Текст книги "Снежная пыль (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Предательство… – задумчиво протянул Босфорца, колеблясь. В конце концов, от этих болезненных воспоминаний нужно было избавиться, и поделиться ими с кем-то, возможно, было не самым нелепым его решением.

– Предательство – это когда женщина, которую ты любишь всем сердцем и которую готов назвать своей женой, отворачивается от тебя, узнав, как властьимущие распорядились твоей судьбой. Предательство – это когда твоё сердце вырывают из груди и безжалостно топчут, плюя на него ядовитыми словами вроде «слабак» и «содомит». Предательство – это когда выпивают лавровый настой, дабы скинуть ребёнка от мужчины, от которого отказалась не только семья, но и вся держава. Вот что, – Босфорца горько усмехнулся, – я считаю предательством, Сейри.

– У тебя была женщина и ребёнок? – прошептал Рэй, застыв посреди комнаты. Что он мог сказать? Что сделать? Что эта женщина не достойна его, раз отвернулась? Что не стоит горевать о том, кто так и не увидел этот свет? Подойти и в молчаливом жесте обнять, дабы разделить боль? Ничтожно. Тем более, вряд ли после всего, сказанного им, он вообще имел право называть себя другом.

– Вот именно – были, – и правда, стало легче. Пусто, зато осевшая в его душе злоба отступила. Возможно, со временем и боль отступит, и он сможет простить ту, которая отвернулась от него и убила их нерождённого ребёнка. – Так что ты, Рэй, в чём-то прав: что с моим телом будет делать Роксан, мне всё равно. Мою душу и сердце он всё равно не получит.

– Эори Рэй, не мог бы ты оставить нас с супругом наедине?

Таис вздрогнул, резко обернувшись. Потерял бдительность и не услышал шагов. Растёкся тут воспоминаниями по древу, как придворная дама. Раскрылся и выдал себя до подноготной.

Роксан стоял вровень с Рэем, сжимая его плечо предупреждающей хваткой, а сам вессалийский принц, побледнев, шептал слова извинения. Взгляд варза был тёмен, непрогляден, суров и решителен. Как много он слышал? Таис, прикрыв глаза, медленно выдохнул. Какое это имело значение, раз сказанное им было правдой, которую он всё равно не собирался скрывать от своего мужа.

========== Часть 8. ==========

– Я помню тебя под Сьерой, Таис, – Роксан выждал паузу ещё с минуту после того, как вессалийский принц ушёл. Думал, что его эори начнёт разговор первым, но тот даже головы не поднял, хмуря свои светлые брови, но не в гневе, а в глубокой тоске – невыносимое зрелище для варза, который ценит искреннюю улыбку своего мужа.

– Вы сдали крепость из-за ошибок ваших генералов, а не потому, что твоя тысяча не смогла удержать ворота, – Великий тай говорил истинную правду. Он участвовал во многих сражениях, в том числе и с действительно подобными зверью племенами, которые после боя пировали плотью павших как врагов, так и соплеменников, но в ромейской кампании из тысяч тех, с кем ему пришлось скрестить мечи, Роксан запомнил лишь двоих.

Вессалийский кронпринц – невероятно сильный мужчина и умелый воин, в битве с которым он лишился глаза. Роксан не жаждал мести: если Грегору удалось ранить его, значит, это он, тай, уступал мастерству своего противника, и для мести тут не было причин. Лишь желание спустя какое-то время вновь сойтись в схватке с наследным принцем, а может, уже и королем Вессалии, дабы испытать свою воинскую силу. А вторым был его эори – Таис Босфорца, командующий тысячным отрядом, который, пока не пал последний воин, защищал ворота Сьеры тринадцать дней, так и не получив подкрепления из-за внутренних стен.

– Они вывозили аристократию вместе с их скарбом, пока я каждый день терял своих лучших воинов, своих друзей, – глухо ответил Таис, не подымая глаз. – Сажали их на лодки и отправляли вниз по реке, к столице. Не только женщин и детей, но и мужчин, даже пастырей с их храмовым добром. Целая тысяча воинов полегла ради двух десятков трусов и ими же трусливо награбленного. Разве это война, Роксан? – Босфорца поднял на мужа сухой, болезненный взгляд. – Скажи, Великий тай, что для тебя война?

