Текст книги "Мои миры, твое отчаяние. Танец 2 (СИ)"

Автор книги: Кошка Маришка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 35 страниц)

Гарри отрешенно уставился на свои руки.

– В чем заключается сила, Сириус? – поинтересовался он. – Сила магии? Волдеморт может то, о чем я только слышал или догадываюсь. У меня теория, у него навык. Более того, я не хочу проводить над собой те же ритуалы, что и он. Они повлекут неминуемые изменения, но, безусловно, сделают меня еще более устойчивым к некоторым проклятиям.

– Ты сильнее его духом, – после небольшой паузы ответил Блек. – И я не считаю, что ты должен идти по его пути. У тебя есть свой. Я не знаю всей его биографии, но могу предположить, что около него никогда не было достаточно близких людей, только слуги или обожатели.

– Он сам никого не подпускал к себе, – покачал головой Гарри. – На самом деле он боялся, что это сделает его уязвимей или слабей. Душевная боль разрушает нас куда сильнее, чем физическая.

Сириус внимательно посмотрел на своего крестника.

– Тебе жаль Волдеморта? – спросил он с некой долей ужаса.

Гарри отрицательно покачал головой.

– Мне жаль Тома Реддла, мальчика из приюта, который искал своего отца–волшебника.

Мужчина нахмурился.

– Насколько я помню, Дамблдор говорил, что волшебницей была именно мать Волдеморта.

– Да, – кивнул мальчик, все так же не отрывая взгляда от своих рук. – Его отцом оказался маггл, это было первым потрясением, а вторым стало то, что он отказался принять его и признать, словно тот был ненужным мусором. Том имел право на любовь, которую не получал столько лет, находясь в приюте.

– Но его отказ еще не повод становиться чудовищем! – воскликнул Сириус.

– Конечно же, нет. Тем более, Том начал погружаться в Темные искусства до встречи с ним, но если бы его отец поступил несколько иначе, то, возможно, Волдеморта никогда бы не было.

– Он убил своего отца? – внезапно спросил Сириус.

– Да, – подтвердил Гарри. – После пятого курса, сразу после того, как тот сказал, что не нужен ему.

Пружины на кровати тихо скрипнули, Блек поднялся с постели и уставился в окно.

– Но это же чудовищно!

– Конечно, как и то, чтобы бросить своего сына, – пожал плечами Поттер.

– Ты убил бы Джеймса, если бы он так же поступил с тобой?

Гарри задумался.

– Не знаю, но думаю, что все–таки нет, – мальчик посмотрел на Сириуса. – Но однозначно в тот момент, когда я услышал бы, что не нужен ему, я бы почувствовал, что будто бы уничтожен, а потом, скорее всего, захотел бы причинить ему столь же сильную боль, что испытывал я сам. Сделал бы я это или нет, другой вопрос. Да и после вряд ли стал бы мстить. Я обычно смиряюсь с ситуацией и принимаю ее полностью. Но в состоянии аффекта я иногда совершаю такие поступки, о которых потом жалею долгое время.

– Например?

Мальчик протянул руки к крестному.

– Например, убийство Квиррелла. Может, ты и не видишь, но мои руки в крови. Подобное никогда не забывается.

За окном громко ухнула сова, резкий звук заставил Сириуса вздрогнуть.

– Гарри, мне кажется, что ты слишком… эээ… принимаешь тот инцидент близко к сердцу. У тебя не было выхода. Если на тебя нападают, то ты должен отвечать.

– Да, но всегда стоит задумываться о последствиях.

Сириус обреченно вздохнул.

– Твои рассуждения не совсем правильны. В обычной потасовке со сверстниками ты, несомненно, должен брать в расчет, как на них могут отразиться твои проклятия. В тот раз у тебя было два противника в одном теле. Волдеморт никогда не будет думать о твоей безопасности, он, наоборот, хочет тебя убить. В данном случае ты лишь оборонялся, пытаясь вывести противника из строя любым способом. Ты сражался за собственную жизнь. Я понимаю, что само по себе убийство – это ужасно, но иногда случается так, что иначе просто нельзя. Иногда жертвы нападения сами становятся агрессорами, это происходит на уровне инстинкта.

