Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

– Может быть, все это закончится после стабилизации ситуации в магическом мире?

– Вряд ли, – продолжила девушка. – Мы просто поменяли одного Темного лорда на другого. Только дело в том, что Поттер, в отличие от Волдеморта, не безумен, он просто жесток.

Сердце Гарри пропустило несколько ударов. Неужели он способен на нечто подобное? Как? Почему?

Но разрушенная улица и страх в голосах незнакомцев говорили о том, что все это вполне возможно. Каким же образом Гарри пришел к такому? Что его могло толкнуть на подобное? Поттер постарался уйти отсюда как можно скорее, но он оказался в привычной для него темноте только тогда, когда прошел всю улицу и полюбовался результатом своих действий.

– Я стану монстром? – спросил Поттер сфинкса.

– Вероятность, что ты им станешь, существет. В любом человеке есть темное, мерзкое, скользкое, жестокое… То, что отказываются признавать. Только от тебя зависит, кем ты будешь, чего достигнешь и какими средствами воспользуешься…

Гарри кивнул. Он это всегда понимал. От выбора зависит многое.

– Я покажу тебе еще один вариант того, что могло бы быть…

Внезапно мальчик оказался в парке Литтл Уингинга. Из–за кустов, которые скрывали его, хорошо проглядывалась игровая площадка со старыми качелями. Гарри сразу же узнал Дадли. Он выглядел как обычно: очень полный, с высокомерным выражением лица. А вот стоящего рядом с ним, Гарри опознал не сразу: короткостриженный мальчишка, среднего телосложения, модно одетый. Потребовалось некоторое время прежде, чем Поттер смог понять, что это он сам.

– Отлично мы его уделали! – засмеялся Дадли. – Круто ты придумал, как выследить Полкинса! Никогда не догадался бы послать ребят в разных направлениях, а потом загнать его как дичь! – в голосе кузена слышалась гордость и восхищение. – На нем, наверное, ни одного живого места не осталось! Будет знать, как в следующий раз жаловаться на нас учителям. Ты у нас, Генри, великий мозг!

– Угу, – растерянно кивнул двойник Гарри. – Мама с отцом уже должны были бы привезти новый компьютер. Эта модель вышла две недели назад, а они все тянули с покупкой.

Дадли покосился на него.

– Не злись. Генри, папа говорил, что у него были проблемы с деньгами на работе.

– Кого это волнует! – злость в голосе была неприкрытой. – У него же хватило денег на покупку того колье для мамы!

– Но у нее был праздник… – осторожно начал кузен.

– Мы их дети, они должны нам. Пожалуй, нам пора домой, надеюсь, они не забыли о том, что необходимо купить шоколадный торт.

– Ооо… Точно, – Дадли хлопнул себя по животу. – Ты всегда все помнишь…

Гарри не испытывал ничего, кроме чувства омерзения при виде этой сцены. Он никогда не хотел быть таким как Дадли. Его эгоизм никогда не вызывал ничего, кроме отвращения. Гарри, конечно же, хотелось, чтобы Дурсли любили его или относились к нему, пусть не как к сыну, но хотя бы тепло или просто по–человечески. Но теперь Гарри даже не знал, что больше могло причинить ему вред: их любовь или ненависть?

Поттер поспешил, как можно скорее пересечь парк, пока не оказался вновь в абсолютной темноте.

– Зачем мне все это? – спросил он у сфинкса.

– Ты же вступил на тропу сомнений. Значит, тебе это необходимо. Не волнуйся. До дверей осталось несколько шагов. Ты готов их сделать?

Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Мальчик вновь шагнул вперед. Теперь он был отгорожен зеленым пологом чьей–то кровати, но из–за небольшой прорехи ему было видно происходящее в комнате.

