Текст книги "Эклектика (СИ)"

Автор книги: Lantanium

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

– Оставь. Мы уходим.

– Нет, моя Донна. Я не оставлю этого ублюдка. Он против Вас.

– Леонард! – повысила голос Белладонна, заметив, что рука Лео тянется к рукояти меча.

Однако было уже поздно. Лорд Гранд со свистом вытащил саблю.

Клинки скрестившись, высекли искры, Белладонна отступила – не из страха, давая место, уважая волю обоих разрешить свой спор железом. Время для слов – исчерпано.

Лорд Гранд, следя за передвижениями Леонарда, сделал выпад от плеча – старый генерал парировал и, отступив назад, нацелил удар по ногам. Обоим было не до рыцарских приемов, в ход шла любая уловка. В Оссатуре мало кто признавал честный бой; единственный любитель лежал в белоснежном гробу у руин Палаис-иссе. Лорд Гранд отпрыгнул, зашипев от гнева, и прошелся лезвием сабли у самой шеи Леонарда.

Не достигнув цели, противники ненадолго разошлись и схлестнулись в новой серии быстрых атак и контрударов. Сталь, сталкиваясь, стонала, противники, встречая удар, издавали громкие выдохи, подошва сапог поднимала черную с сединой пыль. Лорд Гранд сумел первым пробить оборону старого генерала, и лезвие клинка прошлось по плечу Леонарда, добавив ему новую боевую отметину.

Леонард молнией метнулся в бок и, поднырнув под саблей, что едва не разрубила его торс, заставил Гранда развернуться лицом к тусклому солнцу, пробивавшемуся на границах королевства. Лорд, ослепленный, моргнул, отступая, и лишь чудом сумел отбить удар, встретив его гардой сабли и отбросив Леонарда назад.

Не давая противнику передышки, Лео устремился назад и, сделав обманный выпад, нанес рубящий удар сверху вниз. Ошибка в стратегии стоила новому лорду Гифтгарда руки. Меч Леонарда, прорубив мышцы и кость, словно сухую ветвь, отсек конечность вместе с мечом, и тот, закричав, упал на колени, пережимая обрубок, из которого хлестала рыжая кровь. Довершая начатое, Леонард поднял меч и одним движением отправил на камень вслед за конечностью и голову лорда Гранда.

Шагнув к откатившейся в сторону голове, Леонард поднял ее за волосы и шагнул к Белладонне. Преклонив колено перед своей госпожой, старый генерал уложил голову Гранда у ее ног.

Слова были не нужны. Помедлив, Белладонна ответила на его молчаливый вопрос:

– Я прощаю, – и, снова помедлив, добавила: – Нужно похоронить его достойно, займись этим.

С приказом Леонард спорить не стал. Встав, он снова подал миледи руку, и они отправились к туннелю, ведущему в замок Гифтгарда. Труп остался лежать посреди площади. «Что же теперь делать? – думала Белладонна. – Примут ли нас рыцари? Я не хочу их убивать». Она знала, что никакая орда воинов не одолеет Призрачный клинок королевства и станет лишь очередной пылью. Если не поможет меч, восставших добьет черное пламя. «Мне говорили не изучать его, – вспомнила Белладонна. – Но кто говорил? Не собираюсь больше слушать россказни Майриора. Надо будет заняться этим завтра же».

Леонард понял, о чем думает госпожа.

– Рыцари просты и лишены тщеславия, – сказал Лео. – Они присягнут вам, поверьте мне.

– Лорд Гранд был хорошим рыцарем, – тихо сказала она. Несмотря на всю злость, ненависть, жажду мести, Белладонна это понимала.

Темный туннель вышел на широкую торговую площадь. Торговцы с Лакримы, долины Селирьеры, поселков у пролива, торговцы с залива Теней и далеких гор, прятавшихся за землями Валетты и Майриора, песчаники, пугавшие одним лишь видом, люди с Тауры и Мёрланда, с Диких островов… Все они не обращали на Леонарда и Белладонну никакого внимания. Охраны не было видно, и потому пара подошла в главному входу к залу без особых приключений. Только раз один из торговцев Мёрланда узнал Белладонну, но ему хватило ума промолчать. Острова вышли из состава империи и присягнули на верность вчера. Король Мёрланда, измученный нападениями Ситри и Айвены, сложил полномочия добровольно, но Майриор Десенто оставил правителя вассалом при Синаане. Эта новость вызвала у Белладонны горькую улыбку: великодушие владельца Золотых палат не знало границ перед эрой апейрона. Кто сейчас верен Королю, а кто начинает понимать истинное положение дел? Белладонна не знала.