– Это противостояние мужества, духа и мастерства, – ответил Роксан так, как на его месте ответил бы любой ард. – Земли, богатства, покорённые народы – всё это сопутствует войне, ведь, если твой дух слаб, а умения скудны, не будет тебе ни земель плодородных, ни сокровищ несметных, ни… – мужчина хмыкнул, – супруга прекрасного.

– Так я для тебя тоже трофей, Великий тай? – в голосе Босфорца не было вызова. По сути, и сам вопрос был глупым, поскольку все они, отпрыски королевских кровей, были частью ромейской дани варварам. Просто Роксан задел старые раны, которые вмиг разворошились, словно за эти несколько месяцев после поражения под Сьерой не затянулись ни на йоту.

– Ты мой муж, – Роксан не умел лгать. Был хорошим воином, вёл за собой отряд ардов, который не знал поражений, считался завидным ухажёром и умелым любовником, но не державцем. Именно поэтому в поединке за звание сайя он уступил брату. Потому, что не желал кривить душой там, где разум твердил о принятии противоречащего его принципам, зато выгодного для всего племени решения.

– И что же это означает, Роксан? – с толикой сарказма спросил Босфорца, отгоняя от себя видения давно минувшей битвы и вновь сосредотачиваясь на том, что было настоящим и насущным. – Что теперь я должен управлять твоей парсой, заниматься твоими лошадьми, воспитывать твоих детей и, раздвинув ноги, дожидаться тебя на ложе из охоты или очередного похода? Ты, Великий тай, – Таис, скрестив руки на груди, хмыкнул, – не находишь это смешным?

– Нет, – кратко ответил ард, понимая, что сейчас с надменностью, высокого вскинув голову и прожигая его брезгливым взглядом, с ним говорит не Таис, а наследник Багряной Империи.

Роксан тоже мог бы рассказать мальчишке о том, насколько он не в восторге оттого, что ему достался не энареи, который бы старательно хлопотал по дому и страстно отдавался ему на ложе, но не стал этого делать. Как-то, ещё только обучаясь военному мастерству, но уже командуя десятком таких же юнцов, как и он сам, Роксан посетил авх, дабы принести дар многоликим и попросить у них мудрости и защиты. Подношение было щедрым, и многоликие приняли его, взамен даровав возможность высказать свою просьбу. Роксан, как ему тогда казалось, пожелал немыслимого, но, похоже, спустя столько лет многоликие всё-таки отблагодарили его за подношение.

– У меня уже есть дочь, и я тебя обязательно с ней познакомлю, – мужчина видел, как округлились глаза его эори, наполнившись неверием и печалью одновременно. Энареи и чужакам запрещено иметь своих детей, дабы их слабая и пришлая кровь, словно падалешнее семя, не пустила ростки во всём племени, своё же дитя Босфорца потерял, поэтому Роксан надеялся, что его ребёнка тот сможет полюбить как родного.

– Девочке пять лет, и пока что она живёт в авхе среди жриц. Обучение воинскому мастерству начинается с шести, тогда же я заберу Ганне в свой карарес и выберу для неё расма.

– А её мать? – прошептал Босфорца, не зная, что и думать. Неужели от него намеренно, прознав о его планах, скрыли тот факт, что у Роксана тоже есть женщина? Хотя, по сути, этот факт ничего не менял для Босфорца, уже и так понявшего, что Роксан лишь острый меч в руках своего брата, но не советчик ему в делах государственных.

– С этой женщиной меня ничего не связывает. Её жизнь и судьба в руках многоликих богов, – пожав плечами и одновременно приблизившись к мужу на шаг, ответил Роксан. – Женщины вообще для меня не имеют того значения, которое им придают большинство мужчин. Мне бы хотелось, чтобы в бою мою спину прикрывал мой эори. Разделить триумф победы и боль от ран со своим мужем – это то, чего я хочу.