– Поттер в Слизерине… – вальяжно протянул младший Малфой. – Видимо, это какая–то ошибка или… – он растянул губы в ухмылке. – Ты пытался понравиться профессору Снейпу? Но даже его власти не хватит, чтобы предоставить тебе здесь спокойную жизнь…

Двойник Гарри, в чуть перекошенных круглых очках и неровно сидящей мантии, выглядел на фоне Драко совсем бледно. У него не было ни горделивой осанки, ни тонких, будто бы высеченных умелым скульптором черт, но от него исходило какое невероятное отчаянное желание сражаться до последнего и не позволять себя унижать.

– Ты слишком много говоришь, – практически прошипел Поттер. – Еще один комментарий в мой адрес и…

– Пожалуешься своим мертвым родителям? – предположил Малфой.

Это стало последней каплей. Гарри наблюдал, как тот, кто являлся им, сильно побледнел. Воздух будто бы стал тяжелее, а потом Драко упал на пол и изогнулся дугой, закричав от боли.

Поттер с ужасом смотрел на то, как на его лице появляется то же выражение, какое было когда–то у Тома Реддла. Гарри понимал, что на следующее утро он, скорее всего, будет раскаиваться из–за сделанного, но Малфой спровоцировал его, стал катализатором для выплескивания накопившегося напряжения.

Но Слизерин всегда признавал только голос силы. Гарри был уверен, что он со временем приучился бы манипулировать окружающими так же, как Реддл. Не потому, что его интересовала бы власть, а потому, что ему иначе было бы не выжить. Превратился бы он в чудовище, пойдя по этому пути, или остановил бы себя в самом начале? Наверное, все зависело бы от окружающих его людей. Но наибольшее влияние, скорее всего, оказал бы Снейп.

Как только мальчик спрыгнул с кровати, все вновь изменилось. Теперь он уже был в Хогвартсе, в личных покоях своего опекуна, надежно защищенный от посторонних глаз большим книжным шкафом.

– И что ты пытался доказать мне своей выходкой, Поттер? – разъяренно спросил он. – Я совсем не рад видеть тебя на своем факультете!

Мальчик в мантии с зеленым значком весь сжался, казалось, что он пытался таким образом стать меньше и незаметнее.

– Это Шляпа, сэр… Она сказала, что здесь я смогу достичь величия и силы…

Снейп покраснел от злости еще сильнее, красные, отвратительные пятна выступили на его лице.

– Теперь пытаешься сыграть на том, что будто бы я, услышав «предсказание» куска фетра, начну заглядывать тебе в рот и всюду бегать за тобой, лишь бы от твоей славы и чего–то там еще мне перепал кусочек?! Не смей! Слышишь, не смей пытаться купить меня этим!

Гарри с силой сжал кулаки, так же как и тот, другой, что стоял перед опекуном.

– Я не пытался своими словами заставить вас полюбить меня! – воскликнул мальчик.

Зельевар от этих слов только рассмеялся.

– Поттер, ты, я и любовь – это не сочетаемые понятия. Если ты так страстно желаешь чего–то подобного, то тебе дорога к Дамблдору. Он у нас пацифист и уверен в том, что все люди должны дарить друг другу душевное тепло, – ядовито произнес Снейп. – Не стоит искать во мне родительскую фигуру или добиваться моего расположения, Поттер. Я насквозь вижу тебя!

Ребенок перед ним сжался еще больше, обнял себя руками, а потом выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью. Снейп же просто покачал головой и, бросив горсть дымолетного порошка в камин и что–то неразборчиво прошептав, исчез в зеленом пламени.

Гарри выбрался из своего укрытия и направился к двери, стремясь как можно скорее покинуть это место и выкинуть увиденную сцену из головы.

Иногда ему в голову закрадывались мысли о том, что Снейп мог бы относиться к нему иначе, если бы он поступил в Хогвартс и прошел бы распределение на Слизерин. Но сейчас Поттер понял, насколько было глупо рассчитывать на то, что этот человек в состояние до конца перешагнуть через свою ненависть к его отцу и забыть прошлое. Возможно, со временем ему удалось бы проявить себя в Хогвартсе и добиться хоть какого–то уважения, но насколько же сильно пришлось бы сломать себя для этого? Через сколько боли пройти? Дурмстранг поначалу был для него спокойной гаванью, конечно, стычки с Бруевичами немного попортили ему нервы, но даже это не напоминало эту жестокость.

