поймешь и простишь меня. Я соскучился, любовь моя! Хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, обнимать… Шерлок, я буду обнимать тебя очень бережно. Целовать очень нежно. Не трону, пока ты сам этого не захочешь. Я вытерплю, поверь мне, не прикоснусь к тебе даже пальцем. Буду только смотреть и любоваться, радоваться, что ты со мной. Я умираю от любви, Шерлок. – Он властно обхватил ладонями его шею. – А хочешь, уедем? Есть один островок… Там чудесная хижина, и птицы поют так красиво. Ты очень бледен. Ты изможден. Будешь лежать на берегу океана, и солнце позолотит твою кожу. Шерлок… Мне без тебя не жить.

Дыхание опаляло лицо, расцвечивая яркими пятнами скулы, и это было невыносимо. Шерлок оттолкнул нависшее тело и отошел, брезгливо стирая с шеи невидимый след.

– Сука, – выплюнул он и отрывисто повторил, снова и снова пробуя непривычное слово на вкус: – Сука. Сука. Сука.

Было больно видеть брезгливый жест, ещё больнее – слышать ругательство, принятое Садерсом на свой счет, но только что пережитый им оргазм наполнил его тело такой сияющей легкостью, что он не захотел продолжать словесную схватку и лишь упрекнул: – Нельзя быть таким непримиримым, мой мальчик. Это просто судьба.

Шерлок серой стрелой пронесся мимо него и выкрикнул из гостиной: – Судьба?! Что ты называешь судьбой? То, что я трахался с тобой день и ночь? Да меня тошнит от одной только мысли об этом!

Сад поспешил следом, при каждом движении ощущая липкую влагу белья и от этого вновь чувствуя нарастающее томление. – А вот это ты врешь. Ты хочешь меня сильнее, чем когда бы то ни было, – невозмутимо возразил он, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу, на этот раз исключительно для удобства.

Шерлок остановил на нем изумленный взгляд. – Ты это серьезно?

Садерс приподнял бровь и не удостоил его ответом.

– Параноик. Жалкий, зацикленный на похоти неудачник, – прошипел Шерлок. – Неужели ты и в самом деле настолько в себе уверен? – Он недоуменно тряхнул головой. – Сад, ты карикатурно смешон. Сластолюбец на пороге приближающейся импотенции, гордящийся мокрыми, обтраханными трусами.

– Шерлок, остановись. – Он быстро поднялся, едва не задохнувшись от оскорбительных слов. Каждое попадало в цель: уничтожало, прессуя, утрамбовывая, ровняя с землей, очень быстро лишая самоуверенности и превосходства. Дорогой костюм, галстук чистого шелка, идеальный треугольник платка казались ему маскарадным тряпьем. Сад пожалел, что не приехал сюда в старых потрепанных джинсах. Во всяком случае, он не выглядел бы сейчас утонченно старым. Растерянность его была так же очевидна, как и злое удовольствие Шерлока при виде этой растерянности. – Ты балансируешь на грани. То, что мы на твоей территории, ничего не меняет. Ты мой.

– Твой? Твои в этом доме только трусы, в которые ты недавно кончал, как уличный пес.

Шерлок мстительно рассмеялся.

«Сейчас мы друг друга убьем».

Но он готов был умереть, лишь бы в последнюю свою минуту удостовериться, что ненавистное тело наконец испустило дух.

Они стояли друг против друга, и, как две натянутые тетивы, готовые были в любую секунду выпустить стрелы переполнявшей их ярости. Оба знали, что на этот раз не будет ни победителя, ни побежденного.

От переизбытка адреналина трясло.

Один крошечный глоток прохладной воды, всего один…

И Шерлок тронул пальцами губы.

Глаза готового к атаке мужчины широко распахнулись, и он беспомощно замер, не в силах отвести взгляда от искушающе близких губ. И уже в следующее мгновенье алчно к ним присосался, неосторожно срывая зубами тонкую кожицу и сглатывая капельку крови.

– Я люблю тебя… люблю, – прошептал он, слегка отстранившись, и нежно коснулся пальцами заметно припухшего рта, невольно повторяя жест, сразивший его наповал.

