Текст книги "Эклектика (СИ)"

Автор книги: Lantanium

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

– Подожди остальных.

– Лисс встанет только через полчаса, – раздосадовано буркнула Анни, поворачиваясь к Лильель. Низкорослая эльфийка стояла у стены, сложив руки на груди. Анни побаивалась Лильель: та не раз окатывала ее водой. – Можно взять парочку, а потом уйти на пристани? Просто хочется вернуться побыстрее… и вам помочь!

Спустя час Анни уже мчалась по сугробам к морю. Снега за ночь намело столько, что главные ворота открылись только после того, как на них навалилось с десятка два карриолов. Деревья нарядились в белые сверкающие одеяния, ручейки, впадающие в Нойру, окончательно спрятались под зимними одеялами. За последние полгода снега выпало так много, что удивлялись даже старожилы. По ночам от сильных морозов трещал лед, вибрировали скалы, дрожал сам замок. Это чуть тревожило де Хёртц, но виду она не подавала: остальные также отнеслись к внезапным изменениям погоды подчеркнуто равнодушно, кроме, пожалуй, Кестрель. Выделяться же и показывать свой страх не хотелось.

Анни должна была узнать, способен ли залив принимать корабли, а если нет, то расчистить путь ото льда огнем. Этого, к счастью, не потребовалось. За ночь разбился припай, и океан, внезапно успокоившийся, только скользил мутными волнами по берегу, ничем не показывая, что по праву называется самым бурным. Пристани окутались в снег и лед; облака уплыли на восток; утро сменялось днем, солнце стало белым, как вершины гор. Анни долго не могла привыкнуть, что здесь оно не желтое, как дома, а голубое, точно в сказке.

Анни всегда манило пламя, его разрушительная сила и в то же время умиротворяющая красота. Однажды, играя с пламенем свечи, она нечаянно обронила ее на себя – огонь не обжег. Более того, успокоившись, Анни смогла взять его на руки. Шестнадцатилетняя девушка готова была рассказать об этом всему миру, но тихий голос в голове упрямо твердил, что делать этого не стоит. Лучше молчать. Так Анни получила в подарок от судьбы удивительный дар, о котором никому не могла рассказать, что мучило ее. Лишь много позже Анни узнала, что за всеми, кто обладает силами, ведется охота. Тех меморий, что имели несчастье родиться в просторах Вселенной, империя спешно переносила в бессмертные земли, отрывая от дома и семьи. Как Анни.

Проснувшись однажды утром, Анни поняла, что в комнате не одна. Жар сковывал дыхание, легкое одеяло липло к телу. Все вокруг заливал ослепляющий свет. Поморщившись, Анна прикрыла глаза ладонью.

– Вставай, – приказал резкий голос, эхом повторявшийся в ее голове. – Ну же!

Анна, ничего не понимая, встала. Что-то подсказывало ей, что с обладательницей такого стального голоса лучше не спорить.

– Сёршу, – быстро представилась неизвестная. Девушка огляделась, но никого упрямо не замечала.

– Да вот я стою, тупица!

Тут наконец Анна и увидела свою гостью. Она стояла у окна, вся в зеленом, от ядовитых волос до шуршащего длинного платья. Солнце освещало ее фигуру, создавая светящийся ореол вокруг силуэта, отчего вначале де Хёртц приняла гостью за ангела. Таким она и осталась в памяти Анни: жестоким ангелом.

– Мило, не правда ли? – осведомилась Сёршу, жестом приглашая девушку встать рядом с ней. Зелено-желтые глаза странно блеснули, и тут Анна поняла, почему вокруг так жарко. Она бросилась к окну.

Все объяло пламя. Антверпен горел, словно попав под напалм: деревья напоминали гигантские факелы, транспаранты над улицами сгорали за считанные секунды, машины удушливо чадили, горел даже камень и сама земля. Упавшая слеза обожгла кожу. Анни закашлялась. Вскоре перед глазами все поплыло, и она, не выдержав, опустилась на колени. Даже мысли в голове стали горячи и обжигали.