– Спасибо, – улыбнулся Гарри. – Я все никак не могу отпустить эту ситуацию и в который раз мысленно возвращаюсь к ней.

Блек снова улегся на кровать.

– Может, поспим еще немного, а?

Поттер взял с тумбочки часы.

– Думаю, что уже нет. Скоро придет директор.

– Жаль, – плаксиво произнес Блек. – Человеком быть куда удобнее, чем собакой. Правда, иногда в нормальном облике мне не хватает хвоста, он здорово помогает в выражении эмоций.

– У тебя есть мимика, – заметил мальчик.

– Это совсем не то. Не сравнивай мышцы лица и виляние хвостом. Это несопоставимые вещи!

– Что тебе мешает отрастить хвост в человеческой ипостаси? Мы как–то использовали подобные шуточные заклинания.

– Боюсь, меня не поймут, да и дырку в штанах придется делать. Одни проблемы, в общем.

– Не то слово, – улыбнулся Гарри. – Ты говорил, что директор пригласил нас к себе на Рождество.

– Ах, да. Может, наконец–то несколько дней проведу на двух ногах, а не на четырех лапах.

– И ты так просто согласен поехать к нему? Ты так сильно доверяешь Каркарову?

Сириус возмущенно фыркнул.

– Конечно же, я ему не доверяю! Он же бывший Пожиратель, но верю в то, что здесь не будет авроров, – Блек нахмурился. – Каркаров очень хитрый, скользкий и убедительный. Он занимался агитаторской деятельностью в свое время. Недолго, конечно, но все же. Многие признавали, что он был замечательным оратором, да и сейчас чувствуется, что язык у него подвешен. На самом деле, я никому вообще не верю.

– Даже Ремусу? – спросил мальчик.

– Ээээ… Я считаю, что он хороший, но не уверен, что на него можно положиться. Все крохи, которые он достиг в своей жизни, дались ему потом и кровью. Вряд ли Ремус мог бы рискнуть всем ради кого–то. В принципе, я не могу его судить за это.

– А мне доверяешь? – заинтересовано спросил Поттер.

– Тебе да, но ты ребенок, – Сириус нахмурился еще сильнее. – Только до сих пор не понимаю, каким образом ты вытащил меня из Азкабана.

Гарри зевнул и потянулся.

– Я просто попросил дементоров не мешать мне несколько минут, – бесхитростно объяснил мальчик.

Блек посмотрел на него как на сумасшедшего.

– И они согласились?

Мальчик хмыкнул.

– Как видишь. На самом деле, я думал, ты поинтересуешься подробностями побега гораздо раньше.

Сириус запустил руки в свои волосы.

– В этой школе совершенно невозможно остаться наедине. Даже в кабинете Ремуса я чувствую себя неспокойно. Собакой быть проще в подобной обстановке, но будучи псом особенно не поговоришь. Почему тебя послушались дементоры?

Гарри серьезно посмотрел на крестного.

– Я им заплатил.

Блек подскочил на своем месте и притянул к себе лицо крестника как можно ближе, пытаясь таким образом что–то разглядеть в нем.

– Душой? – в его словах был неподдельный ужас.

– Нет, – чуть отстранился мальчик. – Если бы дементор поглотил мою душу, то я бы сейчас был как растение, – Гарри перевел взгляд на стену. – Я отдал им на тот момент абсолютно все радостное и светлое, что было во мне.

Казалось, что на лице Сириуса за несколько минут сменилось множество выражений, которые передавали огромное количество эмоций, начиная от ужаса и заканчивая благодарностью.

– Ты мог сойти с ума! Да и сама идея сунуться в Азкабан безо всякого плана… Учись ты в Хогвартсе, ты, скорее всего, попал бы в Гриффиндор.

– Возможно, – пожал плечами мальчик. – Когда я шел к тебе в Азкабан, в голове была только одна мысль: спасти тебя. У меня же получилось использовать магию самой тюрьмы, когда мы в первый раз приходили к тебе со Снейпом.