– Хочешь, чтобы я прикрывал твою спину? – Таис насмешливо вскинул бровь, настороженно наблюдая за каждым уменьшающим расстояние между ними шагом мужчины, но при этом сам не сходя с места. – Я, чужак, к которому у тебя нет доверия и который сам может ударить тебе в спину?

– Не сиюминутно, конечно, – с ухмылкой ответил Роксан, который уже вплотную подошёл к своему эори, – но в будущем – да, я этого хочу. А за караресом присмотрит Зевран. В конце концов, – мужчина хмыкнул, – сомневаюсь, что домашние хлопоты придутся тебе по душе, Таис Босфорца.

– Если всё так, как ты говоришь, Великий тай, то к чему был вчерашний обряд? – процедил Таис, чуть вскинув голову, дабы неотрывно смотреть мужчине в глаза. Тёмные, как сама ночь, и смотрящие на него с уважением и раздражающей юношу толикой нежности. – Я знаю, что консумация при свидетелях не обязательна. Это всего лишь дань традиции, но ты предпочёл, чтобы другие смотрели. Зачем? Чтобы сломить меня и растоптать мою гордость? Глупость! – Босфорца фыркнул. – Подобными методами тебе не добиться от меня ни покорности, ни преданности, ни уж тем более ответного желания.

– Так было нужно, – не став углубляться в подробности, ответил Роксан. – К тому же этой ночью если чья-то гордость и пострадала, то только моя.

– Да? – глумливо бросил Босфорца. – Отчего же? Как по мне, ты отменно справился со своими супружескими обязанностями. Все три раза.

– Ни звука, Таис, – Роксан ухватил юношу за плечи, сжимая крепко, но не до боли. – За всю ночь ты не издал ни звука, – большим пальцем мужчина медленно провёл по искусанным, шероховатым губам юноши, – но твои глаза выдали тебя, мой эори. Ненависть, угрозу, боль, смирение, удовольствие, – Роксан подался вперёд, лёгким поцелуем коснувшись сухих, плотно сжатых губ мужа, – всё это я видел в твоём взгляде.

– Это не имеет значения, – Таис отвернулся, чувствуя приливший к лицу жар. Слишком нежно варвар коснулся его губ, почти целомудренно, вкладывая какие-то чувства. Если бы Роксан вёл себя с ним жёстко, принуждал его, смотрел на него с безразличием или даже отвращением, юноше было бы проще. Тогда и в его душе зрела бы ответная ненависть, из которой он бы черпал силы для своей борьбы, но этот поцелуй словно опустошил Босфорца. Отвечать предательством на искренность было подло даже по отношению к врагу.

– Ты уже слышал, Роксан: мою душу и сердце ты всё равно не получишь.

– Я попытаюсь, – с ухмылкой ответил Роксан, ловко подхватив мужа на руки. В отличие от энареи, пушинкой Таис не был, но тяжесть его тела была приятной, а боль от впившихся в предплечье ногтей – заслуженной.

– Таким способом? – иронично выплюнул Босфорца, смотря в глаза нависшего над ним мужчины. Тот уложил его на постель, словно женщину, прижал своим весом, запустил пальцы в его волосы и пристально рассматривал его лицо, улыбаясь каким-то своим мыслям. – Нет, никогда.

– Как знать, – на этот раз поцелуем Роксан коснулся лба юноши – холодного и чуть влажного.

– Офелий, лекаря! – громко крикнул мужчина, только сейчас, сквозь тонкую одежду эори чувствуя липкий холод, исходящий от его тела.

– Я в порядке, – попытался отмахнуться от забот мужа Таис, когда тот, укутав юношу в большое покрывало, прижал его к своему крепкому, горячему телу. – Я воин, а не нуждающаяся в опеке барышня.

– Ты воин, – согласно кивнул Роксан, вновь прижавшись губами ко лбу юноши. Как и предполагал тай, холодный пот сменился сухим жаром. – А я твой варз, который обязан опекать своего эори. Уж прости, но ослабшему в болезни я не могу доверить свою спину.

Прислушиваясь к сильному, размеренному сердцебиению мужчины, Таис не нашёл, что ответить.