– Умираешь? – с интересом спросила Сёршу. – И даже ничего не сделаешь? Неужели не отомстишь? У тебя ведь есть все для этого. Кроме одного: ты не знаешь, кому мстить.

Анни до сих пор не понимала, как леди Сёршу могла спокойно стоять и смотреть на уничтожение планеты, на то, как кто-то сгорает заживо. Из всех землян осталась только де Хёртц. Правая рука правительницы Хайленда провела Анни сквозь портал между мирами, чтобы сделать меморией, боевым магом, способным присоединиться к войне бессмертных земель.

Или безвылазно сидеть в холодной дозорной башне, кому как повезло.

От вновь нахлынувшего огорчения Анни пнула в воду камень, что так удачно попался под ногу. Северный залив не нравился ей. Пролив, разделяющий два материка, приходился по душе больше: за ним, где-то далеко-далеко, виднелось королевство.

Два материка, две половинки целого омывались океанами, образовывая мир. Мосант – так называли его все народы, не взирая на различия в языках. Свет и Тьма раскинулись по берегам пролива. Западные земли лета и благоденствия находились во власти Астреи Аустен и ее семьи; восточные земли оставались тайной для Анни. Она часами разглядывала карту Мосант, висевшую на стене в главном зале цитадели. Север обозначался безлюдными пустошами, зимняя стужа не давала строить города в тех местах. Пустоши прерывались столицей и вечным летом, навеянным магией. У Анлоса карта показывала зеленый цвет. Западные леса спускались к заливу Кэрлима. Когда-то в тех местах располагались тихие острова, но неведомое Анни стихийное бедствие уничтожило их без следа, оставив один остров. Не только тот архипелаг канул в лету. Целое государство, вассальное империи, когда-то процветало в глади Сэйонсу – оно тоже исчезло. Де Хёртц не могла избавиться от мысли, что когда-то, давным-давно, на месте залива, к которому выходил Палаис-иссе, располагалась земля, полная городов и деревень.

Черная река спускалась вдоль гор к проливу, разделяющему страны.

Земля по ту сторону Сирмэна была полна загадок.

Офелия Нептане, бывшая служанка одного из наследников престола, часто рассказывала Анни легенды и мифы Мосант. Ровный, ласковый голос окунал девушку в старинные истории о войнах, о рыцарях и прекрасных девах, о любви и смерти за нее. Из ее уст Анни услышала легенды о завоевании севера, Нойры, о Святой Мёрландии, Хрустальном сердце. Однако Анни больше любила темные истории, полные жестокости, предательства и ненависти. Чаще всего они заканчивались описанием смерти покинувших императрицу рыцарей или меморий, но подобная судьба настигла не всех.

Анни знала имена Клинков наизусть.

Белладонна, Призрачный клинок. Смертная, ставшая главным военачальником королевства. Говорили, что она не чувствует ничего: ни боли, ни тоски, ни радости; что у нее нет сердца – оно вырвано Королем. Было ли это правдой? Анни очень хотелось узнать. Белладонна правила Оссатурой, мертвыми садами к юго-западу от Селирьеры. Ее прозвали темным рыцарем. Все знали, что Белладонна, обладая ужасающими силами, никогда не нападала первой, но защищаясь, непременно убивала.

Ситри, Стальной клинок. Говорили, что когда-то она правила Палаис-иссе, но королевство сумело захватить ее – поцелуй вампира стал тому причиной. Проклятая не смогла выносить дневной свет, и Ситри пересекла пролив, чтобы впоследствии стать владычицей Гифтгарда. Она никогда не оставляла свидетелей и, в противоположность Белладонне, убивала всех. К ней врожденное любопытство Анни отнюдь не манило. Впрочем, сейчас же мир?

Анни вгляделась в ярко-белое снежное пятно впереди, далеко в водах Риорре. Это Лакрима – остров льда и холода, в коих обитала Айвена, главная вампиресса Синааны, не получившая звания Клинка. Анни ни разу ее не видела и довольствовалась лишь знанием того, что белая каемка на горизонте – дом вампирессы. К северу от острова блестела точка перехода в смертный мир – портал. Но что это? Анни прищурилась. Неясное сомнение вызвало беспокойство в сознании. Лежавшая вдали громада вдруг показалась ей словно слегка увеличившейся в размерах. Анни сморщила лоб, вызывая в памяти воспоминания об очертаниях острова, который видела едва ли не каждый день. Тот определенно стал больше или же память играет с ней, зло шутя. Анни никак не могла вызвать перед внутренним взором точную картину.