Комната исчезла так же внезапно, как и появилась. Сфинкс лежал на полу и лениво перекатывал маленькие шарики.

– Человек часто представляет перед собой только одну сторону своих фантазий, забывая, что одно всегда влечет другое. Невозможно вырвать определенный момент из цепочки событий. Разрушение одного повлечет изменение всего остального.

Гарри устало кивнул. Блуждание по лабиринтам нереализованных возможностей утомляло его. Ему хотелось придти уже к самому концу этого пути.

– Это все реальное?

– Увиденное тобой – это отражение существующих вероятностей миров.

Поттер тяжело вздохнул, в голове не укладывалось все это.

– Долго ли еще идти? – спросил мальчик у существа.

Сфинкс подкатила лапой к нему один из шариков.

– А как много сомнений у тебя осталось?

Он сталкивался со множеством ситуаций, где не был уверен в правильности своего поведения. Неужели ему придется проходить через все это, чтобы позволить себе увидеть их со стороны, а потом отпустить?

– Я не знаю… – честно признался мальчик.

– Тогда иди дальше, – усмехнулся сфинкс и начал постепенно исчезать.

Чем дольше мальчик пребывал в этом странном месте, тем больше сомневался в стабильности собственной психики. Он помнил сказку об Алисе в стране чудес, а такого персонажа, как Чеширский кот, невозможно было забыть, но вот Чеширский Сфинкс… Это было что–то за гранью представления и понимания.

Практически вслепую Гарри отправился вперед, но ничего не происходило и не менялось. В какой–то момент он даже запаниковал, что остался совсем один в месте, где понятие направления было весьма условным. Поттер пожалел, что так опрометчиво бросился в эту авантюру. Он совершенно не просчитал возможные последствия и способы подстраховки. Как минимум, нужно было трансфигурировать из платка клубок и закрепить конец нити у двери, чтобы иметь возможность по ней вернуться назад. Гарри же поступил просто глупо, кинувшись во все это сломя голову. И вот теперь ему предстояло блуждать в этой тьме до полного физического истощения.

Когда мальчик уже мысленно успел себя несколько раз похоронить, перед ним появился он сам: такой же растрепанный, в чуть помятой форме и со шрамом на лбу. Зеленые глаза смотрели устало и немного обреченно.

– Я Ирраг Реттоп, твое отражение. Я лучше всех знаю тебя, – представился двойник.

Гарри удивленно приподнял брови.

– Возможно, это и так.

– Я знаю то, что ты скрываешь от других… Например, свою боль… – он облизнул губы. – Ты боишься быть преданным, поэтому так мало говоришь о себе, своем прошлом и о том, что тебе довелось вынести. Ограничиваешься общими фразами, надеясь, что из них никто не сможет вычленить то, что может ударить по тебе со всей силой и причинить нестерпимую боль. Ты опасаешься, что кто–то, даже случайно, сможет каким–то образом рассказать что–то такое, что лишит покоя и заденет тебя. Но с той же силой, что заставляет тебя стремиться обособиться от людей, боишься полного, абсолютного одиночества, что разъест тебя окончательно.

Поттер действительно был согласен с этими словами и не мог ничего поделать с собой.

– Я боюсь новой боли, – признался он.

– Конечно, – кивнул Ирраг. – Боишься настолько же сильно, насколько любишь ее. Ведь она, как ничто другое, доказывает твое существование, дает ощутить его со всей полнотой. Тебе страшно, что, когда это ноющее, колкое, разъедающее нечто исчезнет, то останется только пустота. Ты переживаешь из–за того, что считаешь, что способен по–настоящему чувствовать только это…

Гарри не мог не признать этого. Мальчику казалось, что сейчас выворачивают все его существо наизнанку.