– Спасибо тебе, я не знаю, смог бы я бежать оттуда в одиночку или нет. Скорее всего, сгнил бы там, как и все остальные.

– Я думаю, что смог бы. Ты по натуре борец, а желание мести и чувство несправедливости подстегнуло бы тебя.

Дальнейшее продолжение беседы стало невозможным из–за внезапно вошедшего директора. Обе волшебные палочки мгновенно оказались в руках мальчика.

– Доброе утро, – настороженно произнес он.

Каркаров озорно улыбнулся и поднял вверх руки, демонстрируя, что те пусты.

– Я один, со мной нет ни дементоров, ни авроров, ни членов персонала. Свое слово я держу.

Гарри внимательно посмотрел на директора.

– Какова плата?

Сириус закашлялся, стараясь скрыть таким образом распирающий его смех.

– Считай, что это мой личный вклад в предстоящую борьбу.

Гарри кивнул, явно удовлетворенный подобным ответом, но палочек из рук не выпустил.

– Вы приглашаете нас на все зимние каникулы?

– Да, – подтвердил он.

Что–то было не так. Это мысль не оставляла Поттера ни на секунду. Даже если Каркаров сейчас не отправит Блека в Азкабан, то что помешает ему сделать это в последующем? Будет ли он шантажировать этим Гарри или прибережет это пока как козырь? Есть ли здесь вообще двойное дно?

Блек был своеобразным якорем, позволяющим чувствовать некую стабильность, а еще он являлся тем, кого хотелось защищать и заботиться. Гарри только лишь недавно осознал эту свою потребность. Лишенный любви по отношению к себе, Поттер, конечно же, страстно желал получить ее, испытать, что значит забота, теплота, нежность, но и не меньше хотел отдавать сам.

В каждом из нас есть запас положительных чувств, которые мы изливаем на наших близких и родных, некоторые это реализуют в профессии. Это дает всем людям ощущение полноты.

Желание любить абсолютно нормально для людей любого возраста. Каждый человек является носителем душевной теплоты, просто каждый по разному это проявляет. Кто–то отдает накопленное своим близким в строго терапевтических дозах, кто–то стремится излить на близких сразу все, а кто–то решает, что подпускать к себе других людей абсолютно недопустимо и опасно, и именно по этой причине так трепетно относятся к своим домашним любимцам. У Гарри не было ни близких людей, ни животных. Почтовые птицы, появившиеся не так давно, в расчет не брались.

Поттер мог свободно выражать свою привязанность к Сириусу, а конкретнее говоря – к его собачьей ипостаси. Блек всегда отвечал взаимностью и с огромной радостью принимал любые знаки внимания.

Потерять его было бы очень тяжело потому, что они оба нуждались друг в друге. Гарри был уверен в одном: Сириуса он отстаивал бы до последнего, чего бы это ему ни стоило.

Мальчик также не хотел признаться себе в том, что ему нравится чувствовать себя достаточно сильным, чтобы защитить кого–то. Раньше он считал себя полнейшим слабаком и хлюпиком, не способным ни на что. Его знания, пусть и в большей степени принадлежащие Тому, делали Гарри в глазах других привлекательным и интересным. Конечно, были те, кто боялся его или предпочитал лишний раз не связываться, но никто не считал его ничтожным.

Гарри, чтобы понять значимость обладания силой, потребовалось двенадцать лет, Тому всего четыре года. Но, даже несмотря на одинаковые выводы, они неизменно выбирали разные, подчас диаметрально противоположные пути.

Директор был неправильным, непонятным и не поддающимся законам логики. Что–то точно в нем было не так, но как бы Гарри ни силился, понять, что именно, не мог.

Каркаров очень отличался от Дамблдора: характером, взглядами на жизнь и даже странностью, которая была у него своя собственная. Гарри нравились необычные люди. Они были тайнами; загадками, которые требовали долгого упорного труда для поиска ответа; интересными книгами, что не терпелось прочесть.

