Текст книги "Эклектика (СИ)"

Автор книги: Lantanium

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Нет, Наама не забыла о ней и действительно не была озабочена ни ее происхождением, ни репутацией, ни только что прозвучавшим предложением союза, ни еще чем-либо.

Китти побежала по мостовой к городу, чувствуя, как спину обжигает тепло. Наама нагоняла. Китти ухитрилась на бегу повернуть голову: Клинок мчался за ней в языках пламени, оставляя за собой жгучий серный дым. Вилариас едва не врезалась в телегу, что везла мешки с пшеницей в центр города; только в последний момент она, чудом успев ее увидеть, отпрыгнула влево и свернула в переулок, вскрикнув от боли, что пронзила руку. Краем глаза она заметила, что на окраине города начался пожар. Становилось все жарче; нужно было во что бы то ни стало добраться до дворца. Там она спасется, ей не дадут умереть.

Однако едва Китти двинулась в сторону замка, как огонь запылал с новой силой. Одно из зданий с грохотом развалилось прямо у нее на глазах, перекрыв проход. Наама же, как фурия, носилась у крепостных стен, разрушая требуше, баллисты и пушки. Лучники давно скрылись в башнях, оставив тех, кто управлял машинами, лежать на камне мертвыми опаленными телами. Наама, между делом, принялась за разрушение храма Альдебарана – бело-золотой башни в центре замка. Меж стен пламени виднелись короткие вспышки света, но прислужницы этой звезды едва ли могли что-то противопоставить древнему демону разрушения. Китти небезосновательно считала их самими слабыми из всех двенадцати. Чем могут помочь бесполезные лучики света?

Замок не спасет потерянную принцессу.

Идея пришла внезапно. Почему бы не схорониться под остатками моста? Набережная была совсем близко, через две улицы, которые беглянка миновала на одном дыхании, подгоняемая Наамой. Оказавшись у самого края, Китти спрыгнула с камня и почувствовала, как спину опалило жаром – темная холодная вода спасла от атаки Клинка и потянула вниз. Вилариас едва не вдохнула, почувствовав дикий холод, который будто волнами шел с востока; как только исчезло зарево наверху, принцесса начала грести к поверхности, отталкиваясь ногами. Китти уже практически добралась до поверхности, как увидела сквозь воду новое зарево, уже справа, на северном берегу реки. Посыпались камни, будто что-то разорвало пушечным залпом.

А потом вдруг стало так холодно, что Китти буквально снесло от магической силы, идущей с востока. Глаза зажгло от соли. Казалось, загудел весь океан. Вода перед ней уплотнилась, побелела, отвердела. Принцесса со злости ударила кулаком по корке новоявленного льда. Неудачно. Вызвав на помощь все скрытые в крови силы, Китти коснулась ладонями преграды, прислонилась к глянцевой поверхности лбом. Ей не очень хотелось умереть от удушья (хотя, памятуя о вчерашнем дне, Китти знала, что выдержит отсутствие воздуха довольно долго). Лед поддался не сразу. Спустя полминуты беглянка все же проплавила его, создав полынью, и сумела выбраться на свободу.

Наама жгла Каалем-сум уже просто так, ради собственного удовольствия, однако понемногу отходила к краю, явно рассчитывая помочь своим воинам с эльфийским городом. Город людей горел, напоминая гигантский очаг; Китти обуяла паника. Ей некуда идти. Со стороны Синааны, по льду, бежало целое войско: от обычных солдат, до зверья, которого она не видела уже лет четыреста. Небо вело других гостей: ифритов, гаргулий, хищных птиц, крылатых черных рыцарей Гифтгарда. Китти, заметив темное пятно в воде совсем рядом с ней, бросилась к берегу. Лед взорвался, будто от бомбы; на воздух выбралась тварь, которую Вилариас боялась едва ли не больше всего в Мосант.

Из усыпанной кусками льда воды возник водный дракон – склизкое создание, напоминавшее гигантского червя с двумя бесполезными лапами, которое извергало из круглой пасти кипящую воду и было способно сварить заживо служительницу любой звезды. Китти осторожно отступила на пару шагов – змей, глухо зарычав, обратил к ней свой мутно-зеленый глаз.

