Текст книги "Стон (СИ)"

Автор книги: lina.ribackova

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Но, вздрогнув во сне, Шерлок повернулся на бок и придвинулся сам, обхватив его поперек груди и притягивая к себе. Джон тихо охнул, боясь шевельнуться и выдать ошеломление. Он неподвижно лежал в сонных руках, наливаясь темным, варварским вожделением, кусая сухие губы и медленно вдыхая и выдыхая окаменевший воздух.

Шерлок не проснулся. Сон был так безмятежно крепок, что он не почувствовал, как еле живой от нежности и желания Джон неохотно высвободился из рук, как поднялся с постели и накрыл одеялом плечи, невесомо проведя ладонью по растрепанным волосам, которые безумно любил.

Откуда ты? За какие подвиги ты мне послан? Чем я могу отплатить за счастье видеть, как пробивается едва заметная щетинка на твоих впалых щеках? Измученный, беспощадно красивый и невозможно родной… Шерлок…

Глаза распахнулись так неожиданно, что Джон отпрянул и замер, усмиряя ладонью сердце, готовое проломить вздымающуюся грудную клетку.

Твою мать! Нельзя же так.

Шерлок сонно жмурился, с улыбкой рассматривая вспыхнувшее смущением, растерянное лицо. Но улыбка погасла, и в глазах заметалось сомнение.

– Ты как?

– Нормально.

– Поедешь ко мне?

– Поеду.

– И даже не спросишь?

– Спрошу. Но не сейчас.

Они замолчали, столкнувшись взглядами, погружаясь в беспросветную глубину зрачков, на дне которых у каждого пряталась тайна, одна на двоих. Но открыть её почему-то не хватало решимости, и минута, будто созданная для слов любви и признаний, ускользнула, потерявшись в воронке времени.

Стало неловко и стыдно. Покраснев ещё гуще, Джон вспомнил, что не одет, и тонкий трикотаж торопливо натянутого белья вряд ли в состоянии скрыть то, что болезненным зноем растеклось у него между ног.

Шерлок сел, зябко передернув плечами и плотнее закутавшись в одеяло, и этот невинный жест вызвал новую волну отчаянного смущения: под одеялом Шерлок полностью обнажен, и ночь они провели вместе, на этой узкой кровати, согретые общим теплом.

Джон отвернулся. – Я в душ.

– Джон… – догнал его тихий голос.

Он остановился, не оборачиваясь – этот голос взрывал в нем каждую клетку, несясь по телу потоками дрожи.

– Спасибо.

– За что?

– За эту ночь.

Ну вот всё и закончилось. Закончилось, не начавшись. Застыло внутри разрывающей глыбой, навсегда превратив его сердце в сокровищницу сладких, но несбыточных грёз.

Как не понять, за что благодарит его Шерлок…

Джон крепко зажмурился, пытаясь справиться с разочарованием. Он не мог не желать его, как бы это ни было гнусно. Он хотел близости с ним так сильно, что кружилась голова. И если бы Шерлок позволил… Боже, да он целовал бы тонкие пальцы, прижимая их к своему лицу. Он обнял бы прекрасное тело, сливаясь с ним кожей и кровью, лаская и исцеляя нежностью. Он вызвал бы стоны и крики наслаждения в этом тонко натянутом горле. Он носил бы его на руках. До конца дней. Задыхаясь от счастья.

Но разве сможет он когда-нибудь оскорбить этого юного, измученного мужчину какой-то чертовой похотью?! Разве сможет обмануть доверие того, кому довелось прорываться сквозь грязь, и не факт, что по собственной воле. И ещё не известно, что ждет их обоих, что предстоит им вынести и пережить.

Да всё это ерунда. Лишь бы поднять его, поставить на ноги, вернуть веру и силы. Любовью и преданностью, а не яростным вколачиванием в кровать.

Всё правильно. Всё правильно, Шерлок. Я тоже так думаю. И я справлюсь.

Из душа Джон вышел с уже готовым решением: никакого намека на близость, как бы желанна она ни была, как бы ни билось сердце при одном только взгляде на сплетенные в узел пальцы, которые совсем недавно так отчаянно притягивали его к себе.

Нет.

– Я израсходовал совсем немного воды. Будешь купаться?

– Купаться? – Шерлок заулыбался и подскочил на кровати. От слова повеяло детством, заботой, ласковыми руками. – Обязательно буду! – Он на секунду запнулся. – Пожалуйста, отвернись.