Поттер отвлекся от своих мыслей и, спрыгнув с кровати, направился прямиком к директору, шлепая босыми ногами по холодному полу. Подойдя к Каркарову, мальчик внимательно посмотрел в его глаза, какое–то время, буквально гипнотизируя, а потом резко отстранился и вернулся в постель, сопровождаемый совершенно ошарашенным взглядом Сириуса.

– Сейчас я вам доверяю, – несмотря на всю комичность ситуации, совершенно серьезно произнес Гарри.

Директор, казалось, был ничуть не удивлен такому поведению мальчика.

– Что ж, я рад, – кивнул он. – Так ты приедешь?

– Да, для меня это было бы очень удобно, – мальчик закусил губу. – Только Сириуса заберите вы сами, хорошо?

– Хорошо, – согласно кивнул Каркаров и достаточно проницательно спросил. – Не хочешь брать его в дом своего Снейпа? Ведь ты все–таки пойдешь к нему в поместье?

– Да, мне нужно с ним решить один вопрос, и после я сразу прибуду к вам. Оставьте только свой каминный адрес и пароль.

Из коридора донесся шум.

– Лучше бы не оказываться наедине с потенциальным отравителем, но если ты что–то вбил себе в голову, то тебя не отговоришь, – мужчина покосился на дверь. – Будет лучше, если Блек станет все–таки Гриммом. Сюда в любую минуту могут войти.

Когда Каркаров наконец–то покинул палату, Гарри смог спокойно вздохнуть. Сковавшее его ранее напряжение начало постепенно отпускать. Сириус будет с ним, авроры не схватят его вновь. У него будет хоть кто–то единственно настоящий и практически родной, даже если тот и любит его из–за внешней похожести на отца и его фамилии… А может быть, уже и не только из–за этого…

* * *

Метла буквально примерзала к заду. Поттер был готов проклясть любого, кто додумался тренироваться на таком сильном морозе из–за того, что потолок в Тренировочном зале решили зачаровать для Предновогоднего бала. В этом году он проводился впервые.

Никто из игроков в квиддич, в том числе и девушки, не были рады предстоящему мероприятию, а для глав это стало только лишней морокой.

Каркаров ходил и чему–то ухмылялся. Возможно, все дело было в том, что на этот бал он смог вытянуть средства из Контролирующего Международного Совета. Хотя никто не исключал, что директор просто радуется предстоящей возможности отдохнуть.

На Гарри же неумолимо приближающийся конец декабря, наоборот, нагонял только одни отрицательные эмоции, самой сильной из которых был страх. Он действительно боялся того, что не сможет все сделать правильно.

Касиан уверял мальчика, что все пройдет как надо. Он уже снял комнату в одной из гостиниц, что находилась поблизости от порта. Также вампир позаботился о медицинских зельях и повязках, что им точно потребуются. Гарри боялся за реакцию Дориана на всю эту ситуацию. Вряд ли ему понравится, что подобные вещи решались у него за спиной. Но, зная Стана, было слишком очевидно, что если бы ему предложили подобный вариант, он от него тотчас отказался бы.

Со Снейпом было еще сложнее. Как усыпить его бдительность и напоить зельем? Как вести себя с ним после того, как раскроется правда, какой бы она ни была? Сможет ли он в последующем спастись от его гнева, который неминуемо будет? Гарри не знал ответа ни на один из этих вопросов.

Сириус, казалось, просто сгорал от предвкушения провести время где–то за стенами этого замка. Возможно, Дурмстранг был для него тоже своеобразной тюрьмой. Вообще, любое место, из которого мы не можем себе позволить выйти долгое время, рано или поздно становится нашей темницей. Блек никогда не говорил с крестником об этом, вообще, если подумать, то за год они не так много нормально общались между собой.

Судя по заголовкам газет, что мальчик иногда пролистывал, сидя в комнатах Люпина, Блека усиленно искали по всему свету. Последнее сообщение о том, что видели человека, похожего на него, пришло аж из Египта. В любом случае, никто не собирался искать Сириуса в Шабаше или тем более Дурмстранге. Это радовало.

