Текст книги "Снежная пыль (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Изодранный зелёный плащ с золотистым витком виноградной лозы. На глаза принца навернулись слёзы, но почему-то они так и не скатились по щекам, застряв в глотке очередным комком горестной правды. Ромея и Арда были тайными союзниками, и его, вместе с другими родовитыми отпрысками, просто принесли в жертву. Как тот скот, который скармливают забредшим хищникам, дабы уберечь от их нападения людское поселение.

Матильда смотрела на него полными сожаления и вины глазами, и Рэй вдруг подумал о том, что кровавый мазок на её веснушчатой щеке придаёт рыжеволосой воительнице некоего магического шарма. Столь эпичный момент, а его голова забита глупыми мыслями. Рэй усмехнулся: а чего ещё стоило ожидать от того, чьё существование с самого начала было бессмысленным?

– Сдавайся, Йен, – это Матильда. Она ступила вперёд, непоколебимо и решительно. Уверенно подняла меч, направив его острие на Чёрного Паладина. Нет, на собственного брата. Рэй даже губу закусил, дабы не засмеяться: у Матильды рука не дрогнет, а у него дрогнула. Слабак, что тут ещё скажешь.

– Вот как? – Йен лишь бровь приподнял, продолжая улыбаться. – Я бы внял твой просьбе, дорогая сестра, однако из твоих уст это требование звучит смешно. Ты всего лишь пешка, за спиной которой прячется настоящая тёмная лошадка императора. Выходи, Босфорца! – Чёрный Паладин небрежно махнул свободной рукой. – Я более чем уверен, что ты прибыл лично, дабы своими глазами удостовериться в смерти того, кто представляет угрозу для столь обожаемого тобой императора.

Таис, всё это время лишь наблюдавший, затаившийся и выжидавший подходящего для ответного хода момента, вскинулся. В отличие от других, на одежде твёрдо сделавшего шаг вперёд мужчины не было ни капли крови. Безупречная осанка, прямой взгляд, небрежно-обманчиво отведённые назад парные клинки – в своё время Максимилиан Босфорца стал для него не только отчимом, но и учителем, примером для подражания, путеводной звездой, к которой все эти годы Таис пытался дотянуться. И вот сейчас Босфорца, ни капли не сомневаясь в своей силе и своих идеалах, выступил против врага империи, в то время как он, Таис Кревца, сын мага-отступника и беглой аристократки, прятался в тени врага, сомневаясь в каждом своём последующем шаге. И он ещё надеялся когда-нибудь достичь тех вершин, тень от которых затмила бы его происхождение, которое, словно клеймо, не смывалось даже с годами, будь он Багрянородным, Босфорца или же просто тысячным генералом.

Наверняка Таису только показалось, но вполне возможно, его и правда окликнули. Или же это было некое судьбоносное проведение, ведь когда юноша поднял взгляд, то больше не смог его опустить.

Роксан возвышался над всеми, и не только благодаря своему дюжему росту. Просто для Таиса весь мир резко сузился до одного-единственного человека, для которого не имело значения, Кревца он, Багрянородный или же Босфорца. Рядом с Роксаном он всегда мог быть просто собой, но всё равно упрямо оставался Таисом Босфорца, за время их супружества не услышав со стороны мужа ни единого упрёка по этому поводу.

– Ты та ещё заноза, Таис, – фыркнул Роксан, во весь свой могучий рост вытянувшись на постели.

Босфорца отвернулся, не собираясь смотреть на бесстыжего мужчину, не соизволившего прикрыть свою наготу. Отчасти юноша был и смущён: воспоминания этой ночи были слишком яркими, вгоняющими графа в краску и только усугубляющими его смятение. Оставаясь неприступным, холодным, расчётливым и преданным своей родине днём, ночью он не мог отвергнуть супруга, желая его и отдавая всего себя. Да, Таис не собирался упрямиться и сопротивляться, ведь участь супруга варвара была уготована ему изначально, но если с ролью постельной утехи он смирился, то принять чувства к врагу, постепенно заполонившие его сердце, не смог. Это была не любовь. Это было предательство.