Глядя в окно, Джон настороженно слушал шорохи: вот Шерлок поднялся, прошлепал босыми ногами к столу, вернулся к кровати…

– Я скоро, – прозвучал его бодрый голос.

Оказалось, что всё это время Джон почти не дышал, и от страшного напряжения загорелось в груди. Не оборачиваясь, он бросил через плечо:

– Полотенце…

– Твоё возьму.

Шелест воды бурлящим каскадом сотрясал раскалившийся воздух, и Джона заметно потряхивало.

«Как же я собираюсь жить с ним на одной территории? Да это прямая дорога в психушку!»

И все-таки он был по-настоящему счастлив. Психушка? Ну и чёрт с ней. Сойти с ума от любви – что может быть лучше?

Даже тревожные мысли о том, что скорый и неизбежный разговор, возможно, изменит его жизнь навсегда, что предстоит нелегкая задача принять всё, о чем поведает Шерлок, и постараться не подохнуть от ревности – даже эти мысли не смогли убить звенящего чувство полета, которым он был охвачен.

Пора встряхнуться и приняться за сборы.

Сумка готова. Он же хотел…

Чёрт! Бак Морс!

О его существовании одурманенный Джон совершенно забыл. И о данном обещании – тоже.

Он досадливо впечатал в ладонь сжатый кулак.

Бак.

Не сегодня, так завтра необходимо с ним встретиться, честно отказавшись от опрометчиво принятого предложения, и эта необходимость новым гнётом обременила и без того отягощённые плечи.

Но Бак – это не самое страшное. В конце концов, он ничем ему не обязан.

Хотя, конечно, обязан.

Обязан тем, что не имеет цены: ощущением вовремя подставленного плеча, возрожденной уверенностью в том, что не весь мир от него отвернулся, что есть кто-то, кому он интересен и не безразличен, надеждой, что жизнь, загнанную в тупик, ещё можно переиграть.

Всё это бескорыстно предоставил ему Бак Морс, которого Джон и другом-то не считал, но к которому почему-то обратился в момент, когда от безысходности готов был завыть.

Думать об этом было неприятно и тягостно. Мысли о Баке, так внезапно возникшие в переполненной Шерлоком голове, настойчиво царапали душу. Его загоревшиеся восторгом глаза и радостная улыбка тревожили память.

Но разве мог сейчас Джон даже подумать о Баке Морсе и его разбитых надеждах, когда там, в облаке пара, купался до боли любимый мужчина. И сейчас он, как ожившая грёза, возникнет в этой убогой комнате, мгновенно превратив её в роскошную королевскую залу, осветив своими потрясающими глазами не только стены и потолок, но и идиотскую жизнь Джона Ватсона, которая вся, от первого до последнего дня, была залогом счастливой встречи.

Разве мог этот миг сравниться с чем-то ещё?

Появление Шерлока сразу же стерло все сомнения и усмирило терзания совести.

Джон невольно оглядел его с головы до ног – жадно и собственнически. Посвежевший, улыбающийся Шерлок был невозможно красив и так бесконечно дорог, что сердце заходилось от нежности. Легкий джемпер плавно обтекал распаренное порозовевшее тело, вырисовывая изящные стрелы ключиц и едва заметные силуэты сосков; влажные волосы, не тронутые расческой, сбились в беспорядочные вихры, и видеть всё это было невмоготу.

– Готов?

Джон улыбнулся и промолчал, но, похоже, Шерлок не нуждался в ответе.

– Завтракать будем на Бейкер-стрит.

– Где?

– Дома, Джон. Дома.

*

В такси они сидели, соприкасаясь коленями и плечами. Джона преследовало навязчивое желание взять Шерлока за руку, причем не покидала уверенность, что Шерлока тянет сделать то же самое, но что-то сдерживает порыв, оставляя его неожиданно крупные ладони неподвижно и грузно лежащими на сомкнутых бедрах. Что это, Джону знать не хотелось, но ощущение выросшего барьера с каждой минутой становилось сильнее. И барьер этот они сейчас воздвигали оба, каждый имея на то серьезные, только ему ведомые причины.