– Кто второй в Гифтгарде? – шепотом спросила она у Леонарда.

– Вроде бы лорд Хезел.

Белладонна удовлетворенно кивнула головой. Хезела она знала лично и никаких проблем с выходцем из самого южного острова Таурского архипелага не предчувствовала. Этот рыцарь не раз доказывал свою исполнительность. Исполнительность же не позволяла ему стать комендантом Гифтгарда. «Замок наш», – мелькнуло в голове. Тысячи рыцарей встанут на стороне Белладонны – больше, чем у всех остальных. Именно Оссатура испокон веков обеспечивала королевство воинами. Залив Теней будет захвачен первым, и вся мощь перейдет к ним в руки. После же падет мерзкая предательница, обосновавшаяся в пустотах забвения.

– Прекрасно.

– Ну, я бы не сказал. Воин он паршивый.

– Нам не нужен воин, нам нужен сладкоголосый демон, – отрезала Белладонна. Как многое изменилось. Еще пару лет назад она бы скорее откусила себе язык, чем сказала подобное.

Улица увела их вниз, под землю.

Хезел нашелся в одной из казарм Гифтгарда. После боя у Анлоса Хезел лишился и оружия, и доспехов, и кузнецы замка только сегодня сумели подогнать доспехи под громадное тело полукровки. Матерью рыцаря была мойра, отцом – гигант из пустынь, спрятанных за Золотыми палатами. Так говорил сам Хезел. Белладонне казалось, что рыцарь приукрашивает – мойры недолюбливали другие расы. Как бы то ни было, рыцарь из Тауры относился к Валентайну с почтением, к самой же Белладонне – с трепетом.

Увидев Донну, Хезел едва не сломал пальцы кузнецу, что налаживал механизм, в попытке жеста приветствия. Толстые губы растянулись в улыбке.

– Миледи! – пробасил он. – Лорд Леонард!

– Приветствую вас, лорд-командующий, – с усмешкой поздоровалась Белладонна.

Бледная кожа Хезела запунцовела.

– Ох, я бы рад, Донна, – сказал он. – Только, боюсь, лорд-командующий теперь Гранд. Жаль почившую леди…

– Боюсь, лорд, комендант теперь вы, – жестко сказала она.

Кузнец навострил уши. Хезел, не понимая, хрипло выдохнул:

– Простите?

Леонард выступил вперед.

– Лорд Гранд поступил весьма недостойно, напав на леди Белладонну с саблей в руках.

– Да быть не может! Лорд никогда бы… Вы что же, убили его, лорд Леонард?

Все это прозвучало донельзя комично.

– О да, лорд Хезел, – произнесла Белладонна. – Лорду Гранду улыбнулась удача: он погиб от клинка Лео.

– Повезло бы ему чуть больше, и он бы умер от вашего клинка, моя Донна, – заметил Лео. – Предательство всегда наказуемо, не так ли, лорд?

Тут Хезел громким басом приказал кузнецу выйти вон. Беглый майоминг, прижимая к тощей груди инструмент, немедленно удалился, оставив их втроем.

– Он немой, – пояснил Хезел. – Ничего не расскажет, а писать не умеет. Посмотрю я, что нарисует, если додумается! Дорогой Лео… Вы говорите о… о лорде Валентайне, ведь так? Мы слышали эту историю, признаться, даже несколько историй… Какая же из них истинна, миледи?

Белладонна сурово взглянула на новоявленного владельца Гифтгарда.

– Истина состоит в том, лорд, что я не позволю жить подлецам, покусившимся на Оссатуру. Я не позволю им жить, даже если не был прав Валентайн. Ни одна ошибка моего мужа, – так Белладонна называла его впервые, – не стоила бы тысячи жизней моего народа. Тысячи жизней! Я не смогу простить такого. Вы сможете, лорд Хейзел? Но Валентайн был прав. Он был прав, когда скинул этого ублюдка. Я видела своими глазами, как Майриор уничтожил нашу армию, потому что ему так захотелось. Это… это неправильно. Найдется ли на свете глупец, что посчитает это правильным? Нет, лорд Хейзел, последний известный мне глупец лежит сейчас у ворот Гифтгарда с отрубленной головой. Каково же ваше мнение о происходящем, лорд Хейзел? – Белладонна ощутимо напряглась.

