Текст книги "Снежная пыль (СИ)"

Автор книги: Lelouch fallen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Нет, этого человека Чёрный Паладин не может оставить в живых. Да, пока что Таис нужен ему как ценный заложник, однако после того как он привяжет мешок с головой Кронзверя к седлу своего коня, Босфорца стоит немедленно убить. И если кампания пойдёт прахом – тоже. Счёт стал 2:1 и рисковал только увеличиться не в его пользу, если уже сейчас не действовать решительно. Какую бы игру ни вёл Таис, она закончится вместе с его жизнью. Следовательно, исчезнет и угроза, и о его тайной страсти останется известно лишь одному человеку – непосредственно объекту этой самой страсти.

Вступая во фракцию Верховного кардинала, Йен заблаговременно тщательно изучил этого человека, дабы впоследствии не попасться в его ловушки и не стать его марионеткой. Какие бы заговоры ни плёл Адриан Босфорца и каким бы гнусным человеком ни был, как последователь истинной веры он был непоколебим. Прознай кардинал о его страсти к собственному брату, и для Йена Вессалийского всё будет кончено, в том числе и его жизнь. Такого исхода, понятное дело, мужчина допустить не мог.

Бросив взгляд на так и не повернувшегося к ним Рэя, Йен широким шагом подошёл к двери, распахнув её настежь.

– Фортейн, ты и ещё двое пойдёте со мной и пленниками, – твердо смотря вперёд, командным тоном распорядился Йен.

– И этого, – мужчина едва заметно кивнул на тело Нави, – тоже возьмите с собой.

– Что ты задумал, брат? – наконец отозвался Рэй, от сиплого голоса которого по телу мужчины пробежали мурашки вожделения.

– Всего лишь, – не скрывая ликующей улыбки, ответил Йен, – преподнести небольшой подарок Зверю.

Пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть мужчину, стоящего на балконе в окружении ромейских воинов и пленников. Весть, принесённая дозорным менее получаса назад, слегка выбила его из колеи: прочитав письмо с более чем чёткими требованиями, Арес и не помышлял о том, что вражеский командир предложит личную встречу.

Рассвет ещё не наступил, но уже близился, багрянцем мерцая на посеревшем небе – всё-таки это не Ромея, а Бьёрн, где рассвет может наступать и ближе к полудню, – а вот до заката времени было ещё достаточно. На что рассчитывал вражеский командир, давая ему на размышления столько времени? Наверняка предполагал, что боя не миновать, и это ещё больше беспокоило Ареса, который не сомневался в том, что враг затеял нечто большее, чем поход за его головой.

С собой ему было позволено взять лишь двоих. Ожидаемо это были Роксан и Дайки. Как старик Ждан ни пытался ненавязчиво напроситься на эту встречу, вождь оставил его в своём временном штабе за главного. Его противник вёл слишком тонкую игру, чтобы действовать в лоб, однако если Ждан надеялся и даже мог бы как-то перехитрить вражеского командира, то у самого Ареса были иные и методы, и планы.

Их пропустили на территорию карареса, проведя на открытую арену для тренировок. Понятное дело, никакого оружия. Арес не был обязан соглашаться на предложение ромея переброситься парой фраз и уж тем более не должен был опрометчиво приходить в стан врага безоружным, подставляя не только себя, но и своих бала. Однако пусть этот мужчина перед ним и был отменным стратегом, он дал Аресу достаточно времени, за которое мужчина, отбросив неуместные сейчас эмоции, смог многое обдумать и кое-что понять.

Для его врага это была своего рода забава. Подобно охотнику, он, не полагаясь на загонщиков, которые натравят добычу прямо на его лук, предпочёл настигать и преследовать, при этом направляя добычу по заведомо выбранным им тропам. Сдавалось Аресу, что провал в изначальном плане всей кампании только потешил этого мужчину, которого при личной встрече он, увы, не узнал. Зато чёрный доспех этого воина свидетельствовал о его статусе в Империи и звании в её армии красноречивее любых слов.