Джон старался не думать об этом, как не думал всё это время о том, где они с Шерлоком познакомились…

*

Несколько малодушных минут он не решался войти в приоткрытую дверь, которая теперь, Джон в этом не сомневался, станет единственной дверью в его единственно возможный дом. И другого места на Земле, где истерзанная душа Джона Ватсона сможет найти приют, не существует.

Шерлок стоял вполоборота и смотрел выжидающе. Он не торопил, не тянул Джона внутрь, хорошо понимая и смятение, и нерешительность. Он терпеливо ждал, и только вцепившиеся в дверную ручку пальцы выдавали страх – сейчас Джон сделает шаг назад, развернется и скажет «нет, не могу».

И уйдет навсегда.

Возмущенный голосок всколыхнул загустевший воздух, быстро и легко расставив всё по своим местам: – Шерлок, ты снова не позвонил! И снова отключил телефон! Я не спала всю ночь. Почему ты застыл в дверях? День не настолько теплый, чтобы моя прихожая…

– Здравствуйте, миссис Хадсон. Джон, ты со мной? – И Шерлок распахнул настежь дверь.

Джон наконец-то вышел из легкого замешательства и тряхнул головой. – Я думал, что ты живешь в заколдованном замке, и тебя сторожит Дракон.

Шерлок тихо засмеялся, отступая внутрь квартиры. – Не бойся. Здесь нет драконов. Надеюсь, тебе понравится.

Дверь захлопнулась за Джоном с негромким щелчком, и по телу пробежал приятный озноб: они с Шерлоком вместе.

Вместе.

Вместе.

Но это не может быть правдой!

Сейчас он проснется, измученный и несчастный, потерявший свое невероятное счастье, и жизнь окончательно потеряет смысл.

– Кто это?

Удивленный голосок снова вернул в реальность. Немолодая, симпатичная женщина в цветастом переднике стояла рядом с Шерлоком и ждала ответа.

– Познакомьтесь, миссис Хадсон. Это Джон. Джон… Как твоя фамилия?

– А твоя?

Оба рассмеялись, почувствовав себя немного свободнее.

Миссис Хадсон с любопытством рассматривала незнакомца – простого, неприметного, но явно надежного и порядочного. Исходящая от него сила покорила её в первую же минуту. Именно такого друга хотела она для Шерлока, за которого так сильно болела её душа, и с которым последние полгода происходило что-то непонятное и, по-видимому, ужасное.

– Здравствуйте, миссис Хадсон. – Джон вежливо поклонился. – Вы случайно не сдаете комнаты отставным военным?

Она растеряно взглянула на Шерлока.

– Боже мой, Шерлок…

– Кажется, вы об этом мечтали? – улыбнулся тот. – Так вот, я нашёл его.

Пока они поднимались, миссис Хадсон не умолкала ни на минуту, расхваливая квартиру, расхваливая Шерлока, а заодно и какого-то Майкрофта, который «будет бесконечно счастлив, что его дорогой брат под присмотром».

– Брат? У тебя есть брат? – обернулся Джон.

– О, да, – усмехнулся тот и добавил: – Он тебе тоже понравится. Я его люблю.

«Значит, я тоже его люблю, и это не обсуждается. Но как же…»

Вопросы наслаивались один на другой. Эта милая женщина, эта сразу же ставшая домом квартира, брат… Всё было таким обыденным, домашним и мирным. Каким образом это могло относится к Ярду? И к Шерлоку, сидящему возле барной стойки…

Хотелось развернуться, встряхнуть его и заорать в усталое, дорогое лицо: «Почему?!»

– Ну как? – миссис Хадсон вопросительно взглянула на Джона. – Вам это подходит?

– Камин? – еле выдавил он.

– Да. Он, конечно, не очень большой, как и вся наша квартира, но вполне…

– Миссис Хадсон, – перебил её Джон. – Это самый лучший камин на свете. Можете мне поверить.

– Да? – Миссис Хадсон озадаченно посмотрела на свой камин. – Что ж… Вполне вероятно.

Она тепло улыбнулась новому постояльцу, всем своим видом говоря: «Кажется, дружок, я в тебе не ошиблась», и деловито продолжила: – Шерлок, покажи Джону комнату, а я приготовлю чай.

– Нет.

Женщина удивленно вскинула брови.

– Простите, миссис Хадсон. – Джон и сам был немало смущён своей неожиданной резкостью. – Я сделаю это сам. Не возражаешь? – посмотрел он на Шерлока.

Шерлок ничего не ответил, и у Джона неприятно дрогнуло сердце.