– Это ещё что такое? – Рэй остановился посреди гостевой, с недоумением рассматривая то, чего, когда он уходил, здесь точно не было.

– Подарки, – чуть слышно прошептал неуверенно мнущийся у порога Нави.

Словно на показ разложенные на низкой софе густые меха – бурые, тёмные, пепельные, – тончайшие туники, расшитые шёлковыми и золотыми нитями, и резная приоткрытая шкатулка на чайном столике. Рэй подошёл ближе, подцепил указательным пальцем переплёт золотых пластин, оказавшийся поясом, покосился на украшенные драгоценными камнями заколки для волос – бесспорно, богатый дар, но юноше от такой щедрости стало как-то не по себе.

– От кого? – отстранённо спросил Рэй, одёрнув руку. Пояс со звоном упал обратно в шкатулку, на миг ослепив юношу своим дорогим блеском. Вряд ли это Арес. Не его метод. Не под стать его планам.

– Тай Дайки лично преподнёс эти дары в знак своих серьёзных намерений относительно тебя… эори, – последнее слово Нави произнёс далеко не уверенно, словно спрашивая. Ещё сегодня утром для мальчика всё было понятно, и он был искренне рад, что его эори станет Сейри, хотя и не говорил об этом никому. Вообще, это была плохая примета – до замужества называть избранника варза эори, но никто в караресе не сомневался относительно будущего вессалийского принца, даже сам Нави. До сегодня.

– А он может? – полуобернувшись, с нескрываемым любопытством спросил Рэй. Похоже, его силки поймали первую дичь, принцу оставалось лишь не упустить её. – Дайки может за мной ухаживать в моём-то положении?

Собственные слова уже не казались Рэю мерзкими. Смешными и глупыми – да, потому как не понимал он причин, по которым один мужчина начал бы ухаживать за другим, словно за барышней, но для ардов процесс ухаживания был очень серьёзным испытанием. В первую очередь для варзов, которые всеми силами пытались произвести впечатление на выбранных ими энареи.

– По большому счёту – да, – задумчиво ответил мальчик. Впервые его спрашивали о столь сложных вещах. Нет, всё было просто. Каждый энареи отменно знал правила ухаживания, но Рэй не был одним из них, он был чужаком, что и привело Нави в замешательство. – Ты ведь не дал варзу своё согласие на брак, так что…

– А ему нужно согласие? – Рэй вдохновенно подался вперёд. Юноше казалось, что он наконец ухватился за ту ниточку, которая постоянно ускользала у него из пальцев. Странно, что Таис не рассказал ему об этом, но с другой стороны, они с Босфорца, да и другие ромейские юноши, были пленниками, которых изначально поставили перед фактом замужества, однако… И тут Рэю подумалось, что либо Арес просчитался, либо это он оказался слишком удачлив, ведь в условиях, выдвинутых варварами, не было сказано ни слова о том, что чужак-энареи не может выбрать своего варза сам.

– Не спрашивай меня о подобном, эори, – Нави отчаянно замотал головой. Он не был глупым и понимал, что именно хочет услышать от него Сейри, но скажи он правду, и она бы прозвучала как предательство его варза. Не просто Великого сайя, а того, кто взял опеку над ним и его старшим братом. – Прошу.

– Ладно, – для мальчика это было мучительно – Рэй видел метания и душевные терзания в его тёмных глазах, поэтому и не настаивал. Юноше и так всё было понятно без слов, так что подставлять ребёнка под удар было уже лишним.

– И где же тай Дайки? – Рэй осмотрелся, словно и правда искал мужчину в просторных комнатах, где, по большому счёту, и спрятаться-то было негде. Он хотел поговорить с этим мужчиной. Не об ухаживаниях или замужестве. Отнюдь. Каким бы ни были мотивы этого арда, но сдавалось Рэю, что тот окажется посговорчивей Ареса, особенно если твёрдо намерен заполучить себе Сейри.

– За ним прислал Великий сай, – сжавшись, ответил Нави. Эори Рэй был хорошим человеком, добрым и справедливым, слегка странным, но только потому, что чужак, но иногда… Иногда, как, например, сейчас, Нави что-то чувствовал – неприятное, холодное, пробирающее до самых костей. Когда эори смотрел на него своими янтарными глазами снежной кошки.