Отвращение рванулось из скрученного спазмом желудка, и Шерлока стошнило к ногам разнеженного любовника. Он со стоном обхватил себя поперек живота и, согнувшись, снова исторгнул желчь и остатки кофе.

Казалось, это не кончится никогда. Он сплевывал вязкую слюну, горько-соленую от желчи и слез, и утробно, незнакомо стонал, покачиваясь на ослабевших ногах.

Сад ошеломленно смотрел на дрожащее тело, не в силах поверить, что этот приступ гадливости вызвал именно он: его поцелуй, его прикосновение.

– Что с тобой?

– Уйди, – простонал Шерлок, и его вновь скрутило от подступающей к горлу мути.

Это не могло быть правдой. Садерс ушел на кухню и вновь опустился на стул, где совсем недавно с трудом приходил в себя после пережитого удовольствия. Сейчас то, что он проделывал, сидя за этим столом, показалось смехотворным и жалким.

Новый трон Садерса Рэмитуса?

Дьявол, до чего же он опустился!

Унизительно онанировать на глазах того, кого прямо сейчас можно кинуть на заблеванный им ковер и отодрать жестоко и грубо. До крови. Выебать как скотину, а потом пинками загнать в машину и увезти отсюда к чертовой матери. На место.

Он решительно поднялся и вернулся в гостиную.

Шерлок сидел на диване, обессилено запрокинув голову и безвольно уронив на колени ладони, показавшиеся вдруг Саду очень большими и непомерно тяжелыми.

Господи боже… Жалость и любовь к нему неистребимы, что бы ни делал он, и что бы ни говорил. Но поддаваться этому наваждению больше нельзя. И так уже самоуверенному говнюку дозволено больше, чем можно вообразить.

– Собирайся, да поживее. Я голоден и утомлен. Хочу снять наконец свои обтраханные трусы и полежать в теплой пене. Вместе с тобой. А потом пообедать. И выпить коньяку возле растопленного камина. – От перечисленных удовольствий сладко дрогнуло сердце, и обида слегка отступила. – Тебе будет со мной хорошо. Ты привыкнешь, поверь. Я верну…

«Я верну, ради тебя верну Рэма Гримальди, сумасшедшего, бесшабашного, веселого Рэма. И ты удивишься. Я уничтожу Садерса, и даже воспоминаний о нем не останется. Рэм зацелует, согреет твои холодные губы, и ты сойдешь с ума от любви».

– Нет.

– Господи, Шерлок, – зачем-то продолжил он его уговаривать, с трудом подавляя желание схватить строптивого гордеца за волосы и выволочь отсюда на улицу. – Не так уж я и ужасен. Богат, красив, известен.

Шерлок выпрямился и усмехнулся. – Богат. Известен. Отвратительно богат и отвратительно известен. В тебе отвратительно всё. Каждое твоё прикосновение. Каждый твой жест. Засыпать и просыпаться с тобою рядом? Лучше уж в пекле с самим Сатаной! С кем угодно, с последней мразью, только бы не с тобой.

В голове взрывались сосуды, заливая бешеной кровью мозг, отказывающейся воспринимать оскорбление. Свернуть глупцу цыплячью шею и швырнуть на обгаженный ворс. В который раз он осмелился вцепиться наглыми пальцами прямо в сердце?!

С кем угодно, говоришь? Кого ты видел, избалованный аристократик?

Какого-нибудь прыщавого пачкуна, отсасывающего тебе в мужском туалете и трясущегося от страха, что застукают и поставят в угол? Тебя хоть раз по-настоящему согнули, ткнув красивым личиком в зассанный унитаз?

Садерс замер от молниеносно пронесшейся мысли.

С кем угодно, говоришь?

Ну вот и решение.

Невыполнимых задач не бывает, это Рэм узнал уже очень давно.

Ах, Шерлок, Шерлок… Что ты наделал, мой обожаемый мальчик? Нельзя подводить Садерса Ремитуса к самому краю. Опасно.

Шерлок сразу же уловил в спокойном голосе незнакомые нотки, и мрачное предчувствие больно царапнуло душу.