Что-то не так?

– Шерлок. – Миссис Хадсон тронула его за рукав. – Милый, очнись.

– Я… Да, конечно.

– И о чём только ты думаешь? – недовольно фыркнула женщина и направилась к выходу. – Сами во всем разберетесь.

В гостиной надолго повисла гнетущая тишина, и у Джона подкосились колени.

«Он жалеет. Черт побери, он жалеет! Но почему? Что изменилось? Почему он выглядит так, будто сейчас заплачет? Всё равно никуда не уйду!»

Голова разрывалась от мятущихся мыслей.

– Эй. – Джон не мог больше выносить безмолвия.

Шерлок неловко сдвинулся с места, вмиг растеряв изящество и животную грацию. Джону показалось, что его длинные стройные ноги сейчас сплетутся в немыслимый узел, и Шерлок, как подкошенный, рухнет на пол. И больше не встанет.

Но он подошел к платяному шкафу. Разделся. Не глядя на Джона. Продолжая отстранённо молчать.

«Господи, что с ним?!»

Джон вдруг подумал, что совсем не знает этого человека, что, каким бы родным и близким он ни казался, на самом деле это неизведанная планета, полная тайн и загадок, и ему, Джону Ватсону, совершенно ошалевшему от любви, заблудиться на ней не составит труда.

– Может быть, мне уйти?

– Нет.

Шерлок опустился в кресло и наконец поднял на Джона полные муки глаза.

– Я совершил непростительную ошибку.

Джона задрожал, ноги быстро теряли опору, но он продолжал стоять, готовый принять любой, даже самый мощный удар.

– О чем ты? Почему?

Застонав, Шерлок спрятал в ладонях лицо. Этот отчаянный жест так поразил Джона, что он кинулся к нему, грубо отрывая от лица холодные пальцы, упрямо ловя безжизненный, тусклый взгляд.

– Что случилось?! Что?! Отвечай, чёрт возьми!

– Будь я проклят, – выдохнул Шерлок – так тихо, что Джон невольно придвинулся ближе, встав на колени и прижав к груди его руки, согревая своим теплом, растирая тонкую кожу. – В какую западню я тебя привез… Будь я проклят.

– Шерлок, прекрати. Зачем ты говоришь всё это?

– Тебе здесь нравится?

– Очень. – Джон окинул быстрым взглядом гостиную, где намеревался провести не один замечательный вечер с человеком, за которого мог, не задумываясь, отдать свою жизнь. – Очень. Лучшее место на всей Земле.

Шерлок резко поднялся, и Джон, потеряв равновесие, едва не упал.

– Какого чёрта, Шерлок?!

Шерлок остановился возле камина.

– Лучшее место… Лучший камин… – Голос был полон такой щемящей тоски, что сжималось внутри. – Это могила, Джон. Могила. Твоя и моя. А может быть, только твоя. – Он обернулся. – Ты готов меня выслушать?

*госпожа Метелица

========== Глава 33 Невозможная тяжесть любви ==========

Джон поднялся с колен и подошел к Шерлоку, встав за его спиной – не очень близко, по возможности избегая вторжения в личную зону пространства, отныне неприкосновенную и запретную (слишком резко Шерлок вырвался из утешающих рук, чтобы не сделать правильный вывод: интимные прикосновения ему неприятны, даже если в них только одно желание – защитить), и не очень далеко, давая понять, что он рядом, что никогда не покинет.

– Джон… – Шерлок не обернулся, но спина его дернулась, и Джону до слёз захотелось уткнуться лбом меж напряженных лопаток и стоять так целую вечность, впитывая тепло, проникающее прямо в кровь.

– А теперь послушай меня, – сказал он мягко, но в голосе прозвучали неуловимо властные нотки, благодаря которым каждый, услышавший их хотя бы однажды, сразу же понимал, что этот вполне безобидный на первый… да и на второй взгляд мужчина может, если понадобится, подчинить себе беспрекословно, не дав на сопротивление ни малейшего шанса.

И Шерлок уловил эти нотки, развернувшись и удивленно застыв перед Джоном, не зная, что ему делать дальше, растерявшись от этой новой, неожиданной информации о человеке, в котором только сейчас разглядел нечто скрытое, не замеченное до этой минуты и от того ещё более волнующее.

