Текст книги "Стон (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Что останавливало Шерлока… Видимо, те же барьеры: следы насильственных проникновений не стерлись из памяти его тела.

Но нарушил неписанное табу именно он. И сделал это, как всегда, непревзойденно.

Мы завтракали.

– Чего ты ждешь? – спросил Шерлок.

Я непонимающе огляделся: кофе налит, тосты поджарены, и апельсиновый джем стекает с них янтарными каплями…

Что не так?

Шерлок смачно хрустнул и облизнулся.

– Всё равно ты меня возьмешь – рано или поздно.

Моё бедное тело расплавилось в адском огне, который стремительно взвился к потолку нашей кухни и бешено загудел вокруг меня, широко лизнув промежность и бедра.

– Я… Шерлок, какого черта?!

– Не обращайся со мной как с больным. Я хочу этого. Очень.

Сумасшедшая эрекция вздыбила и намочила мои штаны. В глазах заплясали яркие искры. Что он говорит?! Не может такого быть…

Заикаясь, я ответил: – Тогда… ты… первый.

– Я?

– Да. Ты трахнешь меня сию же секунду.

Шерлок поднес кружку к губам, пряча довольную и… черт бы меня побрал!.. плотоядную улыбочку. – Сию секунду я не могу. Видишь – завтракаю. Джон, тебе не кажется, что тостов несколько маловато?

Господи, как же мне стало легко! Воздушно. Радостно. Просто здорово.

– Пожалуй, – согласился я. – Поджарю ещё с десяток. А потом ты вставишь мне по самые яйца.

Шерлок закашлялся. – Ты грубый мужлан.

– Ага.

Иногда мне хочется быть грубым мужланом, потому что бушующая во мне нежность выходит из берегов и требует усмирения…

Конечно же, Шерлок всё сделал по-своему: первым стал все-таки я.

Мой первый раз… О, этот первый раз! Он ужасен. Для меня, потому что Шерлок-то был несомненно доволен: бороздил мою кожу горячими пальцами и дрожал с головы до ног. Но себя я ненавидел люто, и даже обжигающие волны ярчайшего облегчения не смогли эту ненависть смыть. Короче говоря, я себя не донёс. Конечно, ничего страшного в этом нет. Конечно… Каждый, кто терял разум, находясь на пике желания, меня поймет. Господи боже, да я готов был вытечь на первом же пальце! И Шерлок тоже хорош… Разве можно так льнуть к человеку, которого от страсти колотит? Так целовать… Так дразнить языком… Быть таким готовым. И шептать: – Не бойся, Джон… Не бойся…

Мои пальцы окутаны шелком – влажным, горячим. Я даже не пытался его растянуть – какой там… Под моей задубевшей, мозолистой кожей вмиг отвердела простата, и я потерял голову. Я почти отымел его пальцами – целуя стонущий рот, жадно глотая слюну. С меня градом катился пот, член дергался и горел, в висках молотило. Когда головка скрылась внутри, я понял: не смогу. Не выдержу.

Хватило меня на пять-шесть движений. Я вошел в него сразу – если бы продвигался осторожно и медленно, не хватило бы даже на это. Но кто виноват, что в Шерлоке всё так беспощадно пылает? На последнем движении внизу живота вспыхнуло и растеклось нестерпимое пламя: я кончил в Шерлока, и долго не мог прийти в себя.

– Прости, – еле выдавил я потом, чуть не плача с досады. – Даже не знаю…

Но этот ненормальный был счастлив. И когда спальня перестала кружиться, а злость на себя самого немного ослабла, я высосал из него всё, что скопилось – дочиста, без остатка и с таким яростным наслаждением, что сердце едва не выпрыгнуло.

Меня он лишил девственности очень бережно: продвигался осторожно, крадучись. Я стискивал челюсти, чтобы не закричать: бог мой, как хотелось мне почувствовать яростный натиск, заполниться Шерлоком быстро, сильно и больно! Но я ему не мешал. Я вбирал в себя его длинный изящный член, упиваясь каждым сладким мгновением. Он вошел в меня лишь наполовину – очень боялся испортить первое впечатление чем-нибудь неприятным… Дурачок. Да разорви он меня на части, не было бы на Земле человека благодарнее и счастливей.

Он долго и сладостно меня истязал, покачиваясь надо мной своим безупречным телом, и лишь под конец, задержав дыхание и впившись ногтями в бедра, погрузился до основания – тугая мошонка прохладно прижалась к моим ягодицам, и я с криком рванулся навстречу…

– Джон, я не хочу забывать… – сказал он потом.

– Дело твоё, – ответил я, накрывая его плечо одеялом.

Но, надеюсь, когда-нибудь от былых горестей не останется даже следа. Уж я постараюсь. А если и приснится Шерлоку страшный сон, я найду, чем его утешить.

Самому мне расслабляться нельзя – необходимо всегда быть начеку. Потому что я знаю: в любой из шикарных машин, темными, отполированными тенями скользящих по улицам Лондона, может притаиться безумец.

***

Я не сразу рассказал о нас Гарри. О том, что мы вместе. О том, черт возьми, что сплю с ним в одной постели.

Не могу понять – почему.

Узнав, Гарри захохотала. Я так и видел её жемчужный оскал! Мне и самому было весело.

– Бедные папа с мамой, – отсмеявшись, вздохнула она.

– Только попробуй им рассказать! – рявкнул я. – Хватит с них одной парочки.

– Он красивый?

– Невероятный.

– Слышал бы ты себя! – снова рассмеялась она. – «Не-ве-ро-ят-ный». Ах-х… Сколько страсти!

– Я люблю его страстно – что же в том удивительного?