Перед ногами бурлила вода: дракон разбил мощными ударами хвоста весь припай у берега и теперь пытался подобраться к жертве. Но громадный змей был ловок только в воде и, неспособный передвигаться на суше, бесполезно скреб тяжелым брюхом по дну, застряв на мелководье. От толстого магического льда, поразившего Нойру, на правом краю остались лишь осколки у самых стен набережной. Спасительные осколки.

Китти, замерев на месте, смотрела на потуги дракона добраться до нее широко распахнутыми глазами. Дракон был совсем молод, с его морды не сошла чешуя, свойственная молодняку, крылья спрятались в коконе и только-только начинали прорезываться. На «своих» он не нападал. Изредка существо начинало плеваться кипятком, однако Китти, к счастью, каждый раз успевала отскочить. Дракон-то явно не имеет никакого понятия, кто она такая и почему ее нельзя трогать… Его выращивали для этого нападения; сколько же лет шла подготовка к осаде Реймир-сум, если им хватило терпения «натаскать» столь дикую тварь?

Возможно, в другой день Китти и дала бы отпор, но сегодня она чувствовала себя практически опустошенной. Как же ее раздражала эта зависимость от звездочек! В весенние дни у Вилариас все буквально валилось из рук, после малейшего огонька хотелось спать. Даже сейчас, после сжигания картины, хотя прошел как минимум час, Китти чувствовала слабость по всему телу и ни к каким подвигам не была готова. Может быть, если бы на небе царила ее звезда, она бы даже помогла жителям…

Когда-то, будучи свободной, Китти знать не знала, что небесные светила влияют на способности. В словах таилась великая сила убеждения – главный меморий ее храма усмирил бунтарку и сделал такой же слабачкой, какими были окружающие ее адепты. Такой же, как большинство, тупое, безмоглое и безвольное. Стадом легло управлять; индивидуальности терялись в Хайленде, их любили только в королевстве, где каждый бился за свои мечты… и за то, кто мог их исполнить.

Наама уже давно бросила играть с городами, оставив дальнейшее завоевание на армию.

Реймир-сум больше не обстреливали. Корабли отошли от береговой линии, высадив десант захватчиков, и теперь встали на якоря, ожидая окончания атаки.

А та подходила к концу. Сопротивления захватчикам не оказывали. Реймир-сум больше не защищался, армия Синааны, разделившись на многочисленные черные ручейки, закованные в сталь, двигалась по улицам охваченного пожарами города, встречая на своем пути лишь слабые попытки горожан остановить врага. То там, то здесь вспыхивали короткие стычки, финалом которых неизменно становилось полное истребление сопротивлявшихся. Эвакуация, начавшаяся в дальнем порту, быстро прекратилась – змей не давал отойти ни одному судну.

Заметив, что дракон, охладев к затее достать принцессу, отплыл от берега, чтобы поохотиться на корабли, Китти побежала, то и дело скользя по остаткам льда, к полуразрушенному мосту. От него осталась только груда блоков, покрытых изморозью. Прочь из города! На набережную она забралась, цепляясь за облетевший кустарник, и, отдышавшись, разогнулась. Раненая рука продолжала болеть. От бессилия дрожали пальцы, в глазах иногда темнело. Как глупо: проторчать в ледяной воде полдня и остаться живой, а сейчас чувствовать головокружение оттого, что пробежала пару метров! Будто ее оставило божественное благословение, не иначе!

Позади раздался треск дерева и вопли ужаса, что сумели пробиться даже через шум стонущего Реймир-сум. Оглянувшись, Китти увидела, что дракон добрался до своей первой добычи, беззащитной рыбацкой каракки, и крушил хвостом легкое суденышко, выхватывая спасавшихся на нем людей прямо с палубы и заглатывая живьем. Люди в панике бросались в воду, пытаясь отплыть от змея, но их попытки были тщетны.

Китти поморщилась, отводя взгляд. Такой смерти не позавидуешь… Лучше умереть от меча, чем в пасти дракона, считала она.

И куда теперь?