– Кто бы говорил, – не без сарказма бросил Босфорца, ещё плотнее закутываясь в халат. – Почему бы тебе просто не оставить меня в покое и не уйти в свою комнату? Весь карарес уже шепчется о том, что я тебя приворожил. Ещё чего доброго устроят мне «ведьмин суд».

– О! – Роксан приподнялся на локтях, прищурив повреждённый глаз. Видеть им он-то видел, но очень плохо, а в темноте так вообще никак. Не самое приятное увечье для воина, да и шрам… Впервые Роксану хотелось не выставлять напоказ свидетельства его битв и побед в виде шрамов, а наоборот, хотя бы спрятать их под одеждой.

Например, тот, что от стрелы ирка на груди. Верховная авхат была уверена, что это многоликие отвели остриё от его сердца, сам же мужчина считал, что ирк-лучник просто оплошал. Многоликим нет дела до таких мелочей, им и в семимирье забот хватает, вот, видать, за неуважительное отношение к держателям столпов мира его и наказали, обезобразив лицо. Был бы его супруг обычным энареи, Роксан бы и не вспоминал об этом шраме, но Таис… Рядом с этим багрянородным Роксан чувствовал себя куда менее уверенно, чем то показывал.

– Кто-то в моей парсе мутит воду?

– Не то чтобы, – равнодушно ответил Таис, бросив мокрое полотенце прямо на пол, но так и оставшись у столика, рассматривая фрукты. Будто ему хотелось есть! На самом деле не хотелось возвращаться в постель, в объятия своего мужа, который мирился, но всё же был не доволен тем, что каждый раз после близости эори смывал с себя его запах. – Просто Майю искренне в тебя влюблён и ещё не теряет надежды стать хотя бы любовником.

– Глупый мальчишка, – с неким сочувствием бросил Роксан, садясь и всё-таки обматывая бёдра покрывалом. За эти несколько минут супруг ни разу не посмотрел в его сторону, очевидно придерживаясь ромейских правил приличия, а варзу так хотелось увидеть эти холодные глаза цвета серебра, в которых не так давно пылал огонёк раскалённого золота страсти. – Так ты ревнуешь, мой дорогой супруг?

– Ревную? – Таис искоса посмотрел на варза. – По-моему, я уже говорил тебе, что мне всё равно до того, сколько у тебя любовников или жён. Ты же сам прекрасно знаешь, что наш союз всего лишь часть соглашения между Ардой и Ромеей, так что смысла в том, чтобы быть супругами даже в таких, – юноша выразительно подчеркнул это слово, – нюансах, я не вижу.

– Ты так этого хочешь? – со всей серьёзностью спросил Роксан. – Чтобы я позабыл о твоём существовании и оставил тебя в покое? Так, как ты привык: в одиночестве, без опоры и защиты, полагаясь только на себя?

– Да, хочу! – не сдержавшись, всё же повысил голос Босфорца. – Чтобы всё было так, как я привык! Чтобы ты не вторгался в мою личную жизнь, в мои планы, в моё сердце, в конце-то концов! – юноша гулко ударил себя ладонью по груди, сжав ткань халата в крепком кулаке.

– Ты ничего не знаешь обо мне, Роксан, – опустив голову, пробормотал Таис, – так что брось свои попытки стать для меня тем, в ком я не нуждаюсь.

– Знаешь, Таис, – Роксан поднялся, но к мужу так и не приблизился. Изучил его достаточно за время их супружеской жизни, чтобы понимать, когда тот просто капризничает, а когда может и крепким кулаком приложить, – я вот всё думал, почему ты, имея статус, влияние, наречённую и ребёнка, будучи, в конце-то концов, в шаге от престола целой империи, согласился стать заложником и супругом врага. Что тобой движет, Таис? Не преданность родине, нет, – не дав юноше ответить, продолжил ард, словно просто размышлял вслух. – Это личные мотивы, которые ты прячешь даже от самого себя. Признай, Таис, что мне удалось покорить твоё тело и сердце, а я в свою очередь признаю, что заполучить твою душу мне не по силам.

– Почему ты не отступишь, Роксан? – с некой тоской спросил Босфорца. – Если знаешь, что я никогда не признаю своих чувств к тебе, почему просто не оставишь меня?