Однако волноваться не было нужды.

– Жизни рыцарей Гифтгарда и моя жизнь, Донна, всегда были к вашим услугам. Не будем нарушать клятву.

Лорд Хейзел наконец поклонился ей в старинном приветствии – в том, каким встречали леди Сиенну, вернувшуюся из Чарингхолла.

Раздались хлопки.

Опешив, троица повернулась к дверному проему – там стоял щеголеватого вида мужчина с дорожной сумкой в руке. Темные волосы гостя, наспех собранные в хвост, топорщились во все стороны, глаза, опухшие, отливали краснотой. Их хозяин либо пил, либо плакал всю ночь – это сложно было разобрать Белладонне, никогда не делавшей ни того, ни другого. Она вновь приложила руку к груди, отдавая дань уважения Глубинному клинку королевства.

– Лорд Оррей.

Хезел и Леонард не торопились делать того же.

– Картина маслом, – едко произнес Ричард. – Здесь все такие верные и честные, я явно лишний, вы так не думаете? Дорогой мой Лео, еще немного, и ты убьешь меня взглядом. Не сказать, что сильно расстроюсь. Единственной причиной выступит, кто именно убил.

– Что ты тут делаешь?

Белладонна знать не знала, почему эти двое не выносили друг друга.

– Вещи собираю. Не видно? – Ричард насмешливо потряс сумкой, но Донна смотрела не на нее, а в блестящие глаза Клинка, адмирала и единственного чистокровного вампира в истории, добившегося уважения Короля. Они свидетельствовали, что их хозяин был явно не в себе. Ей начало казаться, что Оррей болен или просто неважно себя чувствует, например, выпил плохой крови или простудился. В нынешнее странное время Донну не удивила бы и болезнь Клинка Синааны.

– Крысы начали бежать корабля? – едко отозвался Леонард, но Белладонна остановила его рукой.

– Ты уходишь?

Ричард опустил сумку на пол и зачем-то полез в карман. Рука упорно попадала не туда.

– Верно подмечено. Я возвращаюсь домой.

Белладонна замерла, Хезел озадаченно закряхтел, и один только Леонард продолжил недоверчиво сжимать кулаки.

– Домой? – повторила она. – Но Кэрлима же…

– Ты не единственная, кто строит козни нашему распрекрасному Королю, пока его нет. Нитсу Кэйар шлет вам привет. Особенно Лео и его разбитому носу. Что бы вы здесь ни планировали, мне нет до этого дела, Белладонна. Королевство ничего не может дать мне со вчерашнего вечера. Если кому-то хочется знать, – с развязной улыбкой пропел Ричард, – что же случилось вчера – катитесь в бездну. Не буду это обсуждать. Скажу одно – хватит с меня. И перерождений, и Хайленда, и всех вас.

– Неужто мужика нашел? – съязвил Леонард, пока Белладонна пыталась понять, о чем идет речь. Ричард скривился. Она же только сейчас заметила, что под горло застегнутая рубашка скрывает ожог не до конца.

– Нет, милый, девушку.

– Скорее солнце воссияет над Синааной…

– Я бы не стала шутить на эту тему! – повысила голос Белладонна. Некоторые мысли закрались в ее голову. – Мы не держим тебя, Ричард. Ты волен уходить куда хочешь и когда. Конечно, жалко, что ты уходишь именно сейчас, но, в конце концов, и Клинки имеют право на нормальную жизнь. Надеюсь, у тебя все сложится хорошо, – честно понадеялась она, вызвав у Ричарда очередную болезненную ухмылку. – Если же нет… Ты всегда можешь вернуться.

Вампир, наконец, нашел в кармане то, что искал. В лицо Леонарду полетела брошь Клинка – опыт сыграл свою роль, и генерал поймал ее в полете. Прежде чем взбешенный Лео что-то сказал, Ричард выпалил:

– Если вернусь, то совершенно точно не мальчиком на побегушках. Каждый из нас отдавал сердце за желание, и что-то я ни разу не слышал, чтобы оно исполнилось хоть у кого-то! Гори оно все огнем, – он болезненно прикоснулся к шее и, подхватив сумку, вышел.