Рэй сорвался с места. Эхо его торопливых шагов было слишком гулким, чеканным, отбивающимся от каменных стен и сотрясающим воздух. Юноша дрожал от напряжения, боясь не успеть. Воздух вырывался их распахнутых губ густым паром. Сегодня в караресе почему-то было непривычно холодно. И темно. На ночь всегда зажигали масляные светильники, но фитильки в лампах, покрытых инеевым узором, едва тлели, и лишь полоски лунного света расчерчивали длинный коридор на свет и тьму, белое и чёрное, былое и грядущее. Если он опоздает хотя бы на миг, пути назад уже не будет и в этом сражении Арес добудет безоговорочную победу.

– Скажи, Дайки, зачем тебе вессалийский принц? – Рэй, запыхавшись, ухватился за дверной косяк, замерев. Арес увидел его сразу же, но виду не подал. Лишь покосился небрежно, едва заметно приподняв уголок губ. Дайки стоял к юноше спиной, поэтому и не заметил его, преклонив колено перед своим вождём, но говоря громко и отчётливо, без тени страха или же сомнений.

– Я хочу сделать его своим эори, Великий сай.

– У тебя уже взрослые сыновья и дочери, Дайки, – опустив взгляд, сказал Арес, – и, насколько мне известно, хорошо обученный инари, который отменно заботится о твоём караресе и двух десятках энареи. У тебя, Дайки, нет острой необходимости в эори. Или же ты хочешь сказать, что воспылал к мальчику страстью? Или даже больше? – мужчина иронично выгнул бровь. – Любовью?

– Великий сай, – тай поднял голову, смотря на вождя как и подобает арду: как на равного себе, но за которого он готов немедля расстаться с жизнью, – отдай мальчика мне. Окружённый заботой и пониманием, Сейри принесёт нашему племени больше пользы, нежели став оружием в твоих руках.

– Значит, ты тоже хочешь использовать его, Дайки? – Арес неотрывно смотрел на тайя, зная, что Рэй слышит каждое его слово.

Он предвидел, что кто-то может попытаться переманить Сейри на свою сторону. В нём вессалийский принц видел лишь варвара и тирана. Сейри ненавидел его, желал ему если не смерти, то поражения в ромейской кампании точно, и Арес ещё помнил ту угрозу, произнесённую пусть и в порыве, но не брошенную на ветер, как пустой звук. Сейри действительно мог попытаться перерезать ему глотку, и это вполне устраивало Великого сайя. Ему была нужна не покорная зверушка, а преданный клинок, который, оступись он, тут же обратится против него. Именно так ардары ограничивали свою власть, которая имеет скверную особенность затуманивать разум, пресыщать, сводить с ума и лишать воинской чести. И заботой и пониманием такой клинок не заточить. Дайки, сам того не подозревая, стал первым камнем, наткнувшись на который, кованная абы как сталь даст трещину.

– Не так, как ты, – честно ответил тай, которой прожил достаточно, много видел, знал и понимал. Он не осуждал сайя, но и мальчишку ему по-отечески было жаль. Дайки тоже радел за будущее не только своего племени, но и всего ардского народа, но всё же считал, что у того, кто был так похож на Сейри, иное предназначение. Не клинка, а щита.

– И что же ты можешь предложить ему в ответ, Дайки? – нарочито громко, чтобы мальчишка услышал каждое его слово, спросил Арес.

– Я уже ответил тебе, Великий сай: заботу, понимание и, если Сейри позволит, всю ту любовь, на которую способно моё сердце воина.

– Это пыль, Дайки, – с пренебрежением бросил Арес, хмыкнув. – Я нужен мальчишке не меньше, чем он сам мне. Ты об этом не думал, Великий тай? Нужен для того, чтобы попытаться что-то сделать для своего государства. Понимаешь, Дайки? – мужчина, наклонившись, прищурился. – Не для себя, а для Вессалии, которой он бездумно предан. Став эори рядового тайя, Сейри облегчит себе жизнь, но при этом будет лишь безучастно смотреть, как ты, его муж, окропляешь его землю кровью его же собратьев по моему приказу. Мальчик запущен, но не глуп, а ещё упрям и амбициозен. Даже ненавидя, он всё равно выберет меня.