– Не могу, – пожав плечами, ответил мужчина. – Или ты думаешь, что я взял тебя супругом только из-за договорённости с Ромеей или же по приказу вождя?

– Нет, конечно, – улыбнувшись, Таис отрицательно качнул головой. – И никогда так не думал.

– Так может, доверишься мне? – Роксан шагнул навстречу мужу, осторожно касаясь его плеч. – Возможно, слова, сказанные вслух, помогут тебе разобраться в том, что не даёт тебе покоя.

– Не в чем тут разбираться, – Таис всё же вывернулся из полуобъятий мужа, став к нему спиной. – Всё дело в моём происхождении. В том, что я – Кревца.

– Мне это ни о чём не говорит, – невозмутимо констатировал Роксан, хотя в это же время сердце мужчины заполошно колотилось в его груди: если сейчас он спугнёт наконец шагнувшего ему навстречу супруга, то другого шанса уже не будет.

– Мой настоящий отец был магом. Очень сильным ментальным магом, приказы которому отдавал непосредственно сам император. Говорят, – Таис горько усмехнулся, – что Штеф Кревца был настолько силён, что мог, щелкнув пальцами, перебросить отряд в тыл врага и на выдохе принять облик любого человека, которого видел хотя бы раз. Сказки, конечно, ведь даже в период рассвета магии столь сильные чародеи рождались крайне редко, но то, что мой отец не был рядовым магом, это точно, – не удержавшись, Босфорца всё же покосился на арда. Тот даже бровью не повёл, слушая его внимательно, вот только юноша уже научился за этой маской воина видеть человека, которому не чужды обыденные человеческие эмоции и переживания.

– Не знаю, что там произошло между императором и моим отцом, что приключилось с самим Штефом Кревца, но в какой-то миг он предал империю, бежав. И всё бы ничего, если бы вместе с ним не сбежала моя мать – дочь императора. Теперь ты понимаешь, Роксан? – на этот раз Таис посмотрел на супруга с вызовом. – Я – сын предателей, и это никогда не изменится.

– Нет, Таис, – категорично ответил Роксан. – Это всё ваши глупые ромейские законы. В Арде ни один ребёнок не отвечает за проступки своих родителей.

– Но я-то жил не в Арде! – выпалил Босфорца, впрочем, сразу же взяв себя в руки. – К тому же, даже оставаясь беглецом, мой отец не стал просто отсиживаться. Он искал семьи, которые не хотели, чтобы их дети, наделённые благодатью, стали псами империи. Ты же знаешь, что в Ромее каждый маг, независимо от пола и происхождения, несёт пожизненную воинскую повинность?

– Да, знаю, – мужчина кивнул. – Но зачем это было нужно твоему отцу?

– Кто знает, – Таис пожал плечами. – Злые языки говорят, что Штеф Кревца собирал собственную армию, дабы свергнуть императора, я же, в свете нынешних событий, склонен считать, что отец подозревал в чём-то церковь и поэтому пытался создать духовный оплот, который смог бы ей противостоять. Как-то так.

– И что же случилось дальше? – не то чтобы с нетерпением, но всё же поторопил замолчавшего супруга Роксан.

– Родился я, лишённый даже зерна магии, а после отец просто не вернулся с очередной вылазки. Его предали. Те, кто был с ним, сказали, что это была засада. Люди императора ждали отца и убили его прямо на месте. Мы с мамой остались вдвоём, правда, ненадолго. Уже через пару лет умер и тогдашний император, а Валентиниал амнистировал семью Кревца и забрал нас с матерью во дворец.

– Чтобы ты стал его преемником.

– Да, именно, – с нескрываемой злостью отчеканил Таис. – Я стал преемником императора, но клеймо сына предателя никуда не исчезло. Все аристократы пытались услужить мне, завоевать моё расположение, войти в круг моих приближённых, но при этом презирали меня, за глаза называя сыном шлюхи и предателя. Подобное омрачало действующего императора, но у него не было выбора ввиду того, что императрица-мать на тот момент так и не родила ему сына.