Как же хотелось Джону его обнять! Сжать так, чтобы сладко хрустнули косточки, чтобы губы выстонали заветное имя, чтобы в глазах полыхнул настоящий пожар.

– Я готов ко всему. – Он улыбнулся краешком губ: реакция Шерлока была ему лестна. – Вряд ли меня можно поразить настолько, чтобы я оказался в глубоком шоке. Поверь, мне есть что вспомнить. Но сначала ты покажешь мне комнату, где я оставлю свою чертову сумку и переоденусь. А потом мы наконец-то позавтракаем… или пообедаем, потому что я скоро загнусь от голода, да и ты скорее всего забыл, когда в последний раз что-то ел. Утром у тебя урчало в животе. Очень громко. Я едва не оглох. Да-да, не красней.– И сам покраснел, вспомнив, как рассматривал каждую черточку, каждую родинку, каждый шелковый завиток разметанных по подушке волос. – Шерлок… Я хочу убедиться, что приехал домой. И не называй могилой место, где я собираюсь провести лучшие дни своей жизни.

Шерлок качнул головой.

– Не выйдет, Джон.

Но, кажется, он уже сомневался.

– Это мы ещё поглядим. В твоем холодильнике можно слегка поохотиться?

– Что? – Растерянность определённо делала Шерлока неотразимым. – Не знаю… Наверное.

– Всё ясно. – Джон притворно вздохнул. – Отныне это будет моей заботой. И почему меня это не удивляет?

– Джон, не валяй дурака. Ты не понимаешь…

– Где. Моя. Комната? Или предлагаешь спать на пороге твоей спальни? Я бы не отказался.

Понимая, насколько провокационно это звучит, чертыхаясь и мысленно кляня себя за очередной маленький срыв, Джон отошел от Шерлока, и, взяв в руки сумку, выжидающе на него уставился.

И Шерлок сдался.

– Поднимайся наверх. Думаю, не заблудишься.

– Вот это другой разговор.

*

Проводив Джона полным нетерпения взглядом, Шерлок бросился в спальню, зная, что времени у него не больше пяти-десяти минут.

Телефон. Срочно.

Раздавшийся сверху голос заставил его коротко вздрогнуть.

Черт! Черт!

– Что? – Он быстро вышел в гостиную, повторив уже громче: – Что? Я не расслышал.

– Отличная комната, Шерлок! – донеслось радостное восклицание. – Просто отличная!

– Да-да… Располагайся, Джон.

Черт! Черт!

Он вернулся к себе, трясущимися руками вдавив кнопку вызова.

Ублюдок! Не отвечает. Сволочь!

Надо успокоиться и взять себя в руки. Никаких истерик и…

– Ну?

Господи!

– Сад, это я.

– Кто?

– Прекрати. Ты уже знаешь?

В трубке раздался протяжный, нарочито тяжелый вздох – боже, боже, как ты мне надоел…

– Шерлок, давно пора уяснить: я знаю всё и всегда. Особенно, если это касается тебя. Что ты хочешь сказать? Доложить, что провел сказочную ночь со своим вновь обретенным принцем? Поделиться свежими впечатлениями? Неужели он трахнул тебя настолько жестоко, что ты не вытерпел и кинулся с восторгами к старому Саду?

– Сад, ты не тронешь его.

– Это я уже слышал. Просьба или приказ?

– Констатация. Всё закончилось.

– Уверен? Хотя, помнится, и это ты мне уже говорил.

– Я не пойду больше в Ярд. Никогда.

– Почему? Судьба человечества стала тебе безразлична? Или думаешь, что я выдохся?

Шерлок с ненавистью посмотрел на экран телефона.

– Тебе всё ещё недостаточно крови и моего унижения?

– О, господи, Шерлок… Не делай из меня отрицательного героя. В который раз ты заводишь шарманку, навязывая мне библейский диалог о добре и зле. Надоело слушать твой высокопарный скулеж.

– Черт возьми, Сад! – В глазах темнело от ярости. – Ты загнал меня в угол. Я зверски устал.