Впрочем, Лильель часто упрекала ее в чрезмерном воображении… Анни тряхнула головой, отгоняя тревогу. Привычная логика отвергала возможность того, что остров мог разрастись в одну ночь совершенно незаметно. Анни переключилась на то, что весь Сирмэн, от городов-близнецов до северного мыса, погряз в густом тумане. Подумав, что климат в последнее время стал выкидывать совсем уж неожиданные сюрпризы, она собралась было сойти с пристани, но новая деталь на горизонте привлекла ее внимание. Анни показалось, что в далеком тумане мелькнул нос корабля с цепочкой горевших фонарей и высокая мачта, на верхушке которой развевался флаг Реймир-сум. Виденье мелькнуло и тут же растворилось в молочной пелене. Подумав, что фантазия совсем разыгралась да и глаза на таком расстоянии могут обманывать, Анни, пнув еще один камешек, пошла обратно в Палаис-иссе, решив никому ничего не говорить.

***

Анни, скучая, сидела за обеденным столом Палаис-иссе. Перед ней лежала белоснежная тарелка с пышными вафлями под ягодным соусом, рядом стоял кувшин с молоком. Есть не хотелось. Сегодняшний день с утра был омрачен одним малоприятным для Анни событием: монахиня при Палаис-иссе, решила провести сеанс исцеления крови. Прожитые дни исчезли. Водя обманчиво молодыми пальцами рук по телу девушки, монахиня прогнала болезни и увядание кожи, заставила заблестеть шоколадно-карие глаза еще ярче, появиться румянцу. Каждый раз Анни казалось, что исцеление крови обманывает ее, заставляет меняться не только физически, но и душевно, попросту стирает память – однако спустя пару дней чувство проходило. Нет, она оставалась той же неугомонной и любопытной Анни.

– Ты привыкнешь. Думай о том, что важно для тебя больше всего, – говорила Кестрель, которой подобные манипуляции были не в новинку. Прожитые тысячи лет стирались – комендант Палаис-иссе, подобно всем мемориям империи, оставалась вечно молодой внешне и безнадежно старой внутри.

Солнце уже коснулось западных гор, а корабль Кэтрин Вилариас до сих пор не пришел. Цитадель медленно охватывал сумрак, с севера подкрадывалась луна, на небе зажигались звезды. Лильель, экономка замка, начала потихоньку выставлять на стол то, что готовилось для праздника: супы, запеченные туши, выпечку, южные сладости. Офелия говорила, что устье Нойры объято штормом, медленно тянущим свои щупальца к северу. Риорре бушевал; погода начинала портиться. Кестрель приказала привести детей карриоллов в помещение замка, дабы укрыть их от холода и снега, что начал падать с неба, как капли слизи. Он был столь тяжел, что, скопившись, обрушил самую древнюю из веранд. Лильель выгнала солдат очищать крыши, и самая юная мемория замка сходила с ума от жалости – ведь снаружи было очень холодно, непривычно холодно.

Анна во все глаза смотрела на малюток, едва достававших ей до колена. Малыши-карриолы окружили Офелию, которая им чрезвычайно нравилась, разглядывали, пытались пощупать. Офелия казалась им диковинкой: белокожие блондинки никогда не посещали города карриоллов. Дети этого народа неизменно рождались с тонкой шелковистой сиреневой шерстью, с возрастом покрывавшейся темными пятнами. Длинные хвостики малышей, унизанные ритуальными кольцами, ритмично двигались – так они, как собаки на Земле, выражали свое удовольствие. Офелия рассказывала им о мире, и Анни тоже с интересом слушала, не забывая глазеть на малышей. Прожив в цитадели семь лет, она не могла ими налюбоваться.