– Но после она родила, и ты стал ненужным. Поэтому, – Роксан обнял супруга со спины, – ты так упорствуешь? Пытаешься доказать, что ты нужен своему государству, даже если больше не Багрянородный?

– Не в этом дело, – устало качнул головой Босфорца, интуитивно прильнув к крепкой груди супруга. – Сперва я возненавидел Максимилиана, считая, что тот взял нас с матерью из жалости, по приказу, из-под палки, чтобы следить за предателями. Иногда, правда, проникался к нему жалостью, понимая, что не так уж и легко строить примерную супружескую жизнь с женщиной, к которой ничего не испытываешь, и растить чужого ребёнка. А потом мой мир перевернулся.

– Это когда? – не без любопытства спросил Роксан, склоняясь над лицом мужа, положившего голову ему на плечо.

– Когда узнал, насколько густая тьма правды скрывается за светлым обликом братьев Босфорца.

========== Часть 8. ==========

– Пусть Босфорца и носят всего лишь графский титул, но члены этой семьи всегда были вхожи в круг приближённых императора. Об этом предпочитают даже не вспоминать, но свой род Босфорца ведут от простолюдина, которому за его заслуги перед родиной император пожаловал титул, имение, земли и должность при дворце. Должность Архимага.

Таис украдкой взглянул на мужа. Внутри семей ромейских аристократов есть тайны, которые хранятся лишь главами и неизвестны ни их жёнам, ни младшим детям, ни каким-либо другим родичам. Таис же вообще не был Босфорца, и пусть таким способом, поведав ему о скелетах в родовом шкафу, Максимилиан сделал его своим преданным псом, знание было всяко лучше неведения. К тому же кто знает, как бы сложилась его жизнь, если бы он, отвергнув наследие Босфорца, не пошёл по стопам отчима.

– Значит, и у Босфорца магическое наследие, – не без разочарования констатировал сидящий напротив мужа Роксан. Не то что бы тай ненавидел, презирал или же опасался магов, просто ему, как воину, меч был ближе, а вот магия оставалась тем таинством, которое мужчина совершенно не понимал.

– Но я то не маг, – как бы между прочим подметил Босфорца.

– Жалеешь? – скорее из личных мотивов спросил Роксан.

– Немного, – слегка волнуясь, Таис взлохматил заметно отросшие влажные волосы. – Мне кажется, что магия была бы под стать такому, как я.

– Так что там с Босфорца? – спустя несколько минут затянувшегося, гнетущего и явно сводящего на нет столь важный разговор молчания спросил Роксан.

– Магия постепенно исчезает из нашего мира, – тряхнув головой, словно сбрасывая магическое наваждение, ответил Таис. – Простому люду нет до этого дела: у них другие заботы, желания и ценности, а вот аристократы сильно обеспокоены тем, что благодать Творца всё реже снисходит на их именитые дома. По сути, сейчас от простолюдинов их отличает только титул, власть и, как они говорят, «голубая кровь», однако того, важного и исключительного, не мирского, что бы наглядно выделяло их в высшую касту, больше нет. Именно поэтому рождение в семье Босфорца ребёнка с сильным магическим даром было растолковано как предзнаменование расцвета и величия.

– Я так понимаю, что сейчас ты говоришь не о своём отчиме.

– Да, – Таис утвердительно кивнул. – Речь идёт о старшем из братьев Босфорца – Адриане, на данный момент Верховном кардинале империи.

– Сдаётся мне, что тёмная это история, – нахмурившись, констатировал Роксан. – Уверен, что хочешь мне её рассказать?

– Не хотел бы – не рассказывал, – с толикой раздражения бросил Босфорца. – И не делай такое самодовольное лицо: я рассказываю тебе это из уважения и отчасти в рамках соглашения между нашими государствами, а не потому что… – юноша неопределённо махнул рукой. – Не потому, что это что-то да и говорит о моих чувствах.

– Конечно, я понимаю, – Роксан дельно кивнул, но про себя всё же ухмыльнулся. Пройдёт ещё много времени, прежде чем их с супругом союз станет не только светским и плотским, но и духовным, но он терпеливый и понимающий муж, который готов ждать и прилагать столько усилий, сколько понадобится.