– Ты жестоко обидел Рэма, и за это будешь наказан.

– Я не знаю никакого Рэма.

Как жалко и потерянно прозвучали слова, как испуганно стукнулось о грудную клетку сердце…

– Я не знаю никакого Рэма, – повторил он, чтобы заполнить гнетущее, давящее молчание.

– Ты и Сада ещё не знаешь. Мой дорогой.

***

Личный месяц Шерлока подошел к концу.

========== Глава 18 Начало ==========

Больше не было страха.

Не было.

Сам не желая того, Садерс, словно гигантская губка, впитал и страх, и его отравляющие миазмы. Отвратительное представление неожиданно обернулось мощной дозой противоядия, и Шерлок вместе с желчью выблевал на ковер не только воспоминания о собственном унижении, но и пожирающий душу страх. Он совершенно точно знал, что стоит на пороге чего-то ещё более чудовищного, чем пережитое в маленькой уютной ловушке. Но так же хорошо он знал, что испугать его уже невозможно.

Разве что доломать.

В свою силу Шерлок больше не верил. Да и была ли она? Легко выглядеть сильным, с любопытством заглядывая гиене в глаза, слушая её леденящий хохот и зная, что уж тебе-то в горло она точно не вцепится.

А вот вцепилась…

И дрожь в коленях, и холод ладоней, и туман в голове, и неспособность принять хотя бы одно решение сразу же показали, насколько он уязвим и беззащитен в своем страхе даже не за душу, нет… За плоть, которая так прекрасна, и которую нестерпимо жаль потерять. Пусть растоптанную и вывернутую наизнанку, пусть кровоточащую и больную.

Свою слабость он принял легко. Человечество переполнено слабостью, и Шерлок покорно примкнул к большинству: истинных героев он пока не встречал. Собственные попытки выглядеть сверхчеловеком казались теперь кривляньями уличного паяца.

Колосс на глиняных ногах – ткнули пальцем, и тут же рухнул.

Жестокий урок.

Но насколько покорно он смирился с тем, что никогда не был по-настоящему мужественным, настолько яростно все это время сопротивлялся он страху. Страх Шерлок ненавидел, и эта ненависть уничтожала его даже больше, чем сам источник.

Избавившись от этого бремени, он впервые за последние месяцы сделал глубокий вдох, и его легкие, прежде забитые смрадом, наконец-то наполнились свежестью.

Что именно приготовил для него отвергнутый и униженный им любовник, Шерлок представить не мог, но чем бы тот не решил потрясти его в этот раз, страха он больше никогда не увидит.

*

Торопясь так, будто каждая минута промедления может стать для него последней, Шерлок принял душ, оделся, впервые не заботясь о том, насколько небрежно выглядит не заправленная в джинсы рубашка или наспех накинутая петля помятого шарфа, и почти бегом покинул квартиру.

На миг он застыл на пороге, словно палящими солнечными лучами ослепленный светом небогатого красками дня, и, не оглядываясь по сторонам, устремился вперёд.

***

За всю дорогу Садерс не проронил ни звука. Тяжесть его молчания была так сильна, что невозмутимый Сантино покрывался холодным потом и едва заметно поводил плечами. Плечи заболели минут через пять – настолько физически ощутима эта тяжесть была.

Всем произошедшим Сад был раздавлен как хрустнувшая под ногтем вошь. У него больше не осталось иллюзий: ничего, кроме отвращения, Шерлок к нему не испытывал. Осколки жалкого бреда, в котором он и его возлюбленный были счастливы и близки, исполосовали сердце невидимыми порезами, и оно нестерпимо горело.

Загаженное белье напоминало о недавнем позоре, и со дна души поднималась гнилая муть. Он не мог дождаться минуты, когда окажется в доме, перед дверью, не имеющей больше ключа. Но теперь это не было для него проблемой – если надо, он вскроет эту чертову дверь зубами, и войдет в свою тайную комнату, вдохнув воздух заброшенности и забвения.

И Трон, терпеливо ожидающий своего торжества, разорвет наконец его никому не нужное тело.

И он истечет черной кровью, отравленной любовью и непонятным страхом, заливая ею подножие своего былого величия.