– Ты хочешь признания близких людей, чтобы они боготворили тебя, заботились… Тебе приятна ревность Дориана, потому что в твоем изломанном сознании это приравнивается к одному из проявлений дружеской любви… Ты ищешь тех, кто мог бы принять ответственность за тебя. Можешь сколько угодно говорить о плюсах самостоятельности, но это не меняет твоего желания быть зависимым хоть от кого–то.

И снова нечего было возразить. Потому, что ему хотелось быть слабым настолько же, насколько сильным.

– Переживаешь, что в роли опекунов тебе достаются жестокие люди. Именно по этой причине отверг предложение Каркарова о том, чтобы переоформить бумаги на него. Опасаешься, что те порции тепла, которые есть сейчас, тогда сразу же прекратятся. Ты боишься того, что надумываешь себе сам…

– Я согласен с этим, – произнес Гарри хриплым голосом.

– А еще иногда тебе хочется бросить все и убежать куда–нибудь подальше, чтобы ответственность, которую все почему–то возлагают только на тебя, перестала давить на плечи, – Ирраг замолчал, а потом, тяжело вздохнув, продолжил. – Но ты это никогда не сделаешь, потому что понимаешь бессмысленность подобного, да и не сможешь оставить близких тебе людей.

Поттер согласно кивнул.

– Самая твоя большая проблема заключается в том, что ты не можешь понять себя. Боишься признаться, что не идеален… Ты обидчив, но быстро отходишь. Иногда завидуешь, но никогда не стремишься присвоить себе чужое. Тебе присуща тщеславность, но оно никогда не перерастает в высокомерие… Любому человеку свойственны недостатки. Все, что от нас требуется, – это следить за тем, чтобы они не переросли в пороки.

Реттоп закусил губу.

– А еще я знаю, кем является Глас. Я твое отражение. У нас одни мысли на двоих. Ты просто не хочешь признавать правду…

– Я могу пройти вперед? – спросил Гарри, передернув плечами.

– Если только ты к этому готов, – ответил двойник.

Поттер осторожно ступил вперед. Темнота начала рассеиваться, и перед мальчиком появилась дверь. Гарри некоторое время придирчиво разглядывал ее, убедившись, что, по крайней мере, внешне, она не таит никаких угроз, все–таки открыл.

Помещение за ней было совсем небольшим. С высоким потолком, окна отсутствовали полностью, зато дверей было целых шесть. Стены были из цельного камня. В самом центре комнаты находился небольшой постамент. Гарри осторожно провел по нему рукой, смахивая пыль. Три небольших углубления были пусты, только в четвертом лежал маленький медальон. Гарри поднял его за цепочку на уровень глаз. Он был выполнен в виде ромба, разделенного на четыре части, с точками внутри каждой из них.

Мальчик вздрогнул, когда постамент внезапно ушел вниз. Поттер сел на колени и перегнулся через край, чтобы увидеть, что же находится под полом.

На большой глубине стояло четыре продолговатых деревянных ящика. Как только постамент опустился, появилось пламя. Оно тут же охватило ящики.

– Свобода! – внезапно раздался громкий вскрик из–за спины Гарри.

На лицах призраков было невероятно счастливое выражение.

– Когда возникнет угроза, ты должен будешь вернуться сюда и открыть дверь с таким же символом, что и на медальоне! – прокричал Финист, который растворился практически наполовину.

– Найди нашу комнату! – воскликнула Василиса перед тем, как исчезнуть окончательно. – Она в директорской башне.

Иван последовал сразу после нее.

– Кто? Кто Глас? – Гарри наконец–то очнулся от ступора.

– Это же… – но закончить Елене не удалось.

Мальчик ударил кулаком по полу. Он был так близок к цели! Что ж, придется действовать без подсказок.

Громкий скрип заставил мальчика вздрогнуть, одна из дверей открылась, явно намекая на то, что ему пора отсюда уходить. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как покинуть комнату.

Дверь вела в небольшой коридорчик с факелами на стенах. Здесь было очень холодно, мальчик чуть ссутулился и, повесив медальон себе на шею, сунул руки в карманы брюк. Здесь не было ничего примечательного. Совершенно ровные стены без всяких зазоров, такой же пол. Проход заканчивался аркой, в которую мальчик и нырнул.