– Адриан не просто сильный маг, – продолжил Босфорца, конечно же подметив усмешку мужа, на которую в ответ и насупился. Он и так понимал, что этот упрямый ард не отступит, что Роксан будет раз за разом, натыкаясь на его колкости, колючки и даже остриё меча, пытаться завоевать его всего, что чувства этого мужчины реальны, однако у самого Таиса были другие планы. Вот именно – были, что б его, пока в его жизни не появился этот мужчина, вынудивший его усомниться в своих целях и приоритетах.

– Он вещатель.

– И? – Роксан вопросительно выгнул бровь, на что Босфорца удручающе вздохнул. Может, это всё-таки была не лучшая идея, учитывая то, что, похоже, далёкому от вопросов магических арду придётся объяснять всё чуть ли не на пальцах.

– Вещатель – это маг, способный обращать свою магию в слова. Проще говоря, он не повелевает стихиями, не призывает покойников или же других тварей, не проникает в разум человека… Хотя последнее всё же косвенно относится к способностям вещателя, – Таис на секунду призадумался. – В общем, вещатель способен внушить человеку всё что угодно, лишь поговорив с ним. Чем сильнее вещатель, тем больше людей одновременно он может контролировать.

– Значит, вещатель ломает волю человека, превращая его в свою марионетку, – Роксан тоже задумался, медленно поглаживая начисто выбритый подбородок – условие супруга в ответ на его просьбу отпустить волосы.

– Ты хочешь сказать, что, по большому счёту, вещатель может контролировать даже целый город? – вывод был неутешительным, но очевидным.

– Целую страну, – как бы невзначай, хотя факт был довольно-таки важным, поправил мужа Таис. – Наверняка именно эта перспектива и подтолкнула Адриана Босфорца, рассчитывавшего в будущем возглавить церковь, к решению принять сан. Признаться, он быстро стал Верховным кардиналом, очевидно подвещав там, где нужно, но и не настолько стремительно, чтобы это вызвало подозрение. К сожалению, сейчас мы не знаем, насколько возросла магическая сила кардинала, однако на момент, когда Адриан отрёкся от титула и поступил в духовную семинарию, он мог контролировать около сотни людей одновременно, пусть и всего несколько минут, что и продемонстрировал на приёме в честь своего пятнадцатого дня рождения, заставив высокородных гостей изображать животных. Тогда инцидент замяли, согласившись на детские шалости, однако я уверен, что, если бы у Адриана не получилась его задумка, с поступлением в семинарию он бы повременил ещё пару лет.

– Семья потеряла наследника, – подвёл итог Роксан. О самом кардинале, как враге, они поговорят в другой раз. Сейчас мужчину больше интересовала связь Таиса с его отчимом, которая, как для хозяина и его цепного пса, была довольно-таки крепкой. – И, как я предполагаю, всю ответственность возложила на младшего брата.

– Отнюдь, – Таис отрицательно качнул головой. – Никто и никогда не видел в Максимилиане ни наследника, ни даже достойного носить фамилию Босфорца человека. Ты же видел его, Роксан? – пытливо, склонив голову вбок и слегка улыбнувшись, спросил Таис. – Видел действующего главу семьи Босфорца – графа Максимилиана?

– Ну? – хмуро буркнул Роксан, которому не понравилась эта хитростная, словно супруг задумал какую-то пакость, улыбка.

– Раз видел, так скажи: веришь ли ты в то, что этот человек родился слабым, недоношенным, балансирующим на грани жизни и смерти, лишённым магии, болезненным и не подающим ни одной надежды? Вспоминая нынешнего Максимилиана Босфорца, мог бы ты поверить в то, что до десяти лет он и говорить-то толком не умел, что уж упоминать о чтении, писании и знании нескольких языков?

– Трудно в это поверить, конечно, – озадаченно пробормотал мужчина. – Судя по Максимилиану нынешнему, я бы сказал, что и он не лишён этого дара – вещать.