Последним важным моментом оставался Гилберт. Он часто крутился около своей сестры, которая просто беспеременно изображала кипучую деятельность. Она несколько раз успела поругаться с Виктором и Альжбетой по поводу того, каким образом необходимо украшать огромную ель в зале. Они бегали друг за другом, размахивая то коробками с шариками, то охапками разноцветной мишуры.

В первую очередь для того, чтобы разговор состоялся, нужно было каким–то образом разделить Готта с его сестрой, а потом чем–то отвлечь последнюю.

Гарри несколько дней обсуждал план действий с друзьями. Каждый предлагал совершенно разные, а порой и весьма комичные варианты, среди которых было трансфигурировать Каролину на час в елочную игрушку и повесить ее в зале на ель. Эдвин предлагал прислать ей приглашение на свидание, а потом, когда она явится, запереть ее. Офелии этот вариант показался бесчеловечным, и поэтому она предложила просто ударить ее чем–нибудь тяжелым, а потом с невинным видом отнести в Лечебное крыло. Альберт решил, что стоило бы рассмотреть его идею о том, чтобы сварить для нее дурман–зелье и немного подлить ей в чашку за ужином. Мирославе казалось рациональным усыпить ее, а потом попробовать подправить память.

Поттер в большей степени был согласен с предложением Беливук. Когда Оборотное зелье и Сыворотка правды наконец–то были готовы, ребята решили действовать. Первое, что они сделали, это купили школьную форму большего размера. Гарри был очень рад тому, что женская и мужская форма в Дурмстранге отличались друг от друга только размером. Мальчик не вынес бы, если бы ему пришлось надевать юбку. Эдвин и так усиленно забавлялся по поводу превращения своего друга.

Вторым шагом было добавление в несколько конфет, добровольно отданных Офелией, Сыворотки правды. Но и тут не обошлось без метаморфоз. Одну из них по забывчивости съела сама цыганка. Так что эффективность зелья была тут же проверена.

Третьим шагом стала слежка за Каролиной. Но ребята прикрыли всю свою деятельность благовидным предлогом помощи измученным главам, коими являлись Гарри и Дориан.

– Я видела, как Каберле пошла в Лечебное крыло, жалуясь всем встречным на то, что у нее болит голова, – сообщила Офелия

Эдвин, надев мантию–невидимку и прихватив пузырек с Сонным зельем, тут же пошел за Каролиной. Он был твердо уверен в том, что он с легкостью справится со своей задачей. Подлить девушке несколько капель Сонного зелья в средство от головной боли для него не казалось чем–то сложным или мало выполнимым.

Дориан же направился прямиком к Гилберту, чтобы заговорить того до прихода своего уже изменившегося друга.

Гарри же остался вместе с Офелией и Мирославой в лаборатории. Альберт был выставлен за дверь следить за коридором. Волос Каролины оказалось добыть очень легко. Для этого не пришлось идти на какие–либо ухищрения. Чермак под видом того, что восхищена красотой и блеском волос Каберле, незаметно сняла себе несколько волосинок в то время, когда проводила по ним рукой и нахваливала их мягкость.

Зелье, после того как Поттер добавил в него последний компонент, стало канареечного цвета. Мальчик, зажмурившись, залпом выпил его. Оно было приторно–сладким, с сильным горьким послевкусием.

Он поспешно скрылся за повешенной ранее ширмой и скинул с себя всю одежду. Тело менялось постепенно. Сначала его резко дернуло вверх, и мальчику показалось, что сам он устремился к потолку, а его позвоночник остался где–то в районе пола. После этого судорогой свело руки, и они начали вытягиваться и чуть утолщаться. А потом у него внезапно выросла грудь и изменилось то, что было ниже пояса. Гарри казалось, что подобного шокового состояния у него не было даже тогда, когда он летом понял, что напал на настоящего Снейпа, а не на какого–то человека, выставлявшего себя им.

После окончания всех изменений за ширму сразу зашли девушки и протянули ему лифчик и трусики.

– Надевай, – скомандовала Мирослава.

– Может, не надо? – поинтересовался Гарри изменившимся голосом.

– Время идет, – безаппеляционно заявила Офелия. – Делай, что тебе говорят.