– Мразь заднеприводная…

Разговор оставил во рту Белладонны мерзкий привкус. Ричард вызвал жалость. Нет нужды скрывать: как личность он был омерзителен, но, задумывалась Донна, не Майриор ли привел к такому характеру? Если не можешь или не хочешь исполнять желание, нечего его обещать. Белладонна не знала, что алкало вырванное сердце вампира. Наверное, все то же: простое, сокровенное, как детская мечта Ситри или выкованная из обиды месть Валентайна.

Ричард говорил о воскресшей Кэрлиме, но Белладонна не видела смысла смотреть дальше границ Синааны. Замыслы других могут сбыться или не сбыться, не стоило зависеть от того, на что не можешь повлиять.

Она приняла из рук Леонарда брошь. Полумесяц и меч – вот и все изображение. Война во имя Короля или война против Короля – смотря как посмотреть. Жаль, что Ричард ушел в такой момент, он мог помочь. Харизматичный, артистичный вампир умел зажигать толпу речами. Им предстояло завоевывать города других синнэ, и Донне хотелось бы обойтись без крови. Не с помощью меча. Жаль, что сама она не знала других способов.

– Мобилизируйте армию, лорд-командующий, – приказала Белладонна. – Через три дня мы выступаем в залив Теней.

Леонард склонил голову при этих словах.

========== Глава 51 Суть Его творения ==========

19 число месяца Постериоры,

Йонсу В. Ливэйг

– Я не уверена, что мы сделали правильный выбор. Я сомневаюсь. Не сделаем хуже? Война закончилась, хайлендцы могли бы снова начать жить мирно, счастливо и спокойно. Вместо этого мы решаем продолжить борьбу, которая неизвестно, к чему приведет. Знать бы сразу! Но это невозможно. Санни, мы не совершаем ошибку? Я не уверена в обратном.

Не успокаивал ни вишневый лимонад, ни блюдо с фруктами и шоколадом. Кресло казалось Йонсу чересчур мягким, а воздух – удушливым и сладким. Сладость источало все: духи Саманты Санурите, цветы на подоконниках, напиток в стакане. Ей было жарко. Йонсу представляла, что она сидит на гигантской сковороде и поджаривается, рискуя превратиться в сироп. Вкусная еда и удобства могли успокоить Валериена или Лиссандро, но никак не ее. Как Саманта оставалась такой спокойной? Прикрыв глаза, пила лимонад? Йонсу, глядя на расписанные луной и звездами стены, понимала ответ.

Эта женщина слишком верила в перерождения.

В отличие от полукровки, которая даже не знала, что ей уготовано: родные эльфийские берега или пустота по воле Майриора Десенто.

– Вдруг слишком рано? Вдруг поздно? – продолжала сомневаться Йонсу. – Ожидание невыносимо. Хочется сделать хоть что-то, чтобы не сидеть без дела. Я не боюсь совершать ошибки, ими можно пользоваться, но на кону стоит слишком многое. Нужен совет, Санни, и поскорее. Ты умный человек. Сейчас я доверяю тебе больше всех. Был бы рядом Михаэль…

Леди Саманта чинно отпила из бокала, вызвав у Йонсу неудержимое желание выбить посудину из рук почтенной матроны.

– Не хочется навязывать тебе свое мнение, милая. Ты знаешь: по мне, единственной борьбой, имеющей право на существование, может быть только внутренняя борьба.

Сказав это, леди откусила присыпанное кокосовой стружкой печенье. Йонсу пыталась осмыслить ответ и, скрывая это, протянула:

– Да, наверное…

– О внешней стоило бы поговорить с моим братом. Оскар в этом разбирается.

– Это ведь он выкупил Нитте-нори у Танойтишей?

– Но в то же время я могу предугадать его ответ: «Раз Михаэль обещал нам весь Хайленд, мы получим его полностью, до последнего поселка». Оскар скажет так. Раздел его не устроит.