– И когда душа летит по небу к своему телу, она может попасть в звезду. Представляете? Прямо в звезду, – низкий ласковый голос Офелии Нептане шелестел в тишине комнаты. Изредка щелкали поленья в камине.

– И душа становится меморией? – спросил один из детей.

– Да, – подтвердила Офелия, прикрыв темные глаза. – Получает силы, которых нет ни у кого.

Сидевший рядом с Анни Лиссандро хмыкнул. Анни прекрасно знала, что думает по этому поводу друг: Лисс, не стесняясь в выражениях, называл идеологию империи попросту нацистской и шовинистской. Только пресловутые мемории занимали какие-либо должности; только потомки императрицы могли стать правителями городов; только в ее семье абсолютно все рождались с силами. Под управление Анлоса попадали все земли, находящиеся к западу от Сирмэна. Лисс говорил, что ни один из народов Мосант не вступил бы в состав империи добровольно.

Анна совершенно ничего не понимала в политике. Ей казалось, что карриолы живут вполне счастливо.

– Ешь, а то остынет, – приказала Лильель, проходя мимо.

Де Хёртц с кислой миной на лице не в первый раз взяла в руки вилку. На карриолов смотреть уже не получалось, потому девушка стала смотреть на того, кто сидел напротив – Кестрель. Кесс молчала уже который час, не обращая внимания ни на полные укоризны слова Лильель, ни на попытки Анны ее рассмешить, ни на сарказм Лиссандро, ни на веселье, царившее в кучке детишек карриолов. Единственными, кого она слушала, выпадая из почти полной неподвижности, оказались Офелия, которая часто взлетала над цитаделью и осматривала местность, и капитан охраны Палаис-иссе – Эдгар Вилен. Единственным же ее занятием было чтение какого-то блокнота, которого Анни раньше не видела. Де Хёртц совершенно не понимала, что вызывает такое беспокойство у коменданта крепости.

Кестрель была сосредоточена на своих мыслях, которыми предпочитала не делиться. Тем большей неожиданностью стал ее резкий оклик, заставивший Анни передернуть плечами.

– Эдгар, – позвала Кестрель, будто выныривая на поверхность. От неожиданности Лиссандро опустил книгу, открыв лицо, и отложил ее на стол.

К стулу коменданта тут же подошел высокий бледный мужчина в легких доспехах, державший руку на гарде узкого меча в ножнах. Оказавшись рядом с Кестрель, мужчина почтительно, но без угодливости склонил голову.

– На сколько дней хватит запасов? – спросила она, не поднимая взгляда от блокнота.

– Ты что задумала? – фыркнул Лисс. Анни во все глаза уставилась на возглавлявшую замковый гарнизон Кестрель. Та была бледна, но сапфировые глаза горели решимостью. Шрам на щеке скрывала темнота.

– На месяц, миледи, – тихо сказал капитан.

– И сколько у нас людей?

– Около тысячи, миледи.

– Вооружения на всех хватит? – как показалось Анни, именно этот вопрос был для Кестрель самым важным.

– Не могу ответить, миледи. Могу заверить, что хватит примерно на две трети воинов. Уточнить?

Кестрель, бросив на него мимолетный взгляд, снова опустила глаза на свои записи.

– Нет. Это пока не столь неважно. Пусть способные носить оружие будут в боевой готовности. Не забудь лично проверить арсеналы и озаботить кузнецов починкой оружия. И… дополнительные запасы нам не помешают.

Капитан, приняв приказ к исполнению, чеканным шагом направился к выходу. Свою службу в Палаис-иссе бравый вояка нес уже двадцать лет, лишившись по указу кронпринца всех остальных, и Кестрель могла быть уверена в том, что ее приказ капитан выполнит, придерживаясь каждого ее слова. Эдгар Виллен не помнил ничего, кроме искусства войны и молодости.

– Ты что задумала, Кесс? – выпалил Лиссандро, дождавшись, когда капитан покинет комнату. – Надумала вооружить калек с детишками, чтобы создать армию? К чему ты готовишься?