– Так может, спросим его об этом, Великий сай? – Дайки поднялся с колен, в своем росте ничуть не уступая вождю. – Я уверен, что Сейри и не ведает о том, что без его согласия ты даже прикоснуться к нему не можешь, не то что сделать своим мужем.

– Давай спросим, – согласно качнул головой Арес, вновь хмыкнув. – Скажи, Сейри, – сай посмотрел за спину Дайки, прямо на бледного, словно снег, юношу. На миг что-то всколыхнулось в груди матёрого воина, но лишь на миг и только потому, что ещё никогда он не заносил свой меч над головой беззащитного, – чьи ухаживания ты принимаешь? Мои или Великого тайя Дайки?

Рэй задрожал, судорожно цепляясь за дверной косяк. Тело онемело, не слушалось, стало неподвластно ему, просто остолбенев. Дайки резко обернулся, посмотрев на него с тревогой и толикой вины, но юноша даже не моргнул под столь пристальными взглядами, смотря в пустоту.

Принц намеренно никому, даже Таису, не говорил о том, что он задумал. Стравить Дайки и Ареса – Рэй и не надеялся, что те устроят что-то вроде поединка за него, начнут подсылать друг к другу наёмных убийц или подкупать энареи, чтобы те в еду или питьё своего варза подсыпали яд. Дайки – ард, и он беспрекословно последует приказу своего вождя, однако та ситуация, свидетелем которой он только что стал, рано или поздно должна была произойти. Племя обязано было всколыхнуться оттого, что брак между их вождём и его эори был заключён насильственным путем, ведь арды не признавали насилия. Не внутри своего племени и не по отношению сильных варзов к слабым энареи. И Арес, понимая это, должен был принять какие-то контрмеры.

Затевая столь опасную авантюру, Рэй ещё не знал о том, что нужно его согласие, но похоже, он всё-таки был непомерно удачлив, раз всё сложилось в его пользу, однако… Дайки тоже хотел его использовать – Рэй это понимал изначально, однако не предполагал, что не для себя, а во благо всего племени. Даже если он станет эори Дайки, он всё равно останется пленником и игрушкой Ареса, которому Великий тай предан до последней капли своей крови.

Неужели он, мальчишка, думал, что сможет обыграть двух матёрых воинов? Арес или Дайки – никакой разницы, разве что старый ард действовал бы более мягко, добивался бы его доверия или, может, даже любви. Ничего бы не изменилось, кроме того, как и сказал Кронзверь, что он бы остался в стороне и просто наблюдал. Дайки, даже если бы он его любил, даже если бы сам Рэй был примерным мужем, разумным управляющим и страстным любовником, никогда бы не пошёл против своего вождя. И тогда его жертва действительно не имела бы смысла.

У него не было выбора, и Арес это знал. С самого начала. Вот что тогда, на церемонии, говорил его взгляд. Кронзверь предупреждал его, что не стоит рыть могилу себе же, но Рэй не понял, возомнился, и в итоге Арес сейчас беспощадно погребал его одним своим взглядом – тёмным, превосходствующим и чуточку глумливым. Он, Рэй, изначально был пойман в ловушку Зверя, но кто сказал, что предсмертный рывок жертвы – это всего лишь агонизирующая конвульсия?

– А ты ухаживаешь за мной, Великий сай? – с трудом отлепившись от дверного косяка, спросил Рэй. Сил не было, ноги предательски дрожали, и в этом проклятом караресе было жутко, до озноба и заледеневших губ холодно, но силы откуда-то черпались. Уже даже не из чувства гордости или ненависти, а из глухоты и пустоты, из безразличия, прочно сковывающих его сердце.

– Дары Великого тайя я уже видел, и они воистину роскошны. Благодарю тебя, Дайки, – Рэй медленно, с уважением кивнул старому арду. – Ты же, Арес, – кажется, ещё медленнее юноша возвёл глаза на Кронзверя, – удостоил меня лишь громкими словами и накормил туманными обещаниями.