И подохнет. Повиснет на гигантском искусственном члене, словно нанизанная на вертел свинья.

Жажда смерти была огромна.

Но, подъезжая к дому, Садерс сходил с ума от желания вернуться назад – в скромную чистенькую квартирку, к солнечной кружке и теплому сумраку, умоляя дать ему шанс, целуя холодные пальцы, так страстно мечтающие сомкнуться на его кадыке.

Он знал, что не сможет убить себя, пока тот, кто адски его измучил, продолжает жить и дышать; он понимал, что закончит свои дни в психушке, если хотя бы частично не избавится от затмевающей разум обиды. И только одно способно ему помочь – уверенность, что тому, кто так безжалостно её причинил, больнее стократ.

***

Шерлок не мог надышаться Лондоном.

Он никогда не заострял внимания на том, что его окружает: не смотрел по сторонам, не замечал красоты и величия зданий, яркости витрин, живописной пестроты людского потока. Так было когда-то. Теперь он всем этим наслаждался, впитывая каждую мелочь, на собственном опыте убедившись, как легко лишиться того, чья значимость в твоей жизни невелика, и что потом оказывается бесценным.

Каждый день он окунался в водоворот улиц и площадей, то прогуливаясь размеренным шагом, то несясь выпущенной стрелой. Устав до хруста в коленях, он садился за столик первого же попавшегося кафе и долго пил кофе, с интересом вглядываясь в лица посетителей и прохожих.

Он не был уверен в слежке, к тому же, обладая хорошим сенсорным восприятием, присутствие Садерса он почувствовал бы мгновенно. Тем не менее каждый его выход из дому был не только стремлением восполнить упущенное или желанием лишний раз убедиться, что страх на самом деле исчез. Прежде всего это был вызов: видишь, я ко всему готов, и я не боюсь.

Его стремительную походку и распахнутое пальто можно было увидеть и на самой глухой, безлюдной улочке Лондона, и на Бульваре Миллионеров…

Он больше не сторонился брата, который при каждой встрече настороженно вглядывался в его лицо. Два месяца сумасшедшего, доходящего до истерии волнения обострили все чувства Майкрофта Холмса, и Шерлоку трудно было скрывать от него будоражащее предвкушение – скоро, очень скоро Садерс появится на арене развернувшейся между ними войны. Посмотрим ещё, кто кого, думал Шерлок, я буду сражаться и, если надо, убью.

– Майк, я в порядке. Перестань так пристально вглядываться в мою душу.

Несколько раз он присутствовал на семейных обедах и ужинах, где красочно врал о своем длительном путешествии, маршрут которого определил довольно туманно: «где только меня не носило…» Подробностей от Шерлока и не ждали.

Майкрофт розовел вежливо улыбающимся лицом, и эта едва заметная краска смущения казалась Шерлоку гуще и багровее крови.

Очень хотелось спросить о Садерсе. Их совместное фото на поле для гольфа так и стояло у Шерлока перед глазами. Но с точки зрения логики свой неожиданный интерес к этому гражданину мира объяснить было бы сложно – никогда раньше Шерлок не проявлял любопытства к подробностям жизни элиты, равнодушно воспринимая попытки Майкрофта ввести его в «курс дела» и раздраженно отмахиваясь.

Разумеется теперь подобное внимание брата насторожит и вызовет массу не заданных вслух вопросов, на которые он будет искать ответ, копая гораздо глубже, чем делал до этого Шерлок. Обладая масштабной информационной сетью, не сравнимой с той скудной и наполовину лживой, которой пестрит интернет, он может накопать о Садерсе то, что насторожит его ещё больше. И неизвестно, куда это его заведет, и чем для него закончится…

Никогда ещё Шерлок так сильно не дорожил своим старшим братом.

*

Заканчивалась третья неделя с памятного появления Сада на Бейкер-стрит, и Шерлок помимо воли чувствовал напряжение. Он ни секунды не сомневался, что о нем не забыли. Только не в этот раз. Но почему доведенный до точки кипения Садерс выжидает так долго, Шерлок не понимал, и это не давало ему покоя, делая мучительным процесс ожидания.