– Блядь! —Он заорал так, что заломило висок. – Ты сам загнал себя туда, идиот! От тебя требовалось так мало: подставить свой гребаный зад и подмахнуть не самому херовому в мире любовнику! Это было так трудно?! Это было так мерзко?! Плохо ты подо мной кончал?! Трясся, как сучка, и так же повизгивал от удовольствия! Кого ты хотел обмануть, грязная шлюшка?! Меня?! Да я переебал сотни таких, как ты! Думаешь, я не видел твоих затуманенных глаз?! О, как героически ты сдерживал стоны! Это достойно уважения, Шерлок. Да. Но как ты при этом корчился и дрожал, как метался в моих руках! Господи, всё так просто: хочешь – получи. А ты хотел… Так долго хотел, жалкий, ничтожный девственник. Ты дорвался до члена и не мог остановиться! Я, блядь, захлебывался твоей спермой! Долго же ты копил это сокровище. Но тебе было сладко думать о себе, как о жертве. Шерлок, ты мне противен. Столько трупов на твоей совести… Из-за тебя я лишился Ди. Он снится мне каждую ночь. Он, а не ты.

Телефон прожигал ухо; злобный поток омывал готовый взорваться мозг, и голова болела так сильно, что меркло сознание. Шерлока крупно трясло. Слезы, которых он даже не замечал, заливали подбородок и шею.

Сад перевел дыхание и, помолчав, устало добавил:

– Мне нет никакого дела ни до тебя, ни до твоего потрепанного любовника. Радуйся долгожданной свободе, Шерлок. Будь счастлив. Если, конечно, у тебя получится быть счастливым, стоя по колено в крови… Ты заразил меня патетикой. Мой сладкий мальчик… Кстати, о Ярде не беспокойся, его больше не будет. Ты не поверишь, через месяц-другой на его месте откроется славная семейная кондитерская. Знаешь, как её назовут? «Медовый локон»*. По-моему, очень мило. Обязательно приглашу туда Майкрофта Холмса. Он такой сладкоежка!

Короткие гудки впились в висок тонкой иглой, и согнувшись так резко, будто переломанный позвоночник перестал поддерживать тело, Шерлок застонал от боли, почти теряя сознание, вот-вот готовый упасть.

Сильные руки подхватили и уложили его на кровать.

– Шерлок. Что?

– Голова… Очень болит голова.

– Где у тебя аптечка?

– Ванная…

– Найду. Молчи. Я помогу тебе.

Джон выбежал из комнаты, и страх придавил Шерлока к постели, колючей рябью пробегаясь по коже, вздыбливая волоски. Страшно без Джона. Страшно. Но даже от короткого прикосновения его рук стало значительно легче.

Шерлок закрыл глаза, не в силах выдержать заливающий спальню солнечный свет.

Саду он не поверил. Слишком хорошо изучил он все признаки его дошедшего до предела безумия.

И его разрушительной ревности.

***

Садерс метался по дому, расшвыривая всё на своем пути, слепой и глухой от ярости.

– Санти! Где ты, мать твою?! Мы улетаем! Вдвоем! Если через час я не буду в небе, тебе не жить, ублюдок! Где ты?! Где ты?!

Врезавшись животом в угол обеденного стола, за которым целую вечность назад они с Шерлоком сидели друг против друга, пытаясь выжить каждый в своем кошмаре, он обессилено повалился на его гладкую плоскость и глухо завыл, пугаясь голоса, полного нечеловеческой муки.

Санти поднял дрожащее тело, забившееся, затрепетавшее в его крепких руках, и прижал к груди.

– Успокойся. Я рядом.

***

Свое превращение в невозмутимого, готового на всё убийцу, Сантино не удивляло – он стал им уже давно. Удивительным было то, что он смог так самозабвенно, так неистово полюбить. Полюбить демона, которого, по большому счету, обязан был, не раздумывая, уничтожить, так как с первого взгляда понял, кто перед ним стоит.

Садерс Ремитус являл собой новую ипостась отца, которого Санти зарезал, дрожа от сладострастного восторга и ярости. Он по самую рукоятку вонзил разделочный нож в его поджарый живот и оставил истекать кровью на гравиевой дорожке, ведущей к дому. Там, в роскошной спальне, затравленная до состояния бессловесной зверушки женщина, мать двенадцатилетнего Сантино Руты, с ужасом ожидала очередной порции боли и унижений.

Потрясенные глаза и черный, округлившийся в немом крике рот, так часто изрыгающий проклятья в адрес худенькой слабой женщины, ещё долго стояли у него перед глазами, наполняя сердце мучительным наслаждением.

