Текст книги "But all that dies... Is born again (СИ)"
Автор книги: LenaV19
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Даже сейчас, осторожно перебираясь по королевству и оставаясь незамеченной для всех, она ловила себя на мысли, что ей не хватает внимательных глаз за спиной.
***
Нариэ (июнь) принес небывалые изменения как в жизнь Эребора, так и в жизнь Риан. Напитавшуюся некогда кровью, а теперь дождем и солнцем долину было не узнать. Гномье королевство окончательно отстроилось. Расцветающий Дейл начал сотрудничать с гномами. Как и гласили старые легенды: мир и покой вернулся в Долину. Впрочем и Эсгарот не исчез с лица земли. Он стал заметно меньше и поменял свое месторасположение.Теперь город на сваях находился на противоположном берегу Долгого озера и успешно торговал. Как с Дейлом и Эребором, так и с лесными эльфами. Покрывающуюся зелеными насаждениями Гору постепенно обживали гномы.
С наступлением лета Риан окончательно призналась сама себе, что не мыслит и дня жизни без своего Дома. Грусть и одиночество, преследовавшие её несколько месяцев назад, отступили. Каждая стена, коридор, поворот и комната вновь стали ей родными. Особенно Риан полюбила свою дальнюю библиотеку, где когда-то давно коротала время в одиночестве. Балин стал её незримым стражем и хранителем. Риан полюбила это место так же как и все прочее. Она часто сидела в компании улыбчивого воителя в полутемном хранилище знаний и обучалась кхуздул. Язык был хоть и немногословен, но сложен, поэтому давался ей туго. Риан не собиралась сдаваться, но пока выучила лишь несколько десятков необходимых слов: вему – приветствую, гамут манун – доброе утро, гамут мелику – удачной дороги, расуп гамут – прощай, грандбад – наставник, узбад – владыка и некоторые другие. Она раз за разом радовала своими познаниями Фили и его друга Нерина, с которым её наконец-то познакомили. Это случилось после того, как тот прибыл в Эребор. Помимо изучения гномьего языка она часто оставалась в оружейных залах ─ там, где в свое время тренировалась после обретения нового тела.
Риан, кажется, должна была уже привыкнуть к знакомству с важными людьми именно тогда, когда она сражается. Так было с Кили и Фили, с Торином и Гэндальфом, и вот то же самое произошло и с принцессой Дис.
Девушка, привыкшая к тому, что гномы не тревожат её в такое время, оттачивала свои умения в одиночестве. Если же кто-то всё-таки приходил, то никто из вошедших не смел прерывать её потуг. А потому хлопнувшая дверь не была для Риан какой-то неожиданностью. Услышав звук, полуэльфийка и не подумала обернуться на пришедших. Её меч стал продолжением её руки, а из-за нежданных посетителей прекратить тренировку она не посчитала нужным. Конечно, соломенные и глиняные манекены не сравняться с живыми противниками, но разрабатывать мышцы рук и отрабатывать сложные удары хорошо помогали и они. Раскрошив последнего «противника», ей все же пришлось прерваться. Обернувшись к вошедшим, она обнаружила стоящего на пороге и смеющегося Торина и необычного гнома… вернее гномку.
Торин представил их друг другу незамедлительно. Невысокой и симпатичной леди оказалась его сестра – Дис, по совместительству являющейся матерью Кили и Фили. Неизвестно почему, но и Риан спустя короткое время стала практические ещё одним ребенком для Дис. По крайней мере, уровень её заботы не снижался ни в первый день, ни через месяц. Вероятно, тому виной стали хвалебные речи её сыновей. А может и Торина, но об этом Риан никак не знала и знать не могла. Лишь догадывалась.
─ Девочка моя, что же ты творишь! Разве леди так поступают? Кто же гоняется с мечом по залу. Ты же не эльфийка какая-нибудь. Тем более битва завершена, и ты можешь не калечить себя больше. Зачем тебе эти мечи?