Яркий свет ударил по привыкшим к полумраку глазам. Гарри резко зажмурился и поморщился. Сморгнув выступившие слезы, он обнаружил, что стоит сзади преподавательского стола, а на него направлены взгляды абсолютно всех студентов и учителей.

– Доброго утра, – пробормотал мальчик.

– Сейчас уже день, – осторожно поправил его Люпин.

– В любом случае, приятного аппетита, – постарался быть вежливым Гарри.

– Спасибо, – поблагодарил его Каркаров. – Присоединишься ко всем за трапезой?

Мальчику совсем не нравилось то, как на него смотрели студенты. С их лиц не сходило изумление и шок. Вряд ли ему сейчас что–нибудь полезло бы в горло.

– Если вы не возражаете, то я пройду в свою комнату.

– Конечно, же, я не против, Гарри, и пожалуйста, предупреждай, когда ты собираешься исчезнуть на некоторое время. Хорошо? – попросил Каркаров.

Поттер согласно кивнул и поспешил покинуть Трапезный зал. Уже на выходе он услышал чье–то восклицание:

– Вы видели?! Прямо–таки из стены появился!

По всей видимости, на одну байку о нем стало больше…

_________

Данная глава просто огромная; сначала долго писалась, потом вычитывалась… Но теперь она представлена на ваш суд)))

Это последняя глава перед раскрытием Гласа Дурмстранга. Интересно услышать ваши предположения о том, кто стоит за всем этим.

Ваша, Кошка Маришка =^.^=

P. S. Несколько замечательных рисунков)

http://vk.com/photo‑41408792_298636879

http://vk.com/photo‑41408792_298639648

http://vk.com/photo‑41408792_298749843

Глава 39. Королевская кобра

Гарри никак не мог удержаться от того, чтобы не покрутить цепочку у себя на шее. Медальон был сделан из серебра, но, пролежав столько лет на каменном постаменте, даже не почернел. Возможно, все дело было в магии этого предмета, но Поттеру не удавалось, несмотря на все свои усилия почувствовать ее.

Гримм положил голову на вытянутые передние лапы и угрюмо наблюдал за тем, как Гарри пишет конспекты по трансфигурации. Он все еще злился на своего крестника за то, что тот внезапно исчез безо всякого предупреждения. Сириус всю ночь бегал по Дурмстрангу, пытаясь найти Поттера, но ему это, конечно же, не удалось. После всех событий, произошедших за последний год, он просто не мог оставаться спокойным.

– Перестань дуться, – тихо произнес Гарри.

Пес раздраженно гавкнул и отвернулся от мальчика.

– Тот, кто был в лаборатории в прошлый раз, никогда больше тебя не побеспокоит.

Теплый нос тут же уткнулся в руку мальчику, следом за этим последовало фырканье.

– Любопытно? – усмехнулся Поттер и услышал рычание в ответ. – Хорошо–хорошо! Это были призраки, которые пытались таким образом напугать меня и держать тебя на расстоянии. Теперь все в порядке. Они смогли пойти дальше, я помог им в этом.

Поттер отбросил сломанное перо в сторону. Призраки пугали его не только для того, чтобы испытать. Это была своеобразная демонстрация силы, направленная отбить любые мысли о неповиновении или попытках задержать их в этом бренном мире. Конечно же, он планировал уничтожить их тела, но после того, как поговорил бы с ними. Все произошло так внезапно… Скорее всего, для них самих тоже.

Плохо, что они не успели сообщить ему, кто стоит за всем этим. Гарри был уверен, что ответ лежит перед ним на поверхности, но он никак не мог выцепить из общего потока ту единственно правильную мысль.