Паладин: даже среди ардов об этом отряде ромейцев говорили с уважением, отдавая должное их мастерству. В багряной армии было много хороших воинов и мудрых генералов, однако паладины, пусть и составляли касту церковного воинства, были совершенно не похожи на своих собратьев. Они не щадили ни врага, ни тех сотоварищей, на которых пала тень подозрения в пособничестве или снисхождении к неприятелю. Как и арды, паладины всегда сражались до последнего павшего и слыли тем, что помимо грубых атак очень часто прибегали к хитростям и уловкам, которые были частью заковыристых стратегий их генерала, предпочитающего оставаться в тени и стороне от сражений. Если этот мужчина перед ним был тем самым генералом, Чёрным Паладином, то полагаться на один только эффект внезапности контратаки было глупо. Уже сейчас об этом свидетельствовало то, что Паладин пришёл на встречу в окружении не просто пленников, а тех, кто занимал подле него, вождя, важное место.

Чёрный Паладин не мог не знать, что арды выше всего, даже выше жизней дорогих им людей, ставят интересы всего племени. Именно поэтому он выдвинул такое требование, хотя заведомо предполагал, что сай, как истинный вождь, не обменяет свою, слишком важную для всего племени жизнь на жизнь заложников, а даст ответный бой. Однако если бы план был так прост, то не было бы этой явно показательной встречи. Арес понимал, с насколько мощным противником он столкнулся, однако этот самый противник, похоже, недооценивал его самого.

К тому же был ещё ряд причин, ввиду которых Арес согласился на эту встречу. Во-первых, нужно было убедиться в том, что пленники действительно живы. Во-вторых, сказав Роксану, что Сейри принял сторону ромеев, он не соврал, однако у Ареса было очень веское основание для того, чтобы сомневаться в том, что кто-то из чужаков, Рэй или же Таис, был предателем.

– Приветствую, Кронзверь, – слова вражеского командира сухим эхом пронеслись над их головами. Арес напрягся, своим инстинктом зверя чуя, сколь опасный противник перед ним: отменный воин, но ещё более ушлый стратег. Тот, кто ценит пыл настоящей битвы, и чем он яростней, тем забавнее этому мужчине за ней наблюдать.

Чуть в стороне от Чёрного Паладина стояла Славка. Его бесстрашная женщина, в чреве которой рос и креп его сын. Славка держалась гордо и достойно, как и подобает жене сайя. В конце концов, их союз целиком и полностью был инициативой этой женщины, прекрасно знающей, какой возможной опасности она подвергалась. Арес никогда не сомневался в своём выборе, хотя и не скрывал, что их со Славкой брак не был заключён по той любви, которая сплетает судьбы двоих навек. Однако сейчас его уверенность в собственном выборе только возросла: Славка сделает всё, чтобы защитить их сына, – именно так на её месте поступила бы настоящая ардка и жена.

Честно сказать, Босфорца среди заложников он ожидал увидеть меньше всего. Не желая преждевременно в чём-то обвинять эори Роксана, в глубине души Арес всё же был уверен в том, что этот юноша каким-то образом приложил руку к вторжению ромеев. Однако Таис выглядел так же, как и другие пленники: чуть в стороне от Чёрного Паладина и под бдительной охраной. Либо это была искусная маскировка, либо Босфорца действительно был ни при чём, а ещё…

Даже держа величественную осанку, Таис всё равно опускал взгляд вниз, а Роксан отрешённо замер, запрокинув голову и жадно всматриваясь в лицо супруга. Арес не считал себя предвзятым, стараясь смотреть на вещи лишёнными полога лицемерия глазами, однако сейчас мужчину глодали сомнения. Не относительно того, что Таис не имеет к этой ситуации никакого отношения – Босфорца по уши был замешан в какой-то интриге, суть которой просто ещё не всплыла на поверхность, – а по поводу того, что между Роксаном и Таисом было лишь соглашение терпимости друг друга. Эти двое знали, что они враги и это никогда не изменится, однако в их супружеском мире был некий уголок, в котором об этом можно было забыть, оставаясь просто варзом и эори. Впервые Арес позавидовал брату, который выбрал правильный путь, в то время как он изначально глубоко заблуждался насчёт Сейри.