Та не ответила, вновь глубоко погрузившись в свои мысли. Анни вдруг тоже ощутила повисшую в пространстве пока еще неясную угрозу. Наверное, ей следовало бы рассказать о корабле, что она видела утром, о тумане… Может, Кестрель знает что-то, чего не знает она. Может, чувствует, что грядут события, которые всколыхнут их привычный мир. От таких перспектив у Анны захватило дух.

Кестрель все же ответила, хоть и весьма лаконично.

– Снег неспроста идет так сильно.

Лиссандро лишь закатил глаза:

– Боже… Да это же просто снег!

– Боже-то в этом и виноват, – пробурчала Лильель, проходя мимо. На удивление Анны, она больше не сказала ни слова. Лис снова беспечно фыркнул, обозначив так свое отношение к сказанному.

– И ты туда же! Кесс, хватит делать трагедию из недоплывшего корабля! Может, он в шторме! А возможно, зашел на ночь в Каалем-сум! Кесс, его путь зависит не от Китти!

– Ты мне сейчас пытаешься доказать, что я зря волнуюсь? – резко произнесла Кестрель, нахмурившись. Анни с испугом переводила взгляд с нее на Лисса и обратно. Сама она не могла решить, кто из них прав.

– Я тебе пытаюсь вдолбить, что стоит перестать смотреть на происходящее сквозь призму чувства! Это мешает выполнению твоих обязательств!

Кестрель с грохотом отодвинула стул. Поджатые пухлые губы вызвали бы беспокойство у любого, кто знал Кестрель. Не произнеся ни слова, она вышла за дверь.

– Чувства? – непонимающе повторила Анна. Ей никто не ответил. Лисс раздраженно откинулся на спинку кресла и скрылся за книгой. Офелия, как оказалось, ничего не слушала, рассказывая сказку детям; Лильель исчезла где-то в недрах кухни. Анни вдруг стало стыдно за чужие слова. Сказав, что хочет подышать свежим воздухом, она вышла из зала.

Погода портилась стремительно. И звезды, и луна скрылись за плотным одеялом серо-черных туч, снег участился, падая сплошной стеной. Нет, все-таки прав Лисс. Кое в чем. Скорее всего, корабль Китти Вилариас действительно решил переждать непогоду в одном из портов более южных городов – ни один капитан не повел бы судно в такую непогоду.

Но только кое в чем…

Анна начала неспешно спускаться по лестнице, обдумывая, стоит ли рассказать о том, что она видела. Конечно, стоило бы признаться ранее, но общеизвестный факт – лучше поздно, чем никогда. Кроме того, тогда комендант будет точно знать, что опасность действительно существует и что следует подготовиться к возможному нападению. Кестрель, скорее всего, ушла на пристань, ждать корабля… Все же решив с ней переговорить, Анна ненадолго забежала в свою комнату за одеждой, более подходящей к столь мерзкой погоде.

Уже выходя из спальни, она столкнулась к капитаном.

– Куда ты, девочка?

Он всегда называл ее «девочкой». Конечно, Анни обижалась на такое прозвище – она-то считала себя вполне подготовленной к войне и битвам. И возраст тут неважен, считала она. Однако, несмотря на «снисходительное прозвище», что он ей дал, Анне нравился капитан Вилен. Он часто рассказывал ей о местах Мосант, в которых она впоследствии мечтала побывать, брал с собой на смотры, редкие поездки в другие города и, в целом, относился к ней как к дочери. Если Лильель стала для девушки, прожившей в «реальности» так мало, матерью, то капитан Вилен – отцом. Десять тысяч лет, по словам Кестрель, прожил этот рыцарь, происходящий из северных народов, и помнил он из них только треть. Комендант Палаис-иссе говорила, что стершееся прошлое капитана хранило воспоминания о дорогом ему человеке, которого уже нет с ними. «Не стоит напоминать о нем, Анни» – говорила Кестрель, а де Хёртц даже не знала, о ком речь.

– Хочу к Кесс сходить, – ответила Анни. – Хочу… поговорить.

– Не советовал бы выходить к такую погоду, – покачал головой капитан.

– Но она же вышла!

– Кестрель… сильный человек, – уклончиво сказал в ответ мужчина. В его серых глазах, между тем, плескалась усмешка. Анна немедленно надулась.

– Я тоже! Я маг огня, что мне этот снег!