Йонсу кинула злобный взгляд на портрет брата леди Саманты. Тот стоял на столе в золоченной рамке. Этот человек мог продать и купить все – восхитительное качество, но он же слишком часто поступал бесчестно. Валери предупреждал будущую жену, что Оскара Санурите стоит опасаться, и Йонсу запомнила слова на всю жизнь. Она старалась не иметь с Оскаром дел; столкнувшись же, старалась быть осторожной, как ни с кем другим. Тем не менее, пару раз поганец обвел ее вокруг пальца, отчего попал в «черный список». Полуэльфийка априори относилась к нему плохо.

– Неужели! – саркастически бросила Йонсу. – Как он собрался получить Хайленд полностью, если половина городов вышла из состава?! Верберг сделал это первым, забрав все спорные территории, от Лирии до Адории, а Эрнлайто отдался сам! Императорскую резиденцию уже сожгли. Я была там вчера.

Как ей показалось, Саманта посмотрела на нее несколько снисходительно.

– Грустно об этом вспоминать, – отозвалась леди. – Но деньги творят удивительные вещи. Оскар купит города.

– Все разрушено! Кому нужны деньги?! Еда, тепло и оружие – вот что сейчас в цене!

Сказав это, Йонсу сама поняла, что за монеты Санурите приобретут все вышеперечисленное и люди отдадут им земли без долгих разговоров. Это разозлило и разочаровало одновременно. Плохие новости всегда выбивали ее из колеи.

– Бесит меня твой Оскар, – буркнула гостья. – Лучше бы другим помогал, а не сундуки деньгами забивал.

Леди Санурите, казалось, заявление совершенно не тронуло. Ей, насколько знала Йонсу, самой не приходилось по душе желание брата надуть все и вся. Что же устраивало Саманту, она не имела понятия. Йонсу уважала владычицу солнечного света, но абсолютно не понимала ее.

– У всех есть плюсы и минусы, – заметила леди.

Сморщив нос, полуэльфийка согласилась и с этим, подумав, что никогда не смогла бы относиться к чьим-то минусам равнодушно. Обвинение в ее адрес, высказанное однажды во время очередной ругани, гласило: ужасная эгоистка-Йонсу считала, что весь мир крутится вокруг нее и любое несчастье ударит по личному спокойствию. А раз так, то несчастья либо стоило не замечать, либо активно с ними бороться. С минусами людей нужно поступать схожим образом.

Подобного рода эгоизм Йонсу признавать не желала. Ей было проще и приятнее объяснять вспышки борьбы альтруизмом и добротой. Показная смиренность леди Саманты Санурите раздражала, и поэтому Йонсу колко спросила, рассчитывая, что ее прогонят:

– Значит, совета я не услышу.

– Ты не из тех людей, что любят советы, – мягко ответила леди, ставя бокал на стол. – Все равно поступишь по-своему. Ты пришла, чтобы я успокоила своим согласием.

– Нет, – солгала Йонсу. – Ты вовсе не мой моральный ориентир. Я пришла за помощью, которую не получила. Спасибо хотя бы за информацию. Теперь ясно, что на поддержку рассчитывать не придется. Ты ведь из тех людей, что хороши только на словах, – с каждой фразой Йонсу распалялась все больше. Она не переносила двуличность и вранье. – Иначе бы не сидела, попивая эту гадость! Как вообще можно это пить?! Ужасный вкус! Лучше бы пошла к людям! Хотя, впрочем, зачем? Не нуждаюсь в помощи слабаков. Сидите и ешьте дальше! А я справлюсь сама! Не собираюсь уступать. Мы разделим Хайленд, и хоть где-то люди и эльфы начнут радоваться жизни вместе!

Еще чуть-чуть, и Йонсу бы кинула бокал в стену, но, к счастью, вовремя сдержалась. Она поставила его и резко встала, так, что золотистая коса ударила по спине. Оскар разозлил ее, а желание Саманты оправдать брата окончательно вывело из себя.

– Никогда ты мне не нравилась, – заявила полуэльфийка. – Наследница первых людей! Правильно говорят: вам, людям, на всех плевать, кроме себя. Душевное просветление! Придумала! Ты сидишь в этой комнате, молишься на книжки и лампады и считаешь каждый хороший поступок – когда же их хватит на божественную награду? Это не праведность – хрень собачья!

К ее удовольствию, в туманных глазах Саманты мелькнуло что-то вроде раздражения. Йонсу решила закрепить успех.