Говоря о Сейри… Тут уже у самого Ареса захватывало дух, когда он смотрел на юношу, облачённого в белые одежды и стоящего слишком близко возле Чёрного Паладина. Такой контраст неимоверно резал глаза, вынуждая сердце буквально громыхать в груди.

– Я Арес, вождь ардского племени Сагары. Назови и ты своё имя, ромей.

Что Рэй, бледный и вытянувшийся, словно струна, делал возле этого мужчины? Что это было за выражение на его прекрасном лице? Что означал этот янтарный взгляд, от которого становилось неуютно и зябко? Почему Сейри в белых одеждах, предназначенных лишь для официальных церемоний? Всё это вместе казалось Аресу огромнейшим нелепием, словно пред его очи вывели куклу, которая была точной копией Рэя. Однако это его Сейри. Арес не сомневался в этом с тех самых пор, когда почувствовал на себе этот взгляд янтарных глаз снежной кошки – холодный, опасный и насмешливый одновременно.

– Йен Вессалийский, – громко, отчётливо, со слегка пафосной интонацией ответил ему мужчина.

Если Арес и думал, что самое страшное, едва не лишившее его жизни ранение он получил в сражении с каббами, когда в его боку вместо мяса и костей зияла дыра, сквозь которую так и норовили вывалиться внутренности, то он сильно ошибался. Сейчас рана, что была нанесена лишь парой слов, оказалась намного глубже, задев сердце мужчины, однако лишь на миг поколебив силу духа воина.

– Чего ты добивался этой встречей, Йен Вессалийский?! – нарочито громко выкрикнул Арес, внимательно всматриваясь в лица пленников. Однако Славка лишь отрицательно качнула головой, давая понять, что не стоит и пытаться напасть на этого человека сейчас. Босфорца же вообще его проигнорировал, то смотря на Роксана, то бросая косые взгляды на Рэя.

– Ну, ты же наверняка предполагал, что тебя предали, – склонив голову вбок, протянул Йен. Это было чистой воды позёрство, которое претило мужчине, однако представление, которое он собирался разыграть для Зверя, стоило нескольких минут шутовства.

– Ну, так как? – цокнув языком, спросил Йен. – Кто из них – Таис или же Рэй, – на твой взгляд, оказался засланным?

Мужчина его провоцировал. Арес это понимал, но всё равно, по наитию, посмотрел на Босфорца. Тот, таки поймав его взгляд, демонстративно фыркнул, осуждающе покачав головой. Даже переводя взгляд обратно на Рэя, Арес всё ещё отказывался сопоставлять безликий образ шпиона, который определённо был в Бьёрне, и о чём вождь знал уже давно, с лицом Сейри. Мальчишка, постоянно оставаясь эмоциональным, открытым, словно книга, столь остро реагирующим на любые перемены, просто не мог быть вражеским доносчиком. Или же, как и говорил Роксан, одно звучание имени Сейри оглушило Великого сайя настолько, что он ещё и ослеп, не заметив уже пробравшегося к нему в постель, да и, что уж таить, сердце, лазутчика.

– Мальчик отменно сыграл свою роль, не так ли? – Арес видел это непотребство: как старший брат обнимает младшего явно не по-братски, как тот собственнически обвивает своей рукой тонкую талию, привлекая ещё ближе, как сжимает ладонью, затянутой в перчатку, хрупкое лицо, и только и мог, что стискивать собственные кулаки, не чувствуя боли и не обращая внимания на то, что на песок падают рубиновые капли крови.

А после был поцелуй. Никогда Арес не забудет, как Чёрный Паладин, склонившись над его Сейри, ласково, нежно, чувственно касался приоткрытых навстречу губ своими. Никогда не забудет тот миг, когда Рэй вздрогнул, словно испугавшись и этим самым мигом дав ему надежду, которая сдымила тотчас же, когда юноша потянулся навстречу своему брату в ответном поцелуе.