Когда он резко выдернул лезвие из податливой мякоти, кровь весело побежала по тонкому шелку рубашки, и отец, не издав ни единого звука, рухнул, зарывшись лицом в добросовестно отобранные мелкие камешки.

Санти тщательно вымыл нож, положив его на прежнее место, и когда мать резала этим ножом свежий хрустящий батон или маслянистый сыр, обыкновенный завтрак превращался для него в маленький праздник, о котором знал только он… Только он.

Никто не заподозрил в убийстве тщедушного подростка или его насмерть перепуганную и такую же тщедушную мать. Завалить подобного борова… На это нужна недюжинная сила.

Но что они знали о ненависти? Жгучей, бешеной, неистребимой!

Спустя полгода мать, освобожденная от ужасов брака с садистом, расцвела невероятной изысканной красотой, и Санти понял, что всё сделал правильно. И перестал думать о совершенном грехе. Разве грех отправить Дьявола в ад? Разве не там его место?

Но, видимо, Бог так не считал, и потребовал искупления, послав ему Садерса Ремитуса, жестокого и прекрасного зверя, для которого не существовало преград. Однажды он вошел в его скучную жизнь и властно взял, подмяв под себя, распластав под своим не знающим сопротивления телом.

Было потрясающе хорошо. Санти задыхался от тяжести, рычал от боли и похоти. Во время оргазма он до крови прокусил ладонь, зажимающую его оскаленный рот.

– Думаю, мы поладим, – сказал Сад насмешливо и слегка удивленно – флегматичный парень никак не тянул на безудержного любовника.

Но именно таким он и стал.

Близких отношений Санти не допускал. Он даже не был уверен в данной ему богом ориентации. И мужчины, и женщины не привлекали его в одинаковой степени. Потом возник Эдуард, малыш Эд, Эдди, который путался у него под ногами, как нескладный щенок – молодой, восторженный, глупый – и однажды, воспользовавшись его ленивой расслабленностью, живо расстегнул ему брюки и взял в рот.

«Ну и черт с ним, – подумал тогда Сантино, вытирая его счастливые, перемазанные семенем губы и щелкая по носу. – Пусть будет так…»

Они были вместе два года – до того, как Санти неожиданно и бесповоротно потерял голову, бросив всё и намертво прикипев к своему дикому идолу, слепо за ним последовав в неизвестность. Эдди вприпрыжку ринулся вместе с ним. Идол не возражал.

Санти был одержим.

Санти навеки был свергнут с пьедестала своего безразличия.

Сад быстро разглядел в нем убийцу, и это его заводило. Он брал его снова и снова, не зная устали, не чувствуя сытости. Санти только порыкивал от удовольствия.

Потом появился Джеймс – бесшабашный, порочный, насмешливый, и стал неплохим дополнением к их извращенному тандему. Вот уж кто никогда и никого не любил. Но ему нравились деньги, нравился секс, и он умел быть преданным до конца. Появление Габриэля, смуглокожего Ди, слегка пошатнуло незыблемую уверенность Джеймса в том, что кроме славного перепихона и веселой зелени есть что-то ещё. Например, схожая с нежностью маета в районе набухших сосков. Но считать его своим он, конечно, не смел. Вот ещё! Отправиться на небеса из-за чьей-то красивой задницы? Благодарю покорно. Он и без того сумеет полакомиться. И щедро отдаться вечно страдающему красавчику Ди, полному бушующего в паху огня. Оторвать кусок от пирога самого Садерса Ремитуса – что может быть вкуснее и слаще? Джеймс Торн не дурак.

Санти внимательно наблюдал за любовью, не узнанной им самим, и ждал, когда Джеймс наконец-то поймет, что есть в этом долбаном мире то, ради чего стоит хоть раз оглянуться по сторонам и не считать своих денег.

Исчезновение Ди стало для Джеймса ударом.

Санти видел, как люто он ненавидит их всех, даже ни в чем не повинного дурачка Эдуарда. Бесстрастное, улыбающееся лицо не смогло обмануть – руки Джеймса тряслись от желания растерзать, а в глазах затаилась злая беспомощность, и будь перед ним не такой глумливый ублюдок, Санти, возможно, проникся бы чем-то, отдаленно напоминающим жалость. Но он лишь ухмылялся: давай-давай, дешевка… Узнал, где находится сердце? Надолго ли? Уверен – через пару недель ты даже имени нытика Габриэля не вспомнишь.