– Я тебе вот что скажу, – облокотившись ладонями на стол и нависнув над леди Санурите, проговорила она, – что вашему настоящему богу плевать на людей так же, как вам – на всех остальных. Вы друг друга стоите. Он смеется, когда видит эти книжки и лампадки. Я точно знаю. А нашего бога он уничтожил. Две волны – знак нашей Эрмиссы. Ее нет, она не услышит, он – не захочет. Интересная ситуация, правда? Зря тратишь время, просиживая здесь диваны. Мир станет лучше, только если мы постараемся исправить его сами. Я ухожу.

Йонсу демонстративно развернулась и направилась к дверям. Взгляд цеплялся ко всякой дурости: к занавескам в мелкий цветочек, настольной лампе у кровати с десятком полумесяцев и звезд на цепочках, полкам с книгами о скучном и бесполезном, намалеванному на стене изображению светящегося силуэта. В голове этой женщины полная каша. Йонсу не бралась разбираться, в кого та верит: в Майриора, Эрмиссу или что-то третье, уже абстрактное. Вместе с Михаэлем Саманта Санурите промывала мозги населению Хайленда, чтобы сохранить систему жизненного порядка. Она обладала солнечным светом – оружием, напрямую уничтожавшим синаанцев! Но Йонсу не помнила, чтобы Саманта участвовала в войне. Единственной помощью армии, которую Йонсу смогла вспомнить, было испепеление синнэ Эллиона. К слову сказать, кто такая Эллиона? Очередная баба Майриора? «Сам путается с кем попало, – мстительно подумала Йонсу. – Но сыночку заставляет блюсти целомудрие, козел!» Как всегда при возникновении мыслей о Майриоре, Йонсу начала чувствовать, что ее самообладание исчезает стремительней росы в солнечный день. Душевный хаос… В храме ей говорили, что хаос не дает управлять апейроном. Майриор заявил в тот черный день, что все происходит ровно наоборот. Оказался, естественно, прав. Матрица, чувствуя душевное смятение, сама липла к пальцам, просила что-то сделать. «И сделаю, – пообещала Йонсу. – Буду даже рада, если последним в жизни, что я увижу, будет его смерть!» Мысль успокоила. Следовало приступать к следующему заданию, раз Саманта оказалась именно той лицемеркой, какой Йонсу всегда ее считала.

Когда она достигла дверей, в спину ударили слова:

– Раньше ты была совсем другой. Веселой, заботливой, жизнелюбивой.

– Ты имеешь в виду до гибели моего мужа, отца и родины? – едко бросила Йонсу через плечо. – Теперь он отобрал и друга. Я никогда его не прощу, сделаю все, чтобы победить. Нечего терять.

– Значит, и твои мотивы эгоистичны.

Йонсу сжала кулаки. На языке вертелся колкий ответ, но произнести его она не успела.

– Больше интересует, что такого тебе сказал принц Бетельгейз. Ты не сводила с него глаз, выбежала следом, когда он ушел, и вернулась через день с совершенно пустым взглядом. Это наводит на некоторые мысли.

Гнев исчез. Слезы, с трудом спрятанные в глубине, начали выбираться на волю. Йонсу шмыгнула носом.

– Никогда не думала, что буду плакать из-за мужчины, – просипела она самой себе и торопливо вышла, надеясь, что Саманта ничего не заметила. Хватало того, что их с Бетельгейзом тайна перестала быть тайной. Хотя какая разница! Пусть думает что хочет! Если они не вместе, если Бетти прогнал ее, ясно показывая, что дорожит папашей больше, чем ей, то тайны уже нет. Даже лучше, если Санурите будут обманываться в их отношениях. Йонсу сама не знала, на что рассчитывала, придя к Саманте. Предложил-то Джейнис, но ведь можно было и объяснить, почему это пустая трата времени!

Не только времени, но и сил. Йонсу, выйдя в коридор, села на ближайший пуфик и спрятала лицо в ладонях. Замечательно говорить, что справишься со всем сама, одна… Только это ложь. Без близких Йонсу ничего не сможет сделать. Ей нужна поддержка и чужое одобрение, как воздух. Вот только нет Валери, отца, Ники, принцессы Аделайн, подруги перестали быть подругами, Лиссандро и Валентайн погибли, Михаэль опередил их всем назло, Бетельгейз кинул, как ребенок любимую игрушку.