– Отнюдь, – возразил Таис. – В графе нет и никогда не было ни капли благодати. И даже не думай, – опережая очевидный вопрос, юноша предостерегающе поднял ладонь, – что о позабытом всеми мальчике вспомнили, когда его старший брат покинул семью. Наследником был объявлен племянник действующего тогда главы, а Максимилиан… – Босфорца ухмыльнулся. – Всё, что он сейчас имеет: титул, должность, власть, то, какое впечатление производит, все его навыки, его харизма, воинские и дипломатичные умения – всего этого мой отчим добился сам, упорным трудом, усердием, терпением и настойчивостью. Теперь ты понимаешь, что именно связывает нас с отчимом столь крепко?

– Признаться, не очень, – откровенно ответил Роксан. – Ты ведь не был забыт и брошен…

– Однако я был всего лишь показной марионеткой! – слегка вспылил юноша, сжимая прижатую к груди ладонь в кулак. – Сын, не унаследовавший бесценного магического дара своего отца, не обделённый талантами и умом, но вынужденный притворяться глупцом, дабы не представлять угрозы действующей власти, преемник, который был всего лишь заменой от безысходности. Всю свою жизнь я играл какие-то роли, растеряв себя настоящего. Я так много потакал желаниям других, столько раз перекраивал себя, пытаясь стать тем, кого во мне ожидали видеть, следовал проторенному для меня пути, что, когда оказался не нужен никому, даже собственной матери, растерялся, не зная, что мне делать дальше.

– И Максимилиан Босфорца стал тем, кто не дал тебе кануть во тьму забвения, не так ли? – с неким раздражением спросил Роксан. Неприятно было осознавать, что кто-то, пусть, фактически, и родственник, был ближе его возлюбленному, чем он сам, важнее, авторитетнее. Глупая ревность, которая зудела внутри, словно старый шрам.

– Сказано пафосно, но это так, – совладав с эмоциями, ответил Босфорца. – Наставник, пример для подражания, хозяин, подобравший и выходивший брошенного щенка – называй это как хочешь, но ничто не изменит того факта, что я в долгу перед Максимилианом Босфорца и не буду свободен, пока не верну этот долг.

– Глупости, – подавшись вперёд, Роксан обнял слегка ошарашенного таким порывом супруга. – Ты, принеся столько личностных жертв, сполна оплатил свой долг. Ты ничего не должен ни этому человеку, ни той стране.

– Почти ничего, – не обнимая в ответ, но и не пытаясь оттолкнуть мужа, ответил Таис. – Выполню эту миссию – буду свободен. Так я решил.

– Тогда, – отстранившись, Роксан посмотрел супругу в глаза, – подумай о том, чтобы после остаться здесь, со мной. Хорошо? Просто подумай, – приложив пальцы к уже было раскрывшимся губам, повторил свою просьбу мужчина. – Откажешь, и я не стану настаивать, если это будет именно твоё решение.

– Я подумаю, – слегка поразмыслив, всё же пообещал юноша и тут же возмущённо охнул, поваленный на мягкую постель и прижатый к ней сильным телом мужчины.

– Что ты себе позволяешь, ард? – гневно сузив глаза, с явной угрозой спросил Таис.

– Просто подумал, что мне стоит отвлечь тебя от грустных мыслей, – невозмутимо ответил Роксан, губами прикасаясь к пульсирующей на шее супруга жилке.

– Таким примитивным способом? – упираясь ладонями в плечи мужчины, съязвил Босфорца.

– А ты знаешь другой? – шепнул на ухо супругу ард, потянув халат с его плеч.

– Мы могли бы провести спарринг, – буркнул Таис, чувствуя, как к щекам приливает неуместная краска. – Я уже давно не держал в руках меч. Чувствую себя ослабшим и обрюзгшим.

– Ты очень красивый, – возразил мужчина, скользя ладонью по телу супруга.

– Какой сомнительный комплимент, – не остался в долгу юноша, медленно прикрывая глаза.