– Так тебе нужны подарки, Сейри?– прищурившись, гневно, с угрозой спросил Арес. – Золото и меха?

– От тебя, Великий сай, мне ничего не нужно, – отрицательно качнув головой, ответил Рэй, тут же добавляя таким же равнодушным, но уверенным голосом, – кроме твоего поражения в этой кампании.

– Я стану твоим мужем, Арес, – развернувшись и шагнув к выходу, но при этом не чувствуя ни ног, ни рук, ни единой частички своего онемевшего тела, продолжил Рэй, – и, как ты и сказал, пойду даже на немыслимое, дабы уберечь от твоего меча ту родину, которая меня предала.

Дни проходили как в тумане. Рэй что-то делал, куда-то ходил, с кем-то разговаривал, но при этом был полностью погружён в себя, в свои мысли, пытаясь принять очень важное, судьбоносное решение.

Зевран занялся и его обучением. Без видимой охоты, но, очевидно, это был приказ Великого сайя, так что особого выбора у инари не было. Оказывается, он мог всё схватывать налету, даже откровенно недоброжелательно относящийся к эори своего варза Зевран был вынужден отвесить ему скупую похвалу, на что Рэй ответил безразличным пожатием плеч.

Тот же инари, не отходя от него ни на шаг, обошёл с юношей весь карарес, рассказывая, чем же ему предстоит заниматься, когда Рэй официально станет эори. Большие кухни и прачечные, мастерские по чинке одежды и домашней утвари, кладовые и погреба, но больше всего Рэя впечатлил хозяйственный двор, который содержал карарес Великого сайя. Лошади, скот и птица – удивительно, но хрупкие энареи прекрасно справлялись не только с домашними обязанностями, но и с этим внушительным поголовьем.

– Когда сойдёт снег, начнём возделывать землю и заготавливать первые припасы, – чинно заложив руки за спину, объяснял ему, без особого энтузиазма смотрящему на то, как энареи хлопочут по хозяйству, Зевран.

– Когда племя не находится в состоянии войны, варзы, конечно, нам помогают, но в основном хозяйство полностью лежит на плечах энареи. И ты, Рэй, должен понять, как организовать эти работы, чтобы припасов и для людей, и для скота хватило на всю зиму. Эта местность скупа, – приподняв голову и посмотрев в серое от сплошных, низконависших туч небо, констатировал инари, – но нам, ардам, не привыкать. Мы идём за нашим вождём, веря, что он приведёт нас на лучшие земли, где всего будет вдоволь, и поверь, вессалийский принц, ещё ни разу наши надежды не были неоправданны.

Рэй слушал внимательно, но совершенно не вникал в сказанное. Юношу больше беспокоил Таис, который со дня своего замужества больше и словом не обмолвился о своих планах. Их разговоры с Босфорца стали такими же скучными, как и уроки с Зевраном, лишёнными прежнего смысла, огня и рвения. С Таисом определённо что-то происходило, но у Рэя не было ни времени, ни желания разбираться в причинах. Ему бы самому понять своё место, найти его на этой заснеженной и покинутой Творцом земле, если такое место существовало, конечно.

День обряда был таким же туманным и суетливым, как и все предыдущие. Рэй просто проснулся и понял, что либо сегодня, либо уже никогда. Он должен принять решения до того, как они с Аресом окажутся в спальне пред очами свидетелей консумации.

Неясми и Нави хлопотали вокруг него полдня, приговаривая, что их эори будет самым великолепным, красивым и ослепительным, но Рэй за всё время ни разу даже в зеркало на себя не посмотрел. Арес таки прислал ему дары, в том числе и свадебный наряд – белоснежную тунику и чёрный костюм с золотой вышивкой. Дары Дайки Рэй варзу вернул. Точнее, Арес спросил его, что он собирается делать с мехами и золотом, на что юноша опять-таки безразлично пожал плечами. Они ему были не нужны, поэтому Арес отослал их обратно в знак того, что ухаживания Дайки не приняты. И Рэю не было жаль старика. И себя жаль не было. В том, что он оказался в ловушке, принц был виноват сам.