Это заставило Йонсу задуматься совсем о другом. Избавившись от остатков слез, она кинула взгляд на разрисованный полумесяцами потолок.

– Почему мы друг друга ненавидим? – спросила полуэльфийка у символа Короля Синааны.

Она нечасто задавала себе этот вопрос. Слишком сложно было продраться сквозь лавину взаимных обид и прийти к самому началу, их знакомству. Отойти от неприязни и рассуждать здраво. Обычно Йонсу с сожалением признавала, что не может вспомнить тот день без злости, а злость затуманивала все попытки думать не предвзято. «Он вел себя просто хамски!» – горячо рассказывала она друзьям. Большинство согласно кивало, и только кто-то, Йонсу не помнила, кто именно, спросил: «А как вела себя ты?» Тогда Йонсу ужасно разозлилась.

Как вела себя она… Как обычно!

А Майриор вышел из машины с чрезвычайно самодовольным, горделивым выражением лица. Этого было достаточно, чтобы невзлюбить. Он был непредсказуемым, взбалмошным и даже не пытался быть приветливым. Общение с ним утомляло Йонсу. К тому же, что греха таить, она втайне завидовала его жесткости и умению вести дела. Он совершенно не соответствовал идеалу мужчины в ее голове, но почему-то притягивал. Стоя рядом, Йонсу думала одно.

«О чем думает он?»

А потом вдруг все закрутилось, завертелось… Похоронив взаимный слабый интерес под местью, они возненавидели друг друга. Вот и ответ. То, что интерес был взаимный, Йонсу понимала. Она-то всегда замечала, как начинают блестеть глазах будущих друзей рядом с ней.

Интересно, как воспринимал прошлое сам Майриор.

Последний ход с его стороны едва не оказался последним. Йонсу была готова сдаться от нахлынувших слез. Выйдя с лоджии после разговора с Бетельгейзом, она не нашла в себе сил на встречу с Самантой и уехала в Верберг. Перенестись не смогла – воздух казался тягучим, словно смола. Слепой к чувствам Эрродан Ленрой не заметил ее состояния – да и едва ли оно его волновало, ведь ни от Селесты, ни от Спэйси не было вестей. Йонсу не хотелось говорить, что дочь нынешнего эльфийского повелителя лежит под руинами темницы Анлоса. С посмертным прозвищем «шлюхи кронпринца» и обглоданными крысами руками. Про Спэйси Йонсу ничего не знала сама.

Путешествие от Аливьен-иссе до Верберга и обратно заняло полтора дня. Все это время Йонсу гадала, что делает в Анлосе Кэтрин Аустен. Ее, слепую и обезумевшую, пришлось оставить на свой страх и риск. Один господь знал, чем Кэтрин занималась на развалинах столицы империи. Джейнис и Йонсу оставили ей пищу и воду, нашли одеяла, чтобы было чем согреться, и надеялись, что никому не придет в голову поддаться ностальгии на месте недавней битвы. Реакцию Белой леди Анлоса на посторонних никто из них не брался предсказать. Джейнис, может, и хотел бы забрать Кэтрин в Айлир-иссе, но Йонсу боялась, что он не справится с ней в минуты сумасшествия. Нет, справиться с чарами смерти мог только апейрон – либо покинувший всех хитрый кронпринц. Ведь именно он победил первого спятившего мемория Альфираци, первого во всех смыслах.

Вспомнив о Михаэле, Йонсу вспомнила и об еще одном запланированном деле. Она посмотрела на часы. Четыре. До Брааса можно добраться часа за три, если немного «поколдовать» на лошадьми.

***

Путь до Адровера – маленького городка на берегу залива – ничем особенным Йонсу не запомнился. Нанятая карета мирно подскакивала на щербатой дороге, солнце било в глаза сквозь шторы и назойливо пахло то солью, то пеплом. Справа полуэльфийку не покидало море. Йонсу смотрела на него с тоской. Этот залив напоминал сразу о двух вещах: погибшей родине и потерянных берегах. По легенде, души эльфов после смерти хозяев переносятся в другой мир. Его описывали в красках, рисовали целые картины в храмах, когда те еще не запретили. Йонсу совершенно спокойно могла представить матовое тягучее море приятного винного цвета, белые пески и каменный город под сводом пещер. Она знала, что ее там ждет отец и, возможно, родившийся мертвым брат. Ждут определенно зря. Даже если верх возьмет эльфийская половина крови, Майриор сделает все, чтобы ее душа распалась и стала жертвой бездны.