И когда только долг обратился удовольствием? Как бы он ни старался отгораживаться от ощущения близости мужчины, но каждую ночь, каждый раз Роксан был настолько терпелив, настойчив и, что уж таить, искусен в ласках, что тело предавало его. Впиваясь ногтями в плечи супруга, с жадностью отвечая на его поцелуи, плавясь в его объятиях и крепко обнимая его поясницу ногами, потому что мало, что хочется больше и сильнее, страстнее, откровеннее, глупо было твердить себе о том, что это всего лишь часть государственно важной миссии. Несправедливо, по отношению к супругу и даже себе, делать вид, что никаких чувств и правда нет.

– Почему ты отказался от титула вождя? – мужчина обнял его, прижав к себе, такого, каким был: всё ещё покрытого испариной, разгорячённого и обнажённого. Не то чтобы неприятно, но всё же слегка смущающе. – Только потому, что Арес носит на своём теле отметину одного из ваших богов?

– Нет, – перебирая мягкие пряди волос супруга, ответил Роксан. – Чтобы стать ардаром, мало быть воином. Нужно быть ещё и политиком, и дипломатом, и хозяйственником, и образчиком для всего племени, и ещё много всякой мороки.

– А ты не такой? – чуть приподнявшись, спросил Таис.

– Нет, – категорично качнул головой ард, с хитринкой покосившись на растрёпанного, а от того ещё более соблазнительного мужа. – Я воин, охотник, защитник, наставник, опекун и любовник, но уж никак не вождь.

– И не обделил же себя, – фыркнул Босфорца, пытаясь отодвинуться от мужа.

– А ты не согласен? – перевернувшись и нависнув над насупленным юношей, спросил Роксан. – Могу подтвердить каждое сказанное мной слово на деле. По пункту «любовник» хоть и сейчас.

– Обойдусь, – Босфорца всё же отпихнул от себя мужчину, переворачиваясь на бок. – Будешь на рассвете уходить – даже не думай будить меня. Хочу наконец выспаться.

– Знаешь, я бы ни за что не влюбился в тебя, окажись ты женщиной, – со смешком фыркнул Роксан, прижимаясь к мужу со спины и крепко обнимая его поперёк груди.

– Окажись ты ромеем, я бы тоже… – Таис закусил губу, сжав пальцы на ладони супруга. – Относился бы к тебе иначе.

В ту ночь не было произнесено никаких заветных слов, не было дано пустых обещаний и никто из них не обязал ничем другого. Отведя взгляд от мужа, Таис посмотрел на отчима. Максимилиан поймёт и примет его выбор – юноша был в этом уверен, – однако прежде стоило полностью расплатиться с Босфорца и таки закончить эту последнюю на его службе у империи миссию.

– А вот и шавка Его императорского Величества, – Йен даже приподнялся, когда Максимилиан Босфорца предстал перед ним и церемониально, отдавая показную дань уважения, склонил голову.

– Сказал тот, кто и сам на коротком поводке у своего хозяина, – фыркнул мужчина, оценивая ситуацию. Скверную, надо признать, учитывая то, что у Чёрного Паладина были довольно-таки ценные заложники, но на их стороне была численность… И Таис. Максимилиан ни секунды не сомневался в том, что пасынок почувствует момент, когда противник, которого он планировал заболтать, потеряет бдительность.

– Как дела в столице? – пропустив колкость мимо ушей, спросил Йен. – Кардинал всё ещё сопротивляется, но уже прижат к императорскому ногтю, не так ли?

– Понятно, – Максимилиан, склонив голову, фыркнул. – Так вот, значит, с чьей лёгкой руки к нам просочилась информация о рейде паладинов на Бьёрн.

– Я всего-то придал этой скучнейшей миссии толику живости, – отмахнулся от замечания Босфорца мужчина. – Впрочем, голыми руками кардинала вам не взять: слишком уж обширно он раскинул свои сладкоречивые сети.

– Тебе некуда отступать, Йен, – резко сменил тему разговора Максимилиан, убеждаясь в том, что, что бы там ни говорили о Чёрном Паладине, умом он был здрав и навыков не только воина, но и политикана ему было не занимать.

– А никто и не говорил об отступлении, – ухмыльнулся Йен, ещё крепче сжав ладонь брата в своей. – Я пришёл в Бьёрн за головой Зверя, которую собираюсь заполучить в честном бою.