Энареи заплели его волосы в косы, собрав и сколов их на затылке. Ранее Рэй постоянно возмущался, когда мальчики пытались соорудить у него на голове какую-то причёску, но сегодня она была частью ритуала, так что его возражения даже не были бы услышаны.

Его подготовили не только к официальной части, но и к брачной ночи, вежливо попросив на пиру не налегать на пищу. Это было отвратительно: Рэя вымыли, в том числе и изнутри, с помощью какой-то мази соскребли с его тела все волосы, натёрли его кожу ароматным маслом и рассказали, как вести себя во время консумации. Да, отвратительно, но только где-то глубоко внутри, под плотной коркой льда. Рэй не мог позволить себе дать слабину и показать свои истинные эмоции, иначе, сорвавшись, не смог бы сделать то, что задумал.

Перед самым выходом к нему пришла Славка. Рэй был удивлён, но виду не подал. Они не то что не общались, а даже знакомы официально не были. Так, встречались пару раз в коридорах карареса. Зевран говорил, что оса живёт в специальных комнатах, куда вход разрешён только авха. Именно они присматривают за женщиной в тягости и принимают роды. Из мужчин туда позволено входить только варзу и тем, кого тот привёл лично. Всем остальным караульные перерезали глотки без предупреждения.

Славка осмотрела юношу пристально, очевидно убеждаясь в безупречности его внешнего вида. Рэй даже не шелохнулся. В конце концов, это женщина пришла к нему, и если ей есть, что сказать, то пускай говорит. Самому же Рэю жене своего варза сказать было нечего.

– Стань достойным эори, вессалийский принц, – на ардском, смотря ему прямо в глаза, сказала Славка. – Ради него, – женщина положила руку на свой большой живот. Рэй не особо разбирался в медицине, но судя по размеру живота, ребёнок должен был родиться уже скоро.

– Тебе воспитывать сына Великого сайя, – Славка настойчиво положила и его руку на свой живот, позволяя почувствовать, как там, внутри, пульсирует маленькая жизнь. – И кем он вырастет, ардом или ромеем, решать тоже тебе.

По большому счёту, Рэй так и не понял, зачем к нему приходила эта женщина. Может, если бы у него было больше времени, он бы… Но почти сразу же после её ухода процессия выдвинулась к храму многоликих, и туман снова поплыл перед глазами юноши.

Арес ехал на лошади в обществе всех сорока восьми тайев. Он – тоже на лошади, но примерно в средине процессии, окружённый пешими энареи. Только Зевран был на коне. Ехал по правую руку от него, словно бдел. Таиса не было. Или он его просто не видел, сомневаясь в том, что Босфорца не смог бы убедить Роксана взять его с собой на церемонию.

Едва передвигающая ноги, старая, ссохшаяся, словно кочерыжка, авха благословляла их союз на непонятном для Рэя языке, медленно обходя их по кругу. Деревянные идолы многоликих богов смотрели на них своими пустыми лицами. Идолов были четыре, и все они были четырёхгранными. Только по общим очертаниям одежды можно было понять, кто из них женщина, а кто мужчина. В руках у каждой фигуры был какой-то атрибут, который, очевидно, символизировал то, чему покровительствует многоликий. У того, что стоял прямо за спиной Ареса, был меч. Рэй даже не удивился, ведь Кронзверь носил имя одного из многоликих. За его же спиной был просто идол без лица, и Рэю было как-то всё равно, что тот держал в своих руках.

Они с Аресом стояли на коленях, на снегу и ветру, посреди огромного капища, вокруг которого горело девять костров, и держались за руки. Точнее, их руки были связаны двумя кусками белого полотна, один из которых после завершения обряда авха заткнула Кронзверю за пояс, а второй с поклоном вручила ему. Может, если бы кто-то рассказал ему, что это значит, он бы… Впрочем, обряд оказался не таким уж и затяжным, Рэй даже замёрзнуть не успел, а после процессия снова двинулась. На этот раз в сторону дома для пиршеств.