Все заволокло дымом. Китти решила залезть немного повыше и вернулась на улицы.

На них ей открылось зрелище, заставившее сердце заколотиться сильнее. Куда бы принцесса ни обращала взор – везде властвовало пламя, вода и паника. Дома горели, словно свечи, пожирая лежавшие среди камня и дерева тела. Каалем-сум горел, сотрясая воздух гулом, вспышками огненных языков, затянув небеса черно-серыми клубами. Из-за полного штиля город окутало дымом, как гигантским одеялом. Не обращая внимания на мольбы о помощи раненых, мимо спешили люди, покрытые копотью и кровью, неся на себе детей и нехитрый скарб: каждый спасал то, что было дорого, забыв в первобытном ужасе перед огнем и смертью о каком-либо милосердии. Тела лежали никому ненужным мусором; их ждало пламя. В некоторых домах обвалилась крыша, замуровав целые семьи.

– Помогите! – крикнула какая-то женщина с полубезумными глазами, кидаясь к Китти и хватая ее за руку. Вилариас оттолкнула ее и побежала быстрее, в более безопасное место. Сзади продолжали слышаться крики о помощи.

Всеобщее сумасшествие охватило и ее. От запаха гари и отчаяния голова шла кругом. Запинаясь, сталкиваясь с бегущими во все стороны людьми, Китти шла, блуждая взглядом от обуглившегося скелета, висевшего вместо вывески, к брошенной коляске, в которой голосил ребенок, от коляски к окнам квартиры, из которой хаотично выбрасывались вещи, и от вещей к мародерам, которые спешно обчищали умерших. Только когда где-то совсем рядом обвалился очередной дом, подняв крики и плач, Китти наконец очнулась, встряхнулась. Она не собиралась тут погибать!

Ей было необходимо найти путь из города.

Большинство домов уже пустовали. Принцесса, расталкивая локтями толпу, забежала в одно из брошенных жилищ, дверь в которое не стали даже закрывать. Лестницу и площадку перед дверью завалили брошенными в спешке вещами, свернутыми в узлы. Хозяева пытались спасти ценное для них добро, но, в панике бросив то, что казалось важным в мирной жизни, поспешили спастись сами. Может, они успели сбежать, пока была возможность… Вбежав вовнутрь, Вилариас бросилась к люку в потолке. Выбив его, Китти сунулась на чердак. В нос мгновенно ударил стойкий запах пыли.

Она выбежала на крышу и застыла.

Леса, окружавшие Реймир-сум с севера, горели; огонь стремительно подбирался к восточной оконечности города, невзирая на дождь. К чернильным тучам присоединился дым, горький черный дым. Больше не слышались звуки гонга, не звучали команды – был только лязг оружия, крики, рычание, хлопки крыльев. Над храмом Реймир-сум зависла черная стая, которую Китти не смогла разглядеть, странные тени блуждали по улицам эльфийского города. Все новые и новые твари появлялись с востока: легион солдат пересекал пролив по льду, в воздухе слышались удары мощных крыльев. В воде продолжал кружиться дракон, выискивая глупцов, что хотели пересечь Нойру. Поток лодок с Реймир-сум, с самого восточного порта, утих – в городе не осталось живых. Население, окруженное рекой и горящими лесами, было обречено.

Вот и все.

Китти даже с некоторым удовлетворением смотрела на хаос, охвативший Реймир-сум. Она говорила – ее не слушали. В столице закрывали глаза на внешние проблемы? Вот и получили. Тринадцать тысяч лет идет война, и до сих пор в столице не понимают, что мира не будет никогда!

Принцесса обернулась, встав лицом к югу. Ей нужно уходить отсюда, и поскорее.

Солнце уже скрылось за горами, погрузив долину в ночь. Каалем-сум горел: главный замок никак не удавалось потушить, горели жилые дома, храм стал руинами. По улицам мчались повозки, ровная полоса телег и карет шла огнями до самого южного мыса, скрывавшего за собой залив Сэйонсу. Гавань тоже пламенела. К кроваво-красному свету прибавлялся пульсирующий свет портала во Вселенную.

Наама не ставила своей целью убийство – ей просто нравилось разрушать.