Всё это порочное действо заняло несколько секунд, но для Ареса они тянулись бесконечно долго. Словно он был привязан к огромному коловрату, с помощью которого из него сейчас тянули жилы. А после бесы коловрата будто одновременно отпустили штурвал, и Ареса насквозь прошибло острой болью. Именно она и отрезвила мужчину, воина, дух которого было не так-то просто сломить, тем более дешёвым представлением на пару с ромейской шлюхой.

– И это всё, Йен Вессалийский? – Арес хмыкнул. – Если ты хотел поразить меня, то, увы, тебе это не удалось. Пусть и не на первом месте, но Сейри был в моём списке подозреваемых. Однако, – мужчина ухмыльнулся, – ты поступил как истинный вождь, не став скрывать свою личность. Считай, что я признал тебя достойным противником.

Арес развернулся, собираясь немедля покинуть место, даже воздух которого имел терпкий привкус предательства. Достаточно тянуть время и выжидать. Теперь, когда он чётко видит все фигуры на шахматной доске, пора начинать действовать, не оглядываясь на то, что среди чёрных фигур затесалась белая. Всё равно внутри она так же черна, как и доспехи Паладина.

– Это лишь доказательство моих серьёзных намерений, Зверь. Если считаешь, что я блефую, то… – что-то недостаточно тяжелое, но всё же весомое безвольно бухнуло почти рядом, припорошив сапоги вождя снежной пылью.

– На закате ты сдашься, Зверь, иначе всех в этом поместье постигнет участь этого мальчишки. Я же, – звук удаляющихся шагов очередным звонким эхом пронёсся над их головами, – буду возвращаться под стены твоей крепости до тех пор, пока не падёт один из нас.

Арес всё же обернулся. Пустой балкон и распластанное на земле в изломленной позе тело мальчика. Неясми и Нави были последними из тех, кого он взял на попечение. И теперь один из них мёртв. Как мертвы и многие другие энареи, тела которых остывали в стенах его дома. Нет, такому врагу он не собирался сдаваться. Не тому, чьи стратегии были просто непревзойдённы в своей отвратности.

– Роксан, заберите… – произносить имя несчастного мальчика казалось вождю кощунством, – его.

Близился рассвет, на горизонте которого зарождалась буря.

– Быть метели, – задумчиво протянул Арес, входя в жарко натопленную комнату и чуть вздрагивая. – Слишком рано даже для нашей зимы. Дурной знак, – мужчина тряхнул головой, прогоняя тревожные мысли.

Образ Сейри в объятиях своего брата всё ещё стоял перед глазами, и хотя сердце снова равномерно билось в груди, натянуто ныть оно не переставало. Эта невидимая рана ещё долго будет зиять, но боль – ничто по сравнению с тем, какое испытание ожидало вождя впереди. Лучше Сейри погибнуть во время их контратаки, иначе…

Если бы сейчас Сейри был перед ним, полностью беззащитный и сдавшийся на его волю, Арес не смог бы обнажить меч. Не сомневаясь в предательстве того, кого он считал неотъемлемой частью себя, мужчина всё ещё не был готов его потерять.

– Великий сай, – дозорный Занс замер у порога по двум причинам. Во-первых, вождь выглядел аки разъярённый, но не имеющий возможности выплеснуть эту ярость хищник. Во-вторых, к Аресу он пришёл не с лучшими новостями. – Ромеи у ворот Бьёрна.

– Багряное войско? – вмиг подобравшись, Арес обернулся, чувствуя, как кровь молниеносно закипает в жилах, словно он уже почуял тлеющий жар распаляющейся битвы.

– Сотенный отряд, – уклончиво ответил Занс. Всё-таки в отсутствие сайя главным был назначен тай Ждан, он же поступил на своё усмотрение, оставив ромеев за воротами и не доложив о них временному командиру.

– И ещё это, – достав из кармана простой, но широкий серебряный перстень с выгравированной по внешнему кругу надписью, Занс неуверенно протянул его вождю. – Их командующий настойчиво просил передать это тебе.