Санти убивал его с удовольствием – слишком многого тот хотел. Не по заслугам цена, дружок. Знал бы свое место, был бы вполне доволен. Терпит же он, Сантино Рута, затянувшееся сумасшествие своего божества.

Ну любит он эту красивую тварь. Любит. И что?

Сегодня любит, завтра разлюбит. Никаких трагедий.

Все происходящее было настолько ужасно и дико, что казалось Санти почти совершенным. Другой модели существования он представить уже не мог. Его тело, вплетенное в безумный клубок рук, ног и членов, ликовало, его изголодавшееся сердце убийцы билось удовлетворенно, время от времени получая сытный кусок.

Санти был счастлив.

Обнимая и прижимая к себе сухо рыдающего Сада, вконец свихнувшегося от своего непонятного горя, Санти был счастлив.

Понимая, что красивая тварь не появится больше на горизонте, Санти был счастлив.

Черт возьми, Сантино Рута родился счастливчиком.

– Мы уедем, уедем. Cкажи только – куда?

– Я не знаю…

***

– Тебе лучше?

– Да. Намного. Холодный компресс творит чудеса. Спасибо.

Шерлок сел на кровати, поморщившись от неприятного ощущения стянутости. Недавние слезы воспалили кожу, и хотя Джон успел заботливо протереть его лицо смоченным водой полотенцем, ощущение свежих саднящих порезов не проходило.

– Часто у тебя подобные боли?

– Бывает.

– Ты консультировался?

– Зачем? Я абсолютно здоров. И природа этих приступов мне известна.

– Откуда такая самоуверенность, Шерлок? Это может быть всё что угодно.

Шерлок поднялся, одернул джемпер и провёл ладонью по волосам, и только после этих нехитрых манипуляций посмотрел Джону в глаза.

– Это всего лишь ужас. Непроходящий, ежеминутный ужас, и он разрывает мне голову.

– Черт…

– Возможно, ты поспешил.

– О чем ты?

– Не думаю, что узнав обо мне всё, ты захочешь назвать это домом. – И на секунду задумавшись, Шерлок добавил: – Он прав. Надо было сразу со всем покончить. Но мне так хотелось… остаться.

– Я не представляю, кто этот таинственный «он», хотя уже сейчас готов перегрызть ему глотку. Остаться? О чем это ты? О, боже, Шерлок! Это то, о чем я подумал? Если бы ты не остался… Если бы… Что делал бы я?

– Спокойно жил.

– Спокойно? – Джон усмехнулся. – Да… Плохо ты меня знаешь. Послушай, все разговоры оставим на завтра. И не смотри на меня так, бесполезно. С моим упрямством ты ещё познакомишься. Сейчас мы опустошаем твой холодильник, а потом отправляемся на прогулку. Ты знаешь, что похож на восковую фигуру? Когда в последний раз ты нормально гулял? Можешь не отвечать. Мы до отвала наедимся мороженым. Выпьем где-нибудь пива. Ты пьешь пиво? Ах, да… Черт, как глупо.

Он неловко замялся, с досадой почесывая нахмуренный лоб.

– Я пью пиво, Джон. – Шерлок тоже вспомнил их разговор. – Шлюхам, если они не на работе, нравится пиво.

Джон вскинул глаза и склонил голову набок.

– Да? Интересно. Надеюсь, о привычках и вкусовых пристрастиях шлюх ты всё мне расскажешь. Но тоже завтра.

– Джон, завтра может не быть.

– Ну и черт с ним! Зато у нас есть сегодня.

Он развернулся и направился к двери, бросив на ходу: – Ты, конечно, невозможно хорош, но приведи себя в божеский вид. И поторопись, иначе я уничтожу твои запасы один. С моим аппетитом ты тоже ещё познакомишься.

Он спиной почувствовал улыбку и, не оборачиваясь, улыбнулся в ответ.

«Шлюха… Дурак ты!»

– Джон. – Шерлок и в самом деле улыбался. – В этих джинсах ты настоящий мачо.

«Мачо? И как мне быть дальше? Что мне делать с этой чертовой, с этой невозможной любовью?!»

* Буквальное значение имени Шерлок – блондин, светлый, со светлыми локонами

========== Глава 34 Бейкер-стрит ==========

Дорогие мои, глава относительно спокойная, несобытийная, можно даже сказать, близкая к флаффу. Со следующей главы будем двигаться в сторону развязки)