Примерно с таких слов и началось их близкое знакомство. Риан, конечно, засмеялась и показала ей свои уши ─ ведь всем известно, что эльфы – народ воинственный и свободолюбивый, но даже они не убедили гномку сбавит напор. Дис почему-то не перестала считать, что ей не нужно заниматься такой мужской работой.
Сама сестра Торина была очень красивой. Особенно для особи её расы и это отмечал каждый: в её волосах ещё не было седин, она была стройна, весела и добра. Риан часто подшучивала, что Дис скоро найдет себе ещё одного мужа, на что гномка качала головой, утверждая, что её погибшего супруга ей не заменит никто.
Тем не менее, она всегда принимала знаки внимания. За время путешествия Риан так и не удосужилась увидеть портрет жены Глоина и, наверное, поэтому считала, что женщины гномки в некотором роде похожи на своих несколько коренастых и крепких мужчин. Однако это было совсем не так. Дис оказалась на голову ниже её. Её длинные темные косы спускались до талии. Она носила светло-синее длинное платье и, если бы не её небольшой рост, Риан никогда бы не признала в ней гномку. И едва заметный пушок на щеках вовсе не портил её, а даже украшал. Заботливая улыбка Дис и участливый тон располагали к себе. В матери Кили и Фили Риан стала видеть свою несуществующую заботливую тетушку.
Несмотря на разницу в возрасте, вскоре они стали хорошими приятельницами. Дис постоянно называла Риан девочкой или деточкой, и пыталась научить гномьим премудростям, что должна знать каждая девушка их расы. Однажды Дис призналась, что в момент первого знакомства она ожидала почему-то от Риан отсутствия хорошего тона и манер. Даже несмотря на бесспорную красоту девушки думала, что та не обладает должным чувством такта. Однако каково же было её удивление, когда она поняла, что ошибается.
Риан и не собиралась скрывать, что хорошо обучена и умеет не только воевать, но и быть леди. Манеры княжны были впитаны ею с молоком кормилицы, несмотря на то, что Риан не часто пользовалась ими. Ей просто редко выпадала эта возможность. Дис невероятно обрадовало то, что Риан умеет неплохо готовить, вышивать, ухаживать за хозяйством, обучена грамоте и даже постепенно изучает гномий язык. Последний факт приводил её в ещё в больший восторг.
Сама же девушка с окончательным приездом гномки поддалась уговорам и переселилась-таки на один из верхних достроенных этажей, сменив былые покои на новые. Такие же удобные, но поближе к новой приятельнице и общим знакомым. Там в основе своей жили Дис, некоторые её подруги, сыновья и племянник – Торин. На самом деле комнат было гораздо больше, но причудливое строение Эребора рассредоточивало их по огромной территории. Отдыхавшая ранее в самых обыкновенных нижних палатах, Риан к своему удивлению получила «ту самую опочивальню королевы». Та комната практически не изменилась, за исключением небольшой внутренней отделки. А ещё избавилась от некогда темного секрета ─ сердца Горы. Тайник Риан, на её удивление, продолжил свое существование.
Кили шокировал свою перебравшуюся из Эред Луин матушку, представив свою избранницу. Однако после долгого разговора с Тауриэль, Дис ответила, что эта эльфийка самая разумная из всех его девушек и свое благословение пара, конечно, получила. Позже Дис неприменимо повторяла, что Тауриэль направляет её несколько непутевого сына на правильную дорогу. И, конечно же, Дис не теряла надежды на то, что и Фили вскоре обзаведется достойной спутницей жизни.
Как показало время, Дис оказалась настоящей хозяйкой и принцессой. Едва она появилась на пороге, как жизнь в Эреборе закипела по-новому. Если раньше в королевстве были только мужчины, то сейчас всё подгорное королевство наполнилось женским смехом и криками детей. Риан впервые увидела маленьких и не очень гномов. Совсем крохи остались в Эрид Луин, но уже достаточно подросшие перебрались сюда вслед за матерями, сестрами, отцами и братьями. Первым делом она познакомилась с очаровательным Гимли ─ сыном Глоина. Рыжеволосый мальчуган активно осваивал воинское искусство и намеревался стать защитником не хуже своего отца. К слову, был таким же ворчунишкой, как и его папа, а при всей своей любви к сражениям и искусству ведения войны страшно не любил лишь одного – бегать.