Капитан Вилен неожиданно улыбнулся и потянулся куда-то к поясу. На его руке не хватало двух пальцев. Рыцарь говорил, что пальцы ему отгрыз оборотень, но Анни в это не верила.

– Магия – это не все, дорогая, – заявил он, вытаскивая маленький кинжальчик из красно-золотых ножен из тисненой плотной кожи. – Держи. Это подарок от меня.

Анни, смутившись, приняла дар. Грани обоюдоострого лезвия были отточены широкой каймой. Анна осторожно потрогала край лезвия подушечкой указательного пальца и всунула кинжал обратно в ножны, судя по всему, сшитые из конской кожи, отделанные на конце искусным кружевом из меди. Поблагодарив капитана за подарок, Анна закрепила ножны к петле на поясе.

– Передай госпоже, что я буду ждать ее в главном арсенале, – сказал капитан и попрощался.

А снег тем временем закончился, и земли Палаис-иссе пронзил холодный дождь. Капли с бешеной силой вгрызлись в стены цитадели, больно жалили Анни, пока она бежала к гавани. Ей даже стало страшно: такой бури Анни не видела ранее. Дорога стала очень скользкой, снежный покров скрылся под лужами, и Анни несколько раз упала, не удержавшись на ногах. Лишь после третьего падения, она, наконец, вспомнила, что дело можно исправить магией. Окружив себя огненным куполом, который превращал в пар дождь и слякоть под ногами, Анни без приключений продолжила путь. Дорога пересекла небольшой скальный перевал и змейкой спустилась к побережью промозглой гавани. Там, у края, стояла Кестрель в черном, расшитом серебром плаще. Она насквозь промокла и явно замерзла. Прическа ее растрепалась. Анни расширила купол, утихомирила его силу, чтобы было не слишком жарко, и встала рядом. Кесс даже не стала оборачиваться.

– Тебя капитан ищет, – сказала Анна.

Кестрель ничего не ответила, продолжая стоять подобно статуе.

– Кесс, я верю тебе, – подумав, продолжила Анни. – Мне кажется, что что-то действительно назревает. Но корабль Китти… Лисс права, он просто зашел в порт.

– Нет, Анни, он не зашел в порт, – грустно ответила Кестрель. – Скажи мне, что ты видишь впереди?

Анни прищурилась. Сквозь высокие волны, стену дождя, далеко впереди виднелся парус. Она ахнула. Все-таки не показалось!

– Нужно срочно рассказать об этом остальным.

– Не нужно. Он один, я жду, когда корабль подойдет.

Анни с подозрением уставилась на нее.

– Зачем?

– Чтобы попасть, – коротко ответила Кестрель и подняла руку. Анна зажмурилась и заткнула уши; гром все равно оглушил, а от вспышки света у нее ненадолго потемнело в глазах. Открыв их, Анни увидела, что заряд разорвал вражеский корабль на части. О его команде можно было не беспокоиться, Риорре не отпускал своих жертв. Обугленные части корпуса, ошметки парусов, крошево из досок, обрывков снастей, и того, что было когда-то телами живых существ, начали падать в воду. Обломки разбросало на несколько лиг вокруг, покрыв воду залива безобразным узором из останков.

– Вот теперь можешь идти, – произнесла Кесс, опуская руку. – Леди Астрее будет интересно узнать, что тут забыло королевство.

Но Анни не успела никуда уйти. Рука коменданта Палаис-иссе еще не опустилась, а высокие волны уже прошило тяжелое металлическое ядро, упавшее рядом с мемориями. Анни и Кесс одновременно отскочили, едва устояв от сотрясения земли.

– Кажется, он был не один, – пробормотала комендант. – И как мы не заметили флот?

– Офелия же взлетала… – Анна была не менее озадачена.

Обе хранительницы с одинаковым выражение ошеломления уставились на водную гладь, которую словно из неоткуда покрыли десятки вражеских кораблей. Судна с высоко задранными носами, украшенными гальюнными фигурами, выплывали из рассеявшегося, явно магического тумана, угрожающе надвигаясь на берег. Впереди шли две галеры. Жерла пушек, открытых в окнах бойницах и на палубах, тускло поблескивали чугунным отливом. Рядом суетились пушкари, готовясь открыть стрельбу.