– Добрый вечер, милая, – раздался мягкий голос за спиной Китти. Принцесса, услышав его, прокляла все звезды мира. Кинув последний взгляд на Реймир-сум, Вилариас обернулась к Айвене. Леди стояла на черепице и походила на самую обычную горожанку. Иноземку в ней выдавало зеленое полупрозрачное платье и глаза, полные тьмы. Китти никогда не понимала, почему Айвена не носит доспехи. Настолько верит в собственные магические силы, что даже не предполагает возможности удачной атаки? Тонкие губы леди блестели от крови, клыки выдавались вперед. Крылья носа чуть подергивались.

– Не особо добрый.

Айвена только улыбнулась в ответ на ее колкость. Китти попыталась незаметно заглянуть за плечо леди: уходить было некуда, крыша обрывалась на площадь. Падать с высоты четырех этажей не слишком хотелось. Оставался только люк, от которого она сгоряча отбежала слишком далеко.

– Я не собираюсь нападать, – поняв ее мысли, произнесла Айвена, останавливаясь за пять шагов. С такого расстояния можно было спокойно разглядеть шрамы, окольцовывавшие ее шею. На груди багровел еще один, прямо над сердцем. Леди поправила подол платья, расшитый сложным растительным узором. Ткань платья расцвела красными, голубыми, фиолетовыми пятнами. «Но не серебристыми», – с удовольствием отметила Китти. Ее крови она не получит.

– Двадцать лет назад вы говорили то же самое, – не осталась в долгу Вилариас.

– Двадцать лет назад, – зашептала леди, вперив темные глаза в Китти, – никто не посылал шпионов к моему господину.

– Шпионы? – та фыркнула. – Шпионов посылали во все времена.

– Но не Ему, – лицо Айвены исказилось, скулы выступили вперед, верхняя губа приподнялась, обнажив зубы.

– Помилуй, – Вилариас успокаивающе, как перед диким зверем, выставила ладони перед грудью. – Мы все знаем, как вы относитесь у себя, там, в Синаане, к своему Королю. Особенно женщины, – и, не удержавшись, добавила: – Как я понимаю, ты уже не фаворитка? Валетта понравилась Королю больше?

Айвена не сразу ответила. Ее хрупкие руки сжались в кулачки. Удивительно, но ярость свою вампиресса сдержала, хотя Китти была наслышана о ее сумасшедшем характере. Наконец Айвена выдохнула, вызвав морозный туман, и улыбнулась до мерзких ямочек на щеках. Вид окровавленных зубов заставил Китти поморщиться.

– Тебе ли о таком говорить, Вилариас. Тебе ли говорить о потерянной любви? Подумай, кто умнее: Ситри или твоя ненаглядная Кестрель? Сегодняшний вечер покажет.

Сказав это, леди развернулась и вскоре исчезла в люке. С улицы раздались новые крики – вампиресса была еще голодна.

Китти развернулась к северу с такой силой, что буквально выбила из гнезд креплений черепицу каблуками. Руки повисли, дыхание участилось. Живот и грудь будто сжало обручем.

В тот же самый момент шло нападение на Палаис-иссе.

Взгляд Китти бездумно скользил по заливу, по пожару, что охватил весь центр и окраины, по черным парусам, по фигурам в небе. Она даже не удивилась, когда заметила на ближайшем из кораблей куцую рыжую косицу с вплетенными в нее бисеринками и лентами. Миднат, что-то крича, отдавал приказы черным фигурам; «Восход», ставший его галеоном, рвался из устья Нойры на север. На север.

– Леди Вилариас! – донеслось с улицы. – Ваш корабль!

Ее корабль… Китти бездумно, как машина, спустилась по лестнице на улицу. В голове не было ни одной ясной мысли, мелькали только обрывки. Кестрель в опасности… Ситри атакует Палаис-иссе… Теперь понятен ее вчерашний возглас… Китти тащили по улице мимо горящих домов, луж крови, разорванных клыками тел к гавани. Она не сопротивлялась. Мысленно Китти была вместе с Кестрель. Жива ли она? Отчаяние сковало Китти, и она не видела ничего, кроме заснеженных северных гор, на склоне которых лежал труп самого дорогого человека в Мосант для Кэтрин Вилариас. Кестрель. Кестрель.