Пока Гарри надевал на себя все необходимое, и даже повесил на руку странный браслетик, он проклинал свою судьбу, то, что придумал такой глупый план, да и Гласу Дурмстранга досталось заодно.

Как только девочки привели его растрепавшиеся волосы в нормальное состояние, Поттер тут же отправился к тому коридору, где были Гилберт и Дориан. В запасе было только сорок пять минут.

Как только он появился, Стан сразу же ушел.

– Как твоя голова? – с лукавой улыбкой поинтересовался Готт.

– Пока еще на плечах, – автоматически ответил Гарри, а потом спохватился, вряд ли девушки так говорят.

Гилберт забрался на подоконник и притянул к себе за рукав сестру.

– Смотри, – показал он на окно. – Видишь?

На небе были горизонтальные переливающиеся полосы в основном зеленого и розоватого цвета. Это зрелище завораживало, Гарри даже забыл о том, что он ограничен во времени.

– Северное сияние, – тихо произнес Готт. – Редкое явление в декабре. Оно чаще появляется в сентябре–октябре и в феврале–марте. Вообще, многие люди забывают смотреть на небо. Оно им не нужно, что–то вроде того, есть оно и есть, и тем самым упускают всю красоту и величие.

– Иногда просто на это не остается времени, – тихо произнес Гарри.

– Это все отговорки. Кстати, ты знаешь, что Северное сияние в финской мифологии означает границу между миром мертвых и живых. Иногда мне вообще кажется, что для того, чтобы человек смог оценить все красоты мира, постичь значимость многих вещей, ему просто стоит умереть.

Гарри поежился.

– Не думаю, что это действительно так.

Гилберт задумчиво посмотрел на стоящую перед ним девушку и кивнул.

– Некоторым не хватает для этого одной смерти. Вообще, в чем смысл нашей жизни, если мы не осознаем всей ее ценности?

Поттер взглянул на свой браслетик, который заодно являлся женскими часиками. У него оставалось только полчаса, время катастрофически поджимало.

– Может в том, чтобы мы поняли все истины уже в самом конце?

– Это глупо. Кстати, как ты думаешь, если бы все люди были бессмертными, как бы выглядел этот мир? – Гилберт провел по стеклу ногтю, раздался резкий звук.

Гарри нервно дернулся, но на вопрос ответил.

– Никто наверняка не знает этого, но можно предположить, что люди потеряли бы возможность к размножению, потому что в таком случае произошло бы перенаселение планеты. Нет детей, значит, нет и семей как таковых. Отсюда падение нравов и поиск новых удовольствий. Как итог – деградация, – Поттер вытащил из кармана несколько конфет. – Хочешь?

Гилберт взял предложенное лакомство, поднял его на уровень глаз и задумчиво посмотрел на него.

– Плохая попытка, Гарри, – спокойно произнес он.

Поттер вздрогнул и, опустив взгляд, посмотрел на себя. Изменения еще не произошли, грудь была на месте.

– Я Каролина.

– А я Гилберт. Что дальше? Во–первых, от нее не пахнет смертью, как от тебя. Во–вторых, она уже прожужжала бы мне все уши о причине своей головной боли и не остановилась бы до тех пор, пока в Лечебное крыло не потребовалось бы идти мне. И она совершенно не может мыслить о высоком. Ее понимание мира сводится к здесь и сейчас. Абстрактное совершенно не волнует Каролину, – он второй раз провел ногтем по стеклу, вызывая скрежет. – Я же говорил, что Сыворотка на меня не действует. Конечно, я мог бы продемонстрировать тебе свои выдающиеся способности, но после подобного мое самочувствие значительно ухудшается. Желание впечатлить тебя все–таки не столь сильно, чтобы устроить себе отдых в Лечебном крыле в тот момент, когда у всех праздник.

– В следующий раз я постараюсь быть более убедительным.

Гилберт выразительно приподнял брови.

– А он будет?

– Пока не знаю, жизнь долгая, – широко улыбнулся Гарри.

– Что ты хотел узнать? Скорее всего, что именно я знаю о Гласе Дурмстранга, не так ли?

– Да, меня интересует именно это.