Его подстегивал злой азарт – давай, давай, плети свои сети. Я отвечу так, что сам будешь не рад.

***

Все это время Садерс находился во Франции, впервые осквернив тщательно оберегаемую святыню – дом толстяка Бонне.

Ко всему безразличный, он на неделю заперся с каким-то развратным мальчишкой, который, рассчитывая на щедрое вознаграждение, с алчной радостью предоставил ему свое тщедушное, но весьма умелое тело, и которого потом едва не прикончил, набивая порванный рот купюрами и задыхаясь от ненависти.

В Англию он возвращался, чувствуя себя уставшим от жизни, от себя самого, от своих безумств.

Хватит.

Прекратить эти… странности, и попытаться начать сначала.

Забрать с собой доведенного до отчаянья Ди и скрыться от всего и от всех. Возможно, в родной Италии, на берегу, пропахшем рыбьими потрохами, в той деревушке, где его жизнь начиналась, и начиналась так хорошо.

Но вдохнув запах мокрого, серого утра, Садерс понял, что от судьбы не уйти. Из аэропорта он прямиком примчался на Бейкер-стрит, приказав Сантино медленно проехать мимо дверей.

Что ожидал он найти в этот ранний час, Садерс и сам не знал. Но уже одного только вида запертой двери и задернутых штор было достаточно, чтобы понять: кто из них двоих победит, тот и выживет. И не факт, что победившим окажется он.

***

На исходе четвертой недели в дверь позвонили.

Ни этим утром, ни накануне у Шерлока не возникало предчувствия краха.

Вчерашний день мало чем отличался от предыдущих, с той лишь разницей, что вчера его не тянуло на улицу – он провел этот день, для поздней осени на редкость теплый и солнечный, дома, лениво проживая час за часом и получая удовольствие от неспешности и тишины.

Долго спал, долго стоял под душем, ни о чем не думая и просто существуя, не торопясь приготовил завтрак… Он все делал непривычно долго и основательно, и, пожалуй, только это нарушало ежедневный ритм его жизни.

День пролетел незаметно.

Вечер он провел у камина, размышляя о Садерсе. Он не вспоминал о месяцах плена, не думал о последнем визите – никаких подробностей, никакого стыда. Просто мысли о человеке, так просто разрушившем его жизнь. В том, что его жизнь разрушена, сомнений уже не осталось, но относился к этому Шерлок на удивление безучастно. Важным для него было только одно: не дрогнуть перед очередным нападением, сохраняя пламя отчаянного задора.

Кто кого?

Шерлок был подготовлен к любому вызову.

Свой вызов он Садерсу уже бросил.

*

Заслышав наверху шорох шагов, миссис Хадсон пригласила его на чай.

«Завтрак ты уже проспал, мой дорогой. Чай будет очень кстати».

Звонок раздался в самом начале их мирного чаепития, и Шерлок отправился открывать.

– Мистер Шерлок Холмс?

На пороге стоял привлекательный, слегка утомленный мужчина. Виски, тронутые серебром, добавляли его облику если не утонченного, то в достаточной мере благородного шарма. Карие глаза смотрели открыто и прямо. Приятный человек, промелькнула короткая мысль.

У обочины притулилась полицейская машина, но даже не будь её, Шерлок безошибочно определил бы в посетителе сотрудника Скотланд-Ярда.

– Инспектор?

– Вы позволите?

– Прошу вас.

Указывая на лестницу, Шерлок пропустил мужчину вперед.

Это было начало, с жадным нетерпением ожидаемое им все эти дни.

Все эти дни.

Все.

Но не сегодня.

Инспектор проследовал на второй этаж, Шерлок неслышно ступал за ним, и вышедшая из своей квартиры миссис Хадсон проводила их встревоженным взглядом.

*

Мужчина с интересом огляделся по сторонам, невольно отмечая скромность и непритязательность интерьера.

Любопытно.

– Итак, инспектор…

– Лестрейд. Грегори Лестрейд. Я имею честь знать вашего брата.

– Так вы хорошо знакомы с Майкрофтом? – насторожился Шерлок. – Это он вас ко мне подослал?

– Нет.

– Что именно – нет?