Рядом бежали выжившие, роняя тюки, дергая за руки детей, что не поспевали за родителями. Старики ковыляли сами, без всякой надежды, лишь из инстинкта, что толкал вперед. Но были и те, которые просто садились на камни, глядя на пожарище пустыми мертвыми глазами. Они понимали, что не добегут, смирились с тем, что погибнут вместе с городом. А если сбегут, то куда? Слишком далек был путь до Аливьен-иссе – ближайшего, помимо Брааса, безопасного города империи.

Землю под ногами мелко потряхивало. К треску лопавшегося в жаре огня дерева, грохоту обваливавшихся стен и крику людей добавился низкий шум волновавшейся впереди воды.

Китти приблизилась к порту.

Спустя пару минут ее вывели на остатки пристани. Огонь добрался и до гавани, охватив многочисленные склады и доки. На нескольких кораблях начался пожар. Тушить его было некому и некогда, команда суден-погорельцев спасалась бегством по трапам и пыталась сесть на соседние корабли. Как только палубы наполнялись народом, корабли тут же снимались с якоря, спеша уйти в море. Толпа окружила Китти, но гвардейцы отгоняли от леди Вилариас всех страждущих и молящих о спасении.

– Садитесь, пожалуйста, миледи, – высокий юноша в сохранившемся чудом белоснежном с золотом мундире показал ей в сторону маленькой лодки. Она была настолько мала, что места хватило бы только на шестерых.

Китти, не споря, но откинув руку гвардейца, залезла в лодку. Ей хотелось уплыть от этого ужасного места. Каалем-сум горел, подобно погребальному костру, из него бежали люди: на кораблях, на телегах, просто на лошадях, на своих двоих. Скопившиеся на берегу толпы людей молили о помощи, протягивали младенцев, прося взять с собой хотя бы детей. В городе осталась армия, от которой не было никакого толку: вражеские силы окружили только Реймир-сум, разрушив все мосты через Нойру. Наама испарилась, словно ее и не было; Айвена, судя по частым вспышкам серебристого света, буйствовала в соседнем городе. Китти с некоторой горечью подумала о Рейн, оставшейся там. Наверное, она ее больше не увидит. Но все меркло по сравнению с мыслью, что Кестрель в опасности.

Рядом с Вилариас опустилась зареванная Дора, увешанная украшениями, как дорогая проститутка из Аливьен-иссе. Сундук с ее богатствами упал в ров при перевозке, Дора нацепила на себя все оставшееся, чтобы не пропало хоть оно. Следующей села высокая женщина в белом одеянии с капюшоном, скрывавшем лицо. Напротив Китти приземлился бледный как смерть капитан гвардейцев в измятой форме. И, наконец, последним, чуть не перевернув лодку, пришел сам лорд Танойтиш, который дрожал так, что Китти даже стало его немного жаль.

Корабль, предназначенный им, сожгла Наама, и аристократам пришлось сесть в ободранное рыбацкое корыто. Отогнав окружившую их толпу веслом, юноша в мундире отчалил. Весельная лодка, с ума сойти… Ее утопит первая же волна, но Китти даже не думала об этом, с тихой злостью смотря на север. Наступила ночь, но темноте не давал расцвести огонь. Его отблески играли на маслянистой глади Сирмэна. Водный дракон, беснуясь, топил корабли в гавани, предпочитая большие галеры – на них было больше людей. Толпа на берегу редела, поняв, что спасения по воде они не дождутся. Оставался лишь путь на юг, который пережили бы не все. Часть армии двинулась за горожанами, до последнего исполняя свой долг, но никакое воинское мастерство не могло помочь спасти беженцев от бесконечных раскаленных песков и зноя.

Дора все ревела, размазывая остатки макияжа по лицу, капитан и Танойтиш смотрели вниз. Китти же смотрела, как с востока бегут все новые черные тени, заполоняя левый берег реки. Странно, никто не заходил в сам город, наоборот, все выходили из него, спешно занимая корабли и отплывая на север, собираясь в новый флот… У Вилариас возникло дурное предчувствие. Отчаяние, которое возникло, едва она услышала о нападении на Палаис-иссе, сменилось тихой яростью.