В голове Анны немедленно пронеслась бесполезная, но когда-то ошеломившая ее информация, что огнестрельное оружие в Мосант стараются не использовать – слишком велико влияние магии на них. Любое ружье может взорваться в руках своего владельца, если того пожелает мемория Огненных звезд. Например, она.

Анна стояла, открыв рот, а вот Кестрель быстро пришла в себя.

– Ты не успеешь позвать на помощь, они доплывут раньше, – сказала она. – Сегодня звезды не на моей стороне, тебе надо разобраться с кораблями.

Анна очнулась. Такое задание ей понравилось. Вытянув руки над головой, девушка призвала огненный шар, который, пыша жаром, понесся в сторону кораблей. Мгновенно появилась высокая волна, которая свела на нет все усилия Анни.

– Мы увидели заряд Кесс! – выкрикнула Лильель, подбегая к ним. Кестрель совершенно растерялась – по крайней мере, так показалось Анни. Сама она была обескуражена. С какой это стати внезапно появился такой девятый вал? Лильель же тем временем, сделав пару мудреных движений руками (Анни совсем не разбиралась в этой «водной» магии), ухитрилась заморозить воду залива. Передние корабли под черными парусами намертво застряли во льду. Обстрел прекратился. Анни победно улыбнулась, но Кесс была мрачна. Комендант с нескрываемой ненавистью вгляделась в воды залива.

– Они привели армию, – тихо сказала она, оборачиваясь, чтобы подсчитать собственные силы. С Палаис-иссе пришло всего сотни две лучников. Мечники только спускались. Большинство из них составляли карриолы. Негусто. Оценив силы, Кестрель поджала губы. Выстоять против того количества войска, что прибудет с кораблями, в открытом бою у них шансов не было. Это поняла и Анни.

С кораблей принялись спускать шлюпки. Вскоре на берег принялись высаживаться вражеские войска, формируя каре. Это заметили вовремя и те, кто остался в Палаис-иссе, и те, кто отбивался на берегу.

Из подступов к стенам крепости на врага посыпались тучи стрел. Десятки воинов попадали на песок, утыканные стрелами, как ежи. Оставшиеся в живых поспешно формировали стену из щитов, бросив раненых. Несмотря на дружный отпор карриолов, на берег продолжали высаживаться все новые и новые солдаты. Армия королевства упорно занимала береговую линию, и лучники захватчиков начали отвечать на стрелы кариоллов. Вскоре загрохотали и пушки, обстреливая берег и крепость.

На горизонте появлялись новые корабли.

– Что мы будем делать, Кесс? – крикнула Лильель.

– Отошлите фею в Анлос! – крикнула в ответ та, вызывая новую молнию. – Попробуй разморозить залив, чтобы воины ушли под воду!

– Не получится! Кто-то…

– Это леди Айвена, – сказал капитан Вилен, вставая рядом. – Госпожа, мы не выстоим при такой погоде и перевесе вражеских сил. Нужно отступить за стены крепости. Они не смогут захватить Палаис-иссе, какую бы мощь ни использовали слуги Короля.

Дальше Анни не слушала – стена огня, которую она держала, чтобы защищать от атаки своих друзей, начала шипеть и дымить от лившего сплошной стеной дождя, заглушая все слова.

Армия королевства прибавлялась в численности, и луна высвечивала все новые корабли, что, как призраки, вдруг проступали на горизонте. Залив был спокоен, волны утихли. Палаис-иссе же терзал магический шторм, ветер сносил с ног. Анни невольно восхитилась силой вражеской магии. Ей и не снилось подобное умение. Такая мощь не снилась и Лильель, бывшей хранительнице водного храма Аливьен-иссе! Айвена же ее имела. Это вызвало в Анни волну зависти и одновременно желание проверить свои силы. Сразиться.

Однако капитан Вилен был тверд в своем решении, и Кестрель его поддержала. Армия империи спешно покидала берег залива, спеша укрыться за стенами цитадели. Паруса сменились черным полчищем солдат, которые застелили землю у стен Палаис-иссе, как диковинный жуткий снег.