Готт раздраженно провел по волосам и ослабил ворот своего мундира.

– Я уже дал тебе практически конкретный ответ. Если ты не желаешь думать, то какой спрос с меня?

– А почему нельзя дать точную информацию, если ты ею владеешь?

Раздражение Гилберта стало еще сильнее.

– Во–первых, не поверишь, во–вторых, это будет слишком просто, а так нельзя. Ты должен сделать что–то сам, чтобы добраться до истины, иначе не усвоишь из произошедшего никаких уроков. Анализируй, заставляй свой ум работать, старайся! Раньше ты подходил ко всему серьезней, а сейчас будто бы играешь.

До превращения назад оставалось десять минут.

– Но зачем все настолько усложнять?

Гилберт ответил ему грустной улыбкой.

– Потому что в будущем никто не будет ничего упрощать для тебя. Воспринимай это как ценный опыт. Кстати, думаю, тебе следует поспешить к своим друзьям, остаться посреди коридора, по которому в любой момент могут пройти люди, в форме, в несколько раз большей по размеру и с чужими погонами, не есть хорошо. Не так ли?

Гарри согласно кивнул и, попрощавшись, ушел. Первая из запланированных операций закончилась провалом.

Глава 25. Братья

Гарри внимательно рассматривал ряд из пузырьков, выставленных перед ним на столе лаборатории. Заклятия были наделены страшной силой, но зелья обладали еще большей чудовищной мощью. Всего три капли из одного флакона – и вся правда о жизни другого человека, вся его оголенная душа, лежит перед тобой. Бери, вытягивай оттуда, что захочешь, ведь у твоей жертвы нет ни малейшей возможности что–то скрыть.

Бокал другого зелья и чья–нибудь частица и, пожалуйста, на час ты совершенно другой человек. Можешь вести себя как пожелаешь, ничуть не опасаясь, что скажут люди о тебе потом. Ты будешь каждый день чинно изображать из себя праведника, но иногда, допустим в выходные, сможешь стать, пусть и ненадолго тем, кто не ограничен никакими рамками. И никаких условностей или правил.

В третьем флаконе свобода от правды, которой можно добиться всего тремя маленькими каплями бесцветной жидкости из первого сосуда.

В четвертом – закупорен тихий и спокойный сон, что не несет в себе тревог и печалей. Всего чайная ложка отвара с привкусом мяты за несколько часов беззаботности и хорошего отдыха.

В пятом – то, что поможет восстановиться после кровопотери. Очень легко получить жизненно важную жидкость, активно задействовав все механизмы организма, заставив поделиться ранее накопленными ресурсами… Главное не перегнуть палку и правильно рассчитать дозу, иначе такой сложный механизм просто даст сбой и… раз и все… вместо здорового организма получаем еще теплый труп.

В шестом – обычные витамины, без которых иммунитет никогда не будет достаточно высоким, чтобы противостоять различным инфекциям и заболеваниям. Казалось бы, ничего сложного и нет, но из подобных мелочей человеческая жизнь и складывается. Маленькие кирпичики огромного здания. Начнется дефицит витаминов, и человек начнет понемногу разрушаться. Сколько же всяких нюансов стоит учитывать каждый день…

Гарри апатично переставлял пузыречки на столе. Мальчика не покидало какое–то странное ощущение чего–то неизбежного. Возможно, все дело в том, что он прекрасно осознавал, что поступки, которые собирается совершить, не совсем правильны, и в некотором роде даже противоречат его собственным представлениям о морали и нормах.

Предновогодний бал, несмотря на всю суету, все–таки внес в обычную размеренную школьную жизнь Дурмстранга чуть больше светлых красок. Было смешно наблюдать за метаниями Эдвина от одной девушки к другой, чтобы пригласить их на бал. Но неизменно получал отказ потому, что приглашал он только старшекурсниц.

После долгих метаний Эрстед все–таки смог найти себе пару для бала. Этой несчастной стала его одноклассница Антонеску Анна – Мария, бледная девочка болезненного вида, но обладающая гордой осанкой и решительным взглядом. Поттер хорошо ее запомнил потому, что именно она была первой, кто приносил клятву школе на их церемонии зачисления.