– Они сожгут меня, – внезапно истерично забормотал лорд, срываясь в визг, – сожгут на самой главной площади! Он разрежет меня на кусочки, когда узнает! Госпожа замурует в гранитные плиты…

Дора зашлась в новом рыдании.

– Меня надо было слушать, – съязвила Китти, вновь оборачиваясь к Реймир-сум. Вода отходила…

– Отберет деньги, заставит уйти в южные племена…

– Гребите быстрее! – крикнула Китти. – Айвена сейчас тут все затопит!

Рулевой, чуть не открыв рот, повернулся к ней. Действительно, глупый приказ… Ведь их уже тянуло в Сирмэн. Вилариас выругалась. Опять волны, опять вода… Ощутив такую злость, что, казалось, ее сейчас разорвет изнутри, Китти встала, обратив руки к северу. Голубой огонь лизнул ей пальцы, и лодку понесло на юг, в теплые воды Аэрмиссе. Воды моря почернели, поднимаясь к небу вместе с кораблями беженцев, льдинами. Толща воды светилась, ловя блики пожара, становясь красной, как кровь. Дора взвизгнула, Танойтиш снова забормотал, покачиваясь, ругая звезд за новые напасти, а Китти стояла, замерев и смотря, как башни Реймир-сум опускаются вниз, в толщу воды, как в бездну ада. Как давно она не видела такого…

И надеялась, что больше не увидит никогда.

– Мы потеряли благословение звезд, – произнесла высокая женщина в белом. На ее большом пальце ровным оранжевым пламенем светилось кольцо. – Вера испорчена тринадцатой звездой. Нам нужно в Аливьен-иссе и поскорее.

Маленькая одинокая лодка, путь которой освещала фигура леди Санурите, верховного адепта звезды рассвета, неспешно поплыла на юг.

========== Глава 16 Половина души ==========

18 число месяца Альдебарана,

кронпринц Михаэль Пауль Джулиан Аустен

– Ты никогда не давал мне жить. Всегда презирал. Я не был членом семьи, поэтому ты украл ее.

– Членом семьи? – вопросил он. – Тебя? Твоя мать – тварь Тьмы, отобравшая моего единственного сына. Она убила его и скрылась обратно в своей норе, оставив тебя с братом обузой. Лучше бы забрала вас с собой.

– Чтобы ты мог убить нас без порицания? – Валентайн держал руку на гарде меча, и Михаэль не мог этого не видеть.

– Я бы сделал это.

Сон прервался, оставив кронпринца с бешено бьющимся сердцем. Перед глазами стояла лазерная вспышка. В тот день, девятнадцать лет назад, он направил ее на собственного внука – и не жалел о поступке ни капли. Воспоминание, подпитанное ненавистью, оставалось таким же ярким. Да, чувство лишь усилилось после ухода Валентайна на сторону королевства. Старая, разъедающая, сводящая с ума ненависть. Она заставляла отправлять внука на границу, в самое пекло войны, отдавать унизительные приказы, заглушать малейшие попытки остальных отблагодарить Валентайна и, самое приятное, увести его жену.

Михаэль догадывался, что когда-нибудь обман всплывет наружу окончательно. Об адюльтере действительно знали все. О нем судачили продавщицы на главном рынке, о нем с придыханием говорили придворные дамы. Михаэль и Мару Аустен! Блистательный принц империи, пожиратель женских сердец! Мужчина, под чьим волшебным взглядом темных очей таяла каждая. Вечно юная красавица с безупречными манерами и обаянием, жена второго на очереди наследника! Женщина, не взглянувшая ни на кого за все годы брака и мгновенно попавшая под чары Михаэля. Это ли не сказка? Даже Астрея закрывала глаза на подобную безнравственность в столице. Только Валентайн не знал о измене.