В голосе Гарри сквозили мечтательность и тепло: – А ведь ещё тогда я обо всём догадалась… Посадив тебя в поезд, всю дорогу ломала голову: что не так? Устал, выдохся – это понятно. Но что ещё? Что за лихорадка поселилась внутри тебя и делает таким…

Она замолчала.

– Каким? – спросил я.

– Счастливым.

– Счастливым? Не выдумывай! Больше всего я тогда был далек от счастья. Я был подавлен. Убит.

– А вот и нет, – уверенно возразила Гарри. – Ты был сам не свой, унесенный, но выглядел так, будто тебе… привалило от жизни. Я это только потом поняла. И успокоилась.

– Привалило? – Я прыснул. – Ну и словечко!

– Другого подобрать не могу. Привезёшь его к нам?

– Спрашиваешь. Будьте готовы к настоящему потрясению.

Познакомились они только через полгода – всегда что-то мешало оторваться от Лондона и его

сюрпризов. Наконец я едва ли не силой притащил Шерлока на вокзал и запихнул в вагон. Но сопротивлялся он вяло: слишком утомил его последний «сюрприз».

Таким он и предстал перед Гарри и Клэр: худой, бледный, хмурый, почти бестелесный и бессловесный.

Через два дня он отоспался…

Отъелся…

Разговорился…

И черт бы меня побрал, засверкал так ослепительно, что две ошеломленные лесбиянки не сводили с него откровенно влюбленных глаз. Это был настоящий триумф, потому что, зная свою сестричку, я был уверен: она уже составила длинный список предполагаемых недостатков моего парня, согласно которому тот даже мизинца моей левой ноги не стоит.

Мы гостили в Уимблдоне неделю, и я вновь тащил Шерлока на вокзал практически волоком. Мне и самому уезжать не хотелось, но восхитительные дежурства в клинике, к сожалению, меня уже заждались.

Дома мы набросились друг на друга с голодной яростью: у сестры заниматься любовью почему-то было неловко, и черту затяжных поцелуев, волнующих ласк и по возможности тихих оргазмов нам так и не удалось перейти.

***

У нас всё хорошо.

Может создаться впечатление, что мы только и делаем, что дёргаемся друг на друге, как пара взбесившихся кроликов.

Это не так.

Иногда секс выпадает из нашей жизни на несколько дней, а то и недель. Такое происходит, когда Шерлок погружен в проблему настолько, что его уже не достать. Он устает от собственной мега-энергии и к вечеру приобретает зеленоватый оттенок нечеловеческой, безумной усталости. Падает рядом и мгновенно засыпает, крепко обняв подушку, и я подозреваю… да нет, я уверен, что в этот момент подушка для него – это Джон.

Шерлоку не до секса. Он и без того затрахан

Но ночью он меня хочет. Спит и хочет. Я пробуждаюсь внезапно – влажный, полный знакомого жара, и сразу же понимаю: Шерлок… Обнимаю, глажу спину, ласкаю туго сведённые ягодицы. Он слабо стонет и… движется. Весьма характерно. Осторожно переворачиваю его на спину и дотрагиваюсь. Он налит. Он давно готов. Я провожу ладонью по теплой натянутой ткани, и мое тело мгновенно загорается страстью. Я так возбуждаюсь, что мне стоит огромных трудов обуздать вполне объяснимый порыв сдёрнуть с него штаны.

Но этого я не сделаю никогда.

Я приподнимаюсь на локте, медленно оттягиваю резинку пижамы, осторожно достаю его член, сжимаю и мастурбирую, закусив губы в героически подавляемом возгласе. Шерлок поворачивает лицо в мою сторону и припадает к плечу, опаляя частым дыханием небольшой розовый шрам. Он быстро кончает, крупно вздрагивает раз-другой, что-то бормочет и вновь погружается в сон. Я привожу его в порядок, укутываю одеялом и прижимаю к себе. Спи, любовь моя. Отдыхай.

Я разгорячен, неудовлетворен и безумно счастлив.

*

Когда нас не осаждают трупы, кровожадные злодеи и виртуозные мошенники-авантюристы, жизнь наша вполне обыденна и ничем не отличается от жизни среднестатистической пары великой Британии. Ну разве только тем, что оба мы имеем по члену в штанах.

Мы решаем бытовые проблемы, оплачиваем счета, мы, черт возьми, покупаем свежие яйца, молоко, сыр и туалетную бумагу. Едим, спим, ссоримся. По очереди чистим камин. Шерлок хандрит, я возмущаюсь его хандрой. Мы куда-то спешим, куда-то опаздываем, забываем дома ключи, психуем. Ходим в кино. Пьем пиво с острыми, тоненькими колбасками. Мёрзнем зимой, потеем летом. Трахаемся в душе. Целуемся в такси.

Но всё это не главное, нет.

Однажды я приехал в Лондон чёрт знает зачем – потерянный, никому не нужный и одинокий. Я забрел наугад чёрт знает куда, и двери за мной закрылись. С таким грохотом, что поначалу я едва не оглох. Но с прошлым так и бывает: оно уходит. Иногда незаметно, тихо и деликатно, а иногда – слишком яростно хлопнув дверью.

Я люблю.

Люблю Шерлока. И это кажется невозможным, невероятным. Не здесь и не со мной.

Шерлок любит меня, и это тоже кажется невозможным, невероятным. Не здесь и не со мной.

Мы любим друг друга невозможно, невероятно.

Важнее этого ничего быть не может.

По большому, очень крупному счету только этим мы и живем.

И я, Джон Хэмиш Ватсон, возможно, не самый умный, возможно, не самый красивый, но уж точно – самый удачливый сукин сын со всей ответственностью заявляю, что жить мы будем долго и счастливо.

И умрем в один день.

Всё.

*Да простит меня Михаил Афанасьевич за то, что слизала у него это «ослепительно хорошо»))))