Альберт не стал утруждать себя поисками и сразу предложил Офелии составить ему компанию на празднике. Цыганка тут же согласилась.

Гарри же пригласил на бал Мирославу, которая, выдержав паузу, которую требовал этикет и давно забытые правила приличия, ответила, что не против пойти с ним.

Дориан же, посетовав на то, что в их отряде только две девушки, отправился на поиски партнерши, тщательно почистив клыки. Его логика была очень проста: когда он мило и доброжелательно улыбается, сбежать от него становится проблематичным, так же как и дать отрицательный ответ. Таким способом Стан нашел себе пару за пять минут. Лана Ковач, их однокурсница, имевшая неосторожность проходить по коридору в момент, стала добычей полувампира.

Но Дориан не учел одного: к ней в придачу прилагались сестра–близнец, которая совершенно не была похожа с ней, и старший брат, который почему–то решил, что приглашение на бал его сестру имело под собой какую–то романтическую подоплеку, а не отчаянное желание не выделяться своим одиночеством в толпе друзей. Лука несколько дней как приклеенный таскался за Станом и давал различные советы, рекомендации и наставления. Ковач запрещал Дориану целоваться с его сестрой и тут же рассказывал о специальном заклинании, которое на двадцать минут делало дыхание более свежим. Так же полувампиру строго–настрого запрещалось кусаться или пить кровь при дамах. Еще от Стана требовалось быть чутким, нежным, внимательным, ласковым, улыбчивым, позитивным, остроумным, приличным и добрым. Как минимум половина из данного списка являлось невыполнимым для него.

Во время бала он постоянно дергался. Ему казалось, что Лука где–то притаился и теперь наблюдает за ним. Лана заметно нервничала, дергала себя за нелепую косичку, которая совершенно не смотрелась с ее пышным платьем. От них двоих вяло такой напряженностью, что даже Альберт побоялся пытаться их растормошить.

Гарри же почему–то хотелось постоянно широко улыбаться рядом со своей партнершей. Мирослава была грациозна, собрана и вела себя безупречно. Поттер старался соответствовать ей. Она, не делая ничего, мотивировала его на то, чтобы он соответствовал ей.

Мальчик тайно был горд потому, что рядом с ним на балу находилась именно Мирослава. Она симпатизировала ему своей правильностью, осторожностью и тактичностью. Беливук умела тонко подбирать слова, стремясь убедить своего оппонента в чем–то, и в тот же момент могла с легкостью принять на себя обязанности руководителя и действовать более жестко.

Девушка была обманчиво хрупкой и беззащитной, скрывая в своем миниатюрном теле колоссальную силу и опасность. Дикость и стремлении к свободе у Офелии были слишком выраженными и проявлялись в ее буйном темпераменты и горячем нраве. У Беливук же свобода выражалась в ее стремлении к единению с природой, к наслаждению движением в своей звериной ипостаси. Она была противоречивой, необычной и загадочной, как неизвестное зелье.

Альберт несколько раз потанцевал с Офелией, а потом принялся меланхолично скармливать ей припасенные ранее сладости, пытаясь хоть таким образом чуть снизить ее чрезмерную активность. Эдвин наоборот целый вечер был в движении: с кем–то общался, вальсировал и подшучивал над знакомыми. Эта его странная оживленность была совсем не присуща ему. Эрстеду нравилось разговаривать, но только с близкими людьми. За остальными он обычно наблюдал, правда, мог пристать к кому–то, если замечал какую–нибудь необычную яркую в его глазах деталь.

Ситуация с Готтом не выходила из головы. Гарри внимательно изучил в библиотеке все записи о Сыворотке правды и пришел к выводу, что нет способа избежать ее воздействия, кроме как постоянно пить антидот к ней. Но он действовал всего два часа. Во–первых, это было равносильно жизни по часам, а во–вторых, после двух лет употребления антидота, к нему начиналось привыкание, и он переставал действовать, а в-третьих, это зелье здорово сажало печень. Вряд ли Гилберт пошел на это, а значит, он нашел еще какой–то способ.