Уже позже, проведя пару допросов, Михаэль выяснил, кто рассказал будущему предателю о связи – осведомительницей оказалась Валетта Инколоре, ушедшая вместе с изгнанным из империи Валентайном. Однако причина ее поступка осталась неизвестной… до некоторых пор. Сейчас Михаэль знал причину.

«Он вернется за мной», – мелькнуло в голове. Именно Валентайн, преисполненный желанием мести и обиды, будет командовать новой армией Синааны. Не стоило умалять достоинства внука как военачальника: Валентайн завоюет восток за пару дней, перейдет горы и захватит столицу. Он вырежет всю империю, как утопил смертное измерение в крови по приказу короны. Он убьет и Михаэля, и Мару, и малютку Сэрайз. Он всегда идет на поводу своих чувств – совсем как отец.

Хрустальный клинок прервал жизнь Вердэйна, и два брата, оставленные в Каалем-сум, осиротели. Младшего уже нет; Валентайн, к сожалению, еще жив. Некоторые называли его Полуночным рыцарем, некоторые – Рыцарем-полукровкой, но большинство – Полуночным чудовищем. Разочарование – вот что Михаэль считал причиной смерти любимой супруги. Разочарование в Валентайне. Аделайн пыталась полюбить внука, но не смогла. Мальчик, казалось, чувствовал отношение к себе и рос необузданным, несдержанным, ненавидевшим авторитеты и приказы. С истинно северным спокойствием он наблюдал за слезами других, не видел грани между добром и злом. Он не признавал ни искусства, ни знаний – Валентайна привлекал только блеск оружия. Надеясь на его исправление, Михаэль вызвал в Каалем-сум лучших рыцарей империи, дабы те внушили внуку кронпринца свои идеалы и принципы, но все тщетно. Услышанное извращалось настолько, что трудно было узнать сказанное. Оперируя святостью, милосердием и гуманностью, Валентайн убивал со всей жестокостью – быстро и хладнокровно, говоря, что жертва не мучилась долго. Он говорил об идеале рыцаря, но за идеалом скрывался лицемерный палач. Он говорил об уважении к женственности, но спокойно избивал или убивал девушек, стоило появиться причине. Только лорд Эдгар Вилен сумел добиться частичного исправления: Валентайн ценил свой народ, но такие качества в императорской семье не считались плюсами. А няня маленького принца, Офелия Нептане, говорила, что мальчик боготворит отца и ненавидит мать, оставившую его с дедом, убившую принца Вердэйна.

Михаэль ненавидел Валентайна. Мягкость, с которой он воспитывал сына, так и не родилась в общении с внуком. Любой разговор заканчивался криком. Валентайн был похож на мать, и его глаза воскрешали яростную неприязнь в Михаэле. Не раз и не два кронпринц поднимал руку на внука, однако тот не чувствовал боли, словно его кожа промерзла насквозь. Выходя из себя, Михаэль кричал, что Валентайн выродок, клеймо, позор императорской семьи, что он бастард, которому не стоило рождаться, как и брату. После того, как в отместку Валентайн сломал ему руку силой серебристой крови, Михаэль перестал посещать внука и словно вычеркнул из своей жизни. Он больше не слушал рассказов учителей об успехах Валентайна. Все свое время он отдавал угасающей Аделайн, разочаровавшейся во всем.

Во всем…

Устало выдохнув, кронпринц приподнялся на кровати. Близился полдень; и зачем он лег спать? Проспал всего пятнадцать минут, не более, и получил головную боль как следствие. Погода не радовала. На севере Михаэль заметил плотную пелену серо-синих туч, надвигавшуюся на столицу. Знакомая картина: в горах бушевала метель, снег медленно захватывал столицу. Война совсем рядом. Снова. Как он хотел.

И даже Анлос перестал изнемогать от жары. Вздрогнув от холода, Михаэль накинул на себя расшитый золотой нитью халат, подаренный Оскаром Санурите. Комната вдруг показалась такой мрачной и пустой… Может, заклятие Инколоре все же ударило по нему? Все знали, к чему ведут чары Бесплотного клинка. К самому печальному из концов – для большинства. Рассеяние души Михаэль, проживший слишком долго, считал подарком судьбы, нежели карой. Он видел меморий, одолеваемых прошлыми жизнями, тех, кто отдал себя для других и остался душевным калекой, и просто одиноких несчастных людей, не знающих ничего о великой игре мира. Иногда к нему приходили разорванные духи – то, что оставалось от каждого после четвертой смерти. Не хотелось стать таким же.