Пришедшие девушки и почтенные леди вознамерились улучшить условия жизни своих, как они считали, несамостоятельных мужчин. Подруги Дис: Адин ─ та самая невеста Бомбура, Дьян, Мавис и Рхона – жена Глоина, разобрали себе сферы влияния. Они ни в коем случае не старались отобрать занятия мужчин, но сочли своим долгом разделить с ними тяготы становления течения новой жизни. Именно потому тактично подвинули их в сторону, указав, что некоторыми вещами заняться лучше им. Так Бомбур был выдворен с кухонь, Ори из медицинского крыла (правда позже он все равно вернулся туда), а Бифура изгнали из сада. Лишь Балин неизменно остался хранителем библиотеки. Теперь гномы работали в шахтах, кузнях, охраняли дворец или занимались строительством, а девушки «командовали» ими на поверхности. Риан с удивлением обнаружила, что с приездом хозяек вкус еды изменился и в лучшую сторону. Больше не было пустых каш и простого жареного мяса. Он-то была не особо привередливой в еде, да и готовить хоть и умела, но никогда не стремилась посвящать этому всё свое время. Теперь же рацион дополнили так нелюбимые гномами травы и салаты, овощи и фрукты, которые закупали в плодородном Дейле или Эсгароте, отчего каждый новый прием пищи был так непохож на другие.
***
Прощение случается в двух вариантах. В первом ты прощаешь безоговорочно, бесповоротно, впускаешь человека обратно в сердце, душу, жизнь. Во втором случае ─ прощаешь на пепелище. Танцуешь на истлевших остатках отношений, отпуская с миром. Ведь возвращать уже нечего – всё выжжено, обезвожено, стерто.
Риан понимала, что вновь поступает так же, как раньше, но ничего с собой поделать не могла. Её сердце, казалось, забыло сколько боли причинил ей этот темноволосый король. Оно вновь трепетно забилось, отдавая всего себя без остатка.
Однако теперь и у неё появились те преграды, коих раньше не было. Не все гномки, как утверждал Фили, были свободолюбивыми натурами. Некоторые из них вознамерились соединиться узами брака и как можно скорее. И больше всего такие настойчивые леди хотели выбрать в мужья Торина. Как иначе? Ведь Король же, облаченный в королевскую мантию, с короной, с массивными перстнями. Многие будто не замечали, что и с мрачной аурой, поскольку своим холодом и суровым нравом он даже привлекал одиноких и незамужних дам. Риан видела, как все они стараются оказать ему внимание, разговорить, заставить обратить внимание на них, но лишь одной это удалось – Мидж – темноволосая симпатичная гномка среднего возраста.
Она завлекала его в свои сети, заставляя забыться и отречься от ужасов прошедшей войны. Каждый раз наблюдая за ними Риан кусала губы. И до крови, ощущая противное, новое и всепоглощающее чувство ревности, что овладевало её разумом. Повода, ровно как и причины, вроде бы не существовало. Риан запутала себя в первую очередь. И сама не поняла, как это случилось. Она стала зависима – зависима от него. От его мрачного и подчас уставшего выражения лица, от хрипловатых ноток в голосе, от приказного тона, от которого по всему телу бежали тысячи мурашек. От горько травянистого оттенка – запаха его кожи. С того самого дня он постоянно в её мыслях… навечно в сердце.
Расстояние между ними истончается. Сладкая чистая пелена зимы давно отступила; солнце больше не прячется и Риан, как никогда прежде, вспоминает, что вскоре придет пора ей уйти. Так не легче ли отпустить все чувства сейчас? Раз за разом она ловит себя на мыслях, которые заставляют её кости болеть. Собственное тело будто изнывает от чего-то необъяснимого, будто чужого, заточенного внутри неё.