– Хм, – подойдя ближе, Арес осторожно взял кольцо, поднеся его к свету. Металл, перекатываемый меж его пальцев, тонко блеснул. «Natus ut primus sin*», – гласила витиеватая надпись на ромейском.

Комментарий к Часть 3.

*«Рожденный быть первым»

========== Часть 4. ==========

Зелёный плащ с витком виноградной лозы… Арес хмыкнул: мог бы, ожидая, и не гадать, какой породы гостя ему стоит встречать на своём пороге, учитывая то, что более преданных подданных, чем род Вессалийских, у ромейского императора не было.

Первой вошла женщина. Она не скрывала своего лица, усыпанного столь диковинными для ардов веснушками. Заплетённые в тугую косу волосы цвета меди и проницательный взгляд ярко-зелёных глаз, которые женщина не опустила даже тогда, когда их взоры схлестнулись. Трудно было поверить, но эта истинная воительница действительно была родной сестрой его хрупкого Сейри. Впрочем, ещё труднее было поверить в то, что Вессалийский король воспитал столь кардинально непохожих друг на друга в своих характерах и идеалах детей.

– Приветствую в Бьёрне, вессалийская принцесса, – Арес поднялся, протянув женщине открытую правую ладонь. Помнится, в Ромее именно так воины демонстрировали друг другу отсутствие враждебности и оружия. По мнению вождя, жест был довольно красноречивым, однако имел солидный недостаток: если человек левша, как, например, Роксан, то ему ничего не стоит нанести удар левой, как и его оппоненту-обееручнику. В общем, понять ромеев было сложно.

– Скажу сразу, что ардским я не владею, так что в моём присутствии прошу говорить исключительно на ромейском.

Матильда крепко пожала руку своему врагу, тому, кто проливал кровь её воинов и подданных, вождю перевёртышей, тому, чьи амбициозные планы лишили род Вессалийских сразу двух наследников, а её – братьев… И глубоко выдохнула, разрывая рукопожатие. «Враг моего врага…» – гласила одна пословица, с которой лично Матильда была не совсем согласна, однако император считал иначе, а король Грегор играл в этом рисковом и шатком плане Его Величества не менее значимую роль, чем тот, кто проделал столь дальний и нелёгкий путь вместе с ней.

Женщина, не церемонясь, присела за круглый стол. Заметив замешательство Дайки, Арес цыкнул: увы, в связи со спешностью событий времени на то, чтобы рассказать тайю кое о чём очень важном, он так и не выкроил. Оставалось уповать на преданность и понятливость опытного Дайки, хотя, признаться, Арес предпочёл бы, чтобы других тайев, кроме Роксана, на этой встрече не было. Впрочем, то, что им удалось сохранить конфиденциальность переговоров с ромеями при нынешних обстоятельствах, уже было плюсом. Занс поступил мудро и теперь не должен был оплошать, вместе со своим отрядом охраняя вход в их временный штаб.

– Пожалуй, мне стоит начать с официальных извинений, которые шлёт вам Его Императорское Величество, – трудно было сохранять сухой деловой тон и говорить о делах, когда сердце трепетало при мысли о том, кто был где-то в пределах этих крепостных стен. Ардский вождь, конечно, произвёл на Матильду впечатление сильного, волевого мужчины, и если то, что мальчики для этих варваров так же ценны, как и для ромеев их женщины, то она не должна сомневаться в том, что Рэй сейчас в безопасности, однако тревога не покидала женщину, подстрекая упустить все эти формальности и таки спросить о главном – о Йене.

– И в которых мы совершенно не нуждаемся, – перебил вессалийку Роксан, не понаслышке зная, что имперцы любят затягивать переговоры, дискутируя и обгладывая каждую фразу, словно голодные псы брошенную им кость. У них с Аресом времени на всякого рода прения не было: что бы там ни решил брат, а он собирался идти за своим эори. Горделивый взгляд серых глаз бередил его душу, а сердце терзала невысказанная грусть. Облегчение оттого, что его возлюбленный не предатель, и щемящая боль оттого, что Таис его чувствам предпочёл долг.