– И как ты себе это представляешь, ромей? – Арес, всё это время не вмешивавшийся ни во внутрисемейные, ни во внутригосударственные разборки, вышел вперёд.

Посмотреть на Сейри было выше его сил, но, поддавшись то ли порыву, то ли инстинктам, то ли чувствам, Арес всё же бросил на юношу короткий взгляд. Тот уцепился в ладонь Чёрного Паладина, бледный с лица и какой-то растерянный, словно околдованный. И хорошо, если так: если Сейри предал по велению магии, а не по собственной воле. Чем глубже в памяти оседал инцидент с поцелуем, тем больше крепчала уверенность вождя в том, что чего-то очень важного он таки не доглядел.

– По закону чести конечно же, – ухмыльнулся Йен, как бы невзначай наступив носком сапога на угол перины, на которой полусидела Славка. – В бою один на один.

– Сперва отпусти заложников, Чёрный Паладин, – сжав руки в крепкие кулаки, ответил Арес. Воинская честь и мужская гордость не позволяли Аресу отвергнуть этот вызов, однако, как вождь, он был в ответе за всё племя, да и неразумно было приставать на условия врага, тем самым изначально проигрывая ему важное, стратегическое очко, – а после мы сразимся на равных условиях.

– Или всё же на моих, – настоял на своём Йен, нехотя отпуская ладонь брата. – Или ты, Зверь, думаешь, что здесь столько огня из-за моей прихоти?

Арес оглянулся, хмурясь и, откровенно говоря, лишь смутно догадываясь, о чём нынче толкует противник. Учитывая то, что стены каменные, а простор большой, не спалить же он их всех живьём задумал?

– Где хансинский порошок, Йен? – в отличие от союзника, не колеблясь в своих догадках ни секунды, спросил Максимилиан. – Куда ты его спрятал?

– Да так, – опустив взгляд вниз, небрежно бросил Чёрный Паладин. – Считай, что у себя под ногами.

Арес вздрогнул, переведя взгляд с невозмутимого врага на камнем застывшую у его ног женщину. Та была бледна, по её виску катилась капелька пота, но взгляд её был решителен и непоколебим. Арес не сомневался в том, что Славка, тоже поняв, где именно спрятан взрывной порошок, была готова принять смерть. Во благо племени и ради своего вождя. Однако её рука, судорожно прижатая к высокому холму живота, говорила совершенно об обратном: убить дитя, которое она столько месяцев носила под сердцем, женщина была не готова.

– Каковы твои условия, ромей? – со вздохом, но не растеряв решительности, всё ещё надеясь на озарение в последний миг, спросил Арес. Время потянуть всё же стоило, ведь мало ли какую оплошность враг может допустить в следующую секунду.

– Мы сражаемся с тобой, Зверь, в честном бою на мечах. Прямо здесь, на глазах у толпы, чтобы всё было, как говорят, по-честному. Если победишь ты, то тут всё понятно, а если я… – Йен усмехнулся. – Я просто беспрепятственно покину Бьёрн, забрав твою голову и одного заложника из трёх здесь присутствующих.

– И как это понимать? – хмуро переспросил Арес.

– А так, – продолжил Чёрный Паладин, заинтригованно склонив голову вбок. В конце концов, мирские радости ему претили, однако лишиться их всех он так и не смог. Сломить врага и заполучить свой приз. Увидеть растерянность, неверие, страх, безысходность на его лице. Упиться этим выражением и с чувством наслаждения принять неоспоримую победу. Вот вторая причина, по которой Йен Вессалийский отправился в Бьёрн.

– Прямо сейчас ты, Зверь, выберешь того заложника, которого я, в случае победы, заберу вместе с собой. И от имени всего своего племени принесёшь клятву, что никто не помешает мне покинуть эту крепость вместе со своими трофеями.

– Только одного? – словно всё ещё не осознавая сути предложения, переспросил Арес.

– Только, – согласно кивнул Йен. – И выберешь ты его сейчас, иначе, – остриё меча небрежно пожавшего плечами паладина рассекло тонкую ткань перины, из которой посыпалась струйка тёмного песка, – все труды сразу двух держав окажутся бессмысленными.