========== Глава 10 Хитросплетение лжи ==========

16 число месяца Альдебарана,

Йонсу В. Ливэйг

Обеденный зал находился в отдельном здании дворца, окруженный дурманящим запахом цветущих садов, и выходил окнами на юг, в сторону бескрайних зеленых полей. Здание вздымалось над крепостной стеной на, по меньшей мере, тридцать этажей. Добрую половину из них занимали швеи, садовники, личная обслуга внутреннего Анлоса; верхние представляли собой кухни, и лишь самый верхний полностью отдали обеденному залу.

Окно в нем, как это было принято во дворцах лордов империи, представляло из себя сплошную стеклянную стену, вставленную в кованную раму с завитками из медных листьев и украшенное витиеватым рисунком вдоль края. Йонсу давно перестала удивляться бьющей в глаза чрезмерной роскоши: зал, как и все комнаты внутреннего Анлоса, горел от позолоты. В комнате царили приятные теплые тона: темный деревянный стол служанки застелили ажурной кружевной скатертью с золотым шитьем, тяжелые шоколадные шторы, ниспадавшие до пола широкими складками, подвязывали витые шнуры с шелковыми кистями, пол щекотал ноги коврами. На потолке горела привычная массивная люстра из хрусталя и изящно выполненных золотых подвесок. Картины на стенах отсутствовали, подобно тому, как отсутствовали в спальне императрицы, зато вдоль стены выстроились статуи прекрасных юношей и мифических животных, перемежаясь с высокими напольными вазами, в чашах которых благоухали живые цветы.

Солнце медленно заходило за горы, играя лучами по шоколаду и позолоте.

Весь день Йонсу находилась в странной смеси паники и эйфории. Незначительные детали убранства замка вызывали наваждения; она боялась сделать что-нибудь не так и лишиться возможности увидеть скрытые до того картины. Мару контролировала каждый шаг; Йонсу впервые в жизни позволяла кому-то управлять собой. Сердце стало мягким, точно воск под солнцем. Расчесывая волосы миледи – леди Астрею следовало называть именно так, – Йонсу ощущала, как дрожат руки. Один раз она осталась наедине с императрицей (Мару вышла в коридор, выполняя приказ), и эти двадцать минут прошли в абсолютном молчании, непонятных грезах, вызванных белокурыми волосами и очертаниями продолговатого, гармонично выточенного лица. Йонсу была в замешательстве. Она не понимала, что ей показывает сердце, но желала понять. Слишком долго Йонсу гадала, в такт чьих слов покачиваются васильки в ее снах – цена за знание казалась маленькой, тем более, что полуэльфийка любила ухаживать за другими людьми и не видела в этом греха.

За все время, что императрица отмокала в ванне, в комнате не прозвучало ни слова. Казалось, миледи была напрочь лишена необходимости проявлять какие-либо признаки жизни. Погрузив в воду безупречное стройное тело, не уступавшее в белизне снежным шапкам, леди Астрея не дышала, не двигалась. На ее лице не читалось ни одного отражения чувства. Ливэйг это пугало. А в глубинах стеклянных глаз она видела до боли знакомый туман. Они напоминали чьи-то другие, встреченные во снах, и от их вида сжималось что-то глубоко внутри. Но глаза были холодны. Серы. Не чета глазам во снах – те, в противоположность, поражали небесным звучанием. Так выглядит мир солнца и луны, когда тучи жмутся к горизонту.

Страх и эйфория достигли апогея, когда Йонсу заставили затягивать корсет на платье миледи. Затянуть сильнее, причинив боль, она боялась; леди Астрея сказала лишь одно предложение, которое вызвало новую волну паники:

– Прошлая старуха затягивала лучше.

Поспешно отодвинув Ливэйг, Мару ловко дернула за ленты и зашнуровала платье до конца. Принцесса двигалась на удивление легко. Создавалось впечатление, что ее ранение Йонсу просто привиделось, но нет: на поясе Мару предательски проступило темное пятно крови. Йонсу вновь испытала жалость.