Мальчик закусил губу и пододвинул к себе учебник поближе. Законы трансфигурации прямоугольных предметов с меньшим объемом в предметы с большим объемом совсем не лезли в голову, и отказывались как–то кратко записываться в тетрадь. Гарри раздраженно потер виски. Еще оставалась проблема с Готтом. Нужно будет поговорить с его родителями о необходимости поиска защиты для того, чтобы призраки не лезли в его тело как к себе домой. Быть медиумом крайне опасно для него самого… Так еще из головы не выходила информация о том, что он отравлен.

Когда–то давно Волдеморт интересовался подобным ядом. Ему удалось раздобыть рецепт его приготовления, а так же сведения о составе временного антидота… Однако противоядие, которое бы полностью нейтрализовало разрушающее воздействие, он так и не нашел.

Количество дел, которые необходимо сделать, увеличивалось с каждым днем все больше и больше. Медальон на шее не давал ни на минуту забыть о том, что в будущем замок окажется под ударом. Сможет ли он защитить Дурмстранг? Не умрет ли раньше того времени, когда потребуется его помощь? Поэтому ему было просто необходимо подстраховаться, рассказав о предназначении медальона тем, кого призраки выбрали на роль Достойных. Если что–то с ним произойдет, то они должны быть готовы защитить школу. Остальным членам отряда он сообщит информацию только в общих чертах.

Захотелось побиться головой об столешницу. Столько всего нужно успеть сделать в кратчайшие сроки. Объяснить все множеству людей так, чтобы они не только поняли всю значимость происходящего, но и не остались на него в обиде за вынужденное молчание или же не сочли его сумасшедшим.

Гарри отчетливо чувствовал, как груз ответственности начинал давить на его плечи все сильнее и сильнее. Он ощущал себя не просто уставшим, но полностью измотанным и истощенным. Если бы у него появилась возможность, то он проспал бы несколько дней подряд в каком–нибудь тихом, уединенном месте.

Мальчик с тоской посмотрел на стопку тетрадей. За своими героическими порывами и сражениями с люстрой, он потерял много времени, которое можно было потратить на выполнение домашних заданий. Его личный рейтинг все еще был самым высоким на курсе, но такими темпами он рисковал сдать свои позиции.

Среди дисциплин особую скуку нагоняли иностранные языки. Пожалуй, со временем они становились не столь необходимыми, как при поступлении. За два года жизни среди студентов, которые в своей речи умудрялись использовать выражения на разных языках, легко перескакивая с одного на другой, можно было хорошо усвоить и отточить разговорные навыки. А вот письменная часть вызывала некоторые трудности, особенно это касалось русского языка. Если в спряжениях Поттер еще смог разобраться, то вот со склонениями была просто беда. Он скорее заучивал правильно построенные фразы, нежели улавливал закономерности языка.

– Надоело это все, – пожаловался Гарри Гримму и вернулся к скучным формулам.

Расчеты не были такими уж сложными. Со временем вполне можно научиться производить их в голове быстро. Математические вычисления в трансфигурации были гораздо легче, чем в той же нумерологии. Гарри был искренне рад, что этот предмет начинался только с третьего курса. Нумерология изучалась факультативно, по желанию самого студента, но ее посещали практически все. Без этих знаний было невозможно правильно рассчитать время проведения ритуала или создания артефакта. Также сложные вычисления использовались в Высшем зельеварении.

Многие одноклассники Гарри уже примерно решили, в какой области они будут работать в будущем. У Поттера же не было никаких мыслей на этот счет. Возможно, ему стоило бы заняться зельеварением более углубленно, например, выучится на аптекаря. Работа аврора ему не представлялась чем–то героическим и интересным: в мирное время они чаще занимались последствиями семейных ссор, чем ловлей опасных преступников. На самом деле, трудоустройство в волшебном мире – большая проблема. Не так много существовало магических заведений, где можно было бы с легкостью найти свободную вакансию. Например, практически каждая страна располагала только одной больницей, где оказывали медицинскую помощь волшебникам. Даже если ты всю жизнь мечтал надеть лиловый халат, усиленно шел к своей цели и работал для этого, не покладая рук, то все равно может случиться так, что колдомедиком не станешь, потому что коллектив уже сформирован и принимать кого–то нового нет ни возможности, ни необходимости.