– В столице сейчас творится чёрт знает что, – не без досады продолжила Матильда. Похоже, стоит как-нибудь поблагодарить этого здоровяка за то, что он избавил её от нужды толкать пафосные речи, в чём вессалийская принцесса была далеко не мастачкой.

– Кардинал усиленно, в нарастающем темпе готовит подспорье для государственного переворота. Похоже, он твёрдо уверен в том, что церковные псы принесут ему голову ардского вождя. Более того, зашевелились западные наместники: уж не знаю, правда ли то, что в обмен на создание второго фронта Кардинал пообещал им полстраны и независимость, но, даже если наместники и не поддерживают Босфорца, они не упустят шанс, воспользовавшись распрей между церковным сонмом и монархом, оттяпать себе смачный кусок.

– И всем им мы – как бельмо на глазу, – таки включился в разговор Дайки. Прожив немало лет и много повидав, мужчина понимал, что единственное, чем он сейчас может помочь сайю, так это принять сложившееся положение вещей, положившись на своего вождя и доверившись ему. Арес никогда бы не принял решение в ущерб интересам всего племени, даже если речь шла о тайной договорённости с ромеями.

– Скажу вам честно, – Матильда бросила на мужчин попеременный взгляд, отмечая, что никто из них не смотрит на неё как на женщину, только как на равного себе же воина. В какой-то мере это подкупало женщину, к которой на родине некоторые ромейские генералы до сих пор относились с нескрываемым пренебрежением, располагая к откровенности, – веру императора в то, что с вашим приходом начало сбываться какое-то там древнее пророчество, я не разделяю. Однако Вессалия предана нашему государю, поэтому, даже если этот альянс всего лишь плод его воображения или умственной слабости, я буду следовать за Его Величеством до последнего вздоха.

– Слепая преданность, – не сдержавшись, фыркнул Роксан. Арды тоже были преданы своему вождю, однако не до бессмыслицы. Если вождь оступался, его проступок выносился на племенное вече, в ходе которого и принимались меры вплоть до смены власти, телесного наказания, изгнания или даже смерти. Ромеи же были ослеплены багряным ореолом вокруг персоны своего императора, в том числе и Таис, хотя сам Роксан во имя того, кто довёл свою страну до изнеможения, не поднял бы даже мотыгу, не то что меч.

– Случилось что-то, чего я не знаю? – внимательно посмотрев на здоровяка, спросила Матильда. Её отбытие в Бьёрн было спешным, так что всех тонкостей альянса между Ромеей и Ардой она не знала, а тот, кого она вместе со своим отрядом сопровождала, оказался немногословным и явно считал ошибочным решение императора доверить ей, женщине, успех столь важной миссии.

– Как вы узнали, кто предатель? – задал встречный вопрос Арес: если эта женщина не знает о Рэе, для неё весть о предательстве брата окажется глубоким потрясением, но если знает… Не зря же отряд вессалийцев оказался у ворот Бьёрна ещё до того, как он только помыслил о том, что о случившемся стоит уведомить союзников.

– В последний момент и совершенно случайно, – со вздохом ответила Матильда. Всё-таки это была территория вождя, так что то, что ей первой предстояло ответить на вопросы Кронзверя, было вполне справедливым.

– Люди императора наблюдали за всеми, на кого пала хотя бы тень подозрения. Йен… – Матильда нахмурилась: её сестринское сердце всё ещё отказывалось принимать правду, но, как у преданного своей стране воина, её меч бы не дрогнул у горла родного брата – таков уж был удел многих монарших родов.

– Йен сам себя выдал. Он и так был близок к Кардиналу, возглавлял его церковное воинство, часто разъезжал по Империи по делам церкви, о которых никто ничего не ведал, но и особого значения которым не придавали. Церковь уже давно превратилась в карликовое государство внутри Империи, так что светская власть уже привыкла не вмешиваться в её дела. По большому счёту, в список подозреваемых Йен попал из-за всего этого, однако был в нём далеко не первым, а вот понять, что это именно он… – Матильда отвела взгляд, задумчиво посмотрев на тлеющие в камине угли.