Слева картина медленно, но менялась. Аливьен-иссе стоял в устье реки, и его окружали пологие холмы; холмы превратились в поля. Их цвет стал единственным признаком того, что карета куда-то едет. Провожая десятки оттенков зелени, редкие островки рыжины и белизны, Йонсу подумала, что жить здесь очень тоскливо. Глазу зацепиться не за что! Даже в Палаире было больше интересного. К сожалению, заняться к карете было решительно нечем, и Йонсу начала думать.

С большим усилием отгоняя мысли о Бетельгейзе, она вспоминала карту Хайленда. Долина Нойры потеряна на долгие годы. Западный берег отобрали Ленрои, и Йонсу не могла их винить. В конце концов, когда-то эти земли действительно принадлежали эльфам. О районе пустынь нечего думать, низины Сёльвы принадлежат фамилии Санурите. Скорее всего, Оскар подтянет своих многочисленных внуков и правнуков и оставит мелкие города на них… Так что уцелело?

Карета резко остановилась. Йонсу слетела со скамьи и упала на пол, больно ударившись коленями.

– Что за хрень?! – вырвалось у нее. Встав и выглянув из окошка, Ливэйг повторила тот же вопрос кучеру. В нос ей ударил запах гари.

– Я туда не поеду, – раздался голос сверху. – Могу даже половину суммы вернуть – не поеду!

– Не стоит…

Йонсу упала обратно на скамью. В какой-то момент поля стали выжженной равниной, похожими можно было «любоваться» у развалин столицы. На этой равнине купались в золе фундаменты городов – вот и все, что осталось от Адровера, кормившего половину горных деревень в окрестностях. Первый хребет уже проглядывался вдали. Перед ним расстилалось черное море с редкими вкраплениями серых кубов, головешек и гордо стоящей каменной статуи основателя города. Кроме того, совсем близко Йонсу увидела колокол. Подобными пользовались в храмах звезд. Не помогли.

– Мы едем обратно? – к реальности полуэльфийку вернул голос кучера. В нем было столько надежды, что Йонсу почувствовала прилив сил. Она встала и, подхватив сумку через плечо, крикнула:

– Оставь меня здесь и езжай обратно!

Туфли сразу утонули в серо-черном «песке». Ливэйг брезгливо подергала ногой и попыталась наспех зачаровать обувь, чтобы кожа отталкивала пепел. Это получилось на удивление быстро и точно. Всего-то надо было сплести паутину из порывов ветра.

– Вы уверены?

Йонсу одарила кучера беглым взглядом и кивнула. Ей было необходимо попасть в Браас – и так задержалась слишком надолго. Поэтому, едва карета отъехала, Йонсу склонилась над поверженным колоколом. Она была уверена, что найдет подсказки. Все колокола главных храмов были отлиты в Кэрлиме и покрывались вулканическим стеклом. Не полностью: кисть смачивалась в расплавленном стекле, и ею можно было изобразить все что угодно, не волнуясь о сохранности. Рисунки не блекли спустя тысячелетия. Изображали же они всегда только одно.

Йонсу погладила указательным пальцем ярчайшую звезду юга – Шеру. Она, по заверениям главных меморий, дарила адептам силу огня. Разрушающая и Созидающая. Пламя питалось чувствами и эмоциями, благородными и низкими. В зависимости от того, что именно отдавала душа, она становилась либо безумной, как Наама, либо теплой и согревающей, как Джейнис. С чарами этого типа Йонсу никогда не испытывала проблем. Она дышала эмоциями и спокойно отдавала их, не испытывая опустошения.

Чуть выше художники изобразили Альдебаран. Символ солнечного цвета питался желанием помочь. Светлые адепты дарили чувство надежды, темные – обман, фантомные фигуры. Йонсу знала адептов, умевших скрывать свое тело, становиться невидимыми. Эгоисты… Так и Саманта Санурите сидела в своих покоях, прячась ото всех. Йонсу без труда вызывала солнечные вспышки. Иногда ей казалось, что она сильнее большинства меморий храма Каалем-сум.