Гарри откинулся на спинку стула и вывел новым пером на пергаменте еще несколько фраз.

Будет ли это самое будущее у него? Переживет ли он надвигающуюся бурю? Может быть, вообще не имеет никакого смысла думать о том, кем ему стать, если все уже предрешено и ему не пересечь рубеж юношества?! Поттер подавил в себе очередной приступ меланхолии, погладил задремавшего Гримма по голове и вновь уткнулся в свои конспекты. Почему–то всегда, когда очень не хочется что–то делать, в голову начинают лезть какие–нибудь «очень важные» мысли о проблемах, которые требовали, немедленного решения прямо здесь и сейчас, и отвлекали тем самым от наискучнейшего занятия.

Мальчик тряхнул головой и решительно встал со своего места, клятвенно пообещав себе закончить домашнее задание чуть позже.

В общей гостиной было шумно. Группка шестикурсников играла в покер, и громко спорила о том, кто из них больше мухлевал. Чуть поодаль от них расположились более тихие шахматисты, которые не замечали происходящего вне доски. Но периодически с их стороны доносились вскрики: «Шах!» или «Шах и мат!».

Сидящие на диванчиках подростки обсуждали статьи в газетах или последние сплетни в школе. По взглядам, которые на него бросали студенты разных курсов, объектом последних пересудов являлся он. Хотя, наверное, Гарри сам подозрительно смотрел бы на того, кто свободно прошел через стену. Поттер до сих пор не понял, каким образом это произошло. Были ли это чары иллюзии, которые скрывали от всех арку, или сам замок помог ему, открыв проход?

После того, как ему пришлось побродить по лабиринту, мальчик почувствовал себя гораздо спокойнее. Ему выпала редкая возможность взглянуть на себя со стороны, словно под микроскопом ученого, и извлечь из всего этого урок. На душе стало легче потому, что ему удалось разобраться в своем внутреннем мире. Как он мог полагать, что люди вокруг него станут воспринимать его таким, какой он есть, если его самого раздирали внутренние противоречия?

Виктора он застал читающим какой–то толстый фолиант. Гарри заглянул Краму через плечо: это была одна из списка книг рекомендованной литературы для изучения Древних рун. Этот предмет выбирали гораздо реже нумерологии. Руны требовались для предсказаний и создания артефактов, реже для некоторых защитных чар. Эти области магического искусства были не слишком популярны и востребованы.

– Привет, – произнес Поттер, устраиваясь рядом с ним на диванчике. – Я хотел тебя поблагодарить за то, что отнес меня в Лечебное крыло. Мое самочувствие гораздо улучшилось, однако все еще приходится пить Восстанавливающее зелье.

– Привет, Демон Дурмстранга, – Виктор широко улыбнулся. – Наделал же ты шума. А за помощь благодарить не стоит, я думаю, ты сделал бы подобное ради любого студента. Тем более твоим лечением занималась госпожа Мягкова.

– Я собираюсь купить ей большую коробку конфет на выходных, когда прибудут торговые корабли.

– Она больше любит белый шоколад и арахис в карамели, – посоветовал Крам.

– Спасибо, – кивнул Поттер. – Мы можем поговорить кое о чем наедине?

Виктор захлопнул книгу и отложил ее на столик.

– Конечно. Обсудим это в твоей спальне или в каком–нибудь кабинете?

– Лучше всего в лаборатории, туда вряд ли кто–то сунется, но сначала нам нужно будет найти Альберта и Эдвина. Это касается и их.

– Хорошо, – согласился несколько удивленный Крам.

Ребята обнаружились в библиотеке. Грегорович пытался объяснить Эрстеду основные приемы убеждения.

– Почему нельзя просто запугивать?

– Потому, что это как минимум глупо. Ничто не заставит человека работать продуктивно и качественно, кроме собственного желания и правильной мотивации! Сила – это явление временное. Завтра кто–то всегда может оказаться могущественнее тебя. Что тогда ты станешь делать? – вкрадчиво поинтересовался Альберт. – Сегодня ловушку ставишь ты, а завтра на тебя.