– После того как Йен сопроводил Рэя до границы с Ардой, он не вернулся домой, сразу же направившись в Константинополь. Какое-то время императорские соглядатаи наблюдали за ним, а после Йен исчез. Подобное можно было бы истолковать как угодно, если бы за пару дней до этого один за другим так же из поля зрения соглядатаев не исчезли ещё три дюжины паладинов. Даже не будучи полностью уверенными, лишь предполагая, мы сразу же двинулись на Бьёрн, в пути же нас и настигла весть о том, что именно Чёрному Паладину было поручено привезти в столицу голову Кронзверя.

– Он воспользовался тайными проходами, – Арес внимательно выслушал женщину. Её слова не походили на ложь, однако вессалийка, столь неприязненно отзываясь об одном из своих братьев, совершенно не упоминала о втором. Либо эта женщина выгораживала Рэя, либо действительно ничего не ведала о его причастности. – И помогли Чёрному Паладину отсюда, из Бьёрна.

– Помогли? – Матильда нахмурилась, интуитивно чувствуя, что её загоняют в ловушку. Она всё тянула с вопросом о заложниках, ожидая, что Кронзверь сам заверит её в целостности тех, за кого он взял на себя ответственность, но мужчина упрямо молчал, смотря на неё так пристально, словно пытался уличить во лжи. – Кто?

– Рэй, – голос вождя не дрогнул, однако в ответ на звучание этого имени удар сердца тянущей болью разлился в груди. Неприемлемая в данной ситуации ярость, сжигающая ревность, злоба и даже обида – всё это вождь цепко держал в себе, не позволяя эмоциям взять верх над разумом, надеясь на то, что ему ещё выпадет шанс выплеснуть их. Первым от его руки падёт Чёрный Паладин, а после… После придётся решать, что имеет больший вес: ценность Сейри или же нанесённое ему оскорбление.

– Это невозможно! – Матильда резко поднялась, инстинктивно запрокинув руку за спину, но вместо привычно ложащейся в ладонь рукояти меча ухватив лишь воздух. – Кто угодно, но только не Рэй! Ты что-то путаешь, Кронзверь!

– Если я и спутал лично увиденный мной поцелуй с чем-то, – жёстко, чеканя каждое своё слово, начал Арес, – то у меня есть два свидетеля, которые подтвердят не только сговор твоих братьев, но и их греховную связь.

– Это уловка, – тяжело упёршись ладонями в стол, прошептала Матильда, смотря Кронзверю прямо в глаза. В их глубине была сплошная темнота. Нет, этот мужчина уже всё для себя решил, поэтому не станет слушать её, чужачку и сестру. Что бы там ни произошло между Зверем и её братом, похоже, увиденное цепко задело арда, глубокой занозой засев в его опалённом злобой сердце.

– Я уже давно замечала, что он смотрит на Рэя не так, как на других, но даже не мыслила… – Матильда задыхалась, понимая, сколько ей нужно сказать, но не находя подходящих слов, не в силах высказать то, на что она сама смотрела сквозь пальцы все эти годы. – Я думала, что он ненавидит Рэя, потому что тот признан королём как законный сын от своей любовницы, потому что отец любил и опекал Рэя даже больше, чем наследного принца. Я видела ненависть, которая могла угрожать жизни Рэя, но даже не подозревала, что за ней может прятаться нечто подобное, ведь Йен… – тяжело вздохнув, Матильда села обратно, по так и не изменившемуся в своём выражении лицу вождя поняв, что её слова так и не достигли его сердца. – Все знали, что Йен презирает плотские желания, из-за чего наш отец даже был вынужден отказать семье ещё в отрочестве помолвленной с ним девушки.