Михаэль поднялся с кровати и медленно подошел к зеркалу, будто боясь того, что оно покажет. Нет… бездна еще не коснулась его. Конечно, при такой внешности трудно увидеть сияние призрака, но Михаэль был уверен, что цел. К сожалению. Подойдя ближе, он с неудовольствием посмотрел на нос – тот сросся неправильно, исказив безупречную гармонию черт. Ходили слухи, что в одном из боев правительница империи сломала нос Королю.

– Беспочвенные слухи. – Услышав знакомый голос, Михаэль резко обернулся. – Не ждал?

Темный король, не выносящий первого слова в своем неофициальном титуле. Властелин земель востока и каждого человеческого сердца, существо, проклявшее эльфов и получившее вид вампиров. Он называл себя Богом, хозяином Мосант, творцом. Михаэль знал, что это правда. Темный король – а в миру Майриор Десенто – действительно создал многое. Михаэль знал и других существ, оставивших след в Мосант. Он даже догадывался, что где-то там, за изнанкой мироздания, существуют другие боги.

– Здравствуй, – сдержанно поприветствовал Михаэль владыку. Единственный в Мосант, к кому кронпринц относился с опаской. Майриор Десенто хуже смерти: старуха с косой, нанеся удар, отпустит, а Король будет играть вечно, даже когда пройдет четвертое перерождение и душа, истончившись, порвется.

– Я всегда буду здравствовать. Какое смешное пожелание.

Михаэль улыбнулся.

– Да, ты прав.

Король относился к кронпринцу со своеобразной любовью. Причины Михаэль не совсем понимал. Однако общались они без ненужных почестей. Осторожно, с желчью, угрозами…

– В отличие от тебя, – напомнил Майриор. – Скажи, ты действительно пытался убить Лету?

Инколоре – она как Ливэйг. С первой Михаэль тоже пытался сблизиться, но безрезультатно.

– Леди Валетта бессмертна. Разумеется, нет. Я тянул время. На нее напал Марко Вэйрон, пусть мстит ему.

Король беззлобно расхохотался. Михаэль не смотрел на него. Владыка напоминал о свадьбе в Верберге и Аделайн.

– Зачем ты пришел?

Майриор Десенто – единственный в мире, кто внушал ему страх. Король был слишком сильно похож на отца, Нёрлэя. Михаэль с трудом мог вызвать его образ, они не интересовались друг другом. Нёрлэй крайне редко находил время для сына. И все же нынешний кронпринц помнил, как вальяжно тот сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Подобно Королю.

– Пытаюсь кое-что понять.

– Что?

– Откуда идет перезвон хрусталя, – буквально по слогам произнес Майриор. – Каждую ночь, уже много лет. Интересная загадка. Ответ ищу дольше, чем он того заслуживает. Напоминает твои отношения с…

«Если скажет «Аделайн», то получит лунный свет в лицо», – подумал Михаэль, разминая пальцы. О каком хрустале идет речь, он не знал и даже не догадывался.

Продолжать Король не стал. В руке владыка крутил одно из колец – круг из белого золота. Украшение испускало ласковое сияние, подобное тому, что текло в жилах императорской семьи, ослабевая с каждым поколением. Сэрайз не будет жить вечно без помощи целительниц. Михаэль же обречен на долгое угасание и болезни, с которыми организм медленно, но справлялся. В отличие от души.

– Больше ничего не хочешь спросить? – уже серьезно спросил Король. Михаэль медленно покачал головой – Майриор встал. Мантия владыки скользила по полу, оставляя свечение. В вырезе не до конца застегнутой рубашки проглядывал шрам, поверх которого болтался амулет – полумесяц и меч. Герб Синааны. Король резко отвернулся к окну и сложил руки на груди.

– Даже насчет прошлой жизни Сэрайз?

– Не хочу знать, кем она была, – холодно отозвался Михаэль.