Эдвин тряхнул головой.

– Страх эффективней, – безапелляционно заявил он.

– Его нельзя использовать вечно, наступит такой момент, когда тебе станет просто безразлично, что будет. Ты просто устанешь и сорвешься. Страх нужно выдавать тоже строго отмеренными порциями, чтобы не переборщить.

– Волдеморт и Гриндевальд никогда не задумывались о дозировках! – воскликнул Эрстед и ударил ладонью по столу.

Альберт нахмурился.

– Конечно, и это было их самой большой ошибкой. В итоге они проиграли. Страх всегда настраивает против себя. Сколько людей предавали их? Сколько сразу же после их смерти тут же отреклись от их взглядов? Они не оставили после себя ничего, кроме кровавого следа в истории. Страх был тем фактором, который держал его последователей рядом с ним. Скажи, хоть один человек пытался освободить из Нурменгарда Гриндевальда?! Нет. Все потому, что его идеи оказались нежизнеспособными, и последователей с ними связывал лишь этот пресловутый страх…

– А боязнь потерять близких людей разве не самый сильный стимулятор? – спросил Эдвин.

– Да, это лучший инструмент для манипулирования. Здесь еще примешивается игра на чувствах. Подобное удержит человека под давлением гораздо дольше, но если он бросит своих близких? Решит, что каждый должен выживать самостоятельно? Это не может длиться вечно. Однажды наступит пик. Вероятно, мнимая покорность может продолжаться не один десяток лет, пока не произойдет взрыв. Человек не машина. У всего есть свой предел, и у терпения в том числе

– Кхм… – кашлянул Поттер, покосившись на ошарашенного Виктора, который, скорее всего, привык к тому, что его друзья обычно обсуждают квиддич, девушек и последние новости из дома.

– О, Гарри, – отозвался Альберт. – Прости, мы увлеклись… Ты ведь что–то хотел?

– Эээ… да. Мы не могли бы приватно поговорить?

Эдвин кивнул и тут же подскочил со своего места, намереваясь немедленно покинуть библиотеку, но был пойман Грегоровичем за локоть.

– Сначала расставь книги по местам.

– Почему я?

Альберт пододвинул к нему стопку фолиантов.

– Потому, что их приносил и подбирал именно я. Разве это не будет честно?

Эрстед зло сверкнул глазами, но отправился выполнять поручения.

– Ты великий манипулятор, – усмехнулся Крам. – Я прямо–таки даже боюсь иметь с тобой дело.

Грегорович поднял на него чуть замутненный взгляд и совершенно серьезно произнес:

– Правильно делаешь.

Брови Виктора поползли вверх.

– Он дружит с человеком, проходящим сквозь стены, находит стряпню Офелии вполне съедобной и является единственным, кто может заставить Эдвина выполнять указания без лишних вопросов, – Гарри попытался перевести все в шутку. – Он действительно страшный человек.

Крам чуть поморщился, Альберт, видимо, ему абсолютно не понравился. Всю дорогу до лаборатории они молчали.

– Что случилось? – поинтересовался Эдвин, как только дверь закрылась за ними.

Гарри вытащил из–под ворота формы медальон и показал его присутствующим.

– Я хотел бы, чтобы вы знали, если что–то случится со мной, то он должен попасть к вам.

Виктор удивленно воскликнул.

– Зачем?!

– Видимо, стоит начать все по порядку, – Поттер взъерошил свои волосы. – Да вы сядьте куда–нибудь, что ли… В общем, в Дурмстранге были призраки в количестве четырех штук. Их целью являлся поиск Достойных и их испытание.

Эдвин недоуменно посмотрел на Гарри.

– Зачем им это было нужно?

– Кощей боялся за Дурмстранг. Он предвидел, что на замок будет совершено четыре нападения, в ходе которых его могут разрушить. Ему удалось оставить разные защитные артефакты, медальон – это всего лишь ключ к ним.