– Очевидно, вы заблуждались, – если эта женщина и хотела обелить имя хотя бы одного из своих братьев, то добилась она лишь обратного. Внимательно выслушав сбивчивый рассказ, Арес только убедился в том, что всё началось ещё в Вессалии, в каком-нибудь укромном уголке, в котором братья, предавшись страсти, обсуждали будущее целой империи и свою роль в его сотворении. Конечно, Сейри не походил на гения стратегии и тактики, зато у него на вооружении было не менее мощное, чем проницательный ум, оружие. Его красота и обаяние пленяли при первом взгляде на юношу, и тот, кто этим воспользовался, знал, на что делал ставку.

– Подумайте сами: сперва мальчик, которого никто не воспринимает всерьёз, выказывает столь ревностное желание стать заложником и мужем врага. После его вызывается сопровождать именно Чёрный Паладин, ведь так? – его слова были жалящими. Арес видел, как дрожат медные ресницы, прикрывая зелёные, словно изумруды, глаза, но щадить женщину он не собирался. Ни у кого из присутствующих в ответственный момент не должна дрогнуть рука: ни у сестры, ни у друга, ни у мужа.

– Всё это время, пока Рэй жил в моём караресе, он пытался выяснить наше прошлое, понять причину нашего прихода в Ромею, неоднократно упрашивал меня позволить ему обучаться всему ардскому и даже проник в дарс, где хранятся реликвии моего племени. Отчасти я тоже повинен в том, что нашему общему врагу удалось достичь своей цели. Я был покорён Сейри, однако понял, что вместо котёнка пригрел на груди змею только тогда, когда он остался в захваченном караресе, зная, что пути назад нет. В итоге в плену у паладинов около двух десятков энареи и примерно столько же, как я надеюсь, адептов, в обмен на которых они требуют мою голову к закату. К тому же ваш брат более чем чётко дал нам понять серьёзность своих намерений, бросив к нашим ногам тело двенадцатилетнего мальчика. В это же время ваш второй брат, тот, который Рэй, стоял возле Чёрного Паладина, рука об руку, разделяя его судьбу. Вы не считаете, что доказательств более чем достаточно?

Матильда низко склонила голову, так ничего и не ответив. Она не верила в предательство Рэя, однако спорить сейчас со Зверем было не только бессмысленно, но и неуместно. Неумолимо поджимало время, а зная Йена, труп ребёнка, демонстративно брошенный к ногам врага, – это лишь малое из того, на что способен этот человек. Тем более теперь, когда Йен был в шаге от того, чтобы заполучить то, что, похоже, стало его извечной страстью, – корона и Рэй.

– Ничего этого не было бы, если бы вы, Арес, придерживались изначального плана, а не поступали в угоду своим прихотям.

Второй человек, оставшийся в стороне и так и не снявший капюшон, впервые с момента начала столь напряжённой встречи включился в беседу. Его голос был ровным, уверенным, с лёгкой хрипотцой, но при этом не лишённым приятной слуху, аристократичной бархатистости. Арес, слышавший этот голос лишь единожды, всё равно узнал бы его даже из тысячи.

– Мой император заключал этот союз не для того, чтобы он рухнул, наткнувшись на первый подводный камень, – мужчина, ступив на свет, таки снял капюшон. – А мой сын жертвовал столь многим не только ради своей державы, но и ради твоего племени, Зверь.

Воспоминание было таким ярким, словно событие полугодовой давности произошло только вчера. Ромей, одинокий всадник в предрассветных туманных сумерках, наступивших после проливного грозового дождя, остановился у входа в их походный лагерь. Мужчина, в ответ на приказ дозорного безропотно отдавший свой меч и взамен потребовавший личную встречу с вождём.

Он говорил на ардском: далеко не идеально, но достаточно для того, чтобы понимать и изъясняться. На тыльной стороне его серебристого плаща скрестились чёрное и белое крылья, а на груди, поверх мягкого кожаного доспеха, крепилось распятье. В его голубых глазах не было и тени страха, когда мужчина ступил под свод шатра самого вождя. Его голос звучал мягко, но уверенно. Он сидел напротив, поджав ноги под себя, расслабленно, но в то же время готовый в любой момент обороняться до последнего вздоха.