Но разве это что-то меняло? Теперь, когда от былой близости не осталось и следа, когда видимое доверие оказалось нарушено? Они больше ничего друг другу не должны и, конечно же, ничего не обещали. Риан, провожая его взглядом, глядя украдкой, с горечью отмечала, что король, погрузившийся в свои дела и возрастающие обязанности, не замечает её. Сейчас он ещё дальше от неё чем когда-то раньше. От этого было ещё тяжелее. Хотелось… хотелось того, что ей никогда в жизни не дано будет испытать.
Прошло, вероятно, то время, когда он внимательно смотрел на неё. Когда следил за каждым шагом, переживал. Теперь же мысли о нём не дают ей уснуть, а сны о нём не дают проснуться. Риан чувствует себя неодетой без его твердого, оберегающего взгляда, словно его внимание, былой трепет, опека… Всё это будто покидает её. Так, собственно, всё и обстояло. Торин больше не обращал на неё внимания. Больше не был её щитом, броней… второй кожей. И это было… неожиданно больно и неприятно. Сама же…
В жизни, оказывается, бывают такие минуты, когда слезы туманят глаза, но в тысячу раз тяжелее бывает, когда плачет душа, но сухие глаза. Риан поднесла руку ко рту, заглушая всхлип, прикусывая тыльную сторону ладони.
Не быть мёртвой – не то же самое, что быть живой.
В огромной комнате, куда девушка успела забежать, сразу стало мало места. Разом становится душно и незримо пахнет отчаянием. Она облизала губы и нахмурилась, растворяя на языке горький привычный привкус разбитых надежд. Снова. Опять и опять. За закрытыми дверями ванной комнаты оживает звук воды. Струи разбиваются о мраморное покрытие, создавая помехи в голове, не давая услышать то, что она не хочет слышать. И тем более не позволяют увидеть это. Ухудшает все лишь осознание того, что Риан сама повела себя как испорченный ребенок, заигравшийся и утонувший чрезмерно в своей обиде…
Риан шла к горячим источникам, надеясь отдохнуть там, когда увидела спешивших куда-то короля и его новую знакомую Мидж. Она заблаговременно успела скользнуть в тень. Видеть кого-то было выше её сил. Благо подземные коридоры практически не освещались, а потому скрыться незамеченной не составляло труда.
Успокаивая бешено бьющееся сердце, Риан невольно наблюдала, как красивая гномка, что была как раз под стать Торину, что-то шепчет ему. Тот едва улыбается ей своей улыбкой, от которой так замирает сжатое сердце эльфийки. Может это всё Риан только кажется? А её глупое, непослушное сердце вопит о том, чтобы оставила позади все свои обиды и предрассудки, и бросилась ему в объятия…
Риан проглатывает горький ком обиды и отчаяния, понимая, что она сама виновата в этом. И изо всех сил старается не поддаваться этим внутренним крикам. Каждый раз… И каждый раз охотно проигрывает.
Избегая Торина, она вечно с ним встречалась. Существует такого рода бегство, похожее скорее на искание встреч. И смотря на него, в сердце разрастался ядовитый цветок боли и ревности. Да, она улыбалась, но никому не было известно того, сколько боли и неверия было в её глазах. На очередном ужине, где видела их, в зелёных садах, где те держались за руки, в темнеющих переходах и арках…»
«Риан, ты следишь за ним? Опомнись!..»
И лишь когда очередной неведомый зов приводит её в богато украшенный тронный зал, Риан понимает, что перешла границу самой себе дозволенного. Ей кажется, что в Его движениях и мимике, обращённых к сопернице, нет ничего настоящего. Хочется верить, что эти чувства вымышленные. Хочется надеяться, что собственные глаза, увидевшие их объятья, обманывают, а разум насмехается.
А глупое сердце продолжает мечтать, что это Её руки будут в его ладонях, что это Его теплое дыхание коснется её. Что это он, а не очередной Брэм догонит её у входа в тренажерный зал и попросит о новой встрече. что это Он заставит Её улыбнуться по-настоящему. И больше не будет нужны покидать холодные каменные стены в одиночестве, и не нужно будет говорить о своих печалях предрассветному небу. Хочется растворится в ускользающем тепле рук, мимолетно оставляющих на её коже въедливые следы. Подобные тем выжигающим меткам, которые она бережет также отчаянно и сильно, как и ненавидит то, что их давно уже нет…
«Никого не волнует, что ты сломлена. Они все хотят видеть тебя сильной».
Риан кусает губы изнутри. Старается смеяться в ответ, хотя тело словно режут на части …
========== Глава 32. Открывая сердца. ==========
«Посмотри на меня! Посмотри уже на меня, черт возьми! Посмотри… Взгляни хоть разочек. Прояви хоть капельку интереса. Неужели тебе совсем всё равно?»
Торин часто твердил себе это, глядя на то, как быстро передвигается по Эребору хрупкая фигурка. Он начал чувствовать это уже давно. если быть честным с самим собой, то после той злополучной ночи на берегу Бурной, но только сейчас впервые может признаться самому себе. Разрушающее чувство. Это похоже на какой-то поток. Он сбивает с ног, несет куда-то вверх, потом вниз, вправо, влево. Дергает его в разные стороны настолько сильно, что кружится голова. Он хочет, чтобы она хоть один раз на него взглянула, но она больше не обращает на него внимания, с той поры, когда он нашел её на краю уступа после битвы. Даже тогда, когда Риан всё-таки поселилась в Эреборе, ничего для него не изменилось. Его будто бы для неё больше не существует. Он – никто. Король-Невидимка. Что с того, что он повинился в своих действиях? Разве слова раскаяния изменили что-то? Он сам виноват в том, что она так себя ведет. Виноват во всем, что сейчас не позволяет ему поймать её светящийся взгляд и улыбку, обращенную к нему, как когда-то давно.
Это какая-то мания, одержимость, страсть. Он хочет, чтобы она была полностью его человеком, эльфийкой. Чтобы он был для неё единственным существом на свете. Он наконец-то признался себе в этом. Его зрачки расширяются каждый раз при виде неё. Торин может контролировать свои эмоции, оставаясь уверенным, улыбчивым и язвительным, но едва она входит в комнату, как густая и ещё более темная капля чернил сразу же падает в расплавленный обсидиан его глаз…
Это больно осознавать, на самом деле. А принять ещё хуже. Иногда ему хотелось подойти к ней, встряхнуть за плечи и сказать… Прокричать, чтобы обратила на него внимание! Взглянула на него. Увидела, что он есть, что одержим ею. Вопить во всё горло, что не может ни о чем думать, кроме как о ней. Готов молить, чтобы избавила его от этой мании. Умолять.
В конце он бы точно сорвался на крик. Все вокруг бы обернулись посмотреть на них. Ей было бы неловко. Она попыталась бы вырваться, но не смогла. Он бы держал её крепко-крепко. Так, что потом на бледной шелковистой коже остались бы синяки, которые ещё долго будут заживать, напоминая ей и ему о его дурном поступке.
Но чтобы это не было, Король не хотел, чтобы оно заканчивалось. Торин, казалось, сходил с ума и так, что наваждение с Аркенстоном казалось ему каплей в море. Все время думал о ней. Когда сидел в кабинете, заваленный пергаментом, отчётами и документами, которые, будучи королем, вынужден был читать и вести. Всегда. Всегда и повсюду её голос был у него в ушах. Когда он писал новые законы или разбирал старые, ему казалось, что он слышал её тихие легкие шаги в коридоре. Когда ложился спать, почти ощущал хрупкое тело рядом, свернутое в клубочек. Это ли не безумие? Но настолько приятное, что Торин ни за что не хотел с ним расстаться. Просто не смог бы.
«Не мучай меня, Риан… Скажи мне хоть что-нибудь. Хотя бы посмотри на меня, в самом деле. Я ведь рядом. Я ведь… люблю… тебя».
Это звучало внутри него каждый раз, когда наблюдал за её светлыми волосами, стремительными шагами и каким-то задумчивым лицом. Он прокручивал это снова и снова. Эти мысли почти убивали. Делали слабым и зависимым, но излечиваться он совершенно точно не желал. Эта зависимость была гораздо слаще, чем жажда обладания Государевым камнем. Это его ноша и он готов нести её вечно.
Каким же глупым он был, когда всячески отталкивал ту, что смогла бы его полюбить всем сердцем, что принесла бы ему покой. Разве важен был возраст в тот момент, когда она защищала его от стрел, спасала сколько раз, обнимала во сне и плакала на его плече?! Разве важен он теперь?
Торин не обращает внимание на постепенно заполняющих замок гномок. Зачем ему они, когда его сердце бьется только для одной – той, что украла его душу и той, которую он не отпустит никогда. Торин придумает всё что угодно, лишь бы светловолосая полуэльфийка никогда больше не покинула ни Эребор, ни его. Король уже всё решил за неё. Осталось лишь объяснить ей это. Сейчас он не мог предать доверия Риан. Сейчас был готов ждать вечность, надеясь, что девушка сама придет к нему и по доброй воле.
«Будь готов принять то, что дано тебе испытать», – твердил себе Торин, раз за разом натыкаясь на жительницу Горы отнюдь не гномьего происхождения. ─ «Будь готов…» ─ отчаянный шепот ─ мольба, когда темные глаза натыкаются на лазуритовые омуты. Она спешно отводит свой взор, обращаясь к своим слушателям. Их у Риан необычайно много. Каждый молодой гном старается урвать себе ту кроху внимания, что способен получить от неё. О, она и не сопротивляется. Какой закрытой и тревожной казалась в том выматывающей походе её хрупкая фигурка, такой открытой и веселой она была рядом с другими…
Вокруг воительницы постоянно крутятся молодые гномы. Его племянники, по крайней мере один из них, познавший радость ответной любви, захотел свести её со своим друзьями. И, наблюдая, как девушка отвечает на ухаживания молодых воинов, в Торине закипала злость. Злость на себя, на Кили, на наглых мальчишек, на Риан. Почему она позволяет им водить её на прогулки в ночные сады, почему не понимает, что она, сражаясь в поединке, невольно привязывает их к себе? Показывает себя хорошей защитницей? Почему она надевает яркие наряды и красит свои губы и глаза, подчеркивая их привлекательность ещё больше? Разве не для того ли это всё делается, чтобы привлечь к себе внимание?
Риан негде прятаться, и Торин чувствует себя злодеем. Он чувствует голод и боится испугать им. Один короткий нечаянный взгляд в его глаза, и она убежала, потому что мало. Ему хочется большего, его мучит жажда, Торин хочет утолить свой голод: смотреть, но дольше, быть рядом, но ближе, прикоснуться, но смело.
Теперь королю ничего не остаётся, кроме как подобно преступнику или незрелому юнцу тайком проникать в её опочивальню. Наверное, известно это было лишь Балину, а Торин не зря видимо настоял на том, чтобы комната Риан была расположена столь близко от его. В минуты слабости Подгорный король желал наслаждаться. Не смея подойти, замерев в нескольких шагах, наслаждаться этой россыпью белоснежных волос, раскиданных по подушке. Этой светлой копной, что теперь недоступна ему. Теперь днём она прячет их в косы и заумные прически, стягивает так, что волосок от волоска не отличить… Черт! И колет в кончиках пальцев! От того, что не прикоснуться. И лишь по ночам он будто ненавидит себя. Пускай так, но он уже не сможет без неё. Хрупкая фигурка, успокоенная сном на огромной кровати, беспокойно выдыхает, а сердце короля ёкает. Безумие. За какие грехи он вынужден страдать так сейчас?.. Видеть то, к чему и мог бы, до исступления желал, но не позволял прикоснуться. Невозможно…
Завернув за угол, Торин, ожидавший встретить безмолвную пустоту, натыкается на тихий гомон молодых гномов. Глупо предполагать, что те веселятся и кичатся бестолку, ведь в их окружении, конечно, Она.
«Не заставляй любить тебя
И не воруй мои рассветы
Ты вынуждаешь жить любя,
Но я одна… с вопросом: «Где ты?»
Сладкая мелодия заставила его остановиться и впасть в ступор. Холодная волна прошла от макушки до пят. Каждое слово, слетевшее из её уст, приносило отдохновение уставшему разуму короля.
«Готова даже умолять:
Кради что хочешь, но не лето
Я не смогу его отдать,
Мне в нем тепло…пока ты где-то.
Мне без него не побороть
Безумных льдов твои завесы
Пусти, молю, хочу я жить,
Забыв тревоги и запреты.
Забыть, что делаешь слабее
Одним лишь взглядом ты своим
Пусти!.. Пусти меня скорее
Ты будешь с ней, а я с другим».
А горечь слов отпустила на землю. Если бы Торин был уверен, что его не видят, он бы принял её новое творение на свой счёт. Сладкозвучными речами она уродовала его сердце.
«Не кради мое лето, прошу,
Не воруй мои дни! Умоляю
Ты ведь видишь: тобой я дышу
Только тщательно это скрываю
Что делать мне с проклятым желаньем?
Я не знаю! Позволь мне уйти
Не томи мою душу прощаньем
Тут расходятся наши пути…
Отпусти…»
Никогда! Торин сжал кулаки. Никогда он не позволит ей сдаться, сбежать. Если нет возможности быть с ней, он будет незримо охранять и защищать её.
«Не заставляй любить тебя,
Зачем всё за меня решаешь?
Златыми путами пленив,
Уйти совсем не разрешаешь!»
Неужели она столь несчастна? Неужели она хочет сбежать отсюда всеми способами? Торин сглотнул горький комок.
«Пообещай, позволь уйти!
Дай полной грудью надышаться,
Открой мне новые пути!..
Дай новой жизнью наслаждаться».
Умоляющие строки были последней каплей. Торин развернулся, стараясь сбежать, атакованный своими демонами. Не так он представляет свой мир. Не такой покой ему был нужен. Зачем ему королевство, если там нет королевы?
И в полной тишине, нарушаемой лишь нестройным дыханием очарованных молодых воинов, прозвучали последние ноты древней баллады:
«Не заставляй любить тебя,
Со мной нечестно поступаешь.
Из нас двоих люблю лишь я,
Но ты об этом не узнаешь…
Риан смолкла, отвернувшись на краткий миг. Конечно же, это вызвало бурную волну оваций, но девушка хранила молчание, а после и вовсе поспешила скрыться из виду.
***
– … Я знаю, ты меня никогда не полюбишь… Твоя ослепительная красота – это непреодолимая стена между нами…
Риан пробудилась от ночной дрёмы, услышав тихий, такой знакомый ей голос. До боли. Его она узнала бы среди всех на свете, поскольку лишь он учащал биение её сердца как минимум вдвое. О том почему Он и почему Здесь Риан не стала задумываться. Она, не смея шевелиться и пытаясь не дышать волнительнее и чаще, не подавала и виду, но каждое слово впивалось в её разум и сердце острой иголкой.
– …Ты соткана из солнца и света. Ты прекрасна как весна, как сама любовь… – послышался шепот Короля и он иронично хмыкнул, а после замолк. Не хотел её пробуждения так же сильно, как и хотел его. Лишь бы хоть на миг сапфировый перелив её глаз. И почти не важно то, что они, вероятно, были бы испуганными: король? Среди ночи, в полумраке её комнаты?..
– Раньше я думал, что мне безразлично, – признавался сонливой тишине Торин, аккуратно присев на край огромной кровати, где простыня и подушки пахли её волосами так сильно, что ему пришлось зажмуриться, едва он склонился над девушкой. – Думал, что рано или поздно я женюсь на одной из гномок, – продолжал он, проводя невидимую линию от её плеча до острого локтя, но касаться не смел. Рисовал её в сантиметре над тонкой девичьей рукой, – … Что буду ожидать от какой-то спутницы супружеского послушания, получу наследника. Или же передам трон племянникам… Я жёстко ошибся. Этого уже недостаточно, – он замолчал. Риан, кажется, даже почувствовала едва ощутимое прикосновение к своим волосам, но оно исчезло также быстро, как и появилось. Немного помолчав, Торин хрипло продолжил:
– Я схожу с ума только от одной мысли, что тебя обнимает другой мужчина. Что поцелует эти губы, – почти беззвучно сказал он, а его тяжёлый шероховатый палец еле уловимо коснулся чуть распахнутых девичьих губ, обводя их по контуру.
Тех, что немного дрогнули и были слегка облизаны ею, но нарочно медленно, словно сквозь сон. Риан всё ещё не смела дать понять, что слышит его речи.
После он покинул её спальню также тихо и внезапно, как и появился. Горячий след от прикосновения словно горел на губах. Риан успокаивала бешено колотящееся сердце, часто дышала и впилась пальцами в белоснежные простыни. Изо всех сил стараясь сейчас понять хоть что-то. Играет ли с ней шутку её измученный разум или…
Как бы то ни было, но на следующий день ничего не изменилось. Король снова делал вид, что её не существует. И рядом с ним по прежнему была Мидж.
***
«Хрясь» ─ ложка, которую он сжимал в кулаке, сломалась.
─ Братец, ты ничего не хочешь мне рассказать? ─ Дис всегда приходит вовремя.
─ И что же, сестра? ─ она ничего не должна понять, но было уже поздно.
─ Ты можешь скрывать это от кого угодно, но не от меня. Я вижу всё. Ты страдаешь, ─ ткнула в сторону короля прозорливая сестра и выгнула бровь. ─ И причина этому находится неподалеку.
─ Что ты можешь об этом знать, Дис? ─ хмыкнул Торин и добротно нахмурился.
─ Уж побольше некоторых, мой венценосный братец. Думаешь, я слепая или глупая? Нет, мой дорогой, ─ на грани ехидства говорила гномка. ─ Я вырастила двух сыновей, пристроила одного из них в хорошие руки и успела похоронить любимого супруга. И теперь, вероятно, пришла очередь добраться и до собственного старшего упрямого братца. Она правда так тебе дорога, Торин?
Дис незаметно кивнула в ту сторону, где в окружении молодых воинов и её сыновей кружилась в танце светловолосая полуэльфийка.
─ Рядом с ней я не могу думать ни о чем, кроме как о ней самой, ─ нехотя признался горделивый Торин. ─ Я перестаю ощущать себя гномом, которому сто девяносто пять лет, который едва смог выжить в двух жестоких войнах и который обязан править своим народом. Она словно дает моему сердцу покой, но и единственная, кто отнимает его. Я не хочу думать о том, как смогу пойти в новый бой и лишиться её, не могу позволить своей ярости вырваться наружу. Не могу её потерять, ─ раздражался гном, поджал от недовольства губы и приглаживал ладонью бороду. От задумчивости, вероятно.
─ Это правильно, Торин. Такой и должна быть твоя вторая половинка. Мужчина создан для войны, а женщина ─ для отдохновения воина. Если рядом с нею в твоем сердце больше покоя и любви, чем тревог – это правильно. Твое время не может быть заполнено бесконечным сражением.
─ Но она этого не понимает, Дис. Для неё я Король. Она даже не зовёт меня по имени, как когда-то давно в походе. Что мне сделать, чтобы она поняла, что небезразлична мне? Как мне это показать, но не испугав её? ─ Торин решил боле не скрывать от своей мудрой сестры свои проблемы. Может она подскажет ему что-нибудь.
─ Риан умная девочка. Она молода, красива, свободолюбива, обладает сильным духом, но и нежным девичьим сердцем. А ты ранишь её, Торин. Обидно, когда кто-то своим поведением, своими грубыми ядовитыми словами постепенно убивает в нас всё хорошее, что мы испытывали к ним. Торин, ты поступал также. Разве не видел этого? Не замечал? Думаешь и я ничего не примечу? Я видела однажды, как она расстроилась, увидев тебя и Мидж. И это был лишь один единственный раз. Кто готов поспорить, что поводов замыкаться в себе у неё больше не было? Если это тебя не убедит, то какие доказательства ещё нужны? Зачем ты путаешь и свою избранницу и хорошую гномку? Отпусти от себя других. Покажи, что лишь она одна нужна тебе.
─ Я уже пробовал, Дис. Она отвергла мой подарок. А это значит, что ей не интересен ни